CC BY
508
ВЕСТНИК ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2010 Юридические науки Выпуск 2(8)
УДК 340.11: 347.23
СУБЪЕКТИВНЫЕ ПРАВА И ОБЪЕКТЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ
М.А. Москалец
Аспирант кафедры гражданского и семейного права
Московская государственная юридическая академия имени О.Е. Кутафина.
123995, г. Москва, ул. Садовая-Кудринская, д. 9
В статье исследуется возможность признания за субъективными правами свойств объекта права собственности. На основании проведенного анализа автор приходит к выводу о необходимости более широкого подхода к определению понятия права собственности. В результате этого становится возможным распространить право собственности на такие нематериальные объекты, как субъективные гражданские права.
Ключевые слова: субъективное право; объект права; право собственности; вещное право; абсолютное право; бездокументарная ценная бумага; обязательственное право
В отечественной юридической литературе в настоящее время достаточно часто высказывается мнение о том, что объектами права собственности могут быть не только вещи, но и субъективные гражданские права. В то же время многие исследователи придерживаются традиционных представлений о праве собственности. В стороне от споров не остается и судебная практика. Такая разница во взглядах о месте субъективного права в системе объектов гражданских прав объясняется тем, что законодательное признание субъективных прав в качестве объектов произошло сравнительно недавно и к тому же не было подкреплено надлежащей теоретической разработкой проблемы. Поэтому вопрос, отраженный в заглавии настоящей статьи, как можно предполагать, еще достаточно длительное время будет являться предметом научных дискуссий.
Итак, многие авторы допускают возможность установления вещных прав на иные субъективные права. Более того, субъективные права нередко относятся к категории «бестелесных вещей» [6, с. 337], что наиболее отчетливо проявляется в исследованиях по проблемам теории бездокументарных ценных бумаг. Соответственно, в терминах вещного права обсуждаются вопросы принадлежности субъективных прав, а правовое регулирование оборота граждан-
© Москалец М.А., 2010
ских прав строится по модели оборота вещей.
В подтверждение позиции о том, что субъективные права могут быть объектами вещных прав, ее сторонниками приводится ряд положений действующего законодательства. Так, согласно ст. 209 ГК РФ объектом права собственности является имущество, а ст. 128 Кодекса включает в состав имущества имущественные права. Далее, п. 1 ст. 66, а также п. 3 ст. 213 говорят о праве собственности юридических лиц на имущество, переданное им в качестве вкладов (взносов) их учредителями (участниками). А в качестве вклада могут выступать в том числе и права, имеющие денежную оценку (п. 6 ст. 66 Кодекса). Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» от 26 октября 2002 г. №127-ФЗ, определяя объекты, не способные выступать в качестве предмета обеспечения исполнения должником обязательств, и вовсе прямо говорит о принадлежности должнику имущественных прав на праве собственности и праве хозяйственного ведения (п. 1 ст. 79 Закона).
М.И. Брагинский в подтверждение того, что объектом права собственности или иного вещного права может быть обязательственное по своей природе право, указывает на нормы об обороте предприятий как имущественных комплексов, в состав которых могут входить права требования и иные права [3, с. 285-286].
В качестве еще одного примера конструкции «вещного права на право» рассматриваются бездокументарные ценные бумаги. Подтверждение тому приводится очень простое: классические ценные бумаги и бездокументарные ценные бумаги являются разновидностями ценных бумаг, различаются они только по форме фиксации прав. А статья 128 ГК РФ относит ценные бумаги к вещам. Следовательно, бездокументарная ценная бумага - объект вещных прав. Еще более прямое указание о праве собственности на бездокументарные ценные бумаги содержится в ст. 28 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» от 22 апреля 1996 г. №39-Ф3.
Все эти положения якобы свидетельствуют в пользу концепции, признающей объектом права собственности и иных вещных прав не только вещь, но и субъективное право. Но насколько справедлива квалификация абсолютного права на право в качестве вещного? Может быть, не следует смешивать правовой режим вещей и правовой режим прав как объектов, а следует вести речь о каком-то ином абсолютном праве? По нашему убеждению, вещное право имеет своим объектом только вещи, причем индивидуально-определенные. Потому оно и называется вещным.
При первом же приближении становится очевидно, что правомочия, входящие в состав вещных прав, не соответствуют природе таких нематериальных благ, как субъективные права. Так, правомочие владения обычно определяется как юридически обеспеченная возможность хозяйственного господства над вещью, как возможность фактического обладания лицом принадлежащим ему имуществом. Таким образом, речь идет о фактическом явлении, владение
- это внешнее проявление принадлежности вещи. Данный момент был очень точно подмечен К.И. Скловским, который говорит, что «право собственности, как и всякое право, является известным идеальным феноменом, который по своему качеству может лишь проявляться в видимых формах, но никак не тождествен материальности, вещности и видимости. А владение всегда материально, видимо, явлено» [9, с. 99].
Ничего подобного мы не наблюдаем в случае, когда в качестве объекта выступает субъективное право. «Владение правом», по крайней мере, в традиционном понимании термина «владение», невозможно. В отношении права нельзя осуществлять фактическое воздействие, такое же, которому подвергаются материальные предметы. «Владение правом» - это уже несколько иное явление, существующее исключительно в правовой плоскости и обозначающее принадлежность (обладание) правом. Вместе с тем в обыденном словоупотреблении термин «владение» применяется и к нематериальным субстанциям: правам, информации и т.д. То же самое можно наблюдать и в юридической литературе. Более того, термин «владение» применяется к субъективным правам даже законодателем. Так, в Федеральном законе «О рынке ценных бумаг» используются выражения типа «владелец бездокументарных ценных бумаг», «владение бездокументарными ценными бумагами». Поэтому представляется возможным с определенной долей условности допустить употребление термина «владение» применительно к субъективным правам. Но при этом необходимо всегда помнить о нетож-дественности владения, которое осуществляется в отношении вещи, и владения в отношении права.
Невозможно также и пользование правом. Под правомочием пользования традиционно понимается возможность потребления (присвоения) полезных свойств вещи, возможность извлечения из нее плодов и иных доходов. В отношении права же правильнее говорить о его осуществлении, а не о пользовании им. Пользование вещью, как и владение, - действия, наблюдаемые в фактической плоскости. А осуществление прав
- это уже явление правовой реальности. Поэтому если мы и говорим о пользовании правом, то это уже содержательно иное правомочие, нежели правомочие пользования вещью.
Невозможность наделения обладателя субъективного права правомочиями, идентичными правомочиям по владению и пользованию, которые входят в содержание вещных прав, позволяет сделать вывод о том, что право вещной собственности не
может иметь в качестве своего объекта другое право. В пользу этого вывода косвенно говорит и то, что большинство норм раздела II Г ражданского кодекса РФ, посвященных праву собственности и другим вещным правам, рассчитаны на их применение исключительно в отношении вещей. Так, очевидно, что право не может быть найдено (ст. 227), вручено приобретателю (ст. 224), сокрыто в качестве клада (ст. 233) и т.д. Возможно, однако, применение отдельных положений о прекращении права собственности. Так же и договор купли-продажи рассчитан на продажу прежде всего вещей. В общих положениях о купле-продаже присутствуют правила о передаче товара, переходе риска случайной гибели, о количестве и ассортименте товара, о гарантии качества, сроке годности товара и др. Специальных же норм о продаже прав здесь нет.
Вместе с тем сказанное не означает, что право не может быть объектом абсолютных прав. Выше мы не упомянули еще одно правомочие, входящее в содержание права собственности, - право распоряжения. Под правомочием распоряжения понимается обеспеченная нормами права возможность определить юридическую судьбу имущества путем совершения юридических актов в отношении него. Такое правомочие может иметь в качестве объекта не только вещи, но и права. Как справедливо отмечает Ю.Е. Туктаров, «права как объекты оборота мыслятся как нечто внешнее по отношению к их обладателю, объектом его принадлежности или распоряжения. Участники оборота по поводу этих прав вступают в отношения между собой, в ходе которых правообладатель отчуждает свое право, а приобретатель становится новым его обладателем» [12, с. 129]. Таким образом, некоторые субъективные права в гражданском обороте приобретают свойства самостоятельных имущественных благ. К таковым относятся, в частности, права требования по обязательству, исключительные права, бездокументарные ценные бумаги, которые, по нашему мнению, представляют собой не что иное, как относительные субъективные права. Именно в отношении таких прав и совершаются акты распоряжения.
Нужно заметить, что иногда признак возможности распоряжения субъективным правом стремятся включить непосредственно в его содержание. Так, С.С. Алексеев применительно к обязательственным правам пишет, что такие права включают в себя также возможность распоряжения ими, хотя данная возможность обычно и не обособляется в их составе [1, с. 61-62]. На самом деле, это не вполне верно, если речь идет о случаях распоряжения самими субъективными правами, т.е. правами, которые в гражданском обороте выступают как самостоятельные объекты. Так, кредитор по обязательству, по общему правилу, вправе совершить отчуждение принадлежащего ему права требования. Правомочию кредитора распорядиться требованием не соответствует какая-либо обязанность должника. Кредитор в данном случае осуществляет свой интерес путем совершения собственных действий. У него отсутствует необходимость обращаться за содействием к иным лицам. Следовательно, право кредитора по распоряжению принадлежащим ему обязательственным правом обладает признаками прав абсолютного типа, а правовое положение должника здесь ничем не отличается от положения всех иных лиц. Другую ситуацию мы обнаруживаем при рассмотрении отношения между кредитором и должником. Кредитор в данном случае удовлетворяет свои потребности иным образом, а именно путем получения исполнения по обязательству. Соответственно, осуществлены обязательственные права могут быть только при условии, если их обладателям окажут содействие обязанные лица. Связь между кредитором и должником здесь является относительной. Таким образом, право требования и право распоряжения - разные права. Одно является относительным, другое - абсолютным. Кредитору в одном случае противостоит должник, в другом - любой и каждый. Поэтому нет никаких оснований включать правомочие распоряжения в структуру обязательственного права. В противном случае образуется не вполне логичная конструкция, когда объектом права выступает само это право.
Итак, мы установили, что субъективные права, хотя и могут быть объектами
иных субъективных прав, в том числе абсолютных, тем не менее объектами вещных прав не являются. В связи с этим можно было бы признать несостоятельной концепцию «права собственности на право». Именно это и следовало бы сделать с позиций классической теории гражданского права. Однако такой вывод представляется весьма поспешным.
Действительно, большинство исследователей, придерживающихся указанной концепции, пользуются традиционным для цивилистики понятием права собственности как наиболее полного вещного права. Поэтому подтвердим еще раз, мы не склонны создавать никаких искусственных конструкций, позволяющих признавать субъективное право объектом вещного права, в том числе путем расширения понятия вещи.
Сущность рассматриваемых тенденций к расширению круга объектов права собственности и включению в их число субъективных прав проявляется в несколько ином аспекте. Речь, на наш взгляд, должна идти не о возможности включения дематериализованных активов в число объектов вещного права, а о более широком подходе к определению самого права собственности, которое в современном мире перестает быть исключительно категорией вещного права. Оно может рассматриваться как наиболее полное абсолютное право, закрепляющее принадлежность не только вещей, но и иного имущества и выражающееся в отношении к имуществу как к своему. При таком понимании вполне обоснованно отнесение к объектам права собственности, например, обязательственных прав требования. В этом смысле право вещной собственности следует рассматривать лишь как разновидность более общей категории.
Право собственности вообще является комплексным институтом, поскольку вопросы собственности регулируются нормами нескольких отраслей права, в том числе конституционного, гражданского, административного, уголовного. При этом, например, положения Конституции РФ не дают оснований утверждать, что в рамках конституционного права право собственности понимается только лишь как право на вещи. Статья 35 Конституции РФ использует тер-
мин «имущество», которым охватываются, как известно, как вещи, так и имущественные права, а также иное имущество. Кроме того, Конституция РФ в отличие от Гражданского кодекса РФ даже не относит право собственности к числу вещных прав.
«Широкая» концепция права собственности в последнее время находит поддержку и среди представителей науки гражданского права. Так, Л.А. Новоселова отмечает, что многие ценности, рассматриваемые в современном обороте как товар, с большим трудом можно обозначить как материальные, телесные вещи, в связи с чем возникает необходимость определить характер прав на дематериализованные активы. И далее автор приходит к выводу, что «применение конструкции права собственности в отношении дематериализованных активов вполне оправданно, если понимать право собственности как наиболее полное, наиболее абсолютное и независимое от прав других лиц права на тот или иной объект. ... Понятие права собственности расщепляется и может трактоваться узко - как категория вещного права, и широко - как наиболее полное и абсолютное право лица на то или иное имущество» [7].
Рассматриваемая концепция также получила обоснование в работе С.С. Алексеева, посвященной праву собственности. Ученый достаточно широко определяет круг объектов права собственности. «По мере развития товарно-денежных отношений (и в не в меньшей мере институтов самосознания и культуры, в том числе культуры права) в круг объектов собственности вошли также нематериальные блага... а затем и объективированные “свершения разума, творчества”. Это так или иначе опредме-ченные результаты авторства, изобретательства, научных открытий, а также средства индивидуализации, со временем утвердившиеся в качестве интеллектуальной собственности. В современную же эпоху значение объектов собственности обрели документальные или иным образом обозначенные и признанные в обществе документальные знаки (знаки-носители) таких предметов и «свершений творчества и разума» (в особенности - ценные бумаги, в том числе в нынешних условиях их “электронные фик-
саторы”, в частности - в бездокументарном обороте)» [2, с. 56-57]. Таким образом, С.С. Алексеев ставит в один ряд право вещной собственности, право интеллектуальной собственности, а также собственность на иные блага и рассматривает их в качестве разновидностей более общей категории. При этом немаловажно, что ученый предостерегает от безоглядного распространения категорий вещного права на отношения, например, по поводу интеллектуальной собственности, поскольку в том и в другом случае имеются довольно существенные различия вещей и предметов интеллектуальной собственности, чем предопределяются и различия в юридических режимах регулирования [2, с. 68].
Использование более широкого понятия права собственности, не ограничивающегося лишь правом на вещь, прослеживается и в практике Конституционного суда, которая имеет значение для всех отраслей права. Конституционный суд с помощью норм ст. 35 Конституции РФ в ряде случаев защищал носителей обязательственных прав.
Формулировка указанной статьи сама по себе, конечно, не позволяет сделать однозначный вывод в пользу того, что объектами права собственности могут быть не только вещи, но и иные блага. Согласно части первой ст. 35 Конституции РФ право частной собственности охраняется законом. В соответствии с частью второй каждый вправе иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им. Часть третья говорит о невозможности лишения имущества иначе как по решению суда и о выплате предварительного и равноценного возмещения как об обязательном условии принудительного отчуждения имущества для государственных нужд. Сторонники традиционного цивилистического подхода к определению объектов права собственности утверждают, что понятие имущества в разных частях ст. 35 Конституции РФ используется в различных значениях. Так, В.А. Дозорцев указывал, что в части второй речь идет только о том имуществе, которое может быть объектом вещных прав, т.е. о вещах, а в части третьей используется
более широкое понятие, включающее в себя не только вещи, но и права [4, с. 233].
Традиционный подход, рассматривающий в качестве объектов права собственности только вещи, нашел отражение и в некоторых актах Конституционного суда РФ. Так, в Определении от 8 октября 1999 г. №160-0 Конституционный суд РФ указал, что право на исполнение и обеспечение обязательств по банковскому вкладу непосредственно не регулируется Конституцией РФ, в том числе ч. 1, 3, 4 ст. 35. Позже такая позиция была подтверждена Конституционным судом РФ в Определении от 3 февраля 2000 г. №22-О.
Однако более пристальный анализ практики конституционного правосудия позволяет утверждать, что превалирующим все же является иной подход к определению понятия «собственность». В целом ряде судебных актов, в том числе сравнительно недавних, Конституционный суд РФ достаточно четко сформулировал позицию, согласно которой объектами права собственности могут быть и субъективные права. Так, в своем постановлении от 28 октября 1999 г. №14-П Конституционный суд РФ прямо указал, что «к имуществу, находящемуся в собственности юридического лица, в соответствии со статьей 128 Гражданского кодекса Российской Федерации, могут относиться вещи, включая деньги, и иное имущество, в том числе имущественные права. Таким образом, имущество банка как собственника составляют денежные средства и имущественные права (права требования)».
Термином «имущество», используемым в том числе в положениях ч. 2 ст. 35 Конституции РФ о праве каждого иметь в собственности имущество, владеть, пользоваться и распоряжаться им, по мнению Конституционного суда РФ, «охватывается любое имущество, связанное с реализацией права частной и иных форм собственности, в том числе имущественные права, включая полученные от собственника права владения, пользования и распоряжения имуществом, если эти имущественные права принадлежат лицу на законных основаниях» (постановление Конституционного суда РФ от 6 июня 2000 г. №9-П). В другом деле суд
рассматривал в качестве собственности принадлежащие гражданам права требования о выплате сумм вкладов и процентов на эти суммы (постановление Конституционного суда РФ от 3 июля 2001 г. №10-П).
Интересна также практика Конституционного суда РФ по защите прав участников акционерных обществ. Акции акционерных обществ рассматриваются судом в качестве объектов собственности акционеров (см., например: постановление Конституционного суда РФ от 24 февраля 2004 г. №3-П, определение Конституционного суда РФ от 3 июля 2007 г. №681-О-П). Акции, являющиеся именными эмиссионными ценными бумагами, в силу абз. 1 ст. 16 Федерального закона «О рынке ценных бумаг» могут выпускаться только в бездокументарной форме. Очевидно, что бездокументарная ценная бумага не относится к категории вещей и не может приравниваться к классической ценной бумаге. Бездокументарная ценная бумага - это имущественное право (или комплекс имущественных прав). Поэтому здесь также речь идет о «праве собственности на право».
Таким образом, можно констатировать, что в практике конституционного правосудия произошел отказ от традиционного подхода к определению понятия собственности, в соответствии с которым право собственности понимается исключительно как институт вещного права. Право собственности стало пониматься как более широкая категория, включающая в себя также права на дематериализованные активы. В результате этого обеспечивается распространение на субъективные права конституционноправовых гарантий, закрепленных не только в части 3, но и в иных частях ст. 35 Конституции РФ.
В этой связи хотелось бы особо обратить внимание на позицию Конституционного суда РФ, сформулированную им в постановлении от 16 мая 2000 г. №8-П. В данном случае Конституционный суд РФ также использовал подход, согласно которому субъектами права частной собственности признаются кредиторы, имущество которых составляют права требования, и распространил на права требования конституционно-правовые гарантии, закрепленные ст. 35
Конституции РФ. При этом особо подчеркивалось, что такой подход к раскрытию понятия «имущество» корреспондирует толкованию данного понятия Европейским судом по правам человека, которое лежит в основе применения им статьи 1 протокола №1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод.
Представляется уместным привести текст статьи 1 Протокола №1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая озаглавлена как «Защита собственности»:
«Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права. Предыдущие положения не умаляют права государства обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов или других сборов или штрафов» (официальный перевод текста на русский язык с учетом изменений, внесенных протоколом №11 к Конвенции, опубликован в [10, ст. 163]).
Понятия «имущество» и «собственность», используемые в приведенных выше положениях, получили достаточно широкое толкование в практике Европейского суда по правам человека. В результате институт защиты, предоставляемая статьей 1 протокола №1 к Конвенции, стал распространяться не только на материальные блага (вещи), но и на иные активы, в том числе права требования.
Такое истолкование было отражено, в частности, в получившем большую известность постановлении Европейского суда по правам человека по делу «Нефтеперерабатывающие заводы “Стран” и Стратис Анд-реадис против Греции» (Stran Greek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece) от 9 декабря 1994 г., Series A, №301-B [5, с. 54-68]. В данном случае суд рассматривал в качестве «имущества» право на получение присужденных арбитражным решением сумм денежной компенсации за расторжение кон-
тракта. Европейский суд по правам человека признал, что лишение такого права означает вмешательство в право собственности («right of property»). Правовая позиция, сформулированная в постановлении от 9 декабря 1994 г., позже неоднократно использовалась Европейским судом по правам человека при рассмотрении аналогичных дел, связанных с лишением заявителей имущественных прав.
Таким образом, можно констатировать, что в практике Европейского суда по правам человека сформировался и последовательно претворяется довольно широкий подход к определению права собственности, позволяющий применять конструкцию данного права к объектам, не являющимся вещами. На данное обстоятельство уже обращалось внимание в отечественной юридической литературе. Так, В.В. Старженецкий указывал, что Европейским судом по правам человека применяется «широкая концепция права собственности, которая далеко не ограничивается материальными вещами. Она включает в себя весь спектр нематериальных объектов от интеллектуальной собственности до прав требования» [11, с. 5152].
Рассматриваемая тенденция также проявляется и в некоторых европейских правопорядках. Так, применительно к французскому праву Р. Саватье писал: «... в процессе развития и совершенствования юридической техники понятие объекта права собственности, которым первоначально была конкретная вещь, расширялось до понятия бестелесного имущества. Вместе с тем первоначальное представление о праве собственности все еще существует. Это собственность на телесное имущество. Однако, по мере того как в юридической технике начали появляться абстрактные имущества, первоначальный смысл слова “право собственности” был в действительности расширен. Этим словом хотят продолжать обозначать совокупность наиболее полную и наиболее абсолютную всех прав, которые можно иметь в отношении вновь возникших бестелесных имуществ. Это полнота прав» [8, с. 89-91].
Итак, тенденции развития современного гражданского оборота диктуют необ-
ходимость отнесения субъективных прав к числу объектов права собственности. Но при этом такое абсолютное право находится уже за рамками института вещного права. Поэтому право собственности на права и, если так можно сказать, «традиционное» право собственности, т.е. право собственности на вещи, следует строго разграничивать. Что касается первого, то ему еще только предстоит пройти путь развития.
Вместе с тем между правом собственности на право и правом вещной собственности существует немало общего. Оба права призваны оформлять принадлежность имущества определенному лицу (лицам) и отчужденность его от всех иных лиц. При этом в обоих случаях невозможно одновременное существование нескольких самостоятельных прав собственности на один и тот же объект, т.е. на одну и ту же вещь или на одно и то же субъективное право. Поэтому до тех пор пока не будет сконструировано особое абсолютное право на право, представляется возможным применение к отношениям, возникающим по поводу субъективных прав, норм вещного права по аналогии.
Безусловно, распространение на субъективные права существующих норм права собственности должно учитывать специфику объектов и не должно противоречить существу складывающихся по поводу них отношений. Как уже отмечалось нами ранее, ряд положений посвященного вещным правам раздела II Гражданского кодекса не могут применяться к отношениям, объектами которых выступают субъективные права. Однако другие положения вещного права, напротив, могут применяться как к вещам, так и к субъективным правам. К таковым относятся, например, общие положения о праве собственности, содержащиеся в ст. 209 ГК РФ. Здесь следует, конечно же, сразу указать, что определяемые пунктом 1 указанной статьи правомочия собственника, а именно правомочия владения и пользования, могут распространяться на субъективные права лишь с определенной долей условности. Но гораздо более важная, на наш взгляд, норма закреплена в п. 2 ст. 209 ГК РФ, согласно которому собственник вправе по своему усмотрению совершать в отно-
шении принадлежащего ему имущества любые действия, не противоречащие закону и иным правовым актам и не нарушающие права и охраняемые законом интересы других лиц. Данное положение имеет общее значение для права собственности в целом, в том числе и для права собственности на субъективные права. Представляется также возможным в определенных случаях применять в рассматриваемой сфере отношений нормы Гражданского кодекса, посвященные способам защиты вещных прав. Однако этот вопрос заслуживает уже самостоятельного и более подробного исследования.
Библиографический список
1. Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Антология уральской цивилистики. 1925-1989: сб. ст. М., 2001.
2. Алексеев С.С. Право собственности. Проблемы теории. 2-е изд. М., 2007.
3. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. 3-е изд. М., 2008.
4. Дозорцев В.А. Принципиальные черты права собственности в Гражданском кодексе // Гражданский кодекс России.
Проблемы. Теория. Практика: Сб. (памяти С.А. Хохлова). М., 1998.
5. Европейский суд по правам человека. Избранные решения. М., 2000. Т. 2.
6. Мурзин Д.В. Бестелесные вещи // Циви-листические записки: межвузов. сб. науч. тр. (к 80-летию С.С. Алексеева). М., 2004. Вып. 3.
7. Новоселова Л.А. Определение объектов права собственности [Электронный ресурс] // Гражданин и право. 2001. №2. Доступ из справ.-правовой системы «Гарант».
8. Саватье Р. Теория обязательств. Юридический и экономический очерк. М., 1972.
9. Скловский К.И. Собственность в гражданском праве: учеб.-практ. пособие. 3-е изд. М., 2002.
10. Собрание законодательства Российской Федерации. 2001. №2.
11. Старженецкий В.В. Россия и Совет Европы: право собственности. М., 2004.
12. Туктаров Ю.Е. Имущественные права как объекты гражданско-правового оборота // Актуальные проблемы гражданского права: сб. ст. / под ред. О.Ю. Шилохвоста. М., 2003. Вып. 6
SUBJECTIVE RIGHTS AND OBJECTS OF THE RIGHT OF PROPERTY M.A. Moscalets
Moscow State Law Academy. 9, Sadovaya-Kudrinskaya str., Moscow, 123995
In the article it is analyzed a possibility of recognition of attributes of an object of the right of property for the subjective rights. On the basis of the analysis carried out the author comes to a conclusion about necessity of the broad approach to definition of the idea of property. As a result it becomes possible to extend the property right to such non-material object, as the subjective civil right.
Keywords: subjective right; object of the right; right of property; real right; absolute right; paperless security; right of obligation
