CC BY
37
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2009. № 3
М.С. Макеев
«СТИХ, КАК МОНЕТУ, ЧЕКАНЬ»: «ПОЭТИЧЕСКАЯ ЭКОНОМИЯ» НЕКРАСОВА В ЦИКЛЕ «ПОДРАЖАНИЕ ШИЛЛЕРУ» (1877)
В стихотворном цикле «Подражание Шиллеру» Некрасов сравнивает стих с монетой. Анализ этой метафоры позволяет показать оригинальное понимание поэтического искусства, присущее Некрасову. Это понимание обозначается как поэтическая экономия, по своему характеру близкая к античным эстетикам.
Ключевые слова: Н.А. Некрасов, поэзия; русская литература XIX в., метафора, экономика, деньги.
In his lyrical cycle "Imitation of Schiller" Nekrasov compares verse to coin. An analysis of this metaphor makes possible to unveil Nekrasov's specific theory of poetical art. This theory is similar to ancient ones in understanding of existence of similar rules of poetry and economy.
Key words: N.A. Nekrasov, poetry, Russian literature of 19th century, metaphor, economy, money.
Написанное незадолго до смерти поэта стихотворение (или короткий цикл) Некрасова «Подражание Шиллеру» (1877), представляющее важную поэтическую декларацию, постоянно цитируется по причине своей афористичности. Афористичность же на первый взгляд делает стихотворение и чрезмерно «универсальным», лишает его «остроты» и специфичности. Между тем на самом деле в этом цикле есть необычный образ, не привлекавший внимания исследователей, придающий поэтическим утверждениям в тексте и историческую, и индивидуальную некрасовскую специфику. Речь идет о сравнении стиха с монетой («Стих, как монету, чекань...»), комментарию и анализу которого и посвящена эта заметка.
1.
Со времени раннего романтизма сложилась традиция уподоблять поэзию предметам или практикам «архаическим», противопоставляя себя и свою систему ценностей ценностям буржуазным, капиталистическим. У Лермонтова, едва ли не самого важного для Некрасова поэта1, в стихотворении «Поэт» мы видим строгую оппозицию: подлинную поэзию можно уподобить «чаше для пиров», «фимиаму в часы молитвы», «божьему духу», «колоколу на башне вечевой».
1 Об этом см.: Гиппиус В.В. Некрасов в истории русской поэзии 19 в. // Литературное наследство. Т. 49-50. Н.А. Некрасов. I. М., 1946.
Поэт подлинный уподобляется боевому оружию - кинжалу, поражающему врага, кинжалу, на котором написаны молитвы. Поэт ложный подобен кинжалу, валяющемуся в «лавке армянина», поэт «утратил назначенье, / На злато променяв ту власть, которой свет / Внимал в немом благоговенье». Падение же поэта описывается как переход от таинственной власти, основанной на магии, к пустому и поверхностному миру денег («золота»), купли и продажи, от таинственной и неизмеримой силы к предмету, имеющему денежную стоимость.
Этот хорошо известный пример мы привели для того, чтобы напомнить, что сфера коммерции, деньги являлась не столько запретной для изображения в поэзии первой половины XIX в. (такие примеры как раз легко найти, скажем, в поэзии Кольцова2), сколько запретным объектом для сравнения, для уподобления поэзии. На этом фоне некрасовское сравнение стиха с монетой выглядит необычным и даже дерзким, всерьез уподобляя поэзию сфере «низменных» материалистических интересов и ценностей. Мы не думаем, что очень многое изменилось в послелермонтовскую эпоху. Несмотря на все большую погруженность поэтов в мир материальных отношений и все большую их готовность затрагивать и коммерческие отношения, сама поэзия очень упорно избегает сравнения с коммерцией на протяжении всего XIX в. Не будет преувеличением сказать, что ситуация не сильно менялась и в XX в. Очевидно, что и сейчас стихотворение, подобное «Разговору с фининспектором о поэзии», воспринимается как «шуточное», комический эффект в котором создается сопоставлением заведомо (для поэта и читателей) несопоставимых сфер человеческой жизни.
Характерно, что и Фет в своей знаменитой антинекрасовской инвективе «Псевдопоэту» выстраивает антитезу, схожую с лермонтовской, противопоставляет магию и коммерцию. Подлинный поэт (которым не является Некрасов) ассоциируется с «безумной прихотью», «чистым... храмом» муз, «богомольным» вознесением. Лжепоэт отправляется «на рынок! Там кричит желудок.» и торгует «грошовым рассудком». Магия уподобляется безумству, коммерция ассоциируется с рассудочностью (производной, очевидно, от присущего рынку расчета).
Сам Некрасов, однако, с самого начала не боялся такого низкого обличья своей поэзии. Не только деньги становятся темой его самого раннего творчества3, уже в одной из первых поэтических деклараций
2 См., например, стихотворения «Косарь» (1836), «Раздумье селянина» (1837), «Что ты спишь, мужичок?..» (1839), а также нашу статью: О «странности» и «искренности» стихотворения Н.А. Некрасова «Я за то глубоко презираю себя.». «Экономический» подтекст лирического произведения // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2007. № 6.
3 См.: Чуковский К.И. Тема денег в творчестве Некрасова // Чуковский К.И. Люди и книги. М., 1960.
у него появилась Муза, «которой золото - единственный кумир...». «Подражание Шиллеру» с его сравнением стиха с монетой показывает нам, что такая готовность поэта слиться с миром «низких» коммерческих отношений приводит в конечном счете не просто к изменению тематического диапазона поэзии, но к изменению понимания самого поэтического искусства.
2.
Несмотря на название, разбираемый цикл крайне слабо связан с Шиллером. В последнем полном собрании сочинений Некрасова в качестве объекта «подражания» указываются «Памятки» («Votivtafeln», 1796) Шиллера4. Однако если подражание и есть, то касается оно только формальных элементов оригинала. Содержание стихотворения оригинально. Нет у Шиллера (не только в «Памятках», но и во всем творчестве) и сравнения стихов с монетой. Это сравнение принадлежит Некрасову5: само соположение денег и имени Шиллера, традиционно ассоциировавшегося с «идеализмом», также выглядит необычно.
Сравнение стиха с монетой вводится тогда, когда речь переходит к самому поэтическому искусству в точном смысле слова, к самому процессу, технике создания стихов. Вероятнее всего, непосредственным источником образа является выражение «чеканный стих», ко времени создания этого стихотворения успевшее превратиться в штамп, стертую метафору. Некрасов сводит ее изначальную неопределенность (чеканить можно медали, шаги, надписи, монеты) к конкретному сравнению с конкретным и прозаическим предметом. При этом следующая строка говорит о том, что сравниваются не
4 Некрасов Н.А. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 3. Л., 1989.
5 Мы не решимся сказать, что Некрасов впервые в мировой поэзии уподобил стих монете. Вероятно, такие сопоставления могли встречаться. Например, А.А. Фет в комментариях к своему переводу послания «К Пизонам» Горация (впервые опубликовано в издании: Гораций К. Флакк / В переводе и с объяснениями А.А. Фета. СПб., 1883, сам Фет утверждал, однако, что перевод сделан им еще в 60-е годы) дает такое примечание к стихам «Дозволено было и будет / Слово вводить, зачеканив его современной печатью»: «Сравнение, взятое с монеты, чекан которой всегда носит признаки своего времени, равным образом и новое слово неминуемо отражает характер и оттенки вновь сложившегося понятия» (Цит. по: Фет А.А. Вечерние огни. М., 1971. С. 147). Здесь, однако, монета как монета совершенно не важна. Наоборот. Весь фетовский комментарий, как известно, пронизан «антикоммерческим» духом (за указание на этот текст благодарим Ю.И. Красносельскую).
Другой пример - шуточное уподобление стиха червонцу у Пушкина в стихотворении «К Баратынскому» (1826): «Стих каждой повести твоей / Звучит и блещет, как червонец». Любопытно, что это стихотворение цитировал Фет в письме Некрасову от 27 июня 1854 года (Архив села Карабихи. М., 1916. С. 215). Оба примера, однако, только подчеркивают, что серьезное, полновесное уподобление стиха монете может быть названо некрасовским новаторством.
просто сами процессы сложения стихов и чеканки монеты. Сами стихи подобны монете. Что связывает стих и монету, какие стороны и функции денег переносятся, уподобляются стихам (и наоборот)?
Ответ в следующей строке, развивающей сравнение: «Строго, отчетливо, честно.». Очевидно, что эти признаки относятся к деньгам не как предмету накопления, выражению богатства (хотя, конечно, и такой смысл в данном случае неустраним), но как предмету обращения. Эта сторона как раз лучше всего представлена в образе монеты (а не банкноты). Что делает монету средством обращения? Очевидно, именно те качества, которые выделяются Некрасовым как признаки качества монеты и стиха одновременно: правильность нанесенных на нее знаков, подлинность (в противовес фальшивой монете), отчетливость этих знаков. Мы можем сказать, что все это позволяет монете иметь «достоинство».
Однако сопоставление стихов и денег не заканчивается в этих двух строчках. Заданная ими логика развивается в финальных строчках. Деньги одновременно с бытием средством обращения являются выражением стоимости. Монета представляет собой своего рода универсальное означающее, способное выразить любое содержание (стоимость любого товара)6. Такую способность дает монете не только ее качество («достоинство»), но и соотношение между монетой и количеством товаров, которые можно на нее купить. Чем больше товаров монета может приобрести, тем она дороже. Монет поэтому должно быть меньше, чем товаров. В плане метафорическом, будучи перенесенным на сферу поэтики, это означает, что чем больше слово способно выразить содержания, смыслов, тем оно весомее, значительнее. Отсюда и необходимость того, чтобы таких знаков было мало, существенно меньше, чем того, что они способны выразить. Отсюда не просто точное уподобление монете именно формы стихотворения, но и указание на соотношение между количеством знаков и содержанием, которое они выражают: «Правилу следуй упорно: / Чтобы словам было тесно, / Мыслям - просторно».
В этих последних строчках легко видеть своего рода развернутую метафору, восходящую к еще аристотелевскому понятию «экономии поэтических средств». Здесь эта метафора реализуется и тем самым как бы демонстрирует существовавшую изначально связь между поэтикой и экономикой в учении Аристотеля и в античном мышлении в целом7. Вместо поэзии как «безумия» или «священнодействия»,
6 О семиотическом подходе к деньгам и специфике денег как означающего см.: Goux J.-J. Symbolic economies: after Marx and Freud. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1990.
7 О связи поэтики и экономики у Аристотеля см.: Shell M. The Economy of Literature. The Johns Hopkins University Press. 1993. Особенно главу «The Golden Fleece And The Voice of The Shuttle. Economy in Literary Theory».
магии мы видим поэзию как «экономию», правильное, разумное обращение со «средствами», сохраняющую высокое достоинство и стоимость этих средств. Эту литературную экономию Некрасов не только декларирует, но и прямо демонстрирует в этом стихотворении (средства здесь отобраны действительно чрезвычайно скупо, слов мало - от двух до четырех в строке), добиваясь его афористического звучания. Поэт как жрец, заклинатель, чьи деяния непостижимы и «бесценны», сменяется поэтом - разумным управителем хозяйством, знающим строгую цену слов. Рассудок, который Фет называл «грошовым», для Некрасова - основа поэтического искусства, ключ к разумной экономии, поэтическое же безумие, кажется, чревато инфляцией слов и оскудением мыслей.
Список литературы
Архив села Карабихи. М., 1916.
Гиппиус В.В. Некрасов в истории русской поэзии 19 в. // Литературное
наследство. Т. 49-50. Н.А. Некрасов. I. М., 1946. К. Гораций Флакк. В переводе и с объяснениями А.А. Фета. СПб., 1883. Некрасов Н.А. Полн. собр. соч.: В 15 т. Т. 3. Л., 1989.
Макеев М.С. О «странности» и «искренности» стихотворения Н.А. Некрасова «Я за то глубоко презираю себя...». «Экономический» подтекст лирического произведения // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 9. Филология. 2007. № 6.
Фет А.А. Вечерние огни. М., 1971. С. 147.
Чуковский К.И. Тема денег в творчестве Некрасова // Чуковский К.И. Люди
и книги. М., 1960. Goux J.-J. Symbolic economies: after Marx and Freud. Ithaca; N.Y., 1990. Shell M. The Economy of Literature. The Johns Hopkins University Press. 1993.
Сведения об авторе: Макеев Михаил Сергеевич, канд. филол. наук, доц. кафедры истории русской литературы филол. ф-та МГУ имени М.В. Ломоносова. E-mail: [email protected]
