CC BY
51
УДК: 81'373.61
СТАТУС И МЕСТО АСЕМАНТИЧЕСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ В МОРФОДЕРИВАЦИОННОЙ СТРУКТУРЕ СЛОВА. СТАТЬЯ 3. ПРОБЛЕМА МОРФЕМИЗАЦИИ НЕСТАНДАРТНЫХ «ОТРЕЗКОВ» - МОТИВАНТОВ-УНИФИКСОВ
Н. Д. Голев
NON-SEMANTIC ELEMENTS’ STATUS AND RANK IN MORPHODERIVATIONAL WORD STRUCTURE. PAPER 3: THE PROBLEM OF MORPHEMIZATION OF NON-STANDARD
«UNITS» - MOTIVANTS-UNIFIXES N. D. Golev
Статья является продолжением публикаций автора, посвященных изучению вопроса о статусе и месте асемантических элементов в морфодеривационной структуре слова (статья 1 и 2 опубликованы в предыдущих выпусках журнала «Вестник КемГУ»). Статья представляет собой переработанный и расширенный вариант ранее опубликованной статьи автора «Фонетические мотиванты» [6]. В настоящей статье анализируется вопрос о нестандартных аффиксоподобных отрезках, остающихся после процедуры отождествления основ по корню, например, -ас (морда - мордасы), -здр' (нос-ноздря), -блат (цифра - циферблат), му- (сор - мусор), ши- (ворот -шиворот). Такие отрезки обычно обозначают термином «унификс». Обсуждаются различные решения данного вопроса в зависимости от подхода к нему: морфемного (структурно-семантического) или деривационного (структурно-функционального), лексического или системно-словообразовательного, синхронного или генетического, парадигматического или синтаматического. Особое внимание в статье обращается на проблему морфемизации унификсов - трансформации их в обычные аффиксы.
This article continues the series of publications devoted to the problem of status and rank of non-semantic elements in the morphoderivational word structure. The article deals with non-standard similar-to-affixes units which remain after the procedure of stem identification on the root, e. g.: -ас (морда - мордасы), -здр' (нос-ноздря), -блат (цифра
- циферблат), му- (сор - мусор), ши- (ворот - шиворот). Such units are usually called «unifixes». Different solutions to this problem are discussed depending on the approach chosen: morphemic (structural-semantic) or derivational (structural-functional), lexical or systematic-derivational, synchronous or genetic, paradygmatic or syntagmatic. Special attention is paid to the problem of unifixes morphemization - their transformation into common affixes.
Ключевые слова: морфодеривационная структура слова, асемантические элементы, словообразовательная модель, субморфы, унификсы, мотивант, морфемизация.
Keywords: morphoderivational word structure, non-semantic elements, derivational model, submorphs, unifixes, motivant, morphemization.
В статье описываются процессы и результаты приобретения неморфемными отрезками статуса словообразовательного средства. Ранее мы использовали для дериватизированных отрезков термин «фонетические мотиванты» [6, с. 106 - 114]. Под мотивантами понимались отрезки, которые различают исходную единицу, или мотиватор, и вторичную единицу, обусловленную мотиватором. Так, в паре (микро— связанная основа) - микроб, отрезок б представляет собой своеобразный формант, если иметь в виду широкое определение «Русской грамматики»: формант это то, что отличает мотивированную единицу от мотивирующей [17, т. 1, с. 134]. Это сугубо структурное определение, которое основано на статических отношениях двух лексических единиц (основ), связанных смысловой общностью и мотивационными отношениями (одно выводится по смыслу из другого) и которое не предполагает учета синхронно-словообразовательной функции такого рода отрезков. Случаи попадания фонетических средств и способов в мотивационную позицию весьма разнообразны - как по форме и содержанию (вещественному, стилистическому; семантическому и прагматическому) мотивационной «сцепки», так и по происхождению, назначению и функционированию, ср.: проект - прожект,
цифра - цифирь, песня - песнь, (совмещение мотиван-тов двух типов: фонетического - вставка фонемы, и морфологического - (мена парадигм): пламя - пламень, чужой - чуждый, тот - этот, не - нет, да - м-да, тысяча - тыща, мать - матерь, пускать - пущать, антиномия - антимония, слушать - слышать, садиться - сесть, хАос - хаОс, гол - г-о-о-л!, ФМШ -фымыша, дворянин - творянин, принцип - прынцып, сейчас - щаз!, укрощение - курощение, вертолет -ветролет, волк - лвок. Расширение состава мотиван-тов может идти по линии включения в них сугубо звуковых модификаций, включая просодические, поскольку интонация способна менять смысл слова на противоположный, и сугубо графические, современные формы письменной коммуникации (онлайн-общение в Интернете, рекламная и медийная формы коммуникации) демонстрируют весьма огромные возможности выражения прагматических смыслов, оттенков смысла, успешно конкурируя в этом со звуковой речью. Такое широкое понимание фоно- и гра-фодериватологии предполагает другую модель описания деривации и другой его (описания) понятийнотерминологический аппарат, который должен ставить во главу угла функцию и разноуровневые (синтаксические, морфологические, фонетические, графические)
средства ее воплощения. Позволим себе предположить, что эффективным путем такого моделирования может стать использование модели функциональносемантических категорий в грамматике, предложенных А. В. Бондарко [1] (см. попытку такого описания, предпринятую нами в [5, с. 19 - 25]).
При представлении мотивации (в широком смысле) как функционально-семантической категории ядерную позицию в ней «должны занять» специальные словообразовательные средства - аффиксы, характеризующиеся возможностью структурирования означаемого и покомпонентного его выражения в морфной структуре слова, причем это выражение осуществляется в достаточно типовых формах: определенностью отношений означаемых исходного и производного слов, включенностью производного слова в систему, позволяющую прогнозировать его. Средства остальных уровней: фонетического, лексико-фонетического (отрезки звуковых оболочек слов), морфологического, лексического (основы) - даже будучи единственным средством маркирования новизны в данном мотивированном слове, лишь в разной степени приближаются к мотивационно-словообразовательному ядру, но только при особых условиях включаются в него. Большинство нестандартных мо-тивантов, проиллюстрированных выше, обнаруживают себя в единичных парах «мотиватор - мотиват». Однако далее будут рассмотрены и случаи приобретения подобными соотношениями признака регулярности и, как следствие, некоторых свойств обычной словообразовательной модели. Например, достаточно высокой продуктивностью и системной организованностью фонетическая мотивация обладает в разговорной речи, где различные деформации звуковых оболочек слова типа гравитицивонник, мамерлат используются для маркирования стилистической сниженности [18, с. 177 - 179]. В других случаях проявления системности возникает лишь фрагментарно, например, при выражении каузативности: сидеть -садить, пить - поить, стоять - ставить, хотя и эта системность угасающая, поскольку проявляется в непродуктивной модели. Возможно и обратное направление взаимодействия мотивационного ядра и периферии - утрата словообразовательными аффиксами своих свойств. Эти направления и являются предметом анализа в настоящей статье на примере форм мо-тивантов, промежуточных между фонетическими и словообразовательными.
На наш взгляд, одной из таких промежуточных форм являются так называемые унификсы - аффиксы, не обладающие типичностью формы: тр-ио, шиворот, чай-хана, выкрут-асы, солдаф-он, ал-химия, ба-хвалиться, му-сор, овс-юг, бел-есый, мач-еха, орлан, годов-алый, чист-оган, аван-сцена, кафе-терий, маск-арад, рук-ав, бур-ав, почт-амт и др. (прим. автора: Достаточно полный список слов, содержащих унификсы, представлен в учебном пособии Г. А. Воеводиной (приложения 1, 2, 3). Считаем, однако, нужным подчеркнуть, что этот список, на наш взгляд,
содержит значительное число избыточных единиц. Так, вряд ли в число унификсов как разновидности аффиксов следует относить меч- (меч-рыба), луна-(луна-парк), бари- (баритон), ляпис- (ляпис-лазурь), -банд (джаз-банд) и под.; такое стирание границ между основами как мотивирующими базами и аффиксами не оправдано системой языка, в которой аффиксы онтологически дистанцированы от основ (скажем, чудо-рыбак - сложение основ, а архирыбак и сверхрыбак - префиксация); при подходе Г. А. Воеводиной, термин «унирадиксоид» теряет свой смысл. Неясна логика квалификации как унификсов обычных суффиксов в сложных словах типа -ни](е) в дуракава-ляние, -атин(а) в отсебятина и под. Вряд ли уникальны аффиксы типа по-... -от (позевота), по-... -ушк (побегушки), за-. -и] (заветрие) и т. п.; в лучшем случае здесь уникальны комбинации аффиксов, но комбинации такого рода - это уже не собственно аффиксы (единицы структурного плана языка), а форманты (единицы функционального плана). Наконец, много вопросов вызывает квалификация как самостоятельных унификсов комбинаций двух или трех суффиксов и комбинаций суффиксов с наращениями, в т. ч. - финалями основ: -ежник (валежник), -алищ-(седалище), -арк (кухарка), -анец (багрянец, ср. багровый /почему не багряный? - Н. Г.) и т. п. [2]). Унификсы отличаются от других фонетических мотивантов лишь более типичной для русских аффиксов позицией (в начале или в конце слова) и неоднофонемной формой, отчего унификсальные производные более ясно структурируются. Но как те, так и другие являются мотивантами, не будучи формантами, поскольку маркируют производное без выражения определенного значения, в лучшем случае лишь намекая на него возможностью «вычитания» семантики мотиватора из семантики мотивированного слова. Получаемое таким образом значение следует определить как потенциальное. Нельзя считать семантикой унификса отношения подобия (орел - орлан) или смежности (рука -рукав), так как, во-первых, эти отношения являются глобальными, организующими всю мотивационную систему, собственно же значения могут появиться лишь при их конкретизации (омнибус... автобус... троллейбус..), а, во-вторых, подобие и смежность как частные проявления общности выражаются не моти-вантами, а мотивирующими базами, как раз и олицетворяющими общность.
Ближе к ядру поля мотивантов расположены уни-фиксы, накладывающиеся на стандартные для языка значения, например, женскости (попадья, свекровь, королева), субстанциональности действия (любовь, выкрутасы), субстанциональности качества (синева, чистоган), лица (скупердяй, дуралей, юноша, юниор), собирательности (детвора, жулябия - окказиональное). Вероятность прогнозирования таких значений, понятно, более высока.
Переход унификсов в собственно словообразовательный аффикс, вероятно, не типичен для русского языка, но не исключен, а возникновение слов с уни-
фиксами в речи и их узуализация более естественна и имеет много различных форм, ср.: нянютьтя, ребен-туш, глазенапы [19, с. 67, 155, 156], жулябия (А. Чер-ноусов), улетавль (Д. Данин), народно-этимологические гульвар и спинжак.
Выскажем несколько замечаний о переходе явлений фонетического плана в сферу мотивации, который осуществляется прежде всего за счет способов преобразования звуковых оболочек готовых слов, т. е. на лексико-фонетическом уровне. Нередко такой переход сопровождается спонтанным образованием унификсов. Так, усечение типа спокоен - спок, пинг-понг - пи-по, включены в сферу стилистической модификации с явно определенным оттенком и рассматриваются как особый способ словообразования. Иную, но тоже определенную стилистич. окрашенность придает усечение личных имен: Елена - Лена, Станислав
- Слава. Своеобразную семантику имеют прозвища в форме усеченных фамилий: Бочкарев - Боча, Зинченко- Зина. Определенным мотивационным значением обладали усеченные фамилии внебрачных детей дворян: Репнин - Пнин, Елагин - Агин, Трубецкой - Бецкой [12, с. 57]. Имеют свое семантическое «чуть-чуть» и аббревиатуры, оно связано с меньшей, чем у полных наименований, официальностью. Шуточно-пренебрежительное отношение ко значимому создают повторы типа танцы-шманцы, фокус-покус, йоги-моги (их фонетический характер очевиден). С древнейших времен редупликация используется для оформления звукоподражаний (тю-тю, пиф-паф) и усиления признака (скрип-поскрип, чин-чинарем). Противоположные явления обозначают, как правило, ретроспективные наименования: фонема - нофема, Ом - мо, Генри - Ир-нег, Оля - Яло, телефон - «Нофелет» (название фильма, герой которого использовал слово-палиндром нофелет для знакомства) [19, с. 81; 12, с. 94, 95, 155;
11, с. 72]. Контаминированные звуковые оболочки двух слов нередко представляют наименования вещей с двоякой природой: магнитофон и радиола - магнитола, стекло и кристалл - ситалл. Отрезки -ола, -алл
- здесь иллюстрируют унификсы.
В ряде случаев фонетическая мотивация перечисленных типов усиливается взаимодействием ее с лексической мотивацией, например: клуб любителей бега
- «Колобок» (одновременно аббревиатура и метафора), Бельская - Белочка, Рыжкова - Рыжая, стра-сти-мордасти, вирусы - вредилусы (усечение и редупликация извлекает реально существующие слова, которые являются косвенно мотивирующими). Отрезки -асти, -илусы - унификсы.
Возможность перехода нестандартных фонетических отрезков в словообразовательные аффиксы иллюстрируют терминологические суффиксы типа -бус,
-ан, - он, -ема, -ол, -ин, -ит [19, с. 143], [12, с. 150], образованные в своем большинстве через аналогию: омнибус - автобус, троллейбус; нейлон - поролон и т. д. Приобретают свойства аналитических средств словообразования некоторые из наиболее активных аббревиатурных отрезков: -хоз, -гос, -орг и др.
Далее рассмотрим некоторые промежуточные формы, возникающие в результате утраты аффиксами своих ядерных свойств и становящиеся явлениями фонетического порядка или, напротив, - их приобретения. Одной из таких переходных форм являются консонантные наращения открытых глагольных основ-производных типа крыша, бита, кров, продажа, сдача, стеклодув, смех, старожил. В ряде случаев их рассматривают как морфологические явления в конце основ: тлен, клюв, одежда, сев, смех, соня, бита, водолив (при нулевом суффиксе), убыт-ок, кормил-ец (при материальном суффиксе) [9, 12]. В др. случаях они отрываются от основы и определяются как самостоятельные суффиксы: сдача, добы-ча, пря-ха, ко-жемя-ка [13, 12], интерфиксы пе-в-ец, поня-т-ливый [9], или как наращение суффиксов разви-тие, понятливый, убы-ток [7, 22, 24].
Рассматривая слова типа сдача, В. В. Лопатин не исключает двоякой интерпретации сегмента -ч- как суффикса или наращения, но отдает предпочтение первому решению, т. к. «сегмент -ч- повторяется в ряде слов с определенным словообразовательным значением, а это уже признак материально выраженного словообразовательного аффикса - носителя данного значения» [13, с. 126]. На наш взгляд, прикреплен-ность данного сегмента к узкому кругу глагольных основ, морфонологические, а не семантические мотивы его выбора, возможность выражения значения субстанциональности субстантивной парадигмы существенно отдаляет его от словообразовательного статуса.
В этимологических словарях многие из подобных сегментов определяются как суффиксы: сме-х, пря-х-а бра-нь [25, 28]. В настоящее время их суффиксальные свойства значительно ослаблены, и это находит отражение и в лингвистике*. Разумеется, статус перечисленных выше сегментов неоднозначен. Такие из них, как, например, -х (а), обладают многими признаками суффиксов: наличием продуктивности, ядерного значения и определенной стилистической отнесенности. Развитием формальной и семантической инвариантности, ср.: неуме-ха, выпив-оха, показ-уха, неразбериха.
Аналогичные проблемы ставит Е. А. Земская в статье «Чередование или суффиксация», в которой сопоставляются соотношения типа баран - барашек и типа магазин - магазиша, бассейн - бассеша. Автор убедительно доказывает, что в первом случае имеет место чередование, во втором же случае следует видеть суффикс -ш(а), который характеризуется экспрессивно-семантической общностью, связью с определенной системой флексий, присоединением к фонетически разным финалям [9].
Противоречивый статус у компонентов, оформляющих и классифицирующих глагольные основы: сол-и(т)ь, сид-е(т)ь, чит-а(т)ь. В настоящее время они являются средоточием разнопорядковых функций: номинативной, мотивационно-словообразовательной, приспособляемостной, классифицирующей в фор-
мальном плане, которые неоднозначно и в различных сочетаниях реализуются в разных глаголах. Скажем, сегменты -и- и -е- в глаголах типа рулить и шуметь выступают как мотиванты и форманты с определенным значением, отражающим смысловую связь их означаемых с означаемыми мотивирующих имен, одновременно они включают данные глаголы во внутриглагольные оппозиции, ср. рульнуть , шумнуть [20, с. 22 - 24]; с ними же связано противопоставление двух вариантов основы: вокализованного (рули-, шуме-) и невокализованного (рул-, шум-), выбор которых обусловлен фонетически. В глаголах типа козырять и чуметь данные сегменты уже не разграничивают варианты основ, не участвуют непосредственно в приспособлении основы к парадигме, поскольку сохраняются в обоих вариантах основы. В глаголах типа катить, лететь сегменты -и- и -е- обладают морфо-нологической функцией, ясным номинативным значением, ср. катать, летать, но роли мотивантов и формантов они не играют в силу отсутствия определенных мотивирующих единиц для них. Более сложную природу имеет суффикс -ова-: разграничивая варианты основ, он достигает уровня синонимии (-ова-/уй-), достаточно устойчивая связь с мотивирующими именами усиливает его словообразовательный статус, но во внутриглагольных оппозициях его роль незначительна.
Ослабление позиции большинства суффиксов в сфере внутриглагольных противопоставлений является общей тенденцией в развитии глагольной системы. Оно определяется актуализацией приставочных образований и выдвижением на первый план суффикса -ыва /-ива, маркирующего непредельные действия [21]. Глагола с прочими суффиксами при отсутствии префиксов становятся немаркированными членами внут-риглагольных оппозиций и играют в основном мор-фонологическую или формально-классификационную роль, поэтому их уже нельзя назвать собственно суффиксами. У них нет определенной семантики и позиции, например, -и- и -е- обнаруживаются в глаголах несовершенного вида (курить, висеть) и совершенного вида (решить, велеть), в том числе в приставочных глаголах, где значение суффикса вообще нейтрализовано. Не деление данных суффиксов общепроцессуальным значением [14, с. 85] может вызвать возражение в том плане, что это значение может быть отнесено к глагольной парадигме (ср. руль, руля, о руле... -рулю, рулишь, рулит...) или даже к некоторым корням [14, с. 66]. К этому же следует добавить, что разнообразие форм (-а-, -е-, -и-, -у-, -о-, -ова-) не может не ослабить семантических позиций данных сегментов.
Сказанным далеко не исчерпывается описание форм взаимодействия фонетического и словообразовательного уровней. Так, нельзя рассматривать в отрыве от фонетических процессов образование линейных вариантов суффиксов, ср: молод-ежь и «старо-дежь», однополч-анин и завод-чанин и т. п. Расширение состава субморфов - незначимых отрезков в
структуре слова - прежде всего связано с деаффиксацией, т. е. движением аффиксов в сторону явлений фонетического плана: низ-м-енный, пер-н-атый, нов-ш-ество, черт-ых-аться; лис-ица (ср. лиса), репей-ник (ср. репей), цвет-ок (ср. цветы), кур-ица (ср. куры) и т. п. Сравниваемые единицы подчеркивают возможность рассмотрения выделенных сегментов как вариантообразующих в формальном плане, поскольку собственного значения они не имеют. Подробнее данные явления рассмотрены нами ранее в книге [4, с. 59
- 65, 80 - 97]; см. об этом также [8, 23].
Отдельная подтема в теме нестандартных «отрезков»
- статус уникальных элементов в системе словоизменения. Словоизменение, разумеется, менее подвержено тенденции сохранения нестандартных форм, (стандартность - один из системообразующих признаков морфологии), однако в закрытых и давно сложившихся группировках слов такие элементы легко обнаруживаются в любом языке, таковыми группировками являются, например, местоимения и числительные. Рассмотрим, в частности, морфодеривационную структуру местоименных словоформ кто, что, ты, мы, вы, я, нас, вас. На фоне парадигмы словоизменения конкретной лексемы кто (= что) отрезок -то в именительном падеже можно трактовать как окончание (к-то, к-ого, к-ому...), однако его уникальность в системе окончаний и - главное - типичность нулевого окончания для именительного падежа единственного числа в местоименном типе склонения делают такое решение далеко не самоочевидным, при акценте на этом обстоятельстве гораздо предпочтительней решение к(то)#, где то имеет статус вариантообразующего наращения основы. Такая же логика применима для мы, вы, я. Казалось бы, в мы и вы флективный статус ы бесспорен: стол-ы, ос-ы; однако наличие ы в ты ставит под сомнение тот факт, что ы - флексия именно множественного числа; она на этом фоне, скорее, имеет морфонологическую природу, то есть -мы#, вы#; заметим, что если оснОвный статус в (в вы) не вызывает особых сомнений (в-ас (прим. автора: Нужно признать, что наличие нестандартного -ас несколько осложняет развиваемую нами логику квалификации отрезка как флексии, поскольку в родительном падеже множественного числа (ям#, ос#) довольно типично нулевое окончание, однако не для лексем такого типа), в-ам, в-ами), то статус м в мы не столь однозначен из супплетивизма основы (мы, нас, нам, нами), однако аналогический характер словоизменительных парадигм предполагает пренебречь этим различием, как и в случае с я, меня, мной, где также с системных позиций предпочтительней видеть структуру я#, ибо супплетивизм в современном русском языке не является словоизменительным формантом, а лишь вспомогательным средством наряду с морфонологией. В словоформах числительных двумя, тремя, четырьмя (ср. обеих, обоих, в которых и по линейным и по парадигматическим отношениям, включенным в грамматические аналогии, гораздо больше основания выделять самостоятельные флексии -е- и -и- с родовым значением, чем мало поддерживаемые аналогией громоздкие -еих, -оих) (прим. автора: «Русская грамматика» [17, т. 1, с. 579]
предлагает иной вариант членения словоформ этого числительного, включая отрезки -о- и -е- в косвенных падежных формах в состав основы (обо-их, обе-их), а в именительном падеже - в состав флексии (об-а, об-е). Такое решение нам представляется нелогичным: оппозиция по роду, зафиксированная в именительном падеже, сохраняется и в косвенных падежах, перенесение ее на основу никак не согласуется с морфологической системой русского языка, в котором род в словоизменительных парадигмах маркируется именно флексией, а не различием основ. Разумеется, наш вариант требует ответа на вопрос о способе выраже-
ния падежного значения в словоформах оба и обе. Аналогическое продолжение ряда словоформ об-о-их, об-е-их предполагает формы с нулевой флексией именительного падежа: об-а#. об-е#, что слишком выпадает из типовых структур русских словоформ; гораздо больше в духе русского языка признание квалификации флексий -а и -е как синкретических, совмещающих род и падеж по типу он-а, где -а- флексия, выражающее одновременно грамматические значения женского рода, единственного числа, именительного падежа).
Литература
1. Бондарко, А. В. Грамматическая категория и контекст / А. В. Бондарко. - Л.: Наука, 1971.
2. Воеводина, Г. А. Уникальные аффиксы в современном русском языке: учебно-методическое пособие / Г. А. Воеводина. - Елец: ЕГУ им. И. А. Бунина, 2007. - 144 с.
3. Голев, Н. Д. Антиномический анализ системы способов словообразования в русском языке / Н. Д. Голев // Актуальные проблемы современного словообразования: сборник научных статей / под общ. ред. Л. А. Араевой. - Вып. 4. - Кемерово, 2011. - С. 35 - 46.
4. Голев, Н. Д. Введение в теорию и практику морфемно-словообразовательного анализа: учеб. пособие / Н. Д. Голев. - Барнаул, 1980.
5. Голев, Н. Д. Лексическая мотивация как функциональная семантическая категория (к постановке проблемы) / Н. Д. Голев // Словопроизводственный процесс и функционирование производных единиц в языке и речи. - Курск: Изд-во КурПИ, 1986.
6. Голев, Н. Д. Фонетические мотиванты (взаимодействие разных уровней языка в сфере мотивации) / Н. Д. Голев // Семантика и системность языковых единиц / межвуз. сб. науч. тр. - Новосибирск: Изд-во НГУ, 1985.
7. Грамматика современного русского литературного языка. - М.: Наука, 1970.
8. Зиновьев, В. Н. Проблемы фонетико-морфологического словообразования в русском языке /
В. Н. Зиновьев // Учен. зап. Горьковского ун-та. - Серия: Историко-филологическая. - 1961. - Вып. 52.
9. Земская, Е. А. Чередование или суффиксация (к изучению словообразования в русской разговорной речи) / Е. А. Земская // Памяти академика В. В. Виноградова. - М., 1971.
10. Земская, Е. А. Современный русский язык. Словообразование / Е. А. Земская. - М.: Высшая школа, 1973.
11. Карпенко, Ю.А. Названия звездного неба / Ю. А. Карпенко. - М.: Наука, 1981.
12. Лейчик, В. М. Люди и слова / В. М. Лейчик. - М.: Наука, 1982.
13. Лопатин, В. В. Русская словообразовательная морфемика. Проблемы и принципы описания /
В. В. Лопатин. - М.: Наука, 1977.
14. Милославский, И. Г. Вопросы словообразовательного синтеза / И. Г. Милославский. - М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1980.
15. Панов, М. В. Русский язык / М. В. Панов // Языки народов СССР. - М., 1966. - Т. 1.
16. Петрухина, Е. В. Структура и членимость русского слова / Е. В. Петрухина. - Режим доступа: http://-www.portal-slovo .ru
17. Русская грамматика: в 2 т. - М.: Наука, 1980.
18. Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. - М.: Наука, 1983.
19. Способы номинации в современном русском языке. - М.: Наука, 1982.
20. Соколов, О. М. Вопросы морфемно-семантической соотносительности в лексике русского языка / О. М. Соколов. - Томск: Изд-во Томского гос. ун-та, 1972.
21. Силина, В. Б. История категории глагольного вида / В. Б. Силина // Историческая грамматика русского языка. Морфология. Глагол. - М., 1982.
22. Тихонов, А. Н. Школьный словообразовательный словарь / А. Н. Тихонов. - М.: Просвещение, 1978.
23. Хужина, А. Ф. Варианты или суффиксы (о качественных прилагательных с основой на -лив- и -чив-). / А. Ф. Хужина // Учен. зап. Моск. обл. пед. ин-та. - 1970. - Т. 278. - Вып. 17.
24. Цыганенко, П. П. Словарь служебных морфем русского языка / П. П. Цыганенко. - Киев: Радяньска школа, 1982.
25. Шанский, Н. М. Краткий этимологический словарь русского языка / Н. М. Шанский, В. В. Иванов,
Т. В. Шанская. - М.: Просвещение, 1971.
26. Шарандин, А. А. Актуальные и спорные вопросы русской морфемики / А. А. Шарандин. - Тамбов, 2012.
27. Шидловская, И. А. Уникальные конституенты лексических единиц современного немецкого языка / И. А. Шидловская // Вестник Башкирского гос. университета. - 2008. - Т. 13. - № 4. - С. 944 - 947.
28. Этимологический словарь русского языка. - Т. 1. - Вып. 2 / Н. М. Шанский. - М.: Изд-во Моск. гос. унта, 1965; Т. 1. - Вып. 5 / под ред. Н. М. Шанского. - М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1973; Т. 2. - Вып. 8 / под ред. Н. М. Шанского. - М.: Изд-во Моск. гос. ун-та, 1982.
Информация об авторе:
Голев Николай Данилович - доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка КемГУ, 8(3842) 31-84-26, [email protected].
Golev Nikolay Danilovich - Doctor of Philology, Professor at the Russian Language Department of KemSU.
