CC BY
63
существованию социума. В этом смысле противодействие радикализму и борьба с ним в стабильном обществе является целесообразной, политически и нравственно оправданной.
Литература
1. См.: WeberM. Wirtschaft und Gesellschaft. Tübingen, 1922. P. 28; Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 645.
2. См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. С. 447; Там же Т.22. С. 200-201.; Ленин В.И. Полн. Собр. Соч., 5-е изд. Т. 39. С. 73.; Там же. Т. 33. С. 8.
3. См.: Мертон Р.М. Явные и латентные функции //Американская социологическая мысль: Тексты / Под ред. В.И. Добренькова. М.: Изд-во МГУ, 1994. С. 401-406.
4. См.: Coser L.A. The Functions of Social Conflict. London: Free Press, 1956. P.8.
5. Руссо Ж.Ж. Суждение о вечном мире // Трактаты о вечном мире. М.: Соцэгиз, 1963. С. 148.
6. ВеберМ. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения. М., 1990. С. 648.
References
1. See: WeberM. Wirtschaft und Gesellschaft. Tübingen, 1922. P. 28; Veber M. Selected works. M., 1990. P. 645.
2. See: Marx K., Engels F. Soch. Vol. 4. P. 447; Vol. 22 ibid. S. 200-201.; Lenin V.I. Poln. SOBR. Soch., 5-e Izd. V. 39. P. 73.; Ibid. T. 33. P.8.
3. See: Merton R.M. Manifest and latent functions // The American sociological thought: Texts / ed. by V.I. Do-brenkov. M.: MSU Publishing house, 1994. P. 401-406.
4. See: Coser L.A. The Functions of Social Conflict. London: Free Press, 1956. P. 8.
5. Rousseau J. J. the Judgment of an eternal world // Treatises on the eternal world. M: Sieges, 1963. P. 148.
6. Weber M. Politics as a vocation and a profession // Selected works. M., 1990. P. 648.
УДК 316 ББК 60.5
СТРАТЕГИЯ УСТОЙЧИВОГО РАЗВИТИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ КАК КОНЦЕПТ РАДИКАЛЬНОГО ОБЩЕСТВЕННОГО ВЫБОРА
АНАТОЛИЙ ИВАНОВИЧ КОСТИН,
профессор кафедры сравнительной политологии факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова доктор философских наук, профессор E-mail: [email protected]
Citation-индекс е электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Анализируются особенности стратегии устойчивого развития цивилизации и различные подходы к перспективам радикального изменения модели общественного устройства. Особое внимание уделено проблеме политического развития в условиях цивилизационного и глобального экологического кризиса.
Ключевые слова: стратегия, устойчивое развитие, цивилизация, общественное устройство, радикальные изменения, глобальный экологический кризис.
Annotation. Analyzed the features of the strategy of sustainable development of civilization and the various approaches to the prospects of radical change model of social organization. Special attention is paid to the problem of political development in the context of civilization and the global environmental crisis.
Keywords: strategy, sustainable development, civilization, social devices, radical change, global environmental crisis.
В глобальной политике более двух десятилетий весьма остро стоит вопрос о взаимосвязанных практических мерах на планетарном, региональном и национальном уровнях, ведущих к формированию модели экологически устойчивого развития, концепция которой в рамках Организации Объединенных Наций и ее различных структур рассматривается в качестве основы обеспечения интегрированного подхода к разработке международной стратегии на длительную перспективу [1]. В современных условиях требования глобальной экологической безопасности основываются на сформировавшемся к середине 1980-х гг. глобальном экологическом мышлении с его императивами радикального изменения доминирующей ныне в мире экономической модели, что означает необходимость экологической трансформации рыночных отношений и всей современной социальной и политической организации во имя выживания цивилизации. Органическую часть спектра политического сознания современного общества составляют типы сознания, развивающиеся в русле радикальной традиции. Термин «радикализм» фиксирует глубокое социальное недовольство по поводу статус-кво и стремление к коренным переменам в общественном устройстве.
В условиях продолжающейся ожесточенной политической борьбы в мире в ее определенные периоды могут возобладать формы рыночной экономики с нарастающим ускорением подрывающие экологическую безопасность. В этом случае вполне вероятно, что цивилизация может оказаться в положении, подмеченном Дж. Уолденом: «Николаю Данилевскому, славянофильскому предшественнику Шпенглера, цивилизации представлялись растениями, способными расцветать и увядать. Но он забыл, как притягательны цветы накануне увядания. О, эти густые краски и изнуряющий аромат. Они влекут и манят, поэтому все мы вскоре встретимся на краю пропасти: Данилевский и Шпенглер, Горбачев и китайские лидеры и вы, мои почтенные слушатели» [2].
В начале XXI в. в условиях все более нарастающих процессов глобализации требуется дальнейшая разработка концепции устойчивого развития цивилизации и основанной на ней стратегии, обеспечивающей реализацию этой концепции. В стратегии наиболее важными являются три направления: во-первых, охрана окружающей среды должна обеспечить непревышение антропогенных воздействий экологической емкости биосферы; во-вторых, для предотвращения биологического вырождения популяции homo sapience необходимо обеспечить охрану здоровья человека, в-третьих, требуется формирование, сохранение и поддержание механизмов (социальных, экономических, политических и пр.), способных обеспечить решение задач первых двух направлений стратегии и нейтрализовать саморазрушающие импульсы и структуры цивилизации [3]. Все эти направления стратегии тесно взаимосвязаны, взаимообусловлены и реализуются в едином процессе изменений, а успех реализации стратегии в
целом зависит от теоретической разработанности концепции устойчивого развития цивилизации.
Некоторые исследователи насчитывают свыше семидесяти различных употреблений термина «устойчивое развитие», частично связанных с разнородными восприятиями и позициями [4]. На первом этапе своего развития, до 1987 г., теория устойчивого развития предстала как неклассическая, как элемент постмодернистской культуры, противостояла формам экономического и политического господства, и «являясь вероломной с политической точки зрения, поскольку бросала вызов status quo» [5].
Представление об устойчивом развития как о самоподдерживающемся, даже стихийном было характерно именно на этой фазе эволюции идей, а благодаря теориям качественного роста устойчивое развитие приобрело вид преимущественно технологического и нематериального развития. Доклад Комиссии Г.Х. Брундтланд 1987 г. был призван дать теории устойчивого развития «путевку в жизнь», сделать ее частью политической повестки дня. Она стала таковой, но в урезанном, «смягченном» виде. Г.Х. Брундтланд предложила не рассматривать устойчивое развитие через призму «пределов роста», как это делалось ранее, не стремится подчеркивать его революционный характер, так как мировое сообщество узнает из доклада об устойчивом развитии впервые, и нужно, чтобы идея об устойчивом развитии стало объединяющей силой дли человечества.
С 1987 г. идеи устойчивого развития получили распространение в широких кругах политического и научного сообщества, но повсеместно, в том числе и в России, это происходило в эпоху, отличную от той, в которую шел генезис теории устойчивого развития -в эру ренессанса индустриально-капиталистических ценностей, торжества идей устойчивого экономического роста, неоклассических политических практик.
Годы после Рио-92 явились переломными для теории устойчивого развития. Они стали преддверием нового этапа, этапа синтеза конвенционального и неконвенционального, классического и неклассического в теории устойчивого развития. Провозглашение устойчивого развития общемировой стратегией поставило задачу создания национальных стратегий, облик которых теперь зависел от национальных разработчиков. В 1993 г. был создан План национальной экологической политики Нидерландов-2, одна из первых неклассических стратегий национального развития, выполненных в развитие решений Рио-92, выдержанных в классической традиции «линии Брундтланд». Он положил начало новому, симбиотическому этапу эволюции теории устойчивого развития.
В последние десятилетия большинство теоретиков устойчивого развития полагают, что, во-первых, переход к устойчивому развитию должен осуществляться не стихийно, а целенаправленно, желательно планомерно, а во-вторых, он должен происходить на национальном уровне, с использованием политиче-
ских возможностей, предоставляемых современным национальным государством и путем реформ «из центра». Каждая страна встала перед выбором, какую модель избрать при переходе к устойчивому развитию.
Различные трактовки концепции устойчивого развития во многом связаны с антропоцентрическим и экоцентрическим пониманием природы. Основное внимание в антропоцентрическом понимании уделяется человеку и использованию природы для человеческих нужд. «Устойчивое развитие» предполагает сохранение естественных жизненных условий для реализации общественнных потребностей и задач. Однако существует двоякое понимание природы в дискуссиях об устойчивом развитии. Один подход рассматривает природу как ресурсы или «естественный капитал». В этом неоклассическом видении экономики возможно замещение природы искусственным капиталом (деньгами или технологией). Проблема истощения естественных ресурсов здесь теряет свою первостепенность. При другом подходе природа понимается более всесторонне в ее множественных функциях социальной окружающей среды, например: продуктивной, экологической, культурной. Экологическая функция относится к сохранению естественных материальных и энергетических циклов; экономическая функция природы здесь сводится к сохранению ее репродуктивной функции; культурная функция природы сводится к ее полезной роли как резервуара знаний, ее эстетической ценности и значимости для досуга. При этом подходе все три функции природы могут быть разрушены сверхэксплуатацией, загрязнением, и потому требуется регулирующее вмешательство.
Многообразие концепций устойчивого развития связано и с разными трактовками «развития» [6]. Они подразумевают различия в видении отношений между политическим, экономическим, экологическим и социальным развитием, глобальных перспектив в целом. Здесь выделяются следующие позиции: охранительная, экологической модернизации, структурной экологизации, радикального традиционализма, ноосферной перестройки.
Первая позиция - охранительная, она отражает стремление сохранить существующую модель развития, включив в нее некоторые экологические требования. В основном это традиционная позиция относительно экономического роста, который создает предпосылки для решения проблем окружающей среды и в то же время позволяет сократить или ликвидировать крайнюю нищету и уменьшить рост населения. Экономический рост рассматривается здесь как средство, обеспечивающее финансовые ресурсы, необходимые для сохранения окружающей среды; как регулирующий механизм технического прогресса, который необходим для замены ограниченных естественных ресурсов деньгами и технологиями; как способ уничтожения нищеты и страданий, кото-
рые в этом контексте объявляются основной причиной загрязнения окружающей среды. Делается вывод о необходимость интеграции развивающихся стран в мировую экономику, беспрепятственную глобальную торговлю, движение капитала и технологий. Экологические проблемы в индустриально развитых странах рассматриваются как исправимые при соответствующих технологических инновациях. Природа здесь представляет интерес в контексте ее «продуктивной функции» для развития экономики. «Устойчивое развитие» понимается как особая международная цель, которая призывает к реальному экономическому росту.
Вторая позиция, ее называют «экологической модернизацией», отвергает представление о возможности простой замены естественного капитала искусственным и в этом смысле в ней присутствует элемент радикализма. Она обращает внимание на множественность функций окружающей среды в целом и подвергает критике понимание «окружающей среды как сферы потребления». Ущерб окружающей среде через ее сверхэксплуатацию или загрязнение в основном связывается с проблемой «коллективной собственности», поскольку традиционно окружающая среда рассматривалась в качестве общедоступного блага. Решение этой проблемы предлагается двояким образом: методами государственного регулирования (стандарты эмиссии, законодательство, запреты) и путем упреждающей охраны окружающей среды через интернационализацию экологических издержек (через налоги, эконалоги, экоаудит и т.д.) и экоменеджмент. Эта позиция реализуется под лозунгом «революции производительности» и, как правило, поощряет структурные экономические изменения от энергоемкой и наносящей ущерб окружающей среде индустрии к индустрии, совместимой с окружающей средой. Она находит отклик у прогрессивных предпринимателей, во Всемирном банке и Международном валютном фонде.
Третья позиция обозначается как «структурная экологизация» и в ней усиливается радикальная составляющая. Она формируется параллельно с критикой экологической модернизации, ориентированных на экологию или развитие политических групп, партий или общественных деятелей. Обращается внимание, что позитивное воздействие экологической модернизации промышленности, выражающееся в определенном повышении эффективности ресурсопотребления и сокращении выбросов загрязнений, в конце концов оказывается недостаточным. На определенном этапе этот «позитив» оказывается вновь поглощенным дальнейшим индустриальным ростом. Защита окружающей среды и внедрение технологий очистки радикально не меняют проблему, но лишь снижают количество загрязнений. Кумулятивный эффект накапливаемых загрязнений, даже при их снижении, усугубляет положение несмотря на новейшие экотехнологии. В контексте потребительской гонки за
лидерами глобализации, имеющей планетарный охват, становится ясным, что только структурные изменения западного образа жизни, включая модели производства и потребления, могут сделать возможным устойчивое развитие. Однако, это потребует последовательной переориентации повседневного поведения населения и развитых стран на экологические императивы. Сторонники «структурной экологизации» призывают не только тщательно следить за масштабами экологической нагрузки; не меньшее значение имеют социальные и политические аспекты глобального неравенства. Они считают, что существующее международное разделение труда между Севером и Югом, долговой кризис не только препятствуют экологически ориентированному развитию, но и приводят также к повышению опасности региональных политических конфликтов, нарастанием конфликтов, связанных с глобальным неравенством. Программы экологического развития для Юга должны увязываться со стратегией социального развития, в результате которого создаются возможности удовлетворения основных нужд населения, что потребует формирования нового экономического порядка. Эта позиция тесно увязывает экологические реформы с их социальными, экономическими условиями и с требованиями социальной справедливости. Последние должны придать импульс структурным изменениям модели производства и потребления в индустриально развитых странах. Равные права на использование окружающей среды должны подразумевать значительные ограничения всех форм материального потребления, использования ресурсов и запреты на загрязнение окружающей среды сверх определенной нормы.
Четвертую позицию можно обозначить как радикальный традиционализм. В этом контексте «устойчивое развитие» означает консервацию или возврат к традиционным культурным ценностям, которые базируются на образе жизни, находящемся в согласии с природой на протяжении десятков поколений. При-родо- или экоцентричные ценности как правило освящаются религиозными культами и институтами. Не столько контроль, сколько благоговение перед природой определяют адаптацию к ней. Экспансия капитала, механизмов рынка и современных технологий разрушает как общинные формы жизни этих культур, так и экологическое равновесие. В результате уничтожаются базовые условия для формирования совместимых с «устойчивым развитием» экономических моделей и образа жизни. Эта позиция формируется как протест Юга против эксплуатации и стихийной модернизации, подрывающие природные и социальные основы жизни, и обрекающие большинство населения на нищету.
Пятая позиция может быть обозначена как требование «ноосферной перестройки». Этот подход имеет основания в ноосферных идеях В.И. Вернадского, в идеях универсального эволюционизма Н.Н. Моисеева, в глубоком научном понимании природных и цивилизационных циклов развития. По мнению
Н.Н. Моисеева, свидетельства, надвигающегося экологическом кризиса, можно свести к двум обстоятельствам фундаментального значения: первое связано с тем, что растущие аппетиты человека однажды превзойдут ресурсы беднеющей планеты; ко второму обстоятельству относится то, что антропогенная нагрузка на биосферу непрерывно растет, причем со все возрастающей скоростью, что грозит потерей устойчивости того квазиравновесия (или «устойчивого неравновесия» по Э. Бауеру), в аттракторе которого происходит развитие рода homo sapiens [7]. Стремление к властвованию, пишет исследователь, на основе представления о безграничной неисчерпаемости природных ресурсов привело человечество на грань катастрофы. И далее: «Это означает не только то, что новый экологический кризис общепланетарного масштаба неизбежен, но и то, что человечество стоит перед неизбежной цивилизационной перестройкой, перестройкой всех привычных нам начал» [8]. Как считает Моисеев Н.Н., индикаторами приближения к бифуркационному состоянию являются и неизбежное потепление климата, и утончение озонового слоя, и уменьшение биоразнообразия, и множество других фактов. При этом косвенным подтверждением предположения о возможной потере устойчивости, по мнению исследователя, служат и эксперименты по компьютерной имитации воздействия ядерной войны на состояние биосферы. Н.Н. Моисеев приходит к принципиальной важности выводу: «современное состояние биосферы близко к границе того канала эволюции, в котором возник и развивался род человеческий» [9]. Он предупреждает: «Одной мысли о том, что в борьбе за исчезающие ресурсы оскудевающей планеты будут участвовать не кроманьонцы с их каменным оружием, а государства, владеющие арсеналами ядерных боеприпасов, достаточно, чтобы почувствовать весь, мягко говоря, дискомфорт надвигающегося времени. Но самое страшное - принципиальная непредсказуемость того, что ожидает биосферу, а значит, и человека в результате новой глобальной бифуркации. В период бифуркации практически исчезает память системы, т.е. резко снижается роль наследственности, сужается значение отбора, но возрастает игра случайностей. И далеко не всегда побеждает самый сильный...». Самое важное, «что в отличие от всех бифуркаций, происшедших в истории биосферы, в преддверии новой катастрофы у человечества появился Коллективный разум. Он уже начал себя проявлять, хотя и не всегда послед-вательно: люди видят возможные опасности и стремятся их преодолевать. К сожалению, еще далеко не все понимают смысл происходящего, большинство регистрирует лишь отдельные неблагополучия». Самая главная задача нашего времени, учитывая глобальный характер происходящего, «не допустить новой планетарной бифуркации». В этом контексте, как пишет Н.Н. Моисеев, «принятый мировым сообществом принцип sustainable development, неудачно
переведенный на русский язык как устойчивое развитие, является, безусловно, важным шагом в нужном направлении. ... В популяционной динамике понятие «sustainability» означает, что развитие вида не должно нарушать стабильности его экологической ниши, и, по-видимому, принятый термин следует трактовать как его обобщение». Принципиальное отличие этой трактовки «устойчивого развития» от других состоит в том, что оно имеет смысл, если станет ступенью к состоянию планетарной ноосферы [10].
В действительности названные позиции выражаются во множестве точек зрения в дебатах об устойчивом развитии. Различные формах комбинации первой, второй и третьей позиций имеют место в развитых странах. Индустриальные деловые круги, консервативные партии, большей частью поддерживают охранительную позицию, то есть вариант «устойчивого роста». Позицию экологической модернизации отстаивают реформистские круги в промышленности, политике и природоохранном движении, которая получает все большее распространение в общественных дебатах. Позиция «структурной экологизации» поддерживается главным образом радикальными эколо-гистами, но их аргументы воздействуют на широкую общественность и политические дебаты в некоторых странах. В нашей стране, кроме этих позиций, в разной степени можно обнаружить влияние идей ноос-ферной перестройки.
Наиболее острые проблемы, как отмечает Г. Бех-ман, возникают при обсуждении «политической опе-рационализации концепции устойчивого развития, в ходе которого обнаруживаются острые фундаментальные противоречия» [11]. Существует большая область согласия многих позиций по общим экономическим, социальным и иным вопросам глобальной экологической политики, однако их конкретизация ведет к возрастанию сферы разногласий. Рассматривая множество противоречий и расхождений между различными позициями и подходами к концепциям устойчивого развития многие приходят к пониманию довольно малой возможности согласования формулировок экологически, социально и экономически совместимой политики. Такое положение, как отмечается исследователями, увеличивает уже существующую вероятность по преимуществу символической активности, ориентированной на уход от конфликта и на имитацию работы по преобразованию общества в направлении устойчивого развития. Формальное коллективное согласие в общих вопросах не устраняет возможность острых противоречий и конфликтов при обсуждении конкретных действий.
Следует помнить, однако, что в экологической политике принцип «устойчивости» проявляется как принцип «предосторожности». Содержание принципа заключается в том, что при дефиците информации о потенциальных экологических эффектах некоего действия, скажем, принимаемого решения, оно должно учитывать недостаток нашего знания о его возможных
последствиях, чтобы при всех возможных сценариях это решение не привело бы к деградации окружающей среды.
Зарубежные исследователи нередко отмечают весьма противоречивую реакцию лиц, принимающих политические решения, и общественности на предостережения ученых. Так, например, авторы доклада « Пределы роста. Тридцать лет спустя» пишут: «Привычка всегда жизнерадостно улыбаться, свойственная многим плохо информированным людям (особенно мировым лидерам), говорит о том, что для них все эти вопросы бессмысленны - в их понимании пределов вообще не существует. В то же время многие из тех, кто информирован хорошо, буквально заражены глубоким цинизмом и прячут его под маской жизнерадостности. Они вам скажут, что сейчас есть серьезные проблемы, что на горизонте их еще больше и они еще страшнее, поэтому нет никакого смысла пытаться их решить» [12]. Подобные ответы, по мнению исследователей, как правило основаны на мысленных моделях. «Истины же не знает никто» -подчеркивают авторы, поскольку мир сталкивается не с заранее предопределенным будущим, а с возможностью выбора.
При всей сложности текущей и перспективной реализации политики глобальных изменений концепция устойчивого развития способствовала формированию нового общего видения проблем глобальной экологической политики. Оно включает в себя понимание ряда положений. Во-первых, существующие западные модели индустриального развития, модели их производства и потребления не соответствуют экологической емкости и не могут считаться приемлемыми и соответствующими принципам устойчивого развития; во-вторых, главной причиной разрушения окружающей среды в региональном масштабе из-за бедности и блокировки путей развития дружественного окружающей среде стиля жизни на Юге является, постоянно увеличивающееся неравенство между Севером и Югом; в-третьих, антропогенное воздействие на природную среду не должно превышать несущей емкости биосферы, формы индустриализации и стили жизни должны находиться в согласии с принципами справедливости в отношении нынешних и будущих поколений; в-четвертых, интегрированная стратегия, соединяющая экологические потребности с аспектами экономического и социального развития, может обеспечить адекватное решение задачи устойчивого развития.
Конференция ООН по устойчивому развитию «РИО+20» (20-22 июля 2012 г.) стала самым представительным форумом мирового сообщества за последние годы. Ее главный итог - главы большинства государств мира вновь обратились к теме устойчивого развития, а по результатам принята декларация «Будущее, которого мы хотим» [13]. В этом содержательном документе отражены все основные аспекты устойчивого развития.
Литература
1. См.: Организация Объединенных Наций. Повестка дня на 21-й век: Конференция Организации Объединенных Наций по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро. 1992; Программа действий. Повестка дня на 21 век и другие документы конференции в Рио-де-Жанейро в популярном изложении. Женева, 1993.
2. Здесь цитируется положение из лекции известного английского «советолога» и китаиста Дж. Уолде-на, которая была прочитана в Чикагском университете (см.: Уолден Дж. Мирное созабытье, или иной способ кануть в лету // Иностранная литература. 1989. № 10. С. 229).
3. См.: КостинА.И. Экополитология и глобалистика. М.: Аспект Пресс, 2005.
4. См.: Бехманн Г. Устойчивого развития концепция // Глобалистика. Энциклопедия. М., 2003. С.1052-1058. См. так же: Lafferty W.M. The politics of sustainable development: global norms for national implementation // Environmental politics, Volume 5,№2, 1996; BackstrandK., Kronsell A., Soderholm P. Organisational challenges to sustainable development // Environmental politics, Volume 5. 1996. №2.
5. Считается, что в науку понятие «устойчивое развитие» было введено У Офулсом в 1977 г.
6. См.: Бехманн Г. Указ. соч.
7. Моисеев Н.Я. Логика динамических систем и развитие природы и общества // Вопросы философии. 1999. № 4. С. 8.
8. Моисеев Н.Н. Введение в тему: «устойчивое развитие» или «стратегия переходного периода» // План действий. «Устойчивые Нидерланды». М., 1995. С. 8.
9. Моисеев Н.Н. Логика динамических систем и развитие природы и общества... С. 8.
10. См.: там же. С. 9.
11. См.: Бехманн Г. Указ. соч.
12. Медоуз Д.Х., Рандерс Й., Медоуз Д.Л. Пределы роста. Тридцать лет спустя. М., 2007, с.303
13. См.: Итоговый документ Конференции ООН по устойчивому развитию «Рио+20» «Будущее, которого мы хотим» http: //www.uncsd2012.org/thefuturewewant. html.
References
1. See: The United Nations. The agenda for the 21st century: a Conference of United Nations on environment and development in Rio de Janeiro. 1992; Programme of action. Agenda 21 and other documents of the conference in Rio de Janeiro in the popular presentation. Geneva, 1993.
2. This quote is the provision of lectures by well-known English «Sovietologist» and sinologist J. Walden, which was read at the University of Chicago (see: Walden J. A peaceful mozabite or other means to sink into oblivion // Foreign literature. 1989. No. 10. P. 229).
3. See: Kostin A.I. Ecopolitology and global studies. M.: Aspect Press, 2005.
4. See: Bechmann G. Sustainable development concept // Global studies. Encyclopedia. M., 2003. P. 10521058. See. also: Lafferty W.M. The politics of sustainable development: global norms for national implementation // Environmental politics, Volume 5, No. 2, 1996; Backstrand K., Kronsell A., Soderholm P. Organisational challenges to sustainable development // Environmental politics, Volume 5. 1996. No. 2.
5. It is believed that in science the concept of «sustainable development» was introduced by W. Folsom in 1977
6. See: Bechmann G. Decree. Op.
7. Moiseev N.N. The logic of dynamic systems and the development of nature and society // Questions of philosophy. 1999. No. 4. P. 8.
8. Moiseev N.N. Introduction to the theme: «sustainable development» or «strategy in transition» // action Plan. «Sustainable Netherlands». M., 1995. P.8.
9. Moiseev N.N. The logic of dynamic systems and the development of nature and society..., P. 8.
10. See: ibid. P.9.
11. See: Bechmann G. Decree. Op.
12. Meadows D.H., Randers J., Meadows D.L. the Limits to growth. Thirty years later. M., 2007, P. 303
13. See: The outcome document of the UN Conference on sustainable development «Rio+20 «the Future we want» http: //www.uncsd2012.org/thefuturewewant. html.
