CC BY
361
как путешественник оказывается более требовательным, активным, совершающим интеллектуальную работу: он не избегает общения с носителями культуры, стремится к эмпатии и погружению, хотя бы немного учит язык, интересуется местными обычаями. МакКеннел полагает, что турист всегда жаждет подлинности, но на его поиске аутентичности собственно и играет туристическая индустрия, цель которой - поймать его в сети инсценированной реальности, последовательно провести по всем ее уровням, извлекая тем самым максимум экономической прибыли. МакКеннела можно упрекнуть в том, что именно его теория, препарирующая мотивацию туриста, демонстрирует возможные способы эксплуатации его стремления к аутентичности, а также указывает, каким образом можно кодифицировать объекты культурного наследия, чтобы превратить их в продукт потребления.
Таким образом, в рассмотренных теориях предложен особый взгляд на сущность «туристического опыта» в отличие от доминирующей трактовки туризма как квинтэссенции идеологии кон-сьюмеризма. В работах Грабурна и МакКеннела туристические путешествия приобретают экзистенциальное измерение. Труды Грабурна и МакКеннела оказали существенное влияние на развитие социологии туризма, в частности, инициировав многочисленные дискуссии об «этической» стороне туризма, «моральном туризме» как разновидности туристических практик, и в более общей перспективе стимулировали развитие концепции «альтернативного туризма» [1]. Эвристический потенциал их методологических находок, несмотря на наличие довольно обширной критической традиции [4], далеко не исчерпан и может быть актуализирован в рамках отечественного туристического дискурса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Butler, R.W. 1990, Alternative Tourism: Pious Hope or Trojan Horse? Journal of Travel Research, Vol. 28, №. 3 Pp. 40-45.
2. Graburn N. Secular Ritual: a General Theory of Tourism. In Hosts and Guests Revisited: Tourism Issues of the 21st Century, Smith V, Brent M (eds). Cognizant Communication Corporation: New York; 2001 Pp. 42—50.
3. Graburn N. The Ethnographic Tourist //The Tourist as a Metaphor of the Social World/ ed. by Graham Dann Wallingford: CAB International. 1998. Pp. 19-39.
4. Graburn, N. Tourism as the Sacred Journey//Hosts and guests. The Anthropology of Tourism/V. Smith (Ed.) 2nd edit. Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 1989. Pp.21-36.
5. Korstanje E. Maximilliano The Obsession with Authenticity: Criticism to Dean MacCannell//Revista Rosa dos Ventos 5 (I) 99-115, jan-mar, 2013.
6. MacCannell D. The Tourist. A New theory of the Leisure Class 4th ed. London, 1989.
7. MacCannell D. Staged Authenticity: Arrangements of Social Space in Tourist Settings//American sociological review. 1973. Vol. 79 (3). P.589-603.
8. MacCannell D. Tourist Agency// Tourist Studies. 2001. Vol. 1 (1).
9. Ван Геннеп А. Обряды перехода. Систематическое изучение обрядов. М., 1999.
10. Гоффман И. Представление себя другим в повседневной жизни. М.: КАНОН--ОТЕСС, 2000.
11. Ильин В.И. Потребление как дискурс: учебное пособие. М.: Интерсоцис. 2008.
12. Покровский Н.Е. Туризм: от социальной теории к практике управления: учебное пособие / Н.Е. Покровский, Т.И. Черняева. 2 изд., испр. и доп. М.: Университетская книга: Логос, 2009.
13. Тернер В. Символ и Ритуал. М.: Наука, 1983.
УДК 070. 1 ББК 76. 01 К 635
СТАНОВЛЕНИЕ ЖУРНАЛА «МИР ИСКУССТВА»: ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЦЕЛЕЙ И ЗАДАЧ
Н.Д. Мельник
Санкт-Петербургский государственный университет
сервиса и экономики (СПбГУСЭ) 191015, Санкт-Петербург, ул. Кавалергардская, 7, лит. А
Журнал «Мир искусства», издаваемый в Санкт-Петерб^ге в 1898-1904 годах, по праву занимает важное место в истории русской журналистики. Именно ему суждено было стать рупором новых веяний в искусстве и во многом определить развитие русской культуры на рубеже XIX - XX веков. Но признание широких слоев читающей публики пришло не сразу. Редакционному коллективу пришлось на первых порах столкнуться с непониманием определенной части критиков, откровенным неприятием ими концепции нового издания. Успех и признание рождались в борьбе мнений. О том, как это происходило, чрезвычайно важно знать сегодняшним студентам, обучающимся по специальности «Журналистика». Бесценный опыт становления уникального издания поможет им осознать важность творческой составляющей в журналистике, приобрести умение бескомпромиссно отстаивать свои принципы и, как следствие этого, -успешно овладеть избранной профессией.
Издание «Всемирная иллюстрация», публикуя в одном из номеров 1895 года обзор культурной жизни России, сетовало на отсутствие журнала, посвященного искусству, утверждая, что это «очень и очень ощутительно для лиц, интересующихся и занимающихся художествами... Ведь даже всякий вид спорта имеет свой специальный орган, почему же искусство русское до сих пор не имеет такого прочного установившегося журнала, а если подобные издания и затевались, то вскоре прогорали. Чем объяснить последнее -малым ли интересом подписчиков, отсутствием ли интереса в составлении журнала или же нет у нас такого человека, который сумел бы соединить в журнале практичность и любовь к делу?» [1, с. 117-119].
Через три с липшим года в «Петербургской газете» было опубликовано интервью «Искусство и ремесла», подписанное псевдонимом «Паспарту». В нем
организатор художественных выставок и критик С.П. Дягилев говорил о целях и задачах нового журнала «Мир искусства», редактором которого он стал. Одновременно корреспонденту дали интервью известный предприниматель и меценат С.И. Мамонтов и «молодой художник», фамилия которого не была названа. В редакционном вступлении ко всем трем материалам говорилось: «...нельзя не приветствовать появление у нас нового специального художественного журнала, который будет посвящен вопросам искусства и главным образом применения искусства к ремеслам» [2]. 18 марта 1898 года был подписан издательский договор (издателями нового журнала стали С.И. Мамонтов и княгиня М.К. Тенишева, редактором - С.П. Дягилев). Именно с этого момента началась официальная журнальная деятельность членов объединения «Мир искусства» [3, с. 74].
Идея издания художественного журнала, изложенная его редактором, вызвала большой энтузиазм в художественной среде, в особенности среди молодых художников. Правда, вскоре цели нового издания значительно изменились. Хотя редколлегия и уверяла читателей, что намерена уделять большое внимание прикладному искусству, в проспекте журнала № 6 на французском языке уже говорилось об «облагораживании вкуса во всех областях национального искусства» [4].
Как и прекративший существование в феврале 1895 года московский журнал «Артист», «Мир искусства» действительно следил за развитием всех видов искусства. Но на этом сходство обоих изданий, по сути дела, заканчивается. Если публикации «Артиста» были, в основном, сконцентрированы на том, что предлагала московская школа живописи, то цели и задачи нового журнала были значительно шире: пропаганда всего значительного в искусстве предшествующих десятилетий, знакомство читателей как с лучшими об-
разцами отечественного художественного наследия, так и с работами выдающихся западных мастеров.
Правда, почти одновременно с появлением «Мира искусства» в столице начал выходить журнал «Искусство и художественная промышленность» - орган Общества поощрения художеств. Редактором этого издания стал известный историк искусства Н.П. Собко, долгие годы плодотворно сотрудничавший с критиком В.В. Стасовым. Это дало повод одному из авторов публикаций о «Мире искусства» утверждать, причем, небезосновательно, что журнал Общества поощрения художеств издавался «под эгидой» В.В. Стасова [5, с. 134]. Известный критик не скрывал своей цели находиться в оппозиции журналу, редактируемому С.П. Дягилевым. Однако, несмотря даже на более благоприятные материальные условия, чем у «Мира искусства», журналу «Искусство и художественная промышленность» победить в развернувшейся борьбе не удалось. Издание Общества поощрения художеств не сумело достойно противостоять новациям конкурентов.
«Мир искусства», хоть и вписавшийся органично в ряд таких известных во второй половине 1890-х годов журналов, как «Мир Божий», «Северный вестник», «Жизнь», «Журнал для всех» и других, выделялся среди них как критической позицией, так и необычайно высоким качеством оформления. И именно этот журнал, интересы которого распространялись на искусство во всех его проявлениях, стал самым известным и влиятельным изданием в русской художественной периодике конца XIX - начала XX века. Этому обстоятельству даже не мешал весьма скромный тираж, никогда не превышавший одну тысячу экземпляров.
Создатели нового журнала планировали, что он будет выходить дважды в месяц. Однако осуществить это не удалось, и в первые два года существования «Мир искусства» выходил преимущественно сдвоенными номерами. Первый из них (№№ 1-2) увидел свет в середине ноября 1898 года, хотя на обложке указан 1899 год. Облик журнала поражал новиз-
ной, начиная с обложки в стиле модерн с причудливой экспозицией иллюстраций: на ровном поле были изображены две стилизованные рыбки работы К.А.Коровина.
Несмотря на то что оформление вызвало негативную реакцию известного мецената и основателя Третьяковской галереи П.М. Третьякова, а также ближайшего соратника С.П. Дягилева, А.Н. Бенуа, уже первый номер журнала выделил его среди других изданий. Но восприятие читателей оказалось сложным не только из-за деталей оформления, которые не создавали общей картины, но и из-за редакционной статьи «Сложные вопросы», занявшей значительную часть текста двух сдвоенных номеров: первого-второго и третьего-четвертого. Она резко диссонировала со статьями, которыми обычно в то время открывались новые журналы.
Этому манифесту «мирискусников» предшествует эпиграф, цитирующий одно из высказываний Микеланджело: «Тот, кто идет за другими, никогда не опередит их». И хотя название статьи кажется неопределенным, слова одного из величайших мастеров эпохи Ренессанса четко определяют новаторский курс, которого редколлегия с самого начала собиралась придерживаться в своем журнале.
Традиционно автором статьи «Сложные вопросы» (она разделена на четыре главы: 1. «Наш мнимый упадок»; 2. «Вечная борьба»; 3. «Поиски красоты»; 4. «Основы художественной оценки») считается С.П. Дягилев. Однако В.Ф. Нувель в неизданных мемуарах свидетельствует, что «вся историческая и теоретическая часть этого манифеста... не только инспирирована и сформулирована Филосо-фовым, но им написана» [6]. Поэтому логично предположить, что статья подготовлена к печати совместно С.П. Дягилевым и его соратником, а также кузеном Д.В. Философовым. В пользу этого косвенно говорят и некоторые другие свидетельства. Так, 11 августа 1898 года В.В. Стасов писал И.П. Ропету: «Представьте: закадышный приятель Дягилева [Д.В.
Философов] признался мне, что все лето (май, июнь, июль) они вдвоем все только читали мои 3 тома сочинений и делали отметки. Это все, чтоб меня поколотить. Что, каково?» [7, с. 102].
Несомненно, в период подготовки первых номеров журнала «Мир искусства» об общности взглядов С.П. Дягилева и Д.В. Философова говорят многие факты. Особо следует отметить влияние последнего на Дягилева, как человека в то время более образованного, особенно в области истории литературы и эстетики, и умевшего пробудить в нем интерес к этим вопросам. Сам В.Д. Философов так вспоминал спустя два десятилетия о конце 1890-х годов: «Это был период первичной интеграции всех художественных и литературных сил, выступивших совместно на борьбу с господствовавшим позитивизмом и связанным с ним натурализмом, против тенденциозного искусства, на защиту личного, индивидуального творчества, за культ форм, краски и слова как такового. "Мир искусства" очень ярко отражал этот процесс первичной интеграции...» [8, с. 17].
Что касается непосредственно содержания статьи, то указанный в журнале автор (Сергей Дягилев) выражает свое мнение о положении дел в современном ему русском искусстве, затрагивает вопросы наследия, актуальных художественных течений Западной Европы, не оставляя без внимания и эстетические проблемы. Говоря о первоочередных задачах искусства и художественной критики, автор пытается определить пути их развития.
Обо всех поднятых в статье «сложных вопросах» автор говорит от первого лица. С одной стороны, это подтверждает сходство интонации с первыми литературными опытами С.П. Дягилева. Но с другой, не соглашаясь с творческим методом того или иного литератора, например, Э. Золя или Д. Рескина, критик меняет вполне благожелательный тон повествования на резкий, порой недопустимый на страницах художественного издания. Это лишь подтверждает мысль о соавторе - человеке весьма образован-
ном, но нетерпимом к позиции оппонентов.
Наиболее наглядный пример этого представляют строки о русском философе-утописте, литературном критике Н.Г.Чернышевском, чья эстетика решительно отвергается в статье «Сложные вопросы»: «Эта нездоровая фигура еще не переварена, и наши художественные судьи в глубине своих мыслей еще лелеют этот варварский образ, который с неумытыми руками прикасался к искусству» [9, с. 13-14]. Для подтверждения этого тезиса тут же публикуется цитата из диссертации Н.Г.Чернышевского «Эстетические отношения искусства к действительности»: «Содержание, достойное внимания мыслящего человека, одно только в состоянии избавить искусство от упрека, будто бы оно - пустая забава, чем оно действительно бывает чрезвычайно часто: художественная форма не спасет от презрения... произведение искусства, если оно важностью своей идеи не в состоянии дать ответа на вопрос: "да стоило ли трудиться над подобными пустяками"?» [9, с. 13-14]. Выражая несогласие с позицией известного публициста, автор статьи обращается к читателям: «Разве многие не подписались бы под этой мещанской формулой? Для меня совершенно непонятно требование общественного служения от искусства» [9, с. 13-14]. И, объясняя позицию редколлегии журнала в этом, несомненно, сложном вопросе, он пишет: «Великая сила искусства заключается именно в том, что оно самоценно и главное - свободно. Искусство не может быть без идеи, как оно не может быть без формы и без краски, но ни один из этих элементов не должен и не может без нарушения соответствия частей быть намеренно вложен в него» [9, с. 15].
В ряде исследований о «Мире искусства» отмечалось западничество С.П. Дягилева и его сотрудников. Несомненно, статья «Сложные вопросы» свидетельствует о знакомстве авторов с французской классической и позитивистской эстетикой, со взглядами на искусство Э. Золя, Т. Готье, Ш. Бодлера. Некоторые ее разделы изобилуют пересказом очерка Т.
Готье «Шарль Бодлер», цитатами из этой работы. Однако это не значит, что авторы статьи полностью разделяют точку зрения французского критика. Зачастую они полемизируют с ним и приходят к собственным выводам.
При внимательном изучении основных положений манифеста «мирискусников» становится также ясно, что его авторы находились в то время под сильным влиянием учения английского писателя, поэта и драматурга О. Уайльда (18541900). В частности, многие положения статьи «Сложные вопросы» близки знаменитым уайльдовским эссе «Критик как художник», «Упадок лжи» и некоторым другим. Правда, имя английского писателя ни разу не было упомянуто в статье. Но это вполне объяснимо: в 1895 году он был приговорен к двум годам лишения свободы по обвинению в аморализме. Поэтому упоминание его имени в печати в течение ряда лет было запрещено. Но это не помешало авторам манифеста признать, вслед за О. Уайльдом, критику творческим процессом и утверждать, что только критик и художник, проводя в жизнь собственные идеи, достойны называться творцами.
Интересно также отметить сходство некоторых высказываний авторов статьи с гедонизмом (др.-греч. 'наслаждение', 'удовольствие' — этическое учение, согласно которому удовольствие является высшим благом и целью жизни) французского художественного критика Р. де Ла Сизерана, перевод эссе которого «Темницы искусства» был спустя некоторое время опубликован в «Мире искусства». Нашли отражение в высказываниях авторов манифеста «мирискусников» и некоторые положения эссе австрийского поэта и критика В. Хольцамера «Художественное наслаждение», опубликованного в сентябрьском номере 1898 года журнала «Ver Sacrum» (лат. 'весна священная' — журнал группы венских художников, аналог «Мира искусства»). Например, согласно В.Хольцамеру, «лучшее и главное в художественном творении -личность художника», а также «непосредственно на личности основывается
художественное чувство и художественное восприятие» [10, с. 19]. Подобные мысли оказались созвучны одному из основных выводов статьи «Сложные вопросы», высказанному в заключительном разделе манифеста: «Итак для всякого воспринимающего художественное произведение ценность и значение последнего заключаются в наиболее ярком проявлении личности творца и в наиближайшем соответствии ее с личностью вос-принимателя» (эти слова выделены курсивом в журнале) [9, с. 57].
В целом следует отметить, что в конце статьи, в четвертой ее части, читатель может найти ответы на «сложные вопросы», поставленные автором в самом начале. Именно здесь четко обозначена позиция издания по насущным проблемам искусства и освещено направление «Мира искусства». Сам тон изложения становится повелительным, не допускающим возражений. Об этом свидетельствуют основные формулировки, которые представляется уместным процитировать:
«В одном не зависящем ни от каких объективных условий развитии художественной личности я вижу поступательное движение всей истории искусства».
«Одна из главных заслуг нашего времени, нашего поколения есть способность чувствовать личность под всеми одеждами и во все эпохи».
«Мы прежде всего жаждущее красоты поколение. И мы находим ее всюду, и в добре и в зле... мы не можем принять формулы искания красоты в принципиальном удалении от действительности».
«Вы можете понять, кто вы, только тогда, когда увидите, каковы другие. Необходимо всосать в себя всю человеческую культуру, хотя бы только для того, чтобы изрыгнуть ее потом. Настоящая русская натура слишком эластична, чтобы сломаться под влиянием Запада...»
«Задача критики мне кажется далекой от педантизма классификации вещей по точным основаниям. На всем [искусстве] есть нежная пыль, как на крыльях бабочки, которая исчезает от всех этих методов и систем» [11, с. 49-59].
Статья «Сложные вопросы», как и
новый журнал в целом, были неоднозначно восприняты современниками и прежде всего критиками. Крайне резкую оценку новациям «мирискусников» дал В.В. Стасов в статье «Нищие духом» [12, с. 233-234]. Вторил ему и В.П. Буренин, опубликовавший в двух номерах газеты «Новое время» «Критические очерки. Новые художественные журналы». В первой части «очерков» автор, сообщив читателям о выходе в свет двух новых художественных журналов — «Мир искусства» и «Искусство и художественная промышленность», обращает внимание публики прежде всего на оформление изданий. О «Мире искусства» он пишет (цитируется впервые): «Обложка "Мира искусства" цвета крем, на верху обложки узенькая полоска, по которой тремя красками - золотой, зеленоватой и дикой -изображено... что изображено - нельзя разобрать в точности. По обеим сторонам симметрично как будто две русские избы. Посреди их какой-то сегмент, на верху которого как будто три карточных домика. Внизу сегмента какие-то подобия елок и вееров. Над сегментом вавилоны дикой краской, а внизу его вавилоны краской зеленоватой. Верхние вавилоны, должно быть, изображают облака, нижние - траву или волны, - невозможно постичь. В одном углу обложки внизу нечто вроде печати с изображением двух рыб, переплетающихся хвостами, быть может, символы, изображающие двух издателей. Затем, посредине обложки, - название журнала. По стилю обложки, по нелепости и непонятности виньетки читатели должны догадаться, что журнал «Мир искусства» принадлежит к декадентским изданиям. Есть лица, которые полагают, что виньетка обложки представляет так называемую «загадочную картинку» и все ищут на ней: где г. Дягилев?» [13, с. 2]. О содержании же журнала критик отзывается кратко. По его мнению, «"Мир искусства" оказался журналом молодым с неустановившимися декадентскими порывами... Первый журнал устремляет взгляд вперед и хотя видит впереди чепуху, но с азартом наслаждается ее созерцанием...» [13, с. 2].
Однако во второй части «очерков» В.П. Буренин устраивает настоящий «разнос» С.П.Дягилеву-редактору (цитируется впервые): «Г. Дягилев, редактор журнала "Мир Искусства"... является овощем, возросшим в парниках современного декадентства. До сих пор г. Дягилев был известен, как устроитель кой-каких "иностранных" художественных выставок и автор кой-каких статеек, будто бы о художестве, а в сущности Бог знает о чем. Никакими солидными и видными трудами в области художественной критики он себя не заявил, но тем не менее сразу выскакивает в качестве руководителя художественного издания...
В качестве руководителя "Мира Искусства" г. Дягилев выступает с двумя статьями: "Наш мнимый упадок" и "Вечная борьба"....наш новатор торжественно провозглашает: я, г. Дягилев, "чувствую необъяснимое и неопровержимое (!) единение с моей эпохой, с моим невыразив-шимся еще поколением — словом, с тем, что даст мне право высказать все, что постепенно выяснялось и порой мучительно, порой радостно открывалось моему чувству". Каково, однако: г. Дягилев скромно мнит, что он представитель нашей эпохи, что эпоха эта его, г. Дягилева, что он представитель невыразивше-гося еще его поколения, что он призван быть выразителем невыразившихся идей!..
Да кто же и что же, однако, вы, господа, такое, скажите ради Бога толком, оставив неясные разглагольствования, похожие на куриный бред!
— Мы не декаденты, не упадочники, -лепечет г. Дягилев. - Уж потому одному не упадочники, что "нам не с чего падать".
С этим, пожалуй, можно согласиться... Но в таком случае, откуда же претензии у вас, господа таинственные "мы"? По какому праву вы громогласно возглашаете: "вот это мы обожаем, а вот это ненавидим"» [14, с. 2].
Однако нашлись среди критиков и те, кто поддержал новый журнал. Вполне благожелательно написал о нем в газете «Биржевые ведомости» И.И. Ясинский,
озаглавивший свою рецензию «Мир искусства» (цитируется впервые): «Под этим заглавием вышла первая тетрадь нового художественного журнала, издаваемого кн. Тенишевою и г. Мамонтовым и редактируемого г. Дягилевым.
Надо приветствовать такие журналы. Внешность необычно прекрасная, картины исполнены в лучших европейских мастерских, бумага и шрифт, виньетки и обертка - все незаурядное, элегантное, изысканно-нарядное, богатое.
Журнал тем хорош, что руководят им люди очевидно обладающие вкусом, чуждающиеся банальных сюжетов; наконец, подкупает нас русское направление журнала. Если журнал просуществует несколько лет (а дай ему Бог и век целый прожить), то составится единственный в своем роде художественный альбом русских вещей, образцов прекрасной русской старины, в сравнении с которою весь наш этот модернизм такая пошлость!
Но "Мир Искусства" не сосредотачивает исключительно на чем-нибудь одном своего внимания. Это чувствуется, это видно уже из первой тетради журнала.
Горячо и молодо написана вступительная статья г. Дягилевым. Ну, что ж, Бог в помощь! Молодежи принадлежит будущее - берите ее, если можете, если есть сила, если Атлас вам по раменам... Будьте прекрасны - и тогда будущее ваше. Прекрасное не имеет возраста, оно вечно.
С искренним удовольствием перелистывая новый журнал, мы ждем от него многого и хорошего. Возвещая "новые идеи", он воздержался пока дать новые формы... Пошлость, по-видимому, не будет допущена в журнал. Чего же лучше? Но если это декадентство, то можно поздравить г. Дягилева и К° с таким декадентством!» [15, с. 2]
Безусловно, статья «Сложные вопросы» стала стержневой в первых двух сдвоенных номерах журнала. В связи с этим напрашивается вопрос: была ли она программой «Мира искусства»? Мнения авторов, в разные годы писавших о жур-
нале и выставочной деятельности «мирискусников», разделились: Н.Э. Радлов [16] и В.Н. Петров [17] считали, что у «Мира искусства» не было позитивной программы; в противовес им Н.И. Соколова [18] и Н.П. Лапшина [19] писали о программном значении данной статьи.
Нам представляется закономерным обратиться к воспоминаниям одного из ближайших в то время соратников С.П. Дягилева - А.Н. Бенуа: «Дягилеву принадлежит прекрасная статья, в первом номере, в которой устанавливалась общая точка зрения редакции...» [20, с. 41]. Казалось бы, мемуарист подтверждает программный смысл статьи. Но далее в его повествовании видим противоречие высказанной ранее мысли: «Вместо направления у нас царил вкус - правда, объединенный известным уровнем культурности всей группы, но все же свободный, подчас капризный и, во всяком случае, враждебный всякому доктринерскому рабству, всяким предвзятым формулам» [20, с. 50].
С одной стороны, редколлегия журнала не отдавала предпочтения какому-то конкретному течению современного искусства. При внимательном изучении подшивки видно, что сначала сотрудники «Мира искусства» выказывали симпатии к мюнхенскому Сецессиону, затем стали благоволить скандинавам и англичанам, а несколько позже все больше внимания стали уделять французской живописи, а также самобытным работам из Испании, Италии, Бельгии, Голландии. Не обходили они вниманием и лучших представителей русской художественной школы, публикуя на страницах журнала работы участников Весенней академической выставки и Московского товарищества художников. Методом проб и ошибок создатели журнала стремились воспитывать художественный вкус своих читателей. И, надо отдать им должное, за шесть лет существования «Мира искусства» они значительно в этом преуспели.
Но, рассматривая проблему «программности» статьи «Сложные вопросы», вполне уместно посмотреть на нее и с другой стороны. Несмотря на то что с те-
чением времени принципы, сформулированные в последней части редакционной статьи, видоизменялись, стержень ее остался неизменным. И это дает возможность утверждать, что она все-таки со-
держала программу. Журналистская практика порой вынуждала отклоняться от нее, но в целом создатели «Мира искусства» следовали своим убеждениям до последнего номера журнала.
ЛИТЕРАТУРА
1. М.Ф. Русское художество в 1895 году // Всемирная иллюстрация. 1896, 27 января (№ 1409).
2. Паспарту. Искусство и ремесла II Петербургская газета. 1898,25 мая (№ 141).
3. Чернышова-Ме^^ж, Наталия. Дягилев: Опередивший время. М.: Молодая гвардия, 2011.
4. Мир искусства. 1899, № 6, обл.
5. Литературный процесс и русская журналистика конца XIX - начала XX в. 1890-1904. Буржуазно-либеральные и модернистские издания. М.: Наука, 1982.
6. РГАЛИ. Ф. 2712. On. 1. Ед. хр. 104. Ксерокопия рукописи на французском языке.
7. Стасов В.В. Письма к деятелям русской культуры: В 2-х т. Т. 2. М.: Наука, 1967.
8. Философов Д.В. Юношеские годы Александра Бенуа (1916). — ОР ГРМ. Ф. 137. № 14. Рукопись, машинопись.
9. Сергей Дягилев. Сложные вопросы II Мир искусства. 1899, № 1 -2.
10. Ver Sacrum. 1898, Sept.
11. Мир искусства. 1899, № 3-4.
12. Стасов В.В. Нищие духом / Избр. соч. в 3-х т. Т. 3. М.: Искусство, 1952.
13. Буренин В.П. Критические очерки: Новые художественные журналы. I II Новое время. 1898, 20 ноября (№ 8166).
14. Буренин В.П. Критические очерки: Новые художественные журналы. IIII Новое время. 1898, 27 ноября (№ 8173).
15. 1.Я. [Ясинский И. И.]. Мир искусства II Биржевые ведомости. 1898,27 ноября (№ 324).
16. Радлов Н.Э. Е.Е.Лансере II Аполлон. 1916, № 10.
17. Петров В.Н. Мир искусства / История русского искусства. В 13-ти т. Т. 10. Кн. 1. Русское искусство конца XIX - начала XX века: Живопись и графика. М., 1968.
18. Соколова Н.И. Мир искусства. М.; Л.: Изогиз, 1934.
19. Лапшина Н.П. Мир искусства: Очерки истории и творческой практики. М.: Искусство, 1977.
20. Бенуа А.Н. Возникновение «Мира искусства». Л.: КПХИ, 1928.
УДК 37.014.53 ВБК 81.2 (рус.)
ВОПРОСИТЕЛЬНОЕ И ПОБУДИТЕЛЬНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ В КОММУНИКАТИВНОМ АСПЕКТЕ
Н. И. Белунова
Санкт-Петербургский государственный университет
сервиса и экономики (СПбГУСЭ) 191015, Санкт-Петербург, ул. Кавалергардская, 7, лит. А
В данном случае функционирование вопросительных и побудительных предложений рассматривается в тексте дружеского письма творческой интеллигенции конца XIX — первой четверти XX века. Обращение к данному типу текста является не случайным. Авторы и адресаты рассматриваемых нами писем, несомненно, являлись носителями высокой, элитарной речевой культуры, которая, как отмечают
исследователи [1], может и должна быть предметом изучения студентами высших учебных заведений и без учета которой невозможно создание концепции современной культуры речи [2].
Вопросительное и побудительное предложения играют наиболее важную роль (в сравнении с повествовательными предложениями) в организации коммуникативно-прагматической оси «автор-адресат», то есть в организации
