CC BY
452М. А. Кормилицыной и О. Б. Сиротининой. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2007. С. 29-42.
Сиротинина О. Б. Русский язык: система, узус и создаваемые ими риски. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2013. 116 с.
Сиротинина О. Б. Модные слова : причины образования и риски употребления // Проблемы речевой коммуникации : межвуз. сб. науч. тр. / под ред. М. А. Кормилицыной. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та 2013, вып. 13. С. 5-14.
Сиротинина О. Б. Пространство языка под «лупой» мониторинга речи // Язык в пространстве речевых культур : сб. в честь 80-летия В. Е. Голь-дина / под ред. Л. П. Крысина, О. Ю. Крючковой. Москва-Саратов : Изд. центр «Наука образования»; Амирит, 2015. С. 149-157.
Сиротинина О. Б., Мякшева О. В. Диффузность значений и роль кодифицирующей лексикографии в культуре речи населения // труды Ин-та рус. яз. им. В. В. Виноградова / глав. ред. акад. А. М. Молдован. М : Вест-Консалтинг, 2014, вып. 2. С. 235-244
Толковый словарь русского языка с включением ведений о происхождении слов / отв. ред. Н. Ю. Шведова. М. : Азбуковник, 2007. 1165 с.
УДК 811.161.1:070
М. А. Кормилицына
СТИЛИСТИЧЕСКАЯ КОНТАМИНАЦИЯ В СОВРЕМЕННОМ МЕДИАДИСКУРСЕ (на материале печатных СМИ)
В статье представлены результаты исследования одного из активных процессов в языке печатных СМИ, процесса стилистической контаминации. Он проявляется в смешении, некоем сплаве высокого и сниженного, старого и нового, разрешенного и запрещенного, официального и неофициального, публичного и обиходно-бытового, устного и письменного общения. Ключевые слова: стилистическая контаминация, абсорбция, категория разговорности, способы введения чужой речи, диалогичность, прецедентные высказывания, «бюрократизация» речи.
M. A. Kormilitsyna
STYLISTIC CONTAMINATION IN MODERN MEDIADISCOURSE (based on printed mass media)
The articles focuses on the research of stylistic contamination which is regarded as one of the active processes in the language of printed mass media. It is manifested in the mixture of the high-flown and low, new and old, accepted and forbidden, formal and informal, oral and written communication. Key words: stylistic contamination, absorption, colloquiality, ways to introduce another person's words, dialogueness, precedent phrases, bureaucratization of speech.
В функциональной стилистике медиадискурс традиционно относят к публицистическому стилю, который принципиально отличается от других функциональных стилей «неизбежной социально-субъективной обусловленностью оценивания обнародованных событий и воздействием на массового адресата» [Корми-лицына, Сиротинина, 2011: 11]. Однако следует принять во внимание, что границы между стилями сейчас становятся особенно подвижными. В современных СМИ одним из наиболее активных с функционально-стилевой точки зрения становится процесс стилистической контаминации, существенно изменивший стилистический облик современного коммуникативного пространства. Об этом пишет, например, известная польская исследовательница М. Войтак, которая использует очень удачный, на наш взгляд, термин для характеристики этого процесса - абсорбция: «Его (медиадискурса - М. К.) важнейшей отличительной чертой я считаю абсорбционный характер. Во многих аспектах он открыт к другим дискурсам и он эти дискурсы впитывает, делая их объектом презентации, значит, также источником тематики, форм передачи и языковых средств» [Войтак, 2014: 11].
В средствах массовой коммуникации наблюдается смешение, некий сплав высокого и сниженного, старого и нового, разрешенного и запрещенного, официального и неофициального, публичного и обиходно-бытового, устного и письменного общения. Здесь активно функционируют книжные, разговорные, просторечные, жаргонные лексемы, используются стилистически разнородные синтаксические конструкции. Как справедливо отмечает в своей книге «Наш язык в действии» В. Г. Костомаров, все эти на первый взгляд несопоставимые явления органичны для газетного текста, потому что позволяют журналисту реализовать генеральную стратегию всех СМИ - «любыми способами установить и продолжить устойчивую связь в среде общающихся, обеспечить протекание коммуникативного процесса» [Костомаров, 2005: 189]. Во многом это объясняется стремлением журналистов реализовать основную стратегию современных СМИ, стратегию близости к адресату, проявить так называемую «языковую солидарность», подчеркнуть, что автор и читатель принадлежат к одной социальной группе. Считается, что, если СМИ будут говорить на том же языке, что и большинство в современном обществе, использовать те же правила общения, что и в привычной для человека повседневной обиходно-бытовой сфере, тексты СМИ станут более понятными и доступными массовому адресату.
Примеров стилистической контаминации в газетном тексте масса. Их можно наблюдать в журналистских текстах самой разной тематики - от серьезных общественно-политических статей, философских (мировоззренческих) эссе до рассказов-размышлений об отдельных жизненных ситуациях, социально значимых и волнующих людей. Приведём несколько примеров: Так на кого же направлен поток телевизионной агрессии? Непонятно. Похоже, что окончательного решения, что делать с ДНР и ЛНР, так и не принято; ввязываться в войну не хочется, но народ держать в «разогретом» состоянии нельзя (МК, 20.06.2014); Сейчас необходим просто человеческий язык для общения - как общаются соседи пусть даже в ненавистной коммунальной квартире. И это сравнение, к сожалению, очень точно. Точно как в коммунальной квартире: без любви, но по необходимости. Потому что двери-то рядом (МК, 20.06.2014). Как видим, в этих фрагментах из серьёзных статей на общественно-политические темы широко используются лексемы и целые конструкции, характерные для неофициального повседневного общения. Однако употребление иностилевых элементов в СМИ оправданно только в том случае, когда они используются для выполнения особых прагматических функций, для создания особой экспрессии, помогающей успешнее воздействовать на массового адресата. Да и сам отбор нелитературных элементов должен быть строгим: они не должны перенасыщать текст и принадлежать к редко употребляющимся и мало известным большинству носителей русского литературного языка словам.
Стилистическая контаминация в современных СМИ проявляется ярче всего в отмечаемом всеми исследователями процессе слияния книжности и разговорности, а точнее, все более расширяющемся влиянии разговорности на язык печатных СМИ. Это объясняется, в том числе, и теми изменениями, которые произошли в современном узусе под влиянием электронных СМИ и интернет-коммуникации. Именно эти формы общения сейчас занимают огромный сегмент коммуникативного пространства нашего общества и оперативно транслируют громадные потоки разнообразной информации. Интернет-коммуникация фактически является письменной фиксацией разговорного узуса, более комфортного для пользователей. Как справедливо замечает Г. П. Нещименко, «нельзя не видеть стремительного снижения числа реальных носителей литературной нормы по сравнению с возрастанием количества активных участников публичной коммуникации» <...>, уровень коммуникативной компетенции которых слишком низок
для того, чтобы порождаемые ими тексты могли без ущерба для окружающих тиражироваться на массовую аудиторию» <...> [Нещименко, 2012: 306].
«Сигналы» разговорности не являются результатом простого смешения стилей, заимствования из разговорной речи лексических и синтаксических единиц. Разговорность - это «использование средств разговорной системы общения вне этой системы для создания впечатления меньшей официальности речи» [Сиротини-на, 1995: 89]. Письменный текст в газете тщательно продумыва-ется автором, он не может быть спонтанным, персонально адресованным, как разговорная речь. Поэтому разговорность в прессе - это риторическая категория, которая помогает журналисту максимально эффективно реализовать стратегию близости и тем самым успешнее воздействовать на читателя. Создается впечатление живого устного межличностного общения, имеющего место в обиходной сфере коммуникации. Можно сказать, что в СМИ, как и в межличностном неофициальном общении, центральным жанром становится гипержанр разговор как инвариант многочисленных речежанровых форм [Седов, 2011]. Это делает практически все журналистские тексты интерактивными.
Правда, в СМИ журналист создаёт «кажимость», видимость живого диалога с читателем, имитирует его, используя разнообразные лексические средства и синтаксические конструкции диалогической речи: риторические вопросы; вопросно-ответные единства; многочисленные вопросы, обращенные и к читателю-единомышленнику, и к воображаемому оппоненту, и к самому себе. Его цель - сделать читателя активным участником обсуждения проблемы, ее оценки и принятия решения. Такой текст способствует интимизации публичного общения. Категория разговорности реализуется не только в разнообразных, широко представленных в современной прессе диалогических жанрах (интервью, круглые столы, клубы, дискуссии, комментарии и т. д.), но и в монологических текстах (аналитических статьях, колонках, эссе).
Чаще всего в вопросно-ответных единствах авторский вопрос выполняет эмоционально-оценочную функцию, передает отношение (как правило, негативное) к тем или иным общественно-политическим событиям: А Вы не считаете нужным спросить у своих сограждан, уважаемый Сергей Евгеньевич, хотят ли они этого «полного равенства трудовых прав» у себя дома'? (МК, 10.10.2013). Нередко авторы используют приём нанизывания вопросов: задаётся целый ряд вопросов, близких к риторическим, предполагающих однозначный ответ, который не всегда
вербализуется. Зато даётся реакция-оценка предполагаемого ответа, что усиливает экспрессию текста: Да, мы еще очень сильны человеческим капиталом. Но почему же тогда мы обеспечиваем менее 3% мирового ВВП? Почему на огромной территории проживает всего 2% населения Земли? А наши патриоты, вместо того чтобы озаботиться материальным обеспечением семей, размечтались о восстановлении России чуть ли не в границах 1913 года (АиФ, 2014, № 32).
Кроме вопроса-оценки, начинать диалогическое единство могут вопросы-размышления, как будто обращенные автором к самому себе, а на самом деле направленные на активизацию аналитической деятельности читателя. Автор фактически предлагает адресату вместе поразмышлять над обсуждаемой проблемой: А если и «великая сельхоздержава» не прорастет? Не следует огорчаться! У нас есть мечтатели! И они тотчас придумают для нас другое предназначение: объявят, к примеру, нас «великой водной державой». А на вопрос скептиков «когда?» по-ленински ответят: «Приезжайте к нам через десять лет.» (АиФ, 2013, № 50).
Порой инициальные вопросы содержат специальные средства прямого обращения к читателям. Это сознательный риторический прием установления с читателем обратной связи путем апелляции к его интеллекту, эмоциям. Вот несколько примеров таких контактоустанавливающих конструкций: Почему же мы, взрослые люди, так хорошо помним «былое и думы»? (АиФ, 2014, № 7); Но мы живем в эпоху медиакратии, когда принятые в общественном мнении и СМИ образы правят миром. И наш образ, признаем честно, менее радужный (МК, 10.10.2013); Хочется, чтобы эти заметки были интерактивными. А что? Телевидению можно, а газете нет? Как это сделать? Да очень просто. Вот вы закончите эти заметки читать, подойдите к родному человеку и поцелуйте его. Или обнимите (РГ, 10.11.2014).
Часто вопросно-ответные единства в публицистическом тексте трансформируются автором - употребляются в редуцированном виде: отсутствует инициальная реплика, дается только реакция автора, и начинается она простейшей конструкцией согласия/несогласия «Да», «Нет». Такие вопросно-ответные единства встречаются в полемических фрагментах текста. Это конструкции скрытой полемики. Слова другой стороны не воспроизводятся, они только подразумеваются. Используются в диалогизированном монологе и самые разнообразные конструкции согласия/несогласия. Журналист старается выразить эти смыслы корректно, мягко. Это особенно важно при дистантном общении, по-
тому что слишком категоричное, безапелляционное несогласие может оттолкнуть читателя и привести к сбоям в коммуникации. Эффективнее использовать средства так называемого «возражения под видом согласия». Они являются показателем стремления к сотрудничеству, к поискам точек соприкосновения во взглядах, смягчающим категоричность оценок и позволяющим избежать коммуникативных неудач: Да, у военных такая работа - беспрекословно выполнять приказы, проводить учения и тренировки. Но хочется верить, что в этой возросшей активности ни одна из сторон не перейдёт разумных пределов (АиФ, 2015, № 11).
Особую роль в реализации стратегии близости к адресату играют риторические вопросы. Основная их функция не запрос информации со стороны автора, а побуждение адресата к активной реакции на эту информацию. Они не только придают аргументам большую убеждающую силу, но и вовлекают читателя в обсуждение проблемы, заставляя и его вместе с автором задуматься над положением дел в стране вместе с автором: Неужели те, кто участвуют в обсуждении, всерьёз убеждены, что в школе дети выучивают то, что учат? (РГ, 5.11.2013); И действительно, как так может быть, что в очень богатых странах, скажем в США, так много нищих? Как такое возможно, что 37 миллионов человек не могут заплатить за страховку? Ладно в Индии?! Но в США?! (АиФ, 2013, № 48).
Процесс стилистической контаминации, абсорбции, впитывания чужих текстов, объясняет возросшее в СМИ число конструкций чужой речи, а также разнообразие способов введения такой речи в текст. Можно сказать, что чужая речь в монологическом тексте - это одна из разновидностей «совместногоречепро-изводства» [Норман, 2001: 149]. Журналисты активно пользуются многими приёмами введения чужой речи, свойственными неофициальной устной спонтанной коммуникации, разговорному общению. Это, к примеру, так называемая «смешанная» форма речи, при которой используются конструкции косвенной речи при сохранении модально-временного плана чужого высказывания: Знакомый чиновник как-то сказал, что полицейским закапывают специальные капли: здесь вижу, здесь не вижу (МК, 10.08.2013). Иногда используются частицы-показатели чужой речи мол, де, дескать и др.
Одним из ярких показателей абсорбции чужих текстов текстами СМИ являются прецедентные высказывания. Это слова и выражения, которые «значат больше, чем они значат: с ними связываются семантико-прагматические оттенки, не вытекающие
непосредственно из этих знаков. <...> Они требуют осмысления на двух уровнях: уровне языка и уровне культуры» [Бурвикова, Костомаров, 2006: 98-99]. Используя этот приём, журналист не только заинтересовывает читателя, но и настраивает его на диалог с автором как его культурным единомышленником, человеком общих с ним интересов и взглядов.
Кроме того, включение прецедентных феноменов в журналистский текст повышает самооценку читателя, ведь используя их, автор рассчитывает на интеллектуальность читателя, хорошее знание им культуры: они требуют, кроме знания языка, владения фоновыми знаниями, связанными с историей, культурой, традициями носителей русского языка. На сам отбор этих средств тоже оказывает влияние риторическая категория разговорности. В текстах современной прессы все чаще появляются широко употребительные в неофициальном межличностном общении так называемые «квазипрецедентные» феномены, представляющие собой слова или строчки из высказываний популярных политических деятелей, известных песен, кинофильмов, телепередач, анекдотов, рекламы. Они известны и понятны, как правило, любому читателю, создают иллюзию близости позиций автора и читателя, подчеркивают, что автор входит «в общий круг» с читателем: Попробуем огласить, как в «Кавказской пленнице», «весь список» (АН, 2015, № 9); Панельная сессия «Инвестиции в науку - фундамент будущего» также напомнила старые песни о главном (Поиск, 10.07.2015); Все эти явления начались и до войны на Украине, и до Крыма с «зелёными человечками» (АиФ, 2014, № 50).
Средством внутренней диалогичности текста являются, безусловно, и различные вводные слова. Несмотря на их основную функцию - выражение мнения говорящего по поводу передаваемой информации, они «объединены прагматически-коммуникативной установкой воздействия на адресата», являясь показателем «сложного взаимодействия точек зрения говорящего и собеседника» [Золотова и др., 1998: 423]. Как справедливо отмечают авторы «Коммуникативной грамматики русского языка», модальные слова со значением предположительности служат для объяснения и «оправдания включения в авторский текст нефактической информации». Слова же категорической достоверности подчеркивают общность жизненного опыта, «расхожее» мнение, очевидную для слушателя логику событий, предваряют возможное возражение слушателя, опирающееся на очевидность» [Золотова и др., 1998, 425-426]: «Издержками» же невиданной коррупционной вакханалии, наверное, можно считать деятельное участие в нём
разнообразного уголовного сброда; Конечно, такое преображение большевизма не могло не поражать (АН, 2015, № 19).
В качестве сигналов разговорности в прессе обычно используются «сильные» конструкции разговорной речи, то есть наиболее специфичные для нее. Так, широкое распространение получили парцеллированные конструкции, стилизующие разговорные добавления. Но если в разговорной речи этот процесс связан со стремлением говорящего подавать информацию порциями, соответствующими оперативной памяти адресата, то в прессе это уже специальный риторический прием, используемый, с одной стороны, для стилизации живого диалога, а с другой - для выделения, акцентирования наиболее значимой информации. Чаще всего парцелляции подвергаются сложные предложения, передающие самые разные логические отношения между ситуациями: причинно-следственные, условные, причинные, уступительные, целевые. Этот же процесс наблюдается и в предложениях с пояснительными, уточняющими конструкциями для привлечения к ним особого внимания читателей: Зачем? Неизвестно. Ответа нет. Чтоб не задавали вопросов. Вот, наверно, зачем (МК, 27.06.2014); Ровно так было на юбилее «Маяка». По-теплому. По-настоящему. Без формальности, но с любовью (РГ, 10.11.2014).
Назовем еще некоторые сигналы разговорности, распространенные в журналистских статьях. Это и короткие, неполные предложения, реже прерванные конструкции; и характерный только для разговорной речи порядок слов; и использование в качестве средств, организующих дискурс, разговорных частиц и стереотипных разговорных клише-реакций, «разговорных» метафор. Вот несколько примеров подобных конструкций: До 2011 года Сенаторова безвылазно жила в Валуйках, в 2011 году через Народный фронт попала в депутаты. Как говорится, побросала судьба. <...> Да вроде бы и не весна на дворе... (МК, 10.08.2013); Сегодня почти все социальные «гостинцы» пообку-сала инфляция (АиФ, 2014, № 50); Телеканалы нас от столь острых блюд отвадили, приучая к мысли, что всё в стране делается грамотно и если бы не падение цен на нефть да происки врагов... (Поиск, 10.07.2015). В последнем примере журналист использует довольно редкую для официальной письменной речи прерванную конструкцию. Ещё один пример «разговорной», поэтому и особенно экспрессивной, развёрнутой метафоры: Дело в том, что университетский преподаватель - это человек, забивающий гвозди в стену. С 90-х годов этих гвоздей нужно было всё
больше и больше. Но сейчас проблема простейшая: нет стены, её нужно возводить заново. Правда, пока построишь - студент уже заканчивает бакалавриат и мы с ним прощаемся (РГ, 09.12.2014).
Проявлением процесса стилистической контаминации является широкое проникновение в печатные СМИ некоторых жанров неофициальной речи. В современной прессе появляются новые жанры, которые всегда считались жанрами неофициальной речи и не допускались в газетные тексты. Речь идёт прежде всего о жанре «слухи». На это явление обращает свое внимание и В. Г. Костомаров, который пишет: «Характер вида массовой коммуникации приобрели «закулисные» разговоры, распространяющие правдивые или злостные слухи и сплетни: отнюдь не только в шутку их принимают за законный вид массовой коммуникации, даже за один из самых оперативных и действенных каналов массового распространения информации» [Костомаров, 2005: 190]. В целом ряде газет появились регулярные рубрики «Слухи, сенсации», «Говорят, что.» и даже в таких серьезных изданиях, как «Известия», «Российская газета», «Литературная газета» время от времени появляются подобные публикации. Поэтому степень доверия в обществе к публикуемым слухам увеличилась. Когда в руки журналиста попадает сенсационная, но непроверенная информация, которую очень хочется опубликовать, он оформляет её как жанр слухов. Газеты приняли на себя и функцию продуцирования слухов, превратились фактически в орган, фабрикующий, распространяющий и культивирующий их [Осетрова, 2010]. Номинации слухи, сплетни, молва, модное словечко слухмейкеры помещаются в авторизующие конструкции, предназначенные для точного указания на источник информации. В «Московском комсомольце» в рубрике «Рейтинг слухов» вся информация предваряется конструкциями типа: Слухмейкеры утверждают. ; Такая сумма, как судачат слухмейкеры, потребуется для того, чтобыДругие слухи гласят... И в популярной газете «Аргументы и факты» открыли подобную рубрику. В последних выпусках АиФ эта рубрика переместилась в раздел «Главное», где публикуются обычно самые значимые новости. Все сообщения здесь строятся по единой схеме: запрос информации - ответ-комментарий. Используется стереотипная конструкция говорят, типичная в бытовой речи, где она используется для передачи всяческих сплетен: Говорят, что бюджет на следующий год урежут на 10%; Говорят, что Россия может отправить человека в полёт вокруг Солнца; Говорят, что антикризисная колбаса из рыбы скоро будет продаваться в магазинах страны (АиФ, 2014, № 51).
Кроме того, нередко в прессе при передаче информации употребляются авторизующие конструкции без точного указания на источник информации, то есть по сути своей это тоже слухи, хотя и в форме информационного сообщения или ленты новостей. С этой целью используется особенно модное сейчас словечко эксперты: В марте, прогнозируют эксперты «РГ», подорожание может ускориться. <...> Эксперты «РГ» напоминают, что в марте начнётся поставка в розничную торговлю товаров, договоры на которые были заключены в ноябре прошлого года. <...> Правда, эксперты уверяют, что нарастающего тренда ожидать не стоит. Цены поднимут один раз, и торговля будет стараться держать их (РГ, 2.03.2015). Что это за эксперты и можно ли им доверять, читателю неизвестно.
Часто вместо номинации точного источника информации появляются неопределённые многие, источник из окружения, чиновники, в правительстве и др.: При помощи Фонда национального благосостояния (ФНБ) чиновники собираются поделиться с народом нефтегазовыми сверхдоходами. Однако «кубышку» задумали разбазарить на проекты без гарантированной окупаемости и по завышенным ценам, говорят эксперты (МК, 10.10.2013).
Под влиянием разговорной сферы общения журналистами активно используются многочисленные и разнообразные приёмы синтаксической компрессии, характерные и первичные именно в неофициальном общении. Такие конструкции позволяют устранять коммуникативно избыточные компоненты при полном сохранении семантико-синтаксического значения единицы. Вместо «тяжелых» номинализованных конструкций появляются конкретные имена, которые требуют событийного прочтения, так называемые «имена ситуаций». Активность этого приёма связана не только с экономностью, но и с экспрессивностью, выразительностью подобных конструкций. Примером конденсированных конструкций могут, например, служить конструкции, представляющие собой стяжение предикативной единицы в атрибутивное словосочетание. Эти конструкции к тому же создают непривычные, экспрессивные, часто метафорические высказывания, усиливающие воздействие на читателя. Приведем несколько примеров подобных экономных конструкций из газеты «Аргументы и факты»: за счет русских денег; непредвзятые граждане; энергичные элитные люди; затравленное недоумение, неожиданный премьер, нефтедолларовое счастье, лихие инициативы депутатов, нефтегазовая эйфория, «вредные» прогнозы, лояльные «трезвенники», телевизионная гармошка (АиФ, 2014, № 50).
Проявлением процесса стилистической контаминации являются многочисленные сигналы размывания в СМИ границофи-циальной, массовой коммуникациии неофициальной, межличностной. По мнению многих исследователей, в современных СМИ наблюдается процесс демассовизации. Он заключается не только в том, что растет число изданий, адресованных определенным группам читателей (появился даже термин «индивидуальные масс-медиа»). Снижается официальность речи, увеличивается доля «ты»-общения, создается тональность, располагающая к откровенности и доверительности. СМИ начинают претендовать «на общение не только «со всеми», но и с «каждым», стараясь создать эффект доверительности» [Сомова, 2012: 3].
Массовое общение приобрело многие свойства межличностного: единое смысловое пространство, демонстрацию партнерства, интерактивность и некоторые др. Появились исследования многочисленных желтых газет, ориентированных на сферу быта, для которых характерна фамильярная тональность, «сокращенная социальная и психологическая дистанция» между журналистом и массовым адресатом [Вепрева, 2012]. Но и в качественной прессе этот процесс довольно активен. Адресат становится значимым участником общения. Он находит в текстах СМИ то, что соответствует его предпочтениям и интересам. В журналистском тексте усиливаются разнообразные приметы такого сближения официальной и неофициальной коммуникации. Основными из них можно считать средства субъективизации, актуализирующие фигуру автора публикации: разнообразные метатекстовые средства, проясняющие авторскую позицию; показатели эмоциональной напряженности текста; средства адресованности, создающие эффект интерактивности, и др. Эти явления можно заметить даже в текстах на сложные экономические темы: За последний год привычка курить стала обходиться на 28,1 процента дороже. Табачные изделия стали абсолютным рекордсменом по росту цен. <.. > Впереди - новые испытания ценами (РГ, 2.03.2015).
В текстах СМИ наблюдается процесс резкого увеличения, «всплеска» самых разнообразных типов метатекстовых высказываний. Конечно, появление метатекстовых конструкций и их характер во многом зависит от жанра. Больше всего их в аналитических статьях, колонках, интервью, круглых столах и др., то есть в таких текстах, в которых самым важным для журналиста является выражение авторской позиции по поводу обсуждаемой проблемы: он пытается максимально доступно донести свои мысли до адресата, обеспечить правильное их понимание. Среди таких средств
можно назвать довольно объёмные фрагменты, так называемые «тексты в тексте», в которых автор знакомит читателя с размышлениями «по поводу.». Эти отрезки текста придают публикациям яркую личностную и эмоциональную окраску, а именно личностные смыслы, как мы уже отметили, считаются «важными определяющими любого межличностного взаимодействия» [Межличностная коммуникация, 2011]. Часто с таких текстов начинается публикация, задается тональность и даже содержание всего последующего текста: Я не большой любитель англоязычных заимствований. Много ненужных и пустых слов. Но есть одно, которое мне нравится. Оно теперь заменяет целую фразу из советских времен: «читать между строк». Английский эквивалент - «месседж». Формально вроде бы это слово переводится как «сообщение». Но наш мозг так устроен, что даже в банальном переводе мы видим подтекст. И вот почему. (МК, 10.08.2013). И дальше весь текст строится как аргументация этих авторских размышлений. Порой такого рода отрезки публикации даже графически отделяются автором от остального текста (скобками или курсивом).
Обилие в публикациях метатекстовых средств, выполняющих субъективно-модальную и рефлексирующую функции, создают эффект интерактивности, непосредственного присутствия адресата, обеспечивают обратную связь с собеседником, характерную для межличностного общения. Такими метатекстовыми средствами являются, прежде всего, авторизующие конструкции с лексемами, отражающими мнение автора: его уверенность и убежденность, сомнение, категоричность или проблематичность, эмоциональную оценку. С помощью таких средств автор не только акцентирует внимание адресата на теме сообщения, называя ее, но и заявляет о своем коммуникативном намерении, которое становится понятным, очевидным для адресата: Считаю, что документ, который согласовали в Минске, «Минск-2», - самый правильный и, может быть, на сегодняшний день единственный выверенный путь к решению этой проблемы (РГ, 8.06.2015); Насколько меня всегда раздражают любого рода мифы, которым подвержено массовое сознание, настолько ни один их мифов о Пушкине не только не раздражает, а радует, вселяет надежду, что мы ещё культурно живы и будем жить вечно как великая страна, культурная страна (РГ, 8.06.2015). Акцентирование может осуществляться и с помощью дискурсивов кстати, кстати говоря, между прочим и др., которые характерны в основном для повседневной речи. В СМИ они создают иллюзию ассоциативного спонтанного рождения мысли.
От понимания адресатом во многом зависит эффективность и успешность речевого взаимодействия как в массовой коммуникации, так и в межличностной, что их сближает. Поэтому задача журналиста - отобрать наиболее целесообразные в конкретной речевой ситуации средства адресованности речи. Они помогают максимально активизировать внимание, мыслительную деятельность, а иногда и чувства собеседника, а значит, обеспечить непрерывность речевого взаимодействия, избежать коммуникативных неудач.
Повышенная эмоциональность, как известно, является одним из важнейших показателей неофициальной речи, межличностного общения. Ведь именно передача своих эмоций по поводу событий и оценок - ведущая цель этого типа общения. В СМИ авторы тоже прямо обращаются к чувствам читателя, пытаясь вызвать ответную реакцию, аналогичную своей, призывая читателя быть солидарным с авторской точкой зрения: Для меня спектакль Коршунова об этом. В постановке этой - поразительный актерский состав. Вы хотите убедиться в том, что сегодня существуют спектакли, в которых режиссер растворяется в актерах? Тогда вам сюда. Вам надоело видеть режиссерское самолюбование? Тогда вам в «Сферу» (РГ, 2.03.2015).
Следует отметить, что раскрепощенность в межличностном неофициальном общении является одним из ярких показателей современного речевого поведения коммуникантов. Этот же процесс наблюдается и в СМИ. Всё больше на страницах прессы появляется статей, в которых нарушаются этические нормы общения, затрагиваются и обсуждаются табуированные темы, сознательно используется сниженная лексика (см. об этом подробнее в [Сурикова, 2007; Матяшевская, 2014 и др.]).
Стилистическая контаминация проявляется и в противоположном разговорности процессе, который условно можно назвать «бюрократизацией» языка СМИ. Этот процесс довольно хорошо изучен в работах по исследованию так называемого «новояза» в СМИ (см., например, работы [Кормилицына, 2010; Сиротинина, 2014 и др.]).
Особенно заметен он в информативных жанрах: новостных лентах, информационных заметках, для создания которых порой используются почти дословно переданные, неадаптированные для массового читателя пресс-релизы с решениями властных структур. Они изобилуют канцеляризмами, стереотипными конструкциями, формальными неопределенными характеристиками предлагаемых «мер», столь свойственными официальному языку
чиновников. Вот один из многочисленных образчиков такой абсорбции: В кризисные времена локомотивом экономического роста становится промышленность. Именно поэтому задача властей в том, чтобы провести новую индустриализацию, существенно увеличив долю обрабатывающих производств в структуре ВПК. «С этой целью необходимо принять долгосрочную государственную промышленную политику, а также проводить меры законодательного, финансового и организационного обеспечения промышленного роста», - заявила руководитель Совфеда (РГ, 2.03.2015).
Таким образом, рассмотренные нами некоторые проявления процесса стилистической контаминации, характерные для современного общения в целом, свидетельствуют об активности этого процесса и в современных печатных СМИ.
Библиографический список
Бурвикова Н. Д., Костомаров В. Г. Воспроизводимые сочетания слов как лингвострановедчески ценные единицы // Обретение смысла : сб. статей, посвященный юбилею докт. филол. наук, проф. К. А. Роговой. СПб. : Издательство «ОСИПОВ», 2006. С. 93-103.
Войтак М. О жанрах речи и их печатных конкретизациях. // Медиа-лингвистика. Международный научный журнал, 2014, № 1 (4). С. 53-64.
Кормилицына М. А., Сиротинина О. Б. Язык СМИ : учеб. пособие. Саратов, 2011 ; 2-е изд. М. : Флинта ; Наука, 2015. 92 с.
Кормилицына М. А. О некоторых активных приёмах введения чужого слова в тексты современной прессы // Русский язык на рубеже тысячелетий. СПб. : Филологический факультет СПбГУ, 2001. С. 88-96.
Кормилицына М. А. Усиление личностного начала в русской речи последних лет // Русский язык сегодня. Вып. 2. Сб. статей. / РАН. Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. М. : «Азбуковник», 2003. С. 465-476.
Кормилицына М. А. Разговорность как реализация стратегии близости к адресату в современной прессе // Язык в движении : К 70-летию Л. П. Крысина. М. : Языки славянской культуры, 2007. С. 268-277.
Костомаров В. Г. Наш язык в действии : Очерки современной русской стилистики. М. : Гардарики, 2005. 287 с.
Матяшевская А. И. Сниженная лексика в СМИ : классификация, употребление, этнокультурные различия (на материале российских и британских газет) : дис. ... канд. филол. наук. Саратов, 2014. 213 с.
Межличностная коммуникация : теория и жизнь / под ред. О. И. Матьяш / О. И. Матьяш, В. М., Погольша, Н. В. Казаринова, С. Биби, Ж. В. Зарицкая. СПб. : Речь, 2011. 560 с.
Нещименко Г. П. Современное речевое поведение и его отражение в электронных медиальных текстах (в сопоставительном аспекте) // Русский язык сегодня. Вып. 5 : Проблемы речевого общения : сб. докладов. / Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова РАН. М. : ФЛИНТА : Наука, 2012. С. 296-310.
Норман Б. Ю. Субъект говорения : автор и соавтор // Русский язык на рубеже тысячелетий. СПб. : Филологический факультет СПбГУ, 2001. С. 138-150.
Осетрова Е. В. Неавторизованная информация в современной коммуникативной среде: речеведческий аспект : автореф. дис. ... докт. филол. наук, Красноярск, 2010. 45 с.
Седов К. Ф. Дискурс как суггестия. М. : Лабиринт, 2011. 336 с.
Сиротинина О. Б. О терминах «разговорная речь», «разговорность» и «разговорный тип речевой культуры» // Лики языка : К 45-летию науч. деятельности Е. А. Земской. М. : Языки славянской культуры,1998. С. 348-353.
Сиротинина О. Б. Борьба с рискогенностью общения как одна из проблем речеведения // Проблемы речевой коммуникации : межвуз. сб. науч. тр. / под ред. М. А. Кормилицыной. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2014. Вып. 14. С. 5-14.
Сомова А. Е. Средства адресованности в жанре спортивного телерепортажа : автореф. дис. ... канд. филол. наук. М., 2012. 22 с.
Сурикова Т. И. Этический аспект языка СМИ // Язык массовой и межкультурной коммуникации. М. : МедиаМир, 2007. С. 133-184.
УДК 81'373.43
Л. В. Рацибурская
МЕДИЙНЫЕ НОВООБРАЗОВАНИЯ В ОТРАЖЕНИИ АКТУАЛЬНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ
В статье анализируются медийные новообразования, отражающие современную украинскую действительность: даются структурно-семантические и функциональные характеристики способов образования слов данной тематики. Описываются наиболее продуктивные узуальные и неузуальные способы: суффиксация, префиксация, сложение; контаминация, замени-тельное словообразование, голофразис. Неузуальные новообразования обладают особой экспрессивной оценочностью, которая может граничить с речевой агрессией. На базе ключевых слов и экспрессивных новообразований создаются новые словообразовательные гнезда, отражающие противоречивую картину мира современной украинской действительности. Ключевые слова: новообразования, способы словообразования, массмедиа, речевая агрессия.
L. V. Rasiburckai
THE ROLE OF THE MEDIA NEOLOGISMS IN THE REFLECTION OF CURRENT POLITICAL EVENTS
The article analyses media neologisms, reflecting the contemporary Ukrainian reality, gives structural-semantic and functional characteristics of methods used to form words of this semantic field. The description of most productive usual
