CC BY
163
УДК 83.01
Е. В. Комовская
Стереотипы пелевинской обсерватории
В статье анализируется концепт «пустоты» в романе В. О. Пелевина «Чапаев и Пустота», рассматриваются варианты преодоления главным героем - Петром - стереотипных установок объективной действительности, что позволяет увидеть новое авторское понимание иллюзорности объективного мира. Приводятся работы исследователей творчества В. О. Пелевина по данному вопросу: Д. Быкова, П. Басинского, В. Шохиной. Составлена таблица стереотипов и вариантов их преодоления героем. Концепция миропонимания В. О. Пелевина в статье сравнивается с осознанием мироустройства А. А. Зиновьевым, выделяются черты сходства и различия. Акцент сделан на описании в статье многогранности понятия «пустота» у В. О. Пелевина, это уже не отсутствие чего-то, а, наоборот, пугающая неизвестность. Анализируются варианты преодоления состояния опустошенности главным героем Петром, с ключевой для понимания концепта «пустоты» фамилией. Сравнивается его осознание концепта «пустота» с пониманием данного концепта другими героями произведения. В статье раскрывается метафизический смысл понятия «пустота» благодаря анализу бесед Петра Пустоты с Чапаевым.
In article the concept of "emptiness" in V. O. Pelevin's novel "Chapayev and Emptiness" is analyzed, options of overcoming by the main character - Pyotr - stereotypic installations of objective reality are considered that allows to see new author's understanding of illusiveness of the objective world. Works of researchers of creativity of V. O. Pelevin on the matter are given: D. Bykov, P. Basinsky, V. Shokhina. The table of stereotypes and options of their overcoming by the hero is made. The concept of outlook of V. O. Pelevin in article is compared to understanding of a world order by A. A. Zinovyev, lines of similarity and distinction are distinguished. The emphasis is placed on the description in article of versatility of the concept "emptiness" at V. O. Pelevin, it not absence something any more, and on the contrary, frightening uncertainty.
Ключевые слова и фразы: пустота, концепт, мировосприятие, стереотип, жанр, роман, герой, многогранность, фокализация.
Keywords: emptiness, concept, attitude, stereotype, genre, novel, hero, versatility, fokalization.
По мнению исследователей Дмитрия Быкова, Павла Басинского, читатель остается «...наедине с той самой пустотой, которая является местом действия и одновременно главным героем произведения» [1]. Это один из немногих романов, в которых главным героем является не человек. Люди у В. О. Пелевина, как и у А. А. Зиновьева, - это всего лишь тот необходимый фон для раскрытия основной авторской мысли, однако если у А. А. Зиновьева - это идеи, то у В. О. Пелевина - это пустота, но не в обычном её понимании, а как «нечто непостижимое» [2]. По мнению исследовательницы Виктории Шохиной, «.достичь пустоты (по В. О. Пелевину) - значит освободить сознание от загрязненностей, от иллюзий, которые принимаешь за истину. И тогда сознание будет готово принять истинную природу вещей и истинную реальность» [3], подтверждением этому служит тот факт, что сам Петр Пустота заявляет в художественном пространстве: «Поразительно, сколько нового сразу же открывается человеку, стоит только на секунду опустошить заполненное окаменелым хламом сознание!» [4] Кроме того, сама пустота в художественном пространстве сравнивается и постоянно приравнивается к никто и ничто, а по В. О. Пелевину, в каждом из нас соседствуют и уживаются друг с другом наши собственные внутренние прокурор, адвокат, подсудимый и некто четвертый. Именно последний достигает внутренней свободы. Следовательно, в каждом человеке есть своя внутренняя совесть, антисовесть, кто-то, кто совершает нравственный или безнравственный поступок, и нечто необъяснимое, и как мы это назовем: Бог, свобода, вечный кайф, здравый смысл - или другим словом, неважно, главное достигнуть, познать это ничто.
Пустота в романе многогранна - это и пустая квартира, напоминающая достоевщину, в которой под шинелью в углу лежит труп фон Эрнена, это и балкон, выходящий на Тверской бульвар, «под которым было метров двадцать холодной темной пустоты, и в ней крутились снежинки.» [5]. Именно она наполняет улицы романа, взгляд героев, поселяется в их душах, повисает между минорными звуками рояля. Она одухотворена: грозит, засасывает, сияет, это и тот сосуд, который может в себя вместить все, в том числе объединить в каждом из нас внутреннего прокурора, адвоката, подсудимого и Бога. Однако какой из наших граней мы станем поклоняться, зависит только от нас, потому что «мир подобен горящему дому», по В. О. Пелевину, и каждый спасает свое.
© Комовская Е. В., 2017
Пустота получает в художественном пространстве метафизическое и философское значение в беседах Чапаева и Петьки, в которых «пустота» приравнена к пугающему понятию «нигде», которое в сознании героев «уже давно заполнено оцинкованными гробами с жизненным опытом...». Именно пустота «...указывает на то, на что указать нельзя...». Её нет, и в то же время она пронизывает душу и мир героев, значит она повсюду. В неё всматриваются «большими глазами.. будто что-то в ней.» [6] видят. Она заполняет различные предметы от чашек и блюдец до человеческого сознания, в неё проваливаются, она захватывает, более того, в художественном пространстве утверждается, что «любая форма - это пустота», даже версты в романе захвачены пустотой.
В сюжетном отношении именно боязнь пустоты, этого страшного понятия «никто, ничто», и постоянные разговоры об этом объединяют всех героев романа. Пустоты у костра боится Володин и от неё же бежит в лес. Сердюк в собственном воспаленном воображении именно из-за осознания вселенской пустоты и ничтожности соглашается умереть как самурай. Именно Пустота пугает просто Марию при первой встрече с Шварценеггером в очередном сумасшедшем бреду. Разговоры Чапаева с Петькой полностью посвящены разгадке тайны пустоты, осознанию ничто и никто. Именно о пустоте кричит Петька в момент наивысшего наслаждения во время близости с Анкой, которая произошла то ли во сне, то ли наяву, это остается, как и многое в текстах В. О. Пелевина, для читателя загадкой в духе Кастанеды.
Постчеловек, изображенный В. О. Пелевиным в романе «Чапаев и Пустота», - это некто вне истории, нравственности, поглощенный собственным созерцательными образами, в результате растворяющийся в них и исчезающий в Пустоте. Герой в обилии созданных образов теряет себя самого. Петр отличается специфическим, болезненным мировосприятием. На страницах романа автор объясняет причину подобного миропонимания, которая кроется в детстве героя. «Первые патолог. отклон. зафиксированы в возрасте 14 лет» [7]. Товарищи дразнят его фамилией - Пустота, учитель географии называет его пустым. Из-за желания преодолеть сформировавшийся стереотип о том, что «пустота» - это нечто не имеющее смысла, содержания, ничто, он увлекается философией Юма, Беркли, Хайдепера, в результате даже «.самые простые события.» начал оценивать «метафизически», под влиянием чего возомнил себя «выше всех», порвал с окружающими его. Он стремится разрешить через созерцание волнующий его с детства вопрос «существует ли он благодаря этому миру, или этот мир существует благодаря ему.» [8]. Так, постепенно, начиная с четырнадцати лет, герой вязнет в собственном сознании и теряет себя. По мнению С. Турина, В. О. Пелевин сумел «ухватить нерв эпохи» [9], благодаря тому что его герой не зовет в утопию и не бежит от антиутопии, он созерцает реальность.
Изначально читатель знакомится с Петром Пустотой как с 26-летним поэтом из Петербурга, декадентом, католиком, который позже вступает в ряды ЧК и занимает место убитого им друга Фанерного, однако для читателя остается загадкой, реальность ли это или очередной бред воспаленного сознания. Призрачность, иллюзорность первых эпизодов романа подтверждают сцены из Образцовой психиатрической лечебницы № 17 и бои в составе войска Чапаева.
По мнению большинства исследователей, у героя явно прослеживаются два прототипа. Первый, по мнению В. Шохиной, - это «возможный адъютант Чапаева из книги Фурманова, фильма братьев Васильевых и анекдотов» [10]. По другой версии, это известный философ и эзотерик Петр Демьянович Успенский, который всю свою жизнь преследовал, наподобие романного героя, идею «саморазвития». Именно данная идея доводит четырнадцатилетнего подростка до сложного процесса сосуществования множества ложных «Я». Мнимое освобождение сознания от окружающей реальности приводит к рождению множества вариативных форм «Я» в сознании человека. Следовательно, это путь не освобождения, а очередного заточения, замкнутого кругом ложных и мнимых Я. На наш взгляд, роман В. О. Пелевина посвящен выходу из подобного состояния «стереотипной замкнутости в идеалах большинства», но в то же время он предостерегает об опасностях на данном пути. Следовательно, как отмечает сам автор в предисловии, «...целью написания этого текста было не создание "литературного произведения", а фиксация механических циклов сознания с целью окончательного излечения от так называемой внутренней жизни» [11]. Герой В. О. Пелевина не пытается убежать от реальности, как герои постмодернистской литературы, он глубоко убежден, что «.если пытаешься убежать от других, то поневоле всю жизнь идешь по их зыбким путям. Уже хотя бы потому, что продолжаешь от них убегать. Для бегства нужно твердо знать не то, куда бежишь, а откуда» [12]. Петька В. О. Пелевина идет собственным путем, путем освобождения, который представлен как переосмысление традиционных стереотипов. Их можно представить в таблице.
Таблица стереотипов, преследующих Петра
Стереотип Анализ его героем
Стереотип верности идеологических установок «Хлеб - ваше богатство» Буквы «х» и «л» были стерты, а в конце предложения был добавлен восклицательный знак. Развенчание абсолютов. Герой убежден, что нельзя выделять в этом мире ценность или приоритет чего-то одного
Стереотип небесной красоты и недостижимости неба Небо - это не что-то возвышенное в понимании героев, а, напротив, Чапаев, Сердюк топят его в луже, тем самым уничтожая стереотип небесной красоты в Петьке, который восхищается ею. «.Это было до того красиво, что несколько секунд я молча лежал на спине, глядя вверх. я снова посмотрел вверх и вдруг подумал, что последний раз видел звездное небо черт знает когда, хотя все время оно было над головой - достаточно было просто поднять ее» [13] Постоянно описание «.луж, в которых отражалось предвечернее весеннее небо.» «Что меня всегда поражало, - сказал он, - так это звездное небо под ногами и Иммануил Кант внутри нас..» Подобного рода описания и сравнения разрушают стереотип возвышенности, красоты, божественности, который часто связывают с небом
Стереотип философских концепций Инь и Янь. «Я заметил на борту тачанки эмблему -круг, разделенный волнистой линией на две части, черную и белую, в каждой из которых помещался маленький кружок противоположного цвета. Рядом была крупная надпись, грубо намалеванная белой краской: сила ночи, сила дня одинакова х*» [14] Пелевин тем самым развенчивает не только Христианскую символику и стереотип Неба, но и центральную гипотезу древнекитайской философии об Инь и Янь
Стереотип религии «У католиков оно в декабре, у православных в январе, а празднуют один и тот же день рождения» [15]. «.огонь милосердия Будды. А то, что вы называете пентаграммой, на самом деле эмблема Ордена Октябрьской Звезды» [16]. Ебанишада. «Есть в Индии такая древняя книга -Ебанишада» [17] «.огонь милосердия ко всем живым существам, огонь, который даже по служебной необходимости и то нельзя загасить целиком..» [18] Пелевин таким образом полемизирует с известным стереотипом религиозности. Отрицая и огонь милосердия Будды, который горит над пентаграммой Ордена Октябрьской Звезды и Христа католиков, и христиан. Он также отрицает Упанишады - древнеиндийские трактаты религиозно-философского характера. Дав данному сочинению шутливое переименование в художественном пространстве, тем самым он высмеивает индуизм. Следовательно, в художественном пространстве В. О. Пелевин развенчивает стереотипное отношение к большинству мировых верований: католицизму, индуизму, буддизму, христианству, так как, по его мнению, «..когда множество верующих начинает молиться какому-нибудь богу, он действительно возникает, причем именно в той форме, в которой его представляют». Однако разрушая данные стереотипные понятия, В. О. Пелевин верит в значимость их идеи без привязки к конкретным Абсолютам (Христианству, Буддизму, Католицизму), так как данная идея является тем огнем милосердия, который «нельзя загасить..», а обычное свойство для человека, по Пелевину, во всех мировых религиях и обществах - это «..сидеть в темноте возле огня, зажженного чьим-то милосердием, и ждать, что придет помощь..»
Стереотип внешности. «Своим друзьям я обычно показываюсь в виде петербургского интеллигента, которым я действительно когда-то был. Но не следует делать выводов о том, что я действительно так выгляжу» [19] Пелевин развенчивает стереотип привязки той или иной внешности к интеллектуальному или духовному миру человека
«Красота кажется этикеткой, за которой спрятано нечто неизмеримо большее, нечто невыразимо более желанное, чем она сама, и она на него только указывает, тогда как на самом деле за ней ничего особого нет...» [20] Тем самым В. О. Пелевин развенчивает стереотип о том, что красота способна спасти мир, однако он глубоко убежден, что именно красота заставляет человека двигаться, вперед, искать, а значит, именно она играет важнейшую роль в человеческом счастье, которое заключается, по В. О. Пелевину, в движении, потому что «..движение - это все, а цель - ничто...» [21].
Значимость той или иной цели Следовательно, он развенчивает стереотип значимость и важности той или иной цели. Закономерно показывая в художественном пространстве, что человек счастлив, не достигнув конечного результата, а только в период постоянного постепенного приближения к нему. По В. О. Пелевину, «только вы поднялись на вершину, как только цель достигнута, она в тот же момент исчезает» [22]
Этим стереотипам, подвергающимся постоянному переосмыслению в художественном пространстве, противопоставлены абсолют любви и человека
Любовь - «река абсолютной любви» [23] Этот концепт в художественном пространстве рассматривается как абсолют, хотя по В. О. Пелевину, его можно называть по-разному: Любовь, Урал, «поэтому и говорят - мы, формы, Урал». Вероятно, исходя из пелевинской интерпретации, данное высказывание означает: человек - это разнообразная форма абсолютной любви, которая способна спасти мир и каждого из нас, пока в нас живо это чувство, весь мир воспринимаем нами как «светящийся всеми цветами радуги поток неизмеримо широкой реки, начинавшейся где-то в бесконечности и уходящей в такую же бесконечность» [24]
Человек. «„.ну как ты можешь не быть собой, когда ты и есть абсолютно все, что только может быть?..» [25] По В. О. Пелевину, человек - это второй абсолют в этом мире, который способен на абсолютную любовь.
Следовательно, художественное пространство романа-созерцания заполнено семантическими «квантами», представляющими фокализацию отдельных мнений Петра Пустоты и Чапаева, которые часто опровергают устоявшиеся принципы и идеи.
В. О. Пелевин развенчанием подобных стереотипных суждений, преследующих Петра Пустоту, дает понять читателю, что «вокруг нас бродит невероятное количество невидимых слонов» [26], или наших иллюзий, которым мы придаем значимость исходя из тех или иных установок, и только абсолютная любовь способна нас спасти от лживых я и пустоты.
Примечания
1. Быков Д., Басинский П. Два мнения о романе Виктора Пелевина «Чапаев и Пустота» // Литературная газета. 1996. 26 мая. С. 11-14.
2. Пелевин В. О. Чапаев и пустота. М.: Эксмо, 2002. С. 38.
3. Там же. С. 48.
4. Там же. С. 45
5. Там же. С. 56.
6. Там же. С. 138.
7. Там же. С. 7.
8. Там же. С. 5.
9. Гурин С. Пелевин между буддизмом и христианством. URL: http:// www.pelevin.nov.ru (дата обращения 15.12.16).
10. Шохина В. К 10-летию выхода в свет романа В. Пелевина «Чапаев и Пустота». Заметки для путеводителя. URL: http://pelevin.nov. ru/stati/ ogurin/1 html (дата обращения 13.12.2013).
11. Пелевин В. О. Указ. соч. С. 131.
12. Там же. С. 3.
13. Там же. С. 13.
14. Там же. С. 15.
15. Там же. С. 34.
16. Там же. С. 43.
17. Там же. С. 34.
18. Там же. С. 54.
19. Там же. С. 45.
20. Там же. С. 34
21. Там же. С. 32.
22. Там же. С. 36.
23. Там же. С. 43.
24. Там же. С. 53.
25. Там же. С. 55.
26. Там же. С. 26.
Notes
1. Bykov D., Basinskij P. Dva mneniya o romane Viktora Pelevina "CHapaev i Pustota" [Two opinions about the novel by Victor Pelevin "Chapaev and Emptiness"] // Literaturnaya gazeta - Literaturnaya Gazeta. 1996, May 26, pp. 11-14.
2. Pelevin V. O. CHapaev i pustota [Chapayev and emptiness]. M. Eksmo. 2002. P. 38.
3. Ibid. P. 48.
4. Ibid. P. 45
5. Ibid. P. 56.
6. Ibid. P. 138.
7. Ibid. P. 7.
8. Ibid. P. 5.
9. Gurin S. Pelevin mezhdu buddizmom i hristianstvom [Pelevin between Buddhism and Christianity]. Available at: http:// www.pelevin.nov.ru (accessed 15.12.16).
10. SHohina V. K 10-letiyu vyhoda v svet romana V. Pelevina «CHapaev i Pustota». Zametki dlya putevoditelya [For the 10th anniversary of the publication of the novel of V. Pelevin "Chapaev and Emptiness". Notes for the guide]. Available at: http://pelevin.nov. ru/stati/ ogurin/1 html (accessed 13.12.2013).
11. Pelevin V. O. Op. cit. P. 131.
12. Ibid. P. 3.
13. Ibid. P. 13.
14. Ibid. P. 15.
15. Ibid. P. 34.
16. Ibid. P. 43.
17. Ibid. P. 34.
18. Ibid. P. 54.
19. Ibid. P. 45.
20. Ibid. P. 34
21. Ibid. P. 32.
22. Ibid. P. 36.
23. Ibid. P. 43.
24. Ibid. P. 53.
25. Ibid. P. 55.
26. Ibid. P. 26.
УДК 81.366
Э. Р. Замалютдинова, С. С. Сафонова, Д. Э. Рахматуллина
Субстантивы-характеристики внутреннего мира героя в произведениях Г. Манна и их переводах на русский язык
Статья посвящена исследованию семантико-стилистических и словообразовательных особенностей суб-стантивов, обозначающих черты характера героев, их социальное положение, профессиональную деятельность, родственные отношения в языке романов Г. Манна и их переводах на русский язык. Субстантивы распределены по лексико-тематическим группам с учетом непроизводности, морфемной производности и семантической про-изводности и проанализированы с точки зрения их эмоционально-экспрессивной наполняемости.
The article is dedicated to the investigation of semantic-stylistic and word-formative noun peculiarities denoting the men's personal qualities and character, their social position, professional activity, blood relationship in works by H. Mann and their Russian translations. Nouns are divided into lexic-thematical groups according to their nonderivativeness, morphological derivation and semantic meaning transformation, also they are analyzed in terms of their expressive meaning.
Ключевые слова: антрополексемы, морфемное словообразование, семантическая трансформация значения, лексико-тематическая группа, отрицательная коннотация, семантико-деривационная особенность, оценочный компонент.
Keywords: anthropolexemes, morphological derivation, semantic meaning transformation, lexic-thematical group, negative connotation, semantic-derivative peculiarity, evaluative component.
На современном витке развития научной мысли возникает целый ряд новейших дисциплин: лингвокультурология, социолингвистика, этнолингвистика и пр., акцентирующих внимание на проблеме 'человек в языке', что ярко свидетельствует и о «переходе к лингвистике антрополо-
© Замалютдинова Э. Р., Сафонова С. С., Рахматуллина Д. Э., 2017
