CC BY
128
17. Лебина Н. «Навстречу многочисленным заявлениям трудящихся женщин...». Абортная политика как зеркало советской социальной заботы // Советская социальная политика 1920-1930-х годов: идеология и повседневность / под ред. П. Романова и Е. Ярской-Смирновой. М.: Вариант, ЦСПГИ, 2007. С. 228-241.
18. Леви М. Ф. Беременность / Курсы заочной переквалификации акушерок при отделе Охраны материнства и младенчества. М-Л.: Издательство отдела ОММ, 1929. 54 с.
19. Ленин В. И. Полн. собр. соч. 5-е изд. Т. 39. М.: Издательство политической литературы, 1970. 632 с.
20. Мак Е. Каков должен быть брак у трудящихся? // Советский Юг. 1924. 20 января. С.2.
21. Мид М. Культура и мир детства. Избранные произведения. М.: Наука Серия: Этнографическая библиотека, 1988. 429 с.
22. Постановление Народного комиссариата государственного призрения РСФСР от 31 января (13 февраля) 1918 г. «Об организации комиссии по охране младенчества» // СУР. 1918. № 24. С. 24.
23. Смидович С. Работница и новый быт. М-Л.: Государственное издательство, 1927. 127 с.
24. Цеткин К. Женский вопрос. Гомель: Гомельский рабочий, 1925 г. 70 с.
25. Чибисова М. Этологические концепции материнства в зарубежной психологии [Электронный ресурс]. URL: //http://ethology.ru/library/?id=385 (Дата обращения: 12.09. 2015).
26. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства // Маркс К. и Энгельс Ф. Избранные произведения в 3 томах. Т. 3. М.: Политиздат, 1986. 639 с.
УДК 63.3
Е. Ю. Оборский
СТАВРОПОЛЬСКИЕ БОЛЬШЕВИКИ В 1917 ГОДУ: ОТ ПОПЫТОК СОТРУДНИЧЕСТВА К ЗАХВАТУ ВЛАСТИ
В статье рассматривается деятельность ставропольских большевиков в период Российской революции 1917 года. Показаны их попытки сотрудничества с новыми государственными органами. Обозначены усло-
вия установления Советской власти на Ставрополье в главе с большевиками.
Ключевые слова: революция 1917 года в России, большевики, Ставропольская губерния, июльский кризис, Советская власть.
E. Y. Oborskiy
STAVROPOL BOLSHEVIKS IN 1917: FROM ATTEMPTS OF COOPERATION TO SEIZING THE POWER
The article studies the activities of Stavropol Bolsheviks during the Russian Revolution of 1917. The focus is on their efforts to cooperate with the new state authorities. The article outlines the conditions for establishing
После свержения самодержавия в феврале 1917 года в России установился открытый политический режим, позволивший всем политическим партиям участвовать в борьбе за власть в равных условиях. Большевики Ставрополья так же, как и все прочие партии, начали свою деятельность с агитации и пропаганды, организуя митинги, кружки,
Soviet power in the Stavropol region led by Bolsheviks.
Key words: Russian Revolution of 1917, Bolsheviks, Stavropol region, July Crisis, Soviet power.
участвуя в демонстрациях и шествиях. Однако в силу своей небольшой численности в течение всего года они практически в первую очередь боролись за пополнение своих рядов, нежели за реальную власть в городе и губернии. По состоянию на 12 марта их насчитывалось 16 человек [16]. В сентябре 1917 г. в Ставропольской городской организации
РСДРП (б) было 56 членов, а к концу осени -около 200 [1, с. 34, 44-45]. Именно поэтому ставропольские большевики, не распыляя своих усилий, работали преимущественно среди солдат ставропольского гарнизона, где получали значительную поддержку. Немногочисленные рабочие (по разным подсчетам, их было в городе от 5 до 7 тысяч человек), не являли собой образец пролетариата как боевого отряда революции в силу полукустарного характера производства. Они, как и остальные жители губернии, почти не воспринимали большевистскую агитацию, в связи с чем, и мероприятий вне солдатской массы большевики почти не проводили.
Указанные социальные условия и скромное количество членов РСДРП (б) на Ставрополье сочетались с конструктивной позицией одного из лидеров ставропольских большевиков А. А. Пономарева. По крайней мере, в первые месяцы после свержения самодержавия он придерживался умеренных взглядов на политические и общественные преобразования. В апреле 1917 г. им были предложены проекты реформирования продовольственного комитета Ставропольской губернии. В частности, по его мысли, необходимо было создать продовольственную управу, входившую в состав продкомитета и занимавшуюся только техническими вопросами [10, с. 3].
Сам А. А. Пономарев был заведующим статистическим отделом Ставропольской губернской земской управы и имел достаточный опыт работы в структурах местного самоуправления. Предложенные им преобразования могли способствовать проведению земельной реформы, которой ждали все крестьяне, обеспечив, тем самым, поддержку новой власти. Этому же способствовало бы и привлечение опытных чиновников, досконально знающих тонкости продовольственного дела. В таком случае, можно предположить, и будущий хлебозаготовительный кризис был бы не таким острым.
Следовательно, член партии, критиковавшей новую власть, предложил самый реалистичный проект решения земельного вопроса, остро стоявшего перед страной. Значит, А. А. Пономарев пытался действовать конструктивно, практически сотрудничая с новыми властными структурами. При этом в своей политической деятельности он последо-
вательно критиковал и Временное Правительство, и местные органы власти.
Такая позиция наиболее ярко проявила себя во время июльского кризиса, когда большевики вновь попали в весьма трудное положение. После событий 3-4 июля в Петрограде, когда большевиков обвинили в организации беспорядков, измене родине и шпионаже в пользу Германии и были выданы ордера на арест их лидеров, в Ставрополе и губернии всколыхнулись мощные антибольшевистские настроения. Имеется множество различных свидетельств, говорящих о популярности лозунгов, направленных против большевиков. Одной из первых была послана телеграмма князю Львову: «Собрание представителей всех социалистических партий и демократических организаций Ставрополя выражает резкое порицание стремлению большевиков и части Петроградского гарнизона навязать свою волю стране, вопреки решениям съездов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. Собрание считает вооруженное воздействие на Временное Правительство актом губительным для дела освобождения родины. Собрание протестует против этого акта, одобряет действия правительства ... и со своей стороны готово поддержать все мероприятия центральной и местной исполнительной власти, направленные на борьбу с анархией и дезорганизацией, вредящими делу свободы и обновления России» [5].
Первой на события в Петрограде отреагировала ставропольская интеллигенция, сосредоточенная во властных структурах и общественных организациях. Попытки большевиков добиться мира оценивались ею как поругание святынь революции и измена духу революции. Как видно, никаких обвинений большевикам в связях с Германией ставропольской властью пока не предъявлено. Очевидно, что эта идея была спущена из центра и широко растиражирована позже.
13 июля в Ставрополе представители различных партий обсуждали вопрос «о мерах борьбы с паникой и разрухой» [6, л. 6-8]. Губернский комиссар Д. Д. Старлочанов, настроенный критично по отношению к большевикам, отметив чрезвычайную серьезность ситуации, предложил всем объединиться и бороться с анархией и дезорганизацией. Прапорщик Михайлов предложил уделить больше внимание подъему и укреплению патри-
отического духа в армии. Ставропольчанин Меркулов высказался о серьезности момента, который должен остановить большевиков и благодаря этому они бросят свою разрушительную агитацию. А. М. Дементьев, отмечая анархизм и дезорганизацию в деятельности ставропольских большевиков, предложил их не арестовывать, а просто выдворить их из города. Член РСДРП Толстов заявил, что большинство социал-демократов хотят совместной организованной работы со всеми партиями для борьбы с анархией. Представитель Совета рабочих и солдатских депутатов М. К. Судавский заявил об отсутствии в Ставрополе серьезной большевистской угрозы и, следовательно, об необходимости принимать какие-либо экстренные меры против большевиков.
В результате была принята резолюция, в которой указывалась готовность подавлять анархические выступления силой. В принципе, все участники собрания выступали в достаточно спокойном стиле и отнеслись негативно к прошедшим событиям, но не предлагали каких-либо срочных репрессивных мер. Особняком стоит мнение прапорщика М. А. Михайлова с предложением создания революционного комитета с особыми полномочиями, власть которого должна быть «безапелляционной». Но предложение принято не было.
Именно с этого момента в газетах стали появляться многочисленные статьи и заметки, рисовавшие большевиков крайне негативно. Все это вынудило обратиться ставропольских большевиков в министерство внутренних дел и лично к министру Церетели с просьбами о помощи [21, с. 44]. Получалось, что большевики, с апреля 1917 г. последовательно критиковавшие Временное правительство, обращались к нему за защитой: «Местные власти в лице губернского комиссара и комитета безопасности в воззвании, а также на собрании 13 июля поднимают травлю большевистской фракции города Ставрополя, не запятнавшей никакими лезорганизаиион-ными выступлениями против существующего порядка вещей (выделено мной. - Е. О.). Полагая, что действия губернского комиссара и комитета безопасности противоречат ясно выраженной воле ЦИК Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, просим Вас, министра-социалиста, принять меры к ограждению нас, ваших товарищей по партии,
от возможности эксцессов со стороны малосознательного населения» [18].
Телеграмма, зарегистрированная в суточной ведомости о положении на местах [3], попала во Временное правительство. Оттуда было послано распоряжение: «Главное управление по делам милиции просит Вас произвести по указанному поводу расследование и, в зависимости от результатов последнего, принять надлежащие меры.» [4]. Распоряжение послано. губернскому комиссару Д. Д. Старлочанову, на которого и жаловались большевики.
В результате, репрессивных и иных мер к ставропольским большевикам не предпринималось [21, с. 43-47; 12, с. 37-39; 13, с. 73-74], тогда как, допустим, в соседнем Екатеринодаре проводились обыски и аресты [9, с. 112-113; 15, с. 6]. Это обращение также свидетельствует о небольшом влиянии ставропольских большевиков на народные массы. При угрозе со стороны «малосознательного населения» они обращаются в Петроград (!), чтобы оттуда повлияли на население Ставропольской губернии. Очевидно, что авторитет региональной власти в глазах местных жителей был достаточно высоким, тем более что большая часть населения была солидарна с указанными выше оценками. Например, типичным для образованных слоев местного общества были взгляды, высказанные в письме товарища председателя Ставропольского губернского Совета крестьянских депутатов эсера А. А. Иванчина-Писарева председателю Временного Правительства А. Ф. Керенскому, где большевики зовутся «провокаторами», «немецкими наймитами», «агитаторами» и «шпионами», «предателями», «философствующими негодяями» [11]. В письме осуждаются проводившийся в то время съезд РСДРП (б) и различные действия большевиков.
Стиль и содержание письма характерны для того времени. Крестьяне и горожане Ставрополья уже обозначают различные полюса своих настроений. Время для различных политических колебаний уходит, а июльский кризис спровоцировал виток поляризации в обществе.
Автор, порицая большевиков, отмечает малоактивную позицию властей по отношению к ним. Он делает упор на хлесткие большевистские лозунги, «крикливые и хвастливые фразы», которыми те смогли завоевать
популярность в среде солдат и рабочих. Тем самым, большевики одурманили освобожденный русский народ, «опьяневший от счастья свободы», и превратили российскую демократию в неуправляемую стихию. Необходимо переходить от нерешительных действий и терпимости к большевикам к жесткой борьбе с «антигосударственным ядром» страны.
А. А. Иванчин-Писарев считает, что большевики опираются на эмоции, а не на логичные доводы и бесспорные аргументы. Он выводит это из постоянной поддержки ненависти к буржуазии, царю, войне и категоричности их лозунгов. Поляризация сознания становится неотъемлемой чертой революционной России. Возникает радикальная ментальная оппозиция «за» - «против». Это хорошо видно не только по отношению автора письма к самим большевикам, но и по вопросу войны и мира. Большевики выступали против продолжения военных действий, а значит, страна могла потерять независимость. Следовательно, они - враги России. Для сочувствия большевикам не помогали даже социалистические взгляды А. А. Иванчина-Писарева. Он радикально негативно относится к возможному прекращению войны. Так постепенно закладывались основы идейного противостояния будущей Гражданской войны.
Письмо, очевидно, было написано перед вторым губернским крестьянским съездом, прошедшим с 12 по 15 августа в Ставрополе. В его протоколах можно найти такую запись: «Затем был возбужден вопрос о представлении прав совещательного голоса представителям от с.д. большевистской партии. Собрание абсолютным большинством голосов отклонило это предложение, мотивируя тем, что большевики внесли смуту и развал и без представительства этой организации политический дух знаком трудовому крестьянству» [7].
Любопытно сожаление автора письма отсутствия решительных действий по отношению к большевикам. Но до этого случились расстрел демонстрации 3-4 июля, арест нескольких членов РСДРП (б), на фронте была восстановлена смертная казнь. Однако некоторым политическим партиям и общественным деятелям этого казалось мало. К тому же, некоторые действия Временного правительства и местных властей, скорее, способствовали популяризации большевиков, нежели ослаблению их позиций. Парадокс в том, что
массовая травля, обвинения в предательстве и шпионаже стали спусковым крючком в росте численности лояльных большевизму людей.
Для широких народных масс идеи большевизма и сами большевики не были серьезно знакомы. Многочисленные газетные статьи, гневно клеймившие большевиков, негативные упоминания на митингах, демонстрациях и собраниях фактических стали бесплатной рекламой деятельности партии и ее членов. Сами большевики потом это признавали. По воспоминаниям И. Черкасова, после 3 июля многих солдат Петроградского гарнизона разбросали по фронтам. Все они рассказывали о расстреле демонстрации и других событиях в Петрограде. «Каждый такой солдат иногда и сам не подозревал того, что становился большевистским агитатором» [9, с. 82].
Таким образом, антибольшевистская агитация, совещания, митинги, собрания, телеграммы и письма во власть дали кратковременный положительный эффект временному правительству - большевики вновь ушли в тень. Однако эти действия привели к интенсивной популяризации, как самих большевиков, так и их идей, что сыграло особенную роль уже осенью, когда популярность РСДРП (б) стала принимать лавинообразный характер. Следовательно, к установлению Советской власти на Ставрополье причастны не только поступки большевиков, но и «усилия» властных структур.
К активным действиям большевики смогли приступить на волне возмущения кор-ниловским мятежом. 4 сентября 1917 г. было проведено расширенное заседание комитета безопасности, посвященное решению вопроса о создании в губернии и городе «Комитета Спасения Революции», где разгорелся оживленный спор. По решению Совета рабочих и солдатских депутатов «организация такого комитета признавалась необходимой в интересах действительной и скорой борьбы с контрреволюционными попытками, возможными после выступления Корнилова». Губернский комиссар Д. Д. Старлочанов высказался против организации подобного органа, так как в Ставрополе нет условий для контрреволюционных вспышек, и власть справляется с ситуацией. «А. А. Пономарев, возражая губернскому комиссару, указал, что большинство фракции большевиков не стремится к захвату власти и социалистическому перево-
роту (выделено мной. - Е. О.)». А условием для вспышки служит неорганизованность масс и управленческого аппарата, поэтому необходима единая строго революционная власть, так как губернский комиссар и комитет безопасности «бросают в массы антиреволюционные мысли». Меньшевик Поляков, возражая лидеру большевиков, указал главный недостаток существующих организаций - малое количество работников, и создание нового органа не устранит этого. В. Краснов, председатель губернского комитета общественной безопасности (КОБ), тоже не видел необходимости в создании нового комитета [6, л.1-3].
По итогам заседания приняли решение создать особый орган, но без подчинения ему местных властей. По предложению губернского комиссара, этот новый комитет лишь объединял все организации, которые боролись с контрреволюцией. По сути, структура региональной власти не поменялась.
Деятельность вновь созданного комитета с самого начала подвергалась критике большевиками. М. Морозов, секретарь ставропольской организации, в письме, направленном в ЦК РСДРП (б), написал, что «на первом же заседании Комитет сам сузил свои права и потому является мертвым, бездеятельным учреждением» [14, с. 249].
Однако, образование комитета спасения революции - первая, пусть небольшая и условная, победа большевиков. Вторую победу они одержали на заседании, посвященном обсуждению созыва Демократического совещания. Принятая большевистская резолюция осуждала его, характеризовала как «подделку» Временного Правительства и ЦИК, требовала удаления из состава правительства кадетов и создания «представительства пролетариата и крестьянства». Излагалась также программа большевиков как первоочередные меры власти. Общую картину полной победы портит только одна фраза: «в заседании преобладали солдаты, рабочая секция Совета рабочих и солдатских депутатов была представлена слабо» [19]. А солдаты ставропольского гарнизона давно находились под влиянием большевиков.
Несмотря на первые победы, общая позиция ставропольских большевиков оставалась умеренной. Аргументы в пользу этой точки зрения можно взять из воспоминаний известного кубанского большевика Ф. Я. Во-
лика. По его словам, осенью 1917 года, кубанские большевики решили попросить помощи в Ставрополе и в штабе 39 дивизии, которая к тому времени пришла с Турецкого фронта. «Вот, к этой дивизии, к этому гражданскому комитету, который возглавлялся довольно радикальным товарищем, кажется, по фамилии Пономарев, мы и были посланы с тем, чтобы просить помощи 39 дивизии для свержения казацкого правительства. Прибыли мы в Ставрополь, говорили с этим товарищем, который нам заявил примерно так, что «власть, которую мы посадим с помощью извне не будет крепкой властью, а поэтому вы сажайте сами, мы помогать не намерены. И вообще вопрос о захвате власти, это вопрос назревания условий и так далее». В общем, позиция была занята такая, что мы поговорили, поговорили и ни с чем оттуда уехали» [22]. При этом понять позицию лидера ставропольских большевиков можно - элементарно не хватало сил для работы внутри губернии.
В ноябре по инициативе большевиков Совет рабочих и солдатских депутатов создали временный комитет общественного спасения. Этот орган не заработал как надо и, в результате, «настроение большевиков подавленное» [20].
2 декабря на заседании Совета рабочих и солдатских депутатов большевики поставили вопрос о переходе власти в руки Советов. Решение принято не было, и прения продолжились на заседании 6 декабря [17]. Целью данного совещания было «придти к выяснению господствующего в массах взгляда на создание власти» [8]. В итоге были поставлены на голосование резолюции эсеров (от Совета крестьянских депутатов) и большевиков. Первые требовали подчинения Учредительному собранию и созыв Губернского Народного Собрания, «которое только одно и вправе решить вопрос об организации власти в губернии». Большевики требовали передачи власти в руки Советов, образования на их основе Военно-Революционного Комитета и переизбрания Совета крестьянских депутатов. Эсеров поддержали Совет крестьянских депутатов, меньшевики, народные социалисты, городская дума, торговые служащие, мещане, банковские служащие, союз фармацевтов, союз металлистов, служащие Земгора, 5-ая школа прапорщиков и I Кавказский пограничный полк. За большевиков выступили союзы кожевников и строительный.
Была принята резолюция эсеров, за которую проголосовали 88 человек, против -78; за большевистскую 82 голоса, против - 84. Эти результаты в очередной раз подтвердили, во-первых, ориентацию ставропольского населения на эсеров, в частности, и, во-вторых, на левые идеи, в целом. Вызывают интерес выдержки из протоколов, передающие атмосферу заседания. «Член собрания Пономарев в своей речи заявил, что служащие Губернской Продуправы, представители которой сидят здесь против него, если не признают новой революционной власти и откажутся с ней работать, должны быть растоптаны ногами. Приведенная фраза вносится в протокол по требованию многих членов собрания. После требования о внесении фразы в протокол, член собрания Пономарев заявил, что произнес эту фразу не в пылу ораторского увлечения, а вполне сознательно...» [8].
Это прямой признак раскола общества. Противостояние, начавшееся в июле, закончилось безапелляционными заявлениями в адрес друг друга. Невозможно выяснить, кто начал первым, ибо деятельность большевиков по достижению мира всегда рассматривалась остальным общество крайне негативно. Большевики, в свою очередь, желали только подчинения своей политической воле. Шло взаимное непонимание позиций противников. Здесь сыграла свою роль полярность революционного сознания, когда в восприятии действительности отсутствуют полутона. Интересно в протоколе также заявление члена собрания Мениса: «Я считаю, что захват власти принесет неисчислимые бедствия населению губернии, поэтому я предлагаю поименное голосование - пусть история знает, кто за анархию и кто за порядок».
В конце декабря 1917 г. на общегубернском собрании советская власть на
Ставрополье была все-таки установлена. С 1 января 1918 г. губернией управлял Совет народных комиссаров, первым председателем которого стал А. А. Пономарев.
Остается невыясненным только один вопрос: если к концу осени большевиков было всего 200 человек, то каким же образом они смогли захватить власть? Следует признать, что решающую роль при этом сыграли солдаты. В ноябре - декабре 1917 г. в город и губернию резко усилился приток дезертиров, которые приезжали, в основном, с оружием и привносили в мирную жизнь элементы силы. В декабре в Ставрополь перевели 2 Карский стрелковый полк, солдаты которого принимали активное участие в политической жизни губернии [2]. Тогда же попал в Ставрополь и 111 полк из Грозного, в рядах которого был еще один из первых руководителей Советской власти на Ставрополье Н. А. Анисимов. Разумеется, оба полка находились под полным влиянием большевиков. Именно решающая роль большой и организованной, главное, вооруженной, массы повлияла на победу большевиков в г. Ставрополе, в частности, и установление Советской власти в губернии, в целом.
Подводя итог, можно сказать, что деятельность Ставропольской организации РСДРП (б) была успешной с точки зрения борьбы за власть. Несмотря на свою немногочисленность, ставропольские большевики, выстояв в трудный момент лета 1917 г. и обратив его в свою пользу, сумели склонить в свою сторону основную активную силу региона - солдат. Именно военные склонили в нужный момент чашу весов в сторону сторонников советской власти. Хотя в течение всего года активных и энергичных действий по достижению своих целей они не предпринимали и отличались умеренностью своих позиций.
Литература
1. Борьба трудящихся масс за установление и упрочение Советской власти на Ставрополье (1917-1921 гг.). Сборник документов и материалов. Ставрополь: Ставропольское книжное изда-тельство,1968. 248 с.
2. Государственный Архив Новейшей Истории Ставропольского края. Ф. 4655. Оп. 1. Д. 46. Л. 1.
3. Государственный Архив Российской Федерации (далее - ГАРФ). Ф. 1791. Оп. 6. Д. 10. Л. 102.
4. ГАРФ. Ф. 1791. Оп. 2. Д. 234. Л. 1.
5. Государственный Архив Ставропольского Края (далее - ГАСК). Ф. 1658. Оп. 1. Д. 24. Л. 173.
6. ГАСК. Ф. 1658. Оп. 1. Д. 3.
7. ГАСК. Ф. 65. Оп. 1. Д. 5. Л. 28.
8. ГАСК. Ф. 65. Оп. 1. Д. 10. ЛЛ. 54, 155-158.
9. За власть Советов. Воспоминания старых большевиков, участников борьбы за установление Советской власти на Кубани. Краснодар: Краснодарское книжное изд-во 1957. 215 с.
10. Луке И. Д. Продовольствие и общественность. Страничка из истории деятельности Ставропольского Губернского Продовольственного Комитета. Ставрополь: Тип. «Труд» Я. В. Минкина,
1917. 23 с.
11. Иванчин-Писарев А. А. Во имя чего позволено большевикам издеваться над Россией? // Известия. 1999. 13 марта.
12. Иванько Н. И. За власть Советов. Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 1957. 164 с.
13. Очерки истории Ставропольской организации КПСС. Ставрополь: Ставропольское книжное издательство, 1970. 632 с.
14. Переписка секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями (март - октябрь 1917 г.): сборник документов. Т. 1. М.: Политическая литература, 1957. 559 с.
15. Полуян Я. Очерки гражданской борьбы на Кубани. Краснодар: [б.и.], 1921. 15 с.
16. Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 17. Оп. 1-а. Д. 339. Л. 1.
17. Рутберг. Власть Советов в Ставрополье в 1918 г. (по архивным материалам) // Ставрополье. 1925. № 1. С. 80.
18. Северокавказское слово. 1917. 21 июля.
19. Северокавказское слово. 1917. 17 сентября.
20. Северокавказское слово. 1917. 7 ноября.
21. 1917 год в Ставропольской губернии / под ред. Ф. Головенченко. Ставрополь: [б.и.] 1927. 104 с.
22. Центр Документации Новейшей Истории Краснодарского Края. Ф. 1774. Оп. 2. Д. 252. Л. 35.
