CC BY
148
СТАНОВЛЕНИЕ ИНСТИТУТА СУДЕБНОГО КОНТРОЛЯ В СТАДИИ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ
М.С. Шаматрина
Кафедра уголовного права и процесса Российский университет дружбы народов Ул. Миклухо-Маклая, 6, 117198 Москва, Россия
В статье рассматриваются основные этапы формирования института судебного контроля в уголовном процессе России, история возникновения которого связана с судебной реформой и относится к середине XIX в.; раскрывается содержание судебного контроля в период действия УПК РСФСР; его последующее развитие и законодательное оформление как самостоятельного процессуального института в новом УПК РФ 2001 г.
Формирование института судебного контроля в отечественном уголовном судопроизводстве восходит к середине XIX в. и является одним из важнейших преобразований, осуществленных в рамках судебной реформы. Впервые свое законодательное закрепление институт судебного контроля получил в царском Указе «Учреждение судебных следователей» от 8 июня 1860 г.1, согласно которому производство следствия возлагалось на специально введенных для этого в уголовный процесс чиновников — судебных следователей, с одновременным отделением следственной части от полиции, осуществляющей дознание. В соответствии с Указом только суду предоставлялось право давать судебным следователям предписания, рассматривать жалобы, приносимые на действия и решения следователя, а также осуществлять контроль над производством отдельных следственных действий.
В дальнейшем, в ходе судебно-правовой реформы, 20 ноября 1864 г. был принят Устав Уголовного судопроизводства (УУС), во многом сохранивший положения вышеупомянутого Указа. Согласно Уставу контроль за деятельностью судебного следователя осуществлялся окружным судом, который обладал значительными полномочиями. Так, в случае несогласия с требованием прокурора о заключении обвиняемого под стражу судебный следователь должен был обратится в окружной суд для решения им вопроса о применении данной меры пресечения (ст. 285 УУС); обязательное разрешение суда требовалось для осмотра и выемки почтовой или телеграфной корреспонденции (ст. 368-1 УУС), наложения ареста на имущество обвиняемого (ст. 286 УУС) и некоторых других действий. Значительная часть полномочий окружного суда по контролю за производством предварительного следствия была связана с рассмотрением им жалоб участвующих в деле лиц на все следственные действия, нарушающие их права (ст. 491-500 УУС). Также окружной суд наделялся полномочиями по осуществлению контрольной деятельности в отношении полиции — согласно ст. 420 УУС жалобы на принятие полицией мер пресечения должны были приноситься в окружной суд, тогда как все иные жалобы направлялись прокурору.
Кроме того, и сам судебный следователь, являясь представителем судебной власти, обладал значительными полномочиями по контролю за деятельностью полиции. Так, согласно ст. 269 УУС судебный следователь имел право «проверять и дополнять действия лиц, производивших дознание, и отменять сделанные ими распоряжения» [1, с. 37]. Именно судебный следователь принимал решение об аресте, а полномочия полиции и мировых судей в этом отношении были ограничены — полиция могла производить лишь кратковременное задержание (подлежащее в последующем судебному контролю), а мировой судья вправе был применять арест как меру пресечения лишь по подсудным ему делам [4, с. 407-409, 437, 477].
Полномочиями по осуществлению судебного контроля наделялась также Судебная Палата (вышестоящая судебная инстанция по отношению к окружному суду), которая «в качестве 2-й инстанции рассматривала частные жалобы и протесты, приносимые в указанных законом случаях на определения Окружного Суда по жалобам на судебного следователя» (ст. 893-899) [12, с. 244]. Таким образом, Устав уголовного судопроизводства существенно расширил возможности судебного обжалования, что явилось существенной гарантией в обеспечении прав и свобод личности в стадии предварительного расследования. Более того, наличие подобных норм позволяет обоснованно считать, что суд в XIX в. приобрел новую функцию — функцию судебного контроля за производством уголовного преследования.
В дальнейшем, после революции 1917 г., был отменен Устав уголовного судопроизводства, а также другие царские законы о судопроизводстве. Постепенно предварительное следствие все отчетливее переходило от судебной власти к власти исполнительной. Более того, в советский период суд фактически стал орудием политической борьбы, был включен в систему правоохранительных органов и делил с ними ответственность за состояние преступности, что вело к существенному нарушению прав и свобод личности. Вместе с тем был утрачен и созданный Судебной реформой 1864 г. институт судебного контроля.
Начавшееся в 60-х гг. XX в. преодоление взглядов на суд как на орудие борьбы с преступностью обусловило постепенное формирование мощного научного направления, выступающего за расширение гарантий прав участников уголовного судопроизводства. Мысль о том, что смысл судебной власти — в обеспечении прав и свобод человека, проникая в общественное и научное сознание, получала все большее признание в нашей стране [3, с. 52]. Проводимые в стране экономические, политические преобразования в конце 80-х — начале 90-х гг. XX в. не могли не поставить вопрос о внесении существенных изменений в деятельность правоохранительных органов и суда, назрела необходимость проведения коренной судебной реформы.
В октябре 1991 г. Верховным Советом РСФСР была одобрена Концепция судебной реформы. Основные идеи Концепции сводились к созданию независимой судебной власти, обеспечению неприкосновенности личности и частной жизни участников судопроизводства, контролю суда за состоянием законности и соблюдением прав граждан на досудебных стадиях. Помимо последующей проверки законности и обоснованности итоговых решений органов расследования о виновности лица в совершенном преступлении предлагалось введение и других форм судебного контроля, в частности санкционирование следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав и свобод граждан, а также разрешение споров между органами, ведущими процесс, и рассмотрение жалоб граждан на органы уголовного преследования [2, с. 1435]. Реализация некоторых закрепленных в Концепции идей произошла уже 21 апреля 1992 г., когда VI Съезд народных депу-
татов РФ принял поправки к Конституции РСФСР 1978 г., согласно которым предусматривалось заключение под стражу только на основании судебного решения. Аналогичный порядок с этого момента предусматривался для ограничения конституционного права на неприкосновенность частной жизни, тайну переписки, телефонных переговоров, неприкосновенность жилища (ст. 39, 40, 41 Конституции РСФСР 1978 г.), однако практическое применение этих положений было отсрочено до «создания организационно-технических условий и принятия соответствующих законодательных актов». Данные положения полностью соответствовали Декларации прав и свобод человека и гражданина, принятой Верховным Советом РСФСР 22 ноября 1991 г. (ст. 8, 9, 11 Декларации). Поскольку указанная Декларация является актом прямого действия (в отличие от указанных положений Конституции 1978 г.), а международные нормы в области прав человека имеют приоритет над внутренним законодательством (ст. 1 Декларации 1991 г.), российский суд стал на ее основе рассматривать жалобы на незаконное и необоснованное содержание граждан под стражей (равно как и на продление сроков содержания под стражей).
Несмотря на то что в первое время подобная деятельность суда не раз на страницах печати подвергалась критике, в мае 1992 г. были внесены соответствующие изменения в уголовно-процессуальное законодательство. В УПК РСФСР были включены ст. 2201 и 2202, которые закрепили судебную проверку законности и обоснованности ареста, продления срока содержания под стражей и возможность обжалования в суд применения данных мер уголовно-процессуального пресечения. Именно эта деятельность суда получила название судебного контроля.
В процессе применения ст. 2201 и 2202 УПК РСФСР возникло множество вопросов, которые потребовали разъяснений со стороны Пленума Верховного Суда РФ (в частности, о перечне материалов, предоставляемых в суд, о сроках их предоставления, направлении уведомлений заинтересованным лицам о поданной жалобе и обеспечении доставки в суд лица, содержащегося под стражей или задержанного, ознакомлении с материалами проверки и возможности предоставления в суд дополнительных документов участниками процесса). На практике возникало и много других трудностей, на которые указывали как процессуалисты, так и практические работники. Так, несвоевременное представление прокурорами и следователями в суд материалов, подтверждающих законность и обоснованность ареста, приводили к увеличению срока судебной проверки. Достаточно часто сроки передачи жалобы в суд нарушались и администрациями мест содержания под стражей, имели место некоторые другие процессуальные нарушения [9, с. 7]. Эти и другие вопросы были обсуждены Пленумом Верховного Суда РФ и получили разъяснение в его Постановлении «О практике судебной проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей» от 27 апреля 1993 г.
Дальнейшее расширение сферы судебного контроля было связано с принятием Конституции Российской Федерации 1993 г. Следует отметить, что отечественное законодательство долгое время не отвечало требованиям международного права, однако ч. 1 ст. 17 Конституции установила, что в Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права. Под общепризнанными принципами и нормами международного права понимаются, прежде всего, положения Всеобщей декларации прав человека 1948 г., Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г., к которым присоединилась Россия. В связи с вступлением России в Совет Европы и ратификацией Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод», принятой в 1950 г., этот международ-
ный акт регионального (европейского) характера также вошел в систему российского права. Следует указать и на Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме, который был принят Генеральной Ассамблеей ООН в декабре 1988 г.
Наиболее крупные блоки статей международных документов посвящены правам человека в сфере правосудия. Относительно права на свободу и личную неприкосновенность все указанные международные акты отражают одинаковую позицию, их основными положениями установлено: право каждого человека на жизнь, свободу и личную неприкосновенность; недопустимость произвольного ареста или содержания под стражей — «Никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких основаниях и в соответствии с такой процедурой, которые установлены законом» [5, с. 5-11]; право арестованного и задержанного на судебную проверку законности ареста или задержания в срочном порядке, т.е. без неоправданных проволочек, в течении разумного, достаточно краткого времени. Право на неприкосновенность частной жизни также подлежит защите в соответствии с международноправовыми актами, в соответствии с которыми каждый человек имеет право на уважение его личной жизни, неприкосновенность жилища и тайну корреспонденции. Не допускается вмешательство государственных органов в осуществление этого права, за исключением случаев, когда это предусмотрено законом и необходимо для достижения таких целей, как борьба с преступностью.
С принятием Конституции были решены проблемы перевода российского уго-ловно-процессуального права на принятые во всех цивилизованных странах стандарты. Так, право каждого на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22) гарантируется в Конституции РФ тем, что арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускаются только по судебному решению. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов (ч. 2 ст. 22 Конституции). Однако судебная система ни в правовом, ни в организационном отношении не была готова к немедленной реализации предоставленных ей полномочий. Принимая это во внимание, в заключительных и переходных положениях Основного Закона было указано; «До приведения уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в соответствие с положениями настоящей Конституции сохраняется прежний порядок ареста, содержания под стражей и задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления».
Среди прав и свобод, призванных обеспечить неприкосновенность личности, Конституцией РФ было провозглашено право каждого человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также на неприкосновенность жилища (ст. 23, 25). В соответствии с указанными статьями ограничение права на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений допускается только на основании судебного решения, а проникновение в жилище против воли проживающих в нем лиц может иметь место не иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или на основании судебного решения.
В то же время УПК РСФСР предусматривал наложение ареста на почтовотелеграфную корреспонденцию, ее осмотр и выемку с санкции прокурора по мотивированному постановлению следователя. Возникшее противоречие между положениями Конституции РФ и действовавшим уголовно-процессуальным законодательством вызвало необходимость внесения существенных корректив в решение ряда правовых проблем, в том числе связанных с применением закона. Устранению этой несогласованности было посвящено Постановление Пленума Верховного Суда
РФ «О некоторых вопросах, связанных с применением ст. 23 и 25 Конституции РФ» от 24 декабря 1993 г. № 13 [11, с. 356]. В данном Постановлении Пленум ВС обратил внимание на несоответствие процессуального законодательства РФ и предложил судам принимать к своему рассмотрению следственные и оперативнорозыскные материалы с ходатайствами об аресте, осмотре и выемке почтово-телеграфных отправлений, а также прослушивании телефонных переговоров2 и осмотре жилища вопреки воле проживающих в нем лиц. Таким образом, без внесения соответствующих изменений и дополнений в УПК фактически был сделан новый важный шаг к расширению сферы судебного контроля.
Кроме того, Конституция РФ закрепила возможность неограниченного обжалования в судебном порядке действий (бездействия) и решений органов государственной власти и должностных лиц, затрагивающих права, свободы, законные интересы человека и гражданина. Данная норма провозгласила введение судебного контроля за органами предварительного расследования на конституционном уровне, чем ознаменовала новый этап в развитии судебного контроля за соблюдением прав и свобод личности. Но в связи с тем, что соответствующие изменения не были внесены в процессуальный закон, реализовать право на судебную защиту путем обжалования в суд иных решений органов расследования (помимо законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей) на практике оказалось невозможным. Отказы судов в принятии таких жалоб потребовали вмешательства со стороны Конституционного Суда РФ.
В результате вынесения Конституционным Судом ряда постановлений сфера действия судебного контроля значительно расширилась. Так, стало возможным обжаловать постановления об отказе в возбуждении уголовного дела [7]; о прекращении уголовного дела [6] (в целом либо в отношении отдельного лица или лиц); о приостановлении следствия по уголовному делу; о выделении либо соединении уголовных дел; о направлении уголовного дела по подследственности, по территориальности [6]; о производстве обыска; постановления о наложении ареста на имущество; об отстранении от должности, о помещении в стационар для проведения судебно-психиатрической экспертизы [8]. Конституционный Суд РФ указал, что судам при рассмотрении таких жалоб следует руководствоваться правилами ст. 2202 УПК РСФСР, регламентирующей судебную проверку законности и обоснованности ареста. Но все же в ходе рассмотрения иных видов жалоб возникало множество вопросов, ответов на которые указанная статья (2202 УПК) не содержала, к примеру: какой суд должен рассматривать жалобы; обязан ли он запрашивать материалы, подтверждающие законность и обоснованность принятого решения; каковы последствия непредставления органами расследования данных материалов и др. Решение этих и других существующих проблем законодатель связывал с принятием нового Уголовно-процессуального кодекса, который предусмотрел бы не только реализацию конституционных положений, но и детально урегулировал сферу судебного контроля, предусмотрев механизмы его реализации.
В дальнейшем положения Конституции, согласно которым суд контролирует предварительное расследование, санкционируя применение ареста, заключения под стражу и содержания под стражей, а также проведение следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав и свобод граждан, получили законодательное закрепление в новом Уголовно-процессуальном кодексе РФ, который вступил в действие 1 июля 2002 г. В ч. 2 и ч. 3 ст. 29 УПК РФ перечислены полномочия суда по судебному контролю в ходе досудебного производства, предметом которого являются следующие сферы деятельности органов предваритель-
ного расследования и прокурора: меры пресечения, ограничивающие свободу подозреваемого и обвиняемого (п. 1, 2 ч. 2); следственные действия и меры процессуального принуждения, связанные с ограничением конституционных прав и свобод граждан (п. 3-11 ч. 2); решения и действия (бездействие) дознавателя, органа дознания, следователя, прокурора, которые способны причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства либо затруднить доступ граждан к правосудию, которые суд проверяет по жалобам заинтересованных лиц (ч. 3).
Изначально предполагалось, что передача суду полномочий по применению ареста, обыска и ряда других процессуальных действий будет отсрочена до начала 2004 г. Однако в связи с Постановлением Конституционного Суда РФ от 14 марта 2002 г. в Федеральный закон «О введении в действие Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» были внесены изменения. Полномочия суда по принятию решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о продлении срока содержания под стражей, помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы, наложение ареста на корреспонденцию и выемке ее в учреждениях связи вводились в действие, как и весь Кодекс в целом, с июля 2002 г. Принятие судом решений о производстве осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц; о производстве обыска и (или) выемки в жилище; о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях, были введены в действие 1 января 2004 г.
Таковы наиболее значимые вехи в истории становления института судебного контроля, который, пройдя значительный период формирования, на сегодняшний день по праву считается одним из наиболее важных преобразований, осуществленных в уголовно-процессуальном законодательстве нашей страны. Не случайно за последние 10 лет о назначении судебного контроля, его содержании написано множество статей, ряд монографий. Это свидетельство не только признания данного института, но и трудностей его реализации на практике, необходимости изучения и поиска оптимальных путей по его совершенствованию и дальнейшему развитию.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Одновременно с Указом были изданы два других документа: «Наказ судебным следователям» и «Наказ полиции о производстве дознаний по преступлениям и проступкам», определяющие взаимоотношения судебных следователей с полицией.
2. Следует отметить, что Законом от 20 марта 1991 г. в УПК РСФСР была введена ст. 174-1 «Контроль и запись переговоров», содержание этой статьи было во многом воспроизведено в ст. 186 УПК РФ, но требования о получении судебного решения на производство указанных действий ст. 174-1 не содержала вплоть до 2001 г., когда были внесены соответствующие изменения в УПК РСФСР [10, с. 1].
ЛИТЕРАТУРА
1. Бразолъ Б.Л. Очерки по следственной части. История. Практика. — Петроград, Государственная типография, 1926. — 215 с.
2. Концепция судебной реформы // Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. — 1991. — №44. — Ст. 1435.
3. Лазарева В.А. Судебная власть и уголовное судопроизводство // Государство и право. — 2001. — № 5. — С. 49-56.
4. Люблинский П.И. Свобода личности в уголовном процессе. — С.-Петербург, Сенатская типография, 1906. — 703 с.
5. Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. // Бюллетень Верховного Суда РФ. — № 12. — С. 5-11.
6. Постановление Конституционного Суда РФ от 13 ноября 1995 г. №13-П // СЗ РФ. _ 1995. —№47. — Ст. 4551.
7. Постановление Конституционного Суда РФ от 29 апреля 1998 г. № 13-П // СЗ РФ. — 1998. — № 19. — Ст. 2142.
8. Постановление Конституционного Суда РФ от 23 марта 1999 г. № 5-П // СЗ РФ. — 1999. — № 20. — Ст. 2240.
9. Радченко В.И. «Судебная практика проверки законности и обоснованности ареста или продления срока содержания под стражей» // Законность. — 1994. — № 12. — С. 7-9.
10. Российская газета. — 2001. — 23 марта.
11. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда РФ. — М.: Проспект, 2000. — 608 с.
12. Случевский В. Учебник русского уголовного процесса. Изд. 4-е, доп. и ис-правл. — СПб.: Типография М.М. Стасюлевича, 1913. — 669 с.
THE EMERGENCE OF THE INSTITUTION OF JUDICIAL REVIEW IN THE PRELIMINARY INVESTIGATION
M.S. Shamatrina
The Department of a Criminal Law and Process Peoples’ Friendship University of Russia Miklukho-Maklaya St., 6, 117198 Moscow, Russia
The article discusses the main stages of the institution of judicial review in the criminal procedure of Russia, the history of which is related to judicial reform and to the mid-XIX century ; and also discloses the nature of judicial review during the former Code of criminal procedure; its subsequent development and legislating as an independent institution in the new Code of criminal procedure of Russian Federation of 2001.
