CC BY
19УДК 070.23:130.2 ББК Ч10
и. В. Клюева
Степан эрьзя в публицистике георгия шилина
Ключевые слова: С. Д. Эрьзя, Г. И. Шилин, русская скульптура XXв., советская журналистика 1920-х гг.
I. V. Klyueva
stepan erzia in georgy shilin's journalism
Keywords: S. D. Erzia, G. I. Shilin, Russian sculpture of the XXth century, Soviet journalism of the 1920s.
Степан Дмитриевич Эрьзя (Нефедов, 1876-1959) широко известен сегодня в России и во многих других странах мира. Мордвин-эрзя по происхождению, он стал одним из крупнейших отечественных скульпторов XX в. Яркая биография Эрьзи, полная необыкновенных событий и встреч, дружбы с незаурядными, знаменитыми современниками, уникальный художественный мир, созданный им, привлекали и привлекают к его личности внимание писателей, журналистов, кинематографистов. Помимо огромного количества статей, опубликованных в отечественной и зарубежной прессе, о нем написан ряд книг и брошюр (в основном мемуарного и беллетристического характера), издано большое количество альбомов с репродукциями его работ, снято несколько документальных фильмов. В Саранске периодически проводятся Международные Эрьзинские чтения. Тем не менее в изучении биографии скульптора остается немало «белых пятен», особенно в том, что касается его личных и творческих связей.
В настоящей публикации речь пойдет о дружбе и творческих контактах Эрьзи с Георгием Ивановичем Шилиным (18961938) - журналистом, в будущем известным советским писателем (рис. 1).
Георгий Шилин родился на Северном Кавказе, в г. Георгиевске, в семье железнодорожного рабочего, происходившего из крепостных крестьян. Окончив городское училище, он поменял несколько профессий: работал на кирпичном заводе, был конторщиком, разносчиком газет, помощником продавца. Интерес к литературному творчеству привел юношу в редакцию либеральной
газеты «Терек» (Владикавказ), где он начал работать в качестве рассыльного. Литературные способности Георгия заметил ведущий сотрудник «Терека» - яркий литературный и театральный критик Сергей Миронович Ко-стриков, подписывавший публикации псевдонимом С. Киров (имя, под которым он и вошел в историю нашей страны), и рекомендовал принять молодого человека на должность корреспондента газеты. Так начинающий литератор получил протекцию одного из будущих советских вождей. Знакомство с Кировым повлияло на всю его дальнейшую жизнь.
Молодой литератор опубликовал в газете свои стихи, очерки и первый рассказ под названием «Клюев». Начавшаяся война прервала его творческую работу: в 1915 г. Шилин был мобилизован и отправлен в запасной полк, расположенный в г. Алахцихе (Закавказье), затем служил в пулеметном полку в Ораниенбауме, в 1916 г. попал рядовым на германский фронт, участвовал в боевых действиях. После Февральской революции 1917 г. он был направлен в школу прапорщиков в Иркутск, по окончании которой был произведен в прапорщики. С началом Октябрьской революции Шилин был отправлен в составе запасного полка в родной Георгиевск. Здесь в 1917 г. вышел в свет его первый стихотворный сборник «Красное знамя». Человек с активной жизненной позицией, гуманист, горячо сочувствовавший «униженным и оскорбленным», выступавший против любых проявлений несправедливости, Шилин искренне поверил в коммунистическую идею и в 1918 г. вступил в ряды ВКП(б). В годы Гражданской войны он
Рис. 1.
Г. И. Шилин. Рисунок с фото первой половины 1930-х гг.
редактировал ряд газет Северного Кавказа, в том числе «Красный Терек» (новое название газеты «Терек») и «Известия Георгиевского Совета», руководил в Георгиевске Центропеча-тью и Отделом искусств. С началом 1920-х гг. он продолжал журналистскую деятельность, выступая как автор стихов, очерков, фельетонов в газетах юга России (в том числе батум-ских и бакинских), ведя одновременно работу разъездного корреспондента по Кавказу от «Известий» и «Ленинградской правды».
Со Степаном Эрьзей Шилин познакомился в Батуме, куда скульптор с ученицей и гражданской женой Еленой Ипполитовной Мроз прибыл из Новороссийска в марте 1922 г. После долгих хлопот скульптор получил здесь под мастерскую совершенно не приспособленное для этого помещение и заказы от местного музея на выполнение мраморных бюстов революционных вождей и выдающихся деятелей культуры Грузии. Знакомство журналиста и художника состоялось, вероятно, в 1923 г. Шилин и его жена Татьяна стали ближайшими друзьями Эрьзи и Елены Мроз в батумско-бакинский период их жизни. В Батуме их общими друзьями стала еще одна семейная пара: ученики Эрьзи Василий Георгиевич Акуленко (1894-1940) - в будущем фотохудожник и
журналист, выступавший под псевдонимом Юрий Амурский, и его жена Александра. Василий Акуленко опубликовал в батумской прессе ряд статей об Эрьзе под псевдонимом Ю. Цензор (авторство установлено нами. -И. К.) [25-28].
2 июля 1923 г. в газете «Бакинский рабочий» в рубрике "Батумские письма" (от наших корреспондентов)» появилась первая публикация об Эрьзе за подписью «Г. Шилин», датированная 20 июня. Она относится к периоду, когда начались переговоры о переезде скульптора из Батума в Баку для работы в Высшей художественной школе Азербайджана. Статья знакомила бакинцев с биографией и творчеством мастера, рассказывала о его успехах на европейских выставках в конце 1900-х - начале 1910-х гг.: «В Италии его называли не иначе, как Микель-Анджело (так в тексте. - И. К.). И у русского самородка-мордвина, вышедшего из самой толщи бедняцких мордвинских масс <...>, есть действительно нечто родственное с великим итальянским скульптором. Когда впервые появились его работы на всемирных выставках в Париже, - вся Франция захлебывалась от восторга <...>. С появлением его работ на всемирных выставках в Венеции, Ницце, Риме, Италия его признала "русским Микеланджело"» [33].
Журналист рассказывал о бедственном положении, в котором скульптор оказался в Батуме: «Большой, грязный сарай (кажется, бывший склад) технического училища. Кругом в беспорядке разбросаны бюсты, частью готовые, частью незаконченные <...> - это мастерская скульптора Ерьзя. А где-то в темном углу, досками отгорожена аршин в шесть квадратных маленькая конура - это квартира Ерьзя <...>. Ему самому приходится бегать в коммунхоз хлопотать, чтобы не отобрали "квартиру", приходится выстаивать по часам в электроотделе, чтобы не отрезали свет, дожидаться часами приема у наркомпроса и т. д. и т. п. Он даже сам сверлит мраморные глыбы, выделяя из них необходимые куски мрамора для работ. Он сам готовит себе обед <...>. Но самое главное - это отсутствие необходимых инструментов, отсутствие участия <...>. Мытарства, лишения, голод, беспокойная жизнь - все это отразилось на работе скульптора, и было время в Батуме,
Рис. 2. С. Д. Эрьзя в своей батум-ской мастерской. 1923 г.
когда он подумывал даже о самоубийстве. Такова трагедия этой гордости трудовой России, этого выдающегося таланта.» [33] (рис. 2).
Кроме этой публикации, известны еще две статьи об Эрьзе за подписью «Г. Ши-лин», опубликованные в газетах Батума и Баку в 1924 и 1925 гг. [34; 35]. Нами установлено, что Шилин является автором еще целого ряда публикаций об Эрьзе. Об этом свидетельствуют надписи «Шилин», сделанные рукой скульптора на газетных вырезках, хранящихся в его личном фонде в Отделе рукописей Государственного Русского музея (ОР ГРМ).
К сожалению, эрьзеведы не имеют представления о Георгии Шилине. Кроме работ автора настоящей статьи [8; 9], его имя упоминается только в трех публикациях, посвященных скульптору: в брошюре В. Трофимова [22], в романе А. Моро [12], в повести
Ю. Н. Папорова*, который, называя журналиста «Григорий Шилин» [14, с. 155], рисует его в самом неприглядном свете, представляя беспринципным интриганом, «заманившим» художника в Баку: «.журналист Г. Шилин, который сразу не понравился Степану Дмитриевичу, поскольку все старательно разглядывал и уж очень обо всем выспрашивал» [14, с. 143]. Согласно Папорову Шилин «по заданию Наркомпроса Азербайджана <...> приезжал в Батум разведать настроение скульптора, чтобы увезти его в Баку» [14, с. 147]. На самом деле журналист практически спас Эрьзю от самоубийства в Батуме, где он долгое время не имел работы и средств к существованию. Переезд в Баку стал в тот момент для него благом, поскольку здесь он имел, по крайней мере, заработную плату профессора высшей школы.
Мордовский писатель Артур Моро, общавшийся с Эрьзей в последние годы его
* Папоров Юрий Николаевич (1923-2010) - журналист-международник, литератор, сотрудник НКВД - КГБ. В конце 1940-х - начале 1950-х гг., работая в советском посольстве в Аргентине, познакомился с С. Д. Эрьзей. Известно, что скульптор относился к нему неприязненно. Как вспоминал сам Папоров, случайно встретившись с ним в 1950-х гг. в Москве, скульптор не подал ему руки, назвав «скверным, фальшивым большевиком-предателем» [14, с. 9]. Папоров, по собственному признанию, написал книгу об Эрьзе «во искупление своей вины» перед ним [14, с. 10]. Автор, для которого были открыты многие архивы, смог обнаружить ряд не известных ранее документов, связанных с биографией художника, тем не менее, его книга полна фактических ошибок и безосновательных домыслов.
жизни, писал о Шилине (вероятно, со слов самого скульптора): «очень обаятельный человек и писатель, с которым Эрьзя сдружился...» [12, с. 178]. Рассказывая о трудностях жизни скульптора в Батуме, Артур Моро утверждал: «Не окажись в это время рядом его нового друга <...> Шилина, все могло бы кончиться непоправимой развязкой» [12, с. 183].
О конфликте Эрьзи с батумским коммун-хозом Шилин рассказал 14 сентября 1923 г. в «Трудовом Батуме» - в статье, подписанной псевдонимом «Черномор»: «...в прошлом году ему (Эрьзе. - И. К.) коммунхозом были заказаны бюсты: т. т. Ленина и Махарадзе*, а также К. Маркса, Акакия Церетели, Шота Руставели и Ильи Чавчавадзе. <...> Один из представителей коммунхоза <...> потребовал от него переделки бюстов Церетели и Чавчавадзе <...>. Была назначена одна комиссия, потом вторая, третья, четвертая. И, несмотря на хорошие отзывы комиссий, несмотря на то, что в этих комиссиях были представители коммунхоза, последний почему-то все же не соглашался с их решениями. После этого Эрьзя снова потребовал комиссию в составе ряда представителей различных учреждений и организаций. Последняя единогласно пришла к заключению, что бюсты выполнены вполне удачно <...>. Но коммунхоз не согласился с мнением и этой комиссии и решил выписать для "экспертизы" скульптора Николадзе**. И только когда скульптор Николадзе прибыл в Батум, и, дав оценку работам Эрьзя, указал на недопустимые отношения к нему, изумившись, между прочим, условиями, в которых работал Эрьзя, только тогда коммунхоз решил покончить с вопросом о принятии бюстов <...> дал, наконец, ему расчет. Так проводили местные коммунхозовцы русского Родэна (так в тексте. - И. К.), этого замечательного в наше время скульптора, чье имя в свое время не сходило с уст всей Европы <...>. Тяжело и обидно становится за наше искусство, при таких отношениях к нему.» [29].
7 сентября 1923 г. Шилин сообщил в газете «Бакинский рабочий» о приезде Эрьзи в Баку для переговоров с наркомпросом Азербайджана [18], 9 сентября - о его решении переехать в Баку [30], 11 сентября - о том, что он переедет в Баку в начале октября: «.. .батумские "несчастные" дни остались позади, и Эрьзя имеет теперь намерение серьезно и упорно поработать в Баку с тем, чтобы наверстать время, потерянное им не только в Батуме, но и вообще - за годы революции» [19]. 14 сентября он писал: «В Баку его ждали уже давно, и последний приезд туда русского Родэна, этой гордости художественной России, был встречен в нарком-просе Азербайджана как необычное событие <...>. В Баку под скульптурную мастерскую Эрьзя (так в тексте. - И. К.) отведено огромное помещение при Политехникуме и сейчас там ведутся подготовительные работы по оборудованию будущей скульптурной студии. Так, в мастерской Эрьзя будет установлен компрессор и все приспособления, необходимые для скульптурных работ, нар-компросом Азербайджана мрамор, вероятно, будет выписан из Гагр или Екатеринбурга. Наравне с обязанностями профессора скульптуры, С. Эрьзя, по-видимому, выполнит ряд государственных работ по сооружению различных памятников. В общем надо заметить, что Баку принял Эрьзю так, как он того заслужил» [29].
17 сентября снова появляется статья Ши-лина об Эрьзе [20].
В середине октября 1923 г. Эрьзя с Еленой Мроз переехали в Баку. «Вопрос о том, что талантливый скульптор остается окончательно в Баку - решен в положительном смысле», -сообщил Шилин в бакинской газете «Труд» 23 октября [21]. Скульптора с гражданской женой поселили в гостинице «Старая Европа» (Лалаевский проезд, с 1924 г. - проезд Б. Кнунянца, с 1991 г. - Хуршуд Бану На-таван), где жил в то время и Шилин. Через некоторое время художнику отдали под мастерскую огромное холодное сараеобразное
* Имеется в виду Филипп Иесеевич Махарадзе (1868-1941) - советский партийный деятель, литератор. С 1922 г. - председатель ЦИК Грузинской ССР, председатель СНК Грузинской ССР, председатель ЦИК ЗСФСР
** Николадзе Якоб (Яков Николаевич, 1876-1951) - грузинский скульптор; в 1906 г. находился в Париже, работая «практисьеном» у О. Родена.
Рис. 3
С. Д. Эрьзя (третий слева) с учениками в скульптурной мастерской Азербайджанской высшей художественной школы В центре - Е. И. Мроз. Баку, 1924 г.
помещение при Азербайджанском политехникуме с «квартирой»-кухней. Ремонт помещения затягивался, не было установлено оборудование, не было скульптурных материалов. Несмотря на все трудности, Эрьзя вел работу с учениками, в числе которых -известные в будущем скульпторы Владимир Ингал, Зейвар Мамедова, Айцемик Урарту и др. (рис. 3).
В марте 1924 г. в журнале «Рабочие досуги» (приложение к «Бакинскому рабочему») появилась большая статья Шилина об Эрьзе под названием «Русский Родэн» (так в тексте. - И. К.): «Уже полгода, как в Баку живет и работает знаменитый скульптор Ст. Дм. Эрьзя - русский самородок, которого знают больше в Европе, чем в России. <...>. Эрьзя - один из талантливейших скульпторов не только в России, но и Европы, и ценность его искусства прежде всего заключается в том, что он является выходцем из самых глубоких низов трудового народа - из бедной мордовской семьи, родом из Симбирской губернии. <...>. Последние его работы почти нигде не выставлялись. Сейчас, находясь в Баку, он работает над новыми своими вещами. Так им закончены уже бюсты Маркса и Энгельса, заканчивается отливкой бюст Ильича. По заказу Союза горняков С. Д. Эрьзя делает фигуру тартальщика, которая будет выставлена в новом доме Союза. Но по словам самого С.Д. Эрьзя, эта работа его не удовлетворяет. Его мечта "развернуть
гору", как он выражается, такую гору, из которой бы можно было высечь гигантский монумент Октябрьской революции - монумент, который бы служил на протяжении целых тысячелетий незыблемым памятником Октябрьской революции. Исполнив такую работу, можно спокойно умереть, говорит он, умереть в сознании исполненного перед революцией долга. Недавно Америка приступила к работам по сооружению памятника какому-то генералу. Памятник этот будет высечен из целой горы и будет виден на десятки верст. По этому поводу "Экран Рабочей газеты" высказывается, что мысль о превращении целой горы в гигантский памятник впервые была подана нашим русским скульптором С. Д. Эрьзя, американцы попросту сказать, слямзили у Эрьзя этот проект. Но будем надеяться, что восстановленное хозяйство наше, когда-нибудь позволит и нам руками Эрьзя превратить одну из наших гор в гигантский памятник Революции, который вместе с Октябрьской Революцией переживет тысячелетия» [34].
9 июля 1924 г. в бакинском «Труде» Ши-лин сообщил о трудностях, с которыми Эрьзе пришлось столкнуться и в Баку: «Он живет где-то на задворках политехникума <...>. Вот уже год, как скульптор работает в Баку, а мастерская его не оборудована: нет компрессора, нет мрамора, нет дерева.» [33].
В августе скульптурную мастерскую Эрьзи Наркомпрос предположил занять
для производства школьных парт. Мастерскую предложили перевести в здание Дома просвещения, однако оказывается, что выделенные комнаты уже переданы Наркомпросом одному из своих отделов. Начался новый учебный год, но положение художника осталось прежним: «.. .С. Эрьзя по-прежнему обретается где-то в помещении мастерских политехникума. <...> Когда Наркомпрос обратился к ком-мунхозу с просьбой отвести за плату С. Эрьзя помещение под мастерскую, тот заломил по 2 рубля за квадратный аршин. Так "ценит", очевидно, коммунхоз эту гордость искусства, этого революционера в скульптуре, каким является всемирно известный Степан Эрьзя», - писал Шилин в газете «Труд» 18 сентября [31].
Тем не менее скульптор продолжал заниматься с учениками, которые помогали ему выполнять статуи для Дома Союза горняков.
Кроме скульптуры, Эрьзя некоторое время преподавал в Высшей художественной школе Азербайджана также живопись, хотя и вопреки своему желанию. В октябре 1924 г. в школе была организована «третья ступень», и руководителем этого отделения по живописи был временно назначен Эрьзя. Занятия длились всего около месяца, а в декабре «третья ступень» была закрыта, в связи с чем вокруг скульптора разгорелся скандал.
7 декабря в газете «Труд» появилась заметка за подписью «К. и Ш.».(несомненно, что Ш. - это Шилин) «Наркомпрос должен объяснить»: «В чем же тут дело? Почему лишили учеников выдающегося руководителя? Зачем закрыли 1-й курс 3-й группы? Мы ждем ответа Наркомпроса» [5].
10 декабря в газете появилась ответ Нар-компроса за подписью заведующего Глав-профобром А. Пепинова: «В заметке вопрос освещен неправильно. Класс скульптора Эрьзя, которого Наркомпрос специально пригласил и оказывает всемерную поддержку его начинаниям, вовсе не закрыт. Что же касается Ш-й ступени, то открытие таковой санкционировано Наркомпросом только в октябре месяце текущего года. Художественный совет школы не располагает специалистами по основным предметам Ш-й ступени, временно возложил ведение таковых занятий
на скульптора Эрьзя (так в тексте. - И. К.), надеясь в скором времени заменить его, так как Главпрофобром выяснено: 1) что в течение ближайшего времени не удастся пригласить нужных специалистов - художников для Ш-й ступени, 2) что количество учеников на этой ступени всего несколько человек (зарегистрировано 11, фактически посещают 5-6 человек) и 3) что скульптор Эрьзя не является специалистом по живописи и рисунку и от него, поэтому, нельзя требовать должной постановки предметов не по своей специальности» [4].
Эрьзя расценил ответ Главпрофобра как прямое оскорбление. Он сам обратился в редакцию газеты с письмом: «В ответ на сообщение Наркомпроса по поводу закрытия 1-го курса 3-й ступени в Высшей художественной школе Азербайджана, помещенного (так в тексте. - И. К.) в № 280 "Труда", я должен дать следующие фактические справки относительно фразы тов. Пепинова, гласящей, что "скульптор Эрьзя не является специалистом по живописи и рисунку". Во-первых, я категорически отказывался от чести быть руководителем 3-ей ступени, и только благодаря настойчивым просьбам совета художественной школы временно взял на себя обязанность руководить ею. Что же касается моей "неспециальности по живописи и рисунку", должен сообщить для сведения тов. Пепи-нова, что еще в 1905 г. я окончил классы по живописи и рисунку в Училище живописи, ваяния и зодчества в Москве, руководимого (так в тексте. - И. К.) тогда профессорами Архиповым, Пастернаком и Касаткиным -ныне народным художником республики. Помимо скульптур мои картины выставлялись неоднократно на европейских выставках (например, в Париже - в 1913 г., в Милане - 1909 г., на всеитальянской выставке). 1 курс 3-й ступени практически проработал в Баку всего 18 дней, и за столь короткий период времени я едва ли имел возможность проявить в должной степени свои обязанности руководителя, а, следовательно, тов. Пепинов поторопился с упреком, брошенным в его ответе по моему адресу. Профессор Степан Нефедов (С. Эрьзя)» [15].
10 февраля 1925 г. «Труд» опубликовал статью Шилина «Сабунчи», в которой рас-
сказывалось об эрьзинском замысле ваяния в горах памятника Октябрьской революции: «У самых Сабунчей есть скала. Она носит название скалы Степана Разина <...>. Как-то в разговоре со скульптором Эрьзя тов. Никишин* высказал мысль о превращении этой легендарной скалы в гигантский монумент революции. Работа эта громадная и ее не вложить в один год <...>. Уже в Балаханах**, в клубе Фиолетова***, мы с Эрьзей слушали прекрасный рассказ рабочего писателя т. Камского**** <...> читанный в маленьком кругу балаханских рабкоров "Труда". И когда Камский закончил отрывок своего рассказа, <...> кто- то из рабкоров встал и взволнованно сказал:
- Товарищи, ведь среди нас товарищ Эрь-
зя.
Взрыв аплодисментов покрыл эти слова. Знаменитый скульптор находился в самой рабочей гуще, среди "глаз и ушей" рабочего класса - рабкоров. Было радостно слушать, когда эти писатели от станка, от вышки, просто и взволнованно говорили:
- Товарищ Эрьзя, а когда вы будете превращать гору Стеньки Разина в памятник Октября?
Этот вопрос был вопросом Балаханов и Сабунчей, в этих простых словах рабкора было чувство тысячей рабочих, был размах горняцкой души, почувствовавшей, что гора Степана Разина ждет своего воплощения в монумент, в памятник революции» [36].
Этим планам скульптора не суждено было осуществиться.
31 мая 1925 г. «Труд» опубликовал статью Шилина, излагающую требования, поставленные Эрьзей перед Наркомпросом: «Скульптор С. Эрьзя заканчивает свои работы (фигурки рабочих), выполняемые им
по заказу Союза горняков <...>. Возможно, что эти работы Эрьзя являются для Баку -последними <...>. Закончив их, Эрьзя намерен - или совсем покинуть Баку, или же остаться, но только при том условии, если Наркомпрос <...> сможет, наконец, предоставить ему нужные условия для работы. Условия эти заключаются в том, чтобы Эрь-зя (так в тексте. - И. К.) была предоставлена вполне оборудованная для работ по мрамору мастерская, где бы, главным образом, был установлен компрессор, без которого скульптор чувствует себя словно без рук.» [1]. Автор говорит и об оскорбительном для Эрьзи отношении к нему со стороны руководства художественной школы: «Надо заметить, между прочим, что художественная школа до сих пор относится к скульптору индифферентно и без должного внимания. Являясь профессором школы, Эрьзя, например, не получил от последней совершенно уведомления и приглашения на экзамены учеников школы, выпуск которых состоялся на днях. Экзамены, таким образом, прошли без его участия, и этот незначительный, казалось бы, факт лучше всего говорит о том, как относятся руководители школы к скульптору» [1]*****.
Наркомпрос не смог удовлетворить требования Эрьзи, и в июле 1925 г. скульптор навсегда покинул столицу Азербайджана. Он на несколько дней уехал в столицу Аджарии, о чем Шилин сообщил читателям «Трудового Батума»: «Проездом в Москву в Ба-туме остановился на несколько дней хорошо известный и батумцам скульптор С. Эрьзя. Он едет сейчас из Баку, где прожил два года, работая над новыми произведениями. За эти короткие два года, не имея многих удобств и находясь в обстановке почти совершенно не-
* Имеется в виду организатор нефтяной промышленности СССР А лександр Алексеевич Никишин (1895-1939), в 1922-1926 гг. - председатель Союза горнорабочих Азербайджана. Репрессирован.
** Балаханы - поселок городского типа в Сабунчинском районе Бакинской агломерации (в 9 км от Баку).
*** Имеется в виду рабочий клуб, носящий имя Ивана Тимофеевича Фиолетова (1884-1918) - одного из 26 Бакинских комиссаров, вошедших в историю своей гибелью.
**** Камский Михаил Васильевич (Долганов, 1894-1944) - русский писатель, с 1922 г. жил в Баку.
***** в одном из следующих номеров газеты была опубликована поправка: «В номере "Труда" от 31 мая в статье "У С. Эрьзя", вкралась досадн<ая> опечатка. В том месте, где сообщ<алось>, что проф. Эрьзя не получил... СОВЕРШЕННО приглашения, надо читать не получил СВОЕВРЕМЕННО приглашения» [Цит. по: 13].
Рис. 4 Статуи рабочих-нефтяников, выполненные С. Д. Эрьзей на фасаде Дома Союза горняков. (К настоящему времени из 10 фигур сохранилось 3)
оборудованной мастерской, С. Эрьзя все же смог дать ряд работ, являющихся большим художественным вкладом в современном искусстве. Ценнейшими из этих работ являются ряд огромных, отлитых из железа фигур рабочих, украшающих сейчас фасад нового здания бакинского союза горняков. Из Москвы С. Эрьзя намерен ехать в Париж.» [35] (рис. 4).
Историю пребывания Эрьзи в Батуме и Баку освещали в прессе и другие авторы, и все же большинство публикаций принадлежит перу Шилина. В общей сложности, кроме трех статей, подписанных его настоящим именем, нами выявлено еще 11 публикаций за подписями «Г.», «Ш.», «Г. Ш-ин», «Черномор» и без подписи, принадлежность которых перу Шилина можно считать доказанной. Кроме того, можно предположить, что он является автором еще ряда анонимных публикаций об Эрьзе в бакинской и батумской прессе. Эти публикации свидетельствуют о том, что Шилин постоянно находился в контакте со скульптором, знал обо всех его проблемах и делал все возможное, чтобы помочь ему в трудных ситуациях. Однако «наверстать упущенное» за годы революции в Баку Эрьзе не удалось. Было очевидно, что для продолжения работы ему необходимо на какое-то время покинуть страну. Скульптору помогает нарком просвещения А. В. Луначарский, а также руководитель ВОКС О. Д. Каменева. В ноя-
бре 1926 г. по командировке от Наркомпроса он выехал с выставкой своих произведений в Париж, оттуда весной 1927 г. - в Латинскую Америку. Командированный на один год, он оставался за рубежом 24 года.
Георгий Шилин в 1928 г. переехал в Ленинград. Вероятно, этот переезд состоялся не без участия его давнего знакомого С. М. Кирова, являвшегося в 1921-1926 гг. первым секретарем ЦК компартии Азербайджана, а в 1926 г. избранного первым секретарем Ленинградского губернского комитета (обкома) и горкома партии и СевероЗападного бюро ЦК ВКП(б). Несомненно, что поддержка ему была оказана и «правой рукой» Кирова в Баку - занимавшим должность второго секретаря компартии Азербайджана и одновременно - редактора газеты «Бакинский рабочий», курировавшим также и другие газеты республики Петром Ивановичем Чагиным, который был переведен в Ленинград вместе с Кировым и занял там пост редактора «Красной газеты». В этом издании сотрудничал и Шилин, однако в Ленинграде он в основном посвящал себя литературной работе.
В 1929 г. в ленинградском издательстве «Прибой» вышла в свет книга рассказов Шилина «Страшная Арват», в которой отразились азербайджанские впечатления. Это была одна из первых книг в советской литературе, посвященная жизни советского
Востока. Автор приветствует борьбу с пережитками прошлого, прежде всего с бесправным положением женщин, приветствует появление в Азербайджане новой, свободной женщины, восхищается трудовым героизмом простых людей. Экземпляр книги был отправлен автором А. М. Горькому на Капри с дарственной надписью: «Максиму Горькому. Учителю от автора. Георгий Шилин» [11, с. 85]. Горький прислал начинающему писателю письмо, содержащее в целом положительный отзыв на книгу и профессиональные советы для дальнейшей работы.
В 1931 г. появилась книга «Главный инженер», включавшая в себя три повести: «Главный инженер», «Поединок» и «Камо» (впоследствии они выходили в свет и отдельными изданиями). Первая повесть рассказывает о труде инженеров, две другие посвящены героико-революционной тематике. «Поединок» - приключенческая повесть о комиссаре-большевике, оставленном для подпольной работы в тылу у белых; «Камо» -первое художественное произведение о большевике Семене Тер-Петросяне) известном под партийным псевдонимом Камо.
В 1934 г. был издан роман Шилина «Ре-вонтулет» (с посвящением К. А. Федину), рассказывающий о событиях в Карелии 1920-1930-х гг. «Ревонтулет» по-фински означает «северное сияние», им любуются герои романа - лесорубы. Один из главных персонажей - большевик Илмари, участвовавший в 1920-х гг. в походе Анти-кайнена* - лыжном рейде красноармейцев-ленинградцев в захваченную белогвардейцами Карелию, затем ставший новатором лесного дела. Писатель живописует сцены ударной работы на лесоповалах, пытается опровергнуть «домыслы буржуазной пропаганды», объявляющей о бойкоте советского леса, полученного в результате применения рабского труда политзаключенных. Писатель и человек такой искренности, как Шилин, мог утверждать лишь то, во что сам беззаветно верил. Свидетельством того, насколько глубоко он заблуждался, стала его собственная трагическая судьба.
Однако до 1936 г. его писательская карьера складывалась очень удачно. В 1934 г. он был принят в Союз советских писателей, жил в замечательном доме в центре Ленинграда, на Каменноостровском пропекте, и увлеченно работал над произведением, ставшим главным в его творчестве - романом «Прокаженные».
Приехав погостить в родной Георгиевск, писатель узнал, что друг его детства зара-зился проказой и находится в Терском лепрозории. Несмотря на то что посещение лепрозория здоровым людям категорически запрещалось, Шилин отправился навестить друга. Всегда неравнодушный к человеческим страданиям, писатель был глубоко потрясен увиденным. Как бросался он на помощь Эрьзе, так бросился спасать школьного товарища. Он не мот поверить, что друг обречен на медленную, «ленивую» смерть. Шилин много общался с больными, рассказывавшими ему о своих судьбах, подружился с лечившим их доктором И. И. Гюбертом. Вернувшись в Ленинград, он встречается с крупнейшими специалистами-лепрологами, в том числе с заведующим отделением Ленинградского лепрозория А. А. Штейном, участвовал в работе съезда лепрологов в Москве, штудировал специальную научную литературу. Результатом этих трудов, впечатлений и переживаний стал роман о «самых угнетенных и несчастных среди всех угнетенных и несчастных», которым, по убеждению писателя, должна и может помочь развивающаяся наука, высококвалифицированные и гуманные врачи. Первая книга романа, написанная в 1928-1929 гг. и впервые опубликованная в 1930 г., выдержала за короткий срок четыре издания. Вторая книга была завершена в 1935 г. и успела выйти в свет до ареста автора.
Находясь за рубежом, Степан Эрьзя в конце 1920-х - начале 1930-х гг. переписывался с Шилиными, о чем мы можем судить по сохранившемуся в его личном фонде Центрального государственного архива Республики Мордовия (ЦГА РМ) письму, отправленному в Буэнос-Айрес из Москвы 26 февраля 1930 г. Юрием Амурским (Васи-
* Антикайнен Тойво (1898-1941) - один из организаторов и руководителей компартии Финляндии. Участвовал в разгроме белогвардейцев в Карелии (январь 1922 г.)
лием Акуленко) и его женой Александрой (Шурой): «Милый, дорогой Степан Дмитриевич! Я потерял было всякие надежды получить от Вас письмо. Но в январе мы с Шурой были в Ленинграде, побывали у Ши-лина и узнали, что Вы писали нам, да мы не получили ничего <...>. Когда были у Шили-на, завидовали страшно, что они имеют от Вас и письма, и вырезки газет, и фотографии Ваших работ <...>. Но вот, посчастливилось и нам! <...>. У Шилина я видел Вашего Бетховена - изумительная вещь! Я поражаюсь обилию Ваших новых скульптур <...>. А какой поразительный материал у Вас..» [23, л. 1 - 1 об.].
Это письмо позволяет предположить, что одна из немногих публикаций об Эрь-зе, появившихся в СССР после его отъезда за рубеж, принадлежит Георгию Шилину либо (что менее вероятно) его жене Татьяне. Статья, подписанная именем Татьяна Гезаль (псевдоним, по-видимому, образован от азербайджанского «гезяль» - красавица), была опубликована в декабре 1929 г. в ленинградском еженедельнике «Красная панорама» (приложение к «Красной газете»). Она иллюстрирована репродукциями выполненных в аргентинском дереве эрьзинских работ «Бетховен» (1928), «Голова казненного» («Иоанн Креститель», 1928) и фотопортретом самого скульптора. В ней рассказывается о второй персональной выставке Эрьзи, состоявшейся в 1928 г. в Буэнос-Айресе: «Выставка продолжалась две недели и имела огромный успех. Многочисленные испанские, немецкие, итальянские, английские и европейские газеты всех направлений в течение почти целого месяца помещали репродукции работ скульптора и восторженные критические разборы, посвящая целые столбцы обзору выставки. Центром выставки явились "Ленин", "Голова казненного" и "Бетховен". Все они сделаны из дерева кебрачио (кебра-чо. - И. К.) <...>. Все шесть лет, как я знаю Эрьзю, он был полон мыслью передать образ Ленина, передать его так, чтобы каждый сразу понял мощь и обаяние этой личности. Он сделал, наконец, своего Ленина далеко от России, в далекой заокеанной Аргентине. Это была настоящая <.> пропаганда и русского искусства, и русской революции там, в Америке..» [2, с. 12].
Шилин собрал огромный материал на тему борьбы с проказой и собирался продолжать разрабатывать эту тему. Он также продолжил сбор информации о жизни и деятельности Камо, встречаясь со многими знавшими его людьми. Возможно, настойчивое желание писателя проникнуть во все подробности революционной борьбы на Кавказе и в детали биографии друга детства и одного из ближайших соратников Сталина, добывавшего по его заданию деньги для ленинской кассы путем вооруженного ограбления банков, и стало одной из причин его ареста. Пока неизвестны следственные документы по делу Шилина, однако совершенно очевидно, что у НКВД были причины заинтересоваться писателем, некогда назвавшим в прессе годы революции «потерянными» для скульптора Эрьзи. Было к чему придраться и в его художественных произведениях: в романе «Ревонтулет» присутствует запрещенная «лагерная тема», в «Прокаженных» один из персонажей (хотя и осуждаемый автором) провозглашает эксцентричную идею создания «государства прокаженных», где не будет классовой борьбы, поскольку нет никаких классов, кроме класса больных и класса здоровых. Не украшала послужной список Ши-лина и статья об скульпторе-невозвращенце в «Красной панораме». В 1929 г. появление подобной публикации было еще возможным, поскольку Эрьзя еще считался представителем советского искусства за рубежом. В начале 1930 г., когда сотрудники единственной советской организации, работавшей в Латинской Америке, - акционерного общества «Южамторг», под эгидой которой Эрьзя прибыл в Латинскую Америку, были выдворены из Аргентины, затем из Уругвая, он остался в Буэнос-Айресе. После этого его имя в советской печати почти не упоминалось. О нем не писали даже, когда он вернулся в 1950 г. в СССР. Первые упоминания об Эрьзе в прессе после его возвращения появились лишь после смерти Сталина - в 1954 г.
20 октября 1936 г. Георгий Шилин был арестован, осужден на десять лет исправительно-трудовых работ с поражением в правах на пять лет и отправлен в Ухтпечлаг НКВД (Коми АССР). При аресте были изъяты и, вероятно, уничтожены неопубликованные рукописи писателя - новый
вариант повести о Камо и роман «Крушение», опубликованные произведения были запрещены.
О дальнейшей судьбе писателя долгое время не знали даже родные и близкие. Лишь в 1956 г. они получили официальные документы о его смерти, последовавшей в лагере 27 декабря 1941 г., о его посмертной реабилитации с восстановлением в правах члена Союза писателей. В 1959 г. был переиздан роман «Прокаженные», в середине 1960-х гг. было еще три переиздания этого романа на русском языке, он переводился также на языки народов СССР и издавался в некоторых соцстранах; тогда же была переиздана повесть «Камо». В биографических сведениях об авторе романа фигурировала официальная дата смерти (без указания ее причины). Эта дата перешла во все справочные и научные издания [см., например: 6; 7, с. 56; 10, с. 265 и др.], в том числе в книгу автора настоящей статьи [9, с. 103]. Однако историки Республики Коми выяснили, что «заключенный, писатель-журналист, рабочий 1-го стройучастка на 11-м ЛП ст. Ракпас Георгий Иванович Шилин был арестован в лагере повторно - 25 сентября 1937 г. (как организатор контрреволюционной группы, ставившей задачей подготовку в лагере вооруженного восстания), осужден 21 декабря 1937 г. «тройкой» при УНКВД Архангельской обл. по ст. 58-2, 58-10, 58-11 УК РСФСР
к высшей мере наказания; приговор приведен в исполнение 29 января 1938 г. [16, с. 744]. Судя по всему, Георгий Шилин продолжал бороться за справедливость до конца.
Эрьзя, находясь в Аргентине, не знал о трагической судьбе своего друга. Оторванный от родины и постоянно терзаемый приступами острой ностальгии, он отказывался верить в реальность массовых репрессий, слухи о которых доносили до Латинской Америки эмигранты из Европы. После возвращения в СССР ему постепенно открывалась страшная правда: оказалось, что в 1930-х гг. были репрессированы многие его знакомые, ученики. В личных бумагах скульптора мы обнаружили следующую запись: «Шилина Татьяна Николаевна (жена Шили-на Георгия Ивановича) проездом через Москву. Москва (Замоскворечье). Арсентьев-ский пер. 28, кв. 229а. Ставропольский край, г. Георгиевск, Пятигорская, 50 [24, л. 52 об.]. Вероятно, Татьяна Николаевна, возвращаясь (из ссылки или лагеря?) в родной Георгиевск (где жила до конца своей жизни), останавливалась в Москве. В этой же записной книжке Эрьзи мы обнаружили номер телефона и адрес жившей в Москве вдовы Юрия Амурского (Василия Акуленко) - «1-29-25 Александра Михайловна Акуленко. Тихвинская 42/14, кв. 249» [24, л. 23 об.]. Очевидно, все они встречались в Москве.
Библиографический список
1. Г. У С. Эрьзя / Г. // Труд [Баку]. - 1925. - 31 мая.
2. Гезаль Татьяна. С. Эрьзя / Татьяна Гезаль // Крас. панорама. - 1929. - 13 дек.
3. Дымшиц А. Георгий Шилин и его роман о прокаженных / А. Дымшиц // Шилин Г. И. Прокаженные. - Ставрополь, 1966. - 399 с.
4. Еще об Эрьзе. Ответ Наркомпроса // Труд [Баку]. - 1924. - 10 дек.
5. К. и Ш. Наркомпрос должен объяснить / К. и Ш. // Труд [Баку]. - 1924. - 7 дек.
6. Кабаченко Е. Т. Шилин Георгий Иванович / Е. Т. Кабаченко // Краткая литературная энциклопедия. - М., 1975. - Т. 8. - С. 710.
7. Кабаченко. Е. Т. Слово о Георгии Ивановиче Шилине / Е. Т. Кабаченко // Ставрополье : альманах. - Ставрополь, 1966. - С. 53-56.
8. Клюева И. В. Биография и творчество Скульптора С. Д. Эрьзи в публицистике Г. И. Шилина / И. В. Клюева // VI Сургучевские чтения. - Ставрополь, 2009. - С. 28-30.
9. Клюева И. В. Художественно-педагогическая деятельность Степана Эрьзи / И. В. Клюева. - Саранск : Изд-во Мордов. ун-та, 2007. - 192 с.
10. Лившиц Т. Г. Писатели Ставрополья / Т. Г. Лившиц, Л. А. Пастухова, М. Г. Касимова. - Ставрополь : Ставроп. кн. изд-во, 1974. - 399 с.
11. Личная библиотека А. М. Горького в Москве : описание: в 2 т. - М. : Наука, 1981. - Т. 2. -228 с.
12. Моро А. Степан Эрьзя : док.-худож. роман / А. Моро. - Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1997. - 336 с.
13. ОР ГРМ (Отдел рукописей Гос. Рус. музея). - Ф. 102. - Оп. 1. - Д. 47.
86
№ 4 (24), 2013
14. Папоров Ю. Н. Великий Эрьзя. Признание и трагедия: лит.-док. повесть. Степан Эрьзя : биография в документах / Ю. Н. Папоров. - Саранск, 2006. - 424 с.
15. Письма в редакцию // Труд [Баку]. - 1924. - 12 дек.
16. Покаяние : Коми республиканский мартиролог жертв массовых политических репрессий // Коми респ. Обществ. фонд жертв полит. репрессий «Покаяние» / сост. и гл. ред. Г. В. Невский. - Т. 8., Ч. 2. - Сыктывкар : Коми кн. изд-во, 2006. - 860 с.
18. Скульптор С. Д. Эрьзя в Баку // Бакин. рабочий. - 1923. - 7 сент.
19. Скульптор Эрьзя // Бакин. рабочий. - 1923. - 11 сент.
20. Скульптор Эрьзя // Бакин. рабочий. - 1923. - 17 сент.
21. Скульптор Эрьзя. К переезду его в Баку // Труд [Баку]. - 1923. - 23 окт.
22. Трофимов В. Эрьзя в Баку / В. Трофимов. - Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1970. - 48 с.
23. ЦГА РМ (Центр. гос. арх. Республики Мордовия). - Ф. Р-1689. - Оп. 1. - Д. 390.
24. ЦГА РМ. - Ф. Р-1689. - Оп. 1. - Д. 507.
25. ЦензорЮ. Скульптор Эрьзя / Ю. Цензор // Трудовой Батум. - 1923. - № 554.
26. Цензор Ю. Скульптор Эрьзя. К 25-летию его художественной деятельности / Ю. Цензор // Трудовой Батум. - 1923. - Цит. по: ОР ГРМ. - Ф. 102. - Д. 49.
27. Цензор Ю. Скульптор С. Д. Эрьзя / Ю. Цензор // Трудовой Батум. 1922. - Цит. по: ОР ГРМ. -Ф. 102. - Д. 49.
28. Ц-ор. Ю. У С. Д. Эрьзя / Ю. Ц-ор // Трудовой Батум. 1922. - Цит. по : ОР ГРМ. - Ф. 102. -Д. 49.
29. Черномор. С. Эрьзя (К его отъезду из Батума) / Черномор // Трудовой Батум. - 1923. - 14 сент.
30. Ш. Скульптор С. Д. Эрьзя (Русский Родэн) / Ш. // Бакин. рабочий. - 1923. - 9 сент.
31. Ш. У С. Эрьзя / Ш. // Труд [Баку]. - 1924. - 18 сент.
32. Ш. У С. Эрьзя / Ш. // Труд [Баку]. - 1924. - 9 июля.
33. Шилин Г. Пролетарский скульптор С. Д. Ерьзя // Г. Шилин // Бакинский рабочий. - 1923. -2 июля.
34. Шилин Г. Русский Родэн (Степан Эрьзя) / Г. Шилин // Рабочие досуги [Баку]. - 1924. - № 3. -С. 23-24.
35. Шилин Г. С. Д. Эрьзя в Батуме / Г. Шилин // Трудовой Батум. - 1925. - № 168 (1251).
36. Ш-ин Г. Сабунчи / Г. Ш-ин // Труд [Баку]. - 1925. - 10 февр.
Поступила в редакцию 07.09.2013.
Сведения об авторе
Клюева ирина Васильевна - кандидат философских наук, профессор кафедры культурологии, этнокультуры и театрального искусства Института национальной культуры ФГБОУ ВПО «Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарёва». Область научных интересов - история и теория культуры, история и теория искусства. Автор около 250 научных и учебно-методических работ.
тел.: (8342) 29-05-66
