CC BY
25
| СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЗДОРОВЬЯ
СТРАТЕГИИ СОВЛАДАНИЯ СО СТРЕССОМ ЮНОШЕЙ СТАРШЕКЛАССНИКОВ С РАЗНЫМИ ВАРИАНТАМИ РАЗВИТИЯ МУЖСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
УДК 316.б1;159.922.1
19.00.05 — социальная психология
Поступила 05.10.2020
Л.Э. Семенова
ФГБОУ ВО «Приволжский исследовательский медицинский университет» Минздрава России, Нижний Новгород
Цель исследования — изучение стратегий совладания со стрессом юношей-старшеклассников с разными вариантами развития мужской идентичности.
Материалы и методы. В исследовании участвовали 112 юношей-старшеклассников. Варианты развития мужской идентичности определяли по опроснику Н.К. Радиной и A.A. Никитиной «Изучение развития мужской идентичности». Преобладающие стратегии совладания со стрессом выявляли по методике Д. Амирхана «Индикатор копинг-стратегий».
Результаты. Среди юношей-старшеклассников преобладают респонденты с патриархатными типами мужской идентичности, преимущественно ее компенсаторного варианта. Несколько реже встречаются представители эгалитарного и гегемонно-метросексуального рискованного типов идентичности. Наименьшее распространение получил «мягкий» патриархатный вариант развития мужской идентичности. Выявлен ряд статистически значимых различий, совокупность которых свидетельствует о преобладании у респондентов с патриархатными типами мужской идентичности стратегии разрешения проблем, их сверстников с альтернативными типами идентичности — стратегии поиска социальной поддержки, а у юношей с гибридными типами мужской идентичности — стратегии избегания.
Заключение. Юноши с разными вариантами развития мужской идентичности предпочитают разные стратегии совладания со стрессом. Наибольший адаптационный потенциал в виде смешанного варианта копинга — разрешение проблем и поиск социальной поддержки — наблюдается у старшеклассников с альтернативными типами мужской идентичности.
Ключевые слова: мужская идентичность; маскулинность; типы мужской идентичности; копинг-стратегии; юноши-старшеклассники.
STRATEGIES FOR COPING WITH STRESS IN HIGH SCHOOL BOYS WITH DIFFERENT OPTIONS FOR THE DEVELOPMENT OF MASULINE IDENTITY
L. E. Semenova
Privolzhsky Research Medical University, Nizhny Novgorod
The aim of the study — to analyze the strategies of coping with stress among high school boys with different options for the development of masculine identity.
Materials and methods. The study involved 112 high schoolboys. Variants of the development of masculine identity were determined using questionnaire survey by N. K. Radina and A. A. Nikitina "Study of the Development of Masculine Identity". The prevailing strategies for coping with stress were identified using the methodology of D. Amirkhan "Coping Strategy Indicator".
Results. The respondents presenting patriarchal types of masculine identity, predominantly of its compensatory variant, prevail among young men in high school. The representatives of egalitarian and hegemonic-metrosexual risky identity types are somewhat Less common. The Least widespread group includes a "soft" patriarchal variant of the development of masculine identity. A number of statistically significant differences was revealed, their aggregation testifies to the
predominance of a probLem-soLving strategy among respondents with patriarchal types of masculine identity, a strategy of seeking social support for their peers with alternative types of identity, and a strategy of avoidance among young men with hybrid types of masculine identity.
Conclusion. Young men with different options for the development of masculine identity prefer different strategies for coping with stress. The greatest adaptive potential in the form of a mixed version of coping — solving problems and seeking social support is observed among high school students with alternative types of masculine identity.
Key words: masculine identity; masculinity; types of masculine identity; coping strategies; high school boys.
ВВЕДЕНИЕ
Современной наукой гендерная идентичность в целом и мужская в частности признается не только базовой характеристикой индивида, но и многомерным социокультурным конструктом. Его становление является вариабельным процессом и обусловлено спецификой социальной среды и культурного контекста, а также степенью ориентации индивида на нормативный гендерный канон (канон маскулинности) [1-5].
Такое понимание стало возможным по ряду причин. Во-первых, изменились реальные условия жизнедеятельности в обществе эпохи постмодерна с его ценностями плюрализма, толерантности и разнообразия. Соответственно, наметились перемены и в содержании процесса гендерной социализации, когда наряду с традиционной/патриархатной стратегией все чаще начинает встречаться альтернативная/эгалитарная, основанная на принципах гендер-ного равенства и принятия индивидуальности [6]. Как следствие, в общественном сознании произошел существенный пересмотр нормативных представлений о мужественности и женственности и значительно расширился поведенческий репертуар современных женщин и мужчин. Во-вторых, в самой науке получили развитие идеи гендерного многообразия и допустимости выхода индивида за границу гендерной нормативности [7-10]. При этом в социологии, психологии и психиатрии сменилась риторика относительно гендерных норм и их роли в развитии личности, ее психическом здоровье [1, 11, 12].
Так, обсуждая проблему мужской идентичности, авторы современных исследований все чаще исходят из положения вариативности и разнообразия ее проявлений. Доказано, что, с одной стороны, это связано с динамичностью, множественностью и многообразием феномена маскулинности [13-17], а с другой — свидетельствует об изменениях в приверженности некоторых мужчин традиционным «нормам мужественности» [3, 5, 10, 18, 19].
Впервые тезис о многообразии маскулинности был сформулирован и обоснован в работах классика тендерной социологии Роберта (Рэйвин) Коннелла1. В частности, именно этот автор предложил первую иерархичную типологию маскулинностей, в рамках
которой ввел понятие «гегемонной маскулинности», обозначив ее как доминантный культурный канон, характеризующий традиционную версию образа «настоящего мужчины». По мнению автора, этот канон является динамичным и подвержен трансформациям, производным от исторического и социокультурного контекста (в разное время и в разных культурах его содержание может меняться), но в любом случае он занимает гегемонное положение в общественной системе и служит основным ориентиром (идеалом). Этот идеал отражает суть мужского превосходства, причем не только над женщинами, но и над другими (негегемонными) мужчинами [20].
По имеющимся на сегодняшний день данным, ге-гемонный вариант маскулинности (идеальный стандарт мужественности) предполагает необходимость отличаться от женщин и обладать властью, а также независимость, самодостаточность и конкурентоспособность мужчины, умственную, физическую и эмоциональную твердость, готовность к риску, включая участие в реализации разнообразных практик насилия, и др. [3, 9, 11, 21-23].
Однако помимо доминантного гегемонного типа маскулинности исследователи констатируют наличие и ряда других ее канонов, которые ложатся в основу развития разных версий мужской идентичности [3, 14, 15, 19].
Одну из классификаций вариантов развития тендерной идентичности современных мужчин предложили нижегородские психологи Н.К. Радина и А.А. Никитина [19]. Авторы выделяют три типа мужской идентичности: патриархатные, гибридные, альтернативные (патриархату); каждый из них представлен несколькими вариантами.
Патриархатный тип имеет следующие варианты: гегемонная, «компенсаторная» и «мягкая» патриар-хатная идентичности. В основе компенсаторной лежит принцип гендерного неравенства в пользу мужчин, но вместе с тем отсутствуют установки на строгое соблюдение традиционных норм мужественности. В случае «мягкой» патриархатной идентичности имеет место ориентация на патриархатные установки при слабой выраженности готовности соответствовать традиционным стандартам мужественности.
Гибридный тип включает два промежуточных варианта между патриархатными и альтернативными
С 2006 г. Роберт Коннелл подписывает свои труды женским именем Рэйвин Коннелл.
идентичностями: гегемонно-метросексуальный рискованный и гегемонно-метросексуальный нерискованный. Общим для этих вариантов является одновременная ориентация мужчины на патриархатные установки и новые маскулинные стандарты совершенствования своей внешности, а различия касаются степени выраженности готовности мужчины к риску, что позволяет говорить о рискованном и нерискованном вариантах соответственно.
Альтернативный тип также представлен двумя вариантами: метросексуальной идентичностью, которая предполагает ориентированность мужчины на гедонизм и совершенствование своей внешности, а также эгалитарной идентичностью, важным признаком которой является признание гендерного равенства. Для всех этих вариантов альтернативной мужской идентичности характерен отказ от идеологии и практики сексизма.
По данным Н.К. Радиной и А.А. Никитиной, на сегодняшний день преобладающими вариантами мужской идентичности являются патриархатные типы, но вместе с тем выявлена тенденция значительной распространенности среди молодежи ориентации на метросексуальные стандарты [19].
С позиций подхода вариативной идентичности в последнее время появились исследования, где анализируются разные аспекты развития и жизнедеятельности личности мужчины, в том числе межличностное взаимодействие, психическое и психологическое здоровье, психологическое благополучие, девиантное поведение, реализация отцовских функций и др. [11, 18, 24].
Так, установлено, что наличие традиционных патри-архатных типов мужской идентичности коррелирует с конфликтностью, агрессивностью, манипулятивным стилем в отношениях, склонностью к насилию, суицидальному и зависимому поведению, с высокими показателями депрессии и смертности, ориентацией на силовые способы решения проблем, неоправданным риском, девиантным отцовством, алекситимией, переживанием стресса в случае несоответствия нормативным требованиям гегемонной маскулинности и т.п. [11, 18, 25]. Традиционные нормы маскулинности ориентируют мужчину на самостоятельное преодоление трудностей, табуируют для него позицию слабого и роль больного, что приводит к нежеланию обращаться за помощью, включая медицинскую и психологическую [10, 16]. Кроме того, соответствие мужчины канонам традиционной маскулинности повышает риск сердечно-сосудистых заболеваний и смертности от инфаркта [26, 27].
Другими словами, традиционная мужская идентичность в современном мире подвергается серьезным испытаниям, что делает необходимым не только разоблачение культа гегемонной маскулинности и нивелирования негативных последствий ориентации мужчины на ее канон, но и выявление специфики стрессоров,
стратегий преодоления, критериев психического и психологического здоровья с учетом вариативных проявлений мужской идентичности. Полагаем, что особую актуальность решение этих задач имеет в период ранней юности — на этапе личностного самоопределения, когда перед молодым человеком встает проблема выбора жизненной перспективы, в планировании которой с учетом реалий современности может потребоваться помощь грамотного специалиста.
Заметим, что в одном из собственных исследований нами уже были получены данные относительно психологического благополучия юношей — учащихся старших классов с патриархатными, гибридными и альтернативными типами мужской идентичности. В частности, установлено, что самые высокие показатели психологического благополучия наблюдаются у юношей с альтернативными вариантами развития мужской идентичности, тогда как наименее благополучными являются юноши с гибридными типами мужской идентичности [24].
Целью данного исследования стало изучение адаптационных механизмов психики юношей-старшеклассников с разными вариантами развития мужской идентичности, а именно стратегий совлада-ния со стрессом, которые играют существенную роль в обеспечении психического и психологического здоровья личности.
МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ
В исследовании принимали участие 112 юношей — учащихся старших классов ряда школ г. Нижнего Новгорода.
Были использованы два опросника: «Изучение развития мужской идентичности "Я и другие мужчины"» (авторы Н.К. Радина, А.А. Никитина) и «Индикатор копинг-стратегий» (Д. Амирхана в адаптации Н.А. Сироты и В.М. Ялтонского). Первая методика позволяет определить тип и вариант мужской идентичности в рамках вышеизложенной классификации; вторая — степень выраженности трех копинг-стратегий: разрешение проблем, поиск социальной поддержки, избегание.
Статистическая обработка выполнялась с использованием программы Statistica 6.0. Нормальность распределения результатов оценивалась по критерию Шапиро-Уилка. При сравнительном анализе результатов для нормально распределенных данных осуществлялся расчет средних значений (Х) и стандартных отклонений от средних значений, для определения различий применялись критерий Фишера и критерий Стьюдента. В качестве уровня статистической значимости различий принималось р<0,05.
РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ
Согласно полученным данным, для большинства юношей — учащихся старших классов характерны
патриархатные типы мужской идентичности (табл. 1). Преобладающим является компенсаторный вариант идентичности. Очевидно, что в юношеской среде достаточно широкое распространение имеют сексист-ские предубеждения в отношении женщин, но вместе с тем отсутствуют ярко выраженные установки на требования соответствия традиционным тендерным стандартам применительно к себе и представителям своей половой группы. Другими словами, около половины респондентов демонстрируют способ конструирования идентичности, который позволяет им поддерживать свое мужское превосходство прежде всего за счет дискредитации представительниц женского пола.
Понятно, что этот вариант мужской идентичности является очень «хрупким», неконструктивным. Он делает своих обладателей уязвимыми перед конкуренцией вообще и с женщинами в частности, совершенно неготовыми к сотрудничеству с ними и содержит риски девиантных форм поведения, включая злоупотребление алкоголем и насилие по отношению к тем, кто слабее.
Еще одна разновидность патриархатного типа — гегемонный вариант мужской идентичности — распространена вдвое меньше, чем компенсаторный (см. табл. 1). Самую малочисленную группу составили старшеклассники с «мягким» патриархатным вариантом мужской идентичности.
Практически третья часть респондентов оказалась представителями альтернативных типов мужской идентичности (см. табл. 1), для которых характерен отход от традиционных канонов маскулинности. При этом эгалитарный вариант идентичности распростра-
Таблица 1
Варианты развития мужской идентичности у юношей-старшеклассников
Варианты мужской идентичности Абс. число %
Патриархатные типы 54 48,3±4,5
В том числе:
Гегемонный 15 13,4±1,2
Компенсаторный 33 29,5±2,8
«Мягкий» патриархатный 6 5,4±0,5
Гибридные типы 25 22,3±2,0
В том числе:
Гегемонно-метросексуальный рискованный 15 13,4±1,2
Гегемонно-метросексуальный нерискованный 10 8,9±0,8
Альтернативные типы 33 29,4±2,7
В том числе:
Метросексуальный 14 12,5±1,1
Эгалитарный 19 16,9±1,6
нен среди старшеклассников несколько больше, нежели метросексуальный (см. табл. 1). Такие юноши готовы к партнерским гендерным отношениям, менее озабочены своим соответствием доминирующему в культуре образу «настоящего мужчины» и, как правило, имеют более широкий и гибкий репертуар поведения [10, 19]. В условиях современной социальной действительности все это можно рассматривать как значимый внутренний ресурс индивида.
Представители гибридных типов мужской идентичности составили наименьшую часть от общей численности респондентов, с преобладанием гегемонно-метросексуального рискованного варианта (см. табл. 1). Как отмечают авторы методики, гибридные типы мужской идентичности присущи прежде всего индивидам, которые находятся в поисках своей идентичности [19]. Это, учитывая возраст наших респондентов, вполне закономерно. Поэтому не исключено, что по мере взросления некоторые юноши могут оказаться сторонниками либо патриархатных, либо альтернативных гендер-ных взглядов.
В целом результаты изучения мужской идентичности юношей-старшеклассников показали, что в период ранней юности наблюдается разнообразие ее проявлений, когда наряду с доминирующими патри-архатными типами встречаются гибридные и альтернативные типы.
Далее у представителей каждой группы типов мужской идентичности мы определили преобладающие стратегии копинг-поведения, т.е. наиболее присущие им способы совладания со стрессом (табл. 2).
Преобладали у наших респондентов несколько копинг-стратегий, а именно: разрешение проблем, поиск социальной поддержки, избегание, а также два смешанных варианта — разрешение проблем и избегание, разрешение проблем и поиск социальной поддержки.
По результатам сравнительного анализа (см. табл. 2) было установлено, что большинство юношей с патриархатными типами идентичности предпочитают использовать разрешение проблем, т.е. в условиях стрессовой ситуации склонны демонстрировать решительность и самодостаточность. Об этом же свидетельствует и отсутствие у них в качестве преобладающей копинг-стратегии поиска социальной поддержки. Подчеркнем, что эта тенденция полностью соответствует традиционным гендерным стандартам и помимо специфики типичного поведения может говорить о внутренней готовности этих старшеклассников к самопрезентации черт патриархатной маскулинности для поддержания имиджа «настоящего мужчины». Остается неустановленным вид данной самопрезентации — самоконструирующая (для самих себя) и/или ублажающая (для аудитории) [28].
У юношей с альтернативными типами мужской идентичности преобладающей стратегией совлада-
Таблица 2
Преобладающие копинг-стратегии юношей-старшеклассников с разными вариантами развития
мужской идентичности
Преобладающие копинг-стратегии Типы мужской идентичности (кол-во чел. / %) ф-критерий Фишера
Патриархат-ные Гибридные Альтернативные ф1 ф2 ф3
Разрешение проблем 31 / 57,4±7,7 6 / 24,0±4,7 6 / 18,2±3,1 2,87** 3,78** 0,64
Разрешение проблем и избегание 16 / 29,6±4,0 8 / 32,0±6,3 1 / 3,0±0,2 0,21 3,62** 3,22**
Разрешение проблем и поиск социальной поддержки 2 / 3,7±0,2 3 / 12,0±2,3 16 / 48,5±8,4 1,32 5,20** 314**
Поиск социальной поддержки 0 / 0 2 / 8,0±1,5 8 / 24,2±4,1 2,37** 4,64** 1,72*
Избегание 5 / 9,3±1,4 6 / 24,0±4,7 2 / 6,1±0,9 1,67* 0,55 1,98*
Примечания: ф, — различия между юношами с патриархатными и гибридными типами мужской идентичности; ф2 — различия между юношами с патриархатными и альтернативными типами мужской идентичности; ф3 — различия между юношами с гибридными и альтернативными типами мужской идентичности; * — статистически значимые различия, р<0,05; ** — статистически значимые различия, р<0,01.
ния со стрессом является смешанный вариант — разрешение проблем и поиск социальной поддержки (см. табл. 2). В таком уравновешенном преобладании двух стратегий поведения мы видим положительный потенциал адаптационных механизмов психики этих старшеклассников, обеспечивающий гибкое реагирование и наличие больших возможностей для преодоления стресса.
В то же время у юношей с гибридными типами мужской идентичности в равной степени отмечалось доминирование стратегии избегания и стратегии разрешения проблем, а наиболее часто встречался их смешанный вариант (см. табл. 2).
Достоверно значимые различия в пользу юношей с патриархатными типами мужской идентичности были констатированы по стратегии разрешения проблем и смешанному варианту копинга — разрешение проблем и избегание. В первом случае различия были обнаружены при сравнении с юношами с гибридными типами идентичности (р<0,01) и альтернативными типами (р<0,01). Во втором случае — при сравнении с респондентами с альтернативными типами идентичности (р<0,01).
В пользу старшеклассников с альтернативными типами мужской идентичности статистически значимые различия были зафиксированы по стратегии поиска социальной поддержки и смешанному варианту копинга — разрешение проблем и поиск социальной поддержки. В обоих случаях различия были обнаружены и при сравнении с юношами с гибридными типами идентичности (р<0,05 по первой стратегии и р<0,01 по смешанному копингу), и при сравнении с юношами с патриархатными типами идентичности (р<0,01 по первой стратегии и р<0,01 по смешанному копингу).
Наконец, в пользу юношей с гибридными типами мужской идентичности достоверно значимыми оказались различия по стратегии социальной поддержки, стратегии избегания и смешанному копин-гу — разрешение проблем и избегание. По стратегии социальной поддержки различия были обнаружены при сравнении с юношами с патриархатными типами идентичности (р<0,01), по стратегии избегания — с юношами с патриархатными типами (р<0,05), а также с альтернативными (р<0,05) и в случае смешанного копинга — по сравнению с юношами с альтернативными типами идентичности (р<0,01).
Далее для уточнения и конкретизации полученных результатов мы проанализировали степень выраженности каждой из стратегий совладания у респондентов с разными вариантами развития мужской идентичности. У юношей с патриархатными типами мужской идентичности самые высокие значения были получены по стратегии «разрешение проблем» (табл. 3). По этой же стратегии в их пользу были зафиксированы и статистически значимые различия по сравнению с респондентами с гибридными (р<0,001) и альтернативными типами мужской идентичности (р<0,001).
У старшеклассников с гибридными типами мужской идентичности в наибольшей степени оказалась выражена стратегия избегания, показатели которой статистически значимо превышали аналогичные показатели у респондентов с альтернативными типами мужской идентичности (р<0,001).
В свою очередь у старшеклассников с альтернативными типами идентичности наиболее высокие баллы были зафиксированы по стратегии «поиск социальной поддержки» — ее степень выраженности
Таблица 3
Специфика стратегий совладания со стрессом юношей-старшеклассников с разными вариантами развития мужской идентичности
Копинг-стратегии Типы мужской идентичности (x±o) t-критерий Стьюдента
Патриархат-ные Гибридные Альтернативные t1 t2 t3
Разрешение проблем 30,3±2,13 21,6±4,85 23,4±4,16 8,60*** 8 49*** 1,49
Поиск социальной поддержки 18,7±4,41 19,3±4,34 24,3±4,89 0,57 5 39*** 413***
Избегание 20,6±3,11 22,4±4,73 18,1±3,93 1,74 3 ii** 3,69***
Примечания: ^ — различия между юношами с патриархатными и гибридными типами мужской идентичности; — различия между юношами с патриархатными и альтернативными типами идентичности; ^ — различия между юношами с гибридными и альтернативными типами идентичности; ** — статистически значимые различия, р<0,01; *** — статистически значимые различия, р<0,001.
была статистически выше, чем у респондентов с патриархатными (р<0,001) и гибридными (р<0,001) типами мужской идентичности. Еще одна группа статистически значимых различий была обнаружена по стратегии избегания при сравнении ее показателей у юношей с патриархатными и альтернативными типами мужской идентичности, которая оказалась в пользу первых (р<0,01).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Исследование показало, что в раннем юношеском возрасте развитие мужской идентичности осуществляется как многовариативный процесс, который приводит к разным вариантам ее проявления. Преобладающими в среде старшеклассников являются патриархатные типы, и прежде всего их компенсаторный вариант мужской идентичности. Однако достаточно часто встречается и эгалитарный вариант развития мужской идентичности.
Установлено, что юноши-старшеклассники с разными типами мужской идентичности отдают предпочтение разным стратегиям совладания со стрессом. Для старшеклассников с патриархатными вариантами развития идентичности характерна склонность к разрешению проблем, для их сверстников с альтернативными вариантами развития идентичности — поиск социальной поддержки, тогда как юноши с гибридными вариантами идентичности в основном используют стратегию избегания. Наиболее конструктивный адаптационный потенциал в виде смешанного варианта копинга — разрешение проблем и поиск социальной поддержки — наблюдается у большинства старшеклассников с альтернативными типами мужской идентичности.
Финансирование исследования. Работа не финансировалась никакими источниками.
Конфликта интересов не отмечено.
ЛИТЕРАТУРА/REFERENCES
1. Здравомыслова Е.А., Тёмкина А.А. 12 лекций по гендерной социологии: учебное пособие. СПб: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге; 2015. Zdravomyslova E.A., Temkina A. A. 12 lektsiy po gendernoy sotsiologii: uchebnoe posobie [12 lectures on gender sociology: textbook]. Saint Petersburg: Izdatel'stvo Evropeyskogo universiteta v Sankt-Peterburge; 2015.
2. Киммел М. Маскулинность как гомофобия: страх, стыд и молчание в конструировании гендерной идентичности. Ген -дерные исследования 2006; 14: 34-52. Kimmel M. Masculinity as homophobia: fear, shame and silence in the construction of gender identity. Gendernye issledovaniya 2006; 14: 34-52.
3. Клецина И.С., Иоффе Е.В. Гендерные нормы как социально-психологический феномен: монография. М: Проспект; 2017. Klet-sina I.S., loffe E.V. Gendernye normy kak sotsial'no-psikhologiches-kiy fenomen: monografiya [Gender norms as a socio-psychological phenomenon: monograph]. Moscow: Prospekt; 2017.
4. Glick P., Wilkerson M., Cuffe M. Masculine identity, ambivalent sexism, and attitudes toward gender subtypes: favoring masculine men and feminine women. Soc Psychol 2015; 46(4): 210-217, http://doi.org/10.1027/1864-9335/a000228.
5. Lee J.Y., Lee S.J. Caring is masculine: stay-at-home fathers and masculine identity. Psychol Men Masc 2016; 19(1): 47-58, http://doi.org/10.1037/men0000079.
6. Семенова Л.Э. Содержание основных моделей процесса гендерной социализации в современном обществе. Ярославский педагогический вестник 2009; 3: 143-147. Semenova L.E. The content of the main models of the process of gender socialization in modern society. Yaroslavskij pedagogicheskij vestnik 2009; 3: 143-147.
7. Бем С. Линзы гендера: трансформация взглядов на проблему неравенства полов. М: Российская политическая энциклопедия; 2004. Bem S. Linzy gendera: transformatsiya vzglyadov na problemu neravenstva polov [Gender lens: transformation of views on the problem of gender inequality]. Moscow: Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya; 2004.
8. Ватсон Д.Б., Сайдль Х. Эволюция взглядов на гендерную
идентичность: расстройство или «новая» норма? Результаты оригинального исследования. Российский психиатрический журнал 2017; 5: 33-39. Watson, D.B., Seidl H. The evolution of views on gender identity: a disorder or a «new» norm? Results of the original study. Rossijskij psihiatricheskij zhurnal 2017; 5: 33-39.
9. Киммел М. Гендерное общество. М: Российская политическая энциклопедия; 2006. Kimmel M. Gendernoe obshchestvo [Gender society]. Moscow: Rossiyskaya politicheskaya entsiklopediya; 2006.
10. Кон И.С. Мужчина в меняющемся мире. М: Время; 2009. Kon I.S. Muzhchina v menyayushchemsya mire [A man in a changing world]. Moscow: Vremya; 2009.
11. Кон И.С. Гегемонная маскулинность как фактор мужского (не)здоровья. Социология: теория, методы, маркетинг 2008; 4: 5-16. Kon I.S. Hegemonic masculinity as a factor of male (non) health. Sociologiya: teoriya, metody, marketing 2008; 4: 5-16.
12. Менделевич В.Д. Небинарная гендерная идентичность и трансгендерность вне психиатрического дискурса. Неврологический вестник 2020; 2: 5-11, https://doi.org/10.17816/ nb26268. Mendelevich V. D. Non-binary gender identity and trans-gendence beyond psychiatric discourse. Nevrologicheskij vestnik 2020; 2: 5-11, https://doi.org/10.17816/nb26268.
13. Гилмор Д. Становление мужественности: культурные концепты маскулинности. М: Российская политическая энциклопедия; 2005. Gilmor D. Stanovlenie muzhestvennosti: kul'turnye kontsepty maskulinnosti [The formation of masculinity: cultural concepts of masculinity]. Moscow: Rossiyskaya politicheskaya en-tsiklopediya; 2005.
14. Куимов В.С. Проблема типологии маскулинности в тендерных исследованиях. Теория и практика общественного развития 2015; 4: 26-31. Kuimov V. S. The problem of masculinity typology in gender studies. Teoriya i praktika obshchestvennogo razvitiya 2015; 4: 26-31.
15. Потехина Е.А. Модель «мужчина нового типа — метро-сексуал» как альтернатива гегемонной маскулинности. Вестник Ленинградского государственного университета им. А. С. Пушкина 2015; 2(4): 77-85. Potekhina E.A. Model «a new type of man — metrosexual» as an alternative to hegemonic masculinity. Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta im. A.S. Pushkina 2015; 2(4): 77-85.
16. Способы быть мужчиной: трансформации маскулинности в XXI веке. М: Фонд имени Генриха Бёлля — Издательство «Звенья»; 2013. Sposoby byt' muzhchinoj: transformatsii maskulinnosti v XXI veke [Ways to be a man: transformation of masculinity in the XXI century]. Moscow: Fond imeni Genrikha Byollya — Izdatel'stvo "Zven'ya"; 2013.
17. Сухушина Е.В., Абрамова М.О., Рыкун А.Ю. Современные образы маскулинности. Вестник науки Сибири 2017; 4: 168-180. Sukhushina E.V., Abramova M.O., Rykun A.Y. Modern images of masculinity. Vestnik nauki Sibiri 2017; 4: 168-180.
18. Клецина И.С. Отцовство в аналитических подходах к изучению маскулинности. Женщина в российском обществе 2009; 3: 29-41. Kletsina I.S. Fatherhood in the analytical approaches to the study of masculinity. Zhenschina v rossiyskom ob-schestve 2009; 3: 29-41.
19. Радина Н.К., Никитина А.А. Социальная психология мужественности: социально-конструктивистский подход. М: Боргес; 2011. Radina N.K., Nikitina A.A. Sotsial'naya psikhologi-
ya muzhestvennosti: sotsial'no-konstruktivistskiy podkhod [Social psychology of masculinity: a social constructivist approach]. Moscow: Borges; 2011.
20. Коннелл Р. Гендер и власть. Общество, личность и гендерная политика. М: Новое литературное обозрение; 2015. Con-nell R. Gender i vlast'. Obshchestvo, lichnost' i gendernaya politika [Gender and power. Society, personality and gender policy]. Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie; 2015.
21. Хитрук Е.Б. Концепция гегемонной маскулинности в теории Рэйвин Коннелл: от XX к XXI столетию. Социологический журнал 2017; 23(4): 8-30, https://doi.org/10.19181/soc-jour.2017.23.4.5526. Khitruk E.B. The concept of hegemonic masculinity in the theory of Ravin Connell: from XX to XXI century. Sociologicheskij zhurnal 2017; 23(4): 8-30, https://doi. org/10.19181/socjour.2017.23.4.5526.
22. Brannon R.C. No «sissy staff»: the stigma of anything vaguely feminine. Theforty-nine percent majority: the male sex role. David D. S., Brannon R. (editors). Reading, MA: Addison-Wesley; 1976; p. 1-48.
23. Pleck J.H. The myth of masculinity. Cambridge, MA: MIT Press; 1981.
24. Семенова Л.Э., Семенова В.Э., Серебрякова Т.А., Конева И.А. Психологическое благополучие юношей-старшеклассников с разными вариантами развития мужской идентичности. Вестник Мининского университета 2019; 7(4): 7, https://doi. org/10.26795/2307-1281-2019-7-4-7. Semenova L.E., Semenova V. E., Serebryakova T.A., Koneva I.A. Psychological well-being of high school boys with different variants of male identity development. Vestnik Mininskogo universiteta 2019; 7(4): 7, https://doi. org/10.26795/2307-1281-2019-7-4-7.
25. Клецина И.С., Прохорова О.Л. Гендерная компетентность: психологическое содержание и специфика проявления в межличностных отношениях. Вестник Ленинградского государственного университета имени А. С. Пушкина: Психология 2010; 5(2): 3850. Kletsina I.S., Prokhorova O.L. Gender competence: psychological content and specificity of manifestation in interpersonal relationships. Vestnik Leningradskogo gosudarstvennogo universiteta imeni A.S. Pushkina: Psihologiya 2010; 5(2): 38-50.
26. Boyle S.H., Jackson W.G., Suarez E.C. Hostility, anger, and depression predict increases in C3 over a 10-year period. Brain Behav Immun 2007; 21(6): 816-823, https://doi.org/10.10Wj.bbi. 2007.01.008.
27. Hunt K., Lewars H., Emslie C., Batty G.D. Decreased risk of death from coronary heart disease amongst men with higher 'femininity' scores: a general population cohort study. Int J Epidemiol 2007; 36(3): 612-620, https://doi.org/10.1093/ije/dym022.
28. Baumeister R.F., Steinhilber A. Paradoxical effects of supportive audiences on performance under pressure: the home field disadvantage in sport championships. J Pers Soc Psychol 1984; 47: 85-93.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ:
Л.Э. Семенова, доктор психологических наук, профессор кафедры общей и клинической психологии ФГБОУ ВО «Приволжский исследовательский медицинский университет» Минздрава России.
Для контактов: Семенова Лидия Эдуардовна, e-mail: verunechka08@list.ru
