CC BY
182
___________УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Том 157, кн. 5 Гуманитарные науки
2015
УДК 811.512.145
СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ СЛОЖНЫХ СЛОВ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИХ ЧЕЛОВЕКА, В ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
А.Р. Рахимова
Аннотация
В статье делается попытка выявить и описать особенности образования сложных слов татарского языка, употребляющихся при характеристике человека. Лексика названной тематической группы рассматривается с учётом классификации на собственно сложные, парные и составные слова. Большинство лексем являются диалектными, разговорными или просторечными, относятся к именам прилагательным. Исходные лексические единицы, участвующие в образовании сложных слов, входят в кыпчакско-тюркский пласт лексики татарского языка; число компонентов, заимствованных из неродственных языков, незначительно. Собственно сложные и составные слова чаще образуются сложением имени прилагательного с именем существительным во втором компоненте; парные слова в основном образуются от двух имён прилагательных. В образовании составных слов участвуют аффиксы -лы/-ле и -чан/-чэн.
Ключевые слова: татарский язык, тематическая лексика, словосложение, типы сложных слов, заимствования, происхождение слов.
Словосложение является продуктивным типом образования новых слов. В работах тюркологов-лингвистов, в частности татарских языковедов, изучению сложных слов уделяется большое внимание. Прежде всего следует назвать монографии Ф.А. Ганиева, в которых исследуется словообразование в татарском языке [1-3], а также подготовленный коллективом авторов первый том «Татарской грамматики» [4]. В 2005 г. издана монография Ф.И. Тагировой [5], в которой комплексно анализируются орфографирование, лексикографирование и идентификация сложных слов. Необходимо отметить также работу Р.М. Мир-галеева [6], посвященную анализу и описанию парных лексем татарского языка в лексико-семантическом и стилистическом аспектах.
В работах татарских лингвистов освещены многие аспекты словообразования. Однако современная наука постоянно ставит перед исследователями языка новые вопросы. Как отмечает Ф.М. Хисамова, «...изучение принципов образования и функциональных особенностей сложных слов не может ограничиваться анализом словообразовательной структуры. Оно тесно связано с историей языка, исторической грамматикой и представлениями народа о мире, отраженными в языке (т. е. языковой картиной мира)» [7, с. 550]. Поэтому изучение словообразовательных возможностей татарского языка на конкретном (в тематическом отношении) и комплексном (в стилистическом отношении) материале даст
205
206
А.Р. РАХИМОВА
возможность выявить закономерности глубинных процессов исторического словообразования.
Целью нашего исследования является изучение сложных слов, характеризующих человека, в татарском языке. Подробный анализ лексики в рамках одной тематической группы, объединяющей лексемы литературного и разговорного языка, диалектов и говоров, по нашему убеждению, может дать новый материал, подтверждающий теоретические заключения по вопросу словосложения. Кроме того, такой анализ позволит выявить специфические явления, остающиеся вне поля зрения из-за большого объёма лексического материала.
Ф.И. Тагирова в своём исследовании, посвящённом сложным словам, в качестве родового термина использует понятие сложное слово, в качестве видовых - собственно сложное слово (саф кушма CYз), составное слово (тезмэ CYз), парное слово (парлы CYз) [5, с. 7]. Проанализировав работы по тюркскому и русскому словообразованию, она выделила следующие признаки сложного слова: 1) грамматическая цельнооформленность - оформление сложного слова одним суффиксом (например, ашъяулыкка терергз); фонетическая цельнооформленность - отсутствие паузы между компонентами; неподвижность компонентов; семантическая целостность; непроницаемость - невозможность вставки между компонентами без ущерба для значения; 2) общая синтаксическая функция; 3) единая часть речи [5, с. 27-34].
Ф.А. Ганиев отмечает, что сложные слова в татарском языке образуются тремя способами: 1) сложением основ с атрибутивным, объектным и предикативным отношениями (саф кушма CYЗлэр); 2) сложением основ с сочинительным отношением (куш CYЗлэр); 3) сложением основ по II типу изафета или с компле-тивным отношением (тезмэ CYЗлэр) [3, б. 35]. При классификации сложных слов, характеризующих человека, мы будем следовать вышеуказанному делению по типу сложения основ: 1) собственно сложные слова; 2) парные слова; 3) составные слова. Отметим, что в татарском языке сложные лексемы, употребляющиеся при характеристике человека, относятся в основном к именам прилагательным, небольшую часть образуют имена существительные. Подавляющее большинство этой лексики составляют диалектные и разговорные слова, иногда встречаются просторечные лексические единицы.
1. Собственно сложные слова
Данный тип сложных слов «...образуется из сочетаний слов, соединённых между собой атрибутивной, объектной или предикативной связью и развившихся в собственно сложные слова путём потери такой синтаксической связи» [4, с. 224]. Исследованные слова образованы по следующим словообразовательным моделям.
Имя существительное + имя существительное: тат. разг. тушбикз ‘женщина, с пышными грудями, статная и гордая’ < туш ‘грудь’ и бикэ ‘госпожа, барыня’; тат. д. коткожан ‘смутьян; человек, склонный к тревогам; поддающийся панике’ < котко/коткы ‘подстрекательство’ и жан ‘душа’; иранай ‘женщина с мужскими манерами’ < ир ‘мужчина’ и анай ‘матушка’; вйгеше ‘жена’ < ей ‘дом’ и геше/кеше ‘человек’; тат. простореч. кызтзкз ‘мужеподобная женщина’ < кыз ‘девушка, девочка’ и тзкз ‘козёл; баран’.
СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...
207
Сравнение диалектов сибирских татар с другими тюркскими и монгольским языками позволило прийти к заключению, что тат. д. буйгат ‘беременная’ состоит из слов буй ‘стан, тело’ (< др. тюрк. bod ‘тело, туловище; стан, фигура’ (ДТС, с. 106)) и гат/кат ‘слой’, что дословно означает ‘тело слоёное’. Ср.: уйг. икки кат, бойи кат; каз. екжабат, туркм. икигат, к. калп. еки кабат, кирг. кош бойлуу; тув. дапкырлыг/дакпырлыг (дапкыр ‘двойной’); монг. бие давхар (бие ‘тело’, давхар ‘слой, ряд; этаж, ярус; двойной; наслоенный; дважды’).
Имя существительное + имя существительное + -лы1-ле или -сыз/-сез: тат. л. эчкерле ‘злопамятный, коварный, неискренний’, эчкерсез ‘искренний, чистосердечный, простодушный’. Данные слова образованы от слова эч ‘перен. душа, сердце’ (первоначально, возможно, было эче ‘его душа’) и производных слов керле/керсез ‘нечистый/чистый’ < кер ‘грязь’ с аффиксами -ле и -сез.
Имя числительное + имя существительное + -лы1-ле или -сыз/-сез: тат. л. икейвзле ‘лицемерный’, беркатлы ‘легковерный, наивный’. Данные лексемы образованы от числительных ике ‘два’, бер ‘один’ и существительных йвз ‘лицо’, кат ‘слой’ с аффиксом -лы/-ле.
Местоимение + имя существительное или отглагольное имя + -лы/-ле:
тат. л. узсузле ‘упрямый; настойчивый’ < уз ‘свой’ и суз ‘слово’ +-ле; узбелдекле ‘самонадеянный; самовольный’ < Y3 ‘свой’ + белдек ‘то, что знает’ + -ле (-дек мы рассматриваем как отражение причастной формы, характерной для тюркских языков огузской группы; в турецком языке форма -dik очень часто образует отглагольное имя - тур. bildiklerinizi soyleyin ‘расскажите то, что вы знаете’).
Имя прилагательное + имя существительное: тат. л. исерекбаш ‘пьяница’
< исерек ‘пьяный’ и баш ‘голова’; бушбугаз ‘крикун, горлопан, пустослов’ < буш ‘пустой’ и бугаз ‘горло, гортань’; бушбаш ‘безмозглый, глупый’; тат. д. пушкул ‘щедрый’ < пуш/буш ‘не сжатый’ и кул ‘рука’ (ср.: тур. eli agik ‘щедрый, великодушный’, elini agik tutmak ‘быть щедрым’); данное слово является омонимом с тат. разг. наречием бушкул (бару, килY) ‘без подарка; с пустыми руками’; иркэтэй/иркэтай ‘капризный, избалованный’ < иркэ ‘изнеженный, избалованный’ и тай ‘жеребёнок’; юкабаш ‘полоумный’ < юка ‘тонкая’ и баш ‘голова’; гэрэбайак/гарибайак ‘человек, медлительный в движениях’ < гэрэб/гариб ‘искалеченный, увечный’ (< ар.) и айак ‘нога’; тат. разг. тэтибикэ ‘любительница покрасоваться; пустая красавица’ < тэти ‘ разг. ирон. хороший, красивый’ и бикэ ‘барышня’; ялтырбаш ‘лысый’ < ялтыр ‘блестящий’ и баш ‘голова’.
Имя существительное + имя прилагательное: тат. д. кыкы чыбар ‘веснушчатый’ < кыкы ‘кукушка’ и чыбар/цыбар/чуар ‘пёстрый’; шийырцык цыбар ‘веснушчатый’ < шыйыршык ‘скворец’ и цыбар.
Имя существительное + причастие на -ыр (-мас): тат. л. эшсвяр ‘трудолюбивый, деятельный’ < эш ‘работа, труд’ и свяр ‘любящий’; башкисэр ‘головорез, разбойник; отчаянный, лихой’ < баш ‘голова’ и кисэр ‘отрезающий’; жил-куар ‘ветреный, легкомысленный, непостоянный’ < жил ‘ветер’ и куар ‘погоняющий’; башимэс ‘горделивый’ < баш ‘голова’ и имэс ‘непреклоняющий’; тат. разг. йорттотмас ‘бесхозяйственный, недомовитый’ < йорт ‘дом; хозяйство’ и тотмас ‘не умеющий содержать’; иргэсэр ‘распутный, безнравственный’
< ир ‘мужчина’ и гэсэр/гизэр ‘скитающийся, бродящий’.
208
А.Р. РАХИМОВА
Наречие + причастие на -ыр (-мае), тат. л. тиктормас ‘непоседливый, подвижный; непоседа’ < тик ‘спокойно, без движения’ и тормас ‘ненаходящийся’.
Наречие + причастие на -ган. тат. л. кире беткзн ‘упрямый, строптивый, несговорчивый; норовистый (о лошади)’ < кире ‘обратно, назад’ и беткзн ‘появившийся; растущий’ (ср. тат. д. биту ‘рождаться, появляться’ (др. тюрк. but-‘вырастать, уродиться; рождаться, появляться на свет’ (ДТС, с. 133)); данное слово, возможно, первоначально обозначало рождение ребёнка, лежащего в утробе матери не головкой вперёд, как это положено, а тазом или ножками; яна туган ‘новорождённый’ < яца ‘только что’ и туган ‘родившийся’.
2. Парные слова
«Компоненты парных слов равноправны между собой, связаны сочинительной связью и грамматически не зависят друг от друга» [4, с. 225]. В одной из своих статей Ф.С. Сафиуллина отмечает, что в современном татарском языке функциональная активность парных слов возрастает [8, с. 131]. В лексике, характеризующей человека, парные слова в основном образованы от имён прилагательных. Самыми многочисленными являются парные слова, образованные по модели имя прилагательное + имя прилагательное. Рассмотрим подробнее.
Имя прилагательное + имя прилагательное. тат. л. кара-тутлы ‘смуглый’ < кара ‘чёрный, тёмный’ и тутлы ‘с тёмным налётом, загоревший’; тат. д. зайып-гъзреп ‘увечный, калека’ < зайып/ззгыйфь ‘искалеченный; слабый, немощный’ (< ар.) и гъзреп/гарип ‘искалеченный, изуродованный; немощный; калека’ (< ар.); тат. д. атлы-цаплы ‘знаменитый, известный’ < ат ‘имя’ (< др. тюрк. at ‘имя; титул, звание’, at al- ‘приобретать имя’, at un ‘слава’, atag/ataq ‘название, прозвание’, atlig ‘именитый, знатный, славный’ (ДТС, с. 64-67)) и цап ‘слава’ (< др. тюрк. gab ‘слава, известность; молва; известный, прославленный’ (ДТС, с. 135)), ср., тат. л. аты-чабы ‘дурная репутация’; шор., хак. шап, чап, сиб.-тат. цап ‘молва, слава’ (Р., т. IV, с. 196, 981).
Тат. л. чит-ят ‘чужой, совершенно чужой’ < чит ‘чужой, неродной, посторонний’ и ят ‘чужой, не свой, пришлый’. Др. тюрк. yat ‘чужой, посторонний; чужая страна, чужбина’ (ДТС, с. 247) активно употребляется в языках кыпчак-ской группы, кроме карачаево-балкарского языка, где в значении ‘чужой’ используются слова тыш и киши. Семантическое развитие компонента чит (сит/чет/ шет) в татарском, башкирском, казахском, ногайском и узбекском языках шло одинаковым путём. 1) край, окраина; 2) перен. чужой, незнакомый. В киргизском, каракалпакском и кумыкском языках слово чет в значении ‘чужой (человек)’ не употребляется. кирг. чет ‘край; заграница’; кум. чет ‘уединённый, укромный’, к. калп. шет ‘край’. Туркм. чет означает ‘край, сторона; окраина’; его производное значение ‘иностранный, зарубежный’ появилось минуя значение ‘чужой’, что позволяет увидеть в этом явлении взаимовлияние литературных языков, например татарского литературного языка.
К этой же модели относятся тат. разг. чирле-чврле и тат. д. чирле-чорло ‘больной, болезненный’ < чир ‘болезнь’; ср.. др. тюрк. gerlan- ‘гноиться, засоряться (о глазах); страдать запором (эвфемизм)’, ger ‘запор (о кишечнике, эвфемизм)’ (ДТС, с. 144). Компоненты чвр и чор не являются рифмованными вариантами слова чир. В них, на наш взгляд, отражается параллельное употребление
СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...
209
вариантов одного и того же слова, относящихся к разным языковым группам (кыпчакской и огузской) с целью передать значение собирательности. Ср.: башк. сир, кум. чер ‘болезнь, недуг’, тур. дог ‘хвороба’, тур. д. gor ‘болезнь, хвороба; чума крупного рогатого скота’.
Жук-щетек ‘бедный’ < щук/юк ‘неимущий’ и щетек, которое в языке самостоятельно не употребляется. Данное слово, как мы считаем, связано с др. тюрк. yit- ‘исчезать, теряться’, yituk ‘пропавший, исчезнувший’ (ДТС, с. 263, 264). Ср.: тур. yit- ‘пропадать, исчезать’, yitik ‘потеря, пропажа; исчезнувший’. Глагольный корень йит-/йет-/щет- имеется и в слове Yлем-жетем/Yлем-житем ‘случаи смерти; умершие’.
Имя прилагательное + рифмованный элемент: тат. разг. тиле-миле ‘глуповатый’ < тиле ‘сумасшедший’ (< др. тюрк. telu ‘слабоумный; безумный’ (ДТС, с. 351)); илэс-милэс ‘глуповатый, легкомысленный, ветреный’ < илэс ‘взбалмошный, ветреный’. Миле и милэс - рифмованные варианты слов тиле и илэс, которые не имеют самостоятельного значения. Ср. чув. илес-милес ‘уродливый, безобразный; неопрятный; страшный; чрезвычайно, весьма’ и элес-мелес ‘косматый; растрепанный; несуразный, безобразный’. Р.Г. Ахметьянов илэс/илес/элес связывает со словом элес ‘неясное очертание; призрак’, встречающимся в киргизском, алтайском, якутском языках (ЭСТЯ, б. 77).
Подражательное слово + подражательное слово (участвуют и звукоподражательные, и образоподражательные слова): тат. д. дар-дор ‘сумасброд, безумец’ < дар, дор - подражание резкости, резким движениям; телде-белде, чатый-потый ‘косноязычный, картавый’ < подражание невнятной, неправильной речи (ср. тур. gat pat ‘кое-как’); шар-мар ‘простодушный’ < подражание открытости (ср. тат. л. шар-ачык ‘открыто настежь’); илим-пилим ‘слабоумный’ < подражание неполноценности (возможно, связано с чув. илем-тилем ‘ни свет ни заря; необдуманно’). Компоненты слова убак-субак ‘бестолковый, непутёвый; неумеющий экономить’ в современном языке не употребляются и не этимологизируются. Однако сравнение его с тат. д. урык-сурык ‘урывками; беспорядочно, бессистемно’ и чаг. обурук-субурук ‘поспешно’ (Р., т. I, ч. II, с. 1164) позволяет увидеть общую семантику ‘бестолково’ и предположить, что это слово татарского языка восходит к древнему пласту, являясь сокращённым вариантом обурук-собурук. Слова шап-шак, ал/шап-шакал ‘нетерпеливый, несдержанный’, вероятно, также имеют подражательную основу; ср.: тат. л. шакылдавык ‘трещотка’, чув. шакал-шакал ‘подражание громкому неравномерному побрякиванию, крикам’.
3. Составные слова
Данный тип сложения основ нередко называется аналитической формой сложных слов. В татарском языке значительное количество составных слов образуют глаголы (их число доходит до нескольких десятков тысяч [4, с. 225]), а также существительные (особенно много их в терминологии [9, с. 94]). Серьёзный вклад в их изучение внесли составители «Татарско-русского словаря составных слов» Ф.С. Сафиуллина и Ф.М. Газизова [10]. Ими был собран и систематизирован огромный фактический материал, в интерпретации которого, однако, имеются некоторые погрешности. Например, такие фразеологизмы, как буш куык ‘пустослов’, ач кернэ (эрвах) ‘голодранец’, ялгыз бYре ‘бирюк’, аяклы
210
А.Р. РАХИМОВА
тарих ‘ходячая энциклопедия’ и т. п. названы в словаре составными словами. Многие из включённых в словарь сочетаний со словом кеше не могут рассматриваться в качестве сложных слов. Например, значение ‘ненасытный’ в тат. д. яламсак кеше выражается не сочетанием указанных слов, а словом яламсак; ср.: тат. л. ашамсак ‘любитель поесть; гурман’, йвремсэк ‘любящий много ходить; непоседливый’, тат. д. ярамсак ‘льстивый; угодливый’ и т. п.
В указанный словарь входят некоторые синтаксические сочетания, созданные искусственно, противоречащие сущности татарского языка. Например, словосочетание шулпа сала торгам савыт, предлагаемое в словаре как сложносоставное татарское название супницы, не может считаться естественным для татарского языка, поскольку в нём имеется слово аш савыты, образованное по типу аш тэлинкэсе ‘тарелка для первого блюда’, влеш тэлинкэсе ‘тарелка для второго блюда’. Часть словосочетаний, включённых в словарь в качестве сложных слов, -неудачные кальки с русского языка: куп кешеле ‘многолюдный’, мунча хезмэт-чесе ‘банщик’ и т. п. Следует заметить, что сочетания, выдаваемые за составные слова татарского языка, на практике встречаются в переводных с русского языка текстах: газетных или научных статьях, деловых письмах и т. п. Несмотря на перечисленные недостатки, возможно вызванные тем, что это - первый опыт создания словаря сложносоставных слов татарского языка, данный труд является полезным источником для дальнейших исследований в области словообразования.
Нами было обнаружено, что самым распространённым видом составных слов являются сложные слова, компоненты которых связаны атрибутивным отношением. При образовании составных прилагательных очень часто свободное словосочетание с прибавлением аффиксов переходит в сложное слово [4, с. 195-200]. В лексике, характеризующей человека, особенно многочисленными являются составные слова, образованные по модели имя прилагательное + имя существительное с аффиксом -лы/-ле. Модель имя существительное + имя существительное с аффиксом -лы/-ле представлена лишь несколькими словами. Второй компонент составных слов, образованных по этим двум моделям, всегда выступает в своём прямом значении, тогда как первый компонент может употребляться в переносном. Кроме этого, во втором компоненте всегда имеется аффикс -лы/-ле, участвующий в образовании составного слова. В этих двух свойствах, как нам кажется, и состоит главное отличие составных слов от фразеологических единиц. Составные слова не переходят на название самого человека (животного или предмета), тогда как сочетания без аффикса -лы/-ле часто подвергаются метафоризации, становясь таким образом фразеологической единицей. Например: кабак баш ‘глупый’, кэкре койрык ‘собачка, щенок’, кэпэч борын ‘свинья’ и т. п. В словосочетании кабак башлы малай ‘мальчик с большой и круглой головой (с головой похожей на тыкву)’ кабак башлы не является фразеологизмом, в нём имеется лишь образное сравнение, выраженное без слов кебек ‘как’, кадэр ‘с; величиной’ (с этими словами такого рода словосочетание образоваться не может: *кабак кебек (кадэр) башлы малай).
С другой стороны, составные слова, характеризующие человека, отличаются от простых словосочетаний тем, что второй компонент сам или вообще не определяет слово, обозначающее человека, или определяет его, но выражает совсем другое значение. Например, в словосочетании кысык кузле малай ‘мальчик с узкими
СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...
211
глазами; узкоглазый мальчик’ кысык кузле является составным словом, *кузле малай не употребляется; в словосочетании щирэн чэчле кыз ‘рыжеволосая девочка’ щирэн чэчле - составное слово, чэчле кыз не употребляется; в словосочетании щицел акыллы хатын ‘легкомысленная женщина’ щщел акыллы - составное слово, а акыллы хатын ‘умная женщина’ выражает совершенно другое, даже противоположное значение.
В составных словах, характеризующих человека и образованных по модели имя прилагательное + имя существительное + -лы/-ле, второй компонент является: 1) названием частей тела человека или его физических особенностей;
2) словом, связанным с внутренним миром человека; 3) словом, связанным с внешним миром человека. В соответствии с этим делением мы предлагаем классификацию составных слов, характеризующих человека; сначала приводится второй компонент, поскольку он является опорным словом:
1) тат. л. баш ‘голова’: пелэш башлы ‘лысый’; тел ‘язык; речь’: эшэке телле ‘сквернословный’, татлы телле ‘сладкоречивый’, твче телле ‘подхалим’, усал телле ‘острый на язык’, уткен телле ‘острословный’; авыз ‘рот’: чалыш авызлы ‘криворотый’, зур авызлы ‘большеротый’; теш ‘зуб’: уткен тешле ‘зубастый’, черек тешле ‘с гнилыми зубами’, сирэк тешле ‘с редкими зубами’; ирен ‘губа’: тулы (калын) иренле ‘с пухлыми губами’, кысык иренле ‘со сжатыми губами’, нечкэ иренле ‘с тонкими губами’; куз ‘глаз’: ач кузле ‘жадный, алчный’, сыцар кузле ‘одноглазый’, кара кузле ‘черноглазый’, яшел кузле ‘зеленоглазый’, зэцгэр кузле ‘голубоглазый’, кысык кузле ‘узкоглазый’; керфек ‘ресница’: озын керфекле ‘с длинными ресницами’; каш ‘бровь’: кара кашлы ‘чернобровый’, калын кашлы ‘с густыми бровями’, нечкэ кашлы ‘с тонкими бровями’; борын ‘нос’: тыцкыш борынлы ‘гнусавый’, озын борынлы ‘длинноносый’, почык борынлы ‘с коротким и вздёрнутым носом’ < почык/пычык ‘(как будто) отрезанный’ < др. тюрк. big- ‘резать, отрезать’ (ДТС, с. 104), кэкре борынлы ‘кривоносый’; бит ‘лицо’: шадра битле ‘с рябым лицом’; яцак ‘щека’: ач яцаклы ‘с худыми скулами’, ал яцаклы ‘с румянцем на лице’; йвз/чырай ‘лицо’: ачык йвзле (чырайлы) ‘приветливый, радушный’, карацгы чырайлы (йвзле) ‘неприветливый, мрачный’, яшь чырайлы ‘моложавый’, олы чырайлы ‘кажущийся старше своих лет’; муен ‘шея’: чалыш муенлы ‘кривошеий’, озын муенлы ‘длинношеий’, кыска муенлы ‘короткошеий’; мангай ‘лоб’: тар мацгайлы ‘узколобый’, киц мацгайлы ‘широколобый’; чэч ‘волос, волосы’: чал чэчле ‘седоволосый’, куе чэчле ‘с густыми волосами’, сирэк чэчле ‘с редкими волосами’, кара чэчле ‘черноволосый’, щирэн чэчле ‘рыжеволосый’; сакал ‘борода’: чал сакаллы ‘седобородый’, кара (ак) сакаллы ‘с чёрной (белой) бородой’, куе (сирэк) сакаллы ‘с густой (редкой) бородой’, щирэн сакаллы ‘рыжебородый’, тугэрэк сакаллы ‘с округлой бородой’, кврэк сакаллы ‘с длинной и широкой бородой’; мыек ‘ус, усы’: кара мыеклы / ак мыеклы ‘черноусый/белоусый’, нечкэ мыеклы ‘с тонкими усами’, озын (кыска) мыеклы ‘с длинными (короткими) усами’; кул ‘рука’: чулак куллы ‘криворукий’, оста куллы ‘мастер на все руки’; аяк ‘нога’: чатан аяклы ‘хромоногий, колченогий’, нечкэ (юан) аяклы ‘с тонкими (толстыми) ногами’; гэудэ/буй/сын ‘тело, стан’: таза гэудэле ‘рослый, здоровый, крепкого телосложения’, ябык (арык) гэудэле ‘худой’, твз гэудэле ‘стройный’, матур сынлы, зифа буйлы ‘стройный, статный’; свяк ‘скелет, опора тела, кость’: авыр свякле ‘грузный; нерасторопный,
212
А.Р. РАХИМОВА
тяжёлый на подъём’, щицел свякле ‘поворотливый’; кан ‘кровь’: кызу канлы (табигатьле, холыклы) ‘вспыльчивый, горячий’, салкын канлы ‘хладнокровный’;
2) тат. л. жан ‘душа’: олы (олуг) щанлы ‘великодушный’, туган щанлы ‘любящий родных’; йврзк ‘сердце, душа’: туц йврзкле ‘бездушный’, батыр йврзкле ‘неустрашимый’; куцел ‘душа’: яхшы куцелле ‘добродушный, добросердечный’, ачык куцелле ‘добродушный’, шат куцелле ‘жизнерадостный, весёлый’, ихлас куцелле ‘чистосердечный’, кече куцелле ‘снисходительный, почтительный’, киц куцелле ‘радушный, добрый’, нечкэ куцелле ‘сентиментальный’; акыл ‘ум, разум’: уткен акыллы ‘остроумный’, салкын акыллы ‘хладнокровный, рассудительный’, жицел акыллы (холыклы, табигатьле) ‘легкомысленный, несерьёзный’, ззгыйфь акыллы ‘слабоумный’, йвгерек акыллы ‘сообразительный’; холык/табигать ‘характер’: тыныч (яхшы) холыклы ‘со спокойным (хорошим, добрым) характером’, усал (явыз) холыклы ‘злонравный’, йомшак табигатьле ‘мягкосердечный’, начар холыклы ‘со скверным характером’; тат. д. киц байелле1 ‘добрый, великодушный, милосердный’; ният ‘намерение’: усал (явыз) ниятле ‘зловредный, злостный, злонамеренный’, изге (яхшы) ниятле ‘благонамеренный, с добрыми намерениями’; фикер ‘мысль’: алдынгы фикерле (карашлы) ‘с прогрессивными идеями (взглядом)’, йвгерек фикерле ‘остроумный, находчивый’; сабыр2 ‘терпение’: авыр сабырлы ‘очень спокойный, сдержанный, терпеливый’, ср.: тур. agir ba§li ‘серьёзный, сдержанный’.
3) тат. л. CYЗ ‘слово, речь’: тапкыр CYЗле ‘находчивый’, туры CYЗле ‘откровенный, правдивый’; белем ‘знание’: киц белемле ‘эрудированный’; тормыш ‘жизнь’: таза тормышлы ‘зажиточный’.
По модели имя существительное + имя существительное + -лы1-ле или -сыз/-сез образованы следующие составные слова: тат. л. туган жанлы ‘любящий своих родных’; чандыр гзудзле / чандыр тзнле ‘худощавый, сухопарый, сухотелый’. Слово чандыр в говорах татарского языка употребляется в значении ‘сухожилие; мясо с сухожилиями’ (ТТЗДС, б. 728), в выражениях чандыр гзYдзле и чандыр тзнле определяет имя существительное и выражает ‘жилистый, худощавый’, но не является прилагательным. Ср.: кирг. чандыр ‘жилистое мясо или мясо очень худого животного’; монг. шандас(ан) ‘сухожилие; перен. выносливость’, шандасаргах ‘жилистый; перен. выносливый’. В тат. л. в значении ‘сухожилие’ употребляется лексема сецер. Тур. sinir является единственным словом со значением ‘анат., физиол. нерв; разг. сухожилие’. Мы предполагаем, что в татарском языке значение ‘нервы; перен. терпение, сила’ ранее выражалось словом тецкз. В татарском и башкирском языках оно сохранилось лишь в выражениях тецкзгз тию/тейеY ‘докучать; вымотать душу’, тецкз корыту/коротоу ‘замучить’. Ср.: в кирг. дицке ‘сила, терпение’: дицкем куруду ‘я выбился из сил’, дицкесин курут ‘вымотать душу’; чув. тинке калар ‘измучить’, тинкелен ‘мучиться, выбиваться из сил’. Сравнение показывает, 1
1 Образовано от киц ‘широкий’ и байел + -ле. Слово бзйел самостоятельно встречается в форме мзйел (сиб.-тат.) ‘воля’ (ТТЗДС, б. 473); ср.: кирг. бейил/бейл (< ар.) ‘нрав, характер; желание, охота’: ак бейил ‘доброжелательный’, кара бейил ‘злонамеренный’, бейли тар ‘скупой’; уйг. пеил (< ар.) ‘нрав, характер’:
кичик пеиллик ‘скромный’.
2 В татарском языке слово сабыр (< ар.), так же как и в языке-источнике, - имя существительное (ср.: сабыр тебе — сары алтын; сабыр иту; сабыры твкзнде и т. п.), но может употребляться и в качестве прила-
гательного.
СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...
213
что у тюрк. тецкэ и монг. шандас(ан) основное значение - ‘нервы, сухожилие’, а переносное - ‘сила, терпение’. В тюркских языках у слова чандыр отсутствует второе значение ‘выносливость’, это даёт нам возможность предположить, что оно монгольского происхождения. Таким образом, все три лексемы, употребляющиеся в тюркских языках в значении ‘сухожилие’, имеют разные источники: кыпч. тецкэ (возможно, восходит к кыпч. тин ‘волокно’, ср.: кум. тин ‘волокно, тонкая нить’), огуз. сецер/синир и монг. чандыр.
Некоторые составные слова, характеризующие человека, образуются по модели имя существительное + имя действия + -чан/-чэн, где компоненты связаны объектным отношением: тат. л. кеше свймэучэн ‘не любящий людей, человеконенавистник’ < кеше ‘человек’ + свймэY ‘не любить’ + -чэн, кеше кайгысын уртаклашучан ‘участливый, умеющий сочувствовать’ < кайгы уртаклашу ‘соболезновать’ + -чан (лексема кеше ‘человек’ в составе данных составных слов выражает значение ‘другой человек, кто-то’); узен генэ кайгыртучан ‘себялюбивый, эгоистичный’ < Yзе ‘сам’ (узен генэ ‘лишь только себя’) + кайгырту ‘заботиться; забота’ + -чан; хезмэт (эш) свючэн ‘трудолюбивый’ < хезмэт (эш) ‘работа’ + сею ‘любить’ + -чэн; татлы яратучан ‘сластёна’ < татлы ‘сладость, сладкое’ + ярату ‘любить’ + -чан, хатын-кыз яратучан ‘женолюбивый’ < ха-тын-кыз ‘женщина’ + ярату ‘любить’ + -чан; юл куючан ‘уступчивый’ < юл ‘путь, дорога’ + кую ‘букв. ставить’ + -чан.
По модели наречие + отглагольное имя + -чан/-чэн образуются слова: тат. л. тиз (жицел) ышанучан ‘легковерный’ < тиз/щицел ‘быстро/легко’ + ышану ‘верить; вера’ + -чан; тиз онытучан (< Yпкйсен тиз онытучан ‘быстро забывающий обиду’) и тиз кайтучан ‘отходчивый’ (< кайту, кайтып тешY ‘успокоиться’); куп свйлэучэн ‘болтливый’ < куп ‘много’ + сейлэY ‘рассказывать, говорить; говорение’ + -чэн; тиз упкэлэучэн ‘обидчивый’ < тиз ‘быстро’ + YпкэлэY ‘обижаться’ + -чэн.
При характеристике человека широко употребляются лексемы, образованные с помощью аффикса -чан/-чэн. Производящей основой для таких лексем могут выступать:
1) имена существительные: тат. л. CYЗчэн ‘говорливый’, упкэчэн ‘обидчивый’, уйчан ‘задумчивый’ и т. п.;
2) отглагольные имена: тат. л. бэхэслэшучэн, тарткалашучан ‘любящий поспорить’, YPтэYЧэн ‘любящий дразнить, злить’, кызыксынучан ‘пытливый, любознательный’, масаючан ‘заносчивый, надменный; склонный к чванству’ и т. п.;
3) аналитические глаголы в форме отглагольного имени: тат. л. гаеп итучэн ‘любящий осуждать, обвинять’, эрэм итучэн ‘расточительный’, туган итучэн ‘любящий общаться с родными’, гафу итучэн ‘(обычно всегда) прощающий’, ык-мык итучэн ‘(всегда, когда необходимо принимать решение) проявляющий нерешительность’, кызып китучэн ‘вспыльчивый’, каушап калучан ‘(всегда, когда следует поступать спокойно, хладнокровно) приходящий в замешательство’, Yч саклаучан ‘злопамятный’, Yч алучан ‘мстительный’ и т. п.;
4) глагольные словосочетания: тат. л. хезмэт (эш) сеючэн ‘трудолюбивый’, кешедэн келучэн ‘любящий высмеивать других’ и т. п.;
5) фразеологические единицы с глагольным стержнем: тат. л. CYзендэ тору-чан (тормаучан) ‘выполняющий (не выполняющий) обещания’, CYзен бирмэучэн
214
А.Р. РАХИМОВА
‘неуступчивый’, кырт свйлэшучэн / кырт кисучэн ‘резкий’, акыл сатучан ‘любящий поучать’, уз сузен суз итучэн ‘любящий настоять на своём’, кинэ саклаучан (тотучан) ‘злопамятный, мстительный’; тат. д. ыркын бирмэучэн ‘не дающий возможности другим что-либо сделать’, йвз итучэн ‘принимающий гостей по всем правилам, обычаю’, артка ташлаучан ‘не помнящий (прощающий) обиды, зла’ и др.
Проведённый анализ позволяет сделать вывод о том, что аффикс -чан/-чэн, основное значение которого ‘склонный к совершению действия, обозначенного производящей основой’ [3, с. 191], в языке заметно активизируется.
Кроме того, аффикс -чан/-чэн часто прибавляется к свободным словосочетаниям, выражающим постоянно повторяющееся действие субъекта, через которое описывается его характерное качество. Например: тат. л. арттырып свйлэучэн ‘любящий преувеличивать’, тврттереп свйлэшучэн ‘любящий говорить недобрыми намёками’, мактаганны (сыйпаганны) яратучан ‘любящий похвалу (ласку)’, (йокыдан) иртэ (соц) торучан ‘любящий вставать рано (поздно)’, (йокларга) иртэ (соц) ятучан ‘любящий ложиться спать рано (поздно)’, ишетмэгэнгэ (курмэгэнгэ, белмэгэнгэ, ацламаганга) салышучан ‘притворяющийся неслышавшим (невидевшим, незнающим, непонимающим)’, акрын кыймылдаучан ‘медлительный’ и др. Таким образом, присоединяясь к довольно большому количеству глаголов (глагольных словосочетаний), аффикс -чан обозначает отличительные качества человека. Данная функция (характерна и для аффикса -у) очень близка к функции причастия. Ср.: причастие на -учы/-уче: яхшылыкныц кадерен белуче кеше ‘человек, знающий цену добра’; форма на -(у)чан/-(у)чэн: твптэн уйлап эш итучэн щитэкче ‘руководитель, который (всегда, обычно) действует, глубоко обдумав [ситуацию]’.
В тематической группе слов, характеризующих человека, имеются заимствованные сложные слова, такие как тат. л. бэдэхет ‘злосчастный, несчастный; бран. проклятый, окаянный; негодяй’ < перс. бэд ‘плохой’ и ар. бэхт ‘счастье’; тат. л. гарип-гораба ‘инвалиды; нетрудоспособные; калеки’ < гарип ‘искалеченный’ (< ар.) и гораба - ар. мн. ч. от гарип; сиб.-тат. лэбецаккан ‘не умеющий держать язык за зубами’ < лэб(е) ‘губа’ и цаккан ‘ловкий’. Иранское заимствование (лэб) активно употребляется в узбекском языке: лаб ‘губа’. Слово цаккан/чаккан имеется в уйгурском и киргизском языках: уйг. чаккан ‘ловкий, расторопный’, кирг. чакан ‘проворный, ловкий’; ср. тадж. чакъкъон ‘проворный’.
К. Юдахин указывает на иранское происхождение кирг. чакан (КРС, с. 836). В сартско-русском словаре зафиксировано: чаканъ и чакканъ ‘скорый, шустрый, поворотливый’ (РС-СР, с. 143), ср. перс. чалакане ‘ловкий’. Таким образом, обе лексемы - лаб/лэб и чакан/цаккан, а возможно, и само словосочетание лэб-е чаккан / лэбецаккан были заимствованы из иранских языков.
Другие заимствования: тат. л. асыл зат/асылзат ‘человек благородного происхождения’ < асыл ‘благородный’ (< ар.) и зат ‘лицо, особа’ (< ар.); ср.: осм.-тур. asil-zade (< ар.-перс.) ‘родовитый (знатный) человек’; сиб.-тат. акылтана ‘умный, мудрый’ < акыл ‘ум, разум’ (< ар.) и тана ‘мудрый’, туркм. дана, узб. доно ‘мудрый’ (< перс. dana ‘знающий, учёный, мудрый; мудрец’); тат. д. ир-даwай ‘женщина, любящая мужчин и мужское общество’ < тюрк. ир ‘мужчина’ и рус. давай; сиб.-тат. карабаран ‘брюнет’ < тюрк. кара ‘чёрный’ и монг. бараан
СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...
215
‘тёмный, тёмного цвета’; ахирэт (ахири) дус ‘задушевная подруга’ < ар. ахирэт ‘потусторонний мир’ и перс. дус ‘друг’.
Сложные слова существуют как цельнооформленные единства с установленным по внутренним правилам языка следованием компонентов. Компоненты сложного слова не имеют полной самостоятельности, морфологической оформ-ленности и семантической законченности. Поэтому первый компонент в таких сложных словах, как тат. л. акылга сай ‘слабоумный’, иманга зэгыйфь ‘совесть нечиста’, эшкэ сэлэтле ‘работоспособный, дееспособный’, хэлгэ (кеше хэленэ) керучэн ‘участливый, отзывчивый, заботливый’ и т. п. является частью целого, а аффикс -га, будучи по происхождению падежной формой, не выполняет падежную функцию. Это же касается и аффикса -дан в таких сложных словах, как тат. л. алдан куручэн ‘дальновидный; прозорливый; ясновидец’, кешедэн квлучэн ‘любящий высмеивать людей’. В сложных словах тат. л. акылы камил ‘в здравом уме’, акылы кыска ‘скудоумный, недалёкий’, тат. д. кул артлы ‘нечист на руку’ (первоначально, возможно, было кулы артлы) исходная предикативная связь между компонентами постепенно ослабла. В словах тат. л. туган тиешле ‘родня’, туа сукыр ‘слепой от роду’, тума ялангач / (анадан тума) ялангач ‘в чём мать родила’ оба компонента участвуют в образовании единого значения. Они качественно отличаются от форм, образующих степень признака, таких как двм сукыр ‘совершенно слепой’, шыр ялангач ‘совершенно голый’ и т. п.
Таким образом, в лексике, характеризующей человека, одинаково представлены все три вида сложных слов. Основу составляют кыпчакско-тюркские слова. В составе парных слов выявлены древнетюркские лексемы, самостоятельно не употребляющиеся в татарском языке: щетек, илэс, чап/цап, биту и др. В незначительной части сложных слов один из компонентов является заимствованием: из ар.: гарип, зэгыйфь, камил, акыл, холык, табигать, ихлас, сэлэт, сабыр, хезмэт, хврмэт, гаеп, кадер, ахирэт, бэйел (тат. д); из перс.: щан, дус, таза, зифа, начар, эшэке; из монг.: мацгай, баран (сиб.-тат.), чандыр, из рус.: пелэш, даwай (тат. д.) Тип образования и значение компонентов некоторых сложных слов - тюркских по происхождению лексем - устанавливаются путём этимологического анализа. Подавляющее большинство сложных слов, употребляющихся при характеристике человека, являются диалектными, разговорными или просторечными; относятся в основном к именам прилагательным и небольшая часть -к именам существительным. Собственно сложные и составные слова чаще образуются сложением прилагательного с существительным во втором компоненте. В образовании составных слов участвуют аффиксы -лы/-ле и -чан/-чэн. Парные слова, как правило, образованы от двух имён прилагательных. Другие части речи (наречия, местоимения, глаголы, подражательные слова) в образовании сложных слов, характеризующих человека, встречаются очень редко.
Сокращения
Ар. - арабский, ар.-перс. - арабо-персидский, др. тюрк. - древнетюркский, к. калп. -каракалпакский, каз. - казахский, кирг. - киргизский, кум. - кумыкский, монг. - монгольский, огуз. - огузский, осм.-тур. - османско-турецкий, перс. - персидский, рус. - русский, сиб.-тат. - сибирско-татарский, тат. д. - татарский диалектный, тат. л. - татарский
216
А.Р. РАХИМОВА
литературный, тат. простореч. - татарский просторечный, тат. разг. - татарский разговорный, тув. - тувинский, тур. - турецкий, тур. д. - турецкий диалектный, туркм. - туркменский, тюрк. - тюркский, уйг. - уйгурский, хак. - хакасский, чаг. - чагатайский, чув. -чувашский, шор. - шорский.
Summary
A.R. Rakhimova. Structural and Semantic Peculiarities of Complex Words in the Tatar Language (Based on the Lexis Describing Human Characteristics).
The paper attempts to reveal and describe some peculiarities of the formation of complex words in the Tatar language, which are used to describe human characteristics. Words belonging to the thematic group are divided into proper complex, paired, and compound words. Most lexemes are dialectal, informal, or colloquial, being characterized as adjectives. The source lexical units involved in the formation of complex words are mostly of the Kipchak-Turkic origin in the Tatar language. Very few of them are actual borrowings from non-cognate languages. Proper complex and compound words are more often formed by connecting the adjective to the noun as a second component. Paired words are mainly formed by using two adjectives. New compound words are formed with the help of such affixes as -ly/-le (-лы/-ле) and -chan/-chm (-чан/-чэн).
Keywords: Tatar language, thematic lexis, stem composition, types of complex words, borrowings, word origin.
Источники
ДТС - Древнетюркский словарь. - Л.: Наука, 1969. - 676 с.
КРС - Юдахин К.К. Киргизско-русский словарь. - М.: Сов. энцикл., 1965. - 973 с.
Р - Радлов В.В. Опыт словаря тюркских наречий: в 4 т. - СПб.: Тип. Имп. Акад. наук, 1893-1911.
РС-СР - Наливкин В.П., Наливкина М.В. Русско-сартовский и сартовско-русский словарь общеупотребительных слов с приложением краткой грамматики по наречиям Наманганского уезда. - Казань: Унив. тип., 1884. - 478 с.
ТТЗДС - Татар теленен зур диалектологик CYЗлеге. - Казан: Тат. кит. нэшр., 2009. - 839 б.
ЭСТЯ - Эхмэтьянов Р.Г. Татар теленен кыскача тарихи-этимологик CYЗлеге. - Казан: Тат. кит. нэшр., 2001. - 272 б.
Литература
1. Ганиев ФА. Образование сложных слов в татарском языке. - М.: Наука, 1982. - 150 с.
2. Ганиев ФА. Хэзерге татар эдэби телендэ CYЗьясалышы: Тезэт. 3 нче басма. - Казан: Мэгариф, 2009. - 271 б.
3. Ганиев Ф.А. Функциональное словообразование в современном татарском литературном языке. - Казань: Тан Дим, 2009. - 264 с.
4. Татарская грамматика: в 3 т. - Казань: Тат. кн. изд-во, 1993. - Т. 1. - 584 с.
5. Тагирова Ф.И. Лексикографирование и орфографирование сложных слов татарского языка. - Казань: Печат. двор, 2005. - 126 с.
6. Миргалеев Р.М. Парные слова в татарском языке (лексико-семантический и стилистический аспекты): Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Уфа, 2002. - 21 с.
СТРУКТУРНЫЕ И СЕМАНТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ...
217
7. Хисамова Ф.М. Татар телендэ I h9M II тер изафэ калыбында ясалган кушма heM тезмэ CYЗлэр // Словообразование в тюркских языках: исследования и проблемы: Материалы Междунар. тюркол. конф., посвящ. 80-летию Фуата Ганиева (Казань, 20-21 сент. 2010 г.). - Казань: ИЯЛИ АН РТ, 2011. - С. 548-551.
8. Сафиуллина Ф.С. Хэзерге татар язма эдэби телдэге парлы CYЗлэргэ кайбер кYЗЭTYлэр // Творческие связи Казанской тюркской лингвистической школы: Материалы Междунар. науч.-практ. конф., посвящ. 80-летию Мирфатыха Закиева (Казань, 9 окт. 2008 г.). - Казань: ИЯЛИ АН РТ, 2010. - С. 128-131.
9. Ганиев Ф.А. Аналитизм тюркских языков и его отражение в словообразовании и лексикографии // Словообразование в тюркских языках: исследования и проблемы: Материалы Междунар. тюркол. конф., посвящ. 80-летию Фуата Ганиева (Казань, 20-21 сент. 2010 г.). - Казань: ИЯЛИ АН РТ, 2011. - С. 93-99.
10. Сафиуллина Ф.С., Газизова Ф.М. Татарча-русча тезмэ CYЗлэр CYЗлеге. - Казан: Тат. кит. нэшр., 2002. - 364 б.
Поступила в редакцию 18.03.15
Рахимова Асия Ризвановна - кандидат филологических наук, доцент кафедры татароведения и тюркологии, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия.
E-mail: a.rakhimova@gmail.com
