CC BY
67
СТИХОТВОРЕНИЕ И ЦИКЛ В АРХИТЕКТОНИКЕ ЛИРИЧЕСКОЙ КНИГИ
О.В. Мирошникова
Ключевые слова: книга, цикл, композиция, контекст.
Keywords: book, cycle, architectonic, context.
История лирической книги еще не написана, а между тем,
А. Белый сто лет назад произнес фразу, звучащую сегодня как завещание потомкам: «...Должно открыть в сумме стихов циклы стихов, их взаимное сплетение; и в этом-то открытии Лика творчества и происходит наша встреча с поэтами» [Белый, 1966, с. 550]. По современным представлениям, лирическая книга - это текстовая (материальная) проекция мироощущения поэта. В структурном плане она представляет собой то или иное «сплетение» циклов, разделов, отдельных микро и макроформ. В любом случае, она является дискретно-целостным артефактом, одновременно продуктом индивидуально-авторского, соавторско-редакторского творчества, а также иллюстративно-
художественного и полиграфического производства.
Являясь одной из форм циклизации, она, как правило, структурирует большой массив полимотивных и разножанровых произведений. Главной архитектонической задачей при ее создании оказывается соподчинение компонентов-носителей единой авторской концепции, образно выражающей взаимоотношения человека и мира. По мнению многих исследователей, ведущей формой авторской циклизации является полижанровая: «.объединенные в единый контекст внежанровые и разножанровые стихотворения позволяют воплотить в пределах одно го ансамбля отношение к разным сторонам действительности, со-противопоставить разные чувства» [Фоменко, 1990, с. 5].
Общеизвестно, что первый этап саморефлексии поэтов, обращенной на созданные ими же книги, сформулирован символистами и их современниками. Обобщая высказывания поэтов рубежа веков о циклизации, М.Н. Дарвин приходит к выводу об органичности ее, прежде всего, для лирического рода, где она выполняет контекстосозидательную роль вследствие «действия всеобщего для лирики онтологическо-
го закона: каждое отдельное лирическое произведение потенциально может вступить во взаимодействие с другими лирическими произведениями поэта. Создается впечатление, что лирика в сознании русских поэтов конца XIX - начала ХХ века вообще не существовала иначе как в виде одного сплошного потока творчества, как бы на границе перехода из контекста в текст и обратно» [Дарвин, 1988, с. 13].
Отдельное стихотворение способно выразить лишь одну ситуацию духовной жизни поэта, отдельный цикл - один «разворот» миро-отношения, но книга, (особенно принадлежащая к полициклическому типу), преодолевая «одномерность» компонентов, способна воплотить системное единство авторского мировидения. Акцентируем важный момент. Эстетическое качество книги как архитектонической конструкции тем выше, чем гибче и «нелогичнее» соотнесены в ней части, чем более «музыкальность» ассоциативных связей превалирует над «головным», рационалистическим типом ее построения. Жанровые интенции произведений-частей не «истребляются» в составе большого контекста издания, но созидают новое качество многоуровневой структуры, «соразмеряются» с доминирующим метажанровым смыслом. Единый мирообраз, единая эмоционально-оценочнвя коллизия, лежащие в основе художественной целостности книги, уравнивают и «пе-реподчиняют» компоненты в процессе авторского творчества и читательского сотворчества.
При неглубоком первоначальном чтении, композиционные функции стихотворения и цикла в составе лирической книги кажутся полностью адекватными. Каждый компонент призван служить фрагментом (частью, единицей) новой художественной целостности, быть элементом системы взаимосвязанных текстов, в совокупности составляющих циклический контекст (метатекст книги). Однако при непосредственном обращении ученых к художественному материалу (причем, к книгам разных типов) возникает много разногласий.
Книга лирики как объект изучения переместилась из области цикловедения в соседнюю сферу, которую принято называть комплексным филологическим книговедением. В процессе изучения лирическая книга приобрела дополнительные аспекты методологии исследования, а также усложнила прежние подходы. Различные принципы анализа макротекстовых форм демонстрируют, например, работы уча-
стников двух конференций, посвященных авторскому книготворчест-ву1.
В одной из работ С.М. Козловой, посвященной современной книге стихов, речь идет о моментах, определяющих рецептивные стратегии творчества: «За два последних века развития русской поэзии происходило неуклонное смещение и аксиологическая переакцентация этих событий в направлении от автокоммуникации как наиболее ценного акта к партикулярной и общественной рецепции. И соответственно - от абсолютной ценности отдельного стихотворения к приоритетам лирического цикла и лирической книги» [Козлова, 2008, с. 104]. На основе многочисленных аналитических опытов попробуем определить ролевые функции произведений-компонентов в составе лирической книги2.
Уточним: такие компоненты книги, как стихотворение, цикл, отдел, трилогия - контекстовые величины среднего объема, - нельзя считать адекватными, взаимозаменяемыми, они различаются и по генезису, и по степени текстовой целостности, и по мере «самодостаточности» в художественном пространстве метаобъединения. Поэтому, формулируя основные моменты, разграничивающие архитектонические функции компонентов книжного метатекста, основное внимание обратим на стихотворение и цикл:
- стихотворение обозначает момент, мгновенный «снимок» художественного мира поэта; цикл - существенную грань мировидения, этап процесса миростроения;
- стихотворение, как и цикл, в определенной мере, утрачивает самостоятельность, попадая в большой контекст, но стихотворение «теряет» меньше, оставаясь основной «атомарной» единицей текстовой иерархии книги; его смыслообраз в условиях контекстовых ассоциативных перекличек одновременно «сужается», становясь более определенным, и «расширяется», обретая более многозначный ассоциативный ореол;
- цикл, в процессе подготовки лирической книги, чаще всего автором перестраивается и перекраивается в соответствии с новым, более объемным замыслом, теряя свою первоначальную текстовую целост-
1 Авторское книготворчество в поэзии : Материалы Международной научнопрактической конференции (Омск - Челябинск, 19-22 марта 2008 г.) : в 2 ч. Омск, 2008; Авторское книготворчество в поэзии : комплексный подход. Материалы Второй международной научной конференции (Омск, 12-14 мая 2010 г.). Омск, 2010.
2 Первая попытка создания подобного перечня на менее обширном материале находится в издании: [Мирошникова, 2002].
ность, из самостоятельной жанровой формы подчас превращаясь в раздел книги стихов; в этом случае целостность книги созидается «поверх» жанровых циклов-разделов на основе общей концептуальности как метажанровое (и полижанровое) образование; если же книга основана на хронологическом принципе и представляет собой «историю души», «историю исканий» философского, религиозного или социального плана, «дневник», «духовное завещание», - разделы-циклы складываются в единое жанрово-хронологическое целое как этапы изображаемой истории, как страницы дневника, как «пункты» завещания или грани духовного «портрета художника»;
- в аспекте статики / динамики образного пространства книги стихотворение сохраняет исконную родовую роль - запечатлеть «остановленное мгновенье» быстротекущей жизни; за циклом остается право выразить процессность внутренней жизни личности, калейдо-скопичность и многоплановость окружающего мира, сложность и динамику миропереживания;
- динамический аспект книги включает, условно говоря, сюжетообразующие функции компонентов (особенно в тех книгах, где действенность «сюжета», «повествования» является очевидной): стихотворение равно одной ситуативной фазе развертывания мотива; цикл, как сюжетная линия в романе, осуществляет развитие определенного мотивного комплекса во времени и пространстве или создает мозаику внешних впечатлений и реакций на них (в циклах путешествий); жанровый цикл-раздел выстраивает цепочку эмоционально -изобразительных моментов в определенном ракурсе (элегическом, стансовом, сонетном), цикл монотематический - в рамках заданного лейтмотива, свойственных ему метафоричности, субъектного строя;
- в мелодико-ритмическом плане стихотворения - аккорды, циклы - мелодически развернутые музыкальные темы, взаимодействие которых обеспечивает сложную гармонию художественной структуры;
- стихотворение подчиняется жанровой и тематической доминанте цикла-раздела, в который оно входит; циклы, демонстрируя каждый свою жанровую, образно-тематическую установку и взаимодействуя друг с другом, обусловливают мотивно-жанровую специфику книги;
- стихотворение и книга - формы-антиподы (микро и макрожанр); цикл есть промежуточная макроструктура, интегрирующая малые компоненты в рамках своего контекстового объема, чтобы затем «передоверить» их многосферному объему книги; это жанр-посредник, причем иногда автор обходится без него, строя книгу вне разделов,
тогда значимость отдельного стихотворения повышается, стихотворения лепятся «гроздьями, гнездами» (М. Цветаева), линиями лейтмотивов, - то есть циклизуются ассоциативно, без формальной рубрикации;
- стихотворение в составе книги может иметь или не иметь заглавие (как и вне книжного контекста), часто его теряет при переходе в книгу, - чем подчеркивается сравнительная однородность микрожанров-фрагментов и их относительно равная подчиненность замыслу целого;
- цикл всегда имеет заглавие, сохраняемое и при переходе «под крышу книги», - что удостоверяет большую архитектоническую значимость его как макрожанра; сочетанием и взаимосвязью циклов (равно как и стихотворений) создается метажанровое образование - книга стихов.
Ясное понимание жанровой природы циклической структуры позволило И.В. Фоменко дать объяснение архитектонической роли цикла в составе книги: «Именно потому, что циклы воплощают преимущественно ту или иную сторону мировосприятия поэта, ту или иную грань жизни, они <...> взаимодействуя друг с другом, образуют сложный “многогранник” книги» [Фоменко, 1992, с. 23].
Сравнительный анализ архитектонических функций как стихотворений, так и циклов, отделов в «Вечерних огнях» А.А. Фета, «Последних песнях» Н.А. Некрасова и в итоговых книгах «восьмидесятников» К.К. Случевского, А.А. Голенищева-Кутузова, К.М. Фофанова и других авторов дает неожиданные, на первый взгляд, результаты. Стихотворения-фрагменты в структуре книг Фета и Некрасова предстают в архитектоническом аспекте значительнее циклов (сравнительно с изданиями их последователей). Объяснение этому явлению лежит и в сфере индивидуально-авторской, и в области общеэстетической.
Во-первых, степень художественности отдельных произведений поэтов первого ряда несоизмеримо выше, чем в лирике их не столь талантливых современников. Уже это делает их эстетически более «выпуклыми», более репрезентативными, то есть ярко и полно выражающими суть авторской концепции (основы мирообраза всей книги), отсюда, - более значимыми в роли «несущих конструкций» архитектоники. Во-вторых, большие поэты талантливо созидают не только каждое произведение, но и связи между ними, ассоциативные переклички. Высокой содержательностью наделяется не только ритм отдельного текста, но и его звукопись, метафорическая лексика, события духовной жизни - контекстообразующие носители целостности. Автономность лирического текста опять, как в пушкинские времена, становится усло-
вием и показателем «плотности художественного вещества», смысловой насыщенности миникомпонентов, изоморфных целому.
Те же параметры контекстовых форм внутри книги, например, цикла с его макроритмом, сопоставимым с сонатным мелодикоритмическим построением, или раздела играют меньшую роль в создании симфонической полиритмии книги.
В-третьих, в изданиях больших поэтов реализован принцип соразмерности, пронизывающий все уровни книги, в том числе и архитектонический. Фрагменты соотнесены друг с другом «по горизонтали», в составе лейтмотивов (и, тем самым, каждый из них - с общим контекстом) и «по вертикали», в сфере взаимодействия мотивных комплексов и циклов так, что ни части не нарушают рисунка целого, ни целое не уничтожает эстетической суверенности частей.
Эти закономерности отражают процесс исторических трансформаций внутри лирического рода, в частности, изменение жанрового статуса отдельного произведения малой формы. В поэзии пушкинской плеяды отдельное стихотворение представало «перлом создания», «магическим кристаллом», потенциально оно было метонимично по отношению ко всей лирической системе поэта. С течением времени микротекст утратил былую значимость, по мнению многих поэтов и критиков конца XIX века, потерял способность максимально выражать динамику и сложность процесса миропереживания.
Подобная переориентация, таким образом, была связана с тем, что «поэзия безвременья», по сравнению с классикой «золотого» пушкинского периода и высокими достижениями крупнейших авторов середины века (Тютчева, Фета, Некрасова) не имела прежней «крепости и силы». В конце столетия «магический кристалл» классического искусства «был разбит вдребезги» (С. Андреевский). Следовательно, и отдельное стихотворение «последних могикан» уходящего века, потеряв высокую степень «плотности вещества», уже не вмещало смысловой «бездны пространства». Оно тяготело к объединению с другими, чтобы уже в составе контекстового образования выполнить свою художественную миссию. Эстетический акцент перемещался на более емкие книжные структуры.
Сборник стихотворений казался слишком формализованной конструкцией. Собрание сочинений для поэтов молодого и среднего возраста представлялось формой отдаленного будущего, к тому же громоздкой, как «многоуважаемый шкаф». Требовался жанр-посредник, способный соединить художественную локальность, «плотность вещества» традиционного микротекста с объемом, иерархичностью, инте-
гративностью, концептуальностью и динамизмом авторской лирической системы. В качестве жанров-посредников стали восприниматься следующие: многочастное фрагментаризованное стихотворение, дилогия и трилогия, лирический цикл и параллельно развивавшаяся книга стихов.
Например: в «Песнях из Уголка» К.К. Случевского стихотворения начального комплекса маркируют выбор места и времени лирического «действия», выбор, который сразу же определяет маршруты совместного авторско-читательского путешествия как в реальном пространстве, так и в моделируемом загробном («единство события»). Для текстового массива второго, условно говоря, внеличного комплекса, существен характер обозначения социальных, географических, политических, бытовых, историко-культурных, фольклорных и других реалий (доминирует «со-противопоставленность» текстов).
В большом контексте книги, лишенной рубрик, важная роль принадлежит комплексу опорных стихотворений (ключевых текстов). В них находит выражение концепирующая системность авторского мышления, целеустремленность в обозначении главенствующих мотивов и образов. Подобный комплекс, перефразируя метафору А. Блока, есть продуманный круг «текстов-звезд», составляющих общее смысловое ядро произведения. Взаимодействие текстов определяется не только их мотивной или жанровой близостью. Лексические связи, мелоди-ко-синтаксические и другие контакты могут также цементировать межтекстовое пространство целого.
Определение архитектонических функций отдельных произведений в составе книги должно ориентироваться и на характер их адресации, явной или неявной, конкретной или «неопределенно-личностной». Итоговые книги Полонского, Жемчужникова, Плещеева, особенно же, Случевского, выполняя функцию поэтических посланий-завещаний следующим поколениям, содержат большой диапазон разнообразных обращений к читателям. Это и конкретные адресации-посвящения современникам, и условные «окликания» читателя-прохожего в эпитафиях, и скорбные призывы к сотворческому раздумью в некрологических стихотворениях «Памяти...». Наряду с понятием «читатель-адресат» или «вероятный читатель» вполне допустимо дифференцированно обозначать и «читателя-получателя» или «читателя-оппонента». По мысли В.А. Сайтанова, разного рода лирические обращения в книге «призваны были фигурально, метафорически объяснить эстетическую позицию художника: “чернь”, “свет”, “толпа”, “публика”, “немногие”, “избранные”, “свои”, “все”. <...> Эти и другие подобные им понятия у
каждого пишущего наполнялись своим конкретно-историческим, этическим, психологическим смыслом, субъективистски окрашивались, нередко прихотливо-своевольно интерпретировались», но «при всей разности толкований сохраняли в каждую литературную эпоху устойчивый содержательный объем, общее смысловое ядро» [Сайтанов, 1986, с. 142]. Система адресаций также выполняла контекстообразующую функцию.
Конечно, при определении роли стихотворения в книге следует учитывать и такие «мелочи», как его объем, жанр, тип субъектности, наличие или отсутствие при нем датировки, эпиграфа. Однако эти «паспортные данные» отдельной единицы снижают свою значимость в контексте книжного массива, будучи «передоверены» художественному целому. Таким образом, композиционное решение той или иной конкретной многосоставной структуры определяется взаимодействием составляющих ее внутреннего контекста. Семантическое пространство ее подчас сравнимо с многозначной и «многозвучной» симфонической формой, внутри которой отдельные стихотворения, циклы, лейтмотивы, по известному выражению А.С. Кушнера, «перезваниваются», «подают друг другу руки».
Метажанр дает поэту уникальную возможность моделирования масштабного событийного комплекса, посредством которого и производится «концептуализации потока происходящего» [Кушнер, 1975, с. 8]. В то же время он сохраняет свойственную лирическому роду природу времени: «мгновенность как метонимию вечности», члени-мость потока бытия на отдельные фрагменты.
Давно отмечено, что «между жизненными ситуациями и “лирическими ситуациями” поэтического текста располагается определенная кодирующая система, которая определяет то, как те или иные явления из мира реальности преломляются в конструкции текста» [Лотман, 1996, с. 89]. Исследовательская практика подсказывает плодотворность выявления системы лирических ситуаций в анализе книги.
В.А. Грехневу принадлежит следующее определение: «Ситуация - отдельное, относительно завершенное положение, “сцена” в картине сюжета» [Грехнев, 1998, с. 159]. Последовательность таких «сцен» определяется единой коллизией, неким метасюжетом, лежащим либо целиком в духовной сфере лирического субъекта, либо объективируемым через динамику хронотопа (путешествия в пространстве и времени, серия «поступков», внешних ситуаций).
Подчас ритмико-динамическое развертывание темы и сюжетное развитие мотивного комплекса трудно дифференцировать. Так, тема
стихотворной книги Я. Полонского «На закате» - последняя вспышка жизненной энергии, интенсивность творческого дара у лирического героя, обостренность восприятия мира в момент перелома от зрелости к старости и смерти. Конкретное воплощение процесса происходит в различных планах: психологическом, социальном, эстетическом, естественно-природном. Поэтому в построении книги доминирует несколько повторяющихся мотивов и ситуаций, система которых создает метасобытие ЗАКАТА как всеобщего состояния, столь же естественного и прекрасного, сколько жестокого и безобразного в восприятии мыслящего существа.
Закономерным представляется высказывание известного исследователя жанровых процессов русской лирики, О.В. Зырянова: «Термин “ситуация” (в отличие, например, от традиционного понятия “тема”) заключает в себе именно сюжетообразующие возможности <...> ситуация заявляет некую модель текста, обнаруживая при этом сам механизм текстопорождения» [Зырянов 2000, с. 57]. Например, одна из версий итоговой книги, книга-дневник, реализованная Жемчужниковым, состоит из ряда страниц-впечатлений, страниц-медитаций. Связь соседних стихотворений обеспечена линейной, хронологической последовательностью не самих ситуаций, но их «записей». В основе их системности - единство авторской личности в процессе ее самоопределения, размышлений о мире и о себе.
Как видим, рассмотрение архитектоники связано с проблемой сюжетности лирической книги, требует дифференцированного подхода к различным типам изданий и нуждается в дальнейшей разработке на основании обширного материала. Тем не менее, вопросы взаимодействия архитектоники и сюжетной динамики неизбежно встают при анализе любой книжной формы.
Литература
Белый А. Стихотворения и поэмы. М. ; Л., 1966
Грехнев В.А. Словесный образ и литературное произведение. Нижний Новгород,
1998.
Дарвин М.Н. Русский лирический цикл. Проблемы истории и теории. Красноярск,
1988.
Ермоленко С.И. Лирика М.Ю. Лермонтова : жанровые процессы. Екатеринбург,
1996.
Зырянов О.В. Ситуация любви к мертвой возлюбленной в русской поэтической традиции // Известия Уральского государственного университета. Екатеринбург. 2000. № 17.
Козлова С.М. Рецептивная эстетика книготворчества Тимура Кибиро-ва // Авторское книготворчество в поэзии : в 2 ч. Омск, 2008. Ч. 2.
Кушнер А.С. Книга стихов // Вопросы литературы. 1975. N° 3.
Лотман Ю.М. О поэтах и поэзии. СПб., 1996.
Мирошникова О.В. Лирическая книга : архитектоника и поэтика (на материале поэзии последней трети XIX века). Омск, 2002.
Сайтанов В.А. Пушкин и рождение хронологического принципа // Редактор и книга. М., 1986. Вып. 10.
Фоменко И.В. Лирический цикл : становление жанра, поэтика. Тверь, 1992. Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М.,
1990.
