CC BY
177
УДК 14
ББК ЮЗ (2)51
Ю. В. Кокарева
г. Чита
Субъективизм как методологическая основа этических взглядов Н. К. Михайловского
В статье анализируется роль субъективизма в становлении и развитии этических взглядов Н.К. Михайловского, одного из ярких представителей народничества. Применение философом субъективного метода позволило дать этическое решение таким философским проблемам, как «борьба за индивидуальность», теория прогресса, теория трех фаз развития человечества.
Ключевые слова: субъективизм, народничество, индивидуальность, нравственный идеал, идол, прогресс, общество.
Y. V Kokareva
Chita
Subjectivism as methodological principle of ethical views of N. K. Mikhailovsky
The role of subjectivism in formation and development of ethic views of N.K. Mikhailovsky who's one of bright Populism representatives is analysed in the article. The application of subjective method by the philosopher made possible to give an ethical decision to such philosophical problems as "struggle for individuality”, progressivism, the theory of three phases of mankind development.
Keywords:subjectivism,populism,individuality, ethical ideal, idol, progress, society.
Николай Константинович Михайловский, публицист, философ, социолог, литературный критик, видный общественный деятель являлся одним из наиболее ярких выразителей идей и нравственных ценностей народничества. Его передовые мысли и оригинальные теории стали тем краеугольным камнем, на котором был выстроен нравственный идеал 70-х гг. XIX века. Современник и последователь Н. К. Михайловского Н. С. Русанов писал о нем: «...Словно увеличительное стекло, он концентрировал рассеянные в обществе лучи сознания и, словно увеличительное стекло, зажигал» [18, с. 341].
На формирование философско-этических взглядов Михайловского большое влияние оказала как общая атмосфера революционного
демократизма, которым были проникнуты философские построения А. И. Герцена и Н. А Некрасова, так и мировоззренческие установки целой плеяды шестидесятников, чьим вдохновителем на протяжении многих лет был Н. Г. Чернышевский. Молодой философ охотно признавал тот факт, что работы Чернышевского явились для него точкой отсчета в понимании русской действительности и были восприняты им как «новое мировоззрение». «К этому новому мировоззрению, — замечает он, — позднее примкнули и мы в семидесятые годы...» [13, с. 142]. В начале творческого пути Михайловский был настолько захвачен идеями Чернышевского, что даже попытался воплотить в жизнь задачу по созданию производственных ассоциаций, поставленную перед будущими поколениями и теоретически решенную в романе «Что делать?»: организовать переплетную мастерскую. Но жизнь показала невозможность реализации данной задачи на практике.
Опыт Михайловского по претворению в жизнь теории Чернышевского был не единственным в своем роде экспериментом и стал закономерным завершением проверки на жизнеспособность идеалов шестидесятников. Для молодого философа разочарование в таком пути построения социализма и неудача поставленного эксперимента по воплощению чужого идеала явились толчком для создания своей собственной философско-этической концепции. Эта концепция, с точки зрения Михайловского, может быть реализована в будущем и даст, наконец, человечеству или, по крайней мере, русскому народу возможность жить в совершенном обществе, где будут господствовать добро, истина и справедливость.
Секулярная религиозность Михайловского является определяющим фактором для его философско-этической концепции. Вслед за Чернышевским философ провозглашает про-тагоровский принцип «человек есть мера всех вещей» основополагающим для своей этики и философии. «На пути к счастью человечества, — пишет он, — остается пройти еще одни великие исторические ворота, над которыми стоит надпись: человек для человека, все для человечества» [16, с. 108]. Человеческая личность становится для него основной ценностью: «Личность никогда не должна быть принесена в жертву, она — свята и неприкосновенна, и все усилия нашего ума должны быть направлены на то, чтобы самым тщательным образом следить за ее судьбами, и становиться на ту сторону, где она может восторжествовать» [15, с. 452].
Антропоцентрическая позиция Михайловского получает свое выражение в известном
«субъективизме», который становится методологической основой его философских, социологических и этических воззрений.
О применении субъективного метода при изучении нравственных явлений философ впервые заявил в работе «Что такое прогресс?», а продолжил тему в «Записках профана», где прямо определяет субъективный метод как опирающийся на идею сопереживания. «Субъективным методом называется такой способ удовлетворения познавательной потребности, когда наблюдатель ставит себя мысленно в положение наблюдаемого. Этим самым определяется и сфера действия субъективного метода, размер законно подлежащего ему района исследования» [10, с. 402]. Следовательно, по мнению Михайловского, «при объяснении действий людей мы должны представить себе их мысли и чувства в форме собственных мыслей и чувств. И, следовательно, в этой области субъективный метод законен и неизбежен» [10, с. 402].
Способность к сопереживанию (или, по выражению Михайловского, «сочувственный опыт») присуща всем людям, но сила этой способности может быть различна. По мнению Михайловского, только люди с высоким нравственным уровнем способны на многосторонний сочувственный опыт.
Связывая воедино способность к сопереживанию с высоким нравственным уровнем человека, философ пытался преодолеть традиционное понимание справедливости, как Абсолюта, стоящего над человеком и являющегося критерием его поступков. Михайловский считает, что такое понимание превращает справедливость в абстрактное, пустое понятие, в «справедливость для справедливости», поскольку не ставит в центр своего содержания человека. Только тогда справедливость будет выполнять свою функцию, когда встанет не над человеком, а рядом с ним и будет служить ему и помогать в достижении высокого уровня сочувственного опыта.
Люди с высоким уровнем сопереживания способны создать высоко нравственный идеал, который будет служить нравственным ориентиром для всех остальных людей.
Использование философом субъективного метода в этике подобно использованию Чернышевским антропологического принципа для выяснения сущности нравственных явлений. Данное методологическое обоснование имело целью доказать возможность выведения нравственного идеала из натуры самого человека, а не из некой сущности, стоящей над ним. Благодаря использованию субъективного метода, этика Михайловского приобретает секулярный характер. Под идеалом у Михайловского мыс-
лится не Бог, а человек. Человек — абсолют. Значит, «я вполне удерживаю за собой право критиковать великий Божий мир с точки зрения своего кусочка мозга» [17, с. 151]. Принятие такой идеи дает возможность каждому человеку оценивать мир по своему идеалу.
Поскольку человек и есть идеал, то «нравственный закон существует только в нашем сознании» [17, с. 151]. Следовательно, критерий добра и зла лежит в самом человеке. Он получает свои знания не априорно, а из опыта, который складывается из совокупности фактов личной жизни конкретного человека и тех общественных условий, которые его окружают. В зависимости от сочетания данных факторов добрыми и злыми могут называться совершенно различные действия и поступки. В подтверждение своей позиции Михайловский приводит такой пример: «Убийство и людоедство легко могут оказаться деяниями не только безразличными, а и одобрительными; и в то же время может считаться безнравственным, богопротивным и преступным произносить свое собственное имя, как у абипонов, или есть в обществе, как у таитян. Однако, тем же путем могут выработаться частности весьма высокого нравственного кодекса, если действительный или фиктивный опыт наведет на убеждение в невыгоде вредить соседям» [16, с. 82].
Восприятие добра и зла, как понятий с текучим содержанием, дает нам право называть Михайловского релятивистом. Как нет для него высшего Абсолюта, так не существует и неизменных, вечных понятий о Добре и зле.
В этике, как и во всем учении Михайловского, ярко проявляется не только релятивизм, но и дуализм его взглядов. «Его "субъективная" точка зрения, — пишет Бердяев, — разорвала правду пополам — дисгармония, разлад между "субъективным" и "объективным" красной нитью проходит через все его мировоззрение. Дуализм есть совершенно неизбежный результат "субъективизма" и "индивидуализма"» [2, с. 92]. Действительно, в философско-этических построениях Михайловского существует определенный парадокс: провозглашая цельность главным критерием истины, добра, справедливости и залогом существования человечества, то есть неким идеалом, к которому необходимо стремиться, он сам мыслит двойными формулами, чем разрушает уже имеющуюся цельность многих понятий и все дальше отходит от заявленного им идеала. Даже такое центральное понятие как «человеческая личность» проникнуто у Михайловского дуализмом: человеческая личность есть факт действительности и этический принцип. Мышление двойными формулами, по
мнению Михайловского, помогает ему избежать абсолютизации одной теории и показать многоплановость решений какой-либо проблемы. Дуализм взглядов, с точки зрения мыслителя, обусловлен особенностью человеческого мышления. В основе мышления лежит слово. Оно имеет огромное влияние на человека и чаще всего именно слово владеет человеком, а не наоборот. Но слово не тождественно обозначаемому им понятию. «Понятие расширяется, расслаивается, сдвигается сообразно историческому ходу отношений человека к соответствующему ряду фактов, а слово стоит себе, как скала незыблемая. Таким путем слово весьма часто не только утрачивает первоначальное значение, но получает два или несколько различных значений или даже лишается всякого значения. Язык поневоле становится врагом его, обманывая его на каждом шагу, не поддаваясь его усилиям восстановить равновесие между состоянием его сознания и известным сочетанием звуков» [12, с. 756]. Исходя из этого, Михайловский заключает, что нужно мыслить не словами, а понятиями. «Слово — это божественный дар и одновременно исконный враг человека — такова одна из "двойных формул" Михайловского», — пишет современный исследователь Б. В. Аверин [1, с. 12].
Таково философское оправдание дуализма Михайловского и объяснение того, почему традиционные понятия наполняются новым, подчас противоположным старому смыслом.
Изменение Михайловским отрицательной оценки субъективизма в науке на противоположную, положительную оценку дает повод согласиться с В. Н. Лункевичем, который считал, что метод Михайловского «нужно понимать как субъективизм антропологический, а не произвольно-индивидуальный» [6, с. 7]. Для этого есть все основания. Понятие индивидуальности, имеющей право на субъективную оценку, также как и другие понятия в системе Михайловского, не избежало дуализма в определении. По мнению А. Гизетти, «термин "индивидуальность" имеет в учении Михайловского два смысла: космический и социологический. В широком смысле "индивидуальностью" называет Михайловский всякое целое, отличающееся единством частей, их организованностью и подчиненностью жизни и судьбам целого. Принцип борьбы за индивидуальность охватывает весь мир» [3, с. 37]. В то же время Михайловский соглашается с тем, что «. мы не можем представить себе всякое целое в виде системы концентрических кругов и последовательно мыслить о каждом из них, как о целом. Мы должны, следовательно, допустить различные степени индивидуальности. » [14, с. 349; 351]. Получа-
ется определенная иерархия индивидуальностей, где высшая индивидуальность подчиняет низшую. В более узком контексте (по Гизетти, социологическом) понятие индивидуальности трансформируется полностью и приобретает совершенно иной смысл, противоположный его традиционному пониманию. «Чаще всего под индивидуальностью разумеют совокупность черт, резко выдвигающих известную личность из среды окружающих ее людей. Индивидуальный значит здесь личный, особенный. Мы будем употреблять это выражение совершенно иначе, именно будем разуметь под индивидуальностью человека совокупность всех черт, свойственных человеческому организму вообще» [16, с. 88].
Поэтому следует помнить, что даже когда Михайловский говорит об индивидуальности, он подразумевает под ней не какие-либо отдельные личности с частными особенностями их характеров, психики и мировоззрения, а «человека вообще», «нормального», по терминологии самого философа.
Дуализм взглядов философа проявляется и в его понимании этики. По справедливому замечанию В. Чернова, слово «этика» философ использует в двух значениях: этика как анализ содержания существующих нравственных понятий и этика как учение, ориентирующая волю людей [19, с. 5].
Если говорить о нравственном идеале, то это этическое понятие философ рассматривает также с позиции двух контекстов. В первом контексте нравственный идеал в этике исследуется с позиции изменения его содержания. Во втором случае Михайловский пытается определить, как данное понятие влияет на состояние человеческого общества и на его прогресс.
Говоря о содержании понятия «нравственный идеал», Михайловский в первую очередь стремился не просто уточнить, а коренным образом изменить традиционный смысл понятия «идеал». В статье «Идеализм, идолопоклонство и реализм» он, используя свои «двойные формы», противопоставляет «идеал» и «идол».
Михайловский с уверенностью заявляет: «Боги суть продукты идеализации тех или других явлений природы вообще и человеческой в особенности, но они вовсе не суть идеалы, не маяки на жизненном пути. Они — идолы, предметы поклонения, ужаса, обожания, причем твердо сознается невозможность сравняться с ними, достигнуть их величия и силы» [11, с. 51]. Идолопоклонство, по замечанию философа, может выражаться как в поклонении живому человеку (например, Наполеону I), так и в преклонении перед тем общественным положением которое он занимает.
Михайловский считает, что идолопоклонством пронизаны брачные отношения. Тот идеал мужчины, который представляют себе женщины, на самом деле «.только идол, допускающий и увлечение, и поклонение, и любовь, и самопожертвование, но не имеющий никаких прав на имя идеала в смысле образца, в смысле маяка, знаменующего собой известную степень развития» [11, с. 54]. Так же дело обстоит и с женским идеалом для мужчины: «Опять-таки это вовсе не идеал, а идол, и, признавая элементы своего идола прекрасными, вдохновляясь ими в качестве поэта, рыцаря, наконец, просто любящего человека, мужчина знает, что они для него лично не достижимы, да и не нужны ему» [11, с. 54].
Идолами считает Михайловский и идеалы предшествующих поколений.
Идеал Михайловского качественно противопоставлен идолу. Как понятие о добре и зле возникли из опыта, так и сам идеал имеет опытное происхождение. Он есть «. нечто для человека практически обязательное: человек желает и чувствует возможность достигнуть того или другого состояния» [11, с. 54]. Поэтому идеалом философ называет лишь такое состояние, которое может быть реально, эмпирически достижимо личностью.
Идеал для Михайловского всегда отрицательного происхождения, так как он порожден протестом против действительности. Отсюда защита философом теоретического наследия материалистов XVIII века и шестидесятников-нигилистов, формулы которых на первый взгляд могут показаться безнравственными. Михайловский не просто ставит вопрос об отношении к формулам поведения своих предшественников, но и решает проблему соотношения материализма и нравственности вообще.
Многие противники материализма сходились во мнении, что материализм безнравственен. Михайловский же приходит к выводу, что теоретическое наследие материалистов имеет нравственное содержание и если не решает, то, во всяком случае, ставит вопросы этики. «Как и мы, — пишет философ, — они пришли, в жару борьбы, к кратким, ясным и грубым формулам. Даже формулы их и наши почти тождественны. И они говорили, что любовь есть половое влечение, жертва — сапоги всмятку, что законы истории непреоборимы, что человек — животное, что нравственно все, что естественно, что наука должна служить исключительно практическим целям, что человек есть раб обстоятельств» [11, с. 49]. С точки зрения Михайловского есть три причины, по которым эти формулы не могут считаться безнравственными. Во-первых,
это были только «. теоретические положения, из которых надлежало вывести практические правила поведения, но именно вывести, а не обращать теоретические положения непосредственно в повелительное наклонение» [11, с. 50]. Во-вторых, дух революционно настроенных мыслителей позволил им, по мнению философа, «избегнуть практических заблуждений» [11, с. 50]. В-третьих, Михайловский считал, что эти формулы имеют «значение антитезы старых идей и идеалов» [11, с. 50]. И в этом он был целиком и полностью согласен со своими предшественниками.
Иная сторона вопроса о соотношении материализма и нравственности заключается в объяснении Михайловским того, почему люди, не верящие в загробную жизнь и воздаяние за добрые дела в будущем, готовы на всяческие жертвы ради своих ближних и являются по большей части людьми высоко нравственными. «Но ведь тут перед нами, — поясняет философ, — один из типических случаев яснейшей логической последовательности: человек любит ближнего, видит, что небо безучастно к земному горю, и потому сам берет на себя роль благого провидения. Если бы он был равнодушен к страданиям других, он легко бы стал идеалистом, поручил бы, как это часто делалось, ближних судьбе, а сам занялся бы своими собственными делами и заботами. Любовь к ближним и сострадание убивает в человеке веру и делает его в философских воззрениях позитивистом или материалистом» [8, с. 129-130].
Другими словами, находясь в русле позитивизма и антропоцентризма, Михайловский ставит человека на место Бога, и тем самым дает ему возможность быть добрым по отношению к другим, так как больше неоткуда и не от кого ждать добра, кроме как от самого себя и от окружающих людей.
Таким образом, идол Михайловского есть уже где-то осуществленное совершенство, которое для человека заранее признается недостижимым. Это фетиш, тормозящий свободу мысли и действия. Идеал Михайловского должен быть принципиально, субъективно достижим, даже если при данных условиях является неосуществимым.
Если у каждого человека есть свой идеал, благодаря которому он оценивает действительность, то как определить, какой субъективный идеал лучше, более нравственен? Михайловский, пытаясь ответить на этот вопрос, видит нравственный идеал в целостной личности. Поиску нравственного идеала целостной личности, понимаемой с позиции субъективного метода, посвящены все философские труды Михайловского.
Субъективизм Михайловского и его стремление к обретению в человеке целостности проявились в его теории «борьбы за индивидуальность» и теории прогресса. Основные положения данных концепций пронизывают все мировоззрение философа и в основе своей имеют вопросы нравственного характера, что делает их неотъемлемой частью этической системы Михайловского.
Теория «борьбы за индивидуальность» была создана Михайловским в противовес учению
Ч. Дарвина. Результатом знакомства философа с теорией Дарвина стал глубокий внутренний разлад. С одной стороны, Михайловский, как большинство ученых и философов 60-х и 70-х годов XIX века, был увлечен естественными науками, в том числе биологией; с другой стороны, он ни в коем случае не мог смириться с тем, что биологические законы могут объяснить все аспекты общественной жизни. Философ считал, что прямое перенесение биологических законов на общественные отношения приведет к признанию закономерности и непреодолимости существования таких антагонизмов, как угнетение человека человеком, неравенство, несправедливость. С такой позиции философ подходит к критике социального дарвинизма, акцентируя свое внимание на борьбе за существование, естественном отборе, приспособлении, выживании сильных и гибели слабых.
По мнению Михайловского, жизнь человека отличается от жизни животных фактором нравственным (субъективным). Нравственная оценка присуща всем без исключения людям, и делает их равноправными не только в этическом, но, с точки зрения философа, и в социальном плане, поскольку общество будущего целиком будет построено на нравственных началах.
Теория борьбы за индивидуальность — это, по сути, и борьба за целостность человеческой личности. Эта теория, по мнению автора, согласуется с данными биологии, но не считает человека лишь зоологической особью, а видит в нем существо неделимое, в котором в равной мере присутствуют душевные (нравственные) и физиологические аспекты. Индивид Михайловского предстает как целое, ибо при утрате одного из компонентов он просто теряет свою жизнеспособность. В личности заложена потребность в целостности, и она не хочет ослаблять ни одну из своих сторон. Но общество, развиваясь, подавляет личность, превращает ее в раба, лишает целостности.
Теория прогресса Михайловского была создана им в противовес органической теории и теории прогресса Г. Спенсера. В отличие от своего оппонента, для которого была важна
целостность общества, Михайловский считает главенствующей целостность отдельно взятой человеческой личности. В то же время он соглашается с тем, что на общество можно смотреть как на организм.
В теории прогресса Михайловский затрагивает вопрос о том, каким образом нравственный идеал может повлиять на прогресс общества.
Критерием прогресса для Михайловского является кооперация, которая может быть двух видов — простая и сложная (другими словами, простое и сложное сотрудничество). Виды кооперации различаются между собой разделением труда либо внутри одного организма, либо между отдельными членами общества, а также они различаются нравственным уровнем членов сообщества. К первому виду относится сотрудничество целостных (неделимых) личностей, где каждая личность выполняет все функции, свойственной человеку и как биологическому, и как социальному существу. Второй вид основан на разделении функций между членами общества и однообразным выполнением отдельных видов работы.
Развитие общества на основе сложного сотрудничества есть патологическое развитие общества: «члены его находятся в патологическом состоянии, вследствие усиленного развития некоторых органов в ущерб другим, для них общая цель постепенно и постоянно отодвигается все дальше и дальше и, наконец, совершенно разменивается на ряд частных целей, одна от другой совершенно обособленных. Они не понимают друг друга, хотя связаны между собой самым тесным образом. Взаимное непонимание ведет к безнравственности отношений» [16, с. 92]. Прогрессивным, а значит нравственным, является развитие общества на основе простого сотрудничества. «В простом сотрудничестве общая цель вызывает солидарность интересов и взаимное понимание членов общества. Как люди равные, находящиеся в одном и том же положении, имеющие одни и те же цели, стремления, мысли и чувства, они не только успешно работают, не только не впадают в патологическое состояние, но, кроме того, имеют полную возможность в каждую данную минуту проникнуться жизнью своего товарища, пережить эту жизнь в самом себе и относиться к нему постоянно, как к самому себе. Высокий нравственный уровень составляет естественный результат такого порядка вещей. Только при нем осуществим знаменитый девиз: братство, равенство, свобода» [16, с. 92]. Отсюда вывод Михайловского о том, что считать прогрессом: «Прогресс есть постепенное приближение к целостности неделимых, к возможно полному и
всестороннему разделению труда между органами и возможно меньшему разделению труда между людьми. Безнравственно, несправедливо, вредно, неразумно все, что задерживает это движение. Нравственно, справедливо, разумно и полезно только то, что уменьшает разнородность общества, усиливая тем самым разнородность его отдельных членов» [16, с. 150]. Таким образом, чем менее дифференцировано общество, по мысли Михайловского, в социальном отношении (то есть чем более оно социально однородно), тем более разнородна личность (то есть более гармонична). И только целостная, а значит, высоко нравственная личность может обеспечить себе, а, следовательно, и всему обществу прогрессивное развитие и достичь в будущем идеального состояния.
Михайловский понимал, что далеко не все люди в современном обществе имеют высокий уровень нравственности и соответственно, высокий нравственный идеал. Опираясь на теорию Геккеля и Снеля о практических и идеальных типах в органическом мире, философ предлагает свою теорию типов и степеней развития человеческого общества.
Типы практические, по Михайловскому, односторонние, приспособляются к каким-либо замкнутым условиям существования, суживая тем самым свою жизнь. Другими словами, это такие типы, которые настолько приспособились к определенным условиям, что вне этих условий уже не могут существовать.
В типах идеальных, напротив, «самое даже разнообразие органической жизни в значительной степени обусловливается разносторонностью и богатством их природы, из которой, как из общего источника расходятся во все стороны резко различные формы» [16, с. 92].
Практические типы приспосабливаются к любой обстановке, даже к самой не подходящей для жизни. Идеальные типы, наоборот, так многогранны в своем развитии, что не могут уместиться ни в какие условные рамки. Отсюда следует, что личный интерес практического типа не может быть тождественен личному интересу идеального типа. Личный интерес имеет отношение к эгоизму, а так как эгоизм эгоизму рознь (также как разнятся личные интересы), то не стоит выступать против любого эгоизма.
Н.А. Бердяев пишет по этому поводу: «Таким образом, личный интерес "идеального типа" является источником всего нравственного, так как он ведет к индивидуальной целостности, а безнравственный эгоизм есть личный интерес практического типа» [2, с. 292]. Значит, по Михайловскому, есть такой эгоизм, который не только не разрушает целостность человече-
ской личности, а, напротив, сохраняет и защищает ее.
С точки зрения Михайловского, первоначально все люди относились только к идеальному типу, но вследствие разделения труда между членами общества идеальный тип распался на множество практических.
Произошло понижение типа развития, а новые практические типы достигли «весьма высокой степени развития» [9, с. 477]. «Пусть совокупными усилиями полиморфных индивидов созданы огромные богатства и даже целая муравьиная цивилизация, — пишет философ, — это — только высокая степень развития пониженного типа. Тип древнего муравейника выше, хотя он и не успел достигнуть высокой степени развития; он выше потому, что в нем победа в борьбе за индивидуальность осталась на стороне муравья, т.е. индивида в тесном смысле слова. Победе высшей индивидуальности, то есть общественный (какая бы она ни была — национальная, экономическая, родственная, политическая) я радоваться не могу» [9, с. 478]. Такова позиция Михайловского, ибо его святыня неизменна — это целостность личности, а не целостность общества. В современном обществе он видит только практические типы с высокой степенью развития. Общество будущего, достигшее нравственного идеала, то есть состоящее из целостных личностей, будет обществом идеального (высокого) типа с высокой степенью развития.
В связи с этим, перед Михайловским встает вопрос, каким должно быть общество, чтобы в нем одержал победу идеальный тип. Ответ на поставленный вопрос философ дает в оригинальной переработке учения О. Конта о трех фазах в развитии человечества. Данная концепция Михайловского находится в русле его субъективизма и антропоцентризма.
Первая ступень, по Михайловскому, «объективно-антропоцентрическая». На этой ступени человек ощущает себя «объективным, безусловным, действительным, извне поставленным центром природы. Здесь же получает начало и антропоцентрическая мораль и религиозные представления» [16, с. 80]. На этом первом этапе развития общества человек является целью природы, а «боги суть боги по преимуществу личные.» [16, с. 82]. Отсутствие какого-либо общего, синтетического начала в религиозных и нравственных представлениях людей — такова характерная особенность «объективно-антропоцентрической» фазы развития общества.
Вторая ступень — «эксцентрическая», где центральное значение приписывает не человеку, а объективному материальному миру. «Ро-
довой быт сменился общественным, что предполагает уже глубокие дифференцирования. На одном конце общественной иерархии образовалось рабство, на другом вырезалась более или менее сильная верховная власть. Религиозные представления получают столь отвлеченный характер, непосредственные отношения к природе нарушаются столь сильно, что становятся уже нужными посредники между людьми и богами. Обособляется класс жрецов», — пишет об этом периоде развития общества Михайловский [16, с. 96 — 97]. Развитие торговли приводит к появлению новой ценностной установки — стремлению к богатству. Богатство становится достоянием лишь небольшой части населения, которая начинает формулировать законы для остального народа. «Нравы, нравственность и справедливость раздробляются на самостоятельные категории» [16, с. 98]. Рабство одних освобождает от труда других. Появляется свободное время, которое идет на умственное развитие. По мнению Михайловского, возникает новое наслаждение — наслаждение знанием. Знание становится целью, а не средством. Происходит зарождение философии, как цельного знания, которое очень скоро распадается на множество частных наук, оперирующих ограниченным знанием.
Если на первой ступени сохранению целостности личности мешала еще неоформленность человеческого общества и незрелость нравственных ценностей, то на второй ступени целостность прямо разрушается под давлением разделения труда между членами общества.
Третья ступень — «субъективно-антропоцентрическая». По мысли философа, именно она возвращает человечество к первоначальной цели — все для человека, но исключает при этом идею соотнесения с Богом.
На «субъективно-антропоцентрической» ступени развития общества человек не просто постигает окружающую действительность, а, ставя себя в центр мира, имеет возможность и полное право, по мнению Михайловского, дать нравственную (субъективную) оценку всему существующему и видоизменить этот мир, сообразно своему пониманию добра и зла. Значит, личность может утвердиться в своей целостности и сохранить ее, а, следовательно, реализовать нравственный идеал только на третьей фазе развития общества, которая ожидает своего воплощения в будущем.
Итак, субъективный метод сыграл настолько важную роль в обосновании и объяснении философско-этических взглядов Михайловского, что нет, пожалуй, ни одного философа, который бы при исследовании творчества Ми-
хайловского не высказал свою позицию в отношении субъективизма мыслителя. В сборнике «На славном посту» (1860-1900) были опубликованы отзывы философов-народников Е. Е. Колосова, Н. С. Русанова, В. М. Чернова др., которые считали себя последователями Михайловского и приверженцами его метода. В этих работах содержалась попытка защитить субъективизм и доказать его право на существование среди научных методов исследования. Кроме того, эти философы стремились, с одной стороны, отстаивать правоту народнических воззрений Михайловского, а с другой стороны, сблизить его взгляды с марксистскими. Позиция народников была лишь малой частью исследований творчества Михайловского. Большинство же философов достаточно критически отзывались о его субъективизме. Это относится как к философам либерального лагеря (В. П. Буренину, П. П. Цитовичу), так и демократического (П. Л. Лаврову). Работы исследовательского характера с критикой субъективизма принадлежали Н. И. Карееву, М. М. Филиппову, Л. Слонимскому, которые противопоставляли методу Михайловского объективизм.
Р. В. Иванов-Разумник высоко оценил субъективизм Михайловского. Он считал, что это «широкий и цельный индивидуализм» [5, с. 284], который стал «вполне определенным и гармоничным мировоззрением; это субъективизм, — продолжает критик, — есть выдержанная индивидуалистическая точка зрения реальной личности на все явления в сфере практической жизни и в области теоретического познания. Точка зрения эта объединяет в одно стройное мировоззрение все взгляды Михайловского, разбросанные клочками на протяжении более 500 печатных листов его произведений...» [5, с. 284]. Иванов-Разумник называл Михайловского не только преемником Белинского и Герцена в области развития индивидуализма на русской почве, но даже отдавал ему первенство в создании целостной индивидуалистической системы, «ценность которой не подлежит ни малейшему сомнению» [5, с. 284].
Таким образом, Иванов-Разумник был одним из немногих философов, которые поддержали, хотя и не целиком, субъективизм Михайловского и его субъективный метод, увидев в нем заслугу философа, а не ошибку.
Критики марксистского направления рассматривали недостатки субъективного метода с позиции диалектического материализма. Ведущее место здесь занимали работы Г. В. Плеханова и В. И. Ленина.
Для исследователей советского периода (Ю. М. Стеклова, А. А. Слинько, Э. С. Виленской и др.) критерием оценки субъективного метода
философа-народника был диалектический материализм и ленинская оценка наследия философа. Особое внимание они обращали на выражение субъективного метода в социологии и не останавливались на его проявлении в этике.
Критики постсоветсткого периода дают более объективную по сравнению с народниками и марксистами оценку метода Михайловского. Недостатком современных исследований о Михайловском следует признать отсутствие фундаментальных работ, посвященных его мировоззрению. Критики ограничиваются лишь общей оценкой творчества мыслителя, причисляя его к тому или иному направлению в философии, и не останавливаются на подробном анализе отдельных аспектов его системы, в том числе и на вопросах этики.
Достаточно большой пласт составляет критика субъективизма религиозными философами (С. А. Левицким, Н. О. Лосским, В. В. Зень-ковским и др.). В. В. Зеньковский считал, что субъективизм Михайловского вырос из его персонализма: «Персонализм у Михайловского стремится стать мировоззрением, превратиться в философскую систему.» [4, с. 351]. Философ акцентировал внимание на том, что персонализм Михайловского имеет этические корни и наиболее ярко проявляется в его этических построениях. По мнению Зеньковского, персонализм и субъективизм, обусловленные принятием секуляризма, уводят Михайловского от абсолютизма и мешают ему понять истинную природу целостности человека и неизменность нравственных ценностей.
Близкой к этой позиции является точка зрения Н. А. Бердяева, который дал, пожалуй, наиболее полный критический анализ субъективизма. Хотя Бердяев в период написания
работы «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии» считал себя марксистом, оценку он дает уже с позиции идеалистической, доказывая априорное происхождение нравственности. Помимо негативных сторон субъективизма, Бердяев видел в нем и позитивные моменты. В первую очередь, это самостоятельность этической точки зрения у Михайловского, требование высокого нравственного уровня исследователя общественных отношений. Наконец, это мысль, которая, по мнению Бердяева, игнорировалась буржуазными философами: «...человек (будь он профессор или простой смертный) приступает ко всякому исследованию не только с логическими нормами, одинаковыми для всех, но со всем содержанием своей психической жизни, исторически сложившейся под давлением различных жизненных условий и различного опыта и сильно отличающей людей друг от друга» [2, с. 108]. Такой субъективизм Бердяев считает обязательным для всех и необходимым при исследовании общественных отношений. В целом же субъективизм Михайловского Бердяев считает основным дефектом его мировоззрения, который помешал философу достичь цельности как в теории, так и в жизни.
Таким образом, антропологические взгляды Михайловского легли в основу его субъективного метода и поставили личность человека в центр философско-этических взглядов мыслителя. Опора на субъективный метод в этике позволила дать этическое решение таким философским вопросам, как «борьба за индивидуальность», теория прогресса, теория трех фазисов развития человечества, а также объединить эти проблемы идеей «целостной личности», которая становится нравственным идеалом Михайловского.
Список литературы
1. Аверин Б. В. Социологическая критика
Н. К. Михайловского // Михайловский Н.К. Литературная критика: Статьи о русской литературе XIX — начала XX века / Сост., подг. текста, вступ. ст., коммент. Б. Аверина. Л.: Xу-дож. лит. 1989. 530 с.
2.Бердяев Н. А. Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н. К. Михайловском / Составление и комментарии В.В. Сапова. М.: Канон+, 1999. 480 с.
3. Гизетти А. Индивидуализм и общественность в мировоззрении Н. К. Михайловского // Заветы, 1914, №1.
4. Зеньковский В. В. История русской философии. М.: Академический Проект, Раритет, 2001.880 с.
5. Иванов-Разумник. Р. В. История общественной мысли: В 3-х т. Т. 2. М.: Республика; ТЕРРА, 1997. 640 с.
6. Лункевич В. Н. Н. К. Михайловский. Xарактеристика-эскиз. М., Типография А.П. Поплавского, 1906.
7. Малявин С. Н. История русской социально-философской мысли: Пособие для вузов. М.: Дрофа, 2003. 256 с.
8. Михайловский Н. К. Апофеоз беспочвенности // Михайловский Н. К. Полное собрание сочинений. Т. 4. Изд. 4-е. СПб., 1909.
9. Михайловский Н.К. Борьба за индивидуальность // Михайловский Н. К. Сочинения. Т. 1. СПб., 1896.
10. Михайловский Н.К. Записки профана // Михайловский Н.К. Полное собрание сочинений. Т. 3. Изд. 4-е. СПб., 1909.
11. Михайловский Н.К. Идеализм, идолопоклонство и реализм // Михайловский Н. К. Полное собрание сочинений. Т. 4. Изд. 4-е. СПб., 1909.
12. Михайловский Н. К. Из литературных и журнальных заметок 1872г. // Михайловский
H.К. Полное собрание сочинений. Т. 1. СПб., 1906.
13. Михайловский Н. К. Литературные воспоминания // Михайловский Н.К. Полное собрание сочинений. Т. 7. Изд.4-е. СПб., 1909.
14. Михайловский Н. К. Патологическая магия // Михайловский Н.К. Полное собрание сочинений. Т. 2. Изд. 4-е. СПб., 1907.
15. Михайловский Н.К. Письма о правде и неправде // Михайловский Н. К. Полное собрание сочинений. Т. 4. Изд. 4-е. СПб., 1909.
16. Михайловский Н. К. Что такое прогресс? // Михайловский Н.К. Сочинения. Т.
I. СПб, 1896.
17. Михайловский Н. К. Что такое счастье? // Михайловский Н.К. Сочинения. Т. 3. СПб., 1897.
18. Русанов Н. С. Социалисты Запада и России. СПб., 1909. С. 341.
19. Чернов В. М. Н. К. Михайловский как этический мыслитель // Заветы, 1914, № 1.
