Структурный функционализм Толкотта Парсонса Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

СТРУКТУРНЫЙ ФУНКЦИОНАЛИЗМ ТОЛКОТТА ПАРСОНСА

Г.С. Батыгин

Кафедра социологии

Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая. 6, 117198, Москва, Россия

Теоретическая концепция В центре социологической теории Парсонса находится вопрос о том, как возможно общество, то есть социальный порядок, нормативная регуляция поведения. «Я всегда предполагал, что социальный порядок, хотя и несовершенный, существует реально, а вслед за этим задавался вопросом о том, при каких условиях можно объяснить факт его существования», — писал Парсонс [1,с.258.]. Понятие общества соотносится не с совокупностью индивидов, а с организованными формами взаимодействия между людьми, которые поддерживаются социальной системой, стремящейся к устойчивому равновесию. Соответственно, социальные действия должны рассматриваться как институциональные образцы («паттерны»), поддерживающие системное целое. Решающее значение в человеческом действии имеют нормативные факторы, аналитически не зависимые от личных мотивов, экономических интересов в обычном смысле, интересов политической власти — таков основной тезис парсонсовской социологии.

Социологическая концепция Парсонса отличается выраженной «надындивидуальной» системной направленностью и безразличием к так называемой проблеме человека. Обычно под человеком, «личностью», понимают некоторую уникальную индивидуальность, скрытую от внешнего контроля и непонятную не только посторонним, но и самому/самой себе. Парсонс рассматривает «личность» как системный феномен, отдельно от индивида, и тем самым преодолевает двусмысленности, связанные с романтическим противостоянием субъективного и объективного миров. «Личность» становится специфическим языком описания, обособленным от языка социальной системы, культуры и поведения. Действительно, по Парсонсу, «личность» не человек, а система действия, совокупность ролей и ожиданий. Сама дифференциация «личности» от других систем позволяет обществу решать проблемы адаптации. Таким образом, парсонсовский «новый синтез» — попытка объединить традиции социологического номинализма и социологического реализма в общей теории действия — представляет собой развернутую версию аналитического реализма.

Интеллектуальная биография Толкотт Парсонс родился в 1902 году в Колорадо Спрингс, в семье протестантского проповедника. Его отец, Эдвард Парсонс, придерживался либеральных взглядов и интересовался наукой (в частности, дарвинизмом), которую рассматривал как важное дополнение к социально-евангелическому вероисповеданию. Мать Толкотта, Мэри Парсонс, была известна как сторонница суфражизма — движения за политические права женщин. В конце 1920-х годов Парсонс поступил в Амхерст Колледж в Нью-Йорке, где изучал под руководством Л. Хендерсона биологию и экономику. Благодаря Хендерсону Парсонс глубоко освоил социологическую теорию Парето, многие идеи которой получили впоследствии развитие в общей теории социального действия.

В 1924-1925 годах Парсонс получил возможность учиться в Лондонской школе экономики. Его научные интересы формировались под влиянием преподававших в школе экономистов Г. Ласки, Р. Туни, Э. Кеннана, Л. Гобхауза, М. Гинзберга. Эволюционизм и либерализм были преобладающими воззрениями в Лондонской школе экономики, и континентальный спекулятивный идеализм расценивался здесь как причуда. Наиболее значительное влияние на Парсонса в Лондоне оказал антрополог-функционалист Бронислав Малиновский. Именно на семинаре Малиновского была подготовлена одна из первых опубликованных работ Парсонса «Магия, наука и религия» (1925 г.). Парсонс провел критический анализ распространенного взгляда на экономику и социальные порядки

«примитивных сообществ» как на «нерациональные» и малоразвитые и указал на неадекватность позитивистских «научных» объяснений такого неизбежного события человеческой жизни как смерть. Отсюда вытекает необходимость в функциональном религиозном элементе примитивных культур, которые поддерживают саморегуляцию поведения. Функциональная интерпретация культуры как системы взаимодействующих элементов, соответствующих биологическим потребностям и выражающихся в социальной дифференциации, значительно повлияла на формирование парсонсовского понимания социальной системы.

В 1925 году Парсонс продолжил свое образование в Германии, в университете Гейдельберга. Дух немецкой спекулятивной философии, традиции Канта и Гегеля, приверженность историческому идеализму составляли явный контраст по отношению к сциентистской ориентации Лондонской школы экономики. Социальные науки в Гейдельберге находились под сильным влиянием романтического взгляда на историю и культуру как на развитие «народной души», которая не может быть предметом отстраненного научного анализа. В дополнение к историческому идеализму в университете развивалась марксистская линия, также признающая уникальность культурно-исторических типов, но рассматривавшая их как результат развития производительных сил. Неокантианская социальная теория Маркса Вебера была явной и доминирующей альтернативой позитивистским и марксистским идеям. На философском факультете Гейдельберга Парсонс учился под руководством Альфреда Вебера. Значительное влияние на Парсонса оказал Карл Ясперс, который вел курс по критической философии. Ясперс открыл для Парсонса не только трансцендентальный идеализм Канта, но и методологические возможности учения Дюркгейма. В Гейдельберге Парсонс познакомился с Карлом Мангеймом, развивавшим социологию знания. Это имело исключительно важное значение, поскольку в Лондонской школе экономики к высоким абстракциям тогда относились пренебрежительно, например, Дюркгейм не признавался из-за мистического, по мнению Гинзберга, понятия «коллективного представления». Б. Малиновский тоже относился к Дюркгейму довольно сдержанно.

Углубленное чтение трудов Макса Вебера и Вернера Зомбарта по истории хозяйства, сотрудничество со специалистом по экономической теории марксизма Э. Ледерером побудили Парсонса к интенсивной работе по изучению современного капитализма. Диссертация Парсонса в Гейдельбергском университете была посвящена сопоставлению методологических подходов Маркса, Вебера и Зомбарта.

В 1926 году Парсонс вернулся в Гарвардский университет. В своих публикациях конца 1920-х годов он развивал веберовский тезис о капитализме как экономической системе, основанной на исторически определенных культурных нормах. В 1930 году он перевел на английский язык и опубликовал труд Вебера «Протестантская этика и дух капитализма». В то же время Парсонс считал, что задача различения аналитических и исторических категорий осталась у Вебера нерешенной. Проблема, на взгляд Парсонса, заключается в разработке системной аналитической теории современных обществ. Поиск оснований такой теории осуществлялся в области неоклассической политической экономии. В Гарварде Парсонс имел возможность обсуждать эти вопросы с экономистами, придерживающимися неоклассических методологических установок: Ф. Тауссигом, У. Рипли, Э. Геем и

Й. Шумпетером. Под влиянием Тауссига Парсонс занимается поиском общих методологических посылок в экономической теории и социологии.

В 1931 г. в Гарвардском университете был создан факультет социологии, который возглавил П.А. Сорокин. Отношения Сорокина и Парсонса оставались достаточно сложными на всем протяжении их работы в Гарварде. Однако уже к началу 1940-х годов, когда Парсонс получил постоянную профессуру, на факультете сложилась сильная школа структурного функционализма. Среди студентов факультета были Роберт Мертон, Кингсли Дэвис, Робин Уильямс, Уилберт Мур.

В 1940-е годы Парсонс придерживался структурно-функциональной методологии. Впоследствии он не использовал этот термин, но школа Парсонса получила наименование структурного функционализма, категориальный аппарат которого стал широко

использоваться не только в социологии, но и в политической науке, психологии, исследованиях культуры.

Распространение структурного функционализма в 1950-е — 1960-е годы повлекло за собой его активную критику со стороны леворадикальных социологов. Критики указывали преимущественно на теоретическую неверифицируемость структурного функционализма, его аналитическую направленность, статичность, невнимание к изменениям, конформизм по отношению к социальным порядкам, антимарксизм, пренебрежение активной жизненной позицией личности, апологетику капитализма. Парсонсианство стало трактоваться, в частности, как главный враг марксизма и теоретического обоснования репрессивных режимов. Дж. Тернер имеет основания считать, что Парсонс стал своего рода мишенью для всех, кто занимается социологическим теоретизированием: «Ни одна социологическая теория не считается достойной внимания, если в ней не содержится хотя бы некоторой доли ритуального опровержения парсонсовского аналитического функционализма» [22,р.78.].

Однако Парсонс продолжал развивать свою теорию даже в условиях резких политизированных выпадов. Структурный функционализм был воспринят не только в аналитической и позитивистской школах, но и неомарксизмом. Своеобразные версии структурного функционализма развивались Луи Альтюссером, Эрнстом Манделем, Юргеном Хабермасом.

Изучение в конце 1930-х и 1940-е годы проблем профессионализации медицины и детальное ознакомление с психоанализом позволило Парсонсу рассмотреть терапию как деятельность, принадлежащую к обширному семейству типов «социального контроля»[1,с.222.]. Парсонс активно сотрудничает с антропологами К. Клакхоном, Э. Мэйо, У. Уорнером, психологом Гордоном Оллпортом. В 1940-е годы он изучает теорию личности, проводит исследование профессиональных норм в медицине.

В 1946 году в Гарвардском университете был создан факультет социальных отношений, которым Парсонс руководил в течение десяти лет.

Опубликованные в 1950-е годы монографии «Социальная система», «К вопросу об общей теории действия», «Экономика и общество» содержали развернутые теоретические описания функциональных реквизитов, поддерживающих социальное равновесие.

В развитии парсонсовской теории особенно важную роль сыграли его системная теория действия начала 1950-х годов и эволюционно-функциональная концепция, развитая в конце 1960-х. Теория социальных систем разрабатывалась в относительно небольших исследованиях «среднего уровня» о профессионализации, социальной стратификации, изменяющихся функциях семьи, ролевых репертуарах, этнических стереотипах, религиозных установках, нормах научной деятельности. Парсонсом написаны десятки статей, в которых развивалась идея модернизации современных обществ.

После того, как Парсонс в 1973 году оставил Гарвардский университет, он преподавал в Университете штата Пенсильвания, Броуновском университете, Университете Ратджерса, Калифорнийском университете в Беркли, Университете Куансей Гакин в Токио, читал лекции в Европе. До своей кончины он работал над книгой «Интеграция современных обществ». В 1979 году Гейдельбергский университет проводил конференцию, посвященную пятидесятилетию со дня присуждения Парсонсу степени Dr.Phil. На конференции читали доклады Парсонс и ведущие немецкие социологи. 8 мая 1979 года, через день после конференции, в Мюнхене, Парсонс скоропостижно скончался.

Влияния

Парсонс и Маршалл

Определяющее влияние на общую теорию социального действия оказала неоклассическая политическая экономия. Альфред Маршалл стремился к соотнесению базовых постулатов экономической и социологической теорий. Экономика и социология могут быть рассмотрены в рамках одной системы теоретических описаний — эта идея стала одним из постулатов функционализма. Влияние Маршалла проявилось прежде всего в том, что Парсонс глубоко усвоил социетальный, реалистский взгляд на человеческое поведение и ориентировался на неэкономические области экономической теории. Действительно, из поведения индивида невозможно объяснить ни индивидуальное поведение, ни действие

социальных институтов. Но обратный ход рассуждений приводит к неординарным результатам.

В центре внимания Парсонса находилась проблема рациональности. В монографии «Структура социального действия» (1937 г.) эта проблема рассматривается на фоне социологических учений А. Маршалла, Э. Дюркгейма, М. Вебера и В. Парето. Детальный обзор этих концепций имел самостоятельное значение для понимания истории социологических идей. До этого взгляды Дюркгейма, Вебера и Парето были известны на Западе лишь фрагментарно, преимущественно из учебника, составленного Р. Парком и

Э. Берджессом. Социальная теория находилась тогда под значительным влиянием «великого разрыва» наук о природе и наук о культуре. Политическая экономия, изучающая производство и обращение стоимостей, казалось, не имела отношения к жизненному миру человека. Наука и разум обнаружили свою беспомощность перед задачей объяснения социального развития. Само понятие социального действия иррационализировалось и противопоставлялось действию социальных систем.

В первые десятилетия ХХ века рациональность человеческого поведения проблематизировалась и внешними обстоятельствами. Это было время «заката Европы». В Америке начинался рузвельтовский «Новый курс». Глубокая экономическая депрессия и кризис социальных систем вызвали к жизни фашистские, тоталитарно-коммунистические и кейнсианские доктрины, предлагавшие «ценностную альтернативу» индивидуалистической рациональности. «Продолжается революция в самих основаниях эмпирической

интерпретации наиболее важных социальных проблем, — писал Парсонс. — Поступательная линейная эволюция оборвалась, и под прицельным огнем оказались идеи индивидуализма. На их место заступают различные социалистические, коллективистские, органицистские теории. Роль разума и научного знания как оснований действия вновь и вновь подвергается отрицанию. Мы захлестнуты потоком антиинтеллектуалистских теорий человеческой природы и человеческого поведения» [14,р.5.].

Парсонс считал, что кризис в основаниях социальной теории обусловлен не только идеологическими обстоятельствами, но и аномалиями в категориальном аппарате социальной науки. Если так, то возникает задача его реконструкции и создания общей теории социального действия, объединяющей объяснение индивидуального поведения и объяснение действия систем. Поэтому Парсонс и поставил задачу ревизии социологических учений Маршалла, Дюркгейма, Вебера и Парето, прослеживая новоевропейскую традицию социальной мысли начиная с XVII столетия. Итог этой ревизии получил наименование «волюнтаристская теория социального действия»1. В ней синтезируются методологические принципы неоклассической политэкономии и исторического идеализма, а кроме того, Парсонс провел отчетливые различения в основных методологических подходах к построению социологический теории: именно в «Структуре социального действия» получила развернутое теоретическое объяснение дихотомия социологического реализма и социологического номинализма, коренящаяся в двойственной природе человека: физического феномена и деятельного, активного, «волящего» существа. Независимо от того, насколько парсонсовский «новый синтез» выдерживает критику, указанные «парадигмы» определили методологические дискуссии в теоретической социологии. Действительно, с одной стороны, человек подчинен объективным законам социальной жизни и не волен выбирать социальную систему, с другой, — подчиняет свои действия собственным ценностям и целям. Несопоставимость этих точек зрения и породила неокантианский разрыв между науками о природе и науками о духе (если последние вообще возможны).

1 Может оказаться полезным терминологический комментарий. Распространенный русский перевод: «волюнтаристская теория действия» неточен, поскольку в русском языке «волюнтаризм» имеет значение самодурства, небрежения объективными обстоятельствами, своеволия. Английское слово «voluntaristic action» буквально означает «добровольное действие», но и этот русский эквивалент неточен, потому что здесь семантически акцентируется независимость действия от внешнего принуждения. В оригинале же речь идет о действии, совершающемся по воле индивида. «Индивидуалистическая теория социального действия» кажется оптимальным переводческим решением, но в авторитетных русских изданиях Парсонса используется первый вариант, поэтому его и следует придерживаться.

Социологический позитивизм следовал эпистемологическим стандартам естественных наук. Социальные взаимодействия ограничивались взаимодействиями между индивидами, поскольку никаких наблюдаемых сущностей, кроме индивидов, не обнаруживалось. Соответственно, исключались из рассмотрения и субъективные характеристики взаимодействия: они могли лишь проявлять себя в физических действиях. Наиболее последовательной позитивистской методологией был биологический редукционизм, интерпретирующий поведение в терминах адаптации организма к среде.

В классической политэкономии действовал принцип рациональной максимизации «суммарного счастья» при наименьших издержках. Поэтому человек рассматривался как мыслящее физическое существо, которое имеет возможность выбора различных средств, в той или иной степени пригодных для достижения целей. Индивидуальный выбор (предпочтение) трактовался как эквивалент причины социального действия и переносился в объяснительную модель. Однако люди формируют предпочтения в значительной степени под влиянием своих субъективных состояний, не сводимых к объективной причинности. Даже сам человек часто бывает неспособен объяснить причины своих поступков. Утилитаристская социальная теория находит решение этого затруднения в том, что в социальной системе конституируются общие для всех (нормальных) индивидов цели и средства их достижения. Например, никто не ставит целью купить что-либо по самой дорогой цене и продать по самой низкой. Все происходит как раз наоборот, и такое поведение называется рациональным, или соответствующим норме. Действительно, эта модель позволяет считать несущественными все субъективные мотивы, мечтания и безрассудства, которые сплошь и рядом встречаются в политике, экономике, повседневной жизни. Сама норма заставляет людей вести себя именно так, чтобы поддерживалось равновесие социальных обменов, а отклонения подавляются конкуренцией. Парсонс называет индивидуалистическое обоснование социального порядка «гоббсовой проблемой», поскольку именно у Гоббса создана картина «естественного состояния» как всеобщей войны, где каждый следует своему частному эгоистическом интересу, но в результате происходит персонификация общего интереса в «Левиафане», который присваивает себе право наказания за нарушение «социального контракта».

В немецкой философии развиты идеалистические, субъективные интерпретации человеческих качеств. «Человек» здесь никогда не рассматривался как физическое тело, но всегда как «разум» и «воля». Соответственно, социальные объединения виделись как уникальные «духовные сущности», объединенные органическим происхождением2, и метод понимания этих сущностей заключался не в объяснении, а в «понимании». Действительно, объяснить можно только то, что подчинено общему закону, а историческое событие, коль скоро оно связано с уникальными обстоятельствами и намерениями мыслящих субъектов, может быть только понято, но не объяснено. Причинность в области наук о культуре

3

уступает место «каузальному сведению» или «каузальному вменению» , где индивидуальная ответственность за деяние рассматривается как аналог причины события. Опять же между «культурой» и «природой» образуется эпистемологический разрыв.

Задача Парсонса в «Структуре социального действия» заключается в том, чтобы найти точки соприкосновения между индивидуализмом и реализмом в социологической традиции. А. Маршалл, развивавший утилитаристский подход к анализу поведения, был вынужден отождествлять объективные цели и индивидуальные «желания». Аналогичную задачу решал Парето, разрабатывая аналитическую концепцию поведения. Он не принимал позитивистского постулата общности целей рационального поведения и развивал взгляд, согласно которому «борьба рабочих за повышение заработной платы», «стремление капиталиста к росту прибыли» и другие социальные действия имеют характер нелогических «чувств» (residua, осадков), находящих внешнее выражение в рациональном «интересе» и

2 В этом отношении интересно сравнить немецкое слово das Volk и английское people. Русское «народ», как и немецкое «das Volk», воплощает глубокое метафизическое начало, а «пипл» — ценностно нейтральная номинация.

3 Конструкция «каузальное вменение», а не «каузальное сведение» представляется вполне точным решением. Данная версия перевода предложена А.Ф. Филипповым.

прочих «дериватах». Парсонс усматривал в «осадках» аналог нормативных образцов, определяющих формы человеческого поведения. В социологической теории Дюркгейма «норма» задавалась общим представлением об органической солидарности, поддерживающейся системой разделения общественного труда, и рассматривалась как надындивидуальный регулятивный механизм «коллективных представлений» (морали и религии), создающий возможность устойчивых отношений между индивидами.

Парсонс и Вебер

Идеи Макса Вебера интерпретируются Парсонсом как паллиатив между ориентацией на «понимание» смысла уникальных культурных образцов и понимание исторической преемственности в изменении социальных формаций — последняя задача требует научного описания и объяснения типов с использованием сравнительных и причинных переменных. Объяснительная модель в социологии предполагает, по Риккерту и Веберу, «отнесение к ценности», то есть отношение к смыслам мотивов и целям исторических «акторов» как к объектам научного изучения. Например, именно путем отнесения к ценности «надмирность» раннехристианских воззрений может быть отличена от «царства Божьего на земле» в пуритантизме. Но выбор самих различений в исследовании культурных типов существенным образом определяется их (различений) значимостью, которая не полагается объективно, самим предметом изучения, а представляет собой ценностную установку (интерес) исследователя. «Понимание» ^е^еЬеп), таким образом, лежит в основе концептуальных и методологических подходов к изучению социального поведения, но не имеет отношения к объяснению и доказательству гипотез. Если так, то наука и история являют собой разные способы видения одних и тех же явлений. Так, очевидные «научные» несообразности в Писании не значимы для верующего, то есть нимало не препятствуют ему быть убежденным в истинности благовествования, но значимы для историка религии. Парсонс особенно акцентирует идею объективности различных форм социального знания, которые легитимируют и поддерживают социальный порядок, будучи лишь его «видимостями» или, по Парето, производными. Концепция Парето о «логическом действии», строго ограниченном канонами научной общезначимости, открывала путь к научному исследованию профессий, функций высшего образования и «когнитивной рациональности» как определенной ценностной структуры, а также давала возможность рационального постижения иррациональных явлений [1,с.261.].

Волюнтаристская теория социального действия является развернутой теоретической экспликацией веберовских чистых типов действия (традиционного, аффективного, ценностного, целерационального), и может быть представлена как соотнесение цели и средств ее достижения. Схема «цель-средства» служит своеобразной системой координат для понимания культурных норм и верований. Например, если смысл действия определяется его целью, то в качестве значимых объясняющих факторов следует использовать нормы культуры и «идеалы», определяющие индивидуальное целеполагание. Так, к золоту можно относиться как к средству платежа и накопления богатства, можно обожествлять этот металл, приписывая ему сверхъестественные свойства, а можно не отличать его от других (незначимых) материалов. Во всех случаях работает универсальная концептуальная схема «цель-средства» — она помогает понять различные способы отношения к миру. Отсюда, в частности, следует, что экономическая теория (имеющая дело с чистым типом целерационального действия в системе капиталистического производства и обращения), политика и социология ориентированы на различные стороны агрегированного социального действия, то есть создают различные «рациональные» описания, каждое из которых обоснованно. В книге вводится понятие «переменных действия», описывающих соотношение цели и средств ее достижения. Экономика проблематизирует рациональное использование средств достижения целей в условиях их недоступности — так возникает ценность «богатства»; политика конституирует значимость «власти» как цели борьбы между частными индивидами; социология ориентирована на интеграцию социальных действий посредством определения нормативных образцов (общих целей) и

институционализированных средств их достижения в различных ситуациях.

Таким образом, парсонсовская концепция социального действия интегрирует экономическую теорию, политическую науку и социологию в качестве различных подсистем конституирования нормативного образца. Ценности богатства, власти и престижа (общественного признания цели) становятся основой нормативного порядка, поскольку объединяют людей в сообщество без ссылки на «социальный инстинкт». Парсонсовский нормативизм является одним из следствий кантианского различения «долга» и «склонности», при этом «этика долга» выполняет роль всеобщего закона социального действия. В книге отмечается напряженное несоответствие нормативного и условного (гипотетического) смысловых рядов в структуре действия [14,р.494.]. Например, можно придерживаться нормы только тогда, когда она соответствует частной цели, то есть выгодна. В этом случае норма будет использоваться как средство, и не будет поддерживать социальный порядок. Если же норма конституируется в качестве общей цели, социальная система приобретает интегрированный вид. Парсонсовский нормативизм не ограничен «большими» сообществами, но применим к отдельным социальным, национальным и профессиональным группам, которые конституируются благодаря формированию общего «типа», а не, скажем, общей территории. Это открытие дало импульс исследовательской программе «социального конструктивизма» в этносоциологии, политической науке, социальной стратификации, социологии культуры, где в качестве «действующей переменной» используются нормативные образцы.

Аналитический реализм

Идея аналитического реализма заключается в том, что теория не отображает эмпирическую реальность, а создает категориальные средства ее описания и объяснения. В этом отношении Парсонс является прямым последователем кантовского рационализма. Равным образом в мире невозможно обнаружить геометрические фигуры, но они оказываются более реальными, чем сама реальность. По Парсонсу, социологическая теория должна использовать ограниченное количество абстрактных понятий, функция которых — производить некоторые существенные различения в эмпирически наблюдаемых событиях и тем самым изолировать явления от их включенности в многообразие «реального мира». Задача, следовательно, заключается в том, чтобы определить общую концептуальную схему социологической теории, избавленную от несущественных эмпирических деталей. Парсонс следует логике дистанцирования от реальности: чтобы понять реальные связи, необходимо создать идеальные типы, то есть связи «нереальные», аналитические. Собственно говоря, все парсонсовские работы ориентированы на создание аналитических конструктов, образующих категориальный аппарат социологической теории. Теория предполагает классификационные операции (Парсонс называет их ad hoc классификациями); категориальный анализ — установление логических и функциональных связей; и теоретико-эмпирические объяснения — в последнем случае теория должна проверяться на экспериментальном материале. Парсонсовская теория развертывается на уровне категориальных описаний, чтобы обеспечить последующую методологическую селекцию эмпирических гипотез4.

Парсонс не принимает установку радикального позитивизма на изучение наблюдаемых причинно-следственных связей эмпирических событий, поскольку любая «наблюдаемость» ведет к бесконечной редукции групповых взаимодействий к взаимодействию между индивидами; поведение индивидов редуцируется к их физиологическим свойствам; физиологические свойства объясняются биохимическими процессами и, в конечном счете, все сводится к взаимодействию частиц [14,р.53.]. В то же время социологическая теория не может не принимать во внимание физических характеристик общественной жизни. Идеализм рассматривается Парсонсом как необходимый компонент теоретических описаний

4 Теоретические выкладки Парсонса послужили основой множества эмпирических исследований и объяснительных моделей «среднего уровня». Среди них — эксперименты Р. Бейлса по изучению зависимости групповой интеграции от типа целеполагания в малых группах; эмпирические исследования функций религиозных верований, проведенные Р. Белла, межкультурный сравнительный анализ ценностей (А. Инкелес), история мировых империй (Ш. Эйзенштадт).

социальной жизни. В конце концов «идеи» возникают в самой общественной жизни и являются необходимым компонентом социального порядка.

В первой половине ХХ века в социальных науках Соединенных Штатов преобладала бихевиористская установка на изучение объективной «реальности вне нас». Внимание к аналитическим абстракциям и другим состояниям сознания считалось наивным. Методологическая концепция Парсонса развивалась в противоположном, антипозитивистском, направлении, заданном неокантианством: прежде чем наблюдать факты, следует изучить познавательную достоверность процедур научного вывода.

Хотя влияние методологического индивидуализма Вебера на парсонсовскую теорию социального действия было несомненным, в ней развита реалистская социологическая теория — результат своеобразного синтеза позитивистской и идеалистической традиций. Парсонс связывает веберовскую критику исторической школы Г. Шмоллера, критику Парето экономического позитивизма с дюркгеймовской концепцией «социального факта». Этот синтез опирается также на критический анализ физикализма в методологии естественных наук XIX века, предпринятый А. Уайтхедом. Значительное влияние на Парсонса оказала его книга «Наука и современный мир», где, в частности, обсуждался вопрос об «обманчивости неуместной конкретности» [24]. Уайтхед показал, что факты являются не результатом «наблюдений», а следствием классификационных схем, создаваемых языком науки. Теория, таким образом, имеет аналитический характер в том смысле, что не является копией реальности, а представляет собой теоретическую реальность.

Объективность научного знания определяется, таким образом, не «объективными» свойствами предметной реальности, а процедурами эмпирического и логического обоснования знания. Этот тезис развивается Парсонсом в русле дюркгеймовской постановки вопроса о выражении культурных феноменов в символической форме коллективных представлений, которые могут быть предметом научного исследования, как и другие объективные факты. Следуя Веберу и Уайтхеду, Парсонс считал, что концептуальные схемы по крайней мере селективно отображают реальность. Подобного рода селективность является источником распространения фрагментарных, «частных» описаний на саму «сущность» объектов. Таковы, например, эффекты, получившие в социальной психологии наименование “lebeПmgs” — приписывания сущностных социальных качеств на основе некоторых наблюдаемых описаний: человек, совершивший правонарушение, определяется как

«преступник», а цвет кожи служит обоснованием расовых определений. В «Структуре социального действия» Парсонс показывает, что веберовская критика «объективного исторического метода» и критика экономического позитивизма у Парето также связаны с проблемой замещения объективной конкретности теоретическими описаниями. Отсюда следует, что для любого предмета исследования могут быть созданы различные и не исключающие друг друга концептуальные описания. Такая постановка вопроса может быть обозначена как аналитический реализм: теоретические концептуализации социального действия приобретают самодовлеющее значение.

В некотором смысле аналитический реализм представляет собой расширение позитивистского постулата позитивизма о рациональности описания социального действия. «Основополагающий факт, факт, не подлежащий сомнению, заключается в том, что в определенном отношении, в определенной степени и при определенных условиях человеческое действие является рациональным», пишет Парсонс [14,р.19.]. Последовательное противостояние антиинтеллектуалистическим тенденциям в социальной теории влечет за собой и принятие мировоззренческих установок индивидуализма и моральной интерграции, которые также положены в основу парсонсовской аналитической теории социального действия. Исследовательская работа Парсонса была непосредственно связана с изучением модернизации современных обществ, в том числе формирования универсальных рынков, специализации занятости, распространения секулярных идей.

Единичное действие

«Волюнтаристская» теория социального действия является синтезом утилитаризма, позитивизма и идеализма. Теория объединяет предположение об атомарном субъекте обмена, который осуществляет рациональную максимизацию результатов своей

деятельности (прибылей и потерь) в условиях свободного конкурентного рынка. Это предположение является следствием определенной абстракции homo economicus. На самом деле, люди не всегда ведут себя рассудительно и, тем более, далеко не всегда действуют в условиях свободного выбора. Как возможен социальный порядок, если каждый исходит из своих собственных интересов? Хорошо сознавая недостаточность утилитаристского подхода, Парсонс принимает это допущение как абстрактную модель индивидуального рационального действия.

Парсонс рассматривает волюнтаризм как субъективный процесс принятия решений, однако индивидуальные решения всегда принимаются при определенных ограничениях, нормативных и ситуационных. Волюнтаристское действие включает в себя пять компонентов: (1) индивидуального актора; (2) целеполагание; (3) средства достижения целей; (4) внешние обстоятельства и ограничения, сопровождающие выбор целей и средств их достижения; (5) ценности и нормы, влияющие на цели и средства (рис. 1). Эти компоненты образуют «единичное действие»5. Данное понятие является абстракцией, поскольку вопрос о том, как формируются цели, средства и нормативные контексты социального действия как действия, ориентированного на «другого», остается за рамками рассмотрения.

Типовые переменные действия

Актор

Рис. 1.

Структура индивидуального действия Очевидно,

«единичное

действие» не содержит социальных описаний, выходящих за рамки индивидуального целеполагания. В конце 1940-х годов Парсонс отмечал, что социальные системы не могут быть выведены из описаний индивидуальных действий [10,р.229.]. Системные описания требуют функционального анализа взаимодействий между акторами, то есть введения в аналитический аппарат теории единицы надындивидуального уровня — социальной системы.

Т"> ^ 6

В основе концепции «типовых переменных действия» лежит различение двух типов сообществ, которые могут быть условно определены как традиционные и современные. Это различение восходит к «трем стадиям социального прогресса» О. Конта, описаниям «общины» (Оете^сЬай) и «общества» (Ое8е118сЬай) у Ф. Тённиса, «механической» и «органической» солидарностям у Э. Дюркгейма и определению типов действия М. Вебером. Парсонс использовал концепцию типовых переменных при изучении медицинской профессии. Профессиональная ориентация является «незаинтересованной», бескорыстной,

5 Понятие “unit act” может быть переведено и как «единица действия».

6 Перевод конструкции “pattern variables” требует комментария. Речь идет не о типовых переменных, а о переменных, описывающих типы действия. А. Д. Ковалев предлагает версию: «переменные образцы ценностной ориентации» [1,с.227-228.].

Внешние обстоятельства

Средства

Средства

Средства

Цель

Ценности и нормы

коллективно-ориентированной, в том смысле, в каком врач претендует быть выше всех расчетов, связанных с богатством пациента. В соответствии с этим критерием профессии относятся к разряду Оетеш8сЬай. Научный же компонент медицины, то есть универсалистский характер знания, примененный к проблемам болезни, входит в число определений современного общества — Ое8е118сЬай [1,с.227-228.]. Поэтому Парсонс пришел к выводу, что тённисовскую дихотомию не следует трактовать только как продукт варьирования одной переменной, но надо рассматривать также и как результирующую от действия множества переменных.

Задача заключалась в разработке универсальной схемы описания типов социального действия с точки зрения аналитического реализма. Каждая из четырех переменных, описывающих социальные действия, представляет собой бинарную оппозицию — своеобразную шкалу, полюса которой аналогичны чистым идеальным типам (табл. 1). Две первые переменные описывают ориентацию личности относительно «других», три следующие относятся к описанию «других».

Таблица 1

Типовые переменные социального действия

Аффективность (affectivity) Свободное выражение чувства, стремление к непосредственному контакту и воспризнанию Аффективная нейтральность (neutrality) Сдержанность, отстраненность, замкнутость, дистанцированность от «другого»

Диффузность (diffuseness) Широта, хаотичность и недифференцированное^ социальных связей, неопределенность целей Специфичность (specificity) Ориентация на локальный сегмент деятельности, узкая специализация и определенность целей

Партикуляризм (particularism) Отношение к «другим» как своим или чужим, приоритет частного интереса, избирательность применения нормы Универсализм (universalism) Отношение к «другим» с точки зрения общих ценностей, применение нормы ко всем без исключения

Приписывание (ascription) «Другой» определяется независимо от его личных действий, качества приписываются априорно, исходя из статусов, и не изменяются Достижение (achievement) Характеристики «другого» зависят от его действий, определения личностных качеств меняются, статус достигается личными усилиями

Неотъемлемое качество (quality)* Определения «других» создаются на основе представления о том, каковы они сами по себе, независимо от внешних результатов действия Внешнее проявление качества (performance)* Учитываются только то, что явлено в действии, а то, что находится за рамками внешнего проявления, не считается

Ориентация на «Я» Действие легитимируется частными интересами, личное выше общего Ориентация на коллектив Мотивы действия определяются социальными обязательствами, общественное выше личного

* Пара «quality/performance» является конкретизацией пары «ascription/achievement».

Примечательно, что типовые переменные социального действия могут быть применены для описания как индивидуальных акторов, так и феноменов культуры и социальных институтов. Парсонс предположил, что любое социальное отношение включает все возможные сочетания: некоторые ориентации действия являются доминирующими, но в системе социального действия они сопровождаются и поддерживаются другими ориентациями.

Например, бюрократия как тип управления не исключает неформальных (партикуляристских) отношений. С другой стороны, самые неформальные отношения предполагают соблюдение определенных общих норм, то есть содержат универсалистский компонент. Самые интимные отношения не исключают латентной ориентации на полезность. Например, дружба как социальное отношение характеризуется, скорее всего, аффективностью, диффузностью (дружат независимо от узкой сферы интересов), партикуляризмом, приписыванием некоторой ценности независимо от поведения в данный момент. Контракту присущи аффективная нейтральность, специфичность (совершенно безразлично, чем еще занимается участник контракта), универсализм (контракт с другом уничтожает дружбу как социальное отношение) и «достижение» (невозможно сказать, что участник контракта заслуживает одобрения потому, что он хороший человек, но контракт не выполнил). Аналогичным образом могут быть созданы типологические гипотезы относительно различных социальных и территориальных сообществ (семья, научный коллектив, армейское подразделение, соседство, предприятие, город) и социальных институтов (наука, политика, литература и т. п.). Некоторые из них являются структурно гомогенными (однородными), другие — гетерогенными (разнородными). Например, массовая коммуникация имеет внешне выраженный аффективный характер, тогда как ее создатели как профессионалы должны быть аффективно нейтральны; по параметру «внешнего проявления качества» массовая информация ориентирована на универсальную норму объективного освещения событий и одновременно является партикуляристской. От преподавателя ожидается следование норме аффективной нейтральности, универсализма (применение одних и тех же правил во всех ситуациях), специфичности (не смешивать оценку по поведению с оценкой знаний), ориентации на реально сделанное, а не на приписанные качества (одинаково ровно относиться к ко всем студентам).

Профессиональные нормы являются в некоторой степени двойными: с необходимостью декларируются универсальные определения («для всех»), но имеются и внутренние партикуляристские нормы («для своих»). В 1950-е — 1960-е годы, изучая нормативную регуляцию институтов науки, Р. Мертон показал двойственность (амбивалентность) ориентаций социального действия. Парсонсовская концепция типовых переменных социального действия стала основой многочисленных гипотез в области групповой динамики и макросоциологии. Например, в социологии организаций установлена конституирующая функция межличностных партикуляристских контактов даже в самых формализованных отношениях. Показано, что универсалистские отношения могут поддерживаться партикуляристскими ориентациями действия. Такого рода «амбивалентности» получают, в частности, выражение в научной деятельности. С помощью парсонсовских типовых переменных удалось провести ясное описание модернизационного типа поведения, который соотносится, по всей вероятности, с аффективной нейтральностью, специфичностью, универсализмом, ориентацией на «Я» и внешнее выражение роли.

Системы действия

В 1951 году Парсонс публикует монографии «Социальная система» [13] и (совместно с Эдвардом Шилсом) «К вопросу об общей теории действия» [21,р.53.]. Существенно переработанная концепция действия изложена в книге Парсонса и Нейла Смелсера «Экономика и общество» (1956 г.) [18]. В центре внимания Парсонса — проблема институциональной координации действий. Координация осуществляется посредством устойчивых «паттернов» согласованного поведения: статусов и ролей, которые определяют и систему личности и систему культуры. Это происходит путем усвоения культурного образца, и результат этого усвоения (интернализации) — система личности. Личность — это индивидуальный актор, действия которого координированы с функциональными

требованиями культуры и социальной системы. Таким образом, парсонсовская концепция системы действия приобретает радикальный императивный характер7.

Социальная, культурная и личностная системы действия включают в себя социальноструктурные элементы и являются надындивидуальными феноменами. Политическая и экономическая системы рассматриваются как компоненты социальной системы. Если в «Структуре социального действия» акцент делался на индивидуальном действии, то в работах 1950-х годов Парсонс пишет о социальных действиях как системах. Единичное действие рассматривается уже не как элементарное событие, а как категориальный комплекс «актор-ситуация». Новый компонент парсонсовской трактовки действия заключается в апелляции к «энергии» как ресурсу, затрачиваемому при достижении целей. Поэтому индивиды как «носители энергии» остаются, по Парсонсу, исполнителями действия. Но чтобы превратиться в актора8, индивид должен усвоить культурные образцы поведения, то есть быть социализированным. Актор как субъект действия может быть индивидом или группой, и это не имеет значения для концептуализации действия, которое определяется как «поведение, ориентированное на достижение целей в ситуации посредством нормативно регулируемых затрат энергии» [21,р.53.].

Социальное действие включает в себя принятие решения как относительно самого действия, так и внешнего плана его осуществления, поэтому стимульно-реактивное поведение (рефлекторное действие, действие по привычке) не может считаться социальным действием. Критерий социального действия — его целенаправленный характер. Соответственно, ситуация действия определяется в терминах мотивов, целей, средств достижения целей и ценностей. Она включает альтернативные версии целеполагания, например, неприемлемые или отложенные намерения, а также ожидания действий других акторов в возможных ситуациях. Существенным компонентом понятия «действие» являются подавление и запрет, которые, как правило, не осознаются актором. Это идея, заимствованная из психоанализа, стала основой структурно-функциональной интерпретации латентных функций и ограничений социального действия. Если Фрейд считал, что на место «Оно» следует поставить «Я», то Парсонс на место «Я» поставил «Оно».

Понятие социальной системы Парсонс заимствовал у Парето, который имел в виду некоторую механическую аналогию социального равновесия. Социальные системы, по Парсонсу, это системы, образуемые состояниями и процессами социального взаимодействия между действующими субъектами. «Если бы свойства взаимодействия можно было бы вывести из свойств действующих субъектов, то социальные системы были бы эпифеноменом, на чем настаивают “индивидуалистские” социальные теории», — пишет Парсонс [1,с.18.]. Таким образом, понятие «социальные системы» описывает не типы обществ, а функциональные компоненты обществ. Функциональные системы: «социальная система», «культура», «личность», «организм» не являются эмпирически наблюдаемыми системами. Это аналитические инструменты, имеющие чисто функциональный характер. Так, «социальная система» существует не эмпирически, а функционально, выполняя интегративную функцию, «культура» поддерживает нормативный образец, «личность» (а не индивид) обеспечивает целеполагание, а организмическо-поведенческая система выполняет функцию адаптации к среде. Если четыре системы координированы, социальный порядок можно считать устойчивым.

По Парсонсу, основные типы системы действия — культура, личность, социальные системы и организм — выполняют особые функции и являются относительно автономными. «Личность», по Парсонсу, это совокупность осознанных потребностей, запросов и предпочтений индивидуальных субъектов, каждый из которых уникален, хотя они говорят на одном языке и разделяют некоторые общие культурные ценности. О личности можно говорить только в том случае, когда она «вписана» в социальные отношения, поэтому само разграничение индивидуального и социального становится условным. Можно сколько угодно повторять «Я — индивидуальность!», но само это действие является действием

7 Дж. Тернер называет взгляды Парсонса функциональным императивизмом [22,р.61.].

8 В качестве эквивалента используется транскрипция английского слова “actor”, поскольку его буквальный русский аналог — «деятель» — имеет иной, часто иронический, смысл.

системы, заставляющей тысячи людей повторять хором: «Я — индивидуальность!» до тех пор, пока кто-нибудь не скажет «Я — не индивидуальность»9.

«Социальные системы» — интерсубъективная реальность, организующая разнообразные и часто конфликтующие между собой индивидуальные действия в координированные взаимоотношения. Действительно, социальные отношения выходят за рамки личностных описаний и организуют взаимодействие индивидов и групп в иерархии. «Культура» выполняет иные функции. Она включает нормы, ценности, верования, идеи, которые объективируются в символических кодах и тем самым могут передаваться от поколения к поколению. Порождаясь в процессе взаимодействия между людьми и создавая символический ресурс, посредством которого действие структурируется, культура являет собой скорее систему символических «паттернов»10, чем систему действия. Культура выполняет прежде всего организационные функции и создает символические и поведенческие конфигурации (правила и нормы), позволяющие социализировать индивидуальные действия. Эти конфигурации фиксируются в социальной памяти: запоминаются или записываются. Благодаря социальной памяти система культуры работает примерно так же, как развертывается сценарий спектакля, вновь и вновь повторяясь в его различных постановках. Культура также содержит широкий набор ценностных стандартов, позволяющих обосновать выбор тех или иных «сценариев» или отказ от них, а также формы «представлений». Система культуры аналогична банку информации, которая используется (интернализируется) индивидами и группами для осуществления действий.

Поведенческо-органическая система — функциональный компонент, введенный в теорию действия в поздних работах Парсонса, — ориентирована на биологическое (энергетическое) воспроизводство ресурсов для трех других систем. К биологическим процессам невозможно редуцировать ни социальные, ни культурные, ни личностные системы. Но биологическая среда является необходимым условием существования культуры, общества и личности.

Не все социальные системы являются обществами [1]. В парсонсовской социологической теории группа людей или совокупность стран тоже не считаются обществом, что называется, по факту. Общество — это организованное целое, включающее функциональные системы обеспечения его равновесия (табл. 2). Равным образом, ни одна из функциональных систем сама по себе не является обществом, но взятые вместе, они образуют социальное целое. Парсонс в полной мере наследует дюркгеймовскую традицию социологического реализма. Он пишет, что общество это такой тип социальной системы, который обладает высшей степенью самодостаточности относительно своей среды [1,с.20.].

Таблица 2

Общество (социальная система)

Подсистемы

Структурные

компоненты

Аспекты

развития

Социетальное

сообщество

Воспроизводство

образца или

фидуциарная

подсистема

Политика

Экономика

Нормы

Ценности

Коллективы

Роли

Включение

Г енерализация ценностей

Дифференциация

Повышение

адаптивного

потенциала

Функция

Интеграция

Воспроизводство

образца

Целедостижение

Адаптация

Социализация и социальные институты Системы действия работают автономно, но некоторые элементы одной системы являются в то же время частями другой системы. Система личности интегрируется в социальную

9 Этой метафорой автор обязан З. Бауману.

10 Русские эквиваленты слова “pattern” — «образец», «форма», «тип». Представляется целесообразным использовать кальку с английского оригинала — «паттерн», поскольку речь идет не об «образце для подражания», а о норме поведения в определенной ситуации.

систему посредством двух механизмов: социализации и социального контроля. Тем самым личность становится социально структурированной. Социализация рассматривается Парсонсом как форма усвоения личностью ценностей, убеждений, языка и других символов. Процесс перемещения этих «образцов» из системы культуры в систему личности называется также интернализацией. Мотивационная энергия личности воплощается в роли и приобретает интерсубъективное значение. Таким образом, социализированная личность — это личность, усвоившая нормы поведения и ставшая участником социального взаимодействия. Введенное Джорджем Мидом различение в структуре личности категорий “I” и “Ме” имеет важное значение для понимания социализации: система личности не только должна усвоить нормы и ценности сообщества (а также нормы нарушения норм), но и уметь подавлять «собственные» мотивы и ценности, то есть создавать «представления себя другим». Эта сторона проблемы была развита в 1950-1960-е годы Ирвингом Гофманом.

Механизм социального контроля представляет собой организованные в социальную систему статусно-ролевые репертуары. Социальный контроль позволяет актору использовать стандартные схемы действия в стандартных ситуациях и тем самым избегать напряженности и нарушения явных и неявных правил поведения. Механизмы социального контроля включают следующие компоненты: институционализацию, задающую

стандартные формы взаимных ожиданий; санкции (средства поощрения и наказания); ритуалы, в которых используются типовые символические средства для выражения своих мотивов и ожиданий; средства безопасности, или социальные формы изоляции отклонений от нормального институционального образца11; реинтегративные структуры, предназначенные для коррекции отклонений и управления социализацией (к таким механизмам социального контроля относятся, например, тюрьмы и школы); средства физического принуждения. По степени интенсивности санкций в системе социального контроля выделяются табу, законы, мораль, ритуалы, мода, этикет, техника жизни. Санкции могут варьироваться: от лишения жизни до вежливого отстранения и демонстративного невнимания к отклонению.

Институционализация рассматривается Парсонсом не только как структура статусноролевых репертуаров, но и как процесс нормативной регламентации действия. Процесс институционализации происходит следующим образом. Акторы, ориентированные на различные ценности и цели, вынуждены согласовывать свои действия в определенных ситуациях. Способ координации действий определяется усвоенными акторами культурными «паттернами», которые обеспечивают осознание участниками взаимодействия своих потребностей и возможностей их изменения. В процессе взаимодействия формируются нормы, включающие в себя устойчивые ожидания относительно действий участников ситуации и соответствующие общим культурным ценностям. Нормативная система, основанная на институционализированных «паттернах», обеспечивает координированные действия и стабильность социального целого. Так возникает и поддерживается социальная структура, состоящая из разветвленных институтов и подсистем. Парсонс указывает на две формы поддержки социального равновесия культурными «паттернами». Во-первых, некоторые компоненты культуры, например язык, являются необходимым условием коммуникации; во-вторых, ценности, верования, идеологии и другие формы знания оснащают участников социального взаимодействия общими «определениями ситуации», которые являются необходимым условием конституирования нормы.

Однако во всех случаях координирующая (социальная в узком смысле) система задана культурным «образцом» и наполнена действиями личностей. Устойчивое воспроизведение институциональных образцов действия Парсонс связывает с их вкладом в равновесие целого.

Пересечение системы личности с системой культуры осуществляется посредством ролей (рис. 2). Социальные роли определяются как нормы, или «сценарии», соответствующие ожиданиям относительно действий акторов в определенной ситуации. Некоторые роли определены детально и вполне отчетливо (например, роль преподавателя университета), другие могут значительно варьировать в зависимости от ситуации (роль родственника, друга,

11 Ирвинг Гофман назвал институты, предназначенные для изоляции акторов с риском анормального поведения, «узилищами» (asylums).

коллеги). В значительной степени ролевые нормы определяются культурными «паттернами», с помощью которых легитимируется действие.

Пересечение системы культуры личности

Рис. 2.

Система

личности

Система

культуры

Парсонс не рассматривает многообразие ролевых репертуаров, а показывает универсальный механизм воспроизводства ролей независимо от их содержания. Роль является «социально оперативной» только тогда, когда она интернализована (усвоена) участниками ситуации как их личностный «оперативный мотив». Таким образом, роль как элемент системы культуры, актуализируется только при условии, если она является одновременно элементом личностной подсистемы, и наоборот: личностная подсистема (индивидуальные ожидания) актуализируются только в том случае, когда они распознаются «другими». Это также означает, что «другие» ожидают от «личности» соответствующей конформности (подчинения групповой норме) в принятии ролевых ожиданий. Нарушение ролевых ожиданий всегда распознается как отклонение (девиация). Вероятно, следуя неоклассической теории обмена, Парсонс делает вывод, что если личность проявляет конформность по отношению к «другим», другие вознаграждают такое поведение своими действиями или применяют наказание в ответ на девиацию. Такая модель эквивалентного обмена действиями предполагает согласованное определение ситуации всеми ее участниками, которое есть не что иное, как взаимно ориентированное подкрепление, — никаких других норм и санкций здесь не требуется. Поэтому система ролевых отношений является саморегулирующейся. Роли выступают в качестве промежуточной инстанции между «культурой» и «личностью».

В более сложных социальных системах ролевые репертуары проявляются опосредованно и могут не зависеть от усвоения норм индивидами. Санкции применяются не только к тем, кто нарушает правила, но и к тем, кто определяет поведение личности как правильное или неправильное. Например, если ребенок плохо учится, и родители не могут «социализировать» его надлежащим образом, «другие» не одобряют действие (бездействие) родителей. Смысл этих ожиданий заключается в том, что действия «других» содержат ориентацию не только на поведение отдельных личностей, но и на отношение «других» к норме и отклонению. Таким образом, само отношение к «норме» приобретает надындивидуальный характер и утрачивает непосредственную связь с миром личности.

Формой интеграции личности в социетальное сообщество является лояльность, которая состоит в готовности откликнуться на должным образом «обоснованный» призыв, сделанный от лица коллектива или во имя «общественного» интереса или потребности [1,с.25.]. Лояльность выступает, как правило, в виде обязанности следовать общим правилам,

и ее соблюдение контролируется соответствующими инстанциями. Парсонс отмечает, что личные интересы не являются препятствием для интеграции социетальных систем, препятствие заключается, скорее, в позиционном конфликте ролей, когда одна «лояльность» и соответствующие ролевые ожидания противоречат другим. Такой конфликт происходит, например, при рассогласовании правовых и моральных предписаний в случае, когда приходится свидетельствовать против «своих», или при рассогласовании профессиональных и семейных ролей. Но и в таких случаях достигается интеграция сообществ. Лояльность может оставаться только возможностью, и это не нарушит равновесия системы. Главное, чтобы сохранялась система ценностей, которая является составной частью и социетальной, и культурной систем. Поэтому основную роль в социальной интеграции выполняет не социальная система, а поддержание культурного образца. В центре парсонсовской теории социального порядка оказывается культура как базовый конституирующий компонент общества. Парсонс отмечает, что основания культурной легитимации трансцендентны по отношению к конкретному и случайному характеру интересов, влияния и солидарности, выступая на социетальном уровне в виде ценностных приверженностей [1,с.28.].

По Парсонсу, личность становится системой, то есть в значительной степени деперсонифицируется, благодаря интернализации. До Парсонса в социальной психологии и социологии личности (у Дж. Мида и У. Томаса) границы между «личностью», индивидуальным «Я» и организмом не проблематизировались. У Парсонса же «личность» интерпретировалась как социальная система: компонент, ориентированный на выполнение функции целеполагания и достижения цели. Действительно, в мире природы и общества все подчинено причинности, а мир личности ориентирован на цели. Причем цели являются результатом интернализации, то есть пересечения «личности» с системой культуры и социальной системой. Термин «интернализация» является заимствованием из психоанализа и означает усвоение личностью «объективных» коллективных представлений, прежде всего норм. «Эта концепция интернализации множества культурных норм и социальных объектов стала организующей осью всей теории социализации, присутствуя, конечно, в новых формах, даже в самых последних исследованиях проблем высшего образования», — писал Парсонс [1,с.223.].

Аналогом интернализации в социальной системе Парсонс считал институционализацию. Там, где превалирующие групповые нормы становятся в значительной степени неукоснительными, происходит институционализация норм, а система ролей приобретает характер жестких определений, то есть становится институтом. Действительно, такие институты, как семья, университет, предприятие, суд не зависят от того, как определяются семья, университет и предприятие участниками ситуации. Скорее наоборот: участие в институционально определенной ситуации определяется интернализацией соответствующих норм поведения потенциальными участниками. В этом отношении социальный институт представляет собой интернализацию норм культуры «другими» (то есть теми, кто определяет границу между нормой и отклонением), а также надындивидуальный «факт», возникающий из социального взаимодействия. В высокоорганизованных обществах определение и санкционирование социальных ролей является прерогативой специализированных учреждений: законодательной системы, судебной системы, системы образования, цензуры и т. п. Эти учреждения могут действовать эффективно только при условии, что соответствующие определения ситуации и нормы поддерживаются «обобщенными другими», то есть общественностью. Разумеется, в «больших» социальных группах полный консенсус невозможен, и некоторые конфликты могут и должны быть подавлены силой (опять же, должно существовать общественное согласие относительно норм применения насилия), но в любом случае посредством насилия невозможно обеспечить более или менее длительное существование общества.

Четырехфункциональная парадигма

Развивая веберовскую трактовку социального действия как действия, ориентированного на другого, Парсонс рассматривает индивидуальных акторов как ориентированных социальной ситуацией, значимыми компонентами которой являются «мотивы» и «ценности». В монографии Парсонса «Социальная система» указывается три типа мотивов: когнитивные

(потребность в информации); каталетические (потребность в позитивных эмоциях); оценочные (потребность в признании). Мотивам соответствуют три типа ценностей: когнитивные; эмоциональные (эстетические); моральные. Парсонс определяет их как типы ориентации. Действительно, значимость мотивов и ценностей с точки зрения «объективной», эмоциональной и моральной ориентации действия позволяет различать базовые типы социальных действий. Сопоставляя мотивы и ценности, Парсонс пишет об инструментальном действии как о действии, ориентированном на осуществление определенных целей; экспрессивном действии как достижении эмоционального удовлетворения и моральном действии как ориентированном на ценности добра и зла. Сочетания мотивов и ценностей позволяют классифицировать социальные действия независимо от субъективных намерений индивидуального актора. Например, если мотивы и ценности ориентированы когнитивно, действие является инструментальным независимо от его экспрессивного и морального «наполнения» [23].

В качестве функциональных аналитических категорий Парсонс выделяет четыре системы действия: систему культуры, социальную систему, систему личности и поведенческую (организмическую) систему. Социальная система представляет собой взаимодействие статусов, ролей и норм. Ценности, верования и другие идеи образуют систему культуры. Система личности включает в себя мотивы и усвоение ролевых ожиданий. Организмическая система представляет собой биологический механизм воспроизводства энергетического ресурса. Каждому из компонентов действия соответствуют функциональные реквизиты — «вклады» систем в воспроизводство социального целого. Социальная система выполняет интегративную функцию, обеспечивая взаимную ориентацию индивидуальных действий, а также согласование самой социальной системы с системой культуры и системой личности. Для этого требуется «достаточное количество акторов, достаточно мотивированных, чтобы следовать требованиям системы ролей» [13,р.27.], а кроме того социальная система должна исключать воспроизводство культурных «паттернов», которые не обеспечивают некоторые минимальные требования к поддержанию порядка или сопряжены с избыточными притязаниями и тем самым порождают отклонение от нормы и конфликт [13,р.27-28.].

В монографим Парсонса и Смелсера «Экономика и общество» определены функциональные реквизиты систем действия: адаптация (Adaptation), достижение цели (Goal attainment), интеграция (Integration) и латентность (Latency) — AGIL. Адаптация заключается в получении и переработке ресурсов из внешней среды; достижение цели — это определение приоритетов; интеграция связана с согласованием действий различных компонентов системы; латентность содержит два компонента: поддержание образца и управление напряжением (табл. 3). Поддержание образца функционально ориентировано на выработку нормы и средств ее подкрепления, а управление напряжением связано с поиском адекватных действий. Схема AGIL представляет собой переход от волюнтаристской теории социального действия к анализу функций систем. Структура социального действия рассматривается с точки зрения ее функциональных следствий для поддержания системного равновесия [22,р.63.]. О какой бы подсистеме ни шла речь, она аналитически разделяется на четыре функциональных сектора. Дж. Тернер назвал этот парсонсовский ход «функциональной секторизацией» [22,р.63.].

В начале 1950-х годов Парсонс совместно с Робертом Бейлсом применил четырехфункциональную схему в исследовании малых групп [16]. Затем область ее использования была расширена на объяснение функционирования «больших» сообществ, в том числе роли семьи в процессе социализации и экономических процессов [18]. Идея заключается в том, что каждая социальная система решает четыре функциональных задачи (табл. 3). Первые две функции относятся к отношению системы с ее внешней средой (в том числе физическими потребностями участников взаимодействия), вторые две характеризуют внутреннюю организацию взаимодействия социализированных индивидов, в том числе культурные «образцы».

Таблица 3

Четырехфункциональная схема

Адаптация (adaptation) Эффективное взаимодействие с внешней средой, предполагающее прежде всего производство необходимых ресурсов, защиту от физической или социальной опасности, а также получение соответствующей информации о внешней среде.

Достижение цели (goal attainment) Решение внешней задачи предполагает внутреннюю координацию системы, тем самым ориентирующую коллективные действия акторов.

Интеграция (integration) Поддержка доверительных отношений между участниками интеракции и преодоление конфликтов. В малых (контактных) группах интеграция связана с межличностными отношениями, в «больших» сообществах осуществляется интеграция межгрупповых отношений.

Поддержание латентного образца (latent pattern maintenance) Критерии «членства» в групповом взаимодействии, типичные формы поведения и ролевые репертуары, позволяющие вырабатывать общие нормы.

Экспериментальная отработка четырехфункциональной схемы в малых группах, члены которых решают общую задачу, показала, что мотивационные и поведенческие характеристики участников взаимодействия остаются несогласованными до тех пор, пока не будет выработан «образец» адаптивного поведения, то есть поведения, целесообразного для решения групповой задачи. Парсонс и Бейлс предположили, что различные «типовые переменные» функционально связаны с различными адаптивными механизмами социальной системы. Например, аффективное поведение соответствует интеграции и достижению цели, однако не способствует поддержанию образца и адаптации, где необходима аффективная нейтральность [16,р.182.]. Противоречивые ориентации индивидуальных акторов координируются в четырехфункциональной схеме. Применительно к малым группам это проявляется в их дифференциации на четыре системы, каждая из которых связывает акторов специфическим образом. Бэйлс, в частности, установил, что стремление к лидерству проявляется преимущественно в тех ситуациях, когда группа сосредоточена на решении задачи (достижении цели), а не на личных отношениях (интеграции).

Парсонс и Смелсер предположили, что экономика может быть аналитически интерпретирована как адаптивная подсистема общества; политическая система функционально ориентирована на достижение цели. В принципе, любая система действия может быть описана как производство некоторого продукта. Политическая система ориентирована на производство эффективных решений, интегративная система в некотором смысле производит социальную солидарность, система культуры производит «образец».

Общая гипотеза, возникавшая из четырехфункциональной схемы, заключалась в том, что каждое общество стремится к дифференциации на подсистемы (социальные структуры), которые специализированы на четырех функциях (табл. 4) [18,р.47.]. В 1960-е годы Парсонс определил внутренние подсистемы общества как социетальную (интегративную) и фидуциарную (обеспечивающую социальное доверие). Четырехфункциональная схема (возможно, благодаря своему «производственному» характеру) стала основой теории уровней социальной организации. Парсонс различает технический уровень (или уровень непосредственного взаимодействия); управленческий уровень (или уровень формальной организации); институциональный уровень. Общество рассматривается здесь как высший уровень координации систем, который обеспечивает взаимодействие различных институтов. Специализация и дифференциация функций по вертикали и горизонтали является, по

Парсонсу, специфической характеристикой развитых обществ. Каждая социальная система многофункциональна и развивает внутри себя собственные функциональные подсистемы для решения проблем адаптации. По мере того, как общества становятся сложноорганизованными и специализированными, социальные системы приобретают многообразие, уже не объясняющееся четырехфункциональной схемой. Например, в небольшом коллективе все его члены общаются непосредственно друг с другом, однако некоторые из них имеют дело с внешней средой (выполняя, тем самым, функцию адаптации), другие ориентированы (неформально) на моральные проблемы и выполняют адаптивные функции. По мере усложнения организации в ней должен возникнуть обособленный сегмент по управлению персоналом, в котором одни сотрудники будут заниматься наймом, другие — моральными проблемами. Вероятно, настанет момент, когда организация встанет перед необходимостью создания «фидуциарного» сегмента, выполняющего функцию поддержания образца. Это может быть «отдел внутренних проблем» или нечто вроде «общественного совета».

Многофункциональность социальной организации находит также выражение в том, что независимо от основной внешней цели (например, адаптивной функции экономической организации или фирмы) внутри нее создаются функциональные сегменты по поддержке образца и интеграции. Аналогичным образом происходит дифференциация функций религиозного сообщества, массовых движений, семьи, образовательных систем, системы личности. Например, дифференциация личности в развитых, модернизированных обществах находит выражение в разделении процесса социализации (освоения ролей) между семьей и другими общественными институтами. Соответственно, это предполагает более сложные и дифференцированные системы ценностей, ориентация на которые также требует от индивида сложных когнитивных и культурных умений.

В конце 1950-х годов Парсонс наряду с системой личности, социальной системой и системой культуры рассматривал и поведенческую систему (behavioral organism). Поведенческая система, по Парсонсу, обеспечивает связь системы личности с биологической системой и, тем самым замыкает, своего рода кибернетическую цепь.

В 1960-е годы Парсонс разрабатывает общую теорию уровней социального действия. Социальные системы рассматривались им как обеспечивающие основную интегративную функцию для всех остальных систем действия, система культуры функционально связана с поддерживанием образца, система личности ориентирована на достижение целей, а поведенческая система выполняет адаптивную функцию (табл. 4).

Таблица 4

Функции систем действия

Система Функция

Культуры Социальная Личности Органическая Поддержание образца Интеграция Достижение целей Адаптация

В парсонсовской теории имеются две модели социального действия. Первая, модель единичного действия, описана в книге Парсонса и Шилса «К вопросу об общей теории действия» (1951 г.) [21]. Схема построена как социально-психологическая модель принятия решения индивидом, в которой основную роль играет модальность объекта действия, или способы отношения актора к объекту. «Действие актора является функцией модальностей, которые обусловливают выбор», — пишет Парсонс [21,р.64].

Рисунок 4.

Модальности социального действия, типы отношения к объекту и ориентации на объект

Актор

Социальный

объект

Несоциальный

объект

Качество

Проявление качества

Качество

Проявление качества

Классификаторное отношение Реляционное отношение Классификаторное отношение Реляционное отношение Классификаторное отношение Реляционное отношение Классификаторное отношение Реляционное отношение

Отношение к объекту в соответствии с типовыми переменными

Аффективность/нейтральность Партикуляризм/ универсализм Качество/проявление качества Специфичность/диффузность Ориентация на «Я»/ориентация на коллектив

Типы ориентации на объекты

Мотивационная ориентация_____

Ценностная

ориентация

Ориентация

действия

Когнитивная

Катектическая

Оценочная

Катектическая

Оценочная

Когнитивная ("Оценочная Ч Моральная Оценочная Когнитивная

Интеллектуальная

Экспрессивная

Приверженность

Инструментальная

+

Схема включает несколько компонентов12. Во-первых, фундаментальной модальностью является различение социальных и несоциальных объектов. Действительно, некоторым объектам действия приписываются только «объективные» качества, другие же определяются как агенты социального действия. Во-вторых, модальность определяется либо ориентацией актора на «неотъемлемое качество» (quality) объекта, либо на проявление качества (performance) [22,р.65.]. В-третьих, объекты действия могут восприниматься с точки зрения их свойств и классифицироваться, но могут восприниматься с точки зрения отношения к актору. В-четвертых, определение ситуации актором обусловлено пятью «типовыми переменными»: аффективность/нейтральность, партикуляризм/универсализм;

качество/проявление качества, специфичность/диффузность, ориентация на «Я»/ориентация на коллектив (рис. 4).

Вторая модель социального действия относится к поздним работам Парсонса. Общая теория действия приобретает многоуровневую структуру, которая напоминает спенсеровскую теорию эволюции усложнения и специализации функций. В отличие от «волюнтаристской» теории действия, акцент делается на континууме живых систем, и точка зрения индивидуального актора (=автора) действия уступает место внешнему наблюдению. Для прояснения взаимосвязей между различными уровнями систем вводится понятие кибернетического контроля, предполагающее анализ обмена информацией и энергией в системах. Система, имеющая высокий уровень информационного наполнения, но низкий уровень «энергоемкости» (к такому типу систем относится, например, культура), при прочих равных условиях управляет системой энергоемкой и низкоинформативной (социальной системой). Кибернетический подход предполагает также интерпретацию действия как эмерджентной информационной системы, нередуцируемой ни к индивидуальным качествам, ни даже к «энергии».

12 Адаптированное переложение схемы приводится по публикации Роберта Дабина [11, р.531-536.].

Социальная модернизация

Парсонсовская теория модернизации основана на типологизации обществ по переменным социального действия. Фактически в «Социальной системе» он использует две переменные: партикуляризм/универсализм и приписывание/достижение. Традиционные общества характеризуются как партикуляристско-аскриптивные. Основные ценности традиционных обществ соотносятся с родственными отношениями, производство ресурсов и другие основные виды деятельности (образование, трансмиссия культурных ценностей, религиозный культ, репродукция) осуществляются преимущественно в расширенной семье. Отношения господства и подчинения внутри семьи транслируются в систему институтов власти и сохраняют аффективный и диффузный характер. Парсонс отмечает, что в обществах, основанных на родстве, должна существовать и ролевая дифференциация, следовательно, дифференцированные системы ценностей. Эта дифференциация наблюдается не только в производственно-экономической сфере, но и в сфере воспитания, религии, культурной деятельности. Однако в обществах традиционного типа альтернативные ценности, как правило, подавлены господствующей нормой, которая препятствует изменению экономических и культурных «паттернов». Модернизированным обществам, напротив, присущи универсалистские стандарты и ориентация на достижения. Ценностным приоритетом становится рационализация общественной жизни, при которой партикуляристские ориентации на своих («блат», «кумовство») рассматриваются как нарушение нормы. В той степени, в какой в модернизирующихся обществах сохраняются традиционные нормы, воспроизводится позиционный конфликт между «внутренними» сообществами (родственными отношениями, этническими группами, дружескими связями) и стандартами универсализма. Вебер писал, что рационализация современной социальной фабрики уничтожает все непосредственные человеческие отношения. Парсонс же считает, что рациональность имеет свои пределы, и межличностные отношения продолжают сохраняться и воспроизводиться в частной сфере.

Развитая Парсонсом теория обществ представляет собой синтез веберовской теории рационализации и аналитического реализма. Тип общества определяется присущими его системе культуры базовыми ценностями, в конечном счете, соответствующими типовым переменным социального действия. Эти ценности должны поддерживаться специализированными структурными единицами (институтами и социальными группами). Особое значение в воспроизводстве ценностей имеет система культуры, функция которой заключается в трансмиссии нормативного образца. Парсонс исходит из предположения об универсальности культуры и рассматривает различия внутри культурного ареала как различия несущественные. Таким образом, аналитический реализм Парсонса противостоит доктрине уникальности культурно-исторических типов. По Парсонсу, эта доктрина основана на ошибочном отождествлении культурной системы с доминирующими или кажущимися доминирующими ценностями и нормами. На самом деле, культурная система глубоко дифференцирована таким образом, что в ней присутствуют все «паттерны» социальных действий. Преобладающие в обществе ценности определяют размещение ресурсов и тип социального воспроизводства.

В данном пункте Парсонс занимает позицию, радикально противоположную позиции Маркса, который в качестве объясняющего фактора использовал «способ производства». По Парсонсу, сам способ производства определяется базовыми ценностями. Так, преобладание ценностей родства и родственных связей обусловливает размещение производственных ресурсов (производительных сил) в самом жилище или в непосредственной близости от жилища; семья является одновременно и производственной ячейкой; локализация социального воспроизводства в семье сопряжена с примитивными формами культуры и неразвитостью инновационной сферы. Напротив, в современных обществах, где наиболее значимы ценности труда, благосостояния и общественной деятельности, первостепенное внимание уделяется производству и инновационной сфере. Ценности, связанные с семьей и родственными отношениями, модифицируются под влиянием базовых ориентиров современности. Таким образом, всем без исключения социальным системам, бывшим в древности и будущим, присущи внутренние противоречия, напряжения и конфликты. Такого

рода противоречия присущи и системе воспроизводства культуры, внутри которой существуют альтернативные «картины мира», в том числе утопической и контркультурной направленности. Эти системы знания порождаются функциональным напряжением между стремлением к универсальным ценностям и партикуляристскими ограничениями, в том числе репрессивным контролем со стороны доминирующего «паттерна». Так, в патриархальных обществах люди вынашивают утопические мечты о свободе личности, тогда как в современных обществах создаются картины благословенной жизни на лоне природы. Такого рода ценности могут давать импульс к обновлению социальных систем, но прежде чем восстановится равновесие, общество будет терпеть значительные потери.

Парсонсовская схема, разработанная в «Социальной системе», в последующих работах была значительно модифицирована. Если в «Социальной системе» Парсонс акцентировал внимание на интеграции социальной системы и личности, то в «Эволюции обществ» он рассматривал внутреннюю дифференциацию социальных и культурных систем. Фактически, каждая стадия эволюции вызывает новые трудности интеграции общества и культуры, поскольку эти системы дифференцированы внутри и относительно автономны друг от друга. Структурно-функционалистская модель, восходящая к идеям Конта и Дюркгейма, опирается на предположение о зависимости свойств системного целого от его адаптации к среде, прежде всего от ресурсных возможностей среды — здесь «работает» организмическая метафора, типичная для классических социологических доктрин XIX века. Устойчивость системы зависит не только от количества и качества ресурсов, но и от ее внутренней структурной организации, которая усложняется (специализируется и дифференцируется) в процессе эволюции. Проблема функциональной адаптации системы заключается в способности ее внутренней организации (институтов) обеспечить многообразные формы адаптивного поведения. Отсюда следует необходимость структурной дифференциации социального целого и установления изоморфизма устойчивых структурных единиц и их адаптационных функций. Собственно говоря, в «Социальной системе» Парсонс принимает базовое различение (различение, восходящее к Спенсеру и Дюркгейму) обществ структурно недифференцированных и обществ, чья социальная организация основана на функциональной дифференциации. Функционально дифференцированные общества гомеостатичны и устойчивы к изменениям внешней среды. Основной тезис «Социальной системы» заключается в том, что общества обладают культурными и институциональными ресурсами, позволяющими им воспроизводиться на протяжении многих поколений и тем самым обеспечивать выживание людей.

Классическое различение традиционных и современных обществ заключало в себе проблему преобразования одной системы действия в другую, более совершенную. У Конта эта проблема решалась постулированием трех фаз умственного развития человечества, в марксизме развертывалась схема классового конфликта, Спенсер объяснял социальную эволюции дифференциацией и специализацией функций. Парсонсовская концепция социальной эволюции также основана на предположении о росте адаптивной способности живых систем, но она имеет абстрактный системный характер. Книга «Структура социального действия» начинается со слов: «Кто сегодня читает Спенсера?». По прошествии 40 лет Парсонс вернулся к этой проблеме, фактически воспроизведя спенсеровскую эволюционную схему. Он продемонстрировал рост дифференциации системных единиц внутри систем действия, эмерджентное возникновение новых системных качеств на более высоких уровнях системной организации, повышение адаптивной способности функционально дифференцированных систем; рост дифференциации социальной системы, систем личности, культуры и организма. По мнению Дж. Тернера, Парсонс в этом вопросе не немного продвинулся по сравнению со Спенсером, а, скорее, переиначил его учение[22,р.76.].

В книге «Эволюция обществ» [12] Парсонс различает три стадии общественного развития: примитивную, промежуточную и современную (modern). Они не имеют отношения к описанию каких-либо обществ, а, скорее, являют собой метафору стадий роста «системного дерева»13. В отличие от линейного эволюционизма, данная модель предполагает, что

13 Древовидная схема усложнения видов обозначается также термином «эволюционный дрейф».

функционально дифференцированные типы обществ могут не являться результатом предшествующих стадий, поскольку эволюционный процесс имеет универсальный характер. Так, прослеживая историю западных обществ, Парсонс связывает их возникновение с культурными образцами, заданными древним Израилем, античной Грецией и Римом. Несмотря на то, что политическое существование Израиля и Древней Греции прекратилось, культурный образец продолжал существовать и воспроизвелся в западной культуре.

Отличие современных обществ от примитивных заключается в дифференцированности систем действия. Дифференциация и специализация систем действия в современных обществах означает, по Парсонсу, высокую степень их адаптивности и мобилизации для решения различных задач. Примитивным обществам присуща ограниченная дифференциация систем действия, поэтому в их социальной организации доминируют отношения родства и религиозные ценности. Поэтому примитивные общества начинают эволюционировать (переходят на промежуточную стадию), когда внутри их социальной организации возникают сферы политики и экономики, отделенные от родства и религиозного контроля.

По Парсонсу, социальная эволюция основана прежде всего на культурных инновациях, то есть изменениях «образца». Рассматривая две основных социальных трансформации во всеобщей истории, Парсонс связывает первую модернизационную трансформацию — переход от примитивного общества к промежуточной стадии - с возникновением письма, что соответствует общепринятой антропологической установке на определение бесписьменных обществ как примитивных. В то же время этот переход получает у Парсонса системное обоснование. Становление промежуточной стадии связано с дифференциацией культуры от других систем действия, прежде всего социальной системы и системы личности. Устная форма бытования культуры не позволяет осуществить подобную дифференциацию, но письмо как внешняя форма речи дает возможность «объективировать» ценности и идеи: отделить их от «носителей» и тем самым придать им безличную форму нормативного образца. Само создание письма и литературной нормы позволяет освободить культуру от «личности» и распространить «освобожденные» ценности и нормы на широкие социальные группы. Распространение ценностей осуществляется посредством насилия, обращения в веру (прозелитизма), абсорбции идей, но в любом случае «личность» рассматривается отдельно от «идеи». Распространение культурного образца создает возможность и для функциональной дифференциации социальной системы: поскольку универсальный культурный образец вовлекает во взаимодействие массы населения, сообщество интегрируется и вырабатывает более многообразные ролевые репертуары. Письмо являет собой основу накопления и систематизации «культуры»: функционально разветвленные системы производства знания, профессиональной специализации, образования и права возможны только при условии внеличностных, объективированных культурных стандартов. Рассматривая историю «промежуточных» обществ древнего Китая, Индии, Рима, исламской цивилизации, Парсонс отмечает, что письменные культуры были созданы великими империями путем военной экспансии, а системы знания воспроизводились в узком кругу священнокнижников и государственных чиновников (в Китае — «мандаринами»). Однако насилие само по себе не может служить основой для воспроизводства разделения труда и культуры, которая приобретает самодостаточное значение и дифференцируется.

Парсонс связывает модернизацию современных обществ с универсальным характером римского права, в частности, разделением публичного и частного права, что сделало возможным возникновение в Европе национальных государств. Конституирование «гражданина» как субъекта действия является в этом отношении необходимым условием модернизации. Процесс модернизации поддерживался также христианским пониманием свободного членства во вселенской церкви, разделением «горнего» и «дольнего» миров. Все это способствовало модернизационному обособлению систем действия. Таким образом, в отличие от предшествующих теоретиков, Парсонс рассматривает в качестве основного фактора социальной трансформации изменение культурного «образца», обеспечивающего интеграцию социальной системы.

Вторая модернизационная трансформация связывается Парсонсом с возникновением всеобщей системы права в ходе европейской Реформации. Церковь отделится от государства,

и секуляризированное гражданское общество приобретает одинаковую значимость с государством. Всеобщая система права возникла в Англии, Голландии и Франции. Парсонс усматривает в ее основе тот тип мировоззрения, который Вебер соотносил с «протестантской этикой». Если первая трансформация осуществляется посредством дифференциации системы культуры от социальной системы, вторая трансформация влечет за собой выделение четырех систем действия и, соответственно, четырех функций воспроизводства общества. Выделение систем исторически происходит в виде постепенного уменьшения, а затем и устранения ограничительных санкций со стороны родственных сообществ (кланов) и церковных инстанций; тем самым люди различной этнической принадлежности и различных этносов могут вступать в более широкие социальные связи и участвовать в универсальном разделении труда. Расширенная семья сменяется семьей нуклеарной — основным социальным институтом родства в эпоху «модерна». Соответственно, система производства ресурсов отделяется от семьи и домашнего хозяйства и приобретает форму «предприятия», где имеют значение не родственные связи, а профессиональная квалификация и рационально организованный труд; значительно возрастает социальная и территориальная мобильность, возникает рынок рабочей силы. Вторая трансформация окончательно отделяет науку и технику как форму знания от религиозных и политических ценностей.

Процесс новоевропейской модернизации связан, по Парсонсу, с тремя революциями: демократической, революцией в образовании и промышленной. Каждая революция относительно независима от других, но вместе они образуют модернизационный процесс. Революция в образовании заключается прежде всего в секуляризации культуры, то есть в ее отделении от церкви, а также отделении профессиональной подготовки от родственных сообществ. Этот процесс первоначально наблюдается в формировании института ученичества в ремесленных корпорациях, а затем образование становится системой, обеспечивающейся специализированными институтами — центрами профессиональной подготовки (в праве и медицине). По мере промышленного и политического развития обществ «модерна» формируется дифференцированная и специализированная система современного образования, в центре которой стоит университет. Именно университет является основным социальным институтом по производству профессий и поддержанию культурного «образца». Университет осуществляет и другую функцию: он воспроизводит нормы ролевой социализации и общественной морали, усилиливая комплексность современной социальной организации. Проблеме функций университета в обществах «модерна» посвящена монография «Американский университет», написанная Парсонсом совместно с Джеральдом Платтом [17]. Авторы показали, что знание становится основным ресурсом современных высокоспециализированных обществ, а образование обеспечивает «оценочные критерии» (appreciative frameworks) действия во всех системах. Иными словами, система образования производит нужное обществу Модерна изделие — человека Модерна.

Модернизация востребует, по Парсонсу, новый тип личности и соответствующую ценностно-нормативную систему. Речь, конечно, идет не о воспитании нового человека и не о придуманном левыми критиками Парсонса карикатурном образе «организационной личности», соответствующей требованиям бюрократии. Имеется в виду объективный процесс автономизации личностной системы от других систем действия. Действительно, на ранних этапах модернизации система производства требует специализации труда и нормирования поведения, чтобы оптимизировать технологический процесс. Однако дальнейшее системы занятости интенсивно профессионализируется таким образом, что доминирующее место в этом процессе начинают занимать не внешние, а внутренние нормы. Высокий уровень образования обусловливает формирование «творчества» и «свободы» как основных ценностей профессии. Поэтому модернизация и индустриализация ведут не к специализации и унификации личности, а, наоборот, автономизации профессиональных ценностей от внешних требований. В этом пункте Парсонс расходился с критикам «массовой культуры», рассматривая ее как необходимый компонент распространения элитарного «образца» в массовой аудитории и одновременно его специализацию и фрагментацию на стили и формы.

Модернизация содержит в себе не только возможности инноваций, но и источник социального конфликта. Беспрецедентные стандарты материального потребления сопряжены

с «революцией притязаний» и, следовательно, с ростом относительной депривации. Наряду со «свободой выбора» возникает бесчисленный выбор товаров, услуг, стилей жизни, ценностей и одновременно растут риски и издержки, связанные со «свободой выбора». Это обстоятельство вызывает к жизни антимодернизационные движения, к числу которых Парсонс относит германский нацизм и движение «новых левых» в 1960-е годы [12,р.193-195.]. Эти движения являются фундаменталистской реакцией на свободу личности, конституируемую обществом Модерна как основная социальная ценность. Свобода личности как требование модернизации представляет в то же время беспрецедентное давление на индивида. В традиционных обществах поколения людей проживали жизнь в привычных обстоятельствах и не обременяли себя выбором судьбы и личной ответственностью за каждый поступок. Во всяком случае, возможности выборы были невелики. Современные общества Модерна открывают перед индивидом бесчисленные альтернативы и ставят перед ним задачи, требующие принятия компетентных решений в условиях неопределенности и необходимости учета противоречивых требований. Например, человеку Модерна приходится взвешивать профессиональные предписания с предписаниями общественной морали, а те и другие — с соображениями выгоды. Даже для того, чтобы действовать в высокоинституционализированных системах (например, быть клиентом банка) следует принимать самостоятельные ответственные решения. Смысл революции в образовании заключается как раз в том, чтобы сформировать систему личности, соответствующую требованиям комплексных высокоспециализированных социальных институтов.

Критика парсонсовской трактовки модернизации связана преимущественно с утверждением, что в качестве образца берется модель современного технократического общества и «сверхсоциализированной личности». Однако в качестве теоретического описания эта модель обладает высокими объяснительными возможностями. Во всяком случае, идеологические установки Парсонса нимало не проявляются в его теоретических выкладках.

Среда взаимодействия

В 1960-е — 1970-е годы Парсонс занимался разработкой концепции «среды

взаимодействующих моделей» (media of interchange models). Речь идет о символических формах и стандартах, обеспечивающих связь экономического, политического, общественного и фидуциарного секторов высокодифференцированных обществ. Парсонс сформулировал тезис, что деньги как средство рыночного обращения функционально дополняют такие символические коды, как власть, влияние и приверженность ценностям в трех других секторах [18]. Идея заключается в том, что все четыре средства символического обмена между системами каким-то образом комбинируются в четырех сегментах AGIL, сохраняя в то же время их функциональную определенность. Так, экономические сделки требуют соответствующих «инвестиций» ресурсов власти, влияния и приверженности ценностям. Только при этом условии состоится товарный обмен и стороны получат вознаграждение. Если это так, то без достаточной политической, социальной и моральной поддержки не может функционировать экономическое предприятие. Равным образом, какой бы ни была задача организации в любом из четырех сегментов, ее выполнение зависит от соответствия сочетания четырех символических средств функциональным целям. Например, в высокодифференцированных обществах благотворительная и религиозная деятельность требуют денег и поддержки со стороны власти, но ни деньги, ни власть не являются доминантными целями. Все это означает специфическую координированность всех систем общества на основе символической среды. Обобщение понятия «средства символического обмена» предполагает установление базовых символических кодов в общественном и индивидуальном сознании. Например, использование денег в качестве средства обмена и формы стоимости, как предполагается, зависит от более общей системы координат. Парсонс говорит о «разумности» (intelligence) или рациональности как символическом коде обмена. Действительно, деньги как таковые (денежные знаки) не являются символическими средствами, конституирующими обмен. Скорее, они являют символический код «рациональности». Равным образом, доверие к символам власти или влияния

эпифеноменально по отношению к базовым символическим формам «представления» (performance) и «аффекта» [11].

В 1975 году Парсонс расширил понятие коммуникативной среды и включил в него отношение человеческого действия к физическому и органическому мирам, а также миру «целесообразного», полагающего в себе идеальные возможности действия [9]. Хотя в «теории человеческого состояния» (human condition theory) речь идет об установлении связей между биологическим поведением и социальным действием, парсонсовская схема превращается в философское построение, аналогичное «моральной науке», и проверка аналитических гипотез становится невозможной.

Кибернетический контроль

Система кибернетического контроля представляет собой иерархию систем, где культура является информационной средой социальной системы, социальная структура задает информационные границы системе личности, а система личности информационно регулирует организм. С другой стороны, каждая система информационной иерархии может быть рассмотрена и как «энергетические условия», необходимые для действия более высокого уровня системы: организм дает энергетический ресурс для системы личности, система личности обеспечивает энергетические условия для социальной системы, а социальная система создает энергетическую среду для системы культуры. Таким образом, между системными уровнями осуществляется обмен информацией и энергией (рис. 5).

Информационный контроль

Системы

Система культуры Система личности Органическая система

Функции

Поддержка образца Достижение целей Адаптация

Энергетический ресурс

Кибернетическая иерархия систем действия

Рис. 5.

Кибернетический контроль осуществляется, по Парсонсу, тремя способами. Первый способ обмена — между четырьмя подсистемами действия — осуществляется посредством различных символических средств: денег, власти, влияния, принятия ценности. Второй способ обмена — это обмен внутри системы действия. Во всех случаях реквизиты Л01Ь определяют коммуникативную среду, используемую для обмена. Внутри социальной системы в качестве средства обмена с другими тремя секторами используются деньги; сектор достижения цели в качестве средства использует власть — способность устанавливать конформность в следовании норме; интегративный сектор социальной системы в качестве средства использует влияние — способность убеждать; сектор латентности использует обязательства — способность принимать образцы поведения.

На модели информационно-энергетических обменов между системами действия строится парсонсовская концепция социального изменения. Например, энергетический импульс, связанный с избытком мотивации в системе личности, изменяет ролевую структуру и нормативную регуляцию культуры. И наоборот: нехватка энергии либо информации может вызвать дисбалансы в системе действия. Например, ценностный вакуум (аномия) вызывает нормативный конфликт, который вызывает определенные следствия в системе личности и органической системе. Оптимальное состояние системы определяется сбалансированностью

обменов. Таким образом, изменения вызываются энергетическим импульсом, а информационная легитимация изменений представляет собой внутренний процесс адаптивного реструктурирования системы.

«Положение человечества»

Последняя книга Парсонса «Теория действия и положение человечества» грандиозна по своему замыслу: разработать аналитическую модель вселенной [9]. Таким образом, его исследовательские интересы развивались от элементарной единицы социологического анализа — действия — к функциональным реквизитам систем действия: социальной, культурной, системы личности, организма, а затем он рассматривал эти системы как одну из подсистем вселенной. Аналогичную задачу решал Спенсер, работа которого Парсонсом не упоминается. По Парсонсу, вселенная состоит их четырех подсистем, соответствующих функциональным реквизитам адаптации, достижению цели, интеграции и латентности. Четыре системы действия ориентированы на интегративные проблемы, органическая система имеет дело с достижением целей, физико-химическая система выполняет функцию адаптации, а система целеполагания (“telic”) соотносится со смыслом существования и решает проблемы латентности. По всей вероятности, обсуждение социальной организации вселенной смысла не имеет.

Критика структурного функционализма

Влияние трудов Парсонса на современную социологическую теорию получило отражение в острой полемике вокруг функционализма и общей теории действия14.

Вероятно, никто из социологов не критиковался так много и так резко, как критиковался Парсонс. Критика Парсонса в некотором отношении справедлива тем, что любая девиация и конфликт квалифицируются им как нарушение равновесия системы. Равным образом, парсонсовская схема объясняет только «прогрессивные» изменения, то есть способствующие равновесию, а изменения, приводящие к общественным катастрофам, не объясняются и не прогнозируются.

Неоднократно отмечались телеологизм и тавтологичность структурно-функциональной теории. Действительно, функционалистские интерпретации содержат предположение о цели или предназначении того или иного элемента системы. Вопрос «для чего?» приобретает для теории столь же важное значение, сколь вопрос «почему?». В принципе, телеологические объяснения не исключаются из научного рассуждения. В аристотелевско-схоластической традиции causa finalis рассматривалась в качестве объяснения высшей степени убедительности. Новое время и экспериментальная наука выдвинули на первый план causa efficiens — причину действующую. Однако в теориях высокой степени абстракции, многие положения которых не проверяются на эмпирическом материале, телеологические объяснения занимают важное место. Парсонсовский функционализм, действительно, построен на телеологических предположениях. Телеологизм, по всей вероятности, легко преодолим, поскольку все универсальные суждения науки в какой-то степени телеологичны, что не препятствует построению объяснительных гипотез. Во всяком случае, если удается логически и эмпирически связать какое-либо социальное явление с функцией, которую оно выполняет в обществе, можно считать эту конструкцию удовлетворительным объяснением.

Функционалистские предположения имеют в значительной степени тавтологический характер. Таков парадокс функционализма. Так, предполагается, что четыре системных реквизита — адаптация, достижение цели, интеграция и латентность — функциональны в том смысле, что необходимы для выживания системы. Однако необходимо знать, какой уровень адаптации, достижения цели, интеграции и латентности достаточен для стабильности системы. Поскольку предположение о функциональности четырех реквизитов недоказуемо, построение становится тавтологичным: необходимым для выживания системы может считаться все что угодно. Тем не менее, функциональное обоснование переменных заключает в себе значительные эвристические возможности. По крайней мере, они могут

14 Обзор влияния парсонсовских идей на социологическую теорию содержится в публикациях: [4;5;6;7].

использоваться в качестве критериев отбора эмпирических данных. Однако основное значение парсонсовской работы заключается, прежде всего, в разработке аналитической методологии социального исследования, позволяющей работать с абстрактными теоретическими описаниями.

ЛИТЕРАТУРА

1. Парсонс Т. Система современных обществ // Пер. с англ. Л.А. Седова, А.Д. Ковалева; Научн. ред. перевода М.С. Ковалева. - М.: Аспект-Пресс, 1997.

2. Alexander J. Twenty Lectures: Sociological Theory Since World War II. - New York: Columbia University Press, 1987.

3. Dubin R. Parsons’ Actor: Сontinuities in Social Theory // Parsons T. Sociological Theory and Modern Society. - New York: The Free Press, 1967. P. 531-536.

4. Friedrichs K. A Sociology of Sociology. - New York: Free Press, 1970.

5. Gouldner A. The Coming Crisis of Western Sociology. - New York: Basic Books, 1970.

6. Munch R. Talcott Parsons and the Theory of Action I: The Structure of the Kantian Lore // American Journal of Sociology. Vol. 86. December 1981. P. 709-739.

7. Munch R. Talcott Parsons and the Theory of Action II: The Continuity of the Development // American Journal of Sociology. Vol. 87 February 1982. P. 771-826.

8. Neofunctionalism / Ed. by J. Alexander. Newbury Park, CA: Sage, 1985.

9. Parsons T. Action Theory and Human Condition. - New York: Free Press, 1978.

10. Parsons T. Essays in Sociological Theory. - New York: Free Press, 1949.

11. Parsons T. Sociological Theory and Modern Society. - New York: Free Press, 1967;

12. Parsons T. The Evolution of Societies. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1977.

13. Parsons T. The Social System. - New York: The Free Press, 1951.

14. Parsons T. The Structure of Social Action: A study in social theory with special reference to a group of recent European writers. Glencoe, Ill: Free Press, 1937.

15. Parsons T. The System of Modern Societies. - Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1971.

16. Parsons T.,BalesR., Shils E. Working Papers in the Theory of Action. - New York: Free Press,1953.

17. Parsons T., Platt G. The American University. - Cambridge, MA: Harvard University Press. 1975.

18. Parsons T., Smelser N. Economy and Society. - New York: Free Press, 1956.

19. Sztompka P. Teleological Language in Sociology // System and Function: Toward a Theory of Society. New York: Academic Press, 1974.

20. Theories of Society / Ed. be T. Parsons, E. Shils, K. Naegele, J. Pitts. New York: Free Press, 1961.

21. Toward a General Theory of Action / Ed. by T. Parsons, E. Shils. - Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1951.

22. Turner J. Structure of Sociological Theory. - Belmont, CA: Wadsworth, 1974.

23. Turner J. The Concept of Action in Sociological Analysis // Analytical and Sociological Theories of Action / Ed/ by G. Seeba, R. Toumea. - Dordrecht: Reidl, 1985.

24. WhitheadA. Science and the Modern World. - New York: MacMillan, 1926.

TALCOTT PARSONS’ STRUCTURAL FUNCTIONALISM

G.S. Batygin

The Department of Sociology Peoples Friendship University of Russia

Mikluho-Maklay str., 6, 117198, Moscow, Russia

The paper is presented in a form of a Sociology textbook chapter and is devoted to Talkott Parsons’ theory main concepts analysis. The paper includes the great American sociologist’s creative biography and the analysis of the set of concepts that affected the formation of his theory.