CC BY
161Для наглядности приведем оба эти текста. Здесь также выделены слова, представляющие эндо-лексику.
А. Финкель В. Бенедиктов
Устал я жить и умереть хочу, Достоинство в отрепье видя рваном, Ничтожество - одетое в парчу, И Веру, оскорбленную обманом,
И Девственность, поруганную зло, И почестей неправых омерзенье, И Силу, что Коварство оплело, И Совершенство в горькомуниженье,
И Прямоту, что глупой прослыла, И Глупость, проверяющую Знанье, И робкое Добро в оковах Зла, Искусство, принужденное к молчанью.
Устал я жить и смерть зову скорбя. Но на кого оставлю я тебя?
Я жизнью утомлен, и смерть - моя мечта. Что вижу я кругом? Насмешками покрыта, Проголодалась честь, в изгнаньи правота, Корысть - прославлена, неправда - знаменита. Где добродетели святая красота? Пошла в распутный дом: ей нет иного сбыта! А сила, где была последняя - и та Среди слепой грозы параличом разбита. Искусство сметено со сцены помелом; Безумство кафедрой владеет. Праздник адский! Добро ограблено разбойническим злом; На истину давно надет колпак дурацкий. -
Хотел бы умереть; но друга моего Мне в этом мире жаль оставить одного.
ЛИТЕРАТРА
1. Аверинцев С.С. Размышления над переводами Жуковского // Аверин-цев С.С. Поэты. - М., 1996. - С. 137-164.
2. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. - М., 1996.
3. Зарубежная литература в переводах Б.Л. Пастернака. - М., 1990.
4. Морозов М.М. Избранные статьи и переводы. - М., 1954.
5. Новиков А.И. Содержание и смысл текста // Вестник Ярославского пед. ун-та. - 2000. - №2 3.
6. Новиков А.И. Доминантность и транспозиция в процессе осмысления текста // Scripta linguisticae applicatae. Проблемы прикладной лингви-стики-2001. - М., 2002.
7. Сорокин Ю.А. Существует ли художественный перевод? // Языки и транснациональные проблемы: Мат-лы I междунар. конф. Т.П. - М.; Тамбов, 2004. - С. 225-231.
8. Швейцер А.Д. Пастернак - переводчик: к вопросу о стратегии перевода // Язык. Поэтика. Перевод /МГЛУ: Сб. науч. трудов. Вып. № 246. -М., 1996. - С. 155-161.
9. Шекспир У. Гамлет, принц Датский / Пер. М. Лозинского // Шекспир У. Комедии, хроники, трагедии в 2-х т. Т. 2. - М., 1989. - С. 133-274.
10. Шекспир В. Гамлет, принц Датский / Пер. Б. Пастернака // Шекспир В. Трагедии. Сонеты. - Пермь, 1979.
11. Шекспир У. Сонеты: Антология современных переводов. - СПб., 2004.
В.А. Нуриев
СТРАТЕГИЯ И ТАКТИКА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ
ПЕРЕВОДЕ
Осуществляя описания в рамках исследования по переводоведе-нию, большинство отечественных и зарубежных специалистов оперируют такими терминами как - замена, перестановка, опущение или добавление и определяют их как основные типы переводческих (межъязыковых) трансформаций / преобразований (см., напр., [1, с. 191-231; 20, с. 33-39]). Примечательно то, что каждая из основных межъязыковых трансформаций - замена, перестановка, опущение или добавление, может также считаться переводческой операцией либо приемом перевода в зависимости от того, под каким углом зрения рассматривает ее исследователь в каждом конкретном случае. Когда употребляется термин операция, речь, видимо, идет о процессе перевода, в то время как прием относится к методологическому оформлению деятельности переводчика. Наряду с вышеуказанными нередко специалисты употребляют такие термины как стратегия и тактика переводчика в процессе продуцирования речи, редко конкретизируя их смысловое наполнение [9, с. 7, 12, 79; 10, с. 6, 27, 59, 68-69, 83, 114]. В связи с этим возникает ряд других вопросов. Например, насколько можно разделять стратегию и конкретный элемент тактики (прием), когда рассматриваются замены, перестановки, опущения или добавления в методологическом ключе .
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо изучить содержание данных терминов (стратегия и тактика), которое они получили до того, как стали употребляться в лингвистических работах.
Слово стратегия имеет греческое происхождение: stratos - «войско» + ago - «веду» [27]. Изначально этим понятием обозначали «искусство планирования и управления ... передвижением и расположением вооруженных сил во время войны» [21]. Примечательно толкование стратегии как некой динамично изменяющейся линии поведения в трудах К. фон Клаузевица: «... большинство ... действий может быть намечено лишь на основе предположений, которые частично не оправдываются, а целый ряд более детальных определений заранее и совсем не может быть сделан, . из этого, очевидно, следует, что стратегия обязана сама выступать на театр войны, дабы на месте распорядиться частностями и внести в целое те изменения, в которых постоянно будет нужда» [8, с. 189]. Стратегия предстает как общая деятельностная модель, постоянно корректируемая с учетом объективной необходимости, которая возникает в результате воздействия внешних условий.
В лингвистике понятие стратегии активно разрабатывается и приобретает следующее оформление:
Следует, видимо, уточнить, что при дальнейшем анализе смыслового наполнения указанных терминов, речь, в первую очередь, будет идти о художественном переводе, поскольку именно художественный текст позволяет наиболее содержательно реструктурировать особенности, связанные с его продуцированием и репродуцированием на переводящем языке в силу его существования в письменной форме.
1. способ формирования процессно-ориентированной модели интерпретации текста [6, с. 153-211],
2. выполнение некоторого речевого действия [23, с. 375-412],
3. способ построения осмысленной коммуникации [25],
4. «своего рода «насилие» над адресатом, направленное на изменение его модели мира, на трансформацию его концептуального сознания» [7, с. 102],
5. образ взаимодействия субъекта с окружающим миром [11, с. 187] и др.
Все толкования данного понятия объединяет то, что они так или иначе могут относиться к сфере психолингвистики, поскольку рассматривают стратегию как форму организации (реализации) речевой деятельности.
Так некоторые исследователи, рассматривая понятие, акцентируют внимание на дихотомии: стратегия - текст, представляя саму стратегию как «содержательный элемент текста», «своеобразный текст в тексте» [14, с. 199-200]. Стратегия исследуется с выделением ее внешнего (экстенсионального, невербального) и внутреннего (вербального, знакового) содержания (там же).
Другие исследователи сосредоточивают внимание на процессуальных особенностях феномена. Они представляют стратегию как творческую реализацию субъектом плана построения своего речевого поведения в речевом событии [15, с. 32]; как «план (инициацию) и реализацию текста» [14, с. 468]. Также стратегия интерпретируется как «осознание ситуации в целом, определение направления развития и организация воздействия» (речевого), «развернутая во времени установка субъекта на общение» [3, с. 178].
Нередко понятие стратегии актуализируется, акцентируя интенци-ональную, целевую установку субъекта. Так стратегия представляется «совокупностью речевых действий» [17, с. 58], «цепочкой решений говорящего, его выборов определенных коммуникативных действий и языковых средств» [12, с. 137]. Стратегия выступает как «комплекс речевых действий, направленных на достижение коммуникативной цели» [7, с. 54]. Комплекс этот «включает в себя планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от конкретных условий общения и личностей коммуникантов, а также реализацию этого плана» [Ibidem].
Некоторые исследователи подчеркивают интерпретативную составляющую процесса и определяют стратегию как «осмысление ситуации общения с помощью интерпретативных схем, способствующих выработке альтернативных способов осуществления действий» [12, с. 138].
Понятие тактики, напротив, нередко остается в лингвистических работах без внимания. Однако с учетом поставленных вопросов необходимо разграничить стратегию и тактику. Для этого следует обратиться к лексикографическим источникам, закрепляющим в себе
всю информацию, которую когда-либо связывали с рассматриваемым понятием. Так, Владимир Даль дает следующее определение: «Тактика - военное искусство; уменье располагать военными силами. ... Тактика есть часть стратегии...» [5]. В то время как Брокгауз и Ефрон не проводят явного разграничения двух понятий, определяя тактику как военную науку о расположении и передвижении войск для боя, изучающую совокупность условий (выбор позиций, разнообразные нападения и обороны и пр.), нужных для достижения намеченной военной цели [13].
«Большая советская энциклопедия», напротив, подчеркивает подчиненное положение тактики по отношению к стратегии, принимая ее толкование как составной части военного искусства, включающей теорию и практику подготовки и ведения боя. «Тактика охватывает изучение, разработку, подготовку и ведение всех видов боевых действий: наступления, обороны, встречного боя, тактических перегруппировок и т. д.» [2]. Также здесь говорится: «Развитие тактики шло от простейших способов действий войск на поле боя к более сложным» (курсив мой. - В.Н.) [Ibidem]. Таким образом, тактика связывается с оперативным наполнением деятельности и локализуется на временной оси как часть стратегии.
В соответствии со всем этим уместно толковать стратегию как построение общей деятельностной схемы перевода всего художественного текста (некого общего плана по реализации переводческой деятельности). Тактика связана с осуществлением того или иного переводческого решения на конкретном этапе деятельности (при переводе конкретного текстового отрезка). Каждое решение осуществляется как выбор определенного переводческого приема. Критерием выбора выступает целесообразность последнего в рамках не только тактики, но и стратегии. Однако возникает вопрос, что является стратегией, а что - тактикой в отношении художественного перевода? Очевидно, всю деятельность переводчика можно представить как мысленный эксперимент по восстановлению референтной ситуации исходного текста, в результате которого формируется новая референтная ситуация, находящаяся с первичной в отношениях нестрого соответствия (изоморфизма) (о мысленном эксперименте см. [18, с. 129-134; 19; 22, с. 240-265; 24, с. 134-147; 26]). Поскольку референтная ситуация текста состоит из некоторого количества микроситуаций, с большой долей вероятности можно предположить, что при переводе разных текстовых отрезков экспериментальная деятельность переводчика принимает разную форму (принимаются разные переводческие решения). В этой связи можно обратиться к работам такого теоретика перевода как Дирк Лелабастита, где он каждую межъязыковую трансформацию при переводе связывает с реализацией определенного переводческого решения, т.е. с реализацией определенной тактики. Так, путем замены достигается «натурализация» (naturalization), модернизация (modernization), тематизация (topicalization) и
национализация (nationalization) конечного текста. Опущение ведет к нейтрализации / универсализации (universalization) и деисторизации (dehistorization) текста на переводящем языке за счет удаления культурных маркеров, чуждых принимающей культуре. Добавление, наоборот, «экзотизирует» (exoticization) и «историзирует» (historiza-tion) конечный текст. Перестановка отвечает за метатекстовую компенсацию ((metatextual) compensation) [20, с. 33-39]. Однако этим не исчерпывается набор тактик переводчика. Добавление, например, также ведет к «перцептивной конкретизации» (визуализации) (см. [16, с. 82]) ситуации, описываемой в исходном тексте, как в следующем случае:
Il y a la télévision, du saumon au frigidaire... (S.)
'Есть телевизор, в холодильнике осталась лососина... ' (Н.)
'Смотри телевизор, в холодильнике копченая семга.' (Т.)
'Посмотрите телевизор, доешьте тунца '. (З.)
Лексикографические издания дают следующие варианты перевода лексемы saumon: лосось, семга [4]. Следовательно, Е. Залогина изменяет модель референтной бытовой ситуации, употребляя в переводном варианте лексему тунец (с формальной точки зрения такое преобразование может считаться заменой). В переводном варианте Л. Татко наблюдается добавление, конкретизирующее модель референтной бытовой ситуации (копченая), что никак не мотивировано оригинальным микроконтекстом. Учитывая время создания этого переводного варианта (начало 90-х гг. XX в.), можно попытаться объяснить данное преобразование влиянием предметно-событийного фона жизни самого переводчика. Чаще всего в советское время семгу продавали в магазинах в копченом виде.
Возвращаясь к вопросу о разграничении стратегии, тактики и конкретного приема при переводе художественного текста, еще раз можно отметить, что вся деятельность переводчика может быть представлена как своеобразный мысленный эксперимент по восстановлению референтной ситуации исходного текста. Она становится основным объектом экспериментальной деятельности, которая приводит к изменению самого текста. Изменения исходной референтной ситуации экстериоризируются на стадии вторичного текстообразования при помощи основных переводческих операций (приемов перевода) - замены, опущения, добавления, перестановки. Таким образом, формируется своеобразный «переводческий триптих»: мысленный эксперимент - стратегия, включающая в себя целый набор разнообразных тактик («натурализация», модернизация, тематизация, универсализация, «перцептивная конкретизация» и др.), замена, опущение, до-
* .
Примером служит текстовый отрезок романа Ф. Саган «Ангел-хранитель» и три варианта его перевода, авторство которых принадлежит соответственно А. Новиковой (Н.), Л. Татко (Т.) и Е. Залогиной (З.).
бавление, перестановка - тактические приемы в рамках общей стратегии .
ЛИТЕРАТУРА
1. Бархударов Л.С. Язык и перевод. - М., 1975.
2. Большая советская энциклопедия. - М., 1978.
3. Веретенкина Л.Ю. Стратегия, тактика и приемы манипулирования // Лингвокультурологические проблемы толерантности. - Екатеринбург, 2001.
4. Гак В.Г., Ганшина К.А. Новый французско-русский словарь. - М., 1998.
5. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 14. - М., 1978-1980.
6. Дейк Т.А. ван, Кинч В. Стратегии понимания связного текста // Новое в зарубежной лингвистике. - М., 1988, вып. ХХШ.
7. Иссерс О.С. Коммуникативные стратегии и тактики русской речи. -М., 2002.
8. Клаузевиц К. О войне. - М., 1994.
9. Комиссаров В.Н. Общая теория перевода. - М., 1999.
10. Комиссаров В.Н. Современное переводоведение. - М., 1999.
11. Кравченко А.В. Знак, значение, знание. Очерк когнитивной философии языка. - Иркутск, 2001.
12. Макаров М.Л. Интерпретационный анализ дискурса в малой группе. -Тверь, 1998.
13. Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. - М., 1991.
14. Методология исследований политического дискурса. Актуальные проблемы содержательного анализа общественно-политических текстов. - Минск, 2001.
15. Теория и практика риторики массовой коммуникации. - М., 1989.
16. Тороп П. Тотальный перевод. - Тарту, 1995.
17. Труфанова И.В. О разграничении понятий: речевой акт, речевой жанр, речевая стратегия, речевая тактика // Филологические науки. - 2001 -№ 3.
18. Шахнарович А.М. Лингвистический эксперимент как метод лингвистического и психолингвистического исследования // Основы теории речевой деятельности. - М., 1974.
19. Brown J.R. Laboratory of the Mind: Thought Experiments in the Natural Sciences. - London, 1991.
20. Delabastita D. There's a Double Tongue. An Investigation of Shakespeare's worldplay, with special reference to "Hamlet". - Amsterdam, Atlanta, 1993.
21. Encyclopaedia Britanica, 1995.
22. Kuhn T. A Function for Thought Experiments // The Essential Tension. -Chicago, 1977.
23. Lehnert W.G. Plot units: a narrative summarisation strategy // Strategies for natural language processing. - Hilsdale; New Jersey, 1982.
Следует также учитывать, что при общей константности стратегии конкретная тактика и приемы на разных этапах переводческой деятельности изменяются.
24. Mach E. On Thought Experiments // Knowledge and Error. - Dordrecht, 1976.
25. Sanders R.E. Cognitive Foundations of Calculated Speech: Controlling Understanding in Conversation and Persuasion. - New York, 1987.
26. Sorensen R. Thought Experiments. - Oxford, 1992.
27. The Concise Oxford Dictionary. - New York, 1995.
A. Источники языкового материала
1. Саган Ф. Ангел-хранитель // Ровесник. - 1991. - №2 8-12.
2. Саган Ф. Сигнал к капитуляции. Ангел-хранитель. - М., 1992.
3. Саган Ф. Ангел-хранитель // Избранные произведения. - М., 1997.
4. Sagan F. Le garde du coeur. - Paris, 1999.
Н.П. Пешкова ПСИХОЛИНГВИСТИКА ТЕКСТА: ТЕОРИЯ СМЫСЛА А.И. НОВИКОВА
В отечественной психолингвистике исследования семантики текста неразрывно связаны с именем Анатолия Ивановича Новикова, представителя московской академической науки, счастливо сочетавшего в себе дар «высокого» теоретика и «прикладника». Как свидетельствуют его современники, коллеги по Институту языкознания, профессор А.И. Новиков создал «совершенно новое направление исследования семантики текста» [14, с. 9], одним из научных достижений которого стал метод графической экспликации глубинных семантических структур содержания текста, воплощенный затем в трудах его учеников-последователей, составивших «новиковскую» школу ^.а!) -Н.М. Нестеровой, Н.П. Пешковой, Т.В. Вшивковой, Н.Л. Сунцовой, Л.В. Михайловой, И.В. Богословской, М.Г. Дудиной и др.
Предметом исследовательских изысканий профессора А.И. Новикова в последние годы его жизни стала проблема смысла. С позиций обращения науки к тексту и дискурсу, по мнению ученого, смысл начинает фигурировать как одна из наиболее фундаментальных категорий нашей науки. Основы новой «текстовой» теории смысла, разрабатываемой исследователем на рубеже веков, с 1997 по 2003 гг., были заложены в целом ряде его статей и в незавершенной монографии «Текст и его смысловые доминанты», в настоящее время подготовленной к опубликованию.
Как известно, в трудах А.И. Новикова получила глубокое освещение проблема онтологии смысла, а также исследовались закономерности и механизмы смыслообразования в процессах понимания и интерпретации информации [3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10].
В настоящей работе мы не ставим своей целью рассмотрение основных положений теории смысла А.И. Новикова, изложенных в ука-
