СУБСИДИАРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ КОНТРОЛИРУЮЩИХ ЛИЦ ПРИ БАНКРОТСТВЕ Текст научной статьи по специальности «Право»

НАЛБАНДЯН Елена Левоновна,

старший преподаватель кафедры гражданско-правовых дисциплин и трудового права Сургутского государственного университета, заместитель директора Союза

«Сургутская Торгово-промышленная палата»,

e-mail: [email protected]

12.00.03 - гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право

СУБСИДИАРНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ КОНТРОЛИРУЮЩИХ ЛИЦ

ПРИ БАНКРОТСТВЕ

Аннотация. Научная статья раскрывает ключевые изменения в законодательстве о банкротстве в части регулирования института привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего должника лиц, основные презумпции и условия привлечения указанных лиц к ответственности через призму сложившейся правоприменительной практики.

Ключевые слова: банкротство, субсидиарная ответственность, должник, кредитор.

УДК - 347 ББК - 67.404

NALBANDYANElena Levonovna,

senior lecturer of the Department of Civil-Law Disciplines and Labor Law, Surgut State University, Deputy Director of the Union Surgut Chamber of Commerce and Industry

SUBSIDIARY RESPONSIBILITY OF CONTROLLING PERSONS

IN BANKRUPTCY

Abstract. The scientific article reveals the key changes in the bankruptcy legislation in terms of regulating the institution of bringing to the subsidiary responsibility of the debtor controlling persons, the main presumptions and the conditions for bringing these persons to justice through the prism of established law enforcement practice.

Key words: bankruptcy, subsidiary responsibility, debtor, creditor.

Вопрос субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц в последнее время волнует не только кредиторов, участвующих в делах о банкротстве, но и уполномоченных органов, по чьей инициативе большинство таких дел инициируется. К настоящему времени практика показала полное отсутствие экономического эффекта от процедур, применяемых в банкротстве, поскольку основанная цель - удовлетворение требований кредиторов, в силу законодательного несовершенства и существующих механизмов обхода закона, в большинстве случаев либо не достигается, либо достигается, но в меньшем объеме, чем ожидалось.

Институт субсидиарной ответственности в таком случае призван выполнять вспомогательную функцию в выборе способов защиты имущественных интересов кредиторов и, прежде всего, направлен на создание действенных механизмов принуждения должника в лице контролирующих его лиц к исполнению принятых на себя долговых обязательств за счет собственного имущества.

Следствием долгого отсутствия четких критериев возложения ответственности на контролирующего должника лица, неясности в правоприменитель-

ной практике явились изменения, внесенные в закон о банкротстве, до сих пор вызывающие дискуссию среди юристов. В частности, Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ ст. 10 закона о банкротстве прекратила своей действие, а взамен была введена гл. Ш.2 «Ответственность руководителя должника и иных лиц в деле о банкротстве» [9]. Следом, 21.12.2017 г., появились разъяснения Пленума Верховного Суда РФ № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» [7], что свидетельствует о наметившейся в государственной политике тенденции - изменить сложившуюся на практике ситуацию, при которой недобросовестный участник несет лишь ограниченную ответственность по им же созданным долгам юридического лица в пределах доли своего участия.

Субсидиарная ответственность контролирующего должника лиц - институт, возникший в силу объективной необходимости в создании реально действенного механизма работы банкротных процедур, не только чтобы ликвидировать в конечном итоге юридическое лицо с пассивами, но и выявить признаки, повлекшие за собой возникновение объективного банкротства (критический момент, когда должник стал

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2018

неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов).

Однако нельзя утверждать, что это абсолютно новый институт для российского права. Термин «срывание корпоративной вуали» ввел в профессиональный оборот Высший Арбитражный Суд РФ в своем постановлении по делу «Парекс Банка» в 2012 г., указав, что, несмотря на то, что представительства фактически функционировали как представительства банков, реализующие их услуги в России, и у потребителей услуг существовала возможность совершать сделки по месту нахождения представительств без прямого контакта с головными офисами банков в Латвии, предпринимательскую деятельность на территории Российской Федерации осуществляют именно ответчики - банки, использующие своих аффилированных лиц (доктрина «срывания корпоративной вуали») [6].

Несмотря на позитивный посыл, указанный прецедент не прижился в практике арбитражных судов, и налоговые органы искали иные способы привлечь к ответственности недобросовестное лицо. И надо отдать должное тому, что, благодаря активной практике налоговых органов, удалось сформировать институт субсидиарной ответственности и сдвинуть с места правовые механизмы его регулирования. Как было указано заместителем главы ФНС Сергеем Аракеловым в интервью по поводу введения новых поправок в закон о банкротстве, «новый закон позволит нам просить суд наложить арест не только на собственное имущество ответчика, но и на активы подконтрольных ему лиц. Раньше этого не было, и приходилось ввязываться в постоянную процессуальную «погоню», когда активы каждого следующего должника таяли к моменту, когда мы получали новый исполнительный лист» [1]. В том числе, и об этом ФНС России сообщает в своем письме от 16.08.2017 № СА-4-18/16148@ [4], в котором разъясняются особенности вступления в силу положений новой главы.

Необходимо отметить и постановление Конституционного Суда РФ от 08.12.2017 № 39-П, признавшее правомерность предъявления налоговыми органами требований к физическим лицам за вред, причиненный бюджету в связи с совершением налогового преступления в тех случаях, когда судом установлено, что юридическое лицо служит лишь «прикрытием» для действий контролирующего его физического лица (т.е. de facto не является самостоятельным участником экономической деятельности) [8].

Таким образом, за сравнительно небольшой промежуток времени кардинально изменилось правовое регулирование института субсидиарной ответственности, что, безусловно, является достижением в этой области. Однако действенность норм вновь придется оценивать через формируемую правоприменительную практику.

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2018

Итак, в новой редакции гл. Ш.2 Закона о банкротстве [10] можно выделить следующие ключевые нововведения.

Определены основания привлечения к субсидиарной ответственности контролирующего должника лица: за невозможность полного погашения требований кредиторов в результате его действий (бездействия) (ст. 61.11 Закона о банкротстве); за неподачу (несвоевременную подачу) заявления должника (ст. 61.12 Закона о банкротстве); за нарушение законодательства РФ о банкротстве (ст. 61.13 Закона о банкротстве); за убытки, причиненные должнику, по основаниям, предусмотренным корпоративным законодательством (ст. 61.20 Закона о банкротстве).

Установлена презумпция вины контролирующего должника лица в признании должника несостоятельным (банкротом), опровержимость которой предполагает активную роль лица, привлекаемого к ответственности, в защите своих прав. При этом в правоприменительной практике подчеркивается, что контролирующее должника лицо не подлежит привлечению к субсидиарной ответственности в случае, когда его действия (бездействие), вызвавшие негативные последствия на стороне должника, не выходили за пределы обычного делового риска и не были направлены на нарушение прав и законных интересов гражданско-правового сообщества, объединяющего всех кредиторов (п. 18 постановления Пленума Верховного суда РФ № 53). А само по себе наличие у должника отрицательных показателей активов не может безусловно свидетельствовать о его неплатежеспособности, поскольку деятельность организации характеризуется совокупностью факторов, таких, как соотношение активов и пассивов организации, а также обстоятельств, связанных с возможностью функционирования организации без долгов при существующих масштабах ее деятельности.

Надо отметить, что не исключены случаи, когда и добросовестное лицо попадет под механизм презумпции вины по объективным причинам, которые, тем не менее, также повлекли за собой банкротство организации (например, изменение экономической ситуации, недобросовестность иных корпоративных участников бизнеса), или по причинам, являющимся следствием временных финансовых затруднений, преодоление которых объективно могло иметь место, если бы не возбуждение процедуры банкротства кредиторами. Однако, как было указано выше, активная процессуальная позиция привлекаемого лица - единственный выход избежать негативных последствий в таком случае.

Еще одним нововведением закона о банкротстве можно отметить расширение перечня контролирующих должника лиц. К ним, как и прежде, относятся лица, которые в течение трех лет до начала процедуры банкротства были руководителями организации, участниками, акционерами и др., владеющими не менее 50%

акций (долей); членами ликвидационной комиссии; лицами, которые могли совершать сделки от имени должника; любыми иными лицами, которые могли давать указания или определять действия должника в силу каких-либо причин. Наряду с ними в перечень включен главный бухгалтер, финансовый директор, руководитель управляющей организации, номинальный руководитель (формально входящий в состав органов юридического лица, но не осуществлявший фактическое управление, поскольку подобное поведение не означает потерю возможности оказания влияния на должника и не освобождает номинального руководителя от осуществления обязанностей по выбору представителя и контролю за его действиями (бездействием), а также по обеспечению надлежащей работы системы управления юридическим лицом (п. 3 ст. 53 ГК РФ); лицо, которое извлекло выгоду из незаконного, в том числе недобросовестного, поведения руководителя должника. К таким контролирующим должника лицам отнесено третье лицо, которое получило существенный актив должника (в том числе, по цепочке последовательных сделок), выбывший из владения последнего по сделке, совершенной руководителем в ущерб интересам организации и ее кредиторов (например, на заведомо невыгодных для должника условиях) или с «фирмой-однодневкой» и т.п., или с использованием документооборота, не отражающего реальные хозяйственные операции, и т.д., а также выгодоприобретатель, извлекший существенные преимущества из системы организации предпринимательской деятельности, при которой доходы формировались на одни лица, а долговая нагрузка аккумулировалась на другие.

В связи с этим знаковым оказалось определение Верховного Суда РФ от 15.02.2018 № 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу № А33-1677/2013, согласно которому суды приняли во внимание экспертные заключения, по которым была установлена возможность общества «ИНКОМ» избежать признаков неплатежеспособности и роста долговых обязательств, если бы денежные средства не были бы выведены в пользу единственного учредителя - Концерна «РИАЛ», а продолжившийся вывод денежных средств, не связанный с погашением реальной задолженности перед кредиторами, сделал невозможным восстановление платежеспособности общества.

Суд счел, что поведение единственного участника общества «ИНКОМ» - концерна «РИАЛ», направленное на систематическое получение от должника денежных средств без встречного эквивалентного предоставления, стало ожидаемой причиной банкротства. Кроме того, критическая ситуация усугубилась после отчуждения должником в пользу концерна значительной части имущества, предназначенного для осуществления обычной хозяйственной деятельности. Исходя из этого, суды привлекли концерн к субсидиарной ответственности по долгам общества [2].

Данным решением, по сути, сложилась ситуация, при которой условия ограниченной ответственности, предусматриваемые законодательством о юридических лицах, могут игнорироваться при наличии признаков, очевидно свидетельствующих о доведении юридического лица до состояния неплатежеспособности.

Среди новелл новой главы следует отметить установление критериев, влекущих за собой объективное банкротство. Например, пока не доказано иное, предполагается, что полное погашение требований кредиторов невозможно вследствие действий и (или) бездействия контролирующего должника лица при наличии хотя бы одного обстоятельства, свидетельствующего о причинении существенного вреда имущественным правам кредиторов в результате совершения либо одобрения одной или нескольких сделок должника; при отсутствии или искажении обязательной информации в документах бухгалтерского учета и (или) отчетности, в результате чего существенно затруднено проведение процедур, применяемых в деле о банкротстве; при возникновении задолженности вследствие правонарушения, за совершение которого вступило в силу решение о привлечении должника или его должностных лиц к уголовной, административной ответственности или ответственности за налоговые правонарушения; при отсутствии или искажении документов, хранение которых являлось обязательным в соответствии с законодательством РФ; при невнесении или недостоверности внесения сведений о юридическом лице.

И последнее, что хотелось бы отметить, - предоставление возможности заявить требование о привлечении контролирующего должника лица к субсидиарной ответственности на любой стадии банкротства (ранее такое было возможно только на стадии конкурсного производства, в то время как активы должника могли быть выведены уже на стадии наблюдения).

Ответственность контролирующих лиц должника является гражданско-правовой, в связи с чем возложение на этих лиц обязанности нести субсидиарную ответственность осуществляется по правилам ст. 15 Гражданского кодекса РФ, следовательно, для привлечения виновного лица к гражданско-правовой ответственности необходимо доказать наличие состава правонарушения, включающего наличие вреда как элемента субъективной стороны состава правонарушения, противоправность поведения причинителя вреда, причинно-следственную связь между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим вредом, вину причинителя вреда.

При этом, в отличие от классической модели субсидиарной ответственности в случае рассмотрения требования о привлечении к ответственности в рамках дела о банкротстве, как было указано выше, обязанность доказывать добросовестное поведение лежит уже на самом привлекаемом лице. В частности,

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2018

согласно п. 10 ст. 61.11 закона о банкротстве, привлекаемое к ответственности лицо должно доказать, что оно действовало согласно обычным условиям гражданского оборота, добросовестно и разумно, в интересах должника, его учредителей (участников), не нарушая при этом имущественные права кредиторов, и его действия совершены для предотвращения еще большего ущерба интересам кредиторов. Несмотря на оценочные критерии формулировки статьи, судебная практика к такому поведению относит действия контролирующего должника лица, связанные с составлением и реализацией экономически обоснованного антикризисного бизнес-плана, активное взыскание дебиторской задолженности, в том числе, в принудительном порядке, оптимизацию расходов и удовлетворение за счет активов организации первоочередных потребностей ее жизнедеятельности.

Одним из ключевых моментов в предмете доказывания условий отнесения лица к числу контролирующих должника является наличие у него возможности (формально-юридической или фактической) давать обязательные для должника указания, а также возможность иным образом определять его действия.

Возможность определять действия должника может достигаться: 1) в силу нахождения с должником (руководителем или членами органов управления должника) в отношениях родства или свойства, должностного положения; 2) в силу наличия полномочий совершать сделки от имени должника, основанных на доверенности, нормативном правовом акте либо ином специальном полномочии; 3) в силу должностного положения (в частности, замещения должности главного бухгалтера, финансового директора должника либо лиц, указанных в подп. 2 п. 4 настоящей статьи, а также иной должности, предоставляющей возможность определять действия должника); 4) иным образом, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом. Этими основаниями могут служить, как указано в письме ФНС России МСА-4-18/16148@), например, любые неформальные личные отношения, в том числе установленные оперативно-розыскными мероприятиями, - совместное проживание (в том числе, состояние в так называемом гражданском браке), длительная совместная служебная деятельность (в том числе, военная служба, гражданская служба), совместное обучение (одноклассники, однокурсники) и т.п.

И если определить степень влияния директора или участников юридического лица возможно, поскольку такое участие во многом предопределено соответствующим законодательством и учредительными документами юридического лица, то степень вовлеченности в процесс управления «иных лиц» (конечных бенефициаров), в том числе оказывающих влияние через цепочку аффилированных компаний или

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2018

фактических семейных отношений, представляется затруднительной и вновь будет оставлена на откуп судейского усмотрения.

Как разграничивается ФНС России, контроль может быть как прямым - контролирующим лицом может быть лицо, непосредственно получающее выгоду, так и непрямым - оба лица (должник и выгодоприобретатель) могут находиться под общим контролем третьего лица (бенефициара). В последнем случае лицо, контролирующее то лицо, которое получило выгоду, является контролирующим должника лицом и для должника (п. 2.1.1 письма ФНС России от 16.08.2017 № СА-4-18/16148@).

В определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 г., в частности, указывается, что доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо через подтверждение аффилированности не только юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности [3].

Согласно постановлению Арбитражного суда Московского округа от 26.12.2016 № Ф05-19470/2016 по делу № А40-56167/2016, факт наличия признаков контролирующего должника лица суд усмотрел в сообщениях в средствах массовой информации. В частности, суд отметил, что, несмотря на то, что в момент совершения спорных сделок уже не занимал должность председателя Правления Банка, а был лишь Председателем Правления и одним из акционеров с долей участия 16% уставного капитала Банка, но продолжал руководить текущей хозяйственной деятельностью Банка, определять его финансово-экономическую политику, выступать от имени Банка в средствах массовой информации и публично осуществлять иные действия, подтверждающие фактическое сохранение его статуса в Банке как контролирующего Банк лица [5].

Верховный Суд также подчеркнул, что, если сделки, изменившие экономическую и (или) юридическую судьбу должника, заключены под влиянием лица, определившего существенные условия этих сделок, такое лицо подлежит признанию контролирующим должника (абз. 2-3 п. 3 постановления Пленума Верховного суда РФ № 53).

Подводя итог, отмечу, что в объеме сложившейся судебной практики найти примеры привлечения к субсидиарной ответственности номинальных владельцев должника невозможно. Большая доля положительной практики касается лишь руководителей или участников юридического лица. При этом достичь удовлетворительных итогов удается арбитражным управляющим совместно с налоговыми органами, располагающими

существенным информационным ресурсом, позволяющим отследить цепочку бенефициаров должника, оборот, признаки номинальности и другие важные критерии контроля, что обычным кредиторам сделать затруднительно.

Список литературы:

[1] Налоговая удваивает взыскания с банкротов. Замглавы ФНС Сергей Аракелов - о том, что изменит для судов и компаний новый закон о субсидиарной ответственности // иКЪ:Шр5://17.ги/625375/аИпа-еу5%пееуа/па^оуа1а-Муа1уае1-уту5капиа-5-Ьапкго1оу (дата обращения: 28.05.2018).

[2] Определение Верховного Суда РФ от 15.02.2018 № 302-ЭС14-1472(4,5,7) по делу № А33-1677/2013 // [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант плюс».

[3] Определение Верховного Суда РФ от 15.06.2016 № 308-ЭС16-1475 по делу № А53-885/2014 // [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант плюс».

[4] Письмо ФНС России от 16.08.2017 № СА-4-18/16148@ «О применении налоговыми органами положений главы III. 2 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ» // [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант плюс».

[5] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 26.12.2016 № Ф05-19470/2016 по делу № А40-56167/2016 // [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант плюс».

[6] Постановление Высшего Арбитражного Суда РФ от 24 апреля 2012 г. № 16404/11 по делу № А40-21127/11-98-184 // [Электронный ресурс]. Доступ из справ.-правовой системы «Консультант плюс».

[7] Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» // URL:http://www. supcourt.ru/files/26272/ (дата обращения: 28.05.2018).

[8] Собрание законодательства РФ. 8.12.2017. № 51. Ст. 7914.

[9] Федеральный закон от 29.07.2017 № 266-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве) и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях». Принят Гос. Думой Федер. Собр. Рос. Федерации 19 июля 2017 г., одобрен Советом Федерации Федер. Собр. Рос. Федерации 25 июля 2017 г. // Собрание законодательства РФ. 31.07.2017. № 31 (часть I). Ст. 4815.

[10] Федеральный закон от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (ред. от

29.12.2017; с изм. и доп., вступ. в силу с 28.01.2018) // Собрание законодательства РФ. 28.10.2002. № 43. Ст. 4190.

Spisok literatury:

[1] Nalogovaya udvaivaet vzy'skaniya s bankrotov. Zamglavy' FNS Sergej Arakelov - o tom, chto izmenit dlya sudov i kompanij novy'j zakon o subsidiarnoj otvetstvennosti // URL:https://iz.ru/625375/alina-evstigneeva/nalogovaia-udvaivaet-vzyskaniia-s-bankrotov (data obrashheniya: 28.05.2018).

[2] Opredelenie Verxovnogo Suda RF ot 15.02.2018 № 302-E'S14-1472(4,5,7) po delu № A33-1677/2013 // [E'lektronny'j resurs]. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy' «Konsul'tant plyus».

[3] Opredelenie Verxovnogo Suda RF ot 15.06.2016 № 308-E'S16-1475 po delu № A53-885/2014 // [E'lektronny'j resurs]. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy' «Konsul'tant plyus».

[4] Pis'mo FNS Rossii ot 16.08.2017 № SA-4-18/16148@ «O primenenii nalogovy'mi organami polozhenij glavy' III. 2 Federal'nogo zakona ot 26.10.2002 № 127-FZ» // [E'lektronny'j resurs]. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy' «Konsul'tant plyus».

[5] Postanovlenie Arbitrazhnogo suda Moskovsk-ogo okruga ot 26.12.2016 № F05-19470/2016 po delu № A40-56167/2016 // [E'lektronny'j resurs]. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy' «Konsul'tant plyus».

[6] Postanovlenie Vy'sshego Arbitrazhnogo Suda RF ot 24 aprelya 2012 g. № 16404/11 po delu № A40-21127/11-98-184 // [E'lektronny'j resurs]. Dostup iz sprav.-pravovoj sistemy' «Konsul'tant plyus».

[7] Postanovlenie Plenuma Verxovnogo Suda RF ot 21.12.2017 № 53 «O nekotory'x voprosax, svyazanny'x s privlecheniem kontroliruyushhix dolzhnika lic k otvetst-vennosti pri bankrotstve» // URL:http://www.supcourt.ru/ files/26272/ (data obrashheniya: 28.05.2018).

[8] Sobranie zakonodatel'stva RF. 8.12.2017. № 51. St. 7914.

[9] Federal'ny'j zakon ot 29.07.2017 № 266-FZ «O vnesenii izmenenij v Federal'ny'j zakon «O nesostoya-tel'nosti (bankrotstve) i Kodeks Rossijskoj Federacii ob administrativny'x pravonarusheniyax». Prinyat Gos. Dumoj Feder. Sobr. Ros. Federacii 19 iyulya 2017 g., odo-bren Sovetom Federacii Feder. Sobr. Ros. Federacii 25 iyulya 2017 g. // Sobranie zakonodatel'stva RF. 31.07.2017. № 31 (chast' I). St. 4815.

[10] Federal'ny'j zakon ot 26.10.2002 № 127-FZ «O nesostoyatel'nosti (bankrotstve)» (red. ot 29.12.2017; s izm. i dop., vstup. v silu s 28.01.2018) // Sobranie zakonodatel'stva RF. 28.10.2002. № 43. St. 4190.

-

ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2018