CC BY
330
Ю. Е. Музалевская
Стиляги как феномен отечественной послевоенной моды
Предвестниками коренных перемен в советской моде явились так называемые «стиляги», роль которых для развития молодежной моды в нашей стране невозможно переоценить. Вновь возникший в последние годы интерес к этому явлению, казавшемуся ранее лишь незначительным эпизодом в истории, обусловлен многими обстоятельствами. Во-первых, общество не сразу осознало важную роль этого феномена для дальнейшего развития всей культурной парадигмы СССР. По значимости его воздействие на изменение внешнего облика человека можно сравнить с петровскими реформами в области костюма, позволившими осуществить «внешнее включение России в европейский культурный контекст»1. Но если в петровскую эпоху подражание западным образцам насаждалось «сверху» царскими указами, то новые стандарты внешности, скопированные стилягами у зарубежных сверстников, распространялись на остальных членов общества «снизу вверх». Эта тенденция распространения новых стандартов не от модельеров, а от молодых потребителей модного продукта характерна для мировой моды ХХ века.
Со времен создания Советского государства началось насильственное отмежевание от западных культурных ценностей. В довоенное время, по мнению официальной прессы, сформировалась новая историческая общность - советский народ. Внешнее единение выражалось насаждаемой властью унификацией, одним из инструментов которой является костюм.
Вторая мировая война «разрушила» эту общность. Советский воин, пройдя по Европе, составил собственное представление о западной цивилизации. В послевоенный быт были привнесены трофейные вещи западного производства, резко отличающиеся от традиционных отечественных и олицетворяющие совершенно другие ценности. Однообразная, невыразительная, стандартизированная одежда, создающая видимость единения масс, уже не отвечала жизненным потребностям молодого поколения. Но самое главное, в первые годы после окончания войны, когда страна еще не закрылась «железным занавесом», миллионы советских граждан увидели иностранные кинофильмы, такие как «Путешествие будет опасным», «Судьба солдата в Америке», «Облава», «Тарзан» и другие, ставшие окном во внешний мир. Для подростков Тарзан был своеобразным символом раскрепощенности и свободы.
1 Кирсанова Р. История костюма в России как научная дисциплина // Международный журнал. Теория моды-2006. - № 1. - С. 54
122 © Музалевская Ю. Е., 2007
«В этих условиях существовала узкая группа молодежи, поклонявшаяся всему американскому, и, прежде всего, джазу. Эти отчаянные молодые люди практически переняли имидж героев американских фильмов, которые широко демонстрировались в СССР с 1945 по 1947 год. В Москве они собирались на «Бродвее» (часть улицы Горького), сидели в коктейль-холле, танцевали на подпольных, то есть тщательно скрываемых вечеринках под джаз 1930-х - 1940-х годов. Одевались и танцевали «стильно», за что и получили презрительную кличку «стиляги», с легкой руки фельетониста журнала «Крокодил» товарища Беляева»1.
Эти молодые люди создали весьма выразительный облик. Характерными особенностями их костюма стали узкие, короткие брюки, широкий, большой не по размеру клетчатый пиджак с толстыми ватными плечиками, яркие гавайские рубашки и обязательный аксессуар - галстук с изображением экзотики (пальм, обезьян, драконов, ярких бабочек), так называемый «пожар в джунглях». На ногах - огромные ботинки на высокой каучуковой подошве, получившей название «манная каша». Образ завершала прическа из длинных волос с высоким набриолиненным коком надо лбом и длинными бачками на щеках. Эта прическа стала вызовом традиционным «боксу» и «полубоксу». Женским вариантом послужила короткая стрижка «венгерка», в противовес принятым косам.
Как замечает Р. Кирсанова, «наряд стиляги тех лет не грешил брюками- дудочками или длинным пиджаком», появившимися только к середине 50-х годов, как и удлиненные волосы, уложенные надо лбом в виде кока «а ля» Элвис Пресли.
Изображения стиляг на фотографиях позволяют заметить, что их явными прототипами были джазмены времен свинга, однако, вряд ли они были знакомы с ними, скорее, воспроизводили, насколько было возможно, образ первого рок-н-ролльного кумира - Билла Хейли. «Сейчас трудно представить, что этот полный лысеющий немолодой человек в клоунском клетчатом пиджаке несколько лет был кумиром миллионов людей, а в СССР многие вообще называли его богом, ведь именно Билл Хейл, сам того не подозревая, стал отцом первого советского неформального движения молодежи - стиляг»2. Он был образцом подражания, но не копирования. Копировать было не с чего: отсутствовал оригинал, попавший в страну гораздо позднее. В представлении советских молодых людей именно так одевалась вся молодежь Запада. В основе образа джазмена - американский костюм «зут», бунтарски-эпатажный характер которого как нельзя лучше отвечал духу джаза. Отсюда такое сходство стиляг
1 Козлов А. Рок: истоки и развитие. - М., 1998. - 157 с.
2 Платонов А. Стиляги. Веселый человек в клетчатом пиджаке // Секретные материалы ХХ века. - № 20. - С. 122.
с этим гипертрофированным, откровенно протестным костюмом первой молодежной субкультуры.
Послевоенное поколение стремилось к джазу не только как к модной, но, прежде всего, как раскрепощающей в силу своих специфических особенностей музыке, потребность в которой неосознанно ощущалась. Стиляги еще не знали о существовании рок-н-ролла, настоящими фанатами джаза они тоже не были, для них он был только фоном жизни. В этой музыке, ее новых ритмах скрывалась потребность другого образа, создаваемого и новой одеждой, и новой пластикой.
«Непривычная одежда заставляла иначе двигаться, иначе танцевать. Политического протеста в этом не было. Языком костюма оповещали: мы есть, мы существуем, и мы все разные. Так как подобные рассуждения противоречили психологии «винтика», с ними начали бороться самым жестким образом»1.
В характеристике костюма, предпочитаемого представителями молодого поколения, заметно знаковое слово «иначе», ассоциирующееся с понятием «инакости», в которой и заключается сущность заявленного протеста. Не случайно джаз объявляется властями нездоровым явлением идейно неустойчивой молодежи, а сам термин стиляга «встал в один ряд с такими «словами-дубинками», как «космополит безродный», «низко -поклонник», «отщепенец», «плесень», и был оскорбительным для тех, кого так называли»2. Но первая ступень свободы, хотя бы в форме эпатажа своим внешним видом, была преодолена, и в этом заслуга новых модников, называемых стилягами.
Возникает вопрос, почему именно термином «стиляги» были названы носители иной, неофициальной моды. По мнению очевидца и участника этого явления А. Козлова, «главным методом выделиться из толпы тогда считалось быть «стильным»: в одежде, в прическе, в манере ходить, в умении танцевать «стилем», в умении разговаривать на своем жаргоне. Поэтому-то и родилось слово «стиляга», напоминающее другие малоприятные слова типа «доходяга», «бродяга», «бедняга» и т. п., отдающие презрительным сожалением с оттенком брезгливости»3. То есть, слово «стиляга» имело негативный смысл.
Продолжительное время в советской культуре понятие «стиль» не предполагало множественности его проявлений. Стилевое многообразие в советском искусстве только робко начинало заявлять о себе. В этих условиях «стиляжничество» явилось первопроходцем в расшатывании
1 Кирсанова Р. Стиляги. Западная мода в СССР 40-х -50-х годов // Родина. -1998. - № 8. - С. 73.
2 Козлов А. Джаз, рок и медные трубы. - М., 2005. - С. 77.
3 Там же.
единой стилевой системы тотального общества, оно заставило вкладывать в термин «стиль» новое содержание. Социолог Л. Г. Ионин так отзывается о стилягах: «Их стиль был вызовом советской серости, а вместе с тем - всей советской жизни и идеологии. Стиляг можно назвать первыми диссидентами... Их стиль - это попытка не политической революции, а революции стиля»1.
Рассматриваемое в годы своего появления как космополитизм, в настоящее время это явление представляет интерес и с точки зрения сравнения с дендизмом, который, как оказалось, не закончил своего существования в веке XIX, а нашел неожиданное продолжение в феномене советских стиляг. Их связь представляется на первый взгляд парадоксальной - так противоположны используемые выразительные эстетические средства, сформированные разными историческими периодами. По существу же, они родственны.
«Денди - оппозиционер по своему предназначению. Он держится только благодаря тому, что бросает вызов»2. Но и образ стиляги на фоне всеобщего однообразия и серости резко выделялся, требовалась смелость следовать такому образу и стилю жизни, заклейменному прессой как низкопоклонство перед Западом, имеющее далеко идущие последствия: «Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст». В таком поведении была и своеобразная романтика риска, свойственная молодым. И это тоже роднит их с денди, глубинные истоки романтизма которых бросают вызов современному им обществу.
«Романтизм на деле показал, что бунт с определенной стороны связан с дендизмом. Одно из его направлений - это эпатаж»3. Эпатажем для времени начала 1950-х были и расписные галстуки, и длинные пиджаки, называемые на жаргоне «лепень», с накладными карманами и разрезом, светлые плащи до земли, длинные шелковые шарфы, широкополые шляпы, а зимой - «скандинавки», как назывались шапки «пирожком». Особенно вызывающими были усики-мерзавчики и огромный кок под Элвиса Пресли.
Как и представители дендистской традиции прошлых эпох, стиляги заявляли о своей непохожести манерой поведения, особыми культурно-эстетическими пристрастиями, основанными на западных стандартах. Но широко распространенный утрированный образ стиляги, созданный сатириками и карикатуристами того времени, не отражает сути нового, более сложного и интересного явления, преодолевающего инерцию
1 Ионин Л.Г. Социология культуры. - М., 1996. - С. 165.
2 Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство : пер. с фр. - М., 1990. - С. 157.
3 Там же. - С. 158.
мышления. Многие его представители носили по-настоящему элегантную одежду, которая в обществе, только начинавшем отказываться от тоталитаризма, также казалась вызывающей.
«Денди творит свою собственную целостность эстетическим средствами. Но это эстетика своеобразия и отрицания»1. В XIX веке ценился тонкий аристократический вкус и выбор средств отличия диктовался этими рамками, в веке XX представители «стиляжничества», живущие в эпоху массовой культуры, более свободны в выборе знаков своеобразия.
Кроме того, национальные черты характера - склонность к чрезмерности, смелому, порой дерзкому самовыражению, нарушающему общепринятые нормы, накладывали отпечаток на все поведение и выразительные средства костюма. Примером невероятного эпатажа может служить желтая футуристическая кофта Маяковского. Дендистский принцип выделяться из толпы с помощью незначительной детали доводится до гротеска. Так, и стилягам было недостаточно копирования западной моды, раскованности в одежде, часто они доводили свой образ до карикатурности. Этому способствовало и доморощенное воспроизведение западных образцов.
Впервые в советском обществе одежда становится «не только модой, но и своеобразным паролем. ... Одежда так называемых стиляг служила знаком принадлежности к этому ярко окрашенному племени, закрытому для проникновения непосвященных»2. Так и «денди наносит на униформу своего века кое-какие дискретные знаки - уже не зрелищные знаки прямо заявляемого социального положения, а всего лишь знаки сообщ-ничества»3. Своеобразными средствами отличия стали выработанные ими подчеркнутая манерность поведения, особая походка, особая лексика, позволяющие отнести это явление к советской богеме, в понимании «богема - это всегда другие»4.
«Стиляги телесно оформляли себя как люди изысканные, намеренно манерные. Их новые жесты: запрокинутая назад голова, высокомерный взгляд сверху вниз на окружающих, особая «развинченная» походка -свидетельствовали о принадлежности к богеме»5. Следует заметить, что особая походка, по мнению очевидцев, была следствием ношения тяжеловесных ботинок на толстом многослойном каучуке, сшитых на заказ.
1 Камю А. Указ. соч. - С. 157.
2 Марочкин В.В. Повседневная жизнь российского рок-музыканта. - М., 2003. - С. 328.
3 Барт Р. Система Моды. Статьи по семиотике культуры.- М., 2003. - С. 394.
4 Аронсон О. Богема: опыт сообщества (Наброски к философии асоциально-сти). - М., 2002. - 12 с.
5 Вайнштейн О.Б. Денди: мода, литература, стиль жизни - М., 2005. - С. 528.
Объединяющим с дендистскими традициями моментом стало фланирование по так называемому «Бродвею». В Ленинграде «Бродвеем» был Невский проспект, в Москве «Бродвеем называлась часть левой стороны улицы Горького. ... Здесь каждый вечер, часов с восьми до одиннадцати, двигались навстречу два потока людей, рассматривающих друг друга. ... Фактически здесь был постоянно действующий уличный клуб»1. То есть, прежде всего, это сообщество носило досуговый характер, массовым увлечением которого был джаз, прогулки по «Броду» как демонстрация альтернативного образа жизни.
При всех различиях между ними очевидна одна, главная черта, их объединяющая - протест. В условиях пропагандистского насилия стиляги демонстрировали освобождение от господства идеологических знаков. Их своеобразное стихийное сообщество, не претендующее на идеологическое содержание, устанавливало новый тип существования городского молодого человека. И то, и другое сообщество «коммуницирует по своим правилам. И правила эти общество не хочет признавать»2. Для советского государства подобная демонстрация индивидуализма и западного образа жизни была необычной.
С сегодняшней точки зрения, стиляг можно назвать особой молодежной субкультурой, представлявшей собой многопластовое образование, основу которого составляла советская богема, нонконформисты -художники и поэты, музыканты и актеры.
Впоследствии новая мода распространилась на широкие круги населения. Благодаря хрущевской оттепели и особенно Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Москве, борьба с эстетическими взглядами, идущими вразрез с официально признанными и проявляемыми в яркой пестрой одежде, в джазовой музыке, стала просто неуместной.
1 Козлов А. Джаз, рок и медные трубы.- М., 2005. - С. 79.
2 Аронсон О. Указ. соч. - 12 с.
