Научная статья на тему 'Столкновение цивилизаций или их примирение? Бхутто против Хантингтона'

Столкновение цивилизаций или их примирение? Бхутто против Хантингтона Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
535
110
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Столкновение цивилизаций или их примирение? Бхутто против Хантингтона»

МУСУЛЬМАНСКИЙ МИР: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ФИЛОСОФСКИЕ ПРОБЛЕМЫ

А. Суворова

СТОЛКНОВЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИЙ ИЛИ ИХ ПРИМИРЕНИЕ? БХУТТО ПРОТИВ ХАНТИНГТОНА

Национальная и религиозная идентичность Бхутто не подлежала сомнению - она всегда осознавала себя пакистанкой и мусульманкой. Что касается культурной идентичности, Бхутто принадлежала к «двум мирам»: парадигмы родной культуры она, естественно, усвоила от рождения, но благодаря образованию и годам жизни в США и Великобритании легко ориентировалась в смыслах и кодах западной культуры. В частности, будучи убежденной сторонницей модернизации и демократии и используя английский язык в качестве первого, «родного», она могла идентифицировать себя с Западом хотя бы в идейном и языковом отношении. Она так писала о связи своего западного образования и мировоззрения: «Наши представления о жизни в Гарварде и США вдохновили нас и коренным образом изменили дальнейшую судьбу. По возвращении домой в качестве преподавателей, ученых или премьер-министров мы несли представления о демократических ценностях и социальных институтах в наши страны» [Bhutto, 2008, р. 273]. О том же писала в некрологе Бхутто и ее подруга, известная британская журналистка Виктория Скофилд: «Как либеральная западная женщина, верящая в политический процесс - нечто, усвоенное ею со времен обучения в Гарварде и Оксфорде, -она была искренне убеждена, что может что-то изменить» [Schofield, 2008, р. 105].

Видимо, поэтому теория неизбежного конфликта ислама с западной цивилизацией, описанная Сэмюэлом Хантингтоном в статье «Столкновение цивилизаций?» [Hungtington, 1993, p. 29-49] и вызвавшая бурные споры в 1990-х годах, настолько взволновала Бхутто как политика и человека, что она посвятила анализу этой

теории большую часть своей книги «Примирение: Ислам. Демократия. Запад» [Bhutto, 2008], написанной при участии американского журналиста и политолога Марка Сигела. Как видим, даже в названии книги содержится полемика с Хантингтоном - «примирение» вместо «столкновения». Замечу в скобках, что ни до, ни после Бхутто никто из женщин, государственных деятелей Южной Азии, не анализировал проблемы мировой политики так глубоко и комплексно.

Сэмюэл Филипс Хантингтон (1927-2008) - американский исследователь-аналитик, социальный философ и политолог, был основателем ведущего в США политологического журнала «Международные отношения» («Foreign Policy»). Ступени его карьеры включали многочисленные посты в университетах, исследовательских организациях и правительственных структурах. Он был президентом Американской ассоциации политических наук, а в последние годы жизни работал директором Института стратегических исследований при Гарвардском университете.

Наибольшую известность среди книг Хантингтона получила опубликованная в 1997 г. концептуальная работа «Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка» [Hungtington, 1997], написанная в развитие упоминавшейся статьи и описывающая динамику современных международных отношений сквозь призму цивилизационных процессов и связанных с ними конфликтов. Хантингтон рассматривает цивилизацию как наивысшее культурное образование, объединяющее людей и обеспечивающее им определенную степень культурной самобытности. В этом смысле цивилизация определяется как общими объективными элементами (язык, история, религия, обычаи, общественные институты), так и субъективной самоидентификацией людей.

Цивилизационная идентичность, по мнению автора, будет играть все более важную роль в будущем, и в дальнейшем мир будет формироваться в значительной степени под влиянием взаимодействия нескольких главных цивилизаций и одновременно углубления различий между ними. Наиболее значительные по последствиям конфликты будущего произойдут на культурных границах, разделяющих эти цивилизации. При этом основное внимание автор уделяет нарастающему конфликту между западной цивилизацией и остальным миром. Рост цивилизационного самосознания диктуется раздвоением роли Запада. С одной стороны, Запад находится на вершине своего могущества, а с другой - возможно, как раз поэтому среди незападных цивилизаций происхо-

дит возврат к собственным корням. Все чаще приходится слышать о «возврате в Азию» Японии, о конце влияния идей Неру и об «индуизации» Индии, о провале западных идей социализма и национализма и «реисламизации» Ближнего Востока.

Статья и книга вызвали множество дискуссий в научных кругах и ныне считаются наиболее цитируемыми в политологии, учитывая, что целый ряд прогнозов Хантингтона получил к настоящему времени весьма впечатляющее подтверждение, особенно после всплеска терактов, проведенных мусульманскими экстремистами в странах Запада.

Бхутто с самого начала заявила, что не согласна с теорией Хантингтона, которую в несколько мистическом духе назвала «самосбывающимся зловещим пророчеством», спровоцировавшим предсказанный им конфликт [Bhutto, 2008, р. 38]. Включаясь в полемику, Бхутто идентифицировала себя с «исламской цивилизацией» и возмущалась искажением представлений об исламе в статье Хантингтона, в частности его утверждением о том, что ислам противоречит основным демократическим свободам и ценностям. Бхутто отвергает использование термина «демократия» как синонима понятия «западная демократия», считая, что теория Хантингтона отрицает универсальность демократических прав и свобод.

Между тем Хантингтон и сам был готов критиковать Запад за его высокомерие и стремление подчинить весь мир своим интересам. «Выражение "мировое сообщество" превратилось в эвфемизм, заменивший выражение "свободный мир". Оно призвано придать общемировую легитимность действиям, отражающим интересы США и других западных стран. <...> По сути дела Запад использует международные организации, военную мощь и финансовые ресурсы для того, чтобы править миром, утверждая свое превосходство, защищая западные интересы и утверждая западные политические и экономические ценности» [Хантингтон, 1994, с. 35].

В своих комментариях к Хантингтону Бхутто пытается выдержать академический тон, но зачастую в них звучит прямо-таки личная обида на «предвзятость» по отношению к исламу. Например, она пишет: «Хотя Хантингтон приводит примеры конфликтов в бывшей Югославии, Китае и Японии, он акцентирует внимание на исламской цивилизации, потому что у "ислама границы обагрены кровью"» [Bhutto, 2008, р. 243].

Здесь имеется в виду следующий пассаж из статьи: «Особого накала эти конфликты достигают по границам исламского мира, полумесяцем раскинувшегося на пространстве между Северной Африкой и Средней Азией. Но насилие практикуется и в конфликтах между мусульманами, с одной стороны, и православными сербами на Балканах, евреями в Израиле, индусами в Индии, буддистами в Бирме и католиками на Филиппинах - с другой. Границы исламского мира везде и всюду залиты кровью» [Хантингтон, 1994, с 36].

Бхутто считает одним из слабых мест теории «столкновения цивилизаций» то, что она отводит религии роль «определяющего признака» и «основного разделителя» людей. Вместе с тем она сама подтверждает справедливость этого тезиса, акцентируя внимание на вопросе секуляризации, который, по ее мнению, «оскорбителен для исламской культуры». В глазах мусульман, считает Бхутто, «западный метод секуляризации равен отрицанию религии и таким образом является аморальным» [Bhutto, 2008, р. 245].

По-видимому, для Бхутто понятие «секуляризация» означало исключительно ущерб для религии, а не благо для общества, как для Хантингтона и большинства жителей Запада. Именно о таком понимании секуляризации писал русский философ и востоковед Александр Пятигорский: «Речь идет о феномене и понятии секуляризации. Говоря о секуляризации в рамках истории Нового и Новейшего времени, следует неукоснительно иметь в виду, что дело здесь не только и не столько в уменьшении роли религии в обществе или государстве, сколько в уменьшении степени религиозности самой религии. Оттого феноменологически было бы более корректным говорить о секуляризации религии, чем о секуляризации общества, исповедующего данную религию. Во всяком случае, исторически будет вполне правильным сказать, что первая секуляризация предшествует последней и служит ее причиной. Тогда станет ясным, насколько условны юридические и конституционные формы взаимоотношения религии и государства, формы, которые сами по себе ничего не говорят о факте или масштабах секуляризации» [Пятигорский].

Очевидно, что, несмотря на гарвардские уроки философии, Беназир Бхутто оставалась противницей секуляризации в мусульманском обществе. Вообще, по ее мнению, Хантингтон не понимает сути ислама (обычное обвинение со стороны мусульманских политиков и общественных деятелей по отношению к их западным коллегам) и не делает различия между умеренными мусульманами

и экстремистами. Высокий уровень обобщения, используемый Хантингтоном, просто не предполагал таких дефиниций и «партикуляризма». Как человека «двух миров» (но не цивилизаций), Бхутто больше устраивал традиционный тезис о мирном сосуществовании различных культур, основанном на образовательном и культурном обмене между народами и странами. «По моему личному опыту, такой обмен ведет к результатам, противоположным вооруженным конфликтам. Годы обучения за рубежом не только познакомили меня с другой культурой и обществом, но и повлияли на тех, с кем я общалась с точки зрения своей культуры, народа и религии» [Bhutto, 2008, р. 252].

Здесь Бхутто переводит полемику в область личного опыта, который всегда уникален и зачастую нарушает общие положения и схемы. Конечно, ее личные друзья, европейцы и американцы, под ее влиянием профессионально увлеклись проблемами Пакистана и ислама, не переставая при этом оставаться людьми западной цивилизации. Но никакая взаимная симпатия между Беназир Бхутто и Радживом Ганди, людьми одного возраста, положения и происхождения, вроде бы имевшими так много общего, не смогла серьезно повлиять на индийско-пакистанские отношения или даже просто сблизить позиции двух стран по кашмирской проблеме, которая с точки зрения обсуждаемой теории носит характер цивилизацион-ного конфликта.

Сама Бхутто вспоминала о том, как между Пакистаном и Индией чуть не вспыхнул очередной вооруженный конфликт в 1964 г., когда из мечети Хазратбал в Сринагаре был похищен волос Пророка Мухаммеда, величайшая реликвия для мусульман, которую индусы якобы осквернили [Bhutto, 1988, р. 177]. Хазратбал снова стал яблоком раздора в 1993 г., когда его захватили и месяц удерживали вооруженные кашмирские сепаратисты. Тогда Бхутто, уже в качестве премьер-министра, пришлось взывать к мировому сообществу, чтобы привлечь внимание к событиям в Кашмире и оказать давление на индийские власти. Граница между исламом и индуизмом, проходящая по Кашмиру, постоянно обагрялась кровью, подтверждая выкладки Хантингтона.

Наконец, во время своего второго премьерства Бхутто и ее правительство в 1996 г. поддержали взятие Кабула талибами, этим - как она их до этого неоднократно называла - «американским Франкенштейном». В этой поддержке «вопреки убеждениям» проявился еще один тезис Хантингтона о «сплочении цивилизации», или о синдроме «братских стран», в соответствии с которым

«группы или страны, принадлежащие к одной цивилизации, оказавшись вовлеченными в войну с людьми другой цивилизации, естественно пытаются заручиться поддержкой представителей своей цивилизации» [Хантингтон, 1994, с. 38].

Принадлежность к «двум мирам» не только составляла уникальность личного опыта Бхутто; она воочию наблюдала «цивили-зационный» контраст за границей и дома: «Я оказалась меж двух миров, миром диктатуры и миром демократии. Я могла наблюдать за властью народа в демократической системе и в противовес ей -за нехваткой политической силы в родной стране. Я видела, как люди в Америке воспринимали свои права как данность. <...> В моей же стране людей убивали и сажали в тюрьмы за попытку отстоять свою свободу» [Bhutto, 1988, р. 92].

Тем не менее даже вопреки негативному опыту Бхутто оставалась сторонницей «оптимистического» развития политической истории и была убеждена, что будущее исламского мира - не в диктатуре, а в демократии и модернизации (пусть даже в «модернизации без секуляризации и вестернизации»). Хантингтон, напротив, считал, что «на поверхностном уровне многое из западной культуры действительно пропитало остальной мир. Но на глубинном уровне западные представления и идеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим цивилизациям. <... > В политической сфере эти различия наиболее отчетливо обнаруживаются в попытках Соединенных Штатов и других стран Запада навязать народам других стран западные идеи демократии и прав человека. Современная демократическая форма правления исторически сложилась на Западе. Если она и утвердилась кое-где в незападных странах, то лишь как следствие западного колониализма или нажима» [Хантингтон, 1994, с. 42].

На это Бхутто отвечала: «Хотя мусульманские и западные общества отличаются друг от друга, различия менее категоричны в политических вопросах: выборов, правления, парламентской демократии, нежели в вопросах культурных и социальных. Важно, что обе цивилизации в равной степени стремятся к демократическим идеалам и правлению» [Bhutto, 2008, р. 264].

В то время как международная неправительственная организация Freedom House считает Индонезию единственной мусульманской страной в мире, соответствующей демократическим параметрам, Бхутто полагала, что многие исламские государства в XX в. проходили периоды демократического развития. К ним она относит и Пакистан в правление ее отца Зульфикара Али Бхутто и

в годы, когда у власти стоял ее кабинет. Между тем опрос, проведенный в 2012 г. американским институтом «Pew Research Center» в шести мусульманских странах, показал, что Пакистан среди них является абсолютным лидером в том, что касается предрасположенности к шариату [Most Muslims Want Democracy, 2012]. За полное соответствие юридических законов нормам ислама в Пакистане выступают 82% населения (для сравнения в Ливане -всего 17%).

В одном Бхутто была совершенно права - очевидные социальные и культурные различия между Западом и в частности Пакистаном не порождали драматических противоречий между ними на политической арене, где Пакистан оставался неизменным союзником США, в том числе и в «войне с террором». Однако на «межличностном» уровне выраженная неприязнь большинства простых пакистанцев к Америке и отношение в странах Запада к пакистанской диаспоре как к источнику повышенной угрозы таят в себе все возможности «конфликта цивилизаций».

Переходя к теме «войны с террором», Бхутто подчеркивает, что эта война отражает конфликт между умеренными и радикальными силами внутри мусульманского мира, а не столкновение между исламом и Западом. Этой теме Бхутто посвятила много статей, интервью и публичных выступлений. Она неоднократно заявляла, что демократические государства не могут выступать спонсорами терроризма, и потому дальнейшее развитие демократии способно устранить источник поддержки террористов в исламском мире.

Отношение Бхутто к западной демократии было неоднозначным, поскольку она видела в ее распространении в исламских странах определенную этическую проблему. Восхищаясь конкретными проявлениями демократии в США и Европе, она в то же время полагала, что Запад возводит демократию в ранг почти религиозных ценностей, «утверждая, что свобода - право, данное Богом. И часто западные страны пытаются применить эту же установку к зарубежным государствам, проповедуя демократические ценности, почти как миссионеры - религию» [Bhutto, 2008, р. 84]. Но ведь и демократия, в представлении самой Бхутто, - если не религия, то настоящая панацея от всех политических болезней современного мира. «Можно утверждать, что XXI век ознаменуется мирным ростом демократии и умеренных сил по всему миру, особенно в мусульманских государствах, и опровергнет тезисы, представленные в книге "Столкновение цивилизаций". <...>

Столкновения западной и исламской цивилизаций не будет, если демократия воцарится в мусульманском мире», - говорила она в одной из речей [Bhutto, 2008, р. 292]. Такое «обожествление» демократии объясняет, какой смысл Бхутто вкладывала в свой девиз «Демократия - это лучшая месть», дошедший до нас как цитата в передаче ее сына Билавала [Fitzgerald, 2007]. Очевидно, она имела в виду, что демократия не только созидает - строит, например, гражданское общество, но и уничтожает основные общественные пороки: автократию и диктатуру, экстремизм и религиозный фанатизм, бесправие и дискриминацию. «Симбиоз экстремизма, фанатизма, терроризма, диктатуры и бедности - прямая угроза стабильности на международном и национальном уровне и опасность для всего мира. Средство борьбы с этим злом - расширение демократии» [Bhutto, 2008, р. 297].

Так кто же должен развивать эту спасительную для целого мира демократию в странах ислама? По мнению Бхутто, это должны делать страны Запада, если хотят избежать «столкновения цивилизаций». Они просто обязаны помогать мусульманским странам «создавать и поддерживать демократическую инфраструктуру; путем создания и финансирования неправительственных организаций по социальному обеспечению и правам человека обеспечивать передачу демократического опыта; не поддерживать военную диктатуру, а укреплять вооруженные силы, признающие власть конституции» [Bhutto, 2008, р. 298].

Каким образом западные страны будут укреплять вооруженные силы суверенных государств Азии, остается без комментариев, но скорее всего дело сводится к банальному финансированию. Кроме того, Бхутто предлагала значительно увеличить квоты для студентов-мусульман в высших учебных заведениях Запада, где молодежь, пока еще не пополнившая ряды радикалов и экстремистов, «усвоит политические нормы и стандарты прав человека, к которым стремятся во всем мире» [Bhutto, 2004]. Кто должен платить за такую подготовку нового поколения мусульманских демократов, догадаться нетрудно.

Любопытно сравнить, как трактует те же темы взаимоотношения Запада, ислама и демократии соученик Бхутто по Оксфорду, британский журналист и историк Тарик Али в своей книге «Столкновение двух фундаментализмов: крестовые походы, джихад и современность» [АН, 2003]. Он считает, что после окончания холодной войны США стали играть роль новой империи, а всякая империя подрывает развитие национального самосознания как

в центре, так и на периферии. Создавая единое пространство для множества различных этносов и религий, она держится за некие универсальные ценности, которые в обязательном порядке вменяются всем входящим в «империю» народам.

В современном мире в качестве таковых выступает «американское кредо» - принципы, агрессивно насаждаемые по всему миру: протестантская этика, гражданские свободы, основанные на индивидуализме, и идеология личного успеха. Но ужесточение политического курса и риторики в центре «империи» в качестве своего отражения провоцирует возрождение фундаменталистских настроений по всему миру. В итоге на смену диалогу между равноправными нациями в современном мире приходит столкновение различных типов фундаментализма.

Надо отметить, что Тарик Али в отличие от Бхутто больше анализирует историю, чем современный политический ландшафт. Совершенно неисследованным, например, остается опыт Турции, мусульманской страны и одновременно бывшей империи, показавшей пример успешной модернизации и вхождения в процессы глобализации. И все же его книга показывает определенный аспект столкновения цивилизаций - современный империализм - и объясняет, в чем кроются истоки религиозного экстремизма. Правда, никаких путей преодоления противоречий между исламом и Западом Тарик Али не обсуждает.

Напротив, Бхутто в «Примирении» предлагает миру новый «план Маршалла», который будут осуществлять государства Европы и Америки для улучшения жизни людей в бедных мусульманских странах, что устранит основания для конфликта цивилизаций. По ее мнению, целевые программы финансовой, социальной и гуманитарной помощи могут коренным образом изменить представления (очевидно, негативные) простых мусульман о Западе. «Материальные доказательства вытеснили бы старые предрассудки» [Bhutto, 2008, р. 309], - заключает Бхутто, видимо не смущаясь этической стороной предлагаемого ею плана, по которому жителям западных стран придется откупаться от враждебно настроенных к ним мусульман и оплачивать свою безопасность от исламских террористов.

Бхутто искренне верила, что образование, личные контакты, знакомство с другими культурами и прочая гуманитарная деятельность способны искоренить ксенофобию и привести к диалогу цивилизаций. Таков был ее жизненный опыт: она много лет жила на Западе, где свободно путешествовала, обзавелась преданными

друзьями и не сталкивалась с проявлениями расизма и дискриминации. Кроме того, когда бы она ни выступала перед западной аудиторией, к ней уважительно прислушивались.

В то же время, близко наблюдая жизнь своих единоверцев в той же Великобритании, Бхутто не могла не осознавать, что у западной «исламофобии», о которой говорил Хантингтон, есть свои причины: «Эти отношения осложняются и демографическими факторами. Стремительный рост населения в арабских странах, особенно в Северной Африке, увеличивает эмиграцию в страны Западной Европы. В свою очередь, наплыв эмигрантов, происходящий на фоне постепенной ликвидации внутренних границ между западноевропейскими странами, вызвал острое политическое неприятие. В Италии, Франции и Германии расистские настроения приобретают все более открытую форму, а начиная с 1990 г. постоянно нарастают политическая реакция и насилие в отношении арабских и турецких эмигрантов» [Хантингтон, 1994, с. 45].

В этих проблемах, о которых пишет здесь Хантингтон, Бхут-то перекладывает большую часть ответственности на Запад, который, по ее убеждению, должен предпринять усилия, чтобы сократить «цивилизационную пропасть» между собой и исламом: «Запад должен быть готов признать негативные последствия колониализма и поддержку диктатуры во время "холодной войны". Запад, особенно США, должен быть готов пересмотреть позицию в так называемой всемирной войне с террором, которую многие мусульмане воспринимают как всемирную войну с исламом. <... > Признавать собственные ошибки всегда непросто и неприятно, но в современных условиях это совершенно необходимо» [Bhutto, 2008, р. 303].

Вопрос о том, как в таком случае должны относиться народы стран Запада к многочисленным терактам, осуществляемым у них дома мусульманскими экстремистами, остается открытым. Видимо, жителям западных стран следует терпеливо ждать, пока в исламском мире окончательно не победит демократия и «умеренные» не одолеют «радикалов». Именно тогда по предсказанию Бхутто, терроризм исчезнет сам собой. В отличие от Хантингтона и других западных политологов Бхутто была знакома с терроризмом не понаслышке: террористы не раз покушались на ее жизнь и в конце концов убили ее. Поэтому ее, казалось бы, академический спор с американским политологом, в котором пока перевес остается на стороне Хантингтона, носит по-настоящему драматический, личный характер.

Литература

1. Пятигорский А. Этнос или религия? // http://vasilievaa.narod.ru/mu/csipfo/me-tod/etnoreg.htm (2000-2001).

2. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Полис. - 1994. - № 1.

3. Ali Т. Clash of Fundamentalisms: Crusades, Jihads, and Modernity. - L.: Verso, 2003.

4. Bhutto B. The Way Out: Interviews, Impressions, Statements and Messages. - Karachi: Mahmood Publications, 1988.

5. Bhutto B. Message to Youth - August 23, 2004 // Selected Speeches. 1989-2007. (http://bhutto.org/Acrobat/BB_Speeches-Book.pdf).

6. Bhutto Br. Reconciliation: Islam, Democracy, and the West. - N.Y.: HarperCollins, 2008.

7. Fitzgerald M. Democracy Is the Best Revenge, Says Bhutto's Son // Irish Times. 2007. December 31.

8. Huntington S. The Clash of Civilizations? // Foreign Affairs, Vol. 72. N 3. 1993. Summer.

9. Huntington S. The Clash of Civilizations and Remaking of the World Order. -N.Y.: Touchstone, 1997.

10. Most Muslims Want Democracy // Pew Research Center. 2012 (http://www.pew-global.org/2012/07/10/most-muslims-want-democracy-personal-freedoms-and-islam-in-political-life/).

11. Schofield V. Benazir Bhutto: A Great and Brave Friend // Reflections on Benazir Bhutto / Ed. by Javaid Laghari. - Karachi: SZABIST, 2008.

«Восток-Oriens», М., 2013 г., № 6, с. 72-78.

М. Байракдар,

философ (Университет Едитепе, Стамбул)

ФИЛОСОФИЯ И НАУКА В ИСЛАМЕ.

ПЕРСПЕКТИВЫ

Для начала я хотел бы отметить, что слово «ислам» в названии статьи обозначает ислам и как религию, и как цивилизацию, потому что исламская религия и исламская цивилизация сущност-но связаны друг с другом с любой точки зрения. Два источника ислама: Коран, являющийся откровением Бога, и традиция Пророка Мухаммеда (сунна), первичная интерпретация Корана, - это те два основных источника, которые сегодня называют исламской философией и исламской наукой и которые, несомненно, глубоко укоренены в этих источниках, ибо мусульмане с самого начала считали это цивилизационным проектом. Коран содержит наставление всем людям на все времена. Исламская философия связана с ним глубокими корнями. Хотя он, очевидно, не является ни фило-

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.