CC BY
156
И. Б. Дерманова, Н. В. Чеботарева
структура совладающего поведения военнослужащих: ВОЗРАСТНОй АСПЕКТ
Совладающее поведение человека (“coping” — поведение) включает множество способов, стратегий и реакций, направленных на преодоление различных сложных жизненных ситуаций. Целостный стиль совладания представляет собой синтез всех способов и стратегий в уникальную структуру, которая определяется как спецификой ситуации, так и индивидуально-личностными особенностями. До настоящего времени в психологической литературе не существует единой концепции и классификации способов и стратегий совладания, поскольку многие ситуации достаточно специфичны. В современной психологии считается, что выделение двух основных типов копинга, идущее еще от Лазаруса и Фолкмана: на решение проблемы (problem-focused) и на изменение собственных установок в отношении ситуации (emotion-focused), является наиболее адекватным решением такой задачи, поставленной в обобщенном виде. Однако, сохраняя какие-то общие способы и приемы, в зависимости от смысла и содержания ситуации, совладающее поведение человека в каждом конкретном случае может существенно различаться. Так, например, поведение человека в ситуации межличностного стресса может отличаться от поведения человека в ситуации катастрофы или неопределенности и т. д. В связи с этим в последнее время отечественные психологи все чаще высказываются о том, что необходимо, по выражению С. К. Нартовой-Бочавер1, встречное движение исследований от личности «везде и всегда» к личности в отдельной ситуации и от отдельного события — к его роли для каждого человека.
Некоторые исследователи2 полагают, что имеет смысл фиксировать весь «веер» способов психологического преодоления, поскольку понятие “coping” по определению предполагает высокую изменчивость поведения, например, выстраивая coping-профиль для представителей различных социальных, профессиональных и возрастных групп.
В литературе показана важная роль возрастного фактора в выборе стратегий совладающего поведения. Изучению возрастных особенностей психологического преодоления посвящены работы ряда отечественных (Л. И. Анцыферова, Т. Л. Крюкова, А. Н. Фомина и др.) и западных исследователей. К настоящему времени выявлены некоторые возрастные закономерности, характеризующие особенности системы совладающего поведения в разных возрастах. Так, например, в исследовании М. Petrovsky и J. Birkimer на испытуемых различных поколений (от 17 до 42 лет) было выявлено, что предпочтение реального решения проблем наряду с внутренним локусом контроля и снижением общего уровня невротической симптоматики является возрастным новообразованием и свидетельствует, по мнению авторов, о возрастании адаптированности человека по мере приобретения жизненного опыта3. Сходные результаты были получены и F. Blanchard-Fields и L. Sulsky, которые, используя стандартные опросники, также провели сравнительно-возрастное исследование предпочтения форм психологического преодоления. Респонденты принадлежали к пяти возрастным группам: среди них были подростки, юноши и девушки, люди раннего и позднего зрелого
© И. Б. Дерманова, Н. В. Чеботарева, 2008
возрастов и пожилые. В результате были обнаружены отчетливые возрастные закономерности в выборе способов coping. Эмоционально-ориентированные формы с возрастом утрачивают популярность, сохраняя высокую частоту использования лишь у лиц с ярко выраженной фемининностью. А проблемно-ориентированные формы психологического преодоления, напротив, используются чаще, но их применение сильно зависит от рода проблем, с которыми сталкивается субъект. В ситуации, когда возникают сложности межличностного взаимодействия (в отличие от практической деятельности), по-прежнему эффективным признается
о • 4
эмоционально-ориентированный coping4.
Результаты изучения профиля coping-поведения в возрастном аспекте, несомненно, дают много важной информации для психологии развития, позволяя по-новому увидеть и интерпретировать основные образования каждого периода. Однако профиль даже с учетом всего множества актуализируемых человеком способов преодоления дает нам информацию только об уровневых характеристиках, или частоте использования отдельных стратегий в рамках целостной системы совладающего поведения. Не менее важное значение для понимания специфики стиля совладания, его изменения и развития имеет выявление системы взаимосвязей элементов, его составляющих. Именно характер внутренних и внешних взаимосвязей стратегий и способов совладания позволяет рассмотреть процесс развития вообще и совладающего поведения, в частности, в его сложности и многообразии.
О значимости исследования структуры психологических связей одним из первых в отечественной психологической науке заговорил Б. Г. Ананьев5. Рассматривая возрастные закономерности развития психики, продолжая и развивая идеи Б. Г. Ананьева, Е. Ф. Рыбалко придавала особое значение структурно-генетическому подходу. Значение структурногенетического подхода к психическому развитию состоит в том, считает она, «что путем установления корреляционных отношений психических функций, свойств и процессов в различных системах человека решаются три основные группы вопросов. С помощью корреляционного анализа определяется степень целостности развития, сопряженности его элементов. Структурно-генетический подход позволяет также выявить многокачествен-ность как одну из главных черт развития путем описания структурных новообразований. И, наконец, знание и учет характера взаимосвязей, степени связности отдельных сторон психики в различные периоды жизни позволяет решать учебные и воспитательные задачи управления процессом их развития»6. На наш взгляд, с полным правом эти слова могут быть отнесены и к развитию системы совладающего поведения как одной из важнейших характеристик становления и формирования личности человека. Специфика функционирования этой структуры, ее различных компонентов и подструктур состоит в том, что судить об эффективности разного рода связей (гомогенных и гетерогенных) необходимо и в длительной перспективе, и на небольшом отрезке времени. И в зависимости от перспективы рассмотрения эта эффективность может быть разной: то поведение, которое будет считаться эффективным в ближайшей перспективе, может оказаться неадаптивным и неэффективным в отдаленном промежутке времени.
Особую роль структурным преобразованиям в системе совладающего поведения, актуализируемого в разных условиях, придавал А. М. Богомолов7. Рассматривая совладающее поведение как систему психологической защиты и стратегий совладания, автор исследует как уровневые характеристики ее составляющих, так и структурные. Анализ структурных характеристик, по мнению А. М. Богомолова, предполагает выделение и оценку внутренних связей между ее элементами, и внешних — с факторами адаптогенного контекста и структурой адаптационных ресурсов.
Попытка выявить стили разрешения проблемных ситуаций в различных жизненных сферах была предпринята Е. Р. Хабировой8 в диссертационном исследовании, выполненном под нашим руководством (И. Б. Дермановой). На основании сравнения микровозрастных срезов ею было установлено, что к концу периода ранней взрослости копинг-стиль становится более «толерантным» (пропадает противопоставление отдельных стратегий) и приобретает более синтетический и стереотипизированный характер (усиливается степень интегрированности показателей разных стратегий в единой корреляционной плеяде).
Целью настоящего исследования было выявить возрастные особенности структуры совладающего поведения военнослужащих в ситуации боевых действий. В работе мы исходили из того, что совладающее поведение актуализируется в большей степени в стрессовой ситуации, сложность задач адаптации к которой превышает энергетическую мощность привычных реакций, когда обычного приспособления недостаточно. Поэтому, наряду с общими механизмами копинга, в такой ситуации актуализируются и специфические реакции и способы поведения, характерные для данной конкретной ситуации.
В исследовании приняли участие 151 человек в возрасте от 19 до 45 лет, в разное время побывавшие в Чечне или находящиеся там в настоящее время. Выборка была разделена на четыре возрастные подгруппы. Первая группа — 19-21 год (юность); вторая — 22-25 лет (ранняя взрослость); третья — 26-33 года (средняя взрослость — первый подпериод); четвертая — 34-45 лет (средняя взрослость — второй подпериод). Длительность пребывания в Чечне составляла в среднем по выборке 26 месяцев, но отличалась в возрастных подгруппах: от 18 месяцев в первой группе до 34 — во второй. Кроме того, испытуемые первой возрастной группы, в отличие от всех остальных, в момент проведения тестирования находились в Чечне. Все остальные — в расположении своей воинской части в Ленинградской области. Временной интервал между периодом участия в боевых действиях и моментом проведения исследования также различался (от 0 до 10 лет).
По данным исследователей9, участие в боевых действиях представляется мощнейшим стрессогенным фактором, оказывает сильнейшее воздействие на психику военнослужащих и является основой различного рода изменений функционирования и проявления психических процессов. Основными стрессогенными факторами в условиях вооруженных конфликтов являются реальная угроза жизни, высокая напряженность труда и отсутствие полноценного отдыха, неопределенность и динамичность оперативной обстановки, пребывание в непривычных климатических условиях, постоянная готовность к отражению внезапного нападения, культуральные особенности местного населения, длительная оторванность сотрудников от семей и плохое материальное обеспечение, бытовая неустроенность. Служебная деятельность в таких условиях характеризуется повышенной моральной, психологической и физической нагрузками и протекает в режиме высокого напряжения.
К сожалению, имеющиеся в нашем распоряжении методики для измерения копинг-поведения ориентированы на выявление более или менее стандартных способов поведения человека, характеризующих его в широком наборе ситуаций, и не ориентированы на специфику исследования ситуации боевых действий. Обзор литературы также не предоставляет достаточного количество примеров, которые позволяли бы описать все варианты поведения военнослужащего. Поэтому специфика изучаемой ситуации потребовала создания специфического инструментария для выявления наиболее типичных способов поведения, актуализирующихся в ней. С помощью метода извлечения неявных знаний, предложенного Р. Стернбергом10, нами была составлена анкета, включающая 28 различных способов поведения.
В исследовании оценивались как интенсивность, или частота и репертуар использования отдельных способов и приемов совладания, так и степень их эффективности с точки зрения самих военнослужащих. В первом случае задавался вопрос «Что вы делаете, когда нервничаете или переживаете, находясь в ситуации боевых действий», во втором — «Насколько Вам помогают эти усилия». В дальнейшем для анализа полученных данных все множество реакций было сведено к пяти основным более или менее обобщенным способам поведения.
Для решения задачи группировки признаков, измеренных на выборке испытуемых, использовался метод одиночной связи, относящийся к группе иерархических агломеративных методов кластерного анализа, как получивший наибольшее распространение в психологических исследованиях и соответствующий задачам настоящей работы. Классификация в данном методе осуществляется путем последовательного объединения объектов (или признаков) в группы, оказывающиеся в результате иерархически организованными.
С помощью процедуры кластеризации были выделены кластеры (шкалы), объединившие близкие выборы военнослужащих (т. е. комплексы одинаково часто использующихся стратегий и способов поведения), которые были обозначены нами по наиболее выраженному в них содержанию следующим образом. «Специфическая активность и помощь другим» — (К-1). Он объединил следующие поведенческие реакции: ищу, с кем можно пообщаться; заостряю свое внимание на выполнении боевой задачи: оборудую позиции, подношу боеприпасы и т. д.; готов пожертвовать собой ради других; пытаюсь выжить любой ценой; пытаюсь сдерживаться, оставаться спокойным; оказываю неотложную медицинскую помощь тем, кто в этом нуждается; пытаюсь поддержать тех, кому тяжело; оказываю всяческую помощь нуждающимся. Второй, названный нами «эмоциональное отвлечение и агрессивный выход эмоций» — (К-2), объединил реакции типа: много курю; испытываю раздражение при получении приказов; спорю или срываюсь на ком-нибудь; схожу с ума, бью, ломаю или швыряю вещи; употребляю алкогольные вещества; говорю сам с собой; пытаюсь отвлечься, слушая музыку, напевая что-нибудь и др.; стараюсь забыться. Третий — (К-3), названный нами «физический уход и когнитивное дистанцирование», объединил следующие реакции: замыкаюсь; ухожу сам в себя; ухожу в воспоминания; делаю какие-то движения по много раз; стараюсь найти безопасное место. Четвертый — (К-4) объединил только две реакции: употребляю наркотические вещества и молюсь. Пятый был назван нами «неспецифическая активность» — (К-5). Он объединил высказывания: пытаюсь чем-нибудь себя занять, чтобы отвлечься; ем и пью; сплю; отвлекаю себя разговором с кем-нибудь; думаю о семье (родных, близких, друзьях).
По анкете «Способы поведения военнослужащих» получены следующие результаты (табл. 1). Наиболее часто военнослужащими используется стратегия «специфическая активность и помощь другим» (К-1). Соответственно, эффективность использования данной стратегии также признается наибольшей. Надо полагать, что это закономерный результат, поскольку боеспособность армии поддерживается, в т. ч., и за счет постоянной готовности к отражению нападений противника. Реже всего используется способ, обозначенный нами как К-4. Этот вид копинга также был выделен С. Carver и М. Scheier11, которые называют его «выпрямлением» ситуации (restain). У них он тоже подразумевает два варианта поведения: обращение к религии и «освобождение» при помощи употребления алкоголя и наркотиков. Обращает на себя внимание их совместное попадание в общий кластер, что, возможно, свидетельствует о том, что религия и вера в Бога, в частности для военнослужащих, является своего рода уходом в несуществующую, вымышленную действительность, фантазированием,
но не является формой духовного существования и развития. На втором месте и по частоте, и по эффективности оказалась неспецифическая активность. Исследуемая нами боевая ситуация предполагает не ситуацию непосредственного столкновения с противником (ситуацию боя), а период, который можно было бы скорее обозначить как ожидание нападения, боевой операции, и который может длиться как часами, так и неделями. Т. е. в значительной степени такая ситуация является ситуацией неопределенности. Поэтому любая активность в такой ситуации может, с одной стороны, приносить успокоение и разрядку, а с другой, возможно, является средством поддержания общего тонуса. Что касается К-2 (эмоциональное отвлечение и агрессивный выход эмоций) и К-3 (физический уход и когнитивное дистанцирование), частота их использования оказалась примерно одинаковой.
Таблица 1
частота и эффективность использования различных способов поведения военнослужащих
в ситуации боевых действий
Обозначение шкалы (кластера) Частота использования, % Оценка эффективности, %
К-1 26,84 22,87
К-2 17,66 18,33
К-3 18,12 19,47
К-4 15, 62 18,33
К-5 21,74 20,98
сумма 100 100
Значимых возрастных различий ни в интенсивности использования выделенных способов, ни в их субъективной эффективности не обнаружено, за исключением более частого использования эмоционального отвлечения и агрессивного выхода эмоций (К-2) в первой группе испытуемых и в тенденции более высокого показателя неспецифической активности (К-5) в четвертой группе. Что касается эмоционального отвлечения, то здесь подтвердился уже выявленный многими исследователями факт снижения с возрастом эмоционально-ориентированных форм копинга. Увеличение частоты использования копинга неспецифической активности также косвенно свидетельствует о переориентации с возрастом с эмоциональных форм реагирования на внешнюю активность. Отсутствие значимых различий в возрастных группах мы склонны объяснять тем, что ситуация, в которой оказываются военнослужащие, является настолько «сильной», что перекрывает воздействие возрастного фактора.
В системе показателей способов поведения в боевой ситуации отмечается полное исчезновение взаимосвязей в двух старших возрастных группах. Отсутствие связей между различными способами совладания, как нам представляется, свидетельствует о менее сте-реотипизированном и не жестко заданном адаптационном ответе.
Характер связей между показателями частоты и эффективности использования различных способов поведения указывает на абсолютно сознательный выбор военнослужащими той формы совладания, которая помогает им справиться с ситуацией, особенно в первой возрастной группе. Об этом можно судить по одиночным попарным корреляциям между соответствующим показателями. Однако в других возрастных группах попарные связи постепенно пропадают и формируются два противоположных симптомокомплекса.
В первом частота использования специфической активности положительно коррелирует с оценками ее собственной эффективности и эффективности некоторых других форм реагирования (эмоционального отвлечения, агрессивного выхода эмоций и неспецифической активности). Во втором комплексе — в основном с ними же, но отрицательно связываются уход и дистанцирование. Таким образом, наблюдается постепенное формирование двух разнонаправленных стилевых установок, объединяющих как осознанные, так и не до конца осознанные поведенческие установки. Одна из них характеризует включенность в ситуацию при разных попытках снижения напряжения; другая — полное отключение и уход из ситуации. И во втором случае никакие формы снижения эмоционального напряжения не оцениваются как эффективные.
Наряду с анкетой, для выявления «универсальных» стратегий совладающего поведения использовалась методика Лазаруса. Из представленных результатов (табл. 2) видно, что в целом выборка военнослужащих характеризуется умеренной интенсивностью использования копинг-стратегий. Наиболее часто используется копинг-стратегия планирование, наиболее редко — бегство. Остальные стратегии имеют среднюю или несколько ниже средней интенсивность использования.
Таблица 2
Интенсивность использования копинг стратегий военнослужащими общей выборки и в возрастных подгруппах*
№ Название шкалы ая ка, бб О 2 в 1 группа (19-21), % 2 группа (22-25), % 3 группа (26-33), % 4 группа (34-45), %
1 Конфронтативный копинг 47,0 53,1 46,3 43,3 48,9
2 Дистанцирование 44,5 44,1 47,5 39,7 46,7
3 Самоконтроля 56,3 55,6 50,5 61,3 58,0
4 Поиск социальной поддержки 55,8 58,6 52,7 55,9 57,2
5 Принятие ответственности 50,3 48,6 50,3 46,3 56,7
6 Бегство-избегание 37,7 45,2 35,7 36 38,3
7 Планирование 65,2 60 63,3 69,2 65,6
8 Положительная переоценка 49,6 48,6 45,1 49,9 55,7
* Крайние оценки значимо различающиеся между собой и в тенденции с оценками других групп отмечены жирным шрифтом
При сравнении возрастных подгрупп обращают на себя внимание следующие различия. Первая возрастная группа отличается наиболее выраженными по сравнению с другими группами конфронтативным копингом, поиском социальной поддержки, использованием избегания и более редким использованием планирования. Т. е. в целом эти испытуемые более импульсивны, социально ориентированы, склонны к избегающему и менее продуманному поведению. Испытуемые второй подгруппы характеризуются снижением по шкалам «поиск социальной поддержки» и «избегание». Другими словами, их поведение, в некотором смысле, становится более самостоятельным и менее избегающим. У следующей возрастной группы мы наблюдаем снижение частоты использования конфронтативного копинга, дистанцирования, принятия ответственности и нарастание самоконтроля и планирования. В четвертой
отмечается нарастание частоты использования положительной переоценки и принятия ответственности. Таким образом, в целом можно сказать, что с возрастом мы наблюдаем общую тенденцию (отмеченную и рядом других исследователей), которая заключается в снижении эмоционально-ориентированных форм копинга и нарастании проблемно-ориентированных. Наблюдается предпочтение с возрастом реального решения проблем наряду с усилением внутреннего локуса контроля, что рассматривается в литературе как возрастное новообразование и характеризует, на наш взгляд, поведение человека как более зрелое.
Что касается структуры связей показателей совладающего поведения по методике Лазаруса, то здесь можно отметить следующую тенденцию. Как и в случае способов поведения в ситуации боевых действий, здесь наблюдается распад внутрифункциональных связей по мере взросления. Если у испытуемых первой группы их 8, второй — 7, то в третьей и четвертой их остается только по 3. Причем в этих группах совпадают не только количество, но и характер связей. Таким образом, и в отношении обобщенных способов поведения в трудных жизненных ситуациях мы наблюдаем ту же картину распада связей между отдельными стратегиями, которая означает снижение стереотипизированности и увеличение гибкости адаптационного ответа.
Анализ структуры связей универсальных стратегий совладания (Лазарус) и специфических способов поведения в боевых действиях показал нарастание их количества к периоду 22-25 лет по сравнению с более младшей возрастной группой. Здесь в единую корреляционную структуру объединились практически все показатели копинг поведения, даже такие, казалось бы, совершенно разные по сути способы, как конфронтация и положительная переоценка, наркотики, религия и принятие ответственности, уход и положительная переоценка, все связи положительные. В некотором смысле оппозиционной им оказалась только стратегия «специфической активности», отрицательно связанная с конфронтацией, что опосредовано противопоставило ее остальным стратегиям. Другими словами, к периоду ранней взрослости формируется достаточно жесткая, ригидная и относительно типичная структура совладания, носящая довольно противоречивый характер. В двух старших группах мы наблюдаем одинаковую картину распада большинства связей (из 8 их остается только 2), где объединяется «неспецифическая активность» с «конфронтацией» и «принятием ответственности».
Для рассмотрения ближайшей и отдаленной эффективностей адаптационного ответа в зависимости от уровневых и структурных характеристик совладания в различные возрастные периоды необходимо соотнести его показатели с характеристиками адаптированности военнослужащих, что и предполагается сделать в дальнейшем.
Таким образом, подводя некоторые итоги анализа преобразования структуры связей показателей совладающего поведения, можно отметить, следующее:
• основные тенденции в структуре совладающего поведения формируются ориентировочно к 26-33 годам и сохраняют свою устойчивость в дальнейшем;
• формирование единой структуры совладания (разрозненной и индивидуально вариативной в юности) проходит через усиление внутрифункциональных связей (увеличение стереотипизированности, жесткости и ригидности адаптационного ответа в период ранней взрослости) к ее распаду (увеличению гибкости адаптационного ответа и его индивидуальной вариативности) в период средней взрослости;
• как увеличение стереотипизированности, жесткости и ригидности структуры совладания в период ранней взрослости, так и усиление гибкости адаптационного ответа и его индивидуальной вариативности в период средней взрослости можно, на наш взгляд, рассматривать как возрастные новообразования соответствующих периодов взрослости.
1 Нартова-Бочавер С. К. “Coping behavior” в системе понятий психологии личности II Психологический журнал. 1997. Т. 18. № 5. С. 20-30.
2 Нартова-Бочавер С. К. “Coping behavior” в системе понятий психологии личности II Психологический журнал. 1997. Т. 18. № 5. С. 20-30.
3 Цит по: Нартова-Бочавер С. К. “Coping behavior” в системе понятий психологии личности II Психологический журнал. 1997. Т. 18. № 5. С. 20-30.
4 Цит по: Нартова-Бочавер С. К. “Coping behavior” в системе понятий психологии личности II Психологический журнал. 1997. Т. 18. № 5. С. 20-30.
5 Ананьев Б. Г., Кудрявцева Н. А., Дворяшина М. Д. Индивидуальное развитие и константность восприятия. Л., 19б8.
6 Рыбалко Е. Ф. Возрастная и дифференциальная психология. СПб., 2001. С. 94.
7 Богомолов А. М. Структурно-динамические свойства системы психологической защиты у детей подросткового возраста: Автореф. канд. дис. СПб, 2005.
8 Хабирова Е. Р. Исследование копинг стиля в период ранней взрослости II Психология совладающего поведения: Материалы международной научно-практической конференции I Под ред. Е. А. Сергиенко, Т. Л. Крюковой. Кострома, 2007.
9 Проблема совладающего поведения в деятельности сотрудников органов внутренних дел в экстремальных условиях Северо-Кавказского региона I А. П. Сложеникин, А. М. Ксенофонтов, И. И. Беликов, И. А. Новикова II Психология совладающего поведения: Материалы международной научно-практической конференции I Под ред. Е. А. Сергиенко, Т. Л. Крюковой. Кострома, 2007.
10 Практический интеллект I Под ред. P. Стернберга. СПб, 2002.
11 Цит. по: Нартова-Бочавер С. К. “Coping behavior” в системе понятий психологии личности II Психологический журнал. 1997. Т. 18. № 5. С. 20-30.
