CC BY
103УДК 39(=511.152) ББК Т521(=663)
Г. А. Корнишина
СТРУКТУРА МОРДОВСКОГО ЭТНОСА: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРОБЛЕМЫ
Ключевые слова: мордовский этнос, этническая общность, этнографическая общность, субэтнос, мокша, эрзя, этнографические группы, этнотерриториальные группы, диаспора.
G. A. Kornishina
THE STRUCTURE OF THE MORDOVIAN ETHNOS: METHODOLOGICAL ASPECTS OF THE PROBLEM
Keywords: Mordovian ethnos, ethnic community, ethnographic community, a sub-ethnos, Moksha, Erzya, ethnographic groups, ethno-territorial groups, the Diaspora.
Мордовский этнос относится к этническим обществам, имеющим довольно сложную внутреннюю структуру, которая до настоящего времени еще полностью не проанализирована. В определенной мере это объясняется тем, что проблема строения этносов и существования в их структуре определенной иерархии этнических и этнокультурных таксонов в отечественной этнологии стала разрабатываться сравнительно недавно. Надо отметить также, что по данному вопросу среди исследователей имеются определенные разногласия.
Так, Ю. В. Бромлей выделял два типа общностей - этнические, имеющие такой показатель, как самосознание, и этнографические (этнокультурные), у которых он отсутствует [7, с. 68, 84]. Также он выдвинул идею о наличии иерархических подразделений в их структуре. Ученый считал, что наряду с «основными этническими подразделениями» - этносами - имеются таксоны более нижнего уровня - субэтносы, обладающие групповым самосознанием, но с менее выраженными по сравнению с этносами этническими свойствами, а также таксоны более высокого уровня - метаэтнические общности [7, с. 81-83].
Что касается этнографических (этнокультурных) общностей, то здесь Ю. В. Бромлей выделяет две разновидности - этнографическую группу и историко-этнографическую область [7, с. 84]. Отдельные отечественные этнологи не признают существования вышеупомянутых двух типов общностей (эт-
нических и этнографических). Например, С. А. Арутюнов считает, что как субэтносы, так и этнографические группы являются структурными подразделениями этноса [2, с. 26]. Надо отметить, что и Ю. В. Бромлей подчеркивал, что выделяемые им два типа этнических общностей «представляют собой динамические явления» и их отдельные структурные элементы могут «переходить» из одной общности в другую [7, с. 87]. Иными словами, границы между ними не являются жесткими.
Данная парадигма получила поддержку многих ученых, которые продолжили разработку иерархичности структурных подразделений этносов на примере конкретных народов. Большой вклад в исследование данной проблематики внес башкирский ученый Р. Г. Кузеев. Основное внимание он сосредоточил на изучении таксономических подразделений этносов Урало-Поволжья, которые, по его выражению, «во-первых, многообразны и во-вторых, иерархичны» [15, с. 287]. Он предложил новый подход к разграничению этнических и этнографических групп, акцентировав внимание на том, что наравне с особенностями языка и культуры важным отличительным признаком здесь являются также территория их формирования и функционирования. С учетом разных факторов, способствующих возникновению отдельных подразделений этноса, Р. Г. Кузеев выявил несколько разновидностей этнических и этнографических групп: 1) генетические; 2) смешанные внутриэтнические; 3) сме-
ГУМАНИТАРИЙ: актуальные проблемы ^ 2 (30) 2015 гуманитарной науки и образования - V л
шанные межэтнические; 4) этносословные; 5) этноконфессиональные [15, с. 228-229, 289]. При этом он полагал, что вторая, третья, четвертая и пятая разновидности формируются на территориальной основе, причем не только на древней этнической территории того или иного этноса или смежных с ней регионов, но и на некотором отдалении от нее. Эти этнические группы были обозначены ученым как «территориальные» [15, с. 247].
Идею существования «генетических» и «территориальных» групп поддерживает татарский исследователь Д. М. Исхаков, который, тем не менее, подчеркивает, что «для каждого конкретного этноса смысловое наполнение этих групп будет, скорее всего, различным». Он считает, что территориальные группы возникли позднее, чем генетические, в результате более широкого расселения представителей этноса, а также их этнического и этнокультурного взаимодействия с другими народами. При этом обе эти разновидности могут, по его мнению, сосуществовать как в структуре самого этноса, так и в таких его подразделениях, как субэтносы [29, с. 54].
Принцип «территориальности» также применяет в своих исследованиях, посвященных истории и этнической культуре чувашей, Е. А. Ягафова. Она рассматривает этнотерриториальные группы в качестве самостоятельных подразделений в структуре чувашского этноса, которые отличаются от его основных (генетических) групп. При этом ею отмечается сложность взаимосвязей между ними, которые осуществляются в границах культурно-языковых ареалов. Данным термином Е. А. Ягафова предлагает обозначать территорию расселения чувашей, которые являются носителями преобладающей или смешанной культурно-языковой традиции одной или нескольких генетических групп: верховой, средненизовой и низовой. Эта дефиниция применяется ею в связи с тем, что, по ее мнению, внутри чувашского этноса отсутствует такая таксономическая единица как «субэтнос» [30, с. 7, 363].
Таким образом, краткий обзор методологических основ проблемы строения этносов и существования в их структуре определенных иерархических таксонов показал, что здесь нет однозначной трактовки. И это есте-
ственно, поскольку не может быть единой системы дифференциации, которую можно было бы распространить на все этносы.
Что касается конкретно мордвы, то ее основной этнической единицей является непосредственно мордовский этнос, который, на наш взгляд, выступает в двойном качестве и как этническая, и как этнографическая (этнокультурная) общность. Это, в частности, подтверждается исследованиями многих ученых, которые достаточно подробно изучили элементы культуры мордвы и доказали, что они составляют достаточно целостную систему. Хотя, естественно, внутри культурной общности этноса выявляются многочисленные локальные варианты. Но они, как правило, отличаются лишь второстепенными компонентами [5; 6; 12; 13; 19].
Основными структурными подразделениями мордовского этноса являются мокша и эрзя. По мнению большинства исследователей, процесс их формирования завершился в начале II тыс. н. э. на территории, которая охватывала бассейн Средней Оки и Окско-Сурско-Цнинское междуречье. Несмотря на то что в дальнейшем большие мокшанские и эрзянские группы перемещались в различные, иногда весьма удаленные от основной территории обитания районы (эрзя в XIV-XVI вв. перемещается в верховья Суры и Алатыря, в ХУП-ХУШ вв. идет активная миграция мокши и эрзи в Заволжье и т. д.), они в той или иной мере смогли сохранить этнокультурную целостность. То есть как этнографические общности они, несомненно, являются генетическими группами мордовского народа.
Что касается определения их статуса как этнических общностей, а также степени консолидации в единый народ, то здесь в научной среде до настоящего времени нет однозначного мнения. Отрицательное влияние на исследование этой проблемы оказала выдвинутая некоторыми авторами в 1950-х гг., а затем ставшая официально принятой точка зрения о полной завершенности национальной консолидации мордвы. Декларированная в большом количестве выступлений и публикаций и ничем по существу не аргументированная, она ставила серьезные помехи на пути тех исследователей, которые ее не разделяли, неадекватно отражала реальное положение
с этнической консолидацией мордвы. Ставшее стереотипом мнение о полной завершенности консолидации мордвы тормозило решение ряда не только теоретических, но и практических вопросов, связанных с этнокультурным развитием народа.
Надо отметить, что данная точка зрения никогда не поддерживалась этнологами. Так, московский этнолог В. И. Козлов в начале 1960-х гг. писал, что процесс консолидации мордовского народа «и в настоящее время еще нельзя считать завершенным» [10, с. 322-323]. При этом в своей работе он обозначил мокшу и эрзю как этнографические группы мордовского народа [10, с. 7].
Н. Ф. Мокшин также утверждает, что вывод о закончившейся консолидации мордвы как этноса по меньшей мере преждевременен и что в нем отразилось проявленное некоторыми авторами стремление обогнать реально развивающиеся процессы, представить свою нацию более монолитной, более консолидированной, чем есть на самом деле [21, с. 116-121]. Что касается статуса мокши и эрзи, здесь исследователь не согласен с В. И. Козловым. Опираясь на теорию структуры этнических общностей, разработанную Ю. В. Бромлеем, он называет мокшу и эрзю субэтносами, т. е. составными компонентами мордовского этноса, которые обладают собственным самосознанием, языком и характерными элементами культуры [21, с. 30-42, 135-136].
Некоторые исследователи, например К. И. Козлова, занимали более радикальную позицию по проблеме этноструктуры мордвы. Она полагала, что окончательного слияния мокши и эрзи в единый народ, в силу объективных исторических условий развития, не произошло [11, с. 127].
Автор данной статьи считает, что, несмотря на сохранившееся до настоящего времени самосознание мокши и эрзи, языковые различия между ними все же нельзя считать их двумя самостоятельными народами. Во-первых, в среде среднего и молодого поколений наряду с сознанием причастности к одной из двух вышеназванных этнических общностей прочно закреплено и осознание того, что мокша и эрзя являются составными частями единого мордовского народа. Во-вторых, в тех регионах, где мокшане и эрзя-
не проживают в непосредственной близости друг от друга (в соседних селениях или в одном населенном пункте), как правило, происходит довольно быстрое их слияние. В зависимости от численного преобладания той или иной группы происходит «эрзянизация» мокши или «мокшанизация» эрзи. Например, во многих эрзянских селах Самарской области сохранились названия улиц, концов, водных источников, свидетельствующих о том, что здесь когда-то жили и мокшане. Так, в с. Багана Шенталинского района до сих пор сохраняется название улицы «Мокшо», а в с. Алешкино Похвистневского района есть колодец «Мокшень лисьма» [13, с. 22]. М. Е. Евсевьев, посетивший в 1914 г. с. Сенькино и Клявлино Бугульминского уезда, отмечал, что в них совместно проживали мокша и эрзя, но мокша постепенно переходила на эрзянский язык и меняла самосознание: «мокша теперь говорит больше по-эрзянски», «мокшаны... теперь стали эрзя» [24, л. 98]. В настоящее время жители этих сел считают себя эрзей.
Явные следы эрзя-мокшанского смешения наблюдаются и в Мордовии. Так, жителей с. Сабаево, Мордовское Давыдово, Качелай Кочкуровского района соседнее население до сих пор называют мокшей, хотя они сами уже давно считают себя эрзянами. Как правило, в подобных этноконтактных зонах создаются и смешанные говоры: шок-шинский и шугуровский (РМ), городищен-ский и наскафтымский (Пензенская область), ставропольский (Самарская область) и др.
Кроме двух основных этнических подразделений мордовского этноса, в его среде в настоящее время выделяют две этнографические группы (так называемые шокша и кара-таи). До середины XX в. в структуру мордвы входила еще одна этнографическая группа -терюхане. В отличие от мокши и эрзи они не обладают самосознанием, а лишь отдельными специфическими чертами культуры. Названия этих групп не являются этнонимами (самоназваниями), они даны были им исследователями и связаны с их географическим расселением. В данной статье мы не будем подробно останавливаться на характеристике их статуса в качестве этнографических групп мордовского этноса. Это уже довольно подробно сделано другими исследова-
ГУмАнИТАРИй: актуальные проблемы ^ 2 (30) 2015 гуманитарной науки и образования - V л
телями, в частности Н. Ф. Мокшиным [20, с. 109-119].
Нам хотелось бы сосредоточить внимание на этнокультурной дифференциации этих групп. Согласно вышеупомянутой концепции Р. Г. Кузеева, мордву-шокшу можно отнести к смешанным внутриэтническим территориальным группам. Основой для ее формирования послужило эрзянское население, которое проживало на землях, расположенных по нижнему течению р. Мокши. Согласно данным археологов, в его этногенезе большую роль сыграли финноязычные рязано-окские и муромские племена, которые проживали на данной территории по соседству с мордвой вплоть до начала II тыс. н. э. [16, с. 9-10; 28, с. 96-97]. Впоследствии эта эрзянская группа испытала значительное влияние мокши, которая стала преобладающей в данном регионе. Это влияние отразилось в ряде элементов культуры и быта, в языке. Но оно было не настолько глубоким, чтобы изменить этническое самосознание, которое продолжает оставаться эрзянским.
Современное название шокша получила по одноименному селу Теньгушевского района Республики Мордовия. Кроме этого она проживает еще в 14 населенных пунктах данного района, а также с. Дракино и Кажлодка Торбеевского района РМ. Представители этой группы мордвы себя шокшей не называют, именуясь мордвой, мордвой-эрзей, эрзей; соседние мокшане называют их чаще эрзей, русские - мордвой.
Две другие этнографические группы мордвы относятся к межэтническим территориальным образованиям, которые сформировались в результате длительного проживания части мордовского населения в иноэтничном окружении и тесном взаимодействии с ним. Так, основным ареалом расселения мордвы-терюхан до середины XX в. была бывшая Терюшевская волость Нижегородского уезда Нижегородской губернии (ныне Дальнекон-стантиновский район Нижегородской области). Это была древняя этническая территория формирования мордвы. Начиная с XIV в. сюда устремился поток русских переселенцев, которые вытеснили ее основную часть (в основном эрзю) на юго-восток. В результате оставшиеся на местах своего прежнего расселения относительно немногочисленные
мордовские группы оказались рассредоточены среди русского населения. Многие из них, в том числе терюхане, перенимали русский язык, русскую крестьянскую культуру, что привело к потере ими этнического самосознания и переходу в состав русского этноса [20, с. 115-117].
Что касается мордвы-каратаев, то процесс их формирования происходил вне этнической территории мордвы - в современном Камско-Устьинском районе Республики Татарстан. Здесь они проживают в трех небольших селениях (Мордовские Каратаи, Заовражные Каратаи и Шершалан), считают себя мордвой, но уже не помнят, мокшей были их предки или эрзей. Татары соседних с ними сел называют их «мукшилар», т. е. «мокша», русские - мордвой. В татарском названии «мукшилар» не следует искать исчерпывающего ответа, свидетельствующего о непременно мокшанском происхождении каратайской мордвы, ибо этим этнонимом татары называют всю мордву, в том числе эрзю. Каратайская мордва хорошо владеет татарским языком и исповедует православную веру [4, с. 227-255]. В настоящее время каратайская мордва все более сближается с русскими, чему способствуют совместная работа, школьное обучение, смешанные браки и т. п. Все это содействует развитию в ее среде ассимиляционных процессов, что в свою очередь ведет к уменьшению численности каратаев, она ныне составляет около 100 чел. Значительное влияние на этот процесс оказывает и активная миграция сельчан в города [23].
Кроме вышеперечисленных этнографических групп мордовского этноса, к его структурным компонентам, на наш взгляд, следует отнести и другие этнотерриториаль-ные группы мордвы, которые сформировались в результате дисперсности ее расселения. В границах РМ проживает лишь треть всего мордовского населения страны. Компактные группы мордвы обитают практически во всех регионах Урало-Поволжья, а также в Сибири, Алтайском крае, Московской области. Имеется мордовское население и в странах ближнего и дальнего зарубежья. Данные группы весьма различны по времени их формирования (так, в Урало-Поволжье это происходило на протяжении XVII-
XIX вв., а, например, мордовское население Москвы и Московской области значительно возросло лишь во второй половине XX - начале XXI в.), численности, интенсивности внутриэтнических и межэтнических контактов и т. п.
Несмотря на то что этнотерриториаль-ные группы мордвы довольно давно (практически с конца XIX в.) привлекли внимание исследователей, их статус в структуре мордовского этноса до настоящего времени практически не определен. В настоящее время обычно как в научных публикациях, так и в государственных документах их называют термином «диаспора».
Данный термин в современной научной литературе представлен разнообразными трактовками. В 1990-е гг. диаспору в основном представляли как этническое сообщество, которое функционирует вне страны своего происхождения [9; 14]. Затем использование этого термина расширилось, им стали обозначать и те группы этноса, которые проживают за пределами своих «титульных» республик. В связи с этим было предложено разграничивать отдельные виды диаспор на «внутрисо-циорные», т. е. проживающие в своем государстве, и «внесоциорные», находящиеся вне его [25], или соответственно «внутренние» и «внешние» [3, с. 37]. Данную терминологию, например, использует Е. А. Ягафова в своей монографии, посвященной исследованию чувашской «диаспоры» на постсоветском пространстве. Она подчеркивает, что данный принцип размежевания особенно актуален в настоящее время, когда после распада СССР на постсоветском пространстве сформировались диаспоральные группы «этнических сообществ бывшего СССР» [31, с. 5].
Кроме того, значительная группа ученых настаивает на том, что термин «диаспора» прежде всего несет в себе политико-правовое содержание. Об этом, например, неоднократно высказывался В. А. Тишков [26, с. 443; 27, с. 50]. Сходную позицию занимает и Т. В. Полоскова, которая считает что «диаспора, в отличие от этнической группы, всегда институциирована и несет в себе не только этнокультурное, но и этнополитическое содержание» [22, с. 18].
На наш взгляд, при определении статуса мордовского населения, проживающего
за пределами Республики Мордовия, необходимо учитывать те вопросы и проблемы, которые рассматриваются в каждом конкретном случае. Если речь идет об этнополити-ческих и социально-экономических аспектах функционирования этих групп, об условиях их общения с «титульным» регионом, что обычно происходит в территориальных рамках соответствующих областей, краев и т. д. через различные национально-культурные объединения, институционализирующие их жизнедеятельность, то здесь правомерно использовать термин «диаспора». Также оправдано его применение при изучении современных процессов расселения мордвы в других регионах России, а также ближнего и дальнего зарубежья. Например, безусловно, его можно использовать по отношению к мордовскому населению Москвы и Московской области, которое сложилось в основном во второй половине XX - начале XXI в., в результате миграций мордвы из различных регионов России, в том числе из Мордовии. Т. е. данная диаспоральная группа является одной из самых «молодых», но в то же время и самых многочисленных. Согласно переписи 2010 г. в Москве и Московской области в границах по июль 2012 г. проживало 35 773 чел. мордовской национальности (из них 17 095 чел. - в г. Москве и 18 678 чел. - в Московской области) [8].
Формирование данной группы в основном обусловлено трудовой миграцией, поэтому основная масса переселенцев осела в городах. В связи с этим их адаптация к новой среде обитания происходила в поликультурной среде как большого мегаполиса, которым является Москва, так и более малочисленных населенных пунктов Московской области. Все это способствовало довольно быстрому процессу изменения идентификационных маркеров мордвы, а именно языка, элементов культуры, поведения на работе и в быту, что в конечном счете обусловило наличие значительных ассимиляционных процессов в ее среде. Для того чтобы сохранить основы этничности, представители мордовской диаспоры московского региона создали целый ряд общественных организаций (Общество мордовской культуры «Масто-рава», «Эрзянь вайгель», Региональная национально-культурная автономия морд-
ГУМАНИТАРИЙ: актуальные проблемы ^ 2 (30) 2015 гуманитарной науки и образования - V л
вы Московской области, Межрегиональная общественная организация «Мордовское землячество»), в рамках которых они могут общаться в привычной для них этнической и культурной обстановке, проводить научные и культурные мероприятия, которые призваны объединить мордовское сообщество [17; 18].
В данном случае мы действительно имеем дело с диаспорой, для которой характерны активная институционализационная деятельность. Одна из ее важных составляющих состоит в налаживании отношений с государственными и общественными структурами родных регионов, и особенно с Республикой Мордовия, которые помогают удовлетворять социально-культурные потребности представителей мордовской общины.
Что же касается тех диаспоральных групп мордовского населения, образование которых происходило на протяжении длительного периода времени (начиная с конца XVI в.), то именовать их диаспорой, на наш взгляд, не совсем правомерно. Дело в том, что многие из них функционируют в регионах, которые являются территорией формирования мордовского этноса. С этой точки зрения называть, например, диаспорой мордовское население Нижегородской или Пензенской области можно лишь условно, так как именно здесь в нач. I тыс. н. э. происходил этногенез древней мордвы. Кроме того, несмотря на дисперсность расселения, эти группы мордвы до настоящего времени сохраняют этнокультурную и языковую самобытность, т. е. те идентификационные признаки, которые позволяют их представителям считать себя частью мордовского этноса.
В свете вышеизложенного, на наш взгляд, целесообразно именовать данные группы мордовского этноса именно этнотерритори-альными, которые составляют неотъемлемую часть мордовского этноса. Формирование их происходило с конца XVI до начала XX в. в основном на территории Урало-Поволжья, а также в некоторых регионах Сибири. По срокам расселения и культурному комплексу можно выделить несколько этнотерритори-альных групп, которые образуют довольно компактные зоны расселения мордвы.
Пензенско-саратовская группа формировалась с середины XVII до середины XVIII в.
в границах современной Саратовской области, юго-западной части Ульяновской области и южных районов Пензенской области, т. е. практически рядом с территорией, где шло складывание мордовского этноса. Здесь селились как мокша, так и эрзя в непосредственной близости друг от друга, а нередко и в одних селениях, но они нигде не образовали компактного ареала. Преобладающее этнокультурное взаимодействие зависело от этнического окружения: в бывшей Саратовской губернии это было преимущественно русское население, а в Симбирской губернии - чувашское и татарское.
Образование мордвы Заволжья в основном укладывается в хронологические рамки XVII - первой половины XIX в. Заволжьем принято называть часть Поволжья, расположенную к востоку относительно древней этнической территории мордвы - на левобережье Волги. Центром ее является Самарская область и граничащие с ней восточные районы Оренбургской области, западная часть Ульяновской области, южные районы Республики Татарстан и северо-восток Башкирии. Главные потоки переселенцев на левобережье Волги шли с северо-запада на юго-восток и захватили в основном эрзянские группы. Поэтому численность эрзянского населения здесь оказалась значительно больше мокшанского. В этом регионе мордва расселялась довольно значительными ареалами (в основном в лесостепной северной части региона) или отдельными селениями (на юге) сначала в чувашско-татарском, а с XIX в. - русском окружении. Надо отметить, что это была самая многочисленная этнотер-риториальная группа мордвы. Согласно подсчетам В. И. Козлова, к концу XIX в. здесь проживало около 319 тыс. чел. мордовской национальности [10, с. 16]. Для сравнения, по данным В. К. Абрамова, на основной этнической территории расселения мордвы ее в это время насчитывалось 519,7 тыс. [1, с. 38-39].
Для представителей двух вышеперечисленных групп характерно довольно устойчивое сохранение самосознания, а также, несмотря на довольно интенсивное взаимодействие с другими народами (русскими, чувашами, татарами и др.), бытование своеобразных культурных комплексов, опирающихся на многовековые традиции мордов-
ского народа. Характерными признаками этих комплексов являются, с одной стороны, архаичные элементы, обусловленные определенной изоляцией этих групп друг от друга, а с другой - многочисленные новации, которые появились как в результате этнических контактов мокши и эрзи с другими народами, так и в результате их близкого взаимодействия.
Приуральская группа мордвы (Свердловская, Челябинская, Курганская области, Пермский край, западная часть Башкирии), а также мордовское население Сибири в основном стали формироваться с конца XVIII в. Основное же заселение этих территорий началось в 60-е гг. XIX в., когда в пореформенное время происходили массовые миграции мордовских крестьян на неосвоенные земли. Причем в заселении новых территорий преобладало мокшанское население, хотя эрзя также участвовала в этом процессе. Кроме того, из Пензенско-Саратовского края и Заволжья переселялись на новые земли уже смешанные мокшанско-эрзянские группы. В Приуралье и Сибири мордовские селения практически не образовывали компактных районов, они были разбросаны среди русских, татарских, башкирских, чувашских, украинских, немецких селений. Эта полиэтническая среда, конечно, не могла не повлиять на этнические установки мордовских переселенцев. Здесь шел довольно интенсивный процесс утраты ими культурно-языковой самобытности и в результате ассоциированности с представителями других этносов, прежде всего с русскими.
Таким образом, этническая структура мордвы имеет несколько иерархических таксонов. Наивысшей из них (как этнической, так и этнокультурной) является мордовский этнос. На следующей ступени в его этнической структуре находятся основные этнические подразделения - субэтносы (мокша и эрзя), которые также являются генетическими этнографическими общностями мордовского народа. Иерархическими общностями нижеследующего порядка являются этнографические группы Это так называемая шокша, которая является смешанной внутриэтнической группой мордвы-эрзи, а также каратаи и терюхане - смешанные межэтнические группы.
Кроме того, по нашему мнению, неотъемлемой составной частью мордовского этноса являются его этнотеррито-риальные и диаспоральные группы. Надо отметить, что на сегодняшний день отсутствует общепринятая не только в отечественной, но и в мировой науке система разграничения этих этнических общностей. На наш взгляд, основой для этого должны послужить такие основополагающие признаки, как история формирования данных групп, а также уровень их консолидации и институализации, демографические, социально-экономические и культурные характеристики. Исходя из этого наиболее рациональным «на наш взгляд» является применение термина «этнотерриториаль-ная группа» к традиционно сложившимся мордовским сообществам, которые образовались в результате длительного процесса расселения и до настоящего времени сохраняют этнокультурную и языковую самобытность. Что же касается детерминанта «диаспора», то он более сопряжен с мордовским населением, проживающим в определенном административно-государственном образовании. Данные группы в основном проявляют этничность посредством деятельности различных культурно-общественных организаций, осуществляющих организационные, институционализационные и координирующие функции, которые помогают сохранению культурно-языковой самобытности этих групп в условиях поликультурного пространства.
Естественно, данная статья не исчерпывает всех методологических проблем, касающихся структуры мордовского этноса. Мы наметили лишь определенный круг вопросов, связанных с этой важнейшей темой. Необходимо проводить дальнейшие изыскания в этой области; в частности, до сих пор практически нет работ по сравнительно-типологическому анализу культурно-языковых особенностей различных таксономических структур мордовского народа, недостаточно выявлены и описаны их этнокультурные комплексы и ареалы. Подобные исследования сейчас очень актуальны, они ведутся во многих научных центрах России; к этому надо стремиться и ученым Мордовии.
16 ГУМАНИТАРИЙ: актуальные проблемы ^ 2 (30) 2015
гуманитарной науки и образования
Библиографический список
1. Абрамов В. К. Мордовский народ (1897-1939) / В. К. Абрамов. - Саранск, 1996. - 412 с.
2. Арутюнов С. А. Народы и культуры : развитие и взаимодействие / С. А. Арутюнов. - М. : Наука, 1989. - 247 с.
3. Аствацатурова М. А. Диаспоры в Российской Федерации (формирование и управление) / М. А. Аствацатурова. - Ростов н/Д; Пятигорск, 2002. - 628 с.
4. Белицер В. Н. Мордва-каратаи и их культура (К вопросу о происхождении) // Вопросы этнической истории мордовского народа. - М., 1960. - С. 227-255.
5. Белицер В. Н. Народная одежда мордвы / В. Н. Белицер. - М., 1973. - 216 с.
6. Беляева Н. Ф. Традиционные институты социализации детей и подростков у мордвы / Н. Ф. Беляева. - Саранск, 2002. - 102 с.
7. БромлейЮ. В. Очерки теории этноса / Ю. В. Бромлей. - М. : Наука, 1983. - 412 с.
8. Всероссийская перепись населения 2010. Т. 4. Национальный состав и владение языками, гражданство [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/ perepis2010/croc/ perepis_itogi1612.htm.
9. Илларионова Т. С. Этническая группа : генезис и проблемы самоопределения (теория диаспоры) / Т. С. Илларионова. - М., 1994. - 167 с.
10. Козлов В. И. Расселение мордвы : Исторический очерк // Вопросы этнической истории мордовского народа / В. И. Козлов. - М., 1960. - С. 5-62.
11. Козлова К. И. Этнография народов Поволжья / К. И. Козлова. - М., 1964. - 175 с.
12. Корнишина Г. А. Экологические воззрения мордвы (религиозно-обрядовый аспект) / Г. А. Кор-нишина. - Саранск, 2008. - 157 с.
13. Корнишина Г. А. Традиционно-обрядовая культура в системе мордовского этноса : структура, субъекты, составные компоненты / Г. А. Корнишина. - Lap Lambert Academic Hublishing GmbH & Co. KG. Germany. - 2011. - 371 s.
14. Котов О. В. «Осколки этноса»: проблема дефиниций / О. В. Котов // Этнос и его подразделения. - М., 1992. - Ч. 1. - С. 85-86.
15. Кузеев Р. Г. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю / Р. Г. Кузеев. - М., 1992. - 347 с.
16. Мартьянов В. Н. Мордовская народная вышивка / В. Н. Мартьянов. - Саранск, 1991. - 120 с.
17. МРОО «Мордовское землячество» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.mz13. ru/tag/mordovskaya-diaspora.
18. Мордва в России / [Электронный ресурс]. - Режим доступа : http://www.mordva1000.ru/mordva-v-mire/58-mordva-v-rossii.html.
19. Мокшин Н. Ф. Религиозные верования мордвы. Историко-этнографические очерки / Н. Ф. Мокшин. - Саранск, 1998. - 248 с.
20. Мокшин Н. Ф. Этническая история мордвы / Н. Ф. Мокшин. - Саранск, 1977. - 280 с.
21. Мокшин Н. Ф. Мордовский этнос / Н. Ф. Мокшин. - Саранск, 1989. - 160 с.
22. Полоскова Т. В. Современные диаспоры : внутриполитические и международные аспекты / Т. В. Полоскова. - М., 2002. - 284 с.
23. Региональная общественная организация «Национально-культурная автономия мордвы Республики Татарстан» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://mrdv.addnt.ru/history/.
24. Рукописный фонд НИИ гуманитарных наук при Правительстве РМ. - Л. 3.
25. Семенов Ю. И. Этнос, нация, диаспора / Ю. Семенов // Этногр. обозрение. - 2002. - № 2. -С. 64-74.
26. Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии /
B. А. Тишков. - М., 2003. - 544 с.
27. Тишков В. А. Исторический феномен диаспоры / В. А. Тишков // Единство в многообразии : публикации из журнала «Этнопанорама» 1999-2011 гг. - Оренбург, 2011. - С. 33-58.
28. Шитов В. Н. Рязано-окские племена и древняя мордва // Узловые проблемы современного финно-угроведения : материалы I Всерос. конф. финно-угроведов. - Йошкар-Ола, 1995. -
C. 95-97.
29. Этнотерриториальные группы татар Поволжья и Урала и вопросы их формирования. - Казань, 2002. - 248 с.
30. Ягафова Е. А. Самарские чуваши (историко-этнографические очерки). Конец XVII - начало XX вв./ Е. А. Ягафова - Самара, 1998. - 365 с.
31. Ягафова Е. А. Чувашская «диаспора» на постсоветском пространстве / Е. А. Ягафова. - Самара, 2013. - 178 с.
Сведения об авторе
Корнишина Галина Альбертовна - доктор исторических наук, профессор кафедры истории России Историко-социологического института ФГБОУ ВПО «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва». Область научных интересов: этнология, мифология, фольклористика. Автор около 200 научных и учебно-методических публикаций.
Тел.: 8834 24-02-61
E-mail: Kornihina@rambler.ru
Поступила в редакцию 10 февраля 2015 г.
18
ГУМАНИТАРИИ: актуальные проблемы гуманитарной науки и образования
№ 2 (30), 2015
