CC BY
10
Пространственная Экономика 2022. Том 18. № 4. С. 128-157
JEL: C31, L72, Q32, R19 https://dx.doi.oig/10.14530/se.2022.4.128-157
УДК 332.1+330.4
Структурные сдвиги в отраслях ТЭК Дальнего Востока: пространственный анализ
Н.Г. ДЖурка, О.В. Демина
Джурка Наталья Геннадьевна кандидат экономических наук старший научный сотрудник
1 Институт экономических исследований ДВО РАН, ул. Тихоокеанская, 153, Хабаровск, 680042, Российская Федерация
2 Институт экономики РАН, Нахимовский пр-т, 32, Москва, 117218, Российская Федерация E-mail: [email protected]
ORCID: 0000-0001-9242-5636
Дёмина Ольга Валерьевна кандидат экономических наук старший научный сотрудник
Институт экономических исследований ДВО РАН, ул. Тихоокеанская, 153, Хабаровск, 680042, Российская Федерация E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0002-7992-5852
Аннотация. В работе оцениваются эффекты инвестиционного шока, полученного отраслями ТЭК Дальнего Востока в рамках Восточного вектора энергетической политики России. Систематизируются основные инвестиционные проекты, реализованные в комплексе с целью наращивания экспортных поставок топливно-энергетических ресурсов в страны АТР. Оцениваются сдвиги в структуре производства топливно-энергетических ресурсов в макрорегионе за период с 2012 по 2019 г. В расчетах используются классическая и пространственная версии метода структурной декомпозиции темпов прироста отраслевых показателей (shift-share analysis). На основе структурной декомпозиции темпов прироста среднегодовой численности занятых и ВДС ТЭК Дальнего Востока на разных пространственных уровнях (национальном, макрорегиональном (межрегиональном) и региональном) формулируются следующие выводы: мощный импульс развития в рамках Восточного вектора энергетической политики России получили именно добывающие отрасли ТЭК, их конкурентные эффекты были положительными и перекрывали влияние отрицательных шоков, дестабилизирующих национальную экономику; важным фактором экономической динамики добывающих отраслей ТЭК являлись выигрыши / проигрыши в межрегиональной конкуренции, но не пространственные экстерналии; в нефтегазовой отрасли, в отличие от угольной, существует потенциал формирования пространственных экстерналий; развиваясь быстрее остальных, добывающие отрасли остаются анклавами в экономиках регионов.
© Джурка Н.Г., Дёмина О.В., 2022
Ключевые слова: топливно-энергетический комплекс, инвестиционный проект, анализ структурных сдвигов, межрегиональные взаимодействия, локальная конкурентоспособность, пространственные экстерналии, Дальний Восток
Для цитирования: Джурка Н.Г., Дёмина О.В. Структурные сдвиги в отраслях ТЭК Дальнего Востока: пространственный анализ // Пространственная экономика. 2022. Т. 18. № 4. С. 128-157. https://dx.doi.Org/10.14530/se.2022.4.128-157
Structural Shifts in the Fuel and Energy Sectors of the Far East: A Spatial Analysis
N.G. Dzhurka, O.V. Dyomina
Natalya Gennadievna Dzhurka Candidate of Sciences (Economics) Senior Research Fellow
1 Economic Research Institute FEB RAS, 153 Tikhookeanskaya St., Khabarovsk, 680042, Russian Federation
2 Institute of Economics RAS, 32 Nakhimovsky Pr., Moscow, 117218, Russian Federation E-mail: [email protected]
ORCID: 0000-0001-9242-5636
Olga Valeryevna Dyomina Candidate of Sciences (Economics) Senior Research Fellow
Economic Research Institute FEB RAS, 153 Tikhookeanskaya St., Khabarovsk, 680042, Russian Federation
E-mail: [email protected] ORCID: 0000-0002-7992-5852
Abstract. This paper assesses the effects of the investment shock to the fuel and energy sectors of the Far East within the framework of the Eastern vector of Russia's energy policy. We systemize the basic investment projects implemented in these sectors in order to increase export supplies of fuel and energy resources to the Asia-Pacific countries and assess the shifts in the structure of fuel and energy resources production in the region over the period from 2012 to 2019. In calculations, we use the classical and spatial versions of the method of structural decomposition of the growth rates of the sectoral indicators (shift-share analysis). On the basis of structural decomposition of the changes on the average annual number of employees and the GVA of the fuel and energy complex of the Far East at different spatial levels (national, macroregional (interregional) and regional) we draw the following conclusions: a strong impulse for development in the framework of the Eastern vector of Russia's energy policy was given to extractive industries, their competitive effects were positive and overrode the negative shocks, which were destabilizing the national economy; an important factor in the economic dynamics of the extractive industries of the fuel and energy complex were gains/losses in inter-regional competition, but not spatial externalities; in the oil and gas industry, unlike in the coal industry, there is potential for formation of spatial externalities; developing faster than others, extractive industries remain enclaves in regional economies.
Keywords: fuel and energy complex, Eastern vector of Russia's energy policy, investment project, shift-share analysis, interregional interaction, local competitiveness, spatial externalities, Far East
For citation: Dzhurka N.G., Dyomina O.V. Structural Shifts in the Fuel and Energy Sectors of the Far East: A Spatial Analysis. Prostranstvennaya Ekonomika = Spatial Economics, 2022, vol. 18, no. 4, pp. 128-157. https://dx.doi.Org/10.14530/se.2022.4.128-157 (In Russian)
ВВЕДЕНИЕ
Идея использования ресурсного потенциала и удачного географического положения Дальнего Востока для выхода России на динамично развивающиеся масштабные энергетические рынки стран АТР озвучивается с конца 1950-х гг. (Немчинов, 1961). Однако данное направление международного сотрудничества стало развиваться только в 2000-х гг. В этот период формируется так называемый Восточный вектор энергетической политики России (далее также - Восточный вектор), основными задачами которого провозглашаются диверсификация экспортных потоков с увеличением роли стран АТР, создание новых энергетических центров и соответствующей транспортной инфраструктуры на Дальнем Востоке и в Восточной Сибири.
В 2012 г. Восточный вектор становится частью более общей повестки российской внешней политики «Поворот на Восток», направленной на усиление связей со странами АТР1. В рамках политики «Поворота на Восток» дальневосточный ТЭК получил дополнительные выгоды в связи с введением преференциальных режимов осуществления экономической деятельности в макрорегионе. Следует констатировать, что период с 2012 по 2019 г. получился наиболее благоприятным для реализации задач Восточного вектора, поскольку далее последовали пандемийные шоки, сделки ОПЕК+ по ограничению добычи нефти и апогей санкционного давления на российскую экономику. В эти годы если и не завершились, то, во всяком случае, приблизились к финальным стадиям крупные энергетические проекты в регионах Дальнего Востока. В настоящее время наращивание экспортных поставок на энергетические рынки стран АТР рассматривается как возможность возмещения рентных доходов от экспорта, потерянных на традиционных европейских рынках в связи с наличием политических разногласий и введением санкций.
В рамках Восточного вектора энергетической политики России изменения происходили во всех отраслях ТЭК Дальнего Востока. Анализу этих изменений посвящено достаточно много исследовательских работ, которые по тематической направленности можно разделить на следующие группы:
• оценка ресурсной базы отраслей ТЭК Дальнего Востока и Сибири (Новиков и др., 2015; Филимонова и др., 2019; Государственный..., 2021);
1 Ежегодное Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию 12 декабря 2012 г. / Администрация Президента РФ. URL: http://kremlin.ru/events/president/ news/17118 (дата обращения: апрель 2022).
• исследование маршрутов поставок российских энергоресурсов в страны АТР и анализ развития соответствующей транспортной инфраструктуры (Проворная, 2017; Заостровских, 2019; Головщиков и др., 2021);
• оценка эффективности реализации отдельных проектов (Восточный..., 2011; Пляскина и др., 2015; Гулакова, 2019; Джурка, Дёмина, 2018; Дёмина, 2020; Джурка, Дёмина, 2020);
• исследование интеграции России со странами АТР (Российский., 2017; Изотов, 2020).
При этом следует констатировать, что работ, в которых рассматривался бы весь массив проектов, реализуемых в рамках Восточного вектора, и анализировались бы изменения, уже произошедшие в ТЭК Дальнего Востока под влиянием этих проектов, на сегодняшний день нет. Попытка получения комплексного представления об эффектах Восточного вектора предпринималась сотрудниками ИСЭМ СО РАН в коллективной монографии (Восточный..., 2011). Но указанная монография готовилась в период, когда большая часть энергетических проектов еще не была реализована, поэтому акцент в ней сделан на анализе возможных альтернатив развития проектов и их перспективных оценках.
В данной работе оцениваются эффекты инвестиционного шока, полученного отраслями ТЭК Дальнего Востока1 в рамках реализации всего комплекса проектов за период с 2012 по 2019 г, разработанных в контексте Восточного вектора энергетической политики России.
Адекватное решение поставленной задачи возможно лишь при условии дифференциации эффектов инвестиционного шока на разных уровнях иерархии национального экономического пространства. Такую дифференциацию обеспечивает пространственный анализ структурных сдвигов. Рассматривая сдвиги в структуре производства топливно-энергетических продуктов в макрорегионе за период с 2012 по 2019 г, мы определяем: на национальном уровне - реализована ли задача опережающего развития ТЭК Дальнего Востока, на макрорегиональном (межрегиональном) уровне - произошло ли увеличение степени связности экономического пространства Дальнего Вос-
1 В данном исследовании Дальний Восток рассматривается в границах, актуальных до 2018 г., и включает 9 субъектов РФ: Республику Саха (Якутия), Камчатский край, Хабаровский край, Приморский край, Амурскую область, Магаданскую область, Сахалинскую область, Еврейскую автономную область и Чукотский автономный округ Данный выбор объекта исследования обусловлен следующими причинами: Республика Бурятия и Забайкальский край большую часть исследуемого периода не могли использовать преференциальные режимы, предусмотренные для дальневосточных территорий; фактически указанные регионы не имеют энергетических связей с дальневосточными территориями в рамках поставок энергоресурсов и общей энергетической инфраструктуры; в отраслевых стратегических документах указанные регионы не входили в перспективные центры развития отраслей ТЭК в рамках Восточного вектора энергетической политики (исключением в данном случае является только угольная отрасль).
тока, на региональном уровне - получили ли отрасли ТЭК статус «драйверов роста» и изменилась ли степень их включенности в структурные связи экономик регионов Дальнего Востока.
В работе выделяются две части: в первой части на основе систематизации крупных энергетических проектов, реализованных в рамках Восточного вектора энергетической политики за период с 2012 по 2019 г, оценивается масштаб инвестиционных вливаний в ТЭК Дальнего Востока и определяется их пространственное распределение, во второй оцениваются структурные сдвиги в ТЭК Дальнего Востока за 2012-2019 гг. на трех пространственных уровнях - национальном, макрорегиональном (межрегиональном) и региональном.
ВОСТОЧНЫЙ ВЕКТОР ЭНЕРГЕТИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ: ОСНОВНЫЕ ИНВЕСТИЦИОННЫЕ ПРОЕКТЫ
Ускоренные темпы роста экономики Дальнего Востока, в том числе ТЭК макрорегиона, по отношению к средним по стране декларируются во всех стратегических документах, определяющих перспективные траектории развития территории1, а также в отраслевых документах, задающих приоритеты развития национального ТЭК в пространственном и отраслевом разрезах2. В рамках реализации Восточного вектора энергетической политики России Дальнему Востоку отводится роль новой ресурсной базы и транзит-
1 Об утверждении стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 г.: распоряжение Правительства РФ от 13 февраля 2019 г. № 207-р. URL: https:// base.garant.ru/72174066/ (дата обращения: май 2022); О стратегии развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2035 г.: указ Президента РФ от 26 октября 2020 г. № 645. URL: http://www.scrf.gov.ru/security/economic/ Arctic_stratery/ (дата обращения: май 2022); Об утверждении национальной программы социально-экономического развития Дальнего Востока на период до 2024 г. и на перспективу до 2035 г.: распоряжение Правительства РФ от 24 сентября 2020 г. № 2464-р. URL: https://docs. cntd.ru/document/565853199 (дата обращения: май 2022).
2 Об утверждении энергетической стратегии Российской Федерации на период до 2035 г.: распоряжение Правительства РФ от 9 июня 2020 г. № 1523-р. URL: https://docs.cntd.ru/ document/565068231 (дата обращения: июнь 2022); О программе создания в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке единой системы добычи, транспортировки газа и газоснабжения с учетом возможного экспорта газа на рынки Китая и других стран АТР (Восточная газовая программа): приказ Министерства промышленности и энергетики РФ от 3 сентября 2007 г. № 340. URL: https://base.garant.ru/192224/ (дата обращения: июнь 2022); Об утверждении долгосрочной программы развития производства сжиженного природного газа в Российской Федерации: распоряжение Правительства РФ от 16 марта 2021 г. № 640-р. URL: https://www.garant.ru/ products/ipo/prime/doc/400381407/ (дата обращения: июнь 2022); Об утверждении программы развития угольной промышленности России на период до 2035 г.: распоряжение Правительства РФ от 13 июня 2020 г. № 1582-р (дата обращения: июнь 2022); Об утверждении генеральной схемы размещения объектов электроэнергетики до 2035 г.: распоряжение Правительства РФ от 12 июня 2017 г. № 1209-р (дата обращения: июнь 2022); Об утверждении схемы территориального планирования в области федерального транспорта (в части трубопроводного транспорта): распоряжение Правительства РФ от 6 мая 2015 г. № 816-р (ред. от 10.02.2022) (дата обращения: июнь 2022).
ной территории. Кроме того, важной стратегической задачей для отраслей ТЭК Дальнего Востока является обеспечение надежности и бесперебойности электроснабжения потребителей макрорегиона.
Авторами систематизировано 28 инвестиционных проектов в различных отраслях ТЭК, которые формируют основу Восточного вектора энергетической политики. Отдельные проекты по срокам реализации выходят за пределы исследуемого временного отрезка 2012-2019 гг., их анализ осуществлялся по состоянию на 2019 г. Три проекта затрагивают территорию Восточной Сибири: расширение нефтепровода Восточная Сибирь - Тихий океан (ВСТО), строительство газопровода «Сила Сибири» и формирование Иркутского центра газодобычи. Их включение в список рассматриваемых проектов необходимо для оценок выигрыша или проигрыша отраслей ТЭК регионов Дальнего Востока в межрегиональной конкуренции.
Все исследуемые инвестиционные проекты были разделены на 4 группы по отраслевому признаку: добыча углеводородов, добыча угля, нефтепереработка, тепло- и электроэнергетика (табл. 1).
Таблица 1
Крупные энергетические проекты, реализованные в рамках Восточного вектора энергетической политики России в 2012-2019 гг.
Table 1
Major energy projects implemented under the eastern vector of energy policy of Russia in 2012-2019
Название проекта Инвестиции, млрд руб. Численность занятых, тыс. чел. Преференции Регион
1 2 3 4 5
1. Добыча углеводородов
1.1. Расширение нефтепровода Восточная Сибирь - Тихий океан, 2012-2019 гг. 135 8-23* - Иркутская область, Республика Саха (Якутия) Хабаровский край, Приморский край, Еврейская автономная область, Амурская область
1.2. Развитие проекта Сахалин-1: введение в промышленную эксплуатацию месторождения Аркутун-Даги, 2015 г. н/д н/д Соглашение о разделе продукции Сахалинская область (шельф)
1.3. Создание новых центров добычи нефти в Республике Саха (Якутия), н/д н/д н/д Налоговые льготы1 Республика Саха (Якутия)
1 2 3 4 5
1.4. Строительство газопровода «Сила Сибири», 1-й этап, 2014-2019 гг. 1100 3-10 Нулевая ставка налога на имущество Республика Саха (Якутия), Иркутская область Амурская область, Еврейская автономная область, Хабаровский край
1.5. Формирование Якутского центра газодобычи, 2014-2019 гг. 450 (Чаяндинское месторождение) 5-15 Налоговые льготы Республика Саха (Якутия)
1.6. Формирование Иркутского центра газодобычи, н/д 0,6 (разработка Ковыктинского месторождения) н/д Налоговые льготы Иркутская область
1.7. Строительство Амурского ГПЗ, 2015-2024 гг. 950 3-15 ТОР Свободный2 Амурская область
1.8. Создание Амурского газохимического комплекса, 2019-2024 гг. 719-791 1-30 ТОР Свободный Амурская область
1.9. Развитие проекта Сахалин-3: обустройство Киринского месторождения, 2010-2014 гг. н/д н/д - Сахалинская область (шельф)
1.10. Газификация районов Дальнего Востока, 2003-2030 гг. 33,8 (20162020) по: Хабаровский и Приморский края, Республика Саха (Якутия) и Сахалинская область н/д - Все субъекты РФ, входящие в ДФО
2. Добыча угля
2.1. Развитие угледобычи и углеобогащения, «Ургалуголь», 2011-2021 гг. 25,0 2,5 Государственная инфраструктурная поддержка Хабаровский край
2.2. Строительство в порту Ванино, на северном берегу бухты Мучки, транспортно-пе-регрузочного комплекса для перевалки угля, 2010-2020 гг. 21,4 0,45 Государственная инфраструктурная поддержка Хабаровский край
2.3. Строительство горно-обогатительного комбината «Инаглин-ский», 2014-2022 гг. 129,2 4,6-9 ТОР Южная Якутия Республика Саха (Якутия)
2.4. Строительство горно-обогатительного комбината «Денисовский», 2014-2022 гг. ТОР «Южная Якутия» Республика Саха (Якутия)
1 2 3 4 5
2.5. Строительство терминала для перевалки угля «ВаниноТранс-Уголь», 2013-2023 гг. 49 н/д Свободный порт Владивосток Хабаровский край
2.6. Развитие Эльгин-ского угольного комплекса, 2011-2023 гг. 130 20 Налоговые льготы для стимулирования реализации региональных инвестиционных проектов Республика Саха (Якутия)
2.7. Увеличение добычи угля на Солнцевском месторождении: создание транспортной инфраструктуры, 2014-2020 гг. 45,1 0,35-3 Льготное финансирование из средств Фонда развития Дальнего Востока и Байкальского региона Сахалинская область
2.8. Разработка месторождения коксующегося угля «Фандюшкинское поле», 2016-2030 гг. 11 0,500 ТОР «Берингов-ский» Чукотский автономный округ
2.9. Строительство угольного морского терминала «Порт Вера», 2018-2022 гг. 40 0,754 - Приморский край
3. Нефтепереработка
3.1. Модернизация Хабаровского НПЗ, 2000-2016 гг. 14 1,4 - Хабаровский край
3.2. Модернизация Комсомольского НПЗ, 1999-2023 гг. н/д 1,4 - Хабаровский край
4. Электроэнергетика
4.1. Расширение Благовещенской ТЭЦ: 2-я очередь, 20132016 гг. 8,2 0,0261,3 Специальные условия строительства генерирующих объектов Амурская область
4.2. Строительство Сахалинской ГРЭС-2, 2015-2019 гг. 33,5 0,47-1,3 Специальные условия строительства генерирующих объектов Сахалинская область
4.3. Строительство Якутской ГРЭС-2: 1-я очередь, 2014-2017 гг. 31,2 1,6 Специальные условия строительства генерирующих объектов Республика Саха (Якутия)
1 2 3 4 5
4.4. Строительство Советско-Гаванской ТЭЦ, 2014-2020 гг. 33,8 0,45-1,7 Специальные условия строительства генерирующих объектов Хабаровский край
4.5. Строительство ТЭЦ Восточная, 2012-2018 гг. 13,6 0,149 Специальные условия кредитования в рамках ЕБРР и ЕИБ Приморский край
4.6. Строительство Нижне-Бурейской ГЭС, 2010-2019 гг. 36 0,23-2 - Амурская область
4.7. Строительство Усть-Среднеканской ГЭС, 1991-2023 гг. 32,1 (20122019 гг.) н/д - Магаданская область
Примечания. * - максимальные значения численности занятых приведены для стадии строительства проекта. Проекты, реализация которых выходит за пределы временного отрезка 2012-2019 гг., анализируются по состоянию на 2019 г. 1 - О внесении изменений в часть вторую Налогового кодекса Российской Федерации: Федеральный закон от 18 марта 2020 г № 65-ФЗ. URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_347932/ (дата обращения: апрель 2022); 2 - О создании территории опережающего социально-экономического развития «Свободный»: постановление Правительства РФ от 3 июня 2017 г № 673. URL: https://base. garant.ru/71691438/ (дата обращения: апрель 2022).
Источники: составлено авторами по: Солнцевский..., 2019; Заостровских, 2020; информации корпоративных сайтов, СМИ.
В первую и вторую группу, кроме собственно проектов по добыче, включены проекты по развитию соответствующей энергетической транспортной инфраструктуры, направленные на устранение дефицита транспортных мощностей на Дальнем Востоке. В первую группу также включены два проекта по переработке газа, которые связаны с проектами по формированию Якутского центра газодобычи и строительства газопровода «Сила Сибири».
Первая и вторая группы объединяют проекты в добывающих отраслях ТЭК и проекты по созданию магистральной энергетической инфраструктуры, преимущественно ориентированные на внешние рынки сбыта; третья и четвертая группы - проекты в перерабатывающих отраслях - нефтепереработке, тепло- и электроэнергетике, ориентированные на внутрирегиональный спрос.
Все проекты первой и второй групп являются высококапиталоемкими. Соответственно, для их успешной реализации требовались иностранный капитал, гарантии долгосрочного рынка сбыта, доступ к технологиям. Данные условия были выполнены для проектов в нефтяной и угольной отраслях и частично - для проектов в газовой отрасли. Проекты газификации регионов осуществлялись за счет средств ПАО «Газпром» и бюджетных средств.
Проекты третьей группы - модернизация НПЗ - осуществлялись за счет кредитных средств. Проекты четвертой группы также являются капиталоемкими. Они носят социальный характер (энергоснабжение населения, социальных объектов), поэтому основными источниками финансирования являлись бюджетные средства1.
Реализация исследуемых инвестиционных проектов обусловила рост добычи: углеводородов (нефть и природный газ) - в 1,5 раза, угля -в 1,3 раза, производства электроэнергии - в 1,1 раза (табл. 2).
Таблица 2
Добыча и экспорт первичных энергоресурсов Дальнего Востока, 2012-2019 гг.
Table 2
Extraction and exports of primary energy resources in the Far East in 2012-2019
Энергоресурс 2012 2015 2019
Добыча / производство
Уголь, млн т 35,0 38,4 46,5
Нефть*, млн т 20,9 26,5 34,1
Природный газ, млрд м3 29,8 31,7 36,2
Электроэнергия (АЭС, ГЭС, ВИЭ), млрд кВт-ч 17,2 15,8 19,5
Электроэнергия (всего), млрд кВт-ч 48,6 50,7 55,5
Экспорт
Уголь, млн т 9,3 10,2 24,6
Нефть, млн т 18,8 (12,2)** 22,6 (12,8) 32,0 (18,3)
Природный газ, млрд м3 21,4 21,3 24,7
Электроэнергия, млрд кВт-ч 2,3 3,3 3,1
Примечание: * - включая газовый конденсат; ** - в скобках приведены официальные данные таможенной статистики, которые не учитывают экспорт якутской нефти.
Источники: составлено авторами по: Внешняя торговля ДФО. 2015-2019 / Дальневосточное таможенное управление. 2020. URL: https://dvtu.customs.gov.ru/folder/147017 (дата обращения: май 2022); Регионы России. Социально-экономические показатели 2016, 2019 / ФСГС. 2020. URL: https://rosstat.gov.ru/folder/210/document/13204 (дата обращения: май 2022); Производство промышленной продукции в натуральном выражении по полному кругу производителей (фП-1 натура) / Единый архив экономических и социологических данных НИУ ВШЭ. 2022. URL: http://sophist.hse.ru/rosstat.shtml (дата обращения: май 2022).
Наиболее мощный импульс получила добыча углеводородов ввиду строительства соответствующей транспортной инфраструктуры. При этом доля экспорта в добыче углеводородов увеличилась с 60 до 73%, в добыче угля - с 27 до 53%.
1 В уставный капитал РусГидро внесено 50 млрд руб. для финансирования строительства четырех объектов электроэнергетики на территории Дальнего Востока (О дальнейшем развитии открытого акционерного общества «Федеральная гидрогенерирующая компания -РусГидро»: указ Президента РФ от 22 ноября 2012 г. № 1564. URL: http://www.kremlin.ru/acts/ bank/36360 (дата обращения: август 2022).
Добыча углеводородов
Первый мощный импульс развития добыча нефти и природного газа на Дальнем Востоке получила в 2004-2009 гг. в связи с реализацией проектов в Сахалинской области (проект Сахалин-1 и Сахалин-2). В 2012-2019 гг. добыча нефти в макрорегионе увеличивалась по мере расширения нефтепровода Восточная Сибирь - Тихий океан (ВСТО), к 2019 г. был обеспечен выход на проектную мощность (ВСТО-1 - 80 млн т, ВСТО-2 - 50 млн т, Сковородино -Дацин - 30 млн т). Разработка месторождений вдоль трассы нефтепровода была синхронизирована с этапами его строительства. ВСТО стал экономически эффективным каналом сбыта нефти в страны АТР с месторождений Республики Саха (Якутии), Иркутской области, а после строительства нефтепровода Куюмба - Тайшет и с месторождений Красноярского края. Добыча нефти за период 2012-2019 гг. увеличилась в Республике Саха (Якутия) в 2,1 раза (до 14,6 млн т), в Иркутской области в 1,8 раза (17,9 млн т), в Красноярском крае в 1,3 раза (до 23,9 млн т). В Сахалинской области введено месторождение Арктун-Даги (проект Сахалин-1), а также произошли изменения технологических схем разработки месторождений Одопту и Ар-кутун-Даги (проект Сахалин-1), в результате чего объем добычи нефти увеличился в 1,4 раза (до 19,8 млн т) (Филимонова и др., 2020).
Динамика добычи природного газа была связана с формированием магистральных газопроводов в рамках реализации Восточной газовой программы и программы газификации регионов. В актуализированном варианте программы предусматривается развитие пяти центров газодобычи: Сахалинского (на базе шельфовых месторождений), Якутского (на базе Чаяндин-ского месторождения), Камчатского (на базе Кшунского и Нижне-Квакчик-ского месторождений), Иркутского (на базе Ковыктинского месторождения) и Красноярского (на базе месторождений края). К 2012 г. были сформированы Сахалинский и Камчатский центры, в исследуемый период шло активное формирование Якутского центра. Основной объем добычи природного газа на Дальнем Востоке обеспечивал Сахалинский центр (в среднем 89%).
Газ из Сахалинской области, не задействованный в производстве СПГ и не закачиваемый обратно в пласт, по системе трубопроводов направляется потребителям Сахалинской области, Хабаровского и Приморского краев. Газ из Республики Саха (Якутия) используется для внутренних нужд и отправляется на экспорт по газопроводу «Сила Сибири». Камчатский край и Чукотский автономный округ ориентированы исключительно на удовлетворение внутрирегионального спроса. При этом в Камчатском крае существует дефицит ресурсной базы, в связи с чем объем добычи природного газа в исследуемый период практически не изменялся. В Чукотском автономном округе в связи с большой удаленностью потенциальных потребителей от
месторождения природный газ используется исключительно в промышленных целях, рост добычи в рассматриваемом периоде был обусловлен переводом Анадырской ТЭЦ на газ.
Несмотря на существенные запасы газа, уровень газификации на Дальнем Востоке остается низким - 13% (при среднем по стране уровне 71%). В ходе программы газификации переведены на газ объекты большой энергетики в ряде крупных городов в Камчатском, Приморском, Хабаровском краях и Сахалинской области. С 2012 по 2019 г. уровень газификации увеличился в Камчатском крае с 0 до 59%, в Сахалинской области - с 10 до 38%, в Республике Саха (Якутия) - с 25 до 34,3%, в Хабаровском крае - с 15,9 до 19,5% и в Приморском крае - с 0 до 0,7%1.
Экспорт дальневосточного газа осуществляется в двух формах: трубопроводные поставки по газопроводу «Сила Сибири» в Китай с 2019 г. и СИГ в страны АТР с 2009 г. В 2019 г. трубопроводные поставки на экспорт российского газа в Китай составили всего 310 млн м3 газа, однако в 2025 г. могут достичь 38 млрд м3. В дальнейшем планируется газ из Республики Саха (Якутия) использовать также для нужд газификации Амурской области. В общей сложности за период с 2012 по 2019 г. объем добычи природного газа в Сахалинской области увеличился в 1,9 раза и достиг 36,3 млрд м3, а в Республике Саха (Якутия) в 2,1 раза и достиг 4,8 млрд м3.
Добыча угля
Добыча угля ведется во всех дальневосточных субъектах РФ, за исключением ЕАО. Масштабы добычи угля на Дальнем Востоке почти в два раза превосходят внутренний спрос, в связи с чем динамика производства в отрасли определяется, прежде всего, спросом на уголь на рынках АТР.
Угольные проекты являются менее капиталоемкими по сравнению с прочими энергетическими проектами. Но и для них особое значение имеет проблема инфраструктурного сопровождения. Они, как правило, реализуются совместно с проектами модернизации и строительства крупных портовых терминалов.
В 2012-2019 гг. производственные мощности по добыче угля на Дальнем Востоке увеличились с 61 до 86 млн т, при этом уровень загрузки мощ-
1 Единый центр по предоставлению услуг газификации создадут на Дальнем Востоке // РrimaMedia. 2013. 25 июля. URL: https://primamedia.ru/news/291711/ (дата обращения: май 2022); Подписана программа развития газоснабжения и газификации Якутии в 2021-2025 гг. / ПАО «Газпром». 2020. 21 сентября. URL: https://www.gazprom.ru/press/news/2020/september/ article513489/ (дата обращения: май 2022); «Газпрому невыгодно»: почему Дальний Восток обречен жить без газа // ФедералПресс. 2020. 27 ноября. URL: https://fedpress.ru/article/2628736 (дата обращения: май 2022); «Газпром» и Приморский край в 2021-2025 годах продолжат развивать газификацию региона / ПАО «Газпром». 2020. 6 октября. URL: https://www.gazprom.ru/ press/news/2020/october/article514827/ (дата обращения: май 2022).
ностей по итогам 2019 г. в среднем по Дальнему Востоку составил около 82%1. В пространственной структуре добычи угля на Дальнем Востоке доминирует Республика Саха (Якутия), однако постепенно масштабы производства растут и в других регионах, прежде всего в Сахалинской области и Хабаровском крае. В Забайкальском крае добыча угля остается стабильной, в среднем в год 21 млн т. В Республике Саха (Якутия) в 2012-2019 гг. разрабатывалось сразу несколько крупных проектов (см. табл. 1), в связи с чем добыча угля увеличилась в 1,3 раза, до 15,8 млн т. В Сахалинской области за исследуемый период добыча угля выросла в 3 раза и достигла 13 млн т; в Хабаровском крае - выросла в 1,3 раза и достигла 7,3 млн т. В Камчатском крае, Магаданской области и Чукотском автономном округе сохраняются скромные объемы добычи угля (менее 1 млн т). В первых двух регионах производство угля соответствует потребностям региона в топливе. В Чукотском автономном округе в рассматриваемом периоде наращивание объемов добычи угля осуществлялось в рамках экспортно ориентированного проекта, реализуемого ООО «Берингпромуголь»2.
Нефтепереработка
Основные производственные мощности нефтепереработки на Дальнем Востоке сконцентрированы в Хабаровском крае. Нефтепродукты выпускают Комсомольский НПЗ, Хабаровский НПЗ, мини-НПЗ компаний «Петро-сах» и «Трансбункер». Производственные мощности этих НПЗ (15,3 млн т) позволяют удовлетворить весь спрос на Дальнем Востоке, однако в силу несовпадения структуры спроса и предложения, а также логистических ограничений локальные нефтепродукты покрывают порядка 65% спроса.
Перспективное развитие нефтепереработки на Дальнем Востоке связано с реализацией программ технического развития и модернизации действующих мощностей Комсомольского и Хабаровского НПЗ. На Хабаровском НПЗ генеральная реконструкция проходила с 2000 по 2016 г., были выполнены работы, направленные на наращивание производственной мощности завода с 4 до 6 млн т и увеличение глубины переработки до 98,5%3. На Комсомольском НПЗ программа масштабной реконструкции была запущена еще в 1999 г. и реализуется до настоящего времени (по плану завершится в 2023 г.). Благо-
1 Баланс производственных мощностей // Единый архив экономических и социологических данных НИУ ВШЭ. 2021. URL: http://sophist.hse.ru/rosstat.shtml (дата обращения: май 2022).
2 Через два года резидент ТОР будет добывать на Чукотке 1 млн тонн угля / Министерство Российской Федерации по развитию Дальнего Востока и Арктики. 2017. 24 августа. URL: https://minvr.gov.ru/press-center/news/7300/ (дата обращения: май 2022).
3 Хабаровский нефтеперерабатывающий завод (АО «ННК-Хабаровский НПЗ») / PROKOP. 2022. URL: https://pronpz.ru/ neftepererabatyvayushchie-zavody/hnpz.html (дата обращения: май 2022); Этапы технического развития / АО «ННК-Хабаровский НПЗ». 2016. URL: http://www. khab-npz.ru/o-predpriyatii/etapyi-texnicheskogo-razvitiya.hlml (дата обращения: май 2022).
даря этой программе глубина переработки увеличилась с 61,9 до 95%1. При этом индекс Нельсона, характеризующий уровень сложности переработки, для двух заводов остается ниже среднероссийского уровня (5,98): для Комсомольского НПЗ он составляет 3,54, для Хабаровского НПЗ - 4,552.
Тепло- и электроэнергетика
Централизованное энергоснабжение потребителей осуществляется в объединенной энергосистеме Востока (ОЭС Востока), которая функционирует на территории Приморского края, Хабаровского края, Амурской области, Еврейской автономной области и на части территории Республики Саха (Якутия), а также в четырех технологически изолированных энергосистемах Сахалинской области, Магаданской области, Камчатского края и Чукотского автономного округа.
За период 2012-2019 гг. установленная мощность в энергосистемах Дальнего Востока увеличилась на 9%, при этом объем выработки вырос на 14% (табл. 3).
Таблица 3
Динамика мощности и выработки в энергосистемах Дальнего Востока
Table 3
Dynamics of capacity and generation in the energy systems of the Far East
Энергосистема Установленная мощность, ГВт, 2019 г. Изменение мощности, %, 2012-2019 гг. Объем выработки электроэнергии, млрд кВт-ч, 2019 г Изменение выработки электроэнергии, %, 2012-2019 гг.
ОЭС Востока 11,1 123,0 43,8 127,0
Сахалинская 1,3 108,1 4,5 115,8
Магаданская 1,6 124,7 2,9 127,9
Камчатская 0,7 108,4 1,9 113,6
Чукотская 0,3 103,0 0,7 147,4
Дальний Восток 16,0 109,0 55,5 114,0
Источники: составлено авторами по: Отчет о функционировании ЕЭС России в 2012, 2019 г. / АО «СО ЕЭС». 2020. URL: https://www.so-ups.ru/functioning/tech-disc/tech-disc2013/ tech-disc2013ups/ (дата обращения: май 2022); Технико-экономические показатели электростанций / Единый архив экономических и социологических данных НИУ ВШЭ. 2022. URL: http://sophist.hse.ru/rosstat.shtml (дата обращения: май 2022).
В ОЭС Востока рост мощности связан с присоединением двух энергорайонов Республики Саха (Якутия), вводом Благовещенской ТЭЦ (2016 г.),
1 Комсомольский-на-Амуре нефтеперерабатывающий завод: от свершения к свершению // Тихоокеанская звезда. 2012. 4 декабря. URL: https://toz.su/newspaper/nashi_daty/komsomolskiy_ na_amure_neftepererabatyvayushchiy_zavod_ot_ sversheniya_k_sversheniyu_/ (дата обращения: май 2022).
2 Протокол 156 заседания Правления Ассоциации нефтепереработчиков и нефтехимиков. 2021. URL: https://oilref.ru/protocol/2021/156_2021.pdf (дата обращения: май 2022).
первой очереди Якутской ГРЭС-2 (2017 г.), Нижне-Бурейской ГЭС (2019 г). В Магаданской энергосистеме установленная мощность увеличилась благодаря постепенному вводу гидроагрегатов на Усть-Среднеканской ГЭС (первые два гидроагрегата введены в 2013 г, третий - в 2018 г, четвертый -в 2022 г.)1; в Сахалинской энергосистеме - благодаря вводу второй очереди Сахалинской ГРЭС-2 (2019 г); в Камчатском крае - благодаря приросту мощности генерации на базе ВИЭ; в Чукотском автономном округе - благодаря вводу плавучей атомной теплоэлектростанции.
За период 2012-2019 гг. доля отраслей ТЭК в ВРП увеличилась с 22 до 33%, в инвестициях в основной капитал с 13 до 28%. Доля численности занятых в отраслях ТЭК в суммарной численности занятых Дальнего Востока в исследуемый период сохранилась на уровне 7%, что обусловлено отраслевыми особенностями: основной прирост занятости приходится на инвестиционную фазу энергетических проектов (численность занятых на этапе строительства превосходит численность занятых на этапе эксплуатации в десятки раз) и меняет прежде всего численность занятых в строительной отрасли (табл. 4).
Таблица 4
Доля отраслей ТЭК в макропоказателях, 2012, 2019 гг., %
Table 4
Share of the fuel and energy industries in macro indicators, 2012, 2019, %
Отрасль Объем инвестиций Численность занятых ВРП
2012 2019 2012 2019 2012 2019
Дальний Восток
Добыча углеводородов 3,3 10,8 0,6 0,8 17,2 27,1
Добыча угля 1,6 2,0 0,8 0,9 1,2 1,9
Нефтепереработка 3,5 0,3 0,1 0,2 0,3 0,3
Тепло- и электроэнергетика 5,1 15,2 5,6 5,2 3,7 3,6
Всего ТЭК 13,5 28,3 7,1 7,1 22,4 32,9
Россия
Добыча углеводородов 10,0 10,2 0,9 1,2 9,1 5,2
Добыча угля 0,7 0,9 0,4 0,3 0,8 0,9
Нефтепереработка 2,6 2,7 0,2 0,3 3,6 3,4
Тепло- и электроэнергетика 6,6 5,5 3,4 3,2 3,6 3,3
Всего ТЭК 19,9 19,3 4,9 5,0 17,1 12,8
Источники: расчеты авторов по: Инвестиции в основной капитал по 2016 г. / ЕМИСС. 2022. URL: https://www.fedstat.ru/indicator/40534; Инвестиции в основной капитал с 2017 г. / ЕМИСС. 2022. URL: https://www.fedstat.ru/indicator/58090 (дата обращения: август 2022); Сведения о среднесписочной численности и начисленной заработной плате работников организаций РФ / Единый архив экономических и социологических данных НИУ ВШЭ. 2022. URL: http://sophist. hse.ru/rstat/ (дата обращения: август 2022); Регионы России. Социально-экономические показатели - 2021 г. / ФСГС. 2022. URL: https://gks.ru/bgd/regl/b21_14p/Main.htm (дата обращения: август 2022).
1 Энергетика Дальнего Востока. URL: http://www.rushydro.ru/activity/energetika-dalnego-vostoka/ (дата обращения: май 2022).
Отмеченный рьот во многом обусловлен масшта°юм инвестиций в развитие отраслей ТЭИ Дального Востокт, нако-лонные инвослицин в осноо-ное кипнтал на Дядьнсм Востокл в М012-2 02 песоставили 8,7 трлн руб. (в ганах 2012 гЧ, а тнвцстиции г -оросло ТЭК - 1,0 трле руб. (доля ТЭК т накоплениых ииотстнцитн сосоввинь21Вб).
Пнотедснная сийтемаиизоция втсархэ^еквгоиз и полуяенные оценко треекто-риН разяития ТЭК Дальнего Востока евляются тзсчетнон основой дня опре-деленгм эффектов Восточного веосэаоргетический пооитоки Рт ссии но разлых удовогаэ нпециоаальногс эконтмзчяского отростзпнсова.
оценки стяуктуинын сдвиоов на! отраслях тэк дэльыего востока
на соооасссттич с иостовленнай оадаео0 длп овщнку структурных сдви-]гоо! в отраслоп ТЭК Дслонего Востока мя1 испвльеу-м пеоетранстыенную версию метода стрикафной декомдозициы темпов приооста отраслевые мсаропоксзателоы опиоанную с рсбоое ^П-^/Ю^^гтТЬсая-и::ал е1; а1., 2(Ш) (еСЗьср осще-соауцщлх дно нее плозералеиа и но тпавнительнно анализ пртдстттлет в (Джур^ 2022). Авторы этой про стр анственной вер сии предложили рас-смссридссь кто совмасонт с клесскоегкоИ и выданяоь фгт перы оертслевых ( коннуоннтныв коиуинентов тдаида, хораннууимующин динамиту отранлсв отдельного региона в трех контекстах (национальном, макрорегиональном в- тенпокчтерс>м):
лде (Ни еИ И - темпы прироста показателя отрасли I в национальной экономике, в экономике региона н и в экономике условного региона, представляю-щаоо ближайшие осрижслие регкт-в о-с^ СС, с, 3 - темпы прироста показателя в национальной экономике, в экономике региона н ив экономике условного региона, представляющего ближайшее окружение региона н; ЫЕ, SE - на-
1 Темпы прироста показателя в экономике условного региона рассчитываются с помощью стандартизированной по строкам матрицы пространственных весов, отражающей интенсивность межрегиональных взаимодействий (подробнее см. в (Nazara, Hewings, 2004). Используемый в рамках анализа структурных сдвигов концепт «соседства», как и сам метод, скорее апостериорный, нежели априорный. В данном случае мы ограничиваемся построением простой матрицы смежности, подразумевая, что, во-первых, в качестве промежуточного уровня иерархически организованного пространства выступает макрорегион, во-вторых, в анализируемых регионах действуют схожие преференциальные режимы и, в-третьих, существуют инфраструк-турныеограничения по связкепроектоввразличных регионахДальнегоВостока.
д,= а + вас;, - С) -и (до -о а) = Ж + 1ЕОСЕ,
¿я = и 0- цпи - а) о- Ск- - ¿а) ^ сг^о скиа^ е-тсс,
С: л £ + (0! - яс э Р0-0С =Ж р рщн р тРСЕ,
01) (2) (3)
циональный и пространственный компоненты сдвига, рассматриваемые в качестве определенных эталонов, по отношению к которым производится оценка отклонения траектории роста отрасли i региона r; IE - отраслевой компонент сдвига, характеризующий скорость развития отрасли i в национальной экономике; CE - конкурентный (региональный) компонент сдвига, характеризующий конкурентоспособность отрасли i региона r по отношению к той же отрасли национальной экономики; SIE - пространственный отраслевой компонент сдвига, характеризующий скорость развития отрасли i в условном регионе; SCE - пространственный конкурентный компонент сдвига, характеризующий конкурентоспособность отрасли i региона r по отношению к той же отрасли условного региона; RIE - региональный отраслевой компонент сдвига, характеризующий скорость развития отрасли i в регионе r; TSCE - общий пространственный конкурентный компонент сдвига, характеризующий выигрыши / проигрыши экономики региона r в конкуренции с экономикой условного региона.
Схема пространственного анализа структурных сдвигов, проводимого на базе тождеств (1) - (3), представлена на рисунке 1.
Сдвиги в структуре производства традиционно оцениваются на основе статистических данных по занятости и создаваемым доходам (ВДС). Мы в данном случае следуем этой традиции, принимая в расчет, что два показателя в определенной степени компенсируют недостатки друг друга. Как известно, временные ряды среднегодовой численности занятых в России не отражают конъюнктурные колебания, поскольку реакции российского рынка труда на экономические шоки связаны не столько с изменением безработицы, сколько с изменениями заработной платы и неполной занятости. Отрасли ТЭК в этом отношении не исключение. Численность занятых в них является сравнительно низкой и слабо связанной с объемами производства и величиной генерируемых доходов. Приросты занятости, фиксируемые в экономике регионов в периоды реализации крупных энергетических проектов, имеют отношение прежде всего к строительной отрасли, а не к отраслям ТЭК как таковым. Валовая добавленная стоимость является более подходящей для анализа динамики топливно-энергетического комплекса. Но с этим показателем связана проблема корректности межрегиональных сопоставлений. Поскольку в данном случае рассчитываются конкурентные эффекты, предполагающие сравнение динамики отрасли в разных регионах, а также в регионе и национальной экономике, требуется оценка «региональных паритетов покупательной способности». Методика такой оценки предложена, в частности, в работе (Гранберг, Зайцева, 2007). Согласно предложенной методике ВРП корректируется с помощью не одного индекса межрегиональных различий цен, а нескольких индексов, соответствующих
Национальный уровень анализа
Отставание отрасли i i регионе от отрасли i в
IE
Опережающее развитие отрасли i в регионе по
национальной экономике
сравнению с отраслью ^ в национальной
экономике
Макрорегиональный (межрегиональный) уровень анализа
Пространственный отраслевой эффект SIE = gt-g
Отсутствие конкурентных преимуществ в отрасли i
Пространственный
конкурентный эффект (на уровне отрасли) SCE = Qt-Qi
Отрицательные пространственные экстерналии в отрасли i
SIE
Положительные пространственные экстерналии в отрасли i
Наличие конкурентных преимуществ в отрасли i
SCE
Региональный уровень анализа
Эффект соседства SE = д
Региональный отраслевой
эффект RIE = di~ 9
Пространственный
конкурентный эффект (на уровне экономики в целом) TSCE = д — д
Анклавный статус отрасли / в экономике
региона со знаком «+»(отсутствие конкурентных преимуществ в экономике региона, но их наличие в отрасли г)
Трансляция отрицательных импульсов по О структурным связям экономики региона к
отрасли г (отсутствие конкурентных преимуществ в экономике региона, в том числе и в отрасли /)
RIE
Трансляция положительных импульсов по структурным связям экономики региона к
отрасли i (наличие конкурентных преимуществ в экономике региона, в том числе и в отрасли i)
-;-► TSCE
Анклавный статус отрасли i
в экономике региона со знаком «-» (наличие конкурентных преимуществ в экономике региона, но их отсутствие в отрасли Í)
Рис. 1. Иерархия эффектов в рамках пространственного анализа структурных сдвигов Fig. 1. Hierarchy of effects in the spatial shift-share analysis
Источник: Джурка, 2022, с. 12.
основным компонентам ВРП. Официально публикуемой информации для проведения таких расчетов недостаточно, в связи с чем мы используем номинальные данные по ВРП и на основе индексов физического объема производства в отраслях ТЭК приводим их к сопоставимому виду лишь во временном аспекте (в качестве базового принимая 2012 г.). Межрегиональные различия цен, таким образом, будут неявно учитываться во вкладе конкурентных эффектов в общие приросты добавленной стоимости отраслей.
Оценки структурных сдвигов, полученные для ТЭК Дальнего Востока за 2012-2019 гг. на основе формулы (1), подтверждают особый статус добывающих отраслей региона в экономике страны (табл. 5). Вклад национальных эффектов в общие приросты этих отраслей является относительно низким.
Таблица 5
Классические оценки структурных сдвигов в отраслях ТЭК Дальнего Востока в 2012-2019 гг., %
Table 5
Classical estimates of shift-share effects in the fuel and energy industries of the Far East in 2012-2019, %
Отрасль ТЭК Среднегодовая численность занятых ВДС
NE IE CE NE IE CE
Добыча угля -4,4 -9,3 11,7 10,0 14,7 46,5
Добыча углеводородов -4,4 32,8 10,7 10,0 -47,0 107,5
Нефтепереработка -4,4 33,6 -6,8 10,0 -5,0 -2,5
Тепло- и электроэнергетика -4,4 -4,0 -3,5 10,0 -9,1 3,7
Источник: расчеты авторов.
В рамках анализа эффектов Восточного вектора энергетической политики следует концентрироваться именно на конкурентных компонентах сдвига. Отраслевые эффекты, определяемые не для экономики макрорегиона в целом, а для отдельных отраслей, также можно рассматривать как фактор национального уровня. В частности, получение отрицательного отраслевого эффекта для добычи углеводородов в расчетах по ВДС связано с неблагоприятной конъюнктурой внешних рынков и введением санкционных ограничений на российский ТЭК.
Расчеты подтверждают, что именно добывающие отрасли ТЭК пользовались реальной поддержкой в рамках Восточного вектора энергетической политики. Для них и на основе данных по среднегодовой численности занятых, и на основе данных по ВДС получены положительные конкурентные эффекты. При этом при использовании ВДС конкурентные эффекты добывающих отраслей являются не только положительными, но и доминирующими по отношению к национальному и отраслевым эффектам. Этот результат лишь частично можно связать с межрегиональными различиями
цен, поскольку в противном случае следовало бы ожидать получение аналогичных результатов для нефтепереработки, тепло- и электроэнергетики.
Причины формирования сравнительно высоких конкурентных эффектов в добывающих отраслях ТЭК Дальнего Востока позволяет понять их пространственная структура, отраженная на рисунке 2 (регионы в данном случае упорядочены сверху вниз по убыванию темпов прироста ВДС в добывающих отраслях). Проектируемое в рамках Восточного вектора энергетической политики пространственное распределение экономической деятельности добывающих отраслей (см. табл. 1) в целом совпадает с фактическим. Положительные конкурентные эффекты в угольной отрасли в рассматриваемом периоде получили Сахалинская область, Чукотский автономный округ, Республика Саха (Якутия), Хабаровский край; в нефтяной и газовой отрасли -Республика Саха (Якутия), Чукотский автономный округ, Сахалинская область. Различия конкурентных эффектов между регионами в значительной степени объясняются характером и сложностью проектируемых производственных циклов, а также возможностями обеспечения доступа добываемых в регионах топливно-энергетических ресурсов на внешние рынки.
Добыча угля
Сахалинская область Чукотский автономный округ Республика Саха (Якутия) Хабаровский край Амурская область Магаданская область Приморский край Камчатский край Еврейская автономная область
-150 -100 -50 0 50 100 150 200 250
Добыча углеводородов
Республика Саха (Якутия) Чукотский автономный округ Сахалинская область Камчатский край
-200 0 200 400 600 800 1000 1200 Н ВДС Q Среднегодоваячисленность занятых
Ыис.ФКонкурентныеэффекты вдобывающих отрасляхТЭК регионов Дальнего Востока в 2012-2019 гг., % Fig. 2. Competitive effects in the extractive industries of the fuel and energy sector in the regions of the Far East in 2012-2019, %
Источник: здесь и далее расчеты авторов.
1 1
Проекты в угольной отрасли Хабаровского края и Республики Саха (Якутия) являются комплексными и включают не только модернизацию и наращивание мощностей по добыче, но и строительство обогатительных фабрик. Именно с началом операционной деятельности обогатительной фабрики связан прирост численности занятых в угольной отрасли Хабаровского края. Рассмотренные выше проекты Республики Саха (Якутия) являются принципиально новыми и наиболее амбициозными по сравнению с проектами других регионов Дальнего Востока, поэтому и динамика занятости там положительная. Следует отметить, что в Чукотском автономном округе также проектируется строительство обогатительной фабрики, но за рамками исследуемого периода. При этом Республика Саха (Якутия) и Хабаровский край вынуждены конкурировать за дефицитную транспортную инфраструктуру как с другими регионами материковой части Дальнего Востока, так и с регионами Сибири, в то время как Сахалинская область и Чукотский автономный округ с логистическими ограничениями не сталкиваются и способны обеспечивать быструю доставку угля в страны АТР. В этой связи практически весь добываемый в двух последних регионах уголь продается на внешнем рынке по цене, превышающей цену внутреннего рынка.
Полученное для Чукотского автономного округа высокое значение темпа прироста среднегодовой численности занятых в добыче углеводородов -это не что иное как эффект низкой базы. Добываемый в округе природный газ используется исключительно для внутренних нужд. До 2017 г. объемы добычи и потребления газа в регионе были незначительными (на уровне 30 млн м3), но начиная с 2018 г. возросли в связи с запуском перевода Анадырской ТЭЦ с угля на газ.
Оценки структурных сдвигов в отраслях ТЭК Дальнего Востока, полученные на основе формул (2) и (3), представлены на рисунках 3-8 (регионы в данном случае упорядочены сверху вниз по убыванию отраслевых темпов прироста среднегодовой численности занятых и ВДС).
В угольной отрасли Республики Саха (Якутия), Сахалинской области и Чукотского автономного округа пространственный конкурентный и пространственный отраслевой эффекты являются положительными (для первого региона - на основе данных по среднесписочной численности занятых; для двух других - на основе данных по ВДС), что указывает на положительное влияние на динамику отрасли в регионе специализации его ближайшего окружения. Однако к этому результату следует относиться с осторожностью, поскольку связан он прежде всего с общностью применяемых в регионах Дальнего Востока мер государственной поддержки бизнеса. Если же говорить о доминирующем эффекте в структуре прироста отраслевой занятости
или ВДС, то здесь однозначно выделяется пространственный конкурентный эффект (и не только для регионов - лидеров в отрасли). Это означает, что именно выигрыши / проигрыши в межрегиональной конкуренции, а не пространственные экстерналии являются важнейшим фактором экономической динамики угольной отрасли.
а) среднегодовая'шсленность занятых
Республика Саха (Якутия) Хсбаровскиь край Сахалинская область Амурская область Чукотский автономный округ Магаданская область Камчатский край Приморский край Еврейская автономная область
-120 -100 -80 -60 -40 -20 0 20 40 60
б) ВДС
Сахалинская область Чукотский автономный округ Республика Саха (Якутия) Хабаровский кртй Амурская обласуь Магаданская облтсяь Поморский ерть Камчатский ерть Есреьсетя тстосомнтя область
-150 -100 -50 0 50 100 150 200 250 □ SE ИЯЧЕ -SIE
Риа. ^.Пространственные оценки структурных сдвигов в добыче угля в 2012-2019 гг. (межрегиональныйуровень), % Ffg, б. Spatialestknatesofshift-shareeffects in coal mining in 2012-2019 (interregional level), %
В структуре приростазанятости иВДС нефтегазовой отраслина гфо-странс'пвенныеконкурентныеэффекты также приходится болылаядоля . Но щти этом потенциал формирования пространственных экстерналий в данном случае вышл, ч угольной отрасли. Во-пехеых,внефтеяаоосой отрасли заматнее доля пространственного отраслевого эффекта, отражающего перелив отраслевых «успехов» в соседние регионы, во-вторых, соот-ношение случаев получения положительных знsчeний для пары эффектов -пространственного конкурентного и пространственного отрсслевого -в нефтегазовой и угольной отраслях оцониваетиукак 50% против 17%.
а) среднего доваячисленность занятых Чукотский иотономн ый округ Республики Саха (Якутия) Сахалинская область Камчатский край
=F
-1500
б) ВДС
Республика Саха (Якутия) Чукотский автономный округ Сахалинская область Камчатский край
-1000 -500 □ SE
0 500 1000
ISCE nSIE
X
=F
=F
□
1500
-100 -80 -60 -40 -20 0 20 40 60 80 100 120 □ SE BSCE nSIE
Рис. 4. Пространственные оценки структурных сдвиговв добыче углеводородов в2012-2019 гг. (межрегионшгьный уровень), % F/g.4.Spatial estimates нг sMft-shrreefferts inhydrocarbon production m 201 2-2019 (interregional level), %
а) среднегодоваячисл ешюсть занятых
Республека Саха! (Якутия) Еврейская автономная область Магаданская область Чукотский автономный округ Самчатдкий край Сахалинсоая область Хабаровский ерай Приморский край Амурская область
-25 -20 -15 -10 -5 0 5 10 15 20
б) ВДС
Ачурднег ойледть Камчатский край Чукотский автономный округ Мегедендкег область Си^хслиндксг область Ррдпуйлаке Сехе (Якутия) Хабнсовский креь Псичосский нсеlе авсреднег евтоночнег область
-40 -30 -20 -10 0 10 20 30 40
□ SE BSCE QSIE
Рис. 5. Пространственные оценки структурных сдвиговвтепло- и электроэнергетике в 2012-2019 гг. (межрегиоыальный нров ень), %
Fig. 5. Spatialestimatesofshift-shareeffectsinheat and electricity generation n 2012-2019 (interregional level), %
□ SE BSCE mSIE
а) среднегодоваячислешюсть занятых
Республика Саха (Якутия) Хабаровский ирай Сахилинссия область Аму^сия область Чукотский автономный округ Магаданская область Камчатский ирай Приморский край Еврейская автономная область
-120 -100 -80 -60 -40 -20 0 20 40 60
б) ВДС
Сахалинская область Чукотский автономный округ Республика Саха (Якутия) Хабаровсыий край Амурская область Магадбаркая обласаь Приморский итиь Кинчитесий ктиь Евтейесия ивтононния обкиетй
-150 -100 -50 0 50 100 150 200 250
с^Е ■TSCE с^1Е
Рис. б. Пространственные оценки структурных сдвигов в добыче угля в2012-2019 гг. (региональный уровень),% Fig;. б. Spatial estimiites ofshift-share effectemcoal mmmp m 2012-2019 (regional level), %
а) среднегодоваяхшслешюсть занятых
Чукотский автономный округ Республика Саха (Якутия) Сахалинская область Камчатский край
-200 0 200 400 600 800 1000 1200
б) ВДС Республика ааха (Якутия)
Чукотский автономный оеруг аахалинсеая область Ка мчатский ерай
-20 0 20 40 60 80 100 120
с^Е ■TSCE
I
а
□ SE BTSCE BRIE
-^^m III !
1 1 1
1 1
1
-,-U
--
Рис. 7. Пространственные оценки структурных сдвигов в добыче углеводородов в 2012-2019 гг. (регионагьный уровень), %
Fig. 7. Spatial estimates of shift-share effects in hydrocarbon production in 2012-2019 (regional level), %
а) среднегодоваямгсленность занятых
Республика Саха (Якутия) Еврейская автономная область Магаданская обл асть Чукотский автономный одру) Камчатский край Сахалснская обл асть Хабароеский край Приморский край Амурская область
б) ВДС
Амурская область Камчатский край Чукотский автономный округ Магаданская область Сахалинская область Республика Саха (Я кутия) Хабаровский! край Прнморский край Еврейская автономная область
-40
1 1 -
-
-
-
-
1
1 -
1
-25 -20 -15 -10 -5 0 5 10 □ SE ИТХСК □ RIE
15
20
-30
-20 □ SE
-10 0 ■ TSCE
10 □ RIE
20
30
Рис. 8. Пространственные оценки структурныхсдвигав в тепло- и электроэнергетике в 2012-2019 гг. (региональный уровень), % Fig.8. Spatialestimatesofshift-shaeeoffectsmheat and electricity generation in2012-2019 (regional level), %
Пространственный отраслевот эффект в струксдреприростазанятости и ВДС нефтегазовой отрасли Республики Саха (Якутия) является доминирующим^ топодтеерддаетромгшементарностт гфкектовв Сака (Якутия), Красноярском крае и Иркутскойоблести. Полроениеположительных пространственных отраслевых эффектов для Камчатского края и Чукотского автономного округа также свидетельствует об определенном увеличении степени связности пространства ввиду реализации программ газификации. Выделяется в данном случае лишь Сахалинская область, для нефтегазовой отрасли которой доминирующим эффектом остается пространственный конкурентный компонент сдвига, что является вполне ожидаемым результатом.
Оценки пространственных эффектов для нефтепереработки в данном случае не представлены на рисунках 3-8 ввиду локализации отрасли лишь в одном регионе Дальнего Востока - в Хабаровском крае. В отношении данной отрасли расчеты на макрорегиональном уровне не могли показать ничего другого, кроме как различий знаков двух эффектов - конкурентного и отраслевого, что свидетельствует о приоритетном влиянии на динамику
отрасли индивидуальных характеристик региона. Этот результат, по нашему предположению, требует определенных уточнений, прежде всего в части используемого при его получении концепта «соседства».
Расчеты для тепло- и электроэнергетики показали, во-первых, существенное влияние на динамику отрасли общеэкономических, конъюнктурных факторов (в структуре прироста занятости и ВДС сравнительно высокая доля у пространственного компонента сдвига - в расчетах на основе формул (2) и (3), и у национального компонента сдвига - в расчетах на основе формулы (1), во-вторых, практически полное отсутствие примеров ускоренного развития отрасли в регионах, в-третьих, низкие значения пространственного конкурентного эффекта в регионах с технологически изолированными энергосистемами и редкие случаи доминирования этого эффекта в регионах, входящих в ОЭС Востока. Все это подтверждает исключительную ориентацию тепло- и электроэнергетики на локального потребителя и приоритетность ее обслуживающих функций.
В соответствии с результатами анализа структурных сдвигов на региональном уровне (см. рис. 6-8) на динамику добывающих отраслей практически не влияет общая конкурентоспособность экономик регионов (общие пространственные конкурентные эффекты в данном случае очень низкие). Добывающие отрасли, как правило, развиваются быстрее остальных, оставаясь при этом своего рода анклавами в экономиках регионов. В тепло- и электроэнергетике ситуация несколько иная. Эта отрасль, в значительной степени зависящая от общеэкономических факторов, выигрывает и от успехов регионов в межрегиональной конкуренции.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализ позиций дальневосточного ТЭК в разных системах координат с построением иерархии эффектов, обусловливающих его динамику, позволяет сделать следующие выводы.
1. Задачи Восточного вектора энергетической политики России по формированию новой ресурсной базы и транзитной территории для экспорта энергоресурсов из Сибири в общем являются выполненными. Масштабы поддержки добывающих отраслей ТЭК Дальнего Востока были достаточными для получения в них положительных и значимых по величине конкурентных эффектов, зачастую перекрывающих влияние отрицательных шоков, дестабилизирующих национальную экономику. Пространственная структура конкурентных эффектов в добывающих отраслях позволяет говорить о совпадении реального распределения экономической активности с проектируемым. При условии сохранения спроса в АТР на российские энер-
горесурсы можно предположить, что действие полученного добывающими отраслями ТЭК импульса развития будет иметь долгосрочный характер. Нефтепереработка, тепло- и электроэнергетика, в отличие от добывающих отраслей, следовали скорее по инерционному пути развития и не испытали существенных трансформаций.
2. В рассматриваемом периоде критическое значение для развития добывающих отраслей ТЭК Дальнего Востока имели условия доступа к транспортной инфраструктуре. Проекты в угольной отрасли не генерировали эффекты межрегиональных взаимодействий. Реализация этих проектов не только зависела от выигрышей в межрегиональной конкуренции за дефицитную инфраструктуру в прошлом, но и обострит эту конкуренцию в будущем. При этом в нефтегазовой отрасли развитие трубопроводного транспорта стало реальным стимулом для формирования пространственных экстерналий. Но как будут «работать» эти стимулы в дальнейшем и обеспечит ли физическая связность увеличение степени связности экономического пространства Дальнего Востока, еще предстоит оценить (во многом эти перспективы будут зависеть от характера межрегиональных потоков в рамках новой для региона газохимической отрасли, результаты создания которой в рассматриваемом периоде остались незаметными).
3. Ускоренное развитие собственно экономик регионов Дальнего Востока за счет реализации энергетических проектов является иллюзией. Безусловно, полученные оценки структурных сдвигов в отраслях ТЭК на ма-крорегиональном и региональном уровнях можно рассматривать лишь как косвенное свидетельство слабых связей этих отраслей с остальной экономикой регионов. Эти оценки соответствуют результатам других исследований, подтверждающих низкую эффективность энергетических проектов с точки зрения стимулирования экономической динамики регионов (Михеева, 2006; Ксенофонтов и др., 2018; Джурка, Дёмина, 2018; Джурка, Дёмина, 2019; Джурка, Дёмина, 2020; Головщиков и др., 2021).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Восточный вектор энергетической стратегии России: современное состояние, взгляд в будущее / под ред. Н.И. Воропая, Б.Г. Санеева. Новосибирск: Гео, 2011. 368 с. Головщиков В., Огнев Д., Петрякова Е. Перспективы БАМа и Транссиба с учетом состояния регионов и развития угольной отрасли // Энергетическая политика. 2021. № 2 (156). С. 30-43. https://doi.org/10.46920/2409-5516_2021_2156_30 Государственный доклад «О состоянии и использовании минерально-сырьевых ресурсов Российской Федерации в 2020 году» / Министерство природных ресурсов и экологии Российской Федерации. 2021. URL: https://www.mnr.gov.ru/docs/gosudarstvennye_ doklady/gosudarstvennyy_doklad_o_sostoyanii_i_ispolzovanii_mineralno_syrevykh_ resursov_2020/?sphrase_id=476824 (дата обращения: апрель 2022).
Гранберг А.Г., Зайцева Ю.С. Межрегиональные экономические сопоставления: макроиндикаторы и комплексные оценки // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 2007. № 1 (46). С. 41-57. Гулакова О.И. Оценка влияния крупных инфраструктурных проектов на развитие регионов (на примере проекта ВСТО) // Мир экономики и управления. 2019. № 1. Т. 19. С. 76-88. https://doi.org/10.25205/2542-0429-2019-19-1-76-88 Дёмина О.В. Восточная газовая программа // География и природные ресурсы. 2020. № 1
(160). С. 147-154. https://doi.org/10.21782/GIPR0206-1619-2020-1(147-154) Джурка Н.Г. Анализ структурных сдвигов: обзор пространственных версий // Регионали-
стика. 2022. Т. 9. № 5. С. 5-16. http://dx.doi.org/10.14530/reg.2022.5.5 Джурка Н.Г., Дёмина О.В. Динамика мультипликативных эффектов ТЭК в экономике Дальнего Востока // Регионалистика. 2019. Т. 6. № 1. С. 51-58. https://doi.org/10.14530/ reg.2019.1.51
Джурка Н.Г., Дёмина О.В. Оценка последствий формирования газоперерабатывающего комплекса на Дальнем Востоке // Экономика региона. 2018. Т. 14. Вып. 2. С. 450-462. https://doi.org/10.17059/2018-2-9 Джурка Н.Г., Дёмина О.В. Оценка эффектов новой отрасли в экономике региона: не-фтегазохимия на Дальнем Востоке // Пространственная экономика. 2020. Т. 16. № 1. С. 51-65. https://doi.org/10.14530/se.2020.1.051-065 Заостровских Е.А. Особенности развития угольных портов Дальнего Востока России // Регионалистика. 2020. Т. 7. № 1. С. 30-45. https://doi.org/10.14530/reg.2020.1.30 ИзотовД.А. Экономическая интеграция России со странами АТР: проблемы и перспективы / под общ. ред. П.А. Минакира; Институт экономических исследований ДВО РАН. Хабаровск: ИЭИ ДВО РАН, 2020. 368 с. КсенофонтовМ.Ю., Широв А.А., Ползиков Д.А., Янтовский А.А. Оценка мультипликативных эффектов в российской экономике на основе таблиц «затраты-выпуск» // Проблемы прогнозирования. 2018. № 2 (167). С. 3-13. Михеева Н.Н. Оценка ресурсного сектора Дальневосточной экономики на основе таблиц «затраты-выпуск» // Пространственная экономика. 2006. № 1. С. 72-86. https://doi. org/10.14530/se.2006.1.072-086 Немчинов В.С. Теоретические вопросы рационального размещения производительных
сил // Вопросы экономики. 1961. № 6. С. 3-15. Новиков Ю.Н., Маргулис Л.С., Андиева Т.А., Гома Л.М., Пылина Л.М., Большакова Н.В., Крестина О.И., Турова Е.С. Территориальный углеводородный потенциал Дальнего Востока в XXI веке: итоги геологоразведочных работ и тенденции недропользования // Нефтегазовая геология. Теория и практика. 2015. Т. 10. № 2. С. 1-34. https://doi.org/10.17353/2070-5379/23_2015 Пляскина Н.И., Харитонова В.Н., Вижина И.А. «Сила Сибири» - драйвер или угроза газохимическим кластерам востока России? // ЭКО. 2015. № 4. С. 54-71. Проворная И.В. Формирование трубопроводной инфраструктуры на востоке России // Недропользование. Горное дело. Направления и технологии поиска, разведки и разработки месторождений полезных ископаемых. Экономика. Геоэкология: сб. мат-ов Международ. науч. конф. Т. 1. Новосибирск: СГУГиТ, 2017. С. 238-241. Российский Дальний Восток на пути в будущее / под ред. П.А. Минакира; Институт экономических исследований ДВО РАН. Хабаровск: ИЭИ ДВО РАН, 2017. 395 с. Солнцевский разрез - флагман дальневосточной угледобычи // Уголь. 2019. № 3. С. 36-39.
Филимонова И.В., Немов В.Ю., Мишенин М.В., Проворная И.В. Современное состояние и перспективы добычи нефти в Восточной Сибири и Республике Саха (Якутия) // Минеральные ресурсы России. Экономика и управление. 2019. № 5 (168). С. 60-68. Филимонова И.В., Немов В.Ю., Проворная И.В., Мишенин М.В. Региональные особенности добычи и переработки нефти в России // Бурение и нефть. 2020. № 10. С. 3-10.
Montania C.V., Marquez M.A., Fernandez-Nunez T., Hewings G.J.D. Spatial Shift-Share
Analysis: Some New Developments // Papers in Regional Science. 2021. Vol. 100. Issue 2. Pp. 305-325. https://doi.org/10.1111/pirs.12575
Nazara S., Hewings G.J.D. Spatial Structure and Taxonomy of Decomposition in Shift-Share Analysis // Growth and Change. 2004. Vol. 35. Issue 4. Pp. 476-490. https://doi.org/10.1111/ j.1468-2257.2004.00258.x
REFERENCES
Dyomina O.V. The Eastern Gas Program: Expectations and Realities of Russia. Geografiya i Prirodnye Resursy = Geography and Natural Resources, 2020, no. 1 (160), pp. 147-154. https://doi.org/10.21782/GIPR0206-1619-2020-1C147-154) (In Russian).
Dzhurka N.G. Shift-Share Analysis: Review of Spatial Versions. Regionalistica [Regionalistics]. 2022. Vol. 9. No. 5. Pp. 5-16. http://dx.doi.org/10.14530/reg.2022.5.5 (In Russian)
Dzhurka N.G., Dyomina O.V. Dynamics of Multiplicative Effects of the Fuel and Energy Complex in the Economy of the Russian Far East. Regionalistica [Regionalistics], 2019, vol. 6, no. 1, pp. 51-58. https://doi.org/10.14530/reg.2019.1.51 (In Russian).
Dzhurka N.G., Dyomina O.V. Evaluating Impacts of the New Industry on the Regional Economy: Petrochemistry in the Far East. Prostranstvennaya Ekonomika = Spatial Economics, 2020, vol. 16, no. 1, pp. 51-65. https://doi.org/10.14530/se.2020.1.051-065 (In Russian).
Dzhurka N.G., Dyomina O.V. Evaluating the Consequences of the Gas Processing Complex Creation in the Russian Far East. Ekonomika Regiona = Economy of Region, 2018, vol. 14, issue 2, pp. 450-462. https://doi.org/10.17059/2018-2-9 (In Russian).
Filimonova I.V., Nemov V.Yu., Mishenin M.V., Provornaya I.V. Modern Condition and Prospects of Oil Production in Eastern Siberia and Sakh Republic (Yakutia). Mineralnye Resursy Rossii. Ekonomika i Upravlenie = Mineral Resources of Russia. Economics and Management, 2019, no. 5 (168), pp. 60-68. (In Russian).
Filimonova I.V., Nemov V.Yu., Provornaya I.V., Mishenin M.V. Regional Features of Production and Refining of Oil in Russia. Burenie i Neft [Drilling and Oil], 2020, no. 10, pp. 3-10. (In Russian).
Golovtchikov V., Ognev D., Petryakova E. Prospects for BAM and Transsib, taking into Account the State of the Regions and the Development of the Coal Industry. Energeti-cheskaya Politika = Energy Policy, 2021, no. 2 (156), pp. 30-43. https://doi. org/10.46920/2409-5516_2021_2156_30 (In Russian).
Granberg A.G., Zaytseva Yu.S. Interregional Economic Correlations: Macroindicators and Complex Assessment. Vestnik Rossiyskogo Gumanitarnogo Nauchnogo Fonda [Bulletin of the Russian Humanitarian Scientific Foundation], 2007, no. 1 (46), pp. 41-57. (In Russian).
Gulakova O.I. Impact Assessment of Large Infrastructure Projects on Regional Development (Based on the Example of the Espo Project). Mir Ekonomiki i Upravleniya = World of Economics and Management, 2019, no. 1, vol. 19, pp. 76-88. https://doi.org/10.25205/2542-0429-2019-19-1-76-88 (In Russian).
Izotov D.A. Economic Integration of Russia with the Asia-Pacific Countries: Problems and Prospects. Edited by P.A. Minakir. Economic Research Institute FEB RAS. Khabarovsk: ERI FEB RAS, 2020, 368p. (In Russian).
Ksenofontov M.Y., Shirov A.A., Polzikov D.A., Yantovskii A.A. Assessing Multiplier Effects in the Russian Economy: Input-Output Approach. Problemy Prognozirovaniya = Studies on Russian Economic Development, 2018, no. 2 (167), pp. 3-13. (In Russian).
Mikheeva N.N. Evaluating the Russian Far East's Resource Sector Based on 'Input-Output' Tables. Prostranstvennaya Ekonomika = Spatial Economics, 2006, no. 1, pp. 72-86. https:// doi.org/10.14530/se.2006.1.072-086 (In Russian).
Montania C.V., Marquez M.A., Fernandez-Nunez T., Hewings G.J.D. Spatial Shift-Share Analysis: Some New Developments. Papers in Regional Science, 2021, vol. 100, issue 2, pp. 305-325. https://doi.org/10.1111/pirs.12575
Nazara S., Hewings G.J.D. Spatial Structure and Taxonomy of Decomposition in Shift-Share Analysis. Growth and Change, 2004, vol. 35, issue 4, pp. 476-490. https://doi.org/10.1111/ j.1468-2257.2004.00258.x
Nemchinov V.S. Theoretical Issues of Rational Allocation of Productive Forces. Voprosy Ekonomiki [Economic Issues], 1961, no. 6, pp. 3-15. (In Russian).
Novikov Yu.N., Margulis L.S., Andieva T.A., Goma L.M., Pylina L.M., Bol'shakova N.V., Krestina O.I., Turova E.S. Regional Hydrocarbon Potential of the Far East in the XXI Century: Exploration Results and Trends in Subsoil Use. Neftegazovaya Geologiya. Teoryau i Praktika = Petroleum Geology. Theoretical and Applied Studies, 2015, vol. 10, no. 2, pp. 1-34. https://doi.org/10.17353/2070-5379/23_2015 (In Russian).
Plyaskina N.I., Kharitonova V.N., Vizhina I.A. 'Power of Siberia' - the Driver or the Threat of Chemical Clusters East of Russia? EKO = ECO Journal, 2015, no. 4, pp. 54-71. (In Russian).
Provornaya I.V. Formation of Pipeline Infrastructure in the East of Russia. Subsurface Use. Mining. Directions and Technologies of Prospecting, Exploration and Development of Mineral Deposits. Economy. Geoecology: Collection of Materials of the International Scientific Conference. Vol. 1. Novosibirsk, 2017, pp. 238-241. (In Russian).
State Report 'On the State and Use of Mineral Resources of the Russian Federation in 2020'. Ministry of Natural Resources and Environment of the Russian Federation, 2021. Available at: https://www.mnr.gov.ru/docs/gosudarstvennye_doklady/gosudarstvennyy_doklad_o_ sostoyanii_i_ispolzovanii_mineralno_syrevykh_resursov_2020/?sphrase_id=476824 (accessed April 2022). (In Russian).
The Eastern Vector of Russia's Energy Strategy: State of the Art and Prospects. Edited by N.I. Voropay, B.G. Saneev. Novosibirsk, 2011, 368 p. (In Russian).
The Russian Far East: On the Way to Future. Edited by P.A. Minakir. Economic Research Institute FEB RAS. Khabarovsk: ERI FEB RAS, 2017, 395 p. (In Russian).
The Solntsevsky Coal Complex - the Flagship of the Far Eastern Coal Mining. Ugol = Russian Coal Journal, 2019, no. 3, pp. 36-39. (In Russian).
Zaostrovskikh E.A. Features of the Development of Coal Ports of the Far East of Russia. Regionalistica [Regionalistics], 2020, vol. 7, no. 1, pp. 30-45. https://doi.org/10.14530/ reg.2020.1.30 (In Russian).
Поступила в редакцию / Submitted: 22.06.2022
Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing: 31.07.2022 Принята к публикации / Accepted for publication: 01.11.2022 Доступно онлайн / Available online: 26.12.2022
