CC BY
145в
I
Ж • ВОЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО
B.Б. ПРАСНИКОВ, М.А. ДОБРЯКОВА,
C.В. КУЛИКОВ
V.B. PRASNIKOV, M.A. DOBRYAKOVA, S.V. KULIKOV
СТРАТЕГИЧЕСКИЕ ВОЕННО-МОРСКИЕ ИГРЫ В НИКОЛАЕВСКОЙ МОРСКОЙ АКАДЕМИИ НАКАНУНЕ РУССКО-ЯПОНСКОЙ ВОЙНЫ
1904—1905 гг.
STRATEGIC NAVAL GAMES AT THE EMPEROR NICHOLAS NAVAL ACADEMY ON THE EVE OF THE RUSSO-JAPANESE WAR
OF 1904—1905
f л
Сведения об авторах. Прасников Владислав Борисович — старший научный сотрудник, руководитель группы истории отечественного кораблестроения и вооружения Научно-исследовательского института кораблестроения и вооружения ВМФ ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия», кандидат исторических наук (Санкт-Петербург. E-mail: [email protected]);
Добрякова Марта Александровна — научный сотрудник группы истории отечественного кораблестроения и вооружения Научно-исследовательского института кораблестроения и вооружения ВМФ ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия» (Санкт-Петербург. E-mail: [email protected]);
Куликов Сергей Валерьевич — научный сотрудник группы истории отечественного кораблестроения и вооружения Научно-исследовательского института кораблестроения и вооружения ВМФ ВУНЦ ВМФ «Военно-морская академия» (Санкт-Петербург. E-mail: [email protected]).
Аннотация. В статье рассматриваются стратегические военно-морские игры 1896—1903 гг. на тему «Война с Японией», проводится анализ их влияния на планирование действий русского флота в будущей войне.
Ключевые слова: военно-морские игры; стратегическая военно-морская игра; Николаевская морская академия; Русско-японская война; стратегия.
Information about authors. Vladislav Prasnikov — Senior Researcher, Head of the Group of History of Domestic Shipbuilding and Armaments at the Research Institute of Shipbuilding and Armaments of the Navy, the Navy MESC «Naval Academy», Cand. Sc. (Hist.) (St. Petersburg. E-mail: [email protected]);
Marta Dobryakova — Researcher with the Group of History of Domestic Shipbuilding and Armaments at the Research Institute of Shipbuilding and Armaments of the Navy, the Navy ^ MESC «Naval Academy» (St. Petersburg. E-mail: [email protected]);
Sergei Kulikov — Researcher with the Group of History of Domestic Shipbuilding and Armaments at the Research Institute of Shipbuilding and Armaments of the Navy, the Navy MESC «Naval Academy» (St. Petersburg. E-mail: [email protected]).
Summary. The paper examines the strategic naval games in 1896—1903 on the War with Japan subject analyzing their effect on the planning of Russian naval activity in the prospective war.
Keywords: naval games; strategic naval game; Emperor Nicholas Naval Academy; Russo-Japanese War; strategy.
Русско-японская война во всей истории многочисленных войн, где участвовал отечественный флот, занимает особое место. В ходе этой войны русский флот понёс колоссальные потери в личном составе и кораблях и был фактически обескровлен. Последствия поражения в течение длительного времени негативно влияли на развитие отечественного флота, а его причины обсуждаются и сегодня.
Столь сокрушительное фиаско трудно объяснить, т.к. общеизвестно, что войну с Японией предсказывали, более того — её ждали, и флот к ней готовился. В частности, в период с 1895 по 1903 год в стенах Николаевской морской академии по инициативе высшего военно-морского командования были проведены три стратегические военно-морские игры на тему «Война с Японией».
Первая игра, состоявшаяся зимой 1895/96 учебного года, проводилась на только что созданном в Николаевской морской академии курсе военно-морских наук
под руководством и при непосредственном участии великого князя Александра Михайловича. Первые правила стратегической игры были разработаны в академии также при активном участии великого князя, который был ярым сторонником введения военно-морских игр в образовательный процесс1.
Темой игры по указанию управляющего Морским министерством генерал-адъютанта адмирала Н.М. Чихачёва стала война России с Японией в декабре 1895 года. В ходе игры её участниками были изучены варианты возможных действий русского флота на Дальнем Востоке при текущем (по состоянию на декабрь 1895 г.) составе сил России и Японии2.
Разбор правил и хода первой стратегической военно-морской игры не является целью настоящей публикации, более подробно стратегические военно-морские игры разобраны в статьях, опубликованных в «Военно-историческом журнале» в апреле 2018 и феврале 2019 года3. Отметим лишь, что её результатом «явилось истребление русской
эскадры, хотя она была довольно сильна по своему составу и соответствовала действительности»4. При этом главными причинами поражения стал неправильный выбор пункта сбора и базирования кораблей русской эскадры, а также разделение русских сил на части.
Особенно фатальным выглядело решение о разделении сил на две части. В результате в ходе игры на второй день после объявления войны «суда южной русской эскадры пошли ночью в строю двух кильватерных колонн на север Западным Корейским проливом, были открыты японцами и подверглись последовательным минным атакам, причём понесли существенные потери, а на рассвете оказались окружёнными превосходящими силами»5. Знакомый многим сценарий, однако он был описан ещё в 1896 году, почти за 10 лет до цусимской катастрофы!
Дальнейший критический разбор действий «русской партии» привёл к следующим выводам:
— Японское море во время войны с Японией, до установления уверенного контроля над Корейским проливом, должно было быть выделено в самостоятельный театр военных действий;
— при относительной слабости русских морских сил в начале войны создание передовой базы флота в районе Корейского полуострова (особенно в Корейском проливе) рискованно и бесполезно;
— прямое боевое столкновение русских морских сил с японским флотом с надеждой на успех, а также нарушение коммуникаций между Японией и Кореей возможны только после прибытия подкреплений из Средиземного моря и Балтики.
Из работ слушателей по игре 1895/96 учебного года особо следует отметить решение стратегической задачи, подготовленное лейтенантом Н.Н. Беклемишевым, который6:
— произвёл сравнительную оценку сил русской Тихоокеанской эскадры и японского флота по состоянию на 1 декабря 1895 года, определил их сильные и слабые стороны, способы возможного усиления русских морских сил на Дальнем Востоке;
— выполнил географическое описание театра войны;
— оценил морскую торговлю Японии;
— составил «Объяснительную записку к плану войны с Японией в декабре 1895 г.»;
— рассмотрел возможные политические условия возникновения конфликта, организацию снабжения и дислокацию русского флота.
В качестве отдельной разработки Беклемишевым был подготовлен «План спешного формирования отряда Балтийского флота с 1 декабря 1895 г.». Документ впервые содержал плановую таблицу по организации перехода отряда боевых кораблей Балтийского флота на Дальний Восток. Кроме того, в своей работе Н.Н. Беклемишев указал на высокую вероятность внезапного нападения японского флота на корабли русской Тихоокеанской эскадры7.
Практическая значимость работы Н.Н. Беклемишева была признана командованием российского флота, в связи с чем её в 1896 году издали отдельной брошюрой.
Зимой 1899/00 учебного года в Николаевской морской академии была проведена очередная стратегическая игра на тему «Война России с Японией весной 1900 года». Игра велась по новой редакции
Первый лист правил военно-морской стратегической игры 1895/96 учебного года
правил, в которой были учтены дополнительные данные по минному флоту и введено новое боевое средство — подводная лодка8.
По сравнению с игрой 1895/96 учебного года состав участников был значительно расширен. Впервые в стратегической военно-морской игре приняли участие представители Николаевской военной академии и армии9. На составе участников остановимся подробнее, т.к. многие из них сыграли заметную роль в ходе Русско-японской войны.
Руководителем «русской партии» (главнокомандующим) был назначен великий князь Александр Михайлович. В её состав вошли капитаны 2 ранга Е.Р. Егорьев, А.А. Родионов, А.И. Хомутов, лейтенанты А.Г. Покровский и С.Н. Дмитриев. За действия русской армии отвечали подполковник барон Н.А. Корф и штаб-ротмистр А.И. Звегинцев.
Руководителем «японской партии» был назначен исполняющий должность заведующего Военно-морским учёным отделом Главного морского штаба (ГМШ) капитан 1 ранга А.А. Вирениус. В её состав вошли капитаны 2 ранга Ю.К. Волчаский, Н.К. Чернышёв, Ф.Н. Иванов, Н.И. Митурич, В.Л. Барщ, А.А. Сухомлин, А.С. Загорянский-Кисель, Г.П. Беляев, лейтенанты Ф.А. Стойков и А.Г. Пименов. За действия японской армии отвечал подполковник В.А. Богуславский.
Главным руководителем занятий был назначен контр-адмирал З.П. Рожественский, которого после убытия на о. Гогланд (З.П. Рожественский возглавил операцию по спасению броненосца береговой обороны «Генерал-Адмирал Апраксин») сменил контрадмирал Н.И. Скрыдлов. Помощниками руково-
в
I
Ж • ВОЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО
Первый лист дополнения к правилам военно-морской стратегической игры 1899/00 учебного года по минному флоту
дителя занятий были назначены капитаны 2 ранга Н.М. Яковлев, К.В. Стеценко, флигель-адъютант граф А.Ф. Гейден, лейтенанты М.Н. Беклемишев и И.А. Овчинников. Роль посредников приняли на себя начальник Николаевской морской академии контр-адмирал А.Х. Кригер, генерального штаба генерал-майор Н.П. Михневич, полковник Г.А. Епанчин.
Наблюдали за игрой и делали свои замечания по её ходу адмирал В.А. Стеценко, вице-адмирал Н.И. Казнаков, контр-адмиралы А.А. Бирилёв и Д.Г. фон-Фелькерзам, капитан 1 ранга П.И. Серебренников, капитан 2 ранга К.А. Граматчиков, лейтенанты Н.Л. Кладо и Г.А. Епанчин, военный агент в Китае полковник К.Н. Десино, военный агент в Японии полковник Б.П. Ванновский10.
В ходе игры «русской партии», несмотря на отдельные неудачи и потери, в целом удалось выполнить намеченный её руководителем план по сосредоточению на Дальнем Востоке морских сил, превосходивших японский флот. Однако до розыгрыша генерального сражения дело не дошло, т.к. игра была остановлена11. По её результатам был сделан целый ряд выводов, касавшихся и частных вопросов, и состояния обороны государства в целом.
Прежде всего посредники указали на опасность как переоценки, так и недооценки вероятного противника. В отношении последнего момента в отчёте по игре указывалось: «Не следует пренебрегать
своим противником, особенно когда моральные качества его столь своеобразны, как у японцев, а следует заботиться о достаточном развитии своих собственных сил и внимательно следить за развитием соседей»12.
Следующий важный вывод касался сбалансированности состава русских морских сил на Дальнем Востоке — в их составе явно ощущался недостаток современных крейсеров и миноносцев.
По результатам разбора игры посредники отметили трудности, связанные со снабжением кораблей углём, что в значительной степени стесняло действия русской стороны. По данному вопросу контрадмиралом З.П. Рожественским была составлена обстоятельная памятная записка, в которой прямо указывалось: «...Над главнокомандующим русским флотом тяготела дамокловым мечом перспектива сжечь наличный уголь без пользы дела...». В связи с этим Зиновий Петрович предлагал срочно заняться решением этой проблемы, в т.ч. и за счёт разработки месторождений местного угля. В своей записке по этому поводу он указывал: «...Только с развитием добычи русского угля и водворением оного для начала на иностранных рынках, а затем и в наших собственных коммерческих портах будут разбиты оковы, вяжущие активность русского военного флота на Дальнем Востоке»13.
В связи с преждевременным завершением игры остался не исследованным вопрос о влиянии крейсерских операций на экономику Японии. Планами «русской партии» для этих целей предполагалось задействовать броненосные крейсеры «Россия» и «Рюрик», а также вспомогательные крейсеры Добровольного флота, однако эффективность их действий проверена не была14.
Особый интерес представляют выводы, сделанные посредниками по сухопутной части. Они отметили, что в связи с удалённостью будущего театра военных действий (ТВД) в первые месяцы войны японская армия будет иметь превосходство над русской. Поэтому основной задачей русского флота в начале войны будет обеспечение стратегического развёртывания русской армии в Маньчжурии15.
Соответственно, из предыдущего положения вытекал вывод о значении крепости Порт-Артур и Квантунского полуострова. Представители армии на стратегической игре чётко определили, что Порт-Артур в частности и Квантунский полуостров в целом имеют второстепенное значение. По поводу роли флота в обороне Порт-Артура в отчёте указывалось: «...Вынужденное придание Квантуну, вследствие его слабости, значения главного объекта действий противника вызывает флот наш на оборону сухопутной крепости; и как не свойственная ему, задача эта может быть выполнена им лишь относительно. По той же причине флот отвлекается от своих главных задач и попадает в весьма невыгодное исходное положение для операций на море»16.
Ещё более интересные и поучительные выводы были сделаны в ходе стратегической военно-морской игры 1902/03 учебного года, темой которой по указанию управляющего Морским министерством генерал-адъютанта адмирала П.П. Тыртова стала «Война России с Японией в 1905 году». При этом год был выбран с учётом того, когда эскадра достигнет Тихого океана. Учитывался и состав участников ис-
ходя из кораблестроительной программы 1898 года. Игра планировалась в соответствии с введённой годом ранее «Инструкцией для ведения практических занятий по прикладной морской стратегии в Николаевской морской академии» под редакцией заведующего занятиями капитана 2 ранга Н.Л. Кладо.
Как и в отношении игры 1899/00 учебного года, подробнее остановимся на составе участников стратегической военно-морской игры 1902/03 учебного года17.
Руководителем «русской партии» был назначен капитан 1 ранга Л.Ф. Добротворский, начальником штаба — капитан 2 ранга Л.А. Брусилов. В состав «русского» игрового коллектива входили капитан 1 ранга А.И. Соболев, капитаны 2 ранга Н.К. Чернышёв и И.А. Миклашевский, лейтенанты Н.Ф. Григорьев, А.А. Леонтьев 2-й, А.А. Рыбалтовский и С.В. Хохлов. Сухопутной частью заведовал генерального штаба подполковник С.П. Илинский.
Обязанности руководителя «японской партии» были возложены на капитана 1 ранга А.И. Дриженко, начальника штаба — капитана 2 ранга И.И. Чагина. В состав «японской партии» вошли капитаны 2 ранга К.К. Клапье-де-Колонг и С.А. Воеводский, лейтенанты К.П. Блохин, Д.С. Головнин и Е.Е. Шведе. За действия японской армии отвечал генерального штаба полковник С.А. Воронин.
Обязанности главного руководителя занятий принял на себя великий князь Александр Михайлович. Заведующим занятиями и делопроизводителем совета посредников был назначен капитан 2 ранга Н.Л. Кладо, его помощниками — лейтенанты Л.Б. Кербер, Г.П. Иванов 12-й и А.Н. Щеглов. В состав совета посредников вошли контр-адмиралы Г.П. Чухнин, З.П. Рожественский и А.Е. фон-Нидермиллер, генерального штаба генерал-майор Н.П. Михневич, военный инженер генерал-майор К.И. Величко, капитан 1 ранга М.П. Молас и полковник артиллерии А.А. Якимович. За подготовку участников игры по составу флота противника отвечал лейтенант Л.Б. Кербер, по географии и статистике ТВД и международному праву по адмиралтейству капитан И.А. Овчинников.
Основные выводы по результатам стратегической игры были изложены в подробном отчёте, наиболее важные из них приведены ниже.
В ходе многочисленных дискуссий участники игры пришли к общему заключению, что война будет развязана Японией и инициатива в первые месяцы войны всецело будет в руках японцев в связи с тем, что «пассивность и выжидание невозможны для японцев — это значит для них идти на верное поражение, так как каждый проведённый ими в бездействии день усиливает русских, у которых флот, а в особенности армия, мобилизуются гораздо медленнее, нежели у японцев»18.
Ожидалось, что нападение Японии на Россию будет максимально внезапным. Мобилизация армии и флота будет объявлена без какого-либо формального повода19. В отношении образа действий японцев участники стратегической игры сошлись во мнении, что «план их действий мог быть только один — двинуться как можно скорее с главными силами к русским берегам, заблокировать русский флот в порту, а если это не удастся, искать с ним сражения, и в случае удачного его исхода начать перевозить
войска в Корею»20. При этом в качестве наиболее вероятного объекта нападения участниками игры была определена русская эскадра в Порт-Артуре. Также было установлено, что в случае внезапного начала войны русские корабли, находившиеся в этот момент в иностранных портах и портах Японии, могли быть внезапно атакованы японцами или разоружены21.
Вопрос о роли русского флота в будущей войне был решён участниками игры вполне определённо и соответствовал выводам, сделанным в ходе стратегической игры 1899/00 учебного года. Главная задача флота заключалась в обеспечении мобилизационного развёртывания армии в первые месяцы войны и, по возможности, в нарушении коммуникаций между Японией и материком22.
Для достижения этих целей флот должен был действовать наступательно, активно оспаривая у японцев владение морем. Для обеспечения наступательных действий флота его базы на Дальнем Востоке (Владивосток и Порт-Артур) должны быть приведены в состояние, при котором в скорости мобилизации русский флот не уступал бы японскому23.
Серьёзные опасения участников игры вызвал большой некомплект команд кораблей эскадры Тихого океана24. По состоянию на 1 ноября 1901 года некомплект младших офицеров составлял 19,2 проц., вахтенных начальников — 26 проц. (из них в звании мичмана — 68,9 проц.). Некомплект инженер-механиков оценивался более чем в 30 проц. Некомплект нижних чинов-специалистов составлял:
Первый лист дополнения к правилам военно-морской стратегической игры 1899/00 учебного года по подводным лодкам
в
I
Ж • ВОЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО
//е il од. и*жи тъ о?.ш/нсн 1ю.
ВОЙНА РОСС1И съ япошки
въ 1905 ГОДУ.
ОТЧЕТЪ
оршшш ттт по стигм
ICI.
Николаевской Морской Академ) и
продолжены зимы (902 — 1ЭОЗ года
^<!Г> ---
Гг^ По pacuapflwonico Начальника Агсецош[|т
ooîç^yi: Штатные преподаватедэ АкадамШ
л/ lin itm'ii iiej а pi :m.i
®Я7 ,1. Клад» и Л. № КкрАеръ,
Л
С-ЦЕТЕР Б УРЛ. 1004
Титульный лист отчёта по военно-морской стратегической игре 1902/03 учебного года
— артиллерийских унтер-офицеров и комендоров — 13,4 проц.;
— старших комендоров — 34,1 проц.;
— гальванёров — 31,4 проц.;
— минёров — 19,7 проц.
Наконец, в ходе стратегической игры 1902/03 учебного года были подтверждены ранее сделанные выводы о трудностях снабжения углём кораблей Тихоокеанской эскадры. Запасы угля во Владивостоке и Порт-Артуре были признаны явно недостаточными, из чего участники игры сделали заключение о том, что «вопрос о пополнении запасов угля становится критическим уже в самом начале войны»25.
После краткого рассмотрения итогов стратегических военно-морских игр возникает закономерный вопрос: почему все вышеприведённые выводы, оказавшиеся в 1904 году горькими истинами, не были использованы в ходе подготовки к реальной войне? Ответ, по мнению авторов, кроется в организации командования и процесса планирования действий русского флота на Дальнем Востоке.
В июне 1903 года состоялся именной высочайший указ, в соответствии с которым на Дальнем Востоке было образовано особое наместничество во главе с главным начальником Квантунской области генерал-адъютантом адмиралом Е.И. Алексеевым26. В военное время наместник получал права главнокомандующего армией и флотом на Дальнем Востоке. Управление флотом он осуществлял через специально созданный морской штаб наместника,
состоявший из трёх отделов — военно-морского, строевого и счётного. Общее руководство было возложено на начальника штаба, который «в качестве такового является помощником наместника по морскому управлению и содержанию флота в боевой готовности»27.
План морской войны с Японией был разработан в морском штабе наместника его начальником контр-адмиралом В.К. Витгефтом. В разработке и обсуждении основных положений активное участие помимо самого наместника и начальника его штаба принимали вице-адмирал О.В. Старк (начальник эскадры Тихого океана), контр-адмиралы Н.Р. Гре-ве (командир порта и начальник минной обороны Порт-Артура), Э.А. Штакельберг (начальник отряда крейсеров) и капитан 1 ранга А.А. Эбергард (флаг-капитан эскадры Тихого океана).
Ни один из перечисленных офицеров на тот момент академического образования не имел, в стратегических морских играх участия не принимал (см. составы участников стратегических игр, приведённые выше) и с их результатами знаком не был. Образование основного разработчика плана войны с Японией контр-адмирала В.К. Витгефта ограничивалось минным офицерским классом, где тактика и тем более стратегия как учебные дисциплины в тот период отсутствовали28. Соответственно, план морской войны, разработанный в морском штабе наместника, не учитывал реальной обстановки. В своих основных положениях этот план прямо противоречил выводам, сделанным участниками стратегических военно-морских игр, проводившихся в Николаевской морской академии29.
Сложившееся положение можно было исправить при рассмотрении плана войны на море в ГМШ. Однако в отличие от плана армии разработанный в морском штабе наместника план войны на море руководством ГМШ не рассматривался и высочайшего утверждения не получал. Причём в ответ на соответствующий запрос «Главному морскому штабу по этому поводу было сообщено Командующим морскими силами на Дальнем Востоке, что план военных действий у него имеется»30. Сам план, однако, в Петербург, руководству Морского министерства и царю, доложен не был!
Показательно, что единственным русским командующим, который воспользовался материалами стратегических военно-морских игр, был вице-адмирал С.О. Макаров. Убывая на Дальний Восток, назначенный командующим Первой тихоокеанской эскадрой Макаров на совещании у управляющего Морским министерством «выказал необходимость иметь для своего пользования сочинения по морской стратегии и тактике, изданные курсами военно-морских наук при Николаевской морской академии, а также отчёты по практическим занятиям по стратегии и всё имеемое о разведочной службе»31. Эти материалы адмиралу Макарову руководством академии были своевременно предоставлены, однако воспользоваться ими Степан Осипович не успел.
Здесь же для сравнения необходимо указать, что в императорском флоте Японии к военно-морским играм сложилось совсем другое отношение. Несмотря на то что практически на каждом японском корабле был комплект тактической военно-морской
игры Фреда Джейна, наиболее активно военно-морская игра развивалась в стенах военно-морского штабного колледжа в Токио. Здесь её изначально рассматривали и применяли не только как форму обучения, но и в качестве лабораторного опыта (эксперимента), позволявшего проверить стратегические и тактические концепции в ходе планирования будущих операций. Причём в колледже одинаково активно развивались как стратегические игры (zujo senjutsu), так и тактические (heiki enshu)32.
Именно в военно-морском штабном колледже в Токио в 1900—1902 гг. были проведены три стратегические военно-морские игры, в ходе которых отрабатывались различные вопросы, связанные с планированием войны против России33.
Ещё один показательный момент: в разработке оперативного плана японского флота (Rengo kantai sensaku) активное участие принял лейтенант-ком-мандер Акияма Санеюки — горячий сторонник развития и активный участник военно-морских игр34.
Наконец, непосредственно перед Русско-японской войной в ходе военно-морских игр были опробованы, а при проведении манёвров объединённого флота отработаны и основные тактические приемы — тактика «T» («tei sempo») и тактика «L» («otsu sempo»)35.
Краткий обзор результатов трёх стратегических военно-морских игр, проведённых в Николаевской морской академии до начала Русско-японской войны, позволяет утверждать, что русское военно-морское командование (на уровне МГШ и Николаевской морской академии) вполне здраво оценивало перспективы предстоявшего вооружённого конфликта с Японией. Цели и задачи русского флота в будущей войне на теоретическом уровне были определены верно и согласованы с армейским руководством.
Однако на практике планирование действий флота на Дальнем Востоке осуществляли лица, не получившие соответствующей теоретической подготовки, офицеры-практики, не знакомые с последними на тот момент теоретическими разработками в области стратегии войны на море и, очевидно, не обладавшие необходимым кругозором и навыками стратегического мышления. Соответственно, можно с большим основанием утверждать, что будущая война с Японией была проиграна задолго до её начала, уже на этапе планирования — по причине отсутствия, по терминологии, принятой Н.Л. Кладо, единства военного мышления36. Ну а далее, уже в ходе войны, стратегические просчёты, допущенные на этапе планирования, были усугублены тактическими ошибками отдельных морских начальников и другими субъективными факторами.
Чем может быть ценен этот исторический опыт для современного отечественного флота? Заслуженный профессор Николаевской морской академии генерал-майор Николай Лаврентьевич Кладо в своей работе «Стратегия. Введение», вышедшей в Петрограде в 1918 году, писал: «В военной истории для военной науки и для практического её приложения — военного искусства — ценно не то, что привело к победе тогда, когда эта победа действительно была одержана, а лишь то из всего того, что привело тогда к победе, что может вести к победе и теперь, а также будет вести к победе и в будущем»37. Перефразируя это выражение применительно к опыту Русско-японской войны, можно сформулировать
ответ на заданный вопрос следующим образом: в истории Русско-японской войны для военной науки и для практического её приложения — военного искусства — ценно понимание того, что привело к поражению тогда, чего не следует повторять сейчас и чего следует избегать в будущем!
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 2. Оп. 1. Д. 32. Л. 1—26.
2 Там же. Ф. 1233. Оп. 1. Д. 20. Л. 1.
3 Домошенкин С.В., Куликов С.В., Лепаев В.Н. «Для успешности действий русской эскадры необходимо иметь возможно полные сведения»: место и роль военно-морской географии и военно-морской статистики в стратегических играх Николаевской морской академии // Воен.-истор. журнал. 2018. № 4. С. 20—25; Куликов С.В. «Драгоценнейшее пособие при изучении стратегии и военной географии»: военно-морские игры в академической учёбе кадров отечественного флота в 1896—1929 гг. // Воен.-ис-тор. журнал. 2019. № 2. С. 63—67.
4 РГА ВМФ. Ф. 433. Оп. 1. Д. 107. Л. 3.
5 Там же. Л. 2.
6 Беклемишев Н.Н. Воображаемая война России с Японией в декабре 1895 года: стратегическая задача на курсах военно-морских наук Николаевской Морской Академии. Решение составил лейтенант Беклемишев. СПб.: тип. Мор. Мин. в Главном Адмиралтействе, 1896. 34 с.
7 Там же. С. 22, 23.
8 РГА ВМФ. Ф. 433. Оп. 1. Д. 150. Л. 59—62.
9 Беклемишев М.Н. Война России на Дальнем Востоке: отчёт по стратегическим занятиям 1900 года на курсе военно-морских наук при Николаевской морской академии. Составил по распоряжению начальства академии лейтенант Беклемишев 2-й. СПб.: тип. Мор. Мин. в Главном Адмиралтействе, 1900. С. 2.
10 Там же. С. 3.
11 Там же. С. 10.
12 Там же. С. 12.
13 РГА ВМФ. Ф. 1233. Оп. 1. Д. 2. Л. 1—4 об.
14 Беклемишев М.Н. Указ. соч. С. 14.
15 Там же. С. 164, 165.
16 Там же. С. 169.
17 Кладо Н.Л., Кербер Л.Б. Война России с Японией в 1905 году: отчёт о практических занятиях по стратегии в Николаевской морской академии в продолжение зимы 1902—1903 года. СПб.: тип. Мор. Мин. в Главном Адмиралтействе, 1904. С. 1, 2.
18 Там же. С. 8.
19 Там же. С. 3, 4.
20 Там же. С. 33.
21 Там же. С. 31, 32, 34, 35.
22 Там же. С. 11, 12.
23 Там же. С. 24, 25.
24 Там же. С. 101.
25 Там же. С. 104, 105.
26 РГА ВМФ. Ф. 9. Оп. 1. Д. 177. Л. 1.
27 Там же. Л. 2.
28 Дисциплина «Морская тактика» была введена в программу минного офицерского класса только в 1913 г.
29 Подробное изложение плана войны см.: Русско-японская война 1904—1905 гг. Кн. 1. Действия флота на южном театре от начала войны до перерыва сообщений с Порт-Артуром. Работа исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904—1905 гг. при Морском Генеральном Штабе. СПб.: Тип. В.Д. Смирнова, 1912. С. 65—80.
30 Там же. С. 100.
31 РГА ВМФ. Ф. 433. Оп. 1. Д. 194. Л. 67.
32 Evans D.C., Peattie M.R. KAIGUN. Strategy, Tactics and Technology in the Imperial Japanese navy, 1887—1941. Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 2012. P. 72, 73.
33 Ibid. P. 86.
34 Ibid. P. 84.
35 Ibid. P. 74—79.
36 Кладо Н.Л. Стратегия: введение. Пг.: Тип. Мор. мин. в главном Адмиралтействе, 1918. С. 31.
37 Там же. С. 46. ■
