CC BY
45меты или группы предметов, подобрать к которым недостающие части, выполненные из той же ткани и в таком же стиле, было просто невозможно в силу отсутствия стандартов производства. К тому же владыке было, из чего выбирать, — на страницах записок диакона Павла Грозова упоминается около четырех десятков облачений (точный подсчет затруднен, поскольку под различными названиями могли упоминаться одни и те же комплекты). Но все же, думается, не эти обстоятельства были главной причиной такого полихроматизма в облачениях святителя. Митрополит Московский, при желании, мог бы, наверное, заказать для себя стандартизованный комплект и не один.
Сочетание цветов разных деталей архиерейского облачения было призвано выразить определенные особенности совершаемого богослужения, какие именно — можно только предполагать24. Но, кажется, можно достаточно смело утверждать, что каждое богослужение было для владыки новым, особенным событием, и эту особенность и уникальность он и стремился выразить в том числе и в подборе облачения. Время, место, звук, тема, содержание службы, лексика и семантика ее текстов, архитектура храма, его интерьер и внутреннее убранство, состав участников и, конечно, цветовая гамма, определяемая облачением духовенства, — все эти факторы должны были пребывать в максимально возможном гармоничном сочетании, выражающем вечную и совершенную гармонию Царства Небесного.
24 Наблюдение прот. Павла Хондзинского: архиерей, являя на богослужении образ Христа, облачается в «разноцветную одежду», подобную той, что была сделана Иаковом для Иосифа (Быт. 37: 3), одного из ветхозаветных прообразов Христа.
К. Е. Ломовская
СТИХОТВОРЕНИЕ «19 НОЯБРЯ 1867 ЕОДА» ИЗ СОБРАНИЯ ЕОСУДАРСТВЕННОЕО МУЗЕЯ А. С. ПУШКИНА В МОСКВЕ
В статье рассматривается история ранее неизвестного стихотворения, являющегося откликом на кончину митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова); высказывается предположение о его возможном авторстве.
Ключевые слова: стихотворение на кончину митрополита Московского Филарета (Дроздова), семья Киреевских, Мария Ивановна Болотовская (ур. Киреевская).
К. Е. Lomovskaia
The poem «19 November 1867» in a notebook from the State Pushkin Museum in Moscow
The article is devoted to the previously unknown verse dedicated to the decease of the saint Philaret (Drozdov). The author exhibits the audience of the verse, gives an opinion about its authorship.
Keywords: the verse on the decease of the saint Philaret (Drozdov), the Kireevskys, Mary Bologovskaya (nee Kireevskaya).
В коллекции альбомов и рукописных сборников, собранных в «Рукописном кабинете» Государственного музея А. С. Пушкина в Москве, с 1964 г. хранится тетрадь № КП 11800/181, Р 119, описанная как тетрадь со списками стихотворений разных авторов, сделанными неизвестным лицом. Она скромна и непритязательна: простая толстая картонная обложка, дешевая, второй половины XIX в., бумага в широкую линейку, потертые углы. Для пушкинского музея она — «непрофильна», более позднего времени, да и не слишком красива. Но тщанием и добросовестностью прежних сотрудников
отдела рукописей и на нее была составлена картотека полистного описания — такая картотека делалась на все без исключения альбомы и сборники по замыслу Е. В. Музы, заведующей «Рукописным кабинетом», впоследствии — заместителя директора ГМП по научной работе. Именно эта картотека и привлекла внимание автора.
После привычно повторяемых в описаниях предыдущих альбомов романтических стихотворений, произведений знаменитых авторов и любительских альбомных стихов необычным показалось увидеть в описании листа 25 об. название «Вечер в Оптиной пустыне. 19-го мая 1845 года», на л. 54 — «С молитвой нет тоски и горя» — оба произведения без подписей. Но и выбор произведений с указанием авторов тоже примечателен: «Молись, дитя, сомненья камень...» И. Никитина, фрагмент из Лермонтова «У врат обители святой...», «Монах» Е. Милькеева, то и дело встречающиеся упоминания И. Аксакова, А. Хомякова1.
В этой тетради нал. 58 об. — 59 помещено стихотворение с датой в заглавии:
19 Ноября 1867 года
Угас светильник, что пред нами Дорогу к правде освещал,
Что вдохновенными словами Сердца людские поучал!
Восплачь, несчастная Россия!
Рыдай, великая Москва!
Что делать нам? Тяжка утрата! И так тяжка, замены нет!
1 Справедливости ради надо сказать, что стихотворений на духовные темы, записей молитв, текстов духовного содержания в коллекции сборников и альбомов «Рукописного кабинета» довольно много, но в этой тетради они собраны так, что обращают на себя особое внимание, и прежде всего — упоминание Оптиной пустыни в 1845 г., т.е. тогда, когда она не была еще той прославленной Оптиной, которая будет известна всей России во второй половине XIX — начале XX в.
Восстанет скоро брат на брата, За духом тьмы пойдет вослед. Пойми, сидящий на престоле, Кого Ты в Старце потерял Лишь Он один о русской доле Моленья к небу воссылал.
Его молитвами мы жили, Враги нам были не страшны, Хоть нас народы и судили,
И закоснели в мраке мы.
О Боже! Сжалься над Россией! Близка беда, помоги нет! Какой же траурной могилой Теперь покажется нам свет!
Одно осталось нам — молиться! Молиться, плакать и вздыхать; -Тогда, быть может, и явится Нам свыше Божья благодать! — Прости, народом столь любимый В теченье долгих, долгих лет! Прости навек! Незаменимый, Великий Старец — Филарет!
1867 года Декабрь.
Перед нами стихотворение, посвященное кончине митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова), что подтверждается и вынесенной в название датой — 19 ноября 1867 г. На это событие, как известно, откликнулись знаменитыми своими статьями И. Аксаков, М. Катков, А. Н. Муравьев, отклики на кончину святителя появились в словах и проповедях архипастырей и священников, в публикациях в православной периодике конца 1860-х — начала 1870-х гг. Для православных людей было очевидным, что происшедшее касается не только Российского государства, потерявшего своего «природного Патриарха», как именовали святителя Филарета некоторые современники, но каждого жителя
России внутренне, непосредственно — от «епископов, им же самим рукоположенных», до последнего из тех людей, кем унизаны были вдоль пути последнего шествия «всероссийского архипастыря» «не только все улицы, но и все крыши2».
Мы можем рассматривать стихотворение из тетради Р 119 в ряду таких откликов.
О нем нельзя сказать, что оно отличается выдающимися художественными достоинствами. Но в нем слышно сильное и живое сердечное чувство, мысли выражены очень четко. Многие из них перекликаются с теми, что высказаны в статье И. С. Аксакова3, вплоть до прямых совпадений: «С смущением вняла этой вести Москва, а вслед за нею... и вся Россия» (И. А.) — «Восплачь, несчастная Россия! Рыдай, великая Москва!» (тетрадь Р 119); «...какая пустота... почувствуется... во всем русском православном мире», «сходит в могилу целая эпоха» (И. А.) — «Какой же траурной могилой теперь покажется нам свет» (Р 119); «смолкло художественное важное слово», «назидание всем русским людям» (И. А.) — «Что вдохновенными словами Сердца людские поучал» (Р 119); словам И. С. Аксакова о свидетельстве митрополита Филарета о Русской Церкви «пред всей Европой» вторят строки стихотворения — «Хоть нас народы и судили» (Р 119); «назвать более некого, нет другого равнозначительного... имени» (И. А.) — «замены нет» (Р 119). Это, возможно, говорит о том, что автор стихотворения не только знал всем известный акса-ковский текст, но и пережил его очень лично, как настолько близкий ему по мыслям и чувствам, что этот текст как бы стал автору рассматриваемого стихотворения «своим» (хотя ни в коем случае нельзя считать «19 Ноября 1867 г.» изложением в стихах статьи Аксакова — для этого стихотворение очевидно наполнено искренним чувством). Это же можно сказать и о самом ярком и у И. С. Аксакова, и в стихотворении «19 Ноября 1867 г.» образе угасшего светильника,
2 Муравьев А. Н. «Впечатления кончины и погребения Митрополита Московского Филарета (Дроздова)» по изданию «Дополнения к письмам о богослужении Восточной Кафолической Церкви». СПб., Синодальная типография, 1883 г.
1 Аксаков И. С. «Отклик на кончину Святителя Филарета». Цит. по: Святитель Филарет (Дроздов). Избранные труды, письма, воспоминания. М.: Православный Свято-Тихоновский Богословский институт, 2003. С. 900—901.
в котором можно увидеть не только расхожий риторический прием, не только образ, часто встречающийся на страницах Священного Писания, но и ассоциацию с одним его конкретным местом: «Он был светильник, горящий и светящий; а вы хотели малое время порадоваться при свете его» (Ин. 5, 35) — с евангельскими словами, которые, возможно, ближе всего могли бы выразить отношение к митрополиту Филарету людей, единомысленных ему.
Вместе с тем, в стихотворении «19 Ноября 1867 г.» есть то, что у И. С. Аксакова совершенно отсутствует. Смело, почти требовательно звучат в нем слова «Пойми, сидящий на престоле, Кого Ты в Старце потерял»: вся часть, которую можно было бы назвать «гражданской» или «исторической», написана словами, не допускающими никаких обиняков. При этом строки «Восстанет скоро брат на брата, За духом тьмы пойдет вослед», «О Боже, сжалься над Россией! Близка беда, помоги нет!» наводят на мысль о том, что автор стихотворения принадлежал к людям, которым были известны пророчества митрополита Филарета о будущих бедах, ожидающих Россию. Примечательно и то, что автор, как и все знакомый, конечно, с широкой государственной деятельностью святителя, главным в ней называет не разнообразные его деяния, а молитву — основание всего: «Его молитвами мы жили, Враги нам были не страшны...». Наконец, употребляя слово «Старец» (и вписывая его с заглавной буквы) в нескольких местах стихотворения, автор определенно имеет в виду не преклонный возраст почившего, а именно то значение, которое это слово имеет в церковной жизни: старец — это тот, кто руководит другими людьми на пути к спасению, к Царствию Небесному, и врачует их страсти, имея дар рассуждения, утешитель, наставник, окормляющий не только монахов, но и мирян, исцеляющий от душевных и телесных недугов, открывающий волю Божью. Все это знавшие Святителя Филарета могли сказать о нем самом.
Неизбежно встает вопрос: кем могло быть написано и кем записано стихотворение на кончину митрополита Филарета?
Прежде всего при рассматривании тетради, записи в которой датируются 1845—1885 гг. (но временем заполнения которой были, скорее, 1870—1880-е гг.), в глаза бросается подписанный под двумя из стихотворений знаменитый топоним: «Долбино». Долби-но — это, как известно, находящееся в сорока верстах от Оптиной
пустыни имение И. В. Киреевского — славянофила, философа, литератора, общественного деятеля, молодость которого была озарена светом Жуковского и Пушкина, а зрелость прошла под руководством Оптинского старца Макария (Иванова), бывшего духовником И. В. Киреевского и его жены Натальи Петровны (урожд. Арбеневой). Имение, где протекли наиболее плодотворные годы жизни И. В. Киреевского, где развивалось его сотрудничество в издательской деятельности Оптиной пустыни, росли его дети, бывали многие из его друзей, среди которых Н. В. Гоголь, ездивший в Опти-ну пустынь. В соседнюю с Долбиным Оптину пустынь приезжали друзья И. В. Киреевского A.C. Хомяков, И. С. и К. С. Аксаковы, В. А. Жуковский, бывший Киреевскому родней. Дальнейшее изучение тетради показало, что имена Киреевских встречаются в тетради сплошь и рядом — написанные полностью или одними инициалами под вписанными в тетрадь стихотворениями, они представляют собой имена детей И. В. Киреевского: Василия (9.03.1835 — после 1911), Сергея (13.03.1845 - после 1916), Николая (29.11.1848 - ?). В «Книге даров», которую вел первый директор и организатор музея А. С. Пушкина А. 3. Крейн, хранителем мемориального кабинета А. 3. Крейна О. Г. Осиповой была обнаружена запись, что тетрадь Р 119 была принесена в дар музею в июле 1964 г. Галиной Кирилловной Розиной, праправнучкой И.В. Киреевского. Связь тетради с Киреевскими стала несомненной.
Надо сказать, что Киреевские входили в круг лиц, близких к митрополиту Московскому Филарету. Связь эта образовалась через Наталью Петровну Киреевскую, жену Ивана Васильевича. Выросшая в верующей семье, не раз бывавшая в Саровской обители у св. прп. Серафима (именно при содействии митрополита Филарета (Дроздова), как известно, появились первые опубликованные печатно сведения о Саровском старце), Наталья Петровна была близко знакома со святителем Филаретом. Митрополит Филарет отпевал и духовника Н.П. Киреевской — Новоспасского старца Филарета (Пуляшкина), очень почитавшегося в Москве; через Киреевских же часто сносился с Московским святителем прп. Макарий Оптинский, передавая вопросы и просьбы к нему, в особенности в связи с делом Оптинского книгопечатания — публикацией не издававшихся до того в России творений Святых Отцов, делом, ко-
торое само по себе стало возможно только благодаря митрополиту Филарету, взявшему на себя смелость в обход Синода благословить эту издательскую деятельность. Известно, что Н. П. Киреевская обращалась к святителю и с частными делами: хлопотала за кого-то, задавала вопросы, спрашивала о встречах, сетовала, видимо в тяжких обстоятельствах. Так, в одном из писем митрополита Филарета к Наталье Петровне, хранящемся в РГАЛИ, читаем: «от Господа благословение и мир рабе Его Наталии и чадам. Господь да поможет Вам благодушно перенести неожиданное и долго продолжающееся испытание; и да сотворит с искушением и избытие. Взирайте кротким оком к Отцу сирых и Судии вдовиц, не судя дел человеческих, много бо согрешаем вси...» (письмо от25 июня 1859 г.). Присутствует образ Московского Архипастыря и в письмах младших Киреевских (РГАЛИ). Например, Василий писал матери из Петербурга, где служил в Измайловском (?) полку в 1856 г.: «... когда шли по Садовой к железной дороге, то нам встретился Митрополит Филарет [в карете. — К. Л.] — это нам на счастье.... [далее о том, что батальонный командир не решился остановить Владыку и просить того благословить военных. — К. Л.] ...А всё жаль, что из нас шедших, только я один сподобился получить благословение Владыки, как я Вам писал, накануне, в пятницу, 14 го». Николай в 1864 г., перед окончанием 4-ой Московской гимназии, писал (видимо, в Долби-но): « Еще у меня радость, дорогая Мамаша! Владыка Митрополит прислал мне икону и Св. Благословенье и велел мне сказать, что он очень радуется, что я прибегаю к помощи лиц духовных. С большим участием расспрашивал о Вас, о Сереже, о Васе, очень доволен, что Сережа кончил, и прислал мне свое милостивое благословение на окончание экзамена».
Некоторые стихи в рукописном сборнике Р 119 посвящены «сестре», озаглавлены «М.И.Б.», либо обращены кадресату-женщине (причем не возлюбленной, а скорее именно к сестре, родственнице, другу), или написаны от лица женщины. Эти записи наводят на мысль о Марии Ивановне Киреевской, в замужестве Бологовской (5.11.1846 — ?), младшей дочери И. В. и Н. П. Киреевских. Сравнение почерков, которыми заполнялась тетрадь Р 119, с письмами М. И. Бологовской, хранящимися в РГАЛИ в фонде Киреевских, подтвердило эту догадку: записи в тетради сделаны в основном
ее рукой, если не считать нескольких стихотворений, вписанных братом, В. И. Киреевским (надо сказать, что стихи писали все младшие Киреевские, во всяком случае точно, что все братья — их стихотворения сохранились в достаточном количестве не только в тетради из музея А. С. Пушкина, но и в других архивах).
По письмам, по записям в тетради из музея А. С. Пушкина, по обращениям к ней других лиц о М. И. Бологовской складывается впечатление как об очень любящей и заботливой дочери и матери, вообще как о человеке любящем, вместе с тем имеющем ум независимый, смелый, как о человеке глубоком, с сильными чувствами, образованном, начитанном, разбирающемся и в светской, и в художественной, и в духовной литературе и находящем в них вкус (в письмах ее есть упоминание о том, что она «погрузилась в духовное чтение, Исаак Сирин, Иоанн Златоуст и другие беру у Вас [у матери. — К. Л.], — мир этот мне очень по душе! Ожидаю еще и «Русскую старину», а в тетради ее мы видим стихи не только близких семье Киреевских Аксакова и Хомякова, но и Лермонтова, и Фета, А. Толстого, Полонского, имена Ленау и Мура), и как о человеке живой христианской веры, которая есть просто существо ее жизни, ее наполнение, как о человеке глубоко церковном.
М. И. Бологовская, как свойственно некоторым людям, пользовалась в разных случаях разными вариантами почерка: например, она по-разному писала в обыденных и в особо примечательных случаях, текст письма и адрес на конверте к нему. Все эти варианты почерка мы находим и в нашей тетради. Разными вариантами почерка — сначала торжественным, потом более простым — записано и стихотворение «19 Ноября 1867 г.». В стихотворении есть зачеркивания, пропуски (после 6-й строки «Рыдай, великая Москва!» зачеркнуты слова «Еще согнулось» — далее беглое отточие в две строки), исправления (слова «Кто за Тебя был лечь готов» заменены на слова «Кого Ты в Старце потерял»). Чем их объяснить? Поправками изменившей памяти? Работой над текстом? И в конце стихотворения — неожиданная интонационная удача:
«Прощай навек! // Незаменимый //,
Великий Старец — Филарет!»,
— поднимающее на особую высоту эпитет «незаменимый», создающее особую мерную поступь в последней строке. Вообще последняя строфа производит впечатление большей свободы и несколько иного чувства, чем другие части стихотворения. Но она и записана чуть иным почерком (тем, которым М. И. Бологовская пользовалась в более «личных» случаях, более скорописным).
О чем это может сказать нам? Вполне вероятно, что автором стихотворения «19 Ноября 1867 года», посвященного кончине митрополита Московского Филарета (Дроздова), может быть сама М. И. Бологовская или кто-то из близких ей лиц.
В заключение скажем, что в тетради Р 119 из Московского музея A.C. Пушкина записаны не только стихи. Здесь есть размышления о христианском понимании философии, о свободе, о музыке Шопена, тексты не только на французском, но и на итальянском и немецком языках, выписки из духовно-исторических источников, записи адресов разных лиц, вздохи души простой, высокой и живой. Священник Павел Хондзинский писал, что на протяжении всей жизни святителя Филарета «его богословская работа сводилась, собственно, к одному — намыванию «золота» Православия из песка эпохи»4. Одними из главных золотых песчинок можно считать людей, человеческие сердца и личности, расцветающие в Христовом свете. Думается, что дальнейшее изучение тетради Р 119 и судеб не так ярко освещенных на исторической сцене представителей рода Киреевских может иметь интерес.
4 Цит. по: Хондзинский П., свящ. О богословии святителя Филарета, митрополита Московского // «Святитель Филарет (Дроздов). Избранные труды, письма, воспоминания. М., 2003. С. 62.
