CC BY
79
УДК 82 DOI 10.17238^П1998-5320.2017.27.26
Чжан Шаопин,
Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова
СТАЯ ПОСТМОДЕРНИСТСКИХ ЧАЕК: СОВРЕМЕННОЕ ПРОЧТЕНИЕ ЧЕХОВА
В статье сделана попытка обзора современных произведений, ставших производными по отношению к чеховской «Чайке». Приводятся характеристики литературных произведений, театральных постановок и кинокартин, указывается их связь с постмодернизмом и арт-хаусом. Ключевые слова: А. Чехов, Б. Акунин, «Чайка», постмодернизм, экранизация.
25 сентября 2015 года в России стартовал литературный проект, посвящённый творчеству А. П. Чехова, под говорящим называнием: «Чехов жив». В 24-часовых онлайн-чтениях известных произведений Чехова приняли участие более 700 человек из 25 городов по всему миру. Обращение к творчеству известного российского классика XIX века говорит не только о бережном сохранении своего культурного наследия - в отношении А. П. Чехова современная интеллигенция всё чаще повторяет слово «актуальность». «Чехова можно и нужно читать везде - и онлайн, и офлайн, и он-дом, и оф-дом, - так высказался о проекте в честь Чехова известный артист и режиссёр, художественный руководитель театра МХТ Олег Табаков, - Чехов - современный интеллигентный писатель. Из ныне живущих пишущих немногие подбираются к этой квалификации. И вроде дистанция от его времени увеличивается, а он все метче попадает» [4].
Актуальность, предвидение и другие эпитеты, которыми сопровождается обсуждение творчества классика, сегодня на слуху. Чехов действительно «жив» и весьма близок современности, несмотря на почтенный возраст написанных им произведений. Тонко подмеченные им «системные» недостатки общества, как сегодня модно говорить, можно разглядеть и в современных жизненных реалиях, и уже нынешнее поколение писателей иронично высмеивает современных обывателей, стараясь, чтобы это было не так обидно, смешно и стыдно, продолжая чеховскую линию «высмеивать и развлекать».
Постмодернизм, оказывающий всё более заметное влияние на литературный процесс последних 20-30 лет, не мог пройти мимо богатого литературного наследия, в том числе чеховского. Однако характер данного взаимодействия носит неоднозначный характер. С одной стороны, исследователи творчества Чехова ожидают от современных авторов продолжения чеховской традиции, с другой стороны, довольно частые обращения к чеховскому творчеству современных литераторов более подходят под определение «потребительские», нежели творческие, а порой имеют признаки деконструкции. Согласно утверждению В. Б. Катаева, в современном литературном поле «классика была уравнена с «властными практиками», отождествлена с системой «тоталитарной манипуляции сознанием». Особая по отношению к ней агрессивность стала одной из отличительных черт российского постмодернизма.
В то же время без обращений к русской классике как неисчерпаемому резервуару сюжетных, стилевых, характерологических клише писатели нового поколения обойтись не могут. Нередко происходит механическое перенесение классических сюжетов, героев и конструкций в поле сегодняшних литературных вкусов, эстетики эпатажа, шока, смакования низменного - того, что в критическом обиходе получило название «чернуха» [8, с. 84]. Подобную характеристику можно отнести к произведениям бульварного жанра, использующим для основы сюжета узнаваемые образы классической литературы: даму с собачкой, трёх сестёр, девушку-чайку на фоне современного быта, проституции, супружеских измен. Выхолащивание изначального смысла произведения, каких бы то ни было высоких чувств, сведение всего повествования к примитивному удовлетворению базовых желаний - для развлечения публики «без особых запросов», низведение высокой литературы до уровня низкопробной - это одно из направлений «обращения» с чеховским наследием. Так, например, чеховская чайка, преображённая в курицу, в пьесе Николая Коляды «Курица» (1989) предъявляет зрителю заурядную провинциальную актрису в качестве главной героини, её отношения с любовниками и обманутыми жёнами последних. Не претендующая на оригинальность бытовая история «подкрашивается» вырванными из контекста фразами чеховских произведений, которые звучат в сложившейся ситуации довольно нелепо и абсурдно.
Воображение современных авторов взамен трогательно-трагичного образа чайки предъявило обществу неожиданную альтернативу в виде неказистых и совершенно не поэтичных пернатых. В этом замысле писателей усматривается та же насмешка постмодернизма - гротескный шарж на чеховский образ хрупкой мечтательной души, устремлённой ввысь, к своим мечтам, чей полёт был грубо прерван. Пародийный тон произведений, впрочем, не всегда был направлен на известный классический образ - в пьесе «Цапля» Василий Аксенов больше высмеивал сложившийся классический образ советской системы общества, современной писателю. И хотя в нынешнее время тематика пьесы давно потеряла актуальность, в русской ранне-перестроечной литературе это был один из первых пародийных образов, использовавших чеховское наследие для выплеска настроения либерально настроенной интеллигенции, жаждавшей перемен как в политической, так и литературной жизни.
Повесть Юрия Кувалдина «Ворона» (1995) - это непрекращающаяся беседа о жизни, об искусстве шести персонажей, в которых мы легко узнаём прототипы чеховских героев: Миши - Треплева, Маши, объединившей в себе сразу два женских образа Нины и Маши, Ильинской - Аркадиной, экономиста Соловьёва - Дорна, Абдуллаева - Тригорина и Александра Сергеевича - Сорина. В повести нет напряжения, трагедий и драм, это повесть-размышление о смысле жизни, о смене одной эпохи другой, о течении времени и житейских мелочах. Отношение к классике выражено предельно ясно: «книги советского писателя Н. лежали в туалете и расходились по листочку довольно-таки быстро, бумага была мягкая» [10, с. 1]. «Я - ворона! Способна к сложным формам поведения, поэтому настоящую жизнь я не пускаю в свои рассказы, поскольку настоящая эта жизнь чужда искусству, надсмехается над искусством, убивает искусство. Непосредственная жизнь, составляющая, собственно, суть классической литературы, все эти историйки чичиковых, обломовых, гуровых, - примитивы, чтиво для плебса» [10, с. 5]. Размышления автора о новых формах в литературе, поданные через нападки Маши на классику как изжившую себя, воспринимаются немного снисходительно и иронично, с пониманием, что молодому поколению свойственно отрицать устоявшийся порядок вещей для создания нового, некоторый максимализм. Рассуждая о новых литературных направлениях, Кувалдин пробует их пером: писатель употребляет приёмы постмодернизма: речь персонажей пересыпана известными цитатами, ткань повествования соткана из различных стилей, без сюжета и стилевой содержащей. Перед нами пастиш, написанный тонко и немного иронично, как художественный ответ-размышление, адресованный наступающему новому явлению и молодым литераторам.
В отличие от Кувалдина, более известный коллега по литературному цеху Борис Акунин сделал попытку создать свою версию «Чайки» - и, пожалуй, наиболее известную из ныне существующих. Подобно тому, как Улицкая в шутку «сварила» вишнёвое варенье из чеховского сада, Акунин из оригинального чеховского текста и собственных ремарок, разбавленных чувством юмора и детективным сюжетом, создаёт очередной сиквел с громким, всемирно известным названием. Нужно признать, что задумка с провокацией Акунину удалась - критики до сих пор не пришли к единому мнению, что представляет собой данное произведение: от чисто постмодернистского пастиша и неудачной пародии на чеховскую пьесу (М. Давыдова [6], М. Адамович [1]) до попытки творческого переосмысления заштампованности чеховской «Чайки» (М. Костова-Панайотова [9]) как новый, свежий взгляд на давно привычное. Так или иначе, проект акунинской «Чайки» был довольно успешно принят публикой, особенно его театральные постановки. Нашумевшие «Чайки» Юрия Бутусова в театре «Сатирикон» и московском театре «Школа современной пьесы» Иосифа Райхельгауза до сих пор собирают полные залы зрителей. Спектакль «Борис Акунин. Чайка» в театре «Школа современной пьесы» идёт практически по тексту Акунина, однако, сохранив, вслед за Акуниным, авторский текст, режиссёр и актёрская труппа «переиначивают» действие пьесы на свой лад, используя собственные авторские приёмы, недоступные писателю: мимику и пластику. С первых же минут у зрителя возникает ощущение полной абсурдности действий, достигающее апогея ко второй части пьесы. Нина Заречная не выглядит уставшей, замученной неудачами женщиной, которую привели давние воспоминания («Вчера поздно вечером я пошла посмотреть в саду, цел ли наш театр. А он до сих пор стоит. Я заплакала в первый раз после двух лет...»). Если у Акунина Нина - стервозная, умеющая отлично играть актриса, прячущая в душе тоску, уныние, разбитость, разочарование жизнью и безысходность, то в спектакле она выглядит совершенно нелепо: с улыбкой и мечтательными интонациями произносящая: «ехать в Елец, с мужика-а-ами, а потом купцы будут приставать», внезапно срывающаяся на визг в монологах, играющая револьвером при словах «умей нести свой крест». Явное расхождение действий и произносимых фраз создаёт ощущение комичности, гротеска, шаржа на оба литературных произведения. Помимо этого, у пары Нина-Треплев странные для влюблённых отношения: это не
патологическая страсть обладать желанной женщиной (как это можно было предположить у Акунина), это насмешливо-издевательские действия, чем-то похожие на отношение пикапера к своей жертве: Нина кричит: «Дайте воды». Треплев берёт стакан воды... и пьёт сам; Нина делает вид, что падает в обморок. Треплев цинично приподымает её за воротник. Нина кричит: «Я Чайка! » Треплев хватает ружьё и целится в неё; обнимает её одной рукой, другой - наставляя на неё револьвер, а когда она от страха падает, трогает её прикладом ружья. При этом, из этих двоих Треплев выглядит более нормальным.
Интересен образ и остальных персонажей, в частности, Маши, завершающей любовный треугольник Нина-Треплев-Маша. Актриса Ольга Гусилетова, играющая в спектакле Райхельгауза, рассказывает о своём персонаже так: «Она «нарывается». Чеховская Маша, если бы она была такая тонкая и умная, у неё бы получился удачный роман с Треплевым. Маша не умела себя вести в любви, она не умела проявлять свою любовь» [5]. Кстати, именно такая Маша встретит нас в кинокартине «Малышка Лили», которая в итоге находит ключ к сердцу импульсивного Треплева. Однако в постановке Райхельгауза роль Маши преподносится как этакий перезрелый «Enfant terrible» - капризный, в чём-то деспотичный ребёнок в теле зрелой женщины. Трагичное признание Маши в любви к Треплеву гротескно - там и передразнивание мужа, и ещё ряд похожих комментариев, которые смешат зрителей. Трагичная любовь Маши становится таким же фарсом, как и весь спектакль, а «нарывающаяся» Маша по-обезьяньи взбирается на беседку и продолжает взирать оттуда на разворачивающееся действие.
Все герои спектакля одеты в странную меховую одежду, напоминающую в сознании иностранцев знаменитую русскую шубу или одеяние оленеводов, которую трудно соотнести с каким-то определённым историческим периодом - не XIX, но и не XX-XXI век точно. Возникает ощущение, что это намёк на тему таксодермизма - шкуры убитых Треплевым зверей, о защите которых пойдёт речь в финале пьесы. Или же это отражение её хронотопа - ощущение происходящего в нереальном времени, которое циклично повторяется равными отрезками после фразы Дорна «давайте разбираться». Ожившее в конце пьесы чучело чайки, пролетающее над залом, накрытое простынёй «тело», к которому поочерёдно обращаются актёры, в конце пьесы оказывается, что под простынёй лежит куча мягких игрушек, которая в конце взмывает на карусели вверх - и возникает ощущение полного абсурда.
Как ни странно, в отечественных постановках влияние постмодернизма не прослеживается совсем. Снятому режиссёром Маргаритой Тереховой в 2005 году одноименному фильму, первой постсоветской постановки «Чайки», больше присуще классическое отражение, нежели постмодернистское. Конечно, без режиссёрских и авторских находок не обошлось: например, Маргарита Терехова считает «виновной» в трагедии детей Аркадину - сорвавшая постановку сына, добавившая талантливому начинающему автору комплексов, дав возможность «взмыленной, прискакавшей всего на полчаса» Нине познакомиться с Тригориным. И закрутившаяся дальше трагичная любовная карусель стала сродни греческой трагедии - неумолимо надвигающейся, где каждая случайность предопределена. Фильм, несмотря на тяготение к классическому варианту, современен - по-новому переосмыслив «пять пудов любви» и массу связанных с ней противоречий, дав современные объяснения и оценку «комплексам», отношениям «преследователь-жертва» («А так он стал её рабом, потому что у неё никого больше не было, и она всё время его атаковала своими страданиями» [12]), мы по-новому видим механику происходившего напряжения, приведшего к роковому выстрелу. Не постмодернистская, но явно вобравшая в себя не один том психологии, совмещённая с авторской точкой зрения режиссёра-матери-актрисы, получившая признание и высокие оценки критиков, современная нынешнему сознанию россиянина «Чайка» заняла своё достойное место среди современных экранизаций классических произведений.
Более смелыми и экспериментальными оказались зарубежные постановки фильмов «Малышка Лили» и «После полудня». В «Малышке Лили/ La petite Lili», снятой в 2003 французским режиссёром Клодом Миллером, сюжет классической «Чайки» стал фильмом в фильме. Треплев-Жульен после разрыва с расчётливой Ниной-Лили не погибает: неудачная попытка перерезать вены привела к примирению с матерью, а после - к удачному союзу с Машей; окончательно же примириться с бывшей пассией, простив ей всё, удаётся на съёмочной площадке, где Жульен показывает другую версию своей судьбы - на этот раз ту самую, чеховскую.
В постановке немецкого режиссёра Ангелы Шанелек (2007) «После полудня/Nachmittag)» Константин не погибает, а продолжает писать пьесы, выяснять отношения с возлюбленной Агнес (Ниной), своей матерью (Ирен) и её любовником. «Круг подозреваемых» в картине Шанелек сузился до шести человек, каждый из которых испытывает собственную трагедию и, кажется, тщетно пытается разрешить её. Строго следуя чеховскому тексту и даже разбив действие фильма на акты, Шанелек,
тем не менее, открывает ещё одну грань бессмертного произведения: перенесённый в наше время, с осовремененными персонажами, с видоизменёнными фразами и поступками героев сюжет сохраняет свою целостность, приводя в итоге к тем же выводам, что и у Чехова в конце XIX века. Грустное и порой мрачноватое, ограниченное в пространстве одного-единственного дома с озером, сосредоточившееся на внутреннем мире переживаний героев повествование арт-хаусного произведения Шане-лек - это в равной степени дань и современной эпохе, и гению великого писателя. Последней на сегодняшний день готовящейся к прокату кинокартиной, несущей заряд чеховского наследия, является проект «Masha» режиссёра Бриттани Фалардо - о песках Африки и женской судьбе голубоглазой Маши, полностью познакомиться с которой мы сможем, наверное, в этом или следующем году.
Современная русская литература - это достаточно большое и неоднородное по событиям временное пространство, в котором намечаются и, возможно, впоследствии будут выделены русскими филологами отдельные периоды. На протяжении этих 30 лет постепенно менялось русское общество, менялись общественные связи, менялись экономические механизмы, причём менялись достаточно радикально. Всё это не могло не отразиться на самосознании русских, восприятии ими окружающего пространства и самих себя в нём.
Литературное пространство России этих лет переживало те же самые катаклизмы, что и российское общество, восприняло те же ожидания и разочарования, что и страна в целом. Кризисное время обычно рождает целый спектр противоположных мнений и нередко остросоциальных, необычных и оригинальных по своему жанру и духу произведений.
Современный литературный процесс, характеризуемый влиянием постмодернизма, выявил и сделал часто используемым интересный подход к построению нового постсоветского литературного пространства: возвращение к досоветскому классическому наследию и попытки перенесения его в современную реальность. Переосмысление классического наследия перешло в разряд игры вырванных из контекста фраз, образов, сюжетных линий, лишённой осмысленной связи с исходным произведением - это постмодернистская игра формой, с пренебрежением главной смысловой составляющей в угоду новому стилю, рассчитанному на привлечение внимания публики через провокацию и шок. Таким образом, мы можем видеть, что, помимо создания полностью самобытных, оригинальных произведений, часть писателей пошла наиболее лёгким для себя путём, отчего поиск новых путей развития и обновления литературы, который должен быть постоянным, замедлился.
Библиографический список
1. Адамович, М. Юдифь с головой Олоферна. Псевдоклассика в русской литературе 90-х [Электронный ресурс] / Марина Адамович. - Режим доступа: / http://magazines.russ.rU/novyi_mi/2001/7/adam.html
2. Акунин, Б. Чайка / Борис Акунин. - Олма Медиа Групп, 2009.
3. Бегунов, В. «Чайки» над городом реют, или пять пудов любви против заповеди: не навреди! [Электронный ресурс] / Валерий Бегунов // Официальный сайт Льва Дурова. - Режим доступа: http://www.levdurov.ru/show_arhive.php?&id=791
4. Васянин, А. Классик в джинсах / А. Васянин// Российская газета. - №6788 (217). - 28.09.2015
5. Ольга Гусилетова [Видеозапись: электронный ресурс] / Актриса Театра «Школа современной пьесы» рассказывает о роли Маши в спектакле «Чайка Чехова». - Режим доступа: https://www.youtube.com/watch/v-8YSwyxh6Fs
6. Давыдова, М. Обманутый обманщик / М. Давыдова [Электронный ресурс] // ИД Время. - № 80. - 11 мая 2001. - Режим доступа: http://www.vremya.ru/print/9567.html
7. Катаев, В. Б. Игра в осколки: Судьбы русской классики в эпоху постмодернизма / В. Б. Катаев. - М. : Изд-во МГУ, 2002. - 252 с.
8. Катаев, В. Б. Чехов плюс...: Предшественники, современники, преемники / В. Б. Катаев. - М. : Яз. слав. культуры, 2004. - 392 с.
9. Костова-Панайотова, М. «Чайка» Бориса Акунина как зеркало «Чайки» Чехова / Магдалена Костова-Панайотова // Дети Ра. - № 9(13). - 2005.
10. Кувалдин, Ю. Ворона. / Ю. Кувалдин // Новый мир. - № 6. - 1995
11. Лебедина, Л. Кто убил Чехова? «Чайка» Б. Акунина в «Школе современной пьесы» [Электронный ресурс] / Любовь Лебедина // Официальный сайт Льва Дурова. - Режим доступа: /http://www.levdurov.ru/show_arhive.php? year=2003 &month =9&id=789
12. Стенограмма прямого эфира радиостанции «Эхо Москвы» с Ксенией Лариной. В гостях студии -Маргарита Терехова [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://m-film.ru/index.php?option=com_content& view=article&id=56&Itemid=47
13. Шамина, В. Б. Чеховская «Чайка» в интерпретации Т. Уильямса и Б. Акунина [Электронный ресурс] // Москва: Портал «О литературе», LITERARY.RU. Дата обновления: 12 марта 2008. - Режим доступа: http:// www. literary.ru/literary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1205320992&archive=1205324210
Zhang Shaoping, Lomonosov Moscow State University
A FLOCK OF SEAGULLS OF POSTMODERNISM: CONTEMPORARY READING CHEKHOV
The paper attempts to review contemporary works that have become derivative with respect to Chekhov's «Chaika». Characteristics of literary works, theatrical productions and films, indicate their relationship to postmodernism and art-house.
Keywords: А. Chekhov, B. Akunin, «Chaika», postmodernism, film adaptation.
References
1. Adamovich М. Judith with the head of Holofernes. Psevdoklassika in Russian literature of 90th. Website resource: http://magazines.russ.ru/novyi_mi/2001/7/adam.html. [in Russian].
2. Akunin B. «Chaika» [The Seagull]. Website resource: http://lib.ru/RUSS_DETEKTIW/BAKUNIN/ chaika.txt. [in Russian].
3. Begunov V. «The Seagull» hover above the city, or five pounds of love against the commandments: Do no harm!». «Chaiki» nad gorodom reut, ili pyat pudov lubvi protiv zapovedi: ne navredi!». Website resource: http://www.levdurov.ru/show_arhive.php?&id=791. [in Russian].
4. Vasyanin А. Classic writer in jeans. «Klassic v jinsah». Website resource: http://rg.ru/2015/ 09/28/a1169280.html. [in Russian].
5. Gusiletova О. Actress Theater "School of Modern Play" tells about the role of Masha in the play «The Seagull Chekhov». Website resource: https://www.youtube.com/watch/v-8YSwyxh6Fs. [in Russian].
6. Davydova М. Deceiver deceived. «Obmanytii obmanshik». Website resource: http:// www.vremya.ru/print/9567.html. [in Russian].
7. Kataev V. B. Playing in fragments: the fate of Russian classics in the era of postmodernism. M.: publishing of MSU, 2002. P. 252. [in Russian].
8. Kataev V. B. Chekhov plus...: Predecessors, contemporaries, successors. M.: Yaziki slavanskoy kultyri, 2004. P. 391. [in Russian].
9. Kostova-Panaiotova M. «The Seagull» by Boris Akunin as a mirror of «The Seagull» Chekhov. «Chaika» Borisa Akunina kak zerkalo «Chaiki» Chekhova. Website resource: http://magazines.russ.ru/ra/2005/9/pa23.html. [in Russian].
10. Kuvaldin Y. «The Crow». Story. «Vorona». Povest. Website resource: http://kuvaldinur. narod.ru /kuvaldin-ru/povesti/vorona.html. [in Russian].
11. Lebedina L. Who killed Chekhov? Kto ubil Chekhova? Website resource: http://www.levdurov.ru/show_arhive.php?year=2003&month=9&id=789. [in Russian].
12. Transcript of live broadcast radio station "Echo of Moscow" with Ksenia Larina. Visiting the studio - Margarita Terekhova. Website resource: http://m-film.ru/index.php? option=com_content&view=article&id=56&Itemid=47. [in Russian].
13. Shamina V. B. Chekhov's "The Seagull" in the interpretation of T. Williams and B. Akunin. Chekhovskaya «Chaika» v interpretatsii T.Williamsa i Akunina. Website resource: http:// http://www.literary.ru/ liter-ary.ru/readme.php?subaction=showfull&id=1205320992&archive=1205324210. [in Russian].
© Чжан Шаопин, 2017
Автор статьи: Чжан Шаопин, аспирант, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова, e-mail: [email protected]
Рецензенты:
В. Б. Катаев, доктор филологических наук, профессор, Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова.
И. А. Беляева, доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы, Московский педагогический университет.
