CC BY
33
7. Figes O. Nataschas Tanz. Eine Kultur geschichte Russlands. Berlin : Berlin Verlag, 2003. 720 s.
8. Солженицын А. И. В круге первом. Омск : Кн. изд-во, 1991. 716 с.
9. Булгаков М. А. Белая гвардия // Булгаков М. А. Белая гвардия. Жизнь господина де Мольера. Рассказы. М. : Правда, 1989. С. 27-295.
10. Ли С. О. Мотив «Дом-Антидом» в пьесе Булгакова «Зойкина квартира» // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2008. Т 80. С. 214-218.
11. Булгаков М. А. Мастер и Маргарита // Булгаков М. А. Избранное. М. : Просвещение, 1991. С. 5-311.
12. Утехин И. В. Очерки коммунального быта. М. : ОГИ, 2004. URL: http://www.fedy-diary.ru/?page_id=4177 (дата обращения: 07.01.2019).
13. Бродский И. А. Полторы комнаты // Новый мир. 1999. № 2. URL: http://lib.ru/BRODSKIJ/rooms.txt (дата обращения: 07.01.2019).
14. Якушева Л. А. Московская коммуналка как художественный образ // Столицы и столичность в истории русской культуры. Ярославль : ЯГПУ, 2006. С. 123-126.
15. Зализняк А. А., Левонтина И. Б., Шмелев А. Д. О пошлости и прозе жизни // Зализняк А. А., Левонтина И. Б., Шмелев А. Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М. : Языки русской культуры, 2005. С. 175-202.
16. Климова С. В. Кризис и дом // Социальный кризис и социальная катастрофа : сб. материалов конф. СПб. : С.-Петерб. философское об-во, 2002. С. 35-38. URL: http://anthropology.ru/ ru/text/klimova-sv/krizis-i-dom-0 (дата обращения: 04.07.2018).
© Чеснокова Л. В., 2019
УДК 130.2
Науч. спец.: 09.00.13
СТАНОВЛЕНИЕ РЕГИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ:
СИБИРСКИЙ ВАРИАНТ (ВТОРАЯ ПОЛОВИНА Х1Х-НАЧАЛО XX ВЕКОВ)*
В работе выявляются факторы формирования региональной культуры научных исследований в условиях внутренней колонизации второй половины XIX - начала XX вв. Установлены главные препятствия для развития интеллектуальных сил региона, обоснованы социокультурные обстоятельства деятельности региональной интеллигенции, влияние имперских колонизационных задач на складывание сообщества деятелей науки. При решении ключевых задач исследования выявлены коммуникативные стратегии научного сообщества Западной Сибири и Степного края, в частности Омска, формирующегося в условиях государственной колонизации. Включение интеллигенции в региональный образовательный и общественно-политический процесс инициировало привлечение локальной группы к экспертной работе и наиболее предметно реализовалось в научно-исследовательской деятельности научного сообщества. Обосновано положение, в соответствии с которым продолжительный опыт совместной работы на научном и общественно-политическом поприще активно способствовал росту общественного самосознания ученых, их профессиональной идентичности, а также исследовательской культуре.
Ключевые слова: научное сообщество, регион, культура исследований, коммуникативные стратегии, профессиональная идентичность.
M. K. HypKUH M. K. Churkin
FORMATION OF REGIONAL CULTURE OF SCIENTIFIC RESEARCHES: SIBERIAN VARIANT (SECOND HALF OF THE XIX-BEGINNING OF THE XX CENTURIES)*
The work identifies factors of the formation of a regional culture of scientific research in the conditions of internal colonization of the second half of the XIX - early XX centuries. The main obstacles for the development of the intellectual forces of the region were established, the sociocultural circumstances of the regional intelligentsia, the influence of the imperial colonization tasks on the formation of the community of scientists were substantiated. When solving the key tasks of the research, the communicative strategies of the scientific community of Western Siberia and the Steppe Territory, in particular, the city of Omsk, which is being formed in the conditions of state colonization, are revealed. The inclusion of the intelligentsia in the regional educational and socio-political process, initiated the involvement of the local group in expert work and was most substantively realized in the research activities of the scientific community. The position is justified, according to which the long-term experience of joint work in the scientific and socio-political field has actively promoted the growth of the public self-consciousness of scientists, their professional identity, and also the research culture.
Keywords: scientific community, region, research culture, communication strategies, professional identity.
* Работа выполнена при финансовой поддержке РФФИ, грант № 18-49-550002 «Стратегии и практики реализации образовательной политики Российской империи в Омском Прииртышье (вторая половина XIX - начало ХХ в.)».
* The article has been prepared with the financial support provided by RFBR, project No. 18-49-550002 «Strategies and practices for the implementation of the educational policy of the Russian Empire in Omsk Priilrtyshye (the second half of the nineteenth - the beginning of the twentieth century)».
Становление научной традиции и формирование исследовательской культуры представляют собой сложный и многослойный процесс, поскольку сама наука, являясь системным образованием и выступая как знание и как деятельность, так или иначе подчинена широкому спектру взаимодействующих и взаимосвязанных факторов. В данном отношении рефлексия социокультурных, политических, мировоззренческих условий, сопутствующих институционализации науки и научно-исследовательских практик, дает возможность составить представление об универсальных и уникальных характеристиках генезиса и развития научных процессов, их общих признаках и региональных особенностях.
Применительно к российскому опыту формирование культуры научных исследований тесно соотносилось с логикой исторического процесса, в частности, с колонизацией как главным фактором отечественной истории [1, с. 50]. Перемещение населения и форм государственной жизни от центра к периферии далеко не всегда сопровождалось простой трансляцией моделей управления, организации социально-экономической деятельности и общественно-политических отношений в контексте колонизуемых территорий. Отдаленность и, как следствие, условная «отдельность» придавали ярко выраженные черты своеобразия социокультурному пространству инкорпорируемых территорий, охватывая все сферы жизни, не исключая области научного знания и научно-исследовательской традиции.
Выдающийся исследователь Сибири Н. М. Ядринцев, характеризуя интеллектуальную атмосферу колонизуемого региона в своем историко-публицистическом очерке «Общественная жизнь Сибири», писал: «Жизнь нашей страны (Сибири. - М. Ч.) вовсе не носит отпечатка той блестящей цивилизации, которые вырабатывают передовые народы и которой рукоплещет мир; напротив, наша жизнь представляет грустную картину захолустья, свойственную всем дальним провинциям, составляющим Империю русскую» [2, с.15]. В фундаментальном монографическом исследовании «Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении» он же сформулировал тезис о зачаточном состоянии общественных и умственных интересов в местных условиях, равнодушии к образованию, примитивности литературных и эстетических потребностей, нравственном «оцепенении» сибирского общества [3, с. 446-447].
В то же время, рассуждая о потенциале Сибири, многие исследователи и государственные деятели неоднократно подчеркивали, что в русской колонизации Зауралья изначально лежало прогрессивное начало, когда «сибирское население, рассыпавшись по широким пространствам нашей земли, проводило жизнь в борьбе с природой и дикими народами Сибири... и это был героический период нашей истории. в авантюризме и искании приключений выразилось желание лучшего, стремление к улучшению своего быта и созданию жизни на новых началах» [4, с. 15]. М. М. Сперанский именовал Сибирь страной Дон-Кихотов, страной, которая «достойна и по всем отношениям требует государственных соображений» [5, с. 76-77].
В областническом дискурсе С. С. Шашков, вслед за А. П. Щаповым, большое внимание уделял вопросу интеллектуалов, полагая, что их наличие является неотъемлемой
предпосылкой прогресса общества. По мнению Шашкова, для реализации общественных задач крайне важную роль выполняет система периодической печати, позволяющая интеллектуалам образовываться и восполняться, обмениваться идеями и влиять на общество, выполняя таким образом свою главную функцию.
Фактически до 1870-х гг. формирование научного сообщества в Западной Сибири и Степном крае, в том числе и в Омске, было затруднено неукорененностью интеллектуальных сил в регионе. О бессистемном, случайном характере деятельности интеллигенции много писал уже упомянутый Н. М. Ядринцев, определяя ее в качестве «летучей» [6, с. 93]. Именно подвижность сообщества образованных людей являлась объективным препятствием для консолидации интеллектуалов в профессиональное сообщество с обретением эффективных каналов коммуникационных отношений. Симптоматично, что существование данной проблемы признавалось и на ведомственном (государственном) уровне. Так, проблему частой смены преподавательских кадров в училищах и гимназиях, предлагалось решить путем привлечения к работе в образовательных учреждениях сибирских уроженцев, привыкших к местному климату, и не ожидающих срока возвращения в Россию [7, с.109].
Однако положение образованного человека в сибирском обществе по-прежнему оставалось сложным: «...среди невежественной среды, полной грубых недостатков, он являлся одиноким, не имел почвы, не было даже небольшого кружка людей, к которым он мог бы примкнуть и признать в них свое отечество. Понятно, что многие образованные люди находили единственным спасением своих сил бегство из Сибири ...» [3, с. 451]. Совершенно очевидно, что структурирование образованных кадров Сибири в профессиональное сообщество тесным образом было привязано к колонизационному процессу, зависело от имперского понимания задач колонизации, в рамках которых регион рассматривался как неотъемлемая часть общегосударственного социокультурного пространства.
К середине 1870-х гг. в основном была подготовлена почва для принятия практических решений в области аграрного вопроса, применительно к степным местностям колонизуемого региона. По сути дела, впервые Западная Сибирь и Степной край становятся плацдармом реализации имперских проектов по «правильной», с акцентом на аграрное освоение, колонизации. Данные мотивы в полной мере вписывались в сформировавшееся утверждение, сообразно с которым русская земля - это место, где «прошел плуг пахаря». Перенаправление вектора колонизации в степные области привело к изменению статуса и облика ряда городов, в частности Омска. Город, выполнявший с конца 1830-х гг. преимущественно военно-административные задачи, взял на себя и функции научно-экспертного центра, что материализовалось в учреждении в 1878 г. Западно-Сибирского отдела Русского Императорского географического общества (далее - ЗСОИРГО), расквартированного в городе.
Стартовый этап экспедиционной и научно-академической работы ЗСОИРГО практически совпал по времени с процессом формирования широкой правительственной программы земледельческой колонизации Сибири. Известно,
что с конца 1870 - начала 1880-х гг., когда относительное аграрное перенаселение и крестьянское малоземелье, усиленные в качестве фона аграрно-экологическим кризисом, приняли реальные очертания, выразившись в резком росте вольно-народных миграций за Урал, государство предпринимает ряд практических мер, направленных на придание хаотическому народному движению форм колонизационного освоения. Очевидно, что ориентация центральной власти в решении переселенческого вопроса исключительно на нормативно-правовое регулирование миграций или ставка на «голое» администрирование в регуляции крестьянских переселений без учета общественных настроений вряд ли могло поспособствовать выработке четкого плана действий по организации хозяйственной и социокультурной инкорпорации Сибири в состав российского государства.
В исследуемый хронологический период постепенно складываются объективные предпосылки для совместной деятельности власти и общества в колонизационном вопросе, а ее практическим выражением стало учреждение, экспедиционная и научная работа ЗСОИРГО. Характерно, что возникновение отдела, справедливо приписываемое инициативе Западно-Сибирского генерал-губернатора Н. Г. Казна-кова, стало возможным не только в силу административного «порыва», но было предуготовлено функционированием «Общества исследователей Западной Сибири» как первой корпорации местных краеведов и общественных деятелей. В предшествующий учреждению ЗСОИРГО в Омске период именно представителями научной общественности, такими как Н. М. Ядринцев, И. Я. Словцов, И. Ф. Бобков, Г. Е. Ка-танаев, А. И. Сулоцкий и др., была проделана плодотворная работа по преодолению так называемого сибирского общественного «абсентеизма», что способствовало консолидации научного сообщества и представителей властных структур.
Симптоматично, что изначально отдел был ориентирован на тесное сотрудничество с имперскими властями, и этот факт инициировал детальное исследование естественно-географических условий степных территорий, в том числе и в контексте земледельческого освоения. В период с 1878 по 1890 г. обществом было организовано в общей сложности 8 крупных экспедиций (Ю. А. Шмидт, П. В. Путилов, Н. Н. Балакшин, Г. Г. Анзимиров и др.), в число задач которых входило изучение пространств Степного края в при-родно-географическом, климатическом и земледельческом отношении [8, с. 81-83]. Активная деятельность ученых-экс-педиционеров позволила развеять многие мифы о бескрайности территорий, пригодных для земледельческой обработки и, как следствие, неограниченных возможностях по расселению в регионе мигрантов.
Соотнесение практики научных изысканий с проведением землеотводных работ убедило значительную часть администрации, включенной в организацию водворения переселенцев в том, что обширные пространства Степного края лишь ареально пригодны для размещения земледельцев. Так, было установлено, что устройство переселенческих поселков в Акмолинской области целесообразно в северной части Омского уезда, в средней части Петропавловского уезда, в средней и западной части Кокчетавского уезда, на северных окраинах Акмолинского и Атбасарского
уездов. В Семипалатинской области исследования возможностей организации земледелия, проводимые в течение нескольких десятилетий вплоть до 1902 г., показали, что годными для устройства переселенческих поселков являются не более 5 % территории (в основном в границах Усть-Каменогорского уезда), что составляло 360 тыс. десятин из осмотренных 7 млн десятин [9, с. 232-233].
Деятельность ЗСОИРГО была отмечена участием в ней когорты выдающихся исследователей, связанных непосредственно с Омском и составивших основу научного сообщества. Уроженец Омска Николай Михайлович Ядринцев - неутомимый путешественник и исследователь, внес весомый вклад в осмысление колонизационного потенциала Сибири, в том числе ее степных районов. Управделами ЗСОИРГО долгие годы работал преподаватель географии Сибирского корпуса офицер Михаил Васильевич Певцов, участник экспедиции в Джунгарию. Бывший воспитанник Омского кадетского корпуса Григорий Николаевич Потанин совершил ряд экспедиций в Северную и Восточную Монголию, открыв для науки малоизвестные и совсем неизученные земли Внутренней Азии. В своих четырехтомных «Очерках Северо-Западной Монголии» он впоследствии дал детальные описания природы и экономики края. Иван Яковлевич Словцов в 1876-1877 гг. участвовал в поездках по киргизской степи с чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе Западной Сибири Н. Н. Балкашиным, а в 1878 г. объехал Кокчетавский уезд Акмолинской области. За путевые заметки об этой поездке, опубликованные в «Записках ЗСОИРГО», путешественник был награжден серебряной медалью Географического общества.
Разнонаправленная деятельность ЗСОИРГО содействовала не только экспедиционной работе. Эффект экспедиционных и научных изысканий значительно усиливался популяризаторской деятельностью членов ЗСОИРГО, что естественным образом способствовало становлению и развитию культуры исследования, общим фоном формирования которой являлись открытость и плюрализм мнений, способствующие не только распространению среди образованной части населения, в частности представителей агрономической практики, информации о природе, географических и климатических особенностях Западной Сибири, но и осознанию сопричастности региональным общественно-политическим и культурным процессам.
Основным результатом стало формирование исследовательской культуры и идентичности, консолидация ученых, отработка подходов к осмыслению логики колонизационного процесса в регионе.
Можно констатировать, что экспедиционная и научно-академическая деятельность ЗСОИРГО во второй половине XIX -начале XX вв. в сфере исследования природно-географичес-ких условий Западной Сибири имела не только теоретическое, но и вполне осязаемое прикладное значение, чему активно способствовала популяризация этих материалов. В условиях интенсивного земледельческого освоения, аграрной колонизации региона подобная деятельность охватывала широкие слои представителей агрономического сообщества, распространялась в среде переселенческих чиновников и крестьянских начальников, воплощаясь опосредованно в земледельческой практике сельского населения.
Важным условием становления культуры исследования в условиях имперской инкорпорации Сибири и отдельных ее регионов являлась деятельность по организации системы низшего, среднего и высшего образования.
Во-первых, необходимо отметить, что русская колонизация Зауралья и ее регионов во второй половине XIX - начале ХХ вв. реализовывалась в условиях устойчивых сепаратистских «фобий» и культуртрегерских лозунгов создания «большой русской нации». В этой связи практики русификации, давшие малый эффект в Западном крае, стали важным элементом образовательной политики на восточных окраинах империи. Культуртрегерская логика стала фундаментом инородческого образования в Сибири и в тех ее регионах, где индигенные группы населения были представлены массово (Омск и Омское Прииртышье). Несмотря на то, что опыт создания сельскохозяйственных школ и интернатов большинством современников признавался неудачным [10; 11; 12], сам факт существования данной проблемы активно стимулировал научную полемику, а в либеральном ее сегменте способствовал преодолению эволюционистских штампов, настраивал исследователей на длительную экспертную работу по изучению образа жизни, традиций, стратегий, практик экономического и социокультурного поведения «инородцев», что очевидно оказывало действенное влияние на состояние научной рефлексии и исследовательскую культуру.
Во-вторых, существенным фактором становления и усложнения региональной исследовательской культуры стала практика организации в Сибири гимназического образования, реализуемая в условиях демократических реформ середины и второй половины XIX в. Одним из ключевых принципов гимназического образования являлся универсализм: важной частью учебной программы было изучение языков и естественно-математических дисциплин. Разумеется, «окраинная» специфика давала о себе знать: «учителя пили горькую, или, переженившись на кухарках, погрузились в прозаическую домашнюю жизнь». но вместе с тем, «молодые преподаватели участвовали в работе общественных организаций, читали лекции, открывали воскресные школы, библиотеки» [13, с. 45-46]. Следует сказать и о том, что контингент преподавателей гимназий формировался только из выпускников университетов, что позитивно влияло на продвижение принципов многосторонности и фундаментальности образования, утверждение таковых в других сферах, в частности системе военного образования (Сибирский кадетский корпус).
Продолжительные практики совместной работы на научном и общественно-политическом поприще, общность образовательного опыта постепенно переформатировали сообщество ученых в корпорацию с признаками общей профессиональной идентичности и исследовательской культуры,что предопределяло выбор коммуникативных стратегий в решении судьбоносных проблем региона. Так, местная интеллигенция интенсивно включалась в дискурсы по университетскому вопросу, а также строительству Транссибирской магистрали.
В течение двадцати лет велось обсуждение университетского вопроса, шла борьба сибирских городов за право обладания первым университетом, происходило обсужде-
ние ряда организационных вопросов деятельности будущего учреждения. Важнейшим коммуникативным транслятором идей образованной части общества, становилась сибирская периодическая печать. Такие издания, как «Восточное обозрение», «Сибирь», «Сибирская газета», «Сибирские отголоски», Тобольские, Томские, Акмолинские областные ведомости, становились как инструментом формирования и коррекции общественного мнения, так и своеобразным коммуникативным контентом, в рамках которого обсуждались и вырабатывались различные общественно-политические проекты, инициируемые сибирской интеллигенцией. Так, например, вопрос о месте строительства университета, по сути, становился важнейшей частью дискурса о соотношении географических, геополитических и культурных композиций в определении центров Сибири и роли отдельных городов в данном процессе. Об интенсивности полемики и включенности в нее образованной части сибирского общества свидетельствует, например, тот факт, что только в 1876 г. газета «Сибирь» четырежды освещала полемический конфликт между городами-претендентами. Смысл большинства публикаций сводился к несостоятельности претензий Омска [14], в частности, констатировалось, что слух об устроении университета в Омске произвел тягостное впечатление на сибиряков, живущих в Петербурге [15]. В 1875 г. газета опубликовала подробности решения университетского вопроса в Сибири, сопровождаемые авторитетным мнением генерал-губернатора Н. Г. Казнакова о необходимости даровать Сибири университет, самым удобным пунктом для которого являлся бы Томск [16]. Симптоматично, что решение вопроса о месте строительства университета в пользу Томска было прокомментировано в прессе как важный факт роста общественного самосознания и культурно-профессиональной идентичности сибирской интеллигенции. Корреспонденты «Сибирской газеты» удовлетворенно констатировали: «.Это был первый случай в истории Сибири, когда голос ее общественного мнения был выслушан и принят во внимание при решении такого важного общегосударственного вопроса» [17]. Существенно, что решение университетского вопроса связывалось с осуществлением в Сибири тех реформ, которые уже реализовывались в Европейской России. Наконец, открытие высшего учебного заведения открывало возможности дальнейшей консолидации научных сил региона и перспективам изменений культурной среды Сибири, что наиболее предметно отразилось в компетентных рекомендациях представителей научного сообщества по вопросу строительства сибирской железной дороги, экспедиционной деятельности по подготовке переселенческих участков вдоль линии будущей магистрали. Не случайно, что проведение ветки Транссиба через Омск воспринималось в сибирском обществе как судьбоносное событие, венчавшее усилия не только правительственных кругов, но и как явление культурного характера, связанное с участием интеллигенции [18].
Таким образом, деятельность ЗСОИРГО, имперские практики, направленные на формирование образовательной структуры (низшие и средние учебные заведения), строительство университета и проведение железной дороги стали во многом поворотными вехами в жизни регионального научного сообщества с точки зрения его консолидации,
формирования профессионального престижа и становления исследовательской культуры. Наличие в пределах Западной Сибири и отдельных ее территорий широкого круга образованных людей приводило к их активному вовлечению в работу общественно-политического, исследовательского и просветительского характера.
1. Ключевский В. О. Соч. : в 9 т. Т. 1. Курс русской истории / под ред. В. Л. Янина. М. : Мысль, 1987. Ч. 1. 430 с.
2. Ядринцев Н. М. Общественная жизнь Сибири // «Я сын девственной и могучей страны...». Сборник статей, очерков, фельетонов Н. М. Ядринцева. Омск : Изд-во ОмГПУ, 2004. 244 с.
3. Ядринцев Н. М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. Новосибирск : Сибирский хронограф, 2003. 555 с.
4. Словцов П. А. Историческое обозрение Сибири. Новосибирск : Вен-Мер, 1995. 670 с.
5. Исторические сведения о деятельности графа М. М. Сперанского в Сибири с 1819 по 1822 год / собр. В. Ва-гиным : в 2 т. СПб. : Тип. Второго отделения Собственной Е. И. Канцелярии, 1872. Т. 1. 801 с.
6. Летучая интеллигенция // Сборник избранных статей, стихотворений и фельетонов Н. М. Ядринцева. Красноярск: Тип. Енисейского Губ. Союза Кооперативов, 1919. С. 93-98.
7. Чуркина Н. И. Этапы становления и особенности сибирского учительства // История образования и просвещения в Западной Сибири : сб. научных статей и материалов
УДК 224:271 Науч. спец.: 09.00.13
РЕЦЕНЗИЯ НА МОНОГРАФИЮ С. А. ДЕМЧЕНКОВА «ПОСЛЕДНИЙ ИЗ ВЕЛИКИХ ПРОРОКОВ (БИБЛЕЙСКАЯ ПРОФЕТИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ В "ЖИТИИ" ПРОТОПОПА АВВАКУМА)»
Рецензия на монографию С. А. Демченкова «Последний из великих пророков (библейская профетическая традиция в "Житии" протопопа Аввакума)», вышедшую в издательстве «Центр гуманитарных инициатив» в 2018 г. Рассмотрена общая структура работы, ее содержание по главам, в первой из которых прослеживается генезис профетического жанра, во второй, наиболее дискуссионной, Житие протопопа Аввакума исследуется с точки зрения его соответствия разным литературным традициям, в третьей дается анализ Жития с точки зрения воплощения в нем профетических интенций. В рецензии делается вывод, что монография представляет интерес для широкого круга читателей.
Ключевые слова: протопоп Аввакум, раскол, старообрядчество, пророчество, пророк, профетия, С. А. Демченков.
VII региональной науч.-практ. конф., посвященной столетию первого омского педагогического музея. Омск : Амфора, 2007. С. 103-113.
8. Записки ЗСОГРГО. Т. XXXIX. Юбилейный. Омск : Изд. Зап.-Сиб. Отдела Гос. Русского Географического О-ва, 1927. 160 с.
9. Кауфман А. А. Переселение и колонизация: [С прил.]. СПб. : Тип. т-ва«Общественная польза», 1905. 444 с.
10. Остафьев В. А. Очерк Акмолинской области // Сведения о Сибири. СПб., Б. м., 1897. 151 с.
11. Седельников Т. И. Борьба за землю в киргизской степи (Киргизский земельный вопрос и колонизационная политика правительства). СПб. : Изд. С. Дороватовского и А. Ча-рушникова, 1907. 79 с.
12. Алекторов А. Из истории развития образования среди киргизов Акмолинской и Семипалатинской областей // Журнал министерства народного просвещения. 1905. № 1112. Ноябрь. С. 154-191.
13. Цит. по: Чуркина Н. И. История становления и развития образования в Западной Сибири (XVIII - начало ХХ вв.). Омск : Изд-во ОмГПУ, 2006. 172 с.
14. Сибирь: еженедельная газета. Иркутск. № 7, 10, 12.
15. Там же. 1876. № 23.
16. Там же. 1875. № 1.
17. Сибирская газета. Томск. 1888. № 55.
18. Степной край: общественно-литературная газета. Омск. 1894. № 28.
© Чуркин М. К., 2019
C. M. WyMuno S. M. Shumilo
REVIEW ON MONOGRAPHY OF S. A. DEMCHENKOV «THE LAST OF GREAT PROPHETS (BIBLICAL PROFETIC TRADITION IN "THE LIFE (ZHITIE)" OF AVVAKUM)»
The review is devoted to the monograph by S. A. Demchen-kov "The Last of the Great Prophets (biblical prophetic tradition in "the Life of Avvakum"), published by the Center of Humanitarian Initiatives in 2018. The general structure of the work, its contents by chapters, are reviewed in the first of which the genesis of the prophetic genre is traced, in the second, the most debatable, the Life of Avvakum, is examined from the point of view of its correspondence to different literary traditions, the third gives the analysis of the Life of Avvakum from the point of view of its prophetic intentions. The review concludes that the monograph is of interest to a wide range of readers.
Keywords: Protopope Avvakum, schism, Old Believers, prophecy, prophet, S. A. Demchenkov.
