CC BY
124
I
П. П. Гостев
СТРАТЕГИИ ОПИСАНИЯ ИЗОБРАЖЕНИЙ: КОММУНИКАТИВНЫЙ И КОГНИТИВНЫЙ ПОДХОДЫ
PAVEL P. GOSTEV
STRATEGIES OF IMAGE DESCRIPTION: COMMUNICATIVE AND COGNITIVE APPROACHES
Павел Павлович Гостев
Аспирант кафедры общей физики и волновых процессов физического факультета
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова Ленинские горы, д. 1, Москва, 119991, Россия ► fongostev@gmail.com
Pavel P. Gostev
Lomonosov Moscow State University GSP-1, Leninskie Gory, Moscow, 119991, Russia
Научный руководитель: д-р филол. наук, доц. М. Ю. Сидорова
В работе предлагается общая система категоризации описаний изображений, основанная на используемых респондентами коммуникативных стратегиях, проводится её анализ с точки зрения семантики и когнитивной науки. Для многослойных изображений предлагается метод категоризации, основанный на выделении базового уровня реальности описания.
Ключевые слова: русский язык; описание изображений; коммуникативные стратегии; ассоциации; уровни реальности; многослойные изображения.
The article offers a general categorization system for the image descriptions, based on respondent-used communicative strategies, and analyses it from the perspectives of semantics and cognitive science. The author proposes a categorization method for multilayer images, based on selection of the basic level of reality.
Keywords: Russian language; image description; communicative strategies; associations; levels of reality; multilayer images.
Описание изображений — задача, с которой человек сталкивается ежедневно в разных коммуникативных ситуациях. Изучение особенностей процесса описания изображений и — на этой основе — факторов, влияющих на порождение текстов описаний, — важная задача лингвистики, так как позволяет смоделировать процесс порождения речи и понять, как на основе внешнего стимула рождается внутренне обусловленное описание.
За рубежом были проведены многочисленные исследования по именованию [10; 18; 19], тегированию [16; 12] и описанию [20; 17; 14] изображений, однако в современной русистике данная область лингвистической науки только начинает оформляться. Так, в работах [3; 4] исследовались некоторые закономерности именования черно-белых контурных изображений, очень далеких от ежедневно воспринимаемых нами образов.
Существуют разнообразные методики исследования оязыков-ления изображений. В них используются разные типы изображений: цветные, черно-белые, контурные или «естественные» (фотографии, реалистичные рисунки). Респонденты могут помещаться в различные коммуникативные ситуации, в которых они решают разнообразные задачи, например, описание непосредственно наблюдаемого объекта [5] или описание места по памяти [6]. Описание может выполняться письменно или устно, по заданиям с разной формулировкой.
В наших экспериментах мы исследовали письменные описания естественных цветных изображений. В русле коммуникативно-грамматического подхода нами были исследованы некоторые особенности описания изображений русскоязычными респондентами, в частности — структура описаний многослойных изображений [2], вербализация фигуры и фона [1], приоритиза-ция объектов и эмоционально-оценочные характеристики описаний [7]. Материалом для наших исследований служат более 4000 описаний, полученных от респондентов разного возраста и профессиональной принадлежности. Изображения демонстрировались тематическими сетами по 10-20 штук. Большинство таких сетов изображений представляли собой единообразную конструкцию «объект на фоне». Так, мы изучали оязыковление изображений типа «картина на стене», «олень у воды», «тюлень у воды», «корова на лугу» и так далее. На описание каждого изображения респондентам давалось ограниченное время, от 20 секунд до 1 минуты. В основу отбора экспериментального материала лег разработанный нами полевой принцип организации признаков изображения [1].
Данная статья посвящена коммуникативным стратегиям [8; 2], используемым респондентами для решения задачи по описанию изображе-
ний. Кроме того, проводится анализ описания визуальных стимулов типа «изображение в изображении» [9] и вводится понятие базового уровня реальности изображения и описания, отражающего тенденции к прагматическому фокусированию [21: 316] респондентов на определенном слое изображения.
Рассмотрим эксперимент, в котором перед респондентами ставится задача — описать представленное на рис. 1 изображение.
В результате такого эксперимента были получены весьма разнообразные описания*, например: Картина на стене; Парусник в море в спокойную погоду; Алые паруса. Видно, что фокус предложения и его синтаксическая структура варьируются. Кроме того, варьируется и степень соответствия описания объектной структуре изображения.
Описания создаются по внешнему, сформулированному экспериментатором, коммуникативному заданию: «Опишите изображение», поэтому можно связать такое варьирование структуры описаний с внутренним переформулированием/переосмыслением задания респондентами. Судя по эмпирическим данным, существует три основных варианта такого переформулирования.
1. Нацеленное на описание объектной структуры изображения, т. е. респондент не переформулирует зада-
Рис. 1. Пример описываемого изображения.
ние экспериментатора и выполняет его в духе «Я описываю, что вижу на изображении».
2. Нацеленное на описание представленной (в том числе и частично) на изображении ситуации за счет стереотипического дополнения фрейма: «Я описываю ситуацию, представленную на изображении».
3. Нацеленное на описание собственной реакции на изображение: «Я описываю собственную реакцию на изображение».
Каждому варианту переформулирования экспериментальной задачи можно поставить в соответствие свою коммуникативную стратегию: буквальную, расширенную или ассоциативную.
При выборе буквальной стратегии респондент точно следует объектному содержанию изображения, включая в описание наблюдаемые характеристики: Картина, на ней корабль; Картина на стене; Картина парусника в розовых тонах. Описание состоит в основном из предметных имен, обозначений перцептивных признаков, глаголов физического действия, пространственных локализаторов, дейктических показателей (смотрит на нас, на другом берегу и т. п.), не включает темпоральные, пространственные и логические выходы за пределы изображенного на картинке.
Расширенная стратегия соответствует основанному на индуктивном мышлении выходу за пределы изображения — «расширению». Конструируемый в таком случае тип описания основан на дополнении изображения за счет стереотипического обобщения визуальной информации: Картина парусника на рассвете; Морской пейзаж, штиль, корабль; Картина с закатом в море и корабль. Наблюдаемые признаки и предметы фиксируются уже не сами по себе, а как атрибуты объектов «более высокого порядка». В описаниях вышеприведенного рисунка это достигается, например, заменой «розовых тонов» (Картина парусника в розовых тонах, наблюдаемая характеристика^ на «закат / рассвет» (Картина парусника на рассвете / с закатом в море). Одушевленные или антропоморфные объекты приобретают внутреннюю сферу и включаются, если это возможно, в событийную цепь, выходящую за пределы картинки: не Олень на опушке леса возле реки, а Олень вышел из леса попить воды.
Ассоциативная стратегия опирается на порожденную изображением реакцию респондента и в принципе не нацеливается на вербализацию предметного содержания картинки. Выше это изменение цели описания связано с переформулированием респондентом экспериментального задания на «Я описываю собственную реакцию на изображение». Предметные имена в этом случае замещаются абстрактными, а репродуктивный регистр может заменяться реактивным или волюнтивным: Хочу туда!; Муууууу!; На ферме?; Дай дорогу! Могут использоваться прецедентные тексты: Демоны приходят с неба; Ночь, улица, фонарь, аптека. В текст могут также включаться отражения ассоциаций (в т.ч. выраженные прецедентными текстами) с изображенными объектами (см. выше: Алые паруса; Розовость, прекрасный корабль, одиноко белеет парус; Туман, спокойно, паруса).
Существует определенная связь между обнаруженными нами стратегиями описания изображений и современными когнитивными моделями обработки информации при описании изображений [22; 23; 24]. Таким образом, мы получаем два подхода к описанию стратегий: «от семантики» и «от когнитивистики», — причем способы объединения стратегий и их взаимосвязь для каждого из подходов уникальны.
С семантической точки зрения при переходе от буквальной к ассоциативной стратегии происходит постоянное наращивание используемых языковых средств. При использовании буквальной стратегии фокусом предложения является объектная структура изображения, то же справедливо и для расширенной стратегии. При переходе к ассоциативной стратегии происходит качественный переход именно в фокусе предложения: от объекта — к субъекту. То есть описание становится не результатом перцепции, а результатом рефлексии (в том числе и стимулированной саморефлексии). Схематично взаимосвязи стратегий с семантической точки зрения изображены на рис. 2.
С точки зрения когнитивной науки введенные выше стратегии описания можно сопоставить с доминированием одной или нескольких
Качественное изменение генерируемых текстов
Рис. 2. Схема взаимосвязей стратегий с семантической точки зрения.
из когнитивных тенденций [22; 23] над остальными. Это
1) тенденция к выходу за пределы полученной информации через субъективное восприятие;
2) тенденция к восстановлению полной картины по частичной информации;
3) тенденция к упрощению сложных визуальных объектов до простых путем декомпозиции;
4) тенденция использовать абстрактные семантические объекты для представления реальных визуальных объектов, особенно их основных и общих компонентов.
Буквальная стратегия соответствует доминированию тенденции к упрощению визуальных объектов (3) и подавлению остльных. Расширенная стратегия соответствует случаю, когда начинают активнее проявляться индуктивные тенденции (1) и (2), а роль тенденции к упрощению (3) начинает ослабевать; начинается упрощение другого порядка — через обобщение (4). К порогу применения ассоциативной стратегии начинает уменьшаться роль тенденции (2), одновременно тенденции (1) и (4) становятся доминирующими, что и дает максимально абстрактные и максимально субъективные варианты описаний.
Отметим, что следование определенной стратегии может иметь под собой как неосознаваемую (например: прайминг, перцептивная готовность [11] и другие неосознаваемые механизмы памяти [13]), так и осознаваемую причину (см. также: [15]). Так, стратегия может обуславливаться сознательным выбором респондента, который зависит от его психоэмоционального состояния или определенного представления о цели и наилучшем исходе эксперимента. Такие описания, естественно, строятся по тем же правилам,
что и «неосознанно» генерируемые, но не могут использоваться для определения статистики описаний того или иного изображения.
В качестве дополнительного параметра субъективной категоризации изображений удобно ввести базовый уровень реальности описания. Для этого рассмотрим изображение (рис. 3), представляющее собой структуру, которую Б. А. Успенский в «Семиотике искусства» называет «изображение в изображении» [9: 193].
По Успенскому, оно состоит из двух содержательных слоев.
1. Комната, в которой висит картина.
2. Картина, висящая на стене.
Эти содержательные слои изображения, а также физическое пространство, в котором находится респондент, мы будем называть уровнями реальности. Их совокупность — метаситуа-
ЧНННШШНйамашаимашмшмммнйшиаш
Рис. 3. Пример многослойного изображения.
Рис. 4. Уровни реальности приведенного выше изображения.
цией, т. е. ситуацией в самом широком смысле, включающей в себя физическое пространство вокруг респондента и пространство, являющееся физическим внутри изображения. Уровень реальности, соответствующий тексту описания, будем называть базовым. Он показывает уровень «естественного» восприятия респондентом изображения, по смыслу схожий с базовым уровнем категоризации в теории прототипов. Как показали исследования, описания для изображений типа «картина на стене» демонстрируют четкое разделение по базовым уровням. Так, рассмотрим примеры текстов, полученных для рис. 3.
Для этого изображения они делятся на три группы (рис. 4).
1. Плакат на стене комнаты, на котором изображено кафе ночью; Безвкусная картина, окружение похоже на фш. Базовый уровень — физическое пространство. В описание включены два нижележащих уровня реальности (комната, картина).
2. Картина, на которой изображена улица ночью; Уличное кафе, изображенное на картине. Базовый уровень — изображенная комната. В описании представлен один нижележащий уровень реальности. Вышележащие уровни реальности (комната, физическая реальность) игнорируются, т. е. не вербализуются.
3. Длинный столик возле ресторана в каком-то европейском городе ночью; Мощеная улица, люди, переходящие дорогу; дверь, стол с тарелками, звездное чистое небо. Базовый уровень — изображенная на картине ситуация. Нижележащих уровней реальности нет, вышележащие уровни реальности игнорируются.
Гипотетическое объяснение подобного деления связано с понятием «фокус внимания», или «прагматическое фокусирование» (по Т. А. Ван Дейку) [21: 316]), которое в данном контексте понимается как принятие респондентом определенного базового уровня реальности, относительно которого он рассматривает изображение. В приведенном выше изображении есть три очевидных варианта базового уровня, что и отражено в классификации описаний.
При описании изображений животных в естественной среде базовый уровень реальности описания обычно совпадает с ней, например Коровы на фоне сараев; Альпийские коровы. Это, однако, нельзя переносить на любые другие изображения с «естественными» средами как природного (поле, лес, море), так и антропогенного (комната, завод и т. д.) типа. Так, для одного и того же изображения коров можно одновременно получить описания с базовым уровнем в физическом пространстве (Изображение коровы (рисунок)) и в среде обитания (Коровы на пригорке). Неоднозначность в определении базового уровня реальности может быть обусловлена как особенностями самого изображения (неестественность, нереалистичность и т. д.), так и наличием на нем объектов, увеличивающих его «слойность» (картины, неоднозначные объекты и т. д.).
Итак, мы рассмотрели две системы категоризации описаний изображений и связанные с ними когнитивные структуры. Эти системы категоризации зависят как от субъекта, так и от объекта описания. Действительно, так как респондент и изображение определенным образом взаимодействуют, то за использование определенной стратегии они ответственны оба (в разной степени), а не только респондент или только картинка. Это несложно доказать. Если это только внутренний выбор респондента, то статистически значима была бы ситуация, когда один респондент использует одну стратегию для всех изображений. Но такого мы не видим. Как не видим и обратного случай: полной коррелированности картинки и используемой стратегии. Всегда найдутся люди, которые опишут коров как «муравейник», а шедевр искусства как «картину в раме».
Введенные системы категоризации опираются как на когнитивную, так и на лингвистическую научную базу, что представляется естественным вариантом развития идеологий категоризации изображений и их описаний. Задача описания изображений — задача объектно и субъектно обусловленная, для решения которой люди пользуются различными языковыми, семантическими, средствами. Выбор их имеет когнитивные причины, не учитывать которые невозможно для корректного проведения исследований в этой области. ПРИМЕЧАНИЯ
* Здесь и далее все описания приводятся «как есть», и их соответствие литературной норме не является предметом нашего рассмотрения
ЛИТЕРАТУРА
1. Гостев П. П., Сидорова М. Ю. Индексирование и именование изображений: проблемы вне русской грамматики или для русской грамматики? // Structures & Functions: Studies in Russian Linguistics. Структуры и функции: исследования по русистике. 2015. № 1. Т. 2. С. 94-138.
2. Гостев. П. П. К вопросу о стратегиях описания изображений // XLV Междунар. филол. научн. конф., Санкт-Петербург, 14-21 марта 2016 г.: Тезисы докладов. СПб., 2016. С. 221-222.
3. Пашнева C. A. Экспериментальное исследование процесса именования изображений действий: первые результаты // Ученые записки. Электронный научн. журн. Курского гос. ун-та. 2010. № 13. Т. 1.
4. Пашнева С. А. Влияние формы проведения эксперимента на результаты исследования процесса именования изображений действий // Теория языка и межкультурная коммуникация. Электронный научн. журн. 2010. № 8. Т. 2.
5. Роговнева Ю. В. Коммуникативно-функциональный анализ репродуктивных текстов-описаний предмета, созданных при прямом наблюдении // Филол. науки. Вопр. теории и практики. Т. 12. № 54, 2015. С. 151-154.
6. Роговнева. Ю. В. Типовые значения предложений и рематические доминанты в репродуктивных текстах-описаниях места // Вестн. Рос. ун-та дружбы народов. Сер. Русские и иностранные языки и методика их преподавания. № 3, 2015. С. 39-44.
7. Сидорова М. Ю. Лингвистическое изучение описаний изображений: параметры категоризации и приоритизации // Мультиязычный научн. журн. Стефанос филол. ф-та МГУ им. М. В. Ломоносова. 2016. № 3. С. 121-137.
8. Сидорова М. Ю., Гостев П. П., Коммуникативные стратегии описания изображений: от предметности к ассоциативности // Язык, Сознание, Коммуникация. 2016. № 53. С. 312-322.
9. Успенский Б. А. Семиотика искусства. М., 1995.
10. Bates E., Andonova E., Damico S., et al. Introducing the CRL international picture-naming project (CRL-IPNP) // Center for Research in Language Newsletter. T. 12. № 1, 2000. P. 12-1.
11. Bruner J. S. On perceptual readiness // Psychological review. T. 64. N 2, 1957. C. 123.
12. Golbeck J., Koepfler J., Emmerling B. An experimental study of social tagging behavior and image content // Journal of the American Society for Information Science and Technology. T. 62. N 9, 2011. P. 1750-1760.
13. Hamann S. B., Squire L. R. Intact perceptual memory in the absence of conscious memory // Behavioral neuroscience. T. 111. N 4, 1997. P. 850.
14. Holsanova J. How we focus attention in picture viewing, picture description, and during mental imagery. von Halem, 2011. P. 291-313.
15. Kahneman D. Thinking, fast and slow. Macmillan, 2011.
16. Konkova E., Goker A.S., Butterworth R. & MacFarlane A. Social tagging: Exploring the image, the tags, and the game // Knowledge Organization. Vol. 41. N 1, 2014. P. 57-65.
17. Kulkarni G., Premraj V., Dhar S., et al. Baby Talk: Understanding and Generating Image Descriptions // Proceedings of the 24th CVPR, 2011. P. 1601-1608.
18. Lachman R. & Lachman J. L. Picture naming: Retrieval and activation of long-term memory // New Directions in Memory and Aging (PLE: Memory): Proceedings of the George A. Talland Memorial Conference. N 22, 2014. P. 313.
19. Miozzo M., Pulvermüller F., Hauk O. Early parallel activation of semantics and phonology in picture naming: Evidence from a multiple linear regression MEG study // Cerebral Cortex. Vol. 25. N 10. 2015. P. 3343-3355.
20. Mitchell W.J. T. What Do Pictures Want?: The Lives and Loves of Images, Chicago: University of Chicago Press, 2005.
21. Van Dijk T. A. Pragmatics of language and literature. 1978.
22. Wang Y. (2008, August). On Visual Semantic Algebra (VSA) and the cognitive process of pattern recognition. Cognitive Informatics, 2008. ICCI 2008. 7th IEEE International Conference. IEEE, 2008. P. 384-393.
23. Wang Y. On visual semantic algebra (VSA): A denotational mathematical structure for modeling and manipulating visual objects and patterns // International Journal of Software Science and Computational Intelligence (IJSSCI). Vol. 1. N 4. 2009. P. 1-16.
24. Wang Y. On Semantic Algebra: A Denotational Mathematics for Natural Language Comprehension and Cognitive Computing // Journal of Advanced Mathematics and Applications. Vol. 2. N 2. 2013. P. 145-161.
REFERENCES
1. Gostev P. P., Sidorova M. Iu. (2015) Indeksirovanie i imenovanie izo-brazhenii: problemy vne russkoi grammatiki ili dlia russkoi grammatiki? Structures & Functions: Studies in Russian Linguistics. Struktury i funktsii: issledovaniia po rusistike, no. 1, vol. 2, p. 94-138. (in Russian)
2. Gostev. P. P. (2016) K voprosu o strategiiakh opisaniia izobrazhe-nii. In: XLV Mezhdunarodnaia filologicheskaia nauchnaia konferentsiia, Sankt-Peterburg, 14-21 marta 2016 g.: Tezisy dokladov. St. Petersburg, p. 221-222. (in Russian)
3. Pashneva C. A. (2010) Eksperimental'noe issledovanie protsessa imenovaniia izobrazhenii deistvii: pervye rezul'taty. Uchenye zapiski. Elektronnyi nauchnyi zhurnal Kurskogo gosudarstvennogo universiteta, no. 13, vol. 1. (in Russian)
4. Pashneva S. A. (2010) Vliianie formy provedeniia eksperimenta na rezul'taty issledovaniia protsessa imenovaniia izobrazhenii deistvii. Teoriia iazyka i mezhkul'turnaia kommunikatsiia. Elektronnyi nauchnyi zhurnal, no. 8, vol. 2. (in Russian)
5. Rogovneva Iu. V. (2015) Kommunikativno-funktsional'nyi analiz reproduktivnykh tekstov-opisanii predmeta, sozdannykh pri priamom nabliudenii. Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki, vol. 12, no. 54, p. 151-154. (in Russian)
6. Rogovneva. Iu. V. (2015) Tipovye znacheniia predlozhenii i re-maticheskie dominanty v reproduktivnykh tekstakh-opisaniiakh mesta. Vestnik Rossiiskogo universiteta druzhby narodov. Ser.: Russkie i inostran-nye iazyki i metodika ikh prepodavaniia, no. 3, p. 39-44. (in Russian)
7. Sidorova M. Iu. (2016) Lingvisticheskoe izuchenie opisanii izobrazhenii: parametry kategorizatsii i prioritizatsii. Mul'tiiazychnyi nauchnyi zhurnal Stefanos filologicheskogo fakul'teta MGU imeni M. V. Lomonosova, no. 3, p. 121-137. (in Russian)
8. Sidorova M. Iu., Gostev P. P. (2016) Kommunikativnye strategii opisa-niia izobrazhenii: ot predmetnosti k assotsiativnosti. Iazyk, Soznanie, Kommunikatsiia, no. 53, p. 312-322 (in Russian)
9. Uspenskii B. A. (1995) Semiotika iskusstva. Moscow. (in Russian)
10. Bates E., Andonova E., D'amico S., et al. (2000) Introducing the CRL international picture-naming project (CRL-IPNP). Center for Research in Language Newsletter, vol. 12, no. 1, p. 12-1. (in English)
11. Bruner J. S. (1957) On perceptual readiness. Psychological review, vol. 64, no. 2, p. 123. (in English)
12. Golbeck J., Koepfler J., Emmerling B. (2011) An experimental study of social tagging behavior and image content. Journal of the American Society for Information Science and Technology, vol. 62, no. 9, p. 17501760. (in English)
13. Hamann S. B., Squire L. R. (1997) Intact perceptual memory in the absence of conscious memory. Behavioral neuroscience, vol. 111, no. 4, p. 850. (in English)
14. Holsanova J. (2011) How we focus attention in picture viewing, picture description, and during mental imagery. von Halem, p. 291-313. (in English)
15. Kahneman D. (2011) Thinking, fast and slow. Macmillan. (in English)
16. Konkova E., Goker A. S., Butterworth R. & MacFarlane A. (2014) Social tagging: Exploring the image, the tags, and the game. Knowledge Organization, vol. 41, no. 1, p. 57-65. (in English)
17. Kulkarni G., Premraj V., Dhar S., et al. (2011) Baby Talk: Understanding and Generating Image Descriptions. In: Proceedings of the 24th CVPR, p. 1601-1608. (in English)
18. Lachman R. & Lachman J. L. (2014) Picture naming: Retrieval and activation of long-term memory. In: New Directions in Memory and Aging (PLE: Memory): Proceedings of the George A. Talland Memorial Conference, no. 22, p. 313. (in English)
19. Miozzo M., Pulvermuller F., Hauk O. (2015) Early parallel activation of semantics and phonology in picture naming: Evidence from a multiple linear regression MEG study. Cerebral Cortex, vol. 25, no. 10, p. 33433355. (in English)
20. Mitchell W. J. T. (2005) What Do Pictures Want?: The Lives and Loves of Images. Chicago. (in English)
21. Van Dijk T. A. (1978) Pragmatics of language and literature. (in English)
22. Wang Y. (2008). On Visual Semantic Algebra (VSA) and the cognitive process of pattern recognition. Cognitive Informatics, 2008. ICCI 2008. 7th IEEE International Conference. IEEE, p. 384-393. (in English)
23. Wang Y. (2009) On visual semantic algebra (VSA): A denotational mathematical structure for modeling and manipulating visual objects and patterns. International Journal of Software Science and Computational Intelligence (IJSSCI), vol. 1, no. 4, p. 1-16. (in English)
24. Wang Y. (2013) On Semantic Algebra: A Denotational Mathematics for Natural Language Comprehension and Cognitive Computing. Journal of Advanced Mathematics and Applications, vol. 2, no. 2, p. 145-161. (in English)
[ хроника]
IV МЕЖДУНАРОДНАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ «СТИЛИСТИКА СЕГОДНЯ И ЗАВТРА»
(Начало на с. 10. Продолжение на с. 71, 79, 84, 105)
1. Соотношение стилистики со смежными дисциплинами — прежде всего с дискурсологией и текстологией, а также с риторикой. Это вызывает необходимость уточнения предмета стилистики и понятия стиль: проф. Г. Я. Солганик (МГУ имени М. В. Ломоносова) предложил определить стилистику как науку об интерпретации; проф. С. Гайда (Опольский университет, Польша), отмечая размытый, «блуждающий» характер понятия стиль, выразил необходимость создания новой — полной — теории стиля, «исходным пунктом которой является мысль, выраженная формулой: стиль — это гуманитарная структура текста». Соотношению категорий стиль, дискурс и текст были посвящены выступления Л. Н. Синельниковой (Крымский федеральный университет имени В. И. Вернадского в г. Ялте) и Г. Н. Манаенко (Северо-Кавказский федеральный университет).
2. Новые направления развития стилистики, в числе которых интернет-стилистика, развиваемая Б. Тошовичем (Австрия) и представленная в докладе одним из ее разделов — деривационной интернет-стилистикой; коммуникативная стилистика текста, развиваемая Томской школой стилистики и представленная исследованием Н. С. Болотновой; интерпретационная стилистика, предложенная Г. Я. Солгаником; интенциональная стили-
стика, в рамках которой Г. Г. Хазагеров развивает идею составления атласа интенциональной стилистики; лингвистическая экспертиза и лингвистическая этика как новые прикладные области лингвистики и стилистики. К. О. Сапарова и М. Джусупов (Узбекский государственный университет мировых языков) традиционно посвятили свое исследование фоностилистике — на этот раз сопоставлению стилистических фоновариантов в русском и узбекском языках.
3. Состояние и развитие функциональной стилистики. Несмотря на наибольшую разработанность именно этого раздела стилистики, исследователи видят еще не решенные проблемы и ставят новые вопросы. Так, В. П. Москвин (Волгоградский государственный социально-педагогический университет) предлагает выделить помимо функциональных стилей еще т. н. тематические стили: только в этом случае, по мнению автора, полученная «таксономическая сетка, образуемая тематическими и функциональными стилями, накрывает всю языковую систему».
Исследователи, говоря о «динамике стилевой конфигурации» (Э. Г. Куликова) в русском языке XXI века, отмечают размытость границ функциональных стилей, разное количество
