CC BY
144
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
УДК 340 ББК 67.0
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ КАРАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ В ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ РОССИИ
ВЛАДИМИР МАРКОВИЧ ИСАКОВ,
доктор юридических наук, профессор, старший научный сотрудник научно-исследовательского и редакционно-издательского отделения Московского областного филиала Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя
E-mail: [email protected] ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА МЕЛЬНИК, кандидат юридических наук, доцент,
заместитель начальника кафедры истории государства и права Московского университета МВД России имени В.Я. Кикотя Научная специальность 12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Рассматриваются особенности карательной политики России в период с XV в. и до Октябрьской революции 1917 г.; анализируются попытки реформирования тюремной системы, решение задачи трудовой занятости осужденных как кары и отказ от нее в пользу воспитательной функции труда.
Ключевые слова: карательная политика, ссылка, ссыльные, каторжные работы, тюремная система, трудовая занятость осужденных.
Annotation. Considered Russia's penal policy peculiarities over the 15th century to October Revolution, 1917 period, reviewed the attempts to reorganize imprisonment system, to deliver over convicts employment as punishment to educational function of labor.
Keywords: penal policy, exile, exiled, hard penal labor, imprisonment system, convicts employment.
История карательной политики царской России начинается в XV в. с Судебника 1447 г., который стал первым законодательным актом в области борьбы с преступностью. Однако, в нем еще не давалось четкого определения преступному деянию («лихому делу»), что позволяло подводить под наказание любые действия, способные нанести ущерб правящему классу [1]. Он предусматривал смертную и торговую казнь, битье кнутом и другие наказания, но не предусматривал изоляции преступников.
Судебник 1550 г. расширил сферу наказания и ввел тюремное заключение по 20 статьям без указания сроков содержания в сочетании с другими видами наказаний, что вылилось в два самостоятельных направления карательной политики: уголовное и тюремное.
Анализ законодательных актов, изданных до середины XVII в., дает основание сформулировать вывод о преобладающем числе правовых норм, содержащих устрашающие цели наказания [1, с. 12].
Соборное уложение 1649 г. расширило сферу применения и установило сроки тюремного заключения, появились нормы уголовного наказания и его исполнения. Соборное уложение вводило тюремное наказание в виде ссылки, которое, как правило, назначалось вместе с телесным наказанием — битьем кнутом, а в ряде случаев — вырыванием ноздрей и урезанием носа [1]. Ссылка сопровождалась принудительными работами, но конкретизации в данном вопросе не обозначалось. Это приводило к массовым нарушениям режима: побегам, воровству, убийствам и другим нарушениям. В результате чего ссыльных начали клеймить (Указ 1698 г.).
В Соборном уложении в качестве места ссылки указывались только прибрежные районы реки Лены. Однако, в последующие годы география таких поселений значительно расширилась. Документы тех лет позволяют определить города и окрестности, в которые направлялись ссыльные: «Кроме Сибири...
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Архангельск (по Отписке 1649 г.), Холмогоры (по Выписке из дела о бунте Степана Разина), Устюг (по делу 1682 г.), Чаронда, Пустозерск (по Грамоте 1684 г.), Новгород (по Грамоте 1651 г.), Казань (по Указу 1664 г.), Симбирск (по делу 1682 г.), Самара (по Указу 1689 г.), Уфа (по Грамоте 1678 г.), Астрахань (по Грамотам 1666 и 1677 гг.), Курск (по Указу 1686 г.), Азов (по Указам 1696, 1699 гг.), Пермь (по Грамоте 1684 г.)» и др.
Ссыльные использовались для выполнения буквально любых задач—от строительства до освоения новых земель и создания пашенного сельского хозяйства.
С приходом Петра I социально-политическая обстановка в стране резко изменилась, положения Соборного уложения перестали отвечать требованиям карательной политики петровского государства, которая проводилась на основе императорских указов [2]. В преобразованиях большую роль сыграли Артикул воинский 1715 г. и Генеральный регламент 1720 г.: были расширены виды наказаний; введены обязательные принудительные работы для арестованных; учрежден институт смирительных домов; появились места лишения свободы для отступников от веры [3].
В эпоху Петра I, наряду с простой ссылкой, широкое распространение получила ссылка на каторжные работы, которые выполнялись в интересах государства. Об этом свидетельствуют многочисленные документы того периода, в частности, в Указе 1699 г. в отношении определенной категории преступников предусматривалась ссылка в Азов на вечное поселение вместе с женами и детьми с использованием ссылаемых на каторжных работах [4]. В Указе 1704 г. Петр I предписывал: «тех, которые кроме вышеописанных вин, по законам достойны смерти (за убийство, воровство, измену и бунт) бить кнутом и, запятнав новыми пятнами, послать в вечную каторгу» [5].
В 1714—1720 гг. [6] указами Петра I отдельным категориям преступников каторжными работами заменялась смертная казнь. Петр I понимал, что для обустройства государства и выполнения его указов нужны рабочие руки. Осужденные на каторжных работах отбывали срок или находились пожизненно. Согласно Указу 1720 г. первые имели возможность свободного общения с семьями, а женам вторых разрешалось повторно выходить замуж или постригаться в монахини, поскольку их мужья отлучались навечно и как бы умирали для них [1, с. 16]. Сосланные
на вечную каторгу могли рассчитывать на освобождение только в случае помилования (в 1725 г. Екатерина I издала манифест, в соответствии с которым ссыльные «на многие годы» и «выжившие» там 5 лет подлежали «отпущению на свободу)» [1, с. 19].
Для содержания преступников (нарушителей общего государственного порядка) Генеральным регламентом 1720 г. предусматривалось открывать смирительные дома [3, с. 256], однако этому сопутствовали определенные сложности: государство не выделяло средства на развитие мощной производственной базы и ограничивалось созданием небольших производств с небольшими площадями.
Давая оценку карательной и исправительной политике в Российском государстве XVII в., можно сказать, что неоднократно принимавшиеся попытки правительства в какой-то мере ограничить произвол, внести элементы организованности и единообразия в систему исполнения наказаний в виде лишения свободы, как правило, оставались тщетными. Это являлось следствием того, что тюремной системе уделялось крайне мало внимания из-за недооценки ее роли в борьбе с преступностью, а главным образом из-за нежелания нести материальные расходы, связанные с ее созданием и совершенствованием [1, с. 19].
В 1787 г. под руководством императрицы Екатерина II был разработан передовой по тем временам Устав (Положение) о тюрьмах, в котором учитывался зарубежный опыт исполнения наказания в тюрьмах, а также закладывалась норма о раздельном содержании преступников в зависимости от характера преступления. Устав не был принят из-за недостатка финансирования, однако сама постановка вопроса изменила взгляд на тюремное заключение в целом: лишение свободы стало рассматриваться как самостоятельное уголовное наказание, цель которого заключалась в исправлении преступников. В связи с этим, в соответствии с Учреждением для управления губерний Российской империи от 7 ноября 1775 г., в России начали создаваться принудительно-воспитательные заведения [3, с. 167]. Этот закон требовал от губернских приказов общественного призрения взять под контроль деятельность таких принудительно-воспитательных учреждений, как работные и смирительные дома, а также впервые в истории российского законодательства устанавливал прокурорский надзор.
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
Карательная политика Российского государства начала более тщательно прорабатываться в период правления Павла I и была закреплена в Уставе о ссыльных, который в определенной мере уточнял применение наказания в виде ссылки, разъяснял понятия преступления и наказания, конкретизировал права субъектов (светских, церковных судов и других).
Устав сыграл значительную роль в применении наказания в виде ссылки не только к уголовным преступникам, но и другим лицам, ведущим образ жизни, не отвечающий общепризнанным нормам (указы о ссылке крестьян помещиками в Сибирь «О приеме в Сибирь на поселение от помещиков, дворцовых, синодальных, архиерейских, монастырских, купеческих и государственных крестьян, с зачетом их за рекрут», «О праве помещиков отдавать неугодных им крестьян в каторжную работу» и т.п.).
Указом «О приеме в Сибирь на поселение от помещиков, дворцовых, синодальных, архиерейских, монастырских, купеческих и государственных крестьян, с зачетом их за рекрут» усматривалось, что ссыльных во время нахождения в пути и на месте поселения запрещалось притеснять, предписывалось оказывать им помощь с тем, чтобы они не замышляли побегов и вели добропорядочный образ жизни. Таким образом, впервые на законодательном уровне предписывалось гуманное отношение к ссыльным. Однако, в документе также говорилось, что, если ссыльный совершит побег или «прочие какие пре-дерзости учинит», с ним надлежало поступать как с преступником без всякой пощады. В соответствии с данным Указом ссыльные высылались навечно и за-считывались в счет рекрутских наборов» [1, с. 21].
Ссылка в этот период практически стала основным видом наказания и распространилась настолько, что у государства (местных властей) не хватало средств и возможностей по исполнению. Поэтому в 1775 г. губернаторам было предписано организовывать рабочие (смирительные) дома для негосударственных преступников, т.е. на преступников и нарушителей, не посягающих на государственные устои. Лиц, содержащихся в этих домах по приговору суда (по требованию родителей, родственников, помещиков и хозяев) временно или постоянно, предполагалось использовать для различных работ. Как показала дальнейшая практика, данные учреждения оправдали свое назначение.
Для обустройства дальних окраин империи требовалась дополнительная рабочая сила. Поэтому царским правительством был издан Указ 1797 г., в соответствии с которым все лица, совершившие преступления, подразделялись на конкретные категории и активно использовались для достижения политико-экономических целей. Так, осужденные, которым смертная казнь была заменена наказанием кнутом и отправлением на каторжные работы, ссылались для работ в Нерчинск, осужденные к вечной ссылке направлялись на работы на Иркутскую суконную фабрику, а осужденные к заключению в смирительные или рабочие дома на определенный срок или пожизненно подлежали направлению на строительство крепостей [7].
Но даже с помощью таких мероприятий государству не удалось в полной мере решить проблему освоения окраинных земель и обустроить границы империи.
В 1845 г. был принят новый юридический акт — Уложение о наказаниях уголовных и исправительных, в котором принудительный труд впервые рассматривался как средство исправления и подтверждалось, что каторжный труд должен использоваться преимущественно в рудниках [8].
В связи с крестьянскими волнениями и выступлениями, произошедшими в 1861 г. после отмены крепостного права, государством предусматривались такие виды наказаний, как смертная казнь; ссылка на поселение в Сибирь с лишением всех прав состояния; ссылка в Сибирь без лишения всех прав состояния; заключение в крепость; высылка за границу; ссылка на каторгу без срока; ссылка на каторгу на срок от 4 до 15 лет; ссылка на поселение на Кавказ и т.д. Эти санкции применялись в отношении уголовных и политических преступников [1, с. 25]. Однако, существующих средств проведения карательной политики государства уже не было достаточно для достижения поставленных задач; требовались конструктивные изменения положений Устава о ссыльных. Несмотря на многочисленные поправки в Устав, в том числе и после введения Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, его основные концептуальные положения действовали до революции 1917 г. и неоднократно использовались в советское время.
Переход от сельскохозяйственного уклада к капиталистической модели развития и сопутству-
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
ющий этому рост преступности потребовали пересмотра задач и направлений в уголовной и исправительной политике, единообразия в подходах к строительству уголовно-исправительных учреждений и применению методов и форм наказания, усиления контроля со стороны государства через органы прокуратуры. В сложившихся условиях царское правительство усмотрело необходимость в разделении уголовных преступников на политических и обычных уголовников. «Политические преступники, — говорилось в циркуляре департамента полиции от 15 августа 1878 г., — составляют совершенно особую категорию, а поэтому и должны быть содержи-мы отдельно от прочих заключенных».
Новые реалии потребовали от правительства проведения реформы тюремной системы. Старая система уже не могла более справляться с растущим количеством преступлений, связанных не только с отменой крепостного права, но и с принятием Закона 1863 г. об отмене некоторых видов телесных наказаний [9], а также с возросшей революционной активностью и увеличением числа политзаключенных (указы 1878, 1879, 1881 гг.). Реформа вносила элемент организованности в процессы привлечения к труду заключенных, обязательность труда для определенных категорий и его оплату.
Можно сделать вывод, что тюремная реформа в России второй половины XIX в., опиравшаяся на прогрессивные зарубежные практики, ориентировалась на далеко не лучшее западное изобретение — одиночное заключение и сделала его преобладающим в системе уголовного наказания. Отсутствие постановки в этот период исправительных целей, ограничение задач заключения под стражей простым содержанием под замком воплотилось в постройке типичных «тюремных» зданий, окруженных высокими стенами, с камерами для одиночного заключения, железными дверями и решетками на окнах [1, с. 27]. В то же время, в обновленном в 1890 г. Уставе о содержащихся под стражей появились положения, не только касающиеся наказания, но и исправления, перевоспитания заключенных. Основными средствами исправительного воздействия были признаны режим, труд и духовно-просветительные мероприятия.
В реализации исправительных целей новой уголовной политики основное внимание отводи-
лось арестным домам, которые должны были, используя труд, воздействовать на арестованных и содержащихся под стражей (перевоспитывать их). Инструкция попечителям и смотрителям арестных домов предусматривала привлечение арестованных к работам внутри арестных домов (в тои числе и в камерах) и за их пределами (при определенных условиях). Труд заключенных использовался для внутренних нужд, для работ в отдаленных местностях и, конечно же, на каторге. Это было выгодно государству, поскольку затраты на содержание заключенных снижались, а экономическая выгода от разработки полезных ископаемых, продажи продуктов и изделий ремесел росла. Следует отметить, что труд в арестных домах был не очень тяжелым, в то время как работы на каторге были изнурительными, часто приводили к травмам и увечьям, гибели заключенных, а права заключенных и нормы регулирования труда игнорировались администраций каторги. За свой труд заключенные получали в несколько раз меньше вольнонаемных и даже этого заработка могли лишиться за любую провинность.
Анализ законодательства тех лет позволяет определить категории осужденных, подлежащих обязательному использованию в трудовых процессах: 1) осужденные к ссылке на каторжные работы; 2) присужденные к ссылке на поселение и выдворение; 3) приговоренные к направлению в исправительные арестантские отделения; 4) присужденные к ссылке на житье, равно высылаемые по приговорам в Сибирь; 5) присужденные к заключению в тюрьме за кражу, мошенничество, присвоение или растрату чужого имущества, а также за прошение милостыни и др. [1, с. 30].
В конце XIX в. сложилась обстановка, в которой в целях исправления и перевоспитания заключенных требовалось их всестороннее привлечение к труду, в то же время не устанавливалось, каким образом и какие категории осужденных должны использоваться для тех или иных работ. Кроме того, допускалось привлечение заключенных к работам по желанию, в связи с чем труд заключенных не был конкурентным по сравнению с работой свободных граждан. Главное тюремное управление понимало это, но не могло ничего изменить из-за дефицита финансовых средств. Некоторые меры все же принимались. Так, Законом от 11 июня 1885 г. каторж-
ЮРИДИЧЕСКИЕ НАУКИ
ные работы заменялись содержанием в каторжных тюрьмах, а нерентабельные или не справившиеся с поставленными задачами рабочие и смирительные дома ликвидировались (закон от 24 апреля 1884 г.).
В 1902 г. в структуре Главного тюремного управления появилось специальное отделение по организации труда осужденных, вводившее в подведомственных тюремных подразделениях новые сложные производства, которые в дальнейшем могли дать специальность осужденным. Осужденные начали привлекаться к государственному строительству, подрядному строительству, арендным и другим работам. Например, строительство Амурской железной дороги (1910—1916 гг.) и других объектов.
О трудности решения проблемы трудовой занятости заключенных свидетельствует и тот факт, что даже в условиях Первой мировой войны из 104 746 человек не были заняты трудом 54 217, а 15 490 из общего числа выполняли работы по хозяйственному обслуживанию мест заключения. Фактически на увеличение трудовой деятельности не повлияли циркуляры от 8 апреля 1916 г. № 34, 28 мая 1916 г. № 40 и др. [9, с. 34], рекомендовавшие активизировать работу в этом направлении в интересах укрепления обороноспособности страны [1, с. 34].
С февраля 1917 г. в связи со сменой государственной власти Временное правительство амнистировало около 10% от общего числа заключенных и определило главной задачей наказания воспитание человека. Была отменена ссылка на поселение, ссылка на поселение после отбытия срока каторжных работ. Устанавливались и другие новшества: участие общества в патронаже над освобожденными от наказания, усиление административного надзора, вовлечение осужденных в труд, усиление средств воспитательного воздействия.
Циркуляр Главного управления местами заключения от 18 июля 1917 г. требовал, чтобы работа давала заключенным «знания, с которыми они по выходе на свободу могут найти себе подходящее занятие».
Главным в этот период (конец XIX — начало XX в.) являлось то, что руководство Главного тюремного управления отказалось от использования труда в качестве кары и сделало ставку на воспитательные процессы, основанные на привлечении к труду. Это позволяло в дальнейшем использовать бывших заключенных в трудовой деятельности государства.
Некоторый опыт этого этапа перехода от монархии к советской власти в дальнейшем был использован при определении целей новой уголовно-исполнительной политики советского государства, трудоиспользова-ния заключенных и их дальнейшей адаптации к свободной жизни после отбытия срока заключения.
Литература
1. Исаков В.М. Труд осужденных в исправительных учреждениях Советского государства (1917— 1990 гг.). М., ППО «Известия» УД П РФ. С. 11.
2. Ромашкин П.С. Основные начала уголовного и военно-уголовного законодательства Петра I. М., 1947. С. 16.
3. Российское законодательство X—XX веков: Т. 5. М. 1985. С. 327—365.
4. Бербер А.Ф. Учебник уголовного права: Часть общая и особенная. М.; Спб, 1985. С. 188.
5. ФилиповА.О. О наказании по законодательству Петра Великого в связи с реформой. М., 1981. С. 188.
6. Викторинский С.Н. История смертной казни в России. М., 1912. С. 417.
7. Филипов А.О. О наказании по законодательству Петра Великого в связи с реформой. М., 1981. С. 438.
8. ГАРФ. Ф. 7420. Оп. 2. Д. 361. Л. 3.
9. Гарнет М.Н. История царской тюрьмы: Т. 2. М., 1961. С. 541.
References
1. Isakov V.M. the Labor of convicts in correctional institutions of the Soviet state (1917—1990). M., PPO «News» UD P RF. P. 11.
2. Romashkin P.S. Basic principles of criminal and military criminal law Peter I. M., 1947. P. 16.
3. Russian legislation X—XX centuries: Vol. 5. M. 1985. P. 327—365.
4. Berber A.F. Textbook of criminal law: the General and special Part. M.; St. Petersburg, 1985. P. 188.
5. Filipov A.O. On punishment according to the legislation of Peter the Great in the context of reform. M., 1981. P. 188.
6. Viktorinskiy S.N. The history of the death penalty in Russia. M., 1912. P. 417.
7. Filipov A.O. On punishment according to the legislation of Peter the Great in the context of reform. M., 1981. P. 438.
8. GARF. F. 7420. Op. 2. D. 361. L. 3.
9. Garnet M.N. The history of the Royal prison: Vol. 2. M., 1961. P. 541.
