CC BY
87
Проблемы лингвистической регионалистики
£ старообрядческая лексика
* по историческим данным тамбовской епархии *
>1
С. ю. дубровина
в статье исследуется терминология старообрядческой конфессии православия. основой региональных наблюдений послужил лексический материал, представляющий старообрядцев и отчасти неправославные конфессии по историческим документам тамбовской губернии с привлечением энциклопедических и диалектных словарей русского языка и аутентичных экспедиционных данных.
ключевые слова:
православные конфессии, этническое самосознание, лексикализация этнических стереотипов в русском языке, номинация, внутренняя реконструкция.
К конфессиональной лексике мы относим номинации, характеризующие старообрядцев и неправославные конфессии дореволюционной и современной России.
Несколько подробнее остановимся на определении «конфессия». Мы используем термины «конфессия» (как определение наиболее известного религиозного течения) и «конфессиональная группа» (название менее известного течения). В монографии Нины Борисовны Мечковской «Язык и религия» наряду с терминами «религии», «конфессионально-религиозные факторы», «конфессионально-вероисповедная принадлежность», в качестве основного определения используется термин «конфессия», так как «в разных конфессиях сформировались институции, обязанные контролировать «круг чтения» социума и отдельных групп верующих» [Мечковская 1998: 5, 79, 229].
Владимир Иванович Даль строил свою классификацию «вер», исходя из противопоставлений «раскол//ересь», «христиане//не-христиане»: «Раскол — спор идёт об обрядах: старообрядцы, толки поповщины. Ересь — спор идёт уже не об обрядах, а о догматах. Духовные: духоборцы, иконоборцы, молоканы. Созерцательные: хлысты, христовщина, шелопуты, скопцы. Нехристиане: субботники (или жиды)» [Даль 1994, I: 174].
В «Полном православном богословском энциклопедическом словаре» используется та же, что и у В. И. Даля, антиномия «раскол — ересь»: «Со строгой церковной точки зрения само старообрядчество не есть ещё раскол или ересь, пока не нарушает церковного мира и единения. Но как скоро начинается смешение обряда с догматом, усвоение обряду и букве богослужебных книг значения неизменности и, как следствие такого отношения к обряду — неповиновение церковной власти и общецерковному учению — так старообрядчество получает характер раскола, близкого иногда даже к ереси» [ПБЭС 1992, II: 2113].
Настоящая статья сложилась на основе лексического материала, представляющего старообрядцев и неправославные конфессии по историческим документам Тамбовской губернии с привлечением энциклопедических и диалектных словарей русского языка
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 12-44-93017/12.
и аутентичного экспедиционного материала [ТЕв 1861-1918; ТЕв., неоф. 1877; Тамб. губ. 1914; Тгуак 1884-1918; Тамб. хлысты; Вургафт, Ушаков 1996; Даль 1994; Дубасов 1883-1897, 1993; Дубровин 1895; Дубровина 2000, 2001; Марков 1962; Никитина 1999 - 1, 2001 - 2; ПБЭС; Сл. Краснояр. 1988; Сл. Ср. Ур. 1996; Сем. Заб. 1999].
Функциональность лексики конфессий проявляется в терминологии, призванной отделять представителей «своей» конфессиональной группы от «чужой». В лексике конфессий выделяются самоназвания и «иноназвания». Под самоназваниями понимается терминология, активно употребляемая представителями той или иной религиозной группы в отношении своей веры (они о себе). Иноназвания — это описания, которые дают представители иных конфессий (преимущественно православия) для характеристики чужой веры (другие о них). Действует оппозиция «свой — чужой», существенная для народной культуры в целом и для конфессиональной лексики в частности.
К «самоназваниям» можно отнести старообрядческие именования — «древлеправославные», «поповцы», «беспоповцы», «аароновцы», «средники», и самоименования молокан, духоборов и др. конфессий — «молокане», «буквари», «воскресники», «духари», «донские», «максимисты», «постоянные», «пресники», «прыгуны», «сионцы», «белые голуби» (самоназвание скопцов), «люди Божии» (самоназвание хлыстов). В качестве ино-названий утвердились следующие: «баптисты», «молчанки» (о тех, кто не разговаривает с православными), «староверы», «раскольники», «субботники», «хлысты» (название отрицается самими членами общины), «христовщина».
Терминология, отражающая именования общин по месту проживания, относится и к самоназваниям и к иноназваниям. Так, современные старообрядцы штата Орегон называют себя «харбинцами», «синьзянцами», «персюками», «турчанами», так же называют их и местные жители [Никитина 1999 - 2: 37].
Существуют и иные, приоритетные для языка конфессий, тематические объединения слов.
Предваряя описание старообрядческой лексики, прибегнем к необходимой в данном случае исторической справке.
Данные истории свидетельствуют, что в XVIII-XIX вв. в Тамбовской губернии «самочинная религиозность развивалась... в самой сильной степени», а «практика прошлой тамбовской жизни была слишком обильна фактами религиозных увлечений» [Дубасов 1993: 362, 154].
Наиболее известными в Тамбовской губернии были следующие конфессиональные группы: рас-
кольники обоих толков (поповцы и беспоповцы), молокане, духоборцы, субботники, хлысты (иначе шелапуты, богомолы, истинные христиане, даеыдоео согласие), скопцы.
Реже всего в исторических документах тамбовских архивов, как отмечал тамбовский историк и краевед И. И. Дубасов [Дубасов 1993: 168-169], встречаются указания на старообрядцев.
В начале XVIII в. на Тамбовщине распространилось духоборство. Как известно по историческим описаниям, продолжателями учения духоборца Силусена Колесникова из Екатеринославской губернии явились в 1755-1785 гг. однодворец Иларион Побирохин и отставной унтер-офицер Капустин, оба родом из Тамбовской губернии.
Тамбовский край считается родиной молоканства и одним из главных центров его распространения. Именно отсюда молокане были переселены затем в Мелитопольский уезд Таврической губернии и в Закавказье. По И. П. Сахарову, собравшему русские присловья к жителям российских мест, тамбовцы звались «хрептуками степными» или «молоканами» [Сахаров 1997: 234].
Сила местного раскола и разнообразие сект начала обращать на себя правительственное внимание со 2-й половины XVII в. «Местная консисторская статистика за все годы с начала XIX столетия показывала почти одну и ту же цифру: приблизительно 9000 сектантов. Это количество, без всякого сомнения, гораздо ниже действительности, и на это есть у нас основательные доказательства. Ещё в 1830 г. майор Владимиров писал всеподаннейшее письмо императору Николаю I, в котором с уверенностью доносил, что только в трёх уездах — Тамбовском, Моршанском и Шацком сектантов более 70 000 человек» [Дубасов 1993: 154; Дубасов 1883: 118].
По отношению к православию иные конфессиональные течения занимали место церковной периферии. В своей работе «Церковь и русский литературный язык» (Прага, 1943), посвящённой влиянии церкви на русскую речь, А. Л. Бем отмечал: «Русская литература уделила много внимания разнообразным проявлениям церковной жизни. Она с особой любовью остановилась на языке представителей духовенства и старообрядцев, и сектантов, и так называемой церковной периферии» [Бем 1998: 104].
Исследование терминологии конфессиональных групп требует внимания к следующим моментам:
— представление конфессиональной терминологии (названия групп, обрядовых действий, исполнителей);
— восприятие конфессии через показания языка (прозвища и клички, фразеология);
— мотивация названий;
— культурно-исторический комментарий.
х а го
>2
О ^
и со о иэ X
£ X .о
го
и
О! ^
& О
го ^
и ^
О! ^
к
го ^
и
О! ^
К &
иэ о о а
го £
со о а
иэ ^
=1
о
см
го
го
О!
а
к
го ^
и О!
о о
В лексике старообрядцев выявляются приоритетные тематические группы слов: «самоназвания толков», «имена святых людей», «названия книг», «брак» (отношение к браку), «служба и обряды», «утварь», «топонимия скитов».
Тематическая группа «толки» включает в себя названия двух основных старообрядческих ветвей: «поповцев» и «беспоповцев». Разнообразны самоназвания «беспоповцев»: федосеевцы (аристовцы, титловцы, федосеевцы польские, тропарщики, да-ниловцы полубрачные); филипповцы (адамантовцы, аароновцы); поморское согласие (бабушкины или само-крещенцы, рябиновцы, дырники); мелхиседеки; бегуны или странники (небрачные и брачные), нетовцы или спасово согласие, часовенные или часовенное согласие [Вургафт, Ушаков 1996: 5, 47]. Известно общее прозвище старообрядцев всех согласий — кержаки, происходящее от наименования реки Керженец [Вургафт, Ушаков 1996: 138].
Причины тяги к самоназваниям находятся в имплицитной области языка, оперирующей признаковым полем знаков культуры. На языковом уровне воплощение «инакости» происходит через оппозицию «своё — чужое», чрезвычайно актуальную для выражения религиозности в устной народной традиции. В данном случае уместно будет сослаться на мнение Никиты Ильича Толстого, который замечал по поводу русских духовных стихов: «...в этом жанре, как и в церковных канонических и неканонических текстах, особое значение приобретает проблема «своего» и «чужого» [Толстой 1991: 8].
Состав старообрядческой лексики свидетельствует о стремлении к конфессиональному самоутверждению и о внимании старообрядчества к той или иной стороне обряда, или области быта. Многочисленную лексико-семантическую группу в словаре старообрядцев представляет именослов святых. Среди наиболее частых имена протопопа Аввакума, мучеников Лазаря, Феодора и Епифания, сожжённых в срубе вместе с Аввакумом, Максима Грека, Фёдора Некрасова. Отдельную тематическую группу представляют названия «книг»: азбуковник, книга о вере, книга правил, красный устав, скрижаль. Выделяется лексика построек: скит 'тип монастырского поселения', голбец 'резной крест или столбик на могиле'; лексика служб и обрядов: поклоны (обычный, «до персей или до пупа», средний, т. е. «в пояс», большой, т. е. «в землю»), метания, наонное пение, наречное пение, путевой распев, крестьбы, крестьбины забайк. 'крестины'; утвари: кацея 'кадильница в виде купола-луковицы', лестовка 'тип чёток для подсчёта молитвенных поклонов', крещёнка 'рубашка для кре-
щения'; топонимии: Беловодье, Ветка, р. Керженец, Пустозёрск, Стародубье [Вургафт, Ушаков 1996; Сл. Ср. Ур. 1996, II: 94].
Основу старообрядческой вероучительной лексики составляют языковые реминисценции, призванные осмыслять новую историческую роль до-никоновского «древлего благочестия»: еретик, сущ. м.р. в истории церкви 'вероотступник', после раскола у старообрядцев — 'никонианин'.
В среде старообрядцев важное место приобретает лексика, дифференцирующая позитивное отличие «старой веры» от «новой», никоновской. В особой мере это касается самонаименований старообрядцев. Эта задача достигается лексическими средствами за счёт прибавления к терминологии самоназваний прилагательных «древлий», «древний», «старый», «велий», «великий» и образования сложных слов: древлее благоверие, древлее благочестие, древлеотеческая вера, древлеотеческие предания, древнеправославные христиане, великороссийская церковь, староверничать, всеобдержный 'всеобщий, всеми принятый' [Марков 1962: 537, 541, 542-543, 544, 554]. По мнению авторов энциклопедического словаря «Старообрядчество», «староверы — самоназвание беспоповцев, отвергавших более точное название «старообрядцы» из-за того, что оно введено гонителями «старой веры», правительством Екатерины II» [Вургафт, Ушаков 1996: 271]. Ср.: у Даля «старовер — самая вера эта, множество толков» [Даль 1994, I: 510].
У старообрядцев, сохранивших богатую книжную культуру, в ходу православные наименования частей служб таких, как, к примеру, сугубая ектения \
По документам Тамбовской консистории, занимавшейся розысками частых по губернии случаев ухода приходских священников в скиты и раскол, рассказы «возвращенцев» свидетельствуют о сохранении православных служб и церковных церемоний «в расколе». В одном из документов епархиальной консистории описан факт пребывания «возвращенца» в скиту: «.о. Зиновий так рассказывал о своём вступлении в скитскую жизнь: "Прежде всего старец Прохор приказал мне ходить в церковь и примечать, как старообрядческая служба производится. Это продолжалось 4 недели. После того все иргизские монахи собрались в своей церкви и смотрели, как я исповедывался у беглого попа Потапия Семёнова из Тамбовской епархии. По окончании исповеди, продолжавшейся нарочито долго, меня облачили в ризы и во все священные одежды, поставили перед царскими дверями на амвон и велели читать книгу: изложение проклятия ересей. Я прочитал, что
1 Ектения — 'усиленное прошение. Ряд коротких молитв, произносимых священником или диаконом, между которыми хор поёт: «Господи, помилуй» или «Подай, Господи!» Во время сугубой ектении после каждого припева, начиная с 3-го, поётся три раза «Господи, помилуй». Наиболее употребительных ектений пять: великая, сугубая, просительная, малая и заупокойная.
велели. Тогда Потапий Семёнов приступил ко мне и помазал меня маслом на челе, щеках, ноздрях, устах и ушах. Церемония закончилась сугубою ектениею"» [Дубасов 1884: в. 3, 128] (курсив наш).
У старообрядцев постоянно была в ходу церковная лексика: аминь 'истинно, подлинно, верно', моленная, сущ., ж. 'комната для молитв', акафист (греч. «неседален») — 'хвалебное песнопение в честь Богородицы'.
Терминология православия в старообрядческой среде была переосмыслена и приобрела новое значение, соответствующее специфике антиниконовских установок. Так, существительное еретик, м. изменило своё историческое значение 'отступник от веры на никонианин [Марков 1962: 537]. Выражение антихристова печать приобрело значения, соответствующие ожиданию скорого прихода последних времён: 1) 'след от прививки оспы'; 2) 'пятиконечная звезда'; 3) 'паспорт' [Вургафт, Ушаков 1996: 30]. По В. И. Далю «антиева печать (от антей, антий м. 'антихрист'), у раскольников суеверное название щедринок на плечах, от охранной оспы» [Даль 1994, I: 45]. Название устанавливает причинно-следственную связь между прививкой, паспортной регистрацией и «печатью» — знаком на правой руке и на лбу, которым, по Святому писанию, будут отмечены поклонники антихриста [Марков 1962: 535, 537; Вургафт, Ушаков 1996: 10, 30].
На тесную связь с «новым» православием указывают молитвенные формулы и славословия старообрядцев:
Православно-никоновские Старообрядческие
Да воскреснет Бог и расточатся врази Его. Да воскреснет Бог и разыдут-ся врази Его.
Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав. Христос воскресе из мертвых, смертию на смерть наступи и гробным живот даровав.
Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим. Благословен еси, Господи, научи нас оправданием Твоим.
Богородице, Дево, радуйся! Благодатная Марие... Христородице, обрадованная Марие! .и др. под. [Марков 1962: 556-557].
В старообрядческой лексике выделяются свои ключевые слова. Например, в старообрядчестве, особенно в среде «беспоповцев» усиливается звучание темы эсхатологии и Страшного Суда. Прогнозируется скорое пришествие антихриста или «антия», под которым могла пониматься всякого рода власть и её верховные представители: антихрист 'противник Богу', бранное 'патриарх Никон', 'Пётр I' [Марков 1962: 537]. По региональным архивным материалам, во времена Петра I, «в массе
тамбовского простонародья» распространялись упорные слухи о пришествии антихриста. «Слухи эти поддерживались преимущественно раскольниками и сектантами, и некоторые из них доходили до такого странного состояния религиозного экстаза и фанатизма, что врывались в православные церкви и с грубою бранью разгоняли священнослужителей.» [Дубасов 1897, VI: 137].
Представления о конце света породили устойчивые словосочетания, ставшие достоянием общерусского словаря: антиев хлеб [Даль 1994, I: 45]. Данное выражение развивает представление «староверов» о близком конце утонувшего в грехах, безбожного мира, при котором только имеющим богопротивную печать будет выдаваться хлеб.
Важными для этнографической стороны старообрядческого уклада и ведения службы являются такие понятия, как лестовка — 'чётки'; великое древо — 'подвешенное на верёвках дерево для колокольного звона'; псальма — духовный стих'; запас — дары для причащения'. Специфику быта и обрядов отражают наименования реалий повседневности: перехожие старцы, семипоклонный начал, лежать на листу, лико-ваться в знач. 'прикладываться щеками, здороваясь', исправиться в значении 'исповедаться', началить в значении 'наказывать', обмирщиться — 'вступить в связь с никонианцами', табачничать, начётник, уставщик и др. [Марков 1962: 544, 547, 549, 551-554; Сем. Заб. 1999: 294]. Подчёркивая роль бытовых деталей в лексике старообрядчества, Д. А. Марков отметил, что старообрядческий словарь содержит две большие лексические группы: «слова, относящиеся к религиозному быту» и «слова, не относящиеся к религиозному быту» [Марков 1962: 557]. Этнографические приметы старообрядчества приобретает орфография: начертание имени Спасителя Исус с одним «и», а также особое почитание и придание статуса святости имени «святого священномученика и исповедника, протопопа храма в г. Юрьевце-По-волжском» Аввакума [Вургафт, Ушаков 1996: 8; Сем. Заб. 1999: 246; Сл. Ср. Ур. 1996: 94].
Ритуальное значение приобретает у старообрядцев пояс, являющийся необходимым элементом облачения: «Безпоясникм. бранное прозвище, придуманное раскольниками, считающими смертным грехом молиться без пояска, опущенного ниже пупа: "Афанасьи беспоясны", дразнят неподпоясанных» [Даль 1994, I: 175].
С обрядовой практикой связана терминология, выявляющая отличия старообрядцев старообрядцев от остальных православных: большой крест — старообрядческое сложение перстов [Даль 1994, I: 276]; латинский крыж — так называют старообрядцы четырёхконечный крест, который они отвергают, как и всякий другой, кроме восьмиконечного [Иконография креста 1996]; великие пятницы —
х а го
>2
О ^
и со о иэ X
£ X .о
го
и
О! ^
& О
го ^
и ^
О! ^
к
го ^
и
О! ^
К &
иэ о о а го
£
со о а
иэ ^
=1
о
о
см
го
го
О!
а
к
го ^
и О!
о о
12 пятниц перед большими праздниками: перед Благовещением, первая и десятая после воскресения Христова, перед Троицею, Успением Богородицы, Ильиным днём, Днём Усекновения главы Иоанна Предтечи, Воздвижением, Покровом, Введением, Рождеством и Крещением [Дьяченко 1993: 532; Даль 1994, I: 431]. Старообрядцы издревле почитают 12 пятниц наравне со Священным Писанием; сказание о пятницах проникло из апокрифической литературы [Бессонов 1861-1863: ч. VI, 120-174].
Большое значение для языка субкультуры имеют правила речевого этикета. По наблюдениям Серафимы Евгеньевны Никитиной, у старообрядцев предлагаются приветствия, позволяющие отделять «своих» от «чужих»: «если представители конфессиональной группы хотят контактировать с «чужаком», то они сами предлагают ему пользоваться определёнными клише, например, такими, как «спаси Христос» вместо «спасибо», «здорово живёте» вместо «здравствуйте» [Никитина 2001 - 1: 7].
Иногда произносительная норма служит ориентиром принятости в речевой ситуации. «Примечателен совет,— пишет исследовательница,— который дал один представитель старообрядчества собранию учёных: «Если хотите с нами лучше общаться, называйте нашего учителя и великого мученика Аввакум, а не Аввакум» [Никитина 2001 - 1: 7].
Своеобразие поведенческих норм конфессии выражается в традициях костюма. П. И. Мельников упоминает в своём романе «В лесах» манатью, ма-натейку — чёрную пелеринку, которую носили старообрядческие иноки и инокини. Скинуть её хотя бы на минуту считалось грехом, а «кто надевает её хоть шутя, тот уже постригся» [Мельников 1976].
К диалектизмам можно отнести, к примеру, такие лексемы, как кержачить, началить, повитаться, табачничать, голбец и др. Наиболее полно набор диалектизмов представлен в словаре семейских Забайкалья. Среди интересных диалектизмов, представленных под знаком «обряд.», отмечены: бога 'иконы'; богословенье; Ивордань 'ключ, в котором освящали воду на Крещенье'; крестьбины, крезьбины, крестьбы; крещёнка 'крестильная рубашка для младенца'; сковороды палить 'выжигать перед Великим постом жир на сковородках'; Паска 'Пасха'; пёстрая неделя 'неделя перед Масленицей'; погружать 'совершать обряд крещения'; поминальник 'книжечка со списком для поминовения'; помирщик нищий'; постный чай 'чай без молока'; постовать 'соблюдать пост'; праздник в числе; родители, родителя 'родительский день'; сердитая Богородица 'Казанская или Смоленская Богородица'; сердитая неделя 'неделя перед Пасхой' и мн. др. [Сем. Заб. 1999: 44, 181, 221, 225, 334, 336, 342, 348, 363, 364, 370, 375, 407, 425].
Соответствия к этим данным можно найти в региональных словарях.
На уровне обрядовой периферии находится лексика, восходящая к общеславянским вровани-ям. Таково выражение роса благодати, связанное с дохристианскими ритуалами вызывания дождя, приуроченными к Троицыну дню. Уместно будет вспомнить в отношении этого термина древний обычай Троицына дня плакать на цветы, подвергнутый в своё время этнолингвистическому описанию Н. И. Толстым [Толстой 1976]. У старообрядцев полагалось во время троицкой вечерни «столько плакать о грехах своих, чтобы на каждый листочек, что держат в руках, кануло хоть по одной слезинке» [Марков 1962: 549].
Архаизирующие тенденции конфессионального языка проявляются в имянаречении. Старообрядцы дают детям имена, «какие давали двести лет назад: девочкам — Феоктиста, Минадора, Павла, Акулина, Ефросинья, Пинарита, Прасковея, Со-ломония, Фетинья; мальчикам — Авраамий, Иво-лий, Маркел, Онуфрий, Самуил, Тит, Леонтий, Макар, Никита, Климент» [Никитина 1998: 42; Никитина 1999 - 2: 36-40].
Завершая рассмотрение старообрядческой лексики, отметим особенности бытования старообрядцев в Тамбовской губернии, с которой мы начали наш «конфессиональный обзор». Словарь народного православия на Тамбовщине оказывается наименее выразительным в плане отражения самой традиционной из конфессий — старообрядческой. Это объясняется историей религиозной жизни края: «Реже всего в тамбовских документах встречаются указания на старообрядцев. Тихо проживали они в наших северных уездах, имели свои часовни — тайные и явные, заманивали к себе беглых священников и чрез это навлекали на себя скоропреходящий гнев духовной и светской администрации» [Дубасов 1993: 168-169]. Как уже было отмечено, помимо «раскольников обоих толков» Тамбовский край «изобиловал» «молоканами, духоборцами, субботниками, шелапутами, хлыстами и скопцами» [Дубасов 1993: 149].
По мнению современных информаторов, «староверы» были людьми трудолюбивыми, не пьющими вина, которое они называли «не нашим», чёрт-зельем. Они крестились двумя пальцами и сохраняли в тайне обряды своей веры» (поселок Пахарь Ржаксинского района Тамбовской области, 1996). Семьи старообрядцев ещё помнят старики, тогда как в настоящее время какие-либо различия между старообрядцами и православными в сельской среде нивелированы.
Завершая наши наблюдения, отметим, что старообрядческую терминологии отличает особая функциональность: первичной задачей является идентификация конфессиональной группы, поэтому
лексику конфессий определяют прежде всего самоназвания и «иноназвания».
Язык конфессий отличается лексическим разнообразием, присущей ему метафоричностью, набором ключевых символов. Специфической образностью обладает и терминология, презентирующая отношение конфессий друг к другу.
Наибольшую зависимость лексика всех без исключения конфессий, исторически бытовавших на территории Тамбовской области, обнаруживает от лексики православной церкви. Лексика неправославных конфессий гораздо беднее по содержанию и способам выражения, чем старообрядческая, что объясняется, во-первых, меньшей распространённостью; во-вторых, отрывом «сект» от культуры православия и стремлением к новаторству, что сравнимо с потерей связей с традиционной этнической культурой.
Представляют интерес ответы местных жителей, записанные нами во время сбора полевой информации в Тамбовской области с 1994 по 2009 годы.
Фрагмент, касающийся разделов «Опросника» о вере и отношении коренного населения к разным конфессиям, приводится ниже:
какая вера называется православной? почему?
«Православная вера — значит правильно славим Бога» (Серебряки, тамб.). «Православие значит право славить Бога. Это учение Христа, сохранённое в чистоте, ничего человеческого не добавлено» (Тамбов, 1995). «Веруем в Господа нашего Иисуса Христа, потому и православная» (Правые Ламки, сосн.). «Православной называется наша вера, потому что мы «право славим» (Лукино, ржакс.).
«Наша вера православная, потому что мы русские. Если не русские, то не православные» (Тиши-ниновка, инж., 1999). «Православная — это русская вера» (Петровка, токар.). «У нас адна вера — руская. Какая? — Да вот [показывает на церковь]. Православная» (Терновое, инж.).
«Вера православная — вера истинная. Мы крестом молимся» (Домнино, сосн.).
«Наша вера христианская, потому что ещё Владимир людей на Руси крестил» (Моршанск, 1995). «Православная вера христианская. Мы были не-христы. Как князь Владимир женился на гречанке, всех заставил креститься» (с. Криволучье, инж.). «Православной называется христианская вера» (Отъяссы, сосн.; Гавиловка, сампур.; Черняное, тамб.). «Христьянская верная. Потому что ходим в церковь» (Староюрьево, староюр.).
«Православная вера — вера правая, справедливая, т. е. во всём согласная с учением Христа» (Кёрша, сосн., 1996). «Правая вера православная, это вера
во святую Троицу» (Новопокровка, морд.). «Православная, потому что правильно служится» (Тамбов). «Христианская вера. А православная потому, что самая праведная» (Сукмановка, жерд.).«Это вера, которая правильно толкуется» (Строитель, тамб.)
«Кто крещёные, те и православные» (токар.)
какие веры вы знаете ещё?
«Сталаверы» (морш.). «На земле 77 вер» (Криволучье, инж.). «Всего 77 вер. Бог один, а вер много: баптисты, мусульмане и другие. А цыгане — это наша, русская вера. Бог им сказал: «А тебе всю жизнь обманывать!» (Красносвободное, тамб.). «Адвентистов седьмого дня, бабтисты, молоканы, кришны, буддизм, масульмане» (Бычки, бондар., 1999). «Католики крестятся слева направо. Исламская вера, они верят в Аллаха. Индуизм, поклоняются идолам. Иудаизм — еврейская вера, у них бог Яхве» (Тамбов). «Пятидесятники, баптисты, хлысты, рыбники, молоканы, староверы, духоборцы, субботники» (Новопокровка, морд.).
литература
Бем А. Л. Церковь и русский литературный язык // ЛОГОС (богословско-философский журнал). 1998. № 46. Брюссель-Москва. С. 43-125. Бессонов П. А. Калеки перехожие. Сборник стихов и исследование. Ч. I-VI. М., 1861-1863. Вургафт С. Г., Ушаков И. А. Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы: Опыт энциклопедического словаря. М., 1996. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского
языка: в 4 т. М., 1994. Дубасов И. И. Очерки из истории Тамбовского края.
Вып. 1-6. М.-Тамбов,1883-1897. Дубасов И. И. Очерки из истории Тамбовского края / сост.
Ю. А. Мизис. Тамбов, 1993. Дубровин Н. Наши мистики-сектанты // Русская старина. 1895. Январь.
Дубровина С. Ю. Народное православие на Тамбовщине. Опыт этнолингвистического словаря (монография). Тамбов, 2000.
Дубровина С. Ю. Тамбовщина в контексте духовной культуры: Филологические очерки. Тамбов, 2001. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. М.:
Изд. отдел Московского патриархата, 1993. Иконография креста (церковное искусство) // Даниловский благовестник. Журнал Московского Свято-Данилова монастыря. 1996. Вып. 8. С. 14-24. Марков Д. А. Особенности лексики в языке романа Мель-никова-Печерского «В лесах»: дисс. ... д-ра филол. наук. М., 1962. Мельников П. И. (Андрей Печерский). На горах (книга вторая). Очерки поповщины // Мельников П. И. Собр. соч.: в 8 т. Т. 7. М., 1976.
х а го
>3
о
и со о иэ X
£
X
-О
ГО
ta
и
OI ^
S
а о
го s
<v dл
к го
OI ^
ta
к а иэ о о а
го £
со о а
иэ ^
о
гм
го
го
OI Œ
(К
го
OI
о о
Мечковская Н. Б. Язык и религия. М., 1998. Никитина С.Е. «Жить по закону, по путе...» // Живая
старина. 1998. № 3 (19). С. 42. Никитина С. Е. Об уме и разуме (на материале русских народно-поэтических текстов) // Славянские этюды. Сборник к юбилею С. М. Толстой. М., 1999. С. 298-308.— 1. Никитина С. Е. «Русскую душу лучше выяснять на русском языке» // Живая старина. 1999. № 1 (21). С. 36-40.— 2. Никитина С. Е. О «нас» и о «них» // Живая старина.
2001. № 1 (29). С. 5-7.— 1. Никитина С. Е. «Слово и дело» (место народной этимологии в культуре духоборцев и молокан) // Русская диалектная этимология. Екатеринбург, 2001. С. 97.— 2. ПБЭС — Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. 1-2. М., 1992. Сахаров И. П. Русское народное чернокнижие. СПб., 1997.
Сем. Заб. 1999 — Словарь говоров старообрядцев (се-мейских) Забайкалья / под ред. Т. Б. Юмсуновой. Новосибирск, 1999. Сл. Ср. Ур. 1996 — Словарь русских говоров Среднего Урала. Т. 1-5. Свердловск-Екатеринбург: Уральский гос. ун-т, 1996. Сл. Краснояр. 1988 — Словарь русских говоров южных
районов Красноярского края. Красноярск, 1988. Тамб. губ. 1914 — Тамбовская губерния в 1812-1813 гг.
(Рефераты, статьи и документы). Тамбов, 1914. Тгуак — Тамбовская губернская ученая архивная комиссия. Журналы заседаний. № 1-58. Тамбов, 1884-1918. (С № 13 выходили под названием «Известия.»).
ТЕв — Тамбовские Епархиальные ведомости. Газета. Издание еженедельное. Тамбов: Тип. палаты гос. имуществ. 1861-1918. ТЕв., неоф.— Тамбовские Епархиальные ведомости. Неофициальная часть Тамбовских Епархиальных ведомостей. Тамбов, 1877. Тамбовские хлысты, именующие себя постниками или богомилами, и их заблуждения. Тамбов, без указания года издания. 17 с. Толстой Н. И. Несколько слов о новой серии и книге Г. П. Федотова «Стихи духовные» // Федотов Г. П. Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам). М., 1991. С. 5-9.
УКАЗАТЕЛИ РАЙОНОВ ТАМБОВСКОЙ ОБЛАСТИ:
бондар.— Бондарский район; жерд.— Жердевский район; инж.— Инжавинский район; морд.— Мордовский район; морш.— Моршанский район; ржакс.— Ржаксинский район; сампур.— Сампурский район; сосн.— Сосновский район; староюр.— Староюрьевский район; тамб.— Тамбовский район; токар.— Токаревский район.
ФГБОУ ВПО «Елецкий государственный университет имени И. А. Бунина». Поступила в редакцию 20.02.2012 г.
UDC 81-2 OLD-BELIEVER VOCABULARY ACCORDING TO HISTORICAL DATA OF TAMBOV EPARCHY
S. Yu. Dubrovina
The article examines the terminology of the old-believer confession of Orthodoxy. The language of the old believers is characterised by archaic functionality, lexical diversity, metaphors, a specific set of key symbols. Symbolic religious imagery is typical for the terminology representing attitude of different confessions to each other, which is revealed in the nominations separating the representatives of "their" religious group from the "alien" (self names and other names). The basis of the regional observations is lexical material, representing the old believers and, partly, the non-Orthodox confessions according to historical documents of Tambov province with the involvement of encyclopedic and dialect dictionaries of the Russian language and authentic expedition data.
KEY WORDS: language picture of the world, Orthodox confessions, ethnic identity, lexicalization of ethnic stereotypes in the Russian language, nomination, interior reconstruction, folklore and religious symbols.
