CC BY
149
10. Государственный архив Самарской области (ГАСО). Ф. Р-534. Оп. 30. Д. 27. Л. 135-138; ГАПО. Ф. Р-381. Оп. 1. Д. 172. Л. 24; Ф. П-672. Оп. 1. Д. 42. Л. 1, 5-6.
11. ГАПО. Ф.Р-381. Оп. 1. Д. 185. Л. 3, 11, 454-457; Ф. Р-453. Оп. 1. Д. 1314. Л.339.
12. СОГАСПИ. Ф. 1141. Оп. 6. Д. 19. Л. 1; Ф. 714. Оп. 2. Д. 1142. Л. 1, 9-11.
13. ГАПО. Ф.Р-453. Оп. 1. Д. Д. 1314. Л. 116; Д. 1932. Л. 23; Ф.П-37. Оп. 1. Д. 389. Л, 260; ГАУО. Ф.Р-955. Оп. 1. Д. 219. Л. 1.
14. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 7676. Оп. 1. Д. 712. Л. 68-70;ГАСО. Ф. Р-534. Оп. 30. Д. 33. Л. 46, 49; СОГАСПИ. Ф. 714. Оп. 2. Д. 1141. Л. 104, 108; Ф.Р-534. Д. 33. Л. 46, 49.
15. ГАСО. Ф. Р-534. Оп. 30. Д. 34. Л. 16.
становление и развитие советской СИСТЕМЫ ОБРАЗОВАНИЯ и ВОСПиТАНиЯ в 1917-1930-х гг.
(на материалах среднего Поволжья)
е. в. ПАНКРАТОВА
Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского кафедра менеджмента и экономических теорий
Статья посвящена анализу образовательного и воспитательного процесса в данный период. В статье проанализированы исторические условия становления и развития советского образования, обусловившего его цели и задачи. На основе изучения архивных материалов рассмотрено, каким образом государственная политика отражалась на реальной жизни учебных заведений Среднего Поволжья, какой отклик она находила среди преподавателей и учащихся. Освещена роль пионерской и комсомольской организаций в воспитательном процессе. В результате были сделаны выводы, что становление и развитие системы образования и воспитания в Среднем Поволжье является отражением государственной воспитательной и образовательной политики. Система образования была безальтернативна, приоритет отдавался политико-воспитательной работе.
Образование является важнейшей составной общественным отношениям», «воспитать молодое по-
частью любого общества. Настроения русской власти, как в зеркале, всегда отражались в школе. Революционные события 1917 г. неизбежно повлекли за собой радикальные изменения в системе и содержании образования и воспитания. Новая власть практически с самого начала своего существования уделяла огромное внимание воспитанию и образованию, понимая его значение для создания нового государства и общества. Власть, опирающаяся на монополию одной партии, рассматривала образование как эффективный инструмент для осуществления своих классовых задач, в связи с чем большевистскому руководству пришлось все жестче и жестче проводить свою политическую линию в образовании и воспитании.
В первом же обращении наркома по народному просвещению 29 октября 1917 года говорилось о задачах достижения «в кратчайший срок всеобщей грамотности путем организации сети школ, отвечающих требованиям современной педагогики, и введения всеобщего обязательного и бесплатного обучения» [1]. В декабре 1917 г. все дело воспитания и образования передавалось из духовного ведомства в ведомство Нар-компроса, а 20 января 1918 года в соответствии с Декретом Совнаркома «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» школа отделялась от церкви. Задачи в области народного образования были определены в программе РКП(б), принятой на VIII съезде в марте 1919 г.: «Довести до конца дело превращения школы из орудия классового господства буржуазии в ... орудие коммунистического перерождения общества», «подогнать сознание взрослых к изменившимся
коление, которое будет всей своей психологией стоять на почве нового коммунистического общества» [2, 3].
На рубеже 20-30-х гг. ХХ в. ужесточающаяся диктатура неотвратимо распространяется и на культурную сферу в целом, и на образование в частности.
Создание разветвленной сети образовательных учреждений, от дошкольных до высших учебных заведений, а также кружков ликбеза с предельно идеологизированной системой образования позволяло власти контролировать и непосредственно участвовать в процессе формирования личности, создавая «нового человека». После войны Сталин провозгласит окончательный идеал советского человека - пассивный и непритязательный «винтик» государственной машины. Чтобы удержать массы в состоянии «винтиков», создается громадная политико-просветительская и образовательная система, в соответствии с новыми идеологическими установками пересматривается содержание школьных предметов, поскольку «именно молодежи предстоит настоящая задача создания коммунистического общества» [4].
Одной из важнейших задач в сфере народного образования на протяжении предвоенного десятилетия оставалась борьба с неграмотностью, так как овладевший даже элементарными навыками чтения и письма человек более восприимчив к информационному воздействию. Кроме того, к началу 1930-х гг. в стране не хватало специалистов, поэтому был взят курс на их расширенную подготовку, особенно из числа передовых рабочих, через систему институтов и техникумов и через сеть специально созданных промышленных ака-
демий и различных курсов. К концу 1930-х гг. СССР вышел на первое место в мире по числу учащихся и студентов и по темпам подготовки специалистов.
Преподавание в школе должно было быть «поставлено таким образом, чтобы каждый урок был коммунистически направлен и пронизан воспитательными моментами» [5]. На основе показа «героической борьбы в прошлом и настоящем рабочего класса с угнетателями», следовало «воспитывать интернациональное чувство и любовь к угнетенным всех национальностей» [6]. В рамках проведения 20-27 мая 1928 года VIII международной детской недели для бесед в отрядах рекомендовался целый ряд тем, одна из которых называлась «Наши враги и борьба с ними» [7]. Школьный урок обществоведения по теме «Пионеры и школьники честны и правдивы; они берегут социалистическую собственность» должен был иметь следующее содержание: «Классовые враги - кулаки, вредители проникают на фабрики и заводы, на железные дороги, в колхозы и совхозы, кооперативы и всячески стараются там вредить и расхищать социалистическую собственность. Школьник должен разоблачать врагов Советов (дать картинки из борьбы детей с классовым врагом). Разоблачать врагов на фабриках, в колхозах, на транспорте и т. д. (Павлик Морозов)». На уроке следовало уделить внимание и тому, что «среди рабочих и колхозников есть еще люди, помогающие классовому врагу: прогульщики, воры, лодыри. Надо бороться с ними (дать картинки из охраны детьми колхозного урожая и т.п.) [8]. В 1938 году «Комсомольская правда» настоятельно рекомендовала использовать для бесед в пионерских отрядах сборник рассказов о маленьких патриотах «Будь начеку», выпущенный «Молодой гвардией». Большое воспитательное значение данного сборника состояло в том, что «знакомясь с рассказами о маленьких патриотах советские дети будут еще больше ненавидеть врагов народа и, следуя примеру своих товарищей, будут всегда и всюду начеку» [9].
Советская система народного образования была безальтернативна. Благодаря этому стало возможным формирование единообразия мировосприятия, определенных моделей поведения. Печать предостерегала о недопустимости «хождение теорийки строительства школы «без политики», «надклассовой» [10]. Если по каким-либо причинам политическому воспитанию в образовательном процессе не уделялось, по мнению властей, должного внимания, это рассматривалось как грубейший просчет, допущенный в работе. Считалось, что любой срыв «в воспитательной работе дает козырь в руки нашего классового врага, который хорошо его использует» [11]. В череде недостатков, выявленных, например, в работе Пензенского художественного техникума в 1934 г., в первую очередь было отмечено, что там «не обеспечивают подготовку политически грамотных и воспитанных специалистов», что «выпускные испытания показали полную неподготовленность студентов, особенно по вопросу текущей политики» [12]. В отчете по Пензенскому художественному техникуму за 1934 год о том, что «снижается качество подготовки,
в особенности по специальным дисциплинам», говорится в последнюю очередь [13].
Ярким примером господствующих в это время представлений о целях и задачах, стоящих перед образовательными учреждениями, может послужить конференция, прошедшая в Пензенском художественном училище в октябре-ноябре 1930 года. Тема конференции была обозначена следующим образом -«Классовый характер воспитания». Отвечая на вопрос о целях, поставленных перед школой, в протоколе конференции от 25 ноября 1930 г. были перечислены «подготовка воинствующего строителя социализма», «общественника», «марксиста», «строителя, который вел борьбу со всем, что мешает стройке, разъяснявшего о ненужности религии» [14]. Приоритет полностью был отдан политико-воспитательной работе, показателем становится верность «делу партии», а не уровень знаний, не качество полученного образования.
Практически на всех уроках дети получали знания, оформленные в идеологические клише. Подчеркнем, что мы не считаем сугубо отрицательным образовательный и воспитательный процесс того времени. По крайней мере, патриотическое воспитание дало свои результаты в годы Великой отечественной войны, а количество неграмотных значительно сократилось.
Власти внимательно следили за литературой, которую читали дети, за комплектованием школьных библиотек политической литературой [15]. В газете «Волжская коммуна» в 1933 г. Был опубликован подробный рассказ о литературном вечере, включавший и элементы стенограммы. Вечер носил официальный характер, поскольку кроме известного писателя Ф. Парфенова на нем присутствовал секретарь Средневолж-ского крайкома В. Шубриков. Ф. Парфенов говорил о том, что «Мы создадим новую литературу, которую еще не видел мир». На что В. Шубриков ответил: «Да, нам нужна правдивость, причем правдивость классовая» [16].
По словам Н. К. Крупской, «педагогика не тихая заводь, где нет никакой борьбы. Педагогика - один из важнейших участков классовой борьбы за социализм» [17]. Требования улучшить социальный состав преподавателей для первой половины 1930-х гг. стали постоянными. Пензенский окружком, например, разбирая состав преподавателей семи школ крестьянской молодежи (ШКМ), сделал вывод о «неудовлетворительном составе преподавателей как по образовательному, партийному, так и по социальным признакам». Этот вывод был основан на том, что из 40 преподавателей этих школ только 14 человек были партийными, высшее образование имели только 13 человек, среднее -24 и низшее - 3 человека. Несмотря на то, что рабоче-крестьянское происхождение имело значительное большинство - 29 человек, общую картину портило, с точки зрения властей, то обстоятельство, что в числе преподавателей оказалось 9 человек из семей служащих и 3 - из духовенства [18].
В первую очередь следовало создать наилучшие условия «по выдвижению рабочих, батраков и бедняков» [19]. В 1929 г. Пензенский окружком ВКП(б)
признал совершенно неудовлетворительным состав учащихся ШКМ. Согласно принятой резолюции, следовало «добиться решительного улучшения социального состава слушателей за счет вовлечения батраков, бедняков, колхозников (из бедноты и середняков) и в последнюю очередь середняков-единоличников, не допуская чуждый элемент - кулаков, детей попов и т. д. Там, где имеется засоренность ими через школьные организации сейчас же провести очищение» [20]. В Иссинской школе среди учащихся было обнаружено 3 детей лишенцев [21]. В Самаре «в школе № 6 им. Ломоносова учатся под именем рабоче-крестьянских детей пользуясь всеми преимуществами таковых: дочь бывшего хлеботорговца и теперешнего спекулянта Чепорухина, дочь сельского попа - Сакина Валерия и дочь другого попа, поступившая под чужой фамилией» [22]. В 1933 году было отмечено, что «в некоторых школах бессоновского куста на 10 % имеется детей кулаков, а учителя никакого особого внимания этому не уделяли» [23].
Признавалось совершенно недопустимым, что учебные заведения «гораздо полнее обслуживают детей служащих и даже буржуазных элементов, чем детей пролетариев и бедноты». Но одновременно приходилось признавать, что улучшение социального состава часто достигалось в «значительной степени за счет понижения академических требований, предъявляемых к поступающим» в учебные заведения [24].
недопустимым явлением считался отход от установленной программы, любое проявление инакомыслия. Особенно это относилось к общественным дисциплинам. В кооперативном техникуме в 1933 году «в процессе преподавания истории ВкП(б)» были выявлены «грубые отклонения от программы и протаскивание троцкистской контрабанды. Преподаватель истории ВкП(б) упорно обходит вопросы борьбы большевизма с меньшевиками, троцкистами и контрабандистами контрреволюционного троцкизма, старается смазать сущность большевизма, дать историю партии в извращенном виде, подменять ленинизм троцкизмом». [25] В Лесотехническом техникуме были зафиксированы «нарушения», допущенные заместителем директора, секретарем ячейки ВКП(б) Буториным, преподающем в техникуме обществоведение. он «объясняет студентам, что отмирание государства у нас начинается с момента захвата власти пролетариатом, а не с момента ликвидации классов. он также объясняет, что в СССР имеется прибавочная стоимость...» [26]. однако это относилось не только к общественным дисциплинам. «Политически бдительным» необходимо было быть при объяснении любого материала, даже если это детская сказка. например, на педагогическом совещании в кузнецком дошкольном педучилище, состоявшемся 22 декабря 1937 года, на обсуждении результатов педпрактики разбиралась «ошибка т. Леонтьевой», которая заключалась в том, что она на уроке «давала отрицательную оценку произведению Чуковского «Муха-цокотуха» и в тоже время разрешила использовать этот материал нашим учащимся» [27].
Сами учащиеся и их настроения также находились под пристальным вниманием. Например, в одной из пензенских школ в 1935 г. были зафиксированы следующие высказывания учащихся: «Сталин как царь», «Сталина надо убить» [28]. Приходилось констатировать и «наличие у отдельных учащихся упаднических настроений», которые выражались в подаче «записок и вопросов, свидетельствующих о сомнениях в успехах социалистического строительства», были зафиксированы также «разговоры об увеличении голодающих, об отсутствии прироста населения и т.д.», о том, что «у нас не диктатура пролетариата, а диктатура партии и пр.» [29].
Многие из этих «антисоветских высказываний и выпадов» были порождены вполне объективными причинами. как правило, на первом месте в этом ряду стояло тяжелое материальное положение учащихся. Например, студент Лесотехнического техникума Белов обвинялся в ведении контрреволюционной агитации, поскольку заявлял, что «советская власть стремиться голодом уморить студентов» и говорил, что «необходимо бороться против этого» [30]. В сводках отмечалось, что в том же Лесотехническом техникуме и другие учащиеся выражали недовольство снабжением, а также тем, что администрация учебного заведения не принимает никаких мер для того, чтобы улучшить положение [31]. В Пензенском художественном училище были отмечены случаи заболевания цингой. отмечалось, что студенты «питаются крайне плохо: хлеб и кипяток» [32]. Условия жизни в общежитии художественного училища оставляли желать лучшего. «общежитие требует ремонта, грязно, неуютно, нет комнаты отдыха... На кроватях одеяла грязные, простыни не у всех и если есть, то по одной смене, у многих нет подушек, а если есть, то без наволочек. Клопы, пыль.». Подобные условия естественно порождали «нездоровые» настроения среди учащейся молодежи. Руководство училища впоследствии за такое «пренебрежительное отношение к бытовым условиям студентов» было обвинено «в преступном отношении к бытовым нуждам студенчества» [33].
В механическом техникуме при заводе № 50 им. М. Фрунзе группа учащихся «подвергла сомнению достижения партии в области улучшения материально-бытового положения трудящихся, критиковала руководство ЦК и т. Сталина» [34]. Из Пензенской совпартшколы в 1935 г. был исключен учащийся Соколов «за антисоветскую вылазку». Тем же приказом был исключен учащийся той же группы Рязанов «за примирительное отношение к вылазке Соколова» [35]. В 1935 г. антисоветские настроения были выявлены в стенах Пензенского строительного рабфака. Там «на поручение сделать рамки на портреты вождей студент Васильев ответил - всем сделаю, а Сталину не буду» [36]. В Пензенской фармшколе «в одной из аудиторий» были обнаружены «контрреволюционные надписи, сделанные неизвестно кем на портретах Сталина и Ленина. На портрете Сталина написано карандашом и мелом «гад». На портрете Ленина была сделана надпись простым карандашом: «Ленин и Сталин,
вас все равно расстреляют». В связи с этим, директор фармшколы Муценюк была обвинена начальником Пензенского горотдела НКВД Филипповым в том, что она «афишировала контрреволюционные надписи на портретах». Филиппов писал, что «вместо того, чтобы снять портреты и доставить нам для рассмотрения и установления подчерка на предмет выявления лица, учинившего указанные контрреволюционные надписи, приказала студентам стереть надписи, что и было сделано. Одновременно с этим т. Муценюк созвала общее комсомольское собрание, где информировала присутствующих о происшедшем...» [37].
На конференции учителей г. Пензы и района 22 августа 1934 года в качестве примера недостаточной бдительности со стороны руководства школы, рассматривался случай в школе № 8. Там, заведующая т. Ионова «не обращала внимания на стенную газету, в которой были написаны похабные слова, в портрете т. Сталина были проколоты глаза, родители заметили нецензурщину, сказали заведующей, она газету сожгла, а проработку этого вопроса провела с детьми еще через 5 дней после того, когда это дело дошло до горкома комсомола» [38].
Снижение дисциплины и увеличение количества прогулов в учебных заведениях рассматривалось как «проявление одной из форм классовой борьбы со стороны враждебных нам классов» [39]. В рапорте педагогического техникума городскому слету ударников техникума от 12 апреля 1933 г. указывалось, что имевшиеся в нем «дезертирства с учебы /Новиков, Чижов, Шамшин/» были совершены «под влиянием пропаганды классового врага, сеющего правооппор-тунистические настроения» [40]. «Вражеская рука» усматривались в «хулиганских выходках», «грязных надписях», в «ходившем среди учащихся антисоветском анекдоте». «Было бы неправильным объяснить это только озорством. Нет. Тут чувствуется направляющая рука классового врага. Это не просто избыток жизни в озорстве, а проявление чуждого нам влияния на школьников» [41].
образовательные учреждения должны были стать барьером, ограждающим подрастающее поколение от нежелательного влияния. Школе прежде всего следовало противостоять «вредному домашнему влиянию». Она должна была не допустить распространения среди учащихся предрассудков и классово-чуждых настроений, носителями которых могли быть родители. На конференции учителей г. Пензы и района, состоявшейся 22 августа 1934 года, один из выступающих обращал особое внимание на то, что в противовес школьному воспитанию бывают вредные домашние влияния, когда всплывают старые предрассудки и ведет агитацию классовый враг». Школа призвана, таким образом, вести «борьбу с вредным влиянием среды» [42]. Во второй половине 1930-х гг. было признано, что «классы в нашей стране ликвидированы» и соответственно «обстановка, в которой воспитываются теперь дети, изменилась коренным образом». Тем не менее, «из этого вовсе не следует, что дети вырастают свободными от чуждых влияний. Поднимутся новые города, потекут
вспять реки, оживут пустыни, но не скоро еще исчезнут в сознании пережитки прошлой эпохи. Тысячами путей они могут проникнуть в сознание ребенка» [43]. Например, в одной из сельских школ 21.02.1937 года одна из работниц школы, А. С. Давыдова, проводила с учениками беседу по случаю смерти Орджоникидзе. В конце беседы ученик Ларин Борис в возрасте 14 лет, сын колхозника, заявил: «Ну и что же, умер Орджоникидзе. Плакать не будем, а если б даже умер сам Сталин, так плакать тоже бы не стали». После этих слов ряд учащихся подняли смех, в результате беседа была сорвана». Это заявление школьника было расценено как «антисоветское, направленное против вождей партии». Также было признано, что заявление было сделано под влиянием матери Потаповой-лариной. Она «по социальному происхождению из крестьян-середняков, так же настроена». На общем собрании 5.02.1937 заявила: «Нас советская власть грабит, и мы скоро будем с голоду пухнуть» [44]. Задачей школы было не допустить подобных явлений.
Оградить молодежь от всякого рода «вредного» и «враждебного влияния», в том числе домашнего, были призваны пионерская и комсомольская организации. Они должны были объединять наиболее сознательную, активную часть молодежного поколения страны, всецело преданного идеалам коммунизма. их задачей было привлечение молодежи к непосредственному участию в строительстве нового общества. им отводилась немаловажная роль в процессе воспитания «нового человека». Н. к. крупская отмечала, что пионерское движение «захватывает ребят в том возрасте, когда только еще складывается человек, развивает общественные инстинкты ребят, помогает выработке у них общественных навыков, выработке общественного сознания. Оно ставит перед ребятами великую цель, которая выдвинута переживаемой эпохой, за которую борется рабочий класс всего мира. Цель эта - освобождение трудящихся, организация нового строя, где бы не было разделения на классы, не было бы никакого угнетения, эксплуатация и все люди жили бы полной, счастливой жизнью» [45]. Улучшение работы этих организаций считалось «частью наступления на капиталистические элементы в нашей стране, ибо выбивают из под влияния классовых врагов такой человеческий материал, который, вступая в ряды пролетарской организации, будет активно продолжать дело борьбы с врагами пролетарской диктатуры, дело создания коммунистического общества» [46]. В связи с этим одной из основных задач этих организаций было расширение своих рядов.
Под пристальным вниманием как пионерской, так и комсомольской организаций оказывалась жизнь подрастающего поколения не только в стенах учебных заведений, но и вне них. За счет многочисленных мероприятий, организуемых пионерскими и комсомольскими активами, свободное время молодежи сводилось к минимуму. Вернадский отмечал, что «комсомольцы -под непрерывным надзором, лишаются свободы распоряжаться собою, вмешиваются в мелочи и крупное жизни» [47].
В Пензе, в Совпартшколе, курсант 4-й группы Шаббат выступил в «беседе с группой студентов и на собрании с клеветой на социалистическое общество, с прямым призывом к отказу от построения социализма как эпохи, в которой нечего будет есть» [48]. Подобные заявления как враждебные по сути не должны были оставаться безнаказанными. Курсант 2 группы Адушев «за проявление политической близорукости в деле выявления антисоветской вылазки Шаббат» также был исключен [49]. В таких случаях от комсомольских и партийных органов требовалась немедленная реакция. В совпартшколе реакция комитета комсомола оказалась недостаточно оперативной, за что члены комитета были обвинены в том, что к этой «антисоветской-троцкистской вылазке курсанта» отнеслись как «ничего не значащему, являющегося просто шуткой». Результатом стало не только исключение самого курсанта, но и увольнение членов комитета комсомола с работы с выговорами.
Таким образом, становление и развитие системы образования и воспитания в Среднем Поволжье является отражением государственной образовательной и воспитательной политики. Система образования была безальтернативна, приоритет отдавался политико-воспитательной работе, качество образования и уровень знаний были второстепенны.
список литературы
1. Народное образование в СССР. Общеобразовательная школа. Сборник документов. 1917-1973. М., 1974. С.8.
2. Восьмой съезд РКП(б). Протоколы. М., 1959. С. 400.
3. Бухарин Н., Преображенский Е. Азбука коммунизма // Звезда и свастика. Большевизм и русский фашизм. М., 1994. С. 77.
4. Ленин В.И. Собр. Соч. Т.41. С. 298.
5. СОГАСПИ, ф. 1141, оп. 7, д..57, л.33.
6. ГАПО, ф. 1589, оп.1, д.2, л. 52.
7. СОГАСПИ, ф. 9388, оп. 12, л.28.
8. ГАПО, ф. 429, д.187, л. 54.
9. Комсомольская правда, 1938, 2 августа.
10. Рабочая Пенза, 1933, 26 января.
11. ГАПО, ф. 429, оп. 1, д. 203, л. 8.
12. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д.394, л. 15.
13. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д.394, л. 16.
14. ГАПО, ф. 912, оп. 2, д. 3, л. 21.
15. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д.394, л. 17.
16. Волжская коммуна. 1933, 12 октября.
17. Крупская Н. К. Педагогические сочинения. Т. 10, С. 423.
18. ГАПО, ф. 54, оп. 1, д.160, л. 130.
19. РГАСПИ, ф. 17, оп. 21, 2504, л.30.
20. ГАПО, ф. 54, оп. 1, д. 208, л. 81-81 об.
21. ГАПО, ф. 54, оп. 1, д.160, л. 125.
22. СОГАСПИ, ф. 1, оп. 1, д. 2582, л.59 об.
23. Рабочая Пенза, 1933, 26 января.
24. СОГАСПИ, ф. 655, оп. 2, д. 6, л. 101-102.
25. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 384, л. 10-11.
26. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 474, л. 75-78.
27. ГАПО, ф.р. - 1381, оп. 1, д. 30, л. 4.
28. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 384, л. 28.
29. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 422, л. 19.
30. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 384, л. 77.
31. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 474, л. 74.
32. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 474, л. 92.
33. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 620, л. 150.
34. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 422, л. 22.
35. ГАПО, ф.р. 420, оп. 1, д. 75, л. 177.
36. ГАПО, ф.р. 429, оп. 1, д. 184, л. 169.
37. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 965, л. 7,77.
38. ГАПО, ф.р. 429, оп. 1, д. 187, л. 7 об.
39. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 324, л. 36.
40. ГАПО, ф.р. 429, оп. 1, д. 179, л. 15.
41. Социалистический штурм, 1933, 1 сентября.
42. ГАПО, ф.р. 429, оп. 187, л. 8.
43. Правда, 1936, 7 апреля.
44. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 965, л. 30-33.
45. Ленин В.И. Собр. соч. Т.5, С.103.
46. СОГАСПИ, ф. 655, оп. 4, д. 12, л. 177-179.
47. Вернадский В.И. Дневник 1938 года // Дружба народов. 1991. №3. С. 243.
48. ГАПО, ф. 37, оп. 1, д. 477, л. 7.
49. ГАПО, ф.р. 420, оп. 1, д. 75, л. 174.
УДК 947
профессиональные женские учебные заведения в России во второй половине XIX - начале XX века (по материалам пензенской губернии)
В. Н. ПАРШИНА
Пензенский государственный педагогический университет им. В. Г. Белинского кафедра истории древнего мира, средних веков и археологии
В статье рассматривается деятельность государства и общественные инициативы в деле развития женского профессионального образования в России. Автор приходит к выводу, что динамика этого процесса находилась в прямой зависимости от уровня социально-экономического развития страны. Приоритетными задачами данных учебных заведений было изучение рукоделия, вязания, ведения домашнего хозяйства, а в медицинском направлении - родовспоможение. Несмотря на декларацию необходимости развития профессионального женского образования в стране, реальная практическая деятельность государственных учреждений в этом направлении оказалась чрезвычайно далекой от потребностей общественного развития.
