CC BY
175
Вестник Омского университета. Серия «Право». 2015. № 4 (45). С. 29-34.
УДК 340.111.52
СУБЪЕКТИВНОЕ ЮРИДИЧЕСКОЕ ПРАВО ИЛИ ЮРИДИЧЕСКАЯ ОБЯЗАННОСТЬ?
LEGAL RIGHT OR LEGAL DUTY?
Т. А. СОЛОДОВНИЧЕНКО (T. A. SOLODOVNICHENKO)
Анализируется концепция слияния субъективных юридических прав и обязанностей. На основании противоположности субъективного юридического права и юридической обязанности по содержанию и последствиям их нереализации обосновывается невозможность такого слияния.
Ключевые слова: субъективное юридическое право; юридическая обязанность; полномочие; «правообязанность».
The article analyzes concept of integration of legal rights and duties. The author substantiates that this integration impossible on based contrast contents of legal right and legal duty and consequences their not implementing.
Key words: legal right; legal duty; competency; «pravoobyazannost».
Субъективное юридическое право как мера возможного поведения и субъективная юридическая обязанность как мера должного поведения являются самостоятельными, хотя и тесно взаимодействующими феноменами. Однако порою их относительная независимость друг от друга не признается, что находит отражение в концепции, обосновывающей существование объединяющей их в единое целое так называемой «правообязанности». Её сторонники утверждают, что субъективное юридическое право и юридическую обязанность не всегда можно чётко разграничить между собой, поскольку иногда субъективное право должно подлежать обязательной реализации, независимо от желания его обладателя [1]. В теоретической юриспруденции учение о «правообязанности» изначально предназначалось для характеристики полномочий органов государственной власти, которые, согласно данной концепции, не только вправе, но и обязаны их исполнять. Так, по мнению А. И. Елистратова, обязанностью действовать в публичном интересе должностные лица связаны в осуществлении всех своих прав [2]. Г. Еллинек утверждал, что публичные обязанности в то же время являются и высшим правом, поскольку выражаются в почёте, связанном с их исполнением [3].
Е. В. Вавилин предлагает условно выделять три варианта соотношения субъективных юридических прав и обязанностей [4]:
1) полярность, их противопоставление друг другу. В качестве примера приводится отношение купли-продажи, где продавцу принадлежит субъективное право требовать оплаты товара в полном объёме и в надлежащий срок, а покупатель обязан совершить указанные действия;
2) взаимопроникновение, т. е. некоторое слияние субъективного юридического права и обязанности в их отдельных структурных элементах. Например, участники полного товарищества обязаны по отношению друг к другу в соответствии с Гражданским кодексом РФ и договором осуществлять комплекс тех или иных действий: внести вклад в общее имущество товарищей, участвовать в общих делах по достижению предусмотренной договором цели деятельности, информировать о состоянии общих дел, нести расходы и убытки, связанные с совместной деятельностью товарищей, нести ответственность по общим обязательствам и т. д., т. е., будучи должником, каждый из товарищей выступает одновременно и кредитором, имеющим право требовать от остальных товарищей надлежащего исполнения указанных обязательств.
© Солодовниченко Т. А., 2015
29
Т. А. Солодовниченко
Но, на наш взгляд, то, что один участник товарищества несёт определённые обязанности перед другими его участниками и одновременно имеет право требовать от них исполнения подобных обязанностей, не означает, что его субъективные юридические права и обязанности сливаются. Это разные права и обязанности, поскольку они появляются или могут формироваться в разное время, у них может быть разный объём и несовпадающие основания для возникновения, изменения и прекращения;
3) совмещение (тождество) субъективного права и обязанности. По мнению Е. В. Вавилина, иногда субъективное юридическое право может предоставляться прежде всего для того, чтобы позволить гражданину (организации или должностному лицу) иметь дополнительную возможность выполнить его обязанность, поскольку он сам заинтересован в её исполнении. Согласиться с этим нельзя. Если желаемое поведение является юридически должным, то оно таковым изначально и является. Как верно заметил Р. Е. Гукасян, субъективное отношение лица к своему действию для его правовой квалификации значения не имеет. Субъект может добровольно, с большим желанием исполнять возложенную на него обязанность, из чего, однако, не следует, что он при этом реализует не обязанность, а право. Одновременно нельзя считать обязанностью принадлежащее гражданину субъективное право лишь на том основании, что сам он не принимает мер к его осуществлению [5].
Традиционно как нерасчленимые «правообязанности» характеризуют субъективные юридические права и обязанности органов публичной власти [6], специфику которых усматривают в том, что уполномоченный субъект принадлежащие ему права не только может, но и обязан реализовать. По мнению сторонников концепции «правообязанности», она максимально точно показывает связь прав и обязанностей органов государственной власти между собой, так как обосновывает идею о том, что субъективные права предоставляются субъекту публично-властных отношений для их обязательной реализации и не могут быть им проигнорированы. В результате властный субъект именно обязан осуществлять свои права для обеспечения и защиты публичных интересов [7].
Применительно к частноправовым отношениям эта концепция объяснялась широким использованием для их правового регулирования в советский период отечественной истории административно-командных методов управления, отрицавших существование частного права как такового [8]. Однако поскольку в современном российском государстве частное право официально признается и применение таких методов ограничено, то в настоящее время в цивилистической литературе и в законодательстве данная теория используется редко. Так, Е. В. Вавилин [9] на основании положений п. 5 ст. 448 Граждан -ского кодекса РФ [10] приходит к выводу, что победитель торгов не только имеет право, но и обязан подписать договор. Действительно, согласно п. 5 ст. 448 ГК РФ лицо, выигравшее торги, при уклонении от подписания протокола утрачивает внесенный им задаток. Кроме того, в случае уклонения одной из сторон от заключения договора другая сторона вправе обратиться в суд с требованием о понуждении заключить договор, а также о возмещении убытков, причиненных уклонением от его заключения. Но реализация субъективного права на участие в торгах и обязанность заключить договор в случае победы на торгах - это не одно и то же. Это разные средства правового регулирования, реализующиеся на разных его стадиях, в разных правоотношениях, поскольку лицо имеет право принять участие в торгах, но только в случае выигрыша (как юридического факта для возникновения юридической обязанности) оно становится обязанным заключить договор. Они существуют здесь относительно обособленно друг от друга и возникают в разное время. Поэтому данный пример не только не подтверждает слитного, «совместного» действия субъективных юридических прав и обязанностей, но и, наоборот, свидетельствует об обратном.
Возможно ли вообще «слияние» субъективного юридического права и юридической обязанности? Для ответа на этот вопрос необходимо чётко понимать, что они из себя представляют. Субъективное юридическое право - это мера возможного поведения, реализация которой зависит исключительно от желания и усмотрения управомоченного лица, его неиспользование не может повлечь за
30
Субъективное юридическое право или юридическая обязанность?
собой применение государственного принуждения, в то время как юридическая обязанность - это мера должного поведения, от исполнения (соблюдения) которой нельзя произвольно отказаться. Исходя из сказанного, можно сделать вывод, что субъективные юридические права и обязанности противоположны по содержанию (должное поведение опосредуется юридическими обязанностями, а возможное - субъективными юридическими правами) и потенциальным последствиям их нереализации (возможность применения мер государственного принуждения за неосуществление правовых обязанностей и её отсутствие при отказе от использования субъективных прав), а значит их «слияние» невозможно. Как верно заметил Р. Е. Гукасян, «одно и то же действие одного субъекта в одном правоотношении и правом и обязанностью быть не может, так как при одновременном регулировании действия с помощью предоставления права и возложения идентичной по содержанию обязанности право будет поглощено обязанностью, поскольку механизм исполнения обязанности и механизм реализации субъективного права взаимно исключают друг друга» [11]. Все попытки их объединения могут привести лишь к поглощению одного другим. Либо субъективное юридическое право поглотится обязанностью, либо, наоборот, юридическая обязанность - субъективным правом (если отсутствует обеспечение такой обязанности государственным принуждением). Возникает лишь иллюзия их «слитного» действия, порожденная неточным анализом взаимосвязей между субъективными юридическими правами и обязанностями, а также юридико-техническими изъянами при их закреплении в нормативных документах.
Однако, несмотря на это, «правообязанности» продолжают существовать не только в теории, но и на практике. Наиболее известным примером «совпадения» субъективных юридических прав и обязанностей является закрепленная в ч. 2 ст. 38 действующей Кон -ституции Российской Федерации норма, согласно которой забота о детях, их воспитание являются равным правом и обязанностью родителей. Аналогичное положение содержится и в п. 1 ст. 63 Семейного кодекса РФ [12], гласящей, что родители имеют право и обя-
заны воспитывать своих детей. По нашему мнению, в данном случае нет никакого проявления «слитного» действия субъективных юридических прав и обязанностей, а подобная фиксация в нормах права - лишь результат нарушения правил юридической техники. Более правильно было бы закрепить, что в сфере воспитания своих детей родители имеют равные права и обязанности. Сам по себе термин «воспитание» не однозначен и подразумевает совершение целого комплекса действий различного характера. В данном случае проблема возникает в связи с тем, что совпадает объект правоотношений, на который одновременно направлены как субъективные права, так и юридические обязанности субъектов, но действия, путем которых они реализуются, не едины.
Схожий казус «слияния» субъективных юридических прав и обязанностей содержится в Конституции Венгрии [13], в ч. 2 ст. С которой закреплено, что каждый имеет право и обязанность противостоять законными средствами попыткам приобретения, осуществления или всецелого обладания государственной власти с помощью силы. Чтобы данная неопределенность была преодолена, необходимо выяснить, установлена ли венгерским позитивным правом соответствующая санкция. Если она за не совершение указанных действий не предусмотрена, то мы имеем дело с субъективным юридическим правом. Но если имеется правовая норма, предусматривающая меры принудительного воздействия за их несовершение, то тогда перед нами юридическая обязанность. Как бы то ни было, единой «правообязанности», несмотря на её законодательное закрепление, здесь тоже нет.
Подобная неточность содержится и в Федеральном законе «О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» [14], в п. 3 ч. 2 ст. 10 которого указано, что члены Российской академии наук обязаны в случае избрания в органы управления Российской академии наук надлежащим образом осуществлять права и исполнять обязанности, вытекающие из полномочий и функций соответствующих органов управления. Таким образом, согласно данной юри-
31
Т. А. Солодовниченко
дической норме члены академии наук обязаны осуществлять права надлежащим образом. Сливаются ли субъективные права с юридическими обязанностями в данном случае либо этот пример лишь указывает на существование позитивной юридической ответственности? Скорей всего данная юридическая норма тоже является примером нарушения правил юридической техники, поскольку слияние субъективных прав и обязанностей невозможно, равно как не выдерживает критики и теория позитивной юридической ответственности [15].
Как уже отмечалось, концепция «слияния» субъективных юридических прав и обязанностей чаще всего используется в науках публично-правового цикла при характеристике полномочий органов власти. Свой вклад в поддержание порождённой ею иллюзии вносит и действующее российское законодательство, активно использующее слова «полномочия» [16], «компетенция» [17],
«функции» [18] как общие, собирательные, неконкретизированные термины, под которыми могут подразумеваться как субъективные юридические права, так и обязанности. Например, в ч. 2 ст. 37 Уголовно-процессуального кодекса РФ [19] закреплено, что прокурор в ходе досудебного производства по уголовному делу уполномочен: проверять исполнение требований федерального закона при приеме, регистрации и разрешении сообщений о преступлениях; выносить мотивированное постановление о направлении соответствующих материалов в следственный орган или орган дознания для решения вопроса об уголовном преследовании по фактам выявленных прокурором нарушений уголовного законодательства; требовать от органов дознания и следственных органов устранения нарушений федерального законодательства, допущенных в ходе дознания или предварительного следствия; давать дознавателю письменные указания о направлении расследования, производстве процессуальных действий; давать согласие дознавателю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения; истребовать и проверять законность и обоснованность ре-
шений следователя или руководителя следственного органа об отказе в возбуждении, приостановлении или прекращении уголовного дела и принимать по ним решение; отменять незаконные или необоснованные постановления нижестоящего прокурора, а также незаконные или необоснованные постановления дознавателя. Далее в указанной статье перечислен ряд других полномочий без чёткого их разделения на субъективные права и обязанности. Причем такое положение при юридическом закреплении субъективных юридических прав и обязанностей органов публичной власти является типичным. В связи с этим могут возникать затруднения в определении того, чем является конкретное деяние - субъективным юридическим правом или юридической обязанностью. В результате появляется возможность их произвольной правовой оценки, поскольку определять содержание своего полномочия (т. е. право это или обязанность) будут сами обладатели. Поэтому в зависимости от собственных представлений они могут в одних случаях интерпретировать свои не конкретизированные полномочия (функции, компетенцию) как субъективные права, а в других - как юридические обязанности, нарушая тем самым общеправовой принцип юридического равенства. Конечно, для устранения существующей неясности или неоднозначности формулировок правовых норм можно обратиться за их разъяснением к вышестоящим (контролирующим) органам власти. Но в таком случае нет гарантии, что и они правильно интерпретируют природу не конкретизированного полномочия (функции, компетенции). Кроме того вышестоящего звена публичной власти может и не быть вовсе. Например, согласно ст. 86 Конституции РФ Президент РФ осуществляет руководство внешней политикой РФ, ведёт переговоры и подписывает международные договоры РФ, подписывает ратификационные грамоты, принимает верительные и отзывные грамоты аккредитуемых при нём дипломатических представителей. То есть в данной статье перечислен ряд действий Президента без указания на то, вправе он их совершать или обязан. Мы исходим из того, что для субъекта, наделенного полномочиями (функциями), властвование не может быть субъективным правом. Непрерывная государ-
32
Субъективное юридическое право или юридическая обязанность?
ственная властная деятельность является объективным социальным законом, и её нельзя поставить в зависимость от чьего-либо индивидуального усмотрения, которое проистекает из содержания субъективного права. Именно по этой причине основу, ядро правового статуса властвующих субъектов образуют их юридические обязанности, а не субъективные права, которые предоставляются им лишь для того, чтобы обеспечить наиболее эффективную реализацию этих обязанностей. Субъективные права властвующих субъектов в силу действующего в публично-правовой сфере принципа «запрещено всё, кроме прямо предусмотренного законом» должны быть прямо зафиксированы именно как субъективные права. Отсюда следуют два основных вывода. Во-первых, при создании и внесении изменений в правовые нормы необходимо стремиться чётко определять конкретные деяния органов публичной власти в качестве их субъективных юридических прав или обязанностей. Во-вторых, необходимо законодательное закрепление презумпции (её можно назвать презумпцией обязанности властвования), в соответствии с которой выполнение конкретных полномочий (функций, компетенции) органами публичной власти является их юридической обязанностью в том случае, когда нечёткость правовых формулировок не позволяет их однозначно квалифицировать как субъективное право или юридическую обязанность [20].
Таким образом, противоположность субъективных юридических прав и обязанностей приводит к невозможности их слияния, а концепция «правообязанностей» является ошибочной.
1. См., например: Грачев Т. С. Права и обязанности: модели единства // Вектор науки ТГУ - 2009. - № 5. - С. 32 ; Колесников О. П. Пределы субъективных гражданских прав // Жур -нал российского права. - 2007. - № 12. - С. 37.
2. Елистратов А. И. Понятие о публичном субъективном праве. Теория субъективных публичных прав А. А. Рождественского. - М., 1913. - С. 6.
3. ЕллинекГ. Общее учение о государстве: Право современного государства. - Т. 1. - СПб. : Издание Юридического Книжного Магазина Н. К. Мартынова, 1908. - С. 310.
4. Вавилин Е. В. Проблемы осуществления субъективных гражданских прав в современной России // Государство и право. - 2008. -№ 2. - С. 37-38.
5. Гукасян Р. Е. Избранные труды по гражданскому процессу. - М. : Проспект, 2009. -С. 412.
6. См., например: Магазинер Я. М. Общая теория права на основе советского законодательства. Глава VI. Субъективное право // Правоведение. - 1999. - № 2. - С. 49 ; Макеева Е. М. Защита субъективных прав участников в частноправовых и публично-правовых отношениях // Российский судья. - 2005. -№ 12. - С. 21.
7. См.: Тихомиров Ю. А. Публичное право : учебник. - М. : БЕК, 1995. - С. 142.
8. См. подробнее: Гукасян Р. Е. Концепция слияния прав и обязанностей и административнокомандные методы управления // Советское государство и право. - 1989. - № 7. - С. 2932.
9. Вавилин Е. В. Понятие и механизм осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей // Журнал российского права. -2004. - № 5. - С. 38-39.
10. Гражданский кодекс РФ (часть первая) от 30 ноября 1994 г. № 51- ФЗ // Собрание законодательства РФ. - № 32. - Ст. 3301.
11. Гукасян Р. Е. Избранные труды по гражданскому процессу. - С. 413.
12. Семейный кодекс Российской Федерации от
29 декабря 1995 г. № 223-ФЗ // Собрание законодательства РФ. - 1996. - № 1. - Ст. 16.
13. Конституция Венгрии 25.04.2011. - URL: http://worldconstitutions.ru/?p=298 (дата обращения: 16.01.2015).
14. О Российской академии наук, реорганизации государственных академий наук и внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации : Федеральный закон от 27 сентября 2013 г. № 253-ФЗ // Собрание законодательства РФ. - 2013. - № 39. -Ст. 4883.
15. См. подробнее: Иванов Р. Л. Некоторые вопросы юридической ответственности // Вестник Омского университета. - 1998. - Вып. 1. - С. 94-97.
16. См., например: О Правительстве Российской Федерации : Федеральный конституционный закон от 17 декабря 1997 г. № 2-ФКЗ. Ст. 1321 // Собрание законодательства РФ. - 1997. -№ 51. - Ст. 5712 ; О референдуме Российской Федерации : Федеральный конституционный закон от 28 июня 2004 г. № 5-ФкЗ. Ст. 3033 // Парламентская газета. - 2004. - № 117. -
30 июня ; Об органах судейского сообщества в Российской Федерации : Федеральный закон от 14 марта 2002 г. № 30-ФЗ. Ст. 10, 17, 19 // Собрание законодательства РФ. - 2002. -
33
Т. А. Солодовниченко
№ 11. - Ст. 1022 ; О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации : Федеральный закон от 22 февраля 2014 г. № 20-ФЗ. Ст. 27-31 // Собрание законодательства РФ. - 2014. - № 8. - Ст. 740 ; О защите конкуренции : Федеральный закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ. Ст. 22 // Российская газета. - 2006. - № 162. -27 июля ; О порядке отбора кандидатов в первоначальный состав Верховного Суда Российской Федерации, образованного в соответствии с Законом Российской Федерации о поправке к Конституции Российской Федерации «О Верховном Суде Российской Федерации и прокуратуре Российской Федерации» : Федеральный закон от 5 февраля 2014. № 16-ФЗ. Ст. 3 // Официальный интернет-портал правовой информации. - URL: http://www.pravo. gov.ru (дата обращения: 06.02.2014).
17. См., например: О Верховном Суде Российской Федерации : Федеральный конституционный закон от 5 февраля 2014 г. № 3-ФКЗ. Ст. 10 // Официальный интернет-портал правовой информации. - URL: http://www.pravo. gov.ru (дата обращения: 06.02.2014) ; Об исключительной экономической зоне Российской Федерации : Федеральный закон от 17 декабря 1998 г. № 191-ФЗ. Ст. 7 // Собрание законодательства РФ. - 1998. - № 51. -Ст. 6273 ; О континентальном шельфе Российской Федерации : Федеральный закон от 30 ноября 1995 г. № 187-ФЗ. Ст. 6 // Собрание законодательства РФ. - 1995. - № 49. -Ст. 4694 ; О мировых судьях в Российской Федерации : Федеральный закон от
17 декабря 1998 г. № 188-ФЗ. Ст. 3 // Собрание законодательства РФ. - 1998. - № 51. -Ст. 6270 ; О противодействии терроризму :
Федеральный закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ. Ст. 14 // Парламентская газета. - 2006. -№ 32. - 10 марта.
18. См., например: О судах общей юрисдикции в Российской Федерации : Федеральный конституционный закон от 7 февраля 2011 г. № 1-ФКЗ. Ч. 3 ст. 29; ч. 3 ст. 35; ст. 39 // Российская газета. - 2011. - № 29. - 11 февр. ; О защите конкуренции : Федеральный закон от 26 июля 2006 г. № 135-ФЗ. ст. 22 // Российская газета. - 2006. - № 162. - 27 июля ; О Счетной палате Российской Федерации : Федеральный закон от 5 апреля 2013 г. № 41-ФЗ. Ст. 13 // Собрание законодательства РФ. -2013. - № 14. - Ст. 1649 ; О противодействии неправомерному использованию инсайдерской информации и манипулированию рынком и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации : Федеральный закон от 27 июля 2010 г. № 224-ФЗ. Ст. 13 // Российская газета. - 2010. -№ 168. - 30 июля.
19. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // Российская газета. - 2001. - № 249. - 22 дек.
20. См. подробнее: Иванов Р. Л. Полномочия органов местного самоуправления: общетеоретический аспект // Проблемы местного самоуправления в Российской Федерации : материалы VI науч.-практ. конф. (Омск, 26-27 ноября 2008 г.) / Правительство Ом. обл. ; Законодат. Собр. Ом. обл. ; Ом. гос. ун-т им. Ф. М. Достоевского ; отв. ред. А. В. Бутаков. - Омск : Изд-во ОмГУ, 2008. - С. 176-185 ; Его же. Проблемы законодательной техники в Российской Конституции и юридическая практика // Вестник Омского университета. -1999. - Вып. 2. - С. 153-154.
34
