CC BY
511
Казакова Е.Б.
Пензенский государственный университет
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ИНСТИТУТА САМОЗАЩИТЫ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Институт самозащиты имеет глубокие исторические корни. Интересно, что о самозащите было известно еще в Древнем Риме. Развитое римское право уже тогда проводило различие между «самопомощью» (самозащитой) и «самоуправством». И если самозащита (т.е. самоуправное отражение недозволенного вторжения, направленного на изменение существующих фактических отношений) была дозволена в любом случае, то самоуправство было запрещено. Однако из общего правила имелись два исключения:
можно было самоуправно уничтожить сооружения, которые насильственно или тайно воздвигнуты на участке земли, который принадлежал прибегшему к самоуправству лицу;
самоуправство было разрешено, если в случае бездействия субъекту права грозит невосполнимый ущерб (например, кредитор может догнать должника, который пытается с помощью бегства скрыться с деньгами, и силою заставить его отдать долг)[1].
Кроме того, согласно Законам XII таблиц был разрешен захват вещи в целях обеспечения долга (Таблица XII, ст.1).
В XIX веке институт самозащиты был уже достаточно развит в положениях и нормах иностранного законодательства (Саксонское гражданское уложение 1863 г., швейцарский Закон об обязательствах 1881 г., Германское гражданское уложение 1896 г.), чего нельзя было сказать о Российской империи, так как действовавшее гражданское законодательство того периода не знало понятия самозащиты и содержало лишь некоторые единичные нормы, допускающие ситуации, которые можно охарактеризовать как случаи правомерной самозащиты гражданских прав. «Всякое самоуправство по имуществам, хотя бы они состояли и в незаконном владении, строго воспрещается» (ст.690 т^, ч.1 Свода законов Российской империи). В примечании к ст.690 вместе с тем указывалось, что «законная оборона от насилия не считается самоуправством, когда она не выходит из пределов, законом определенных» [2].
Попытки определения понятия «самозащита» предпринимались и в проекте Гражданского уложения 1910 г., в котором нормы статей 99-101, находящихся в главе о способах охранения прав, были посвящены вопросам необходимой обороны и крайней необходимости [3].
Пробелы в правовом регулировании данного вопроса пыталась восполнить судебная практика. И здесь следует обратить внимание на решения Правительствующего Сената, который являлся высшей судебной инстанцией Российской империи и формировал довольно прогрессивные правовые позиции относительно возможности управомоченного лица самостоятельно защищать свои нарушенные права. «Конечно, нормальный способ удовлетворения по неисполненному договору - обращение к суду. Но нельзя отрицать у стороны, терпящей от неисполнения ее контрагентом лежащей на нем обязанности, права произвести, в предотвращение дальнейших для себя невыгод, необходимые действия за счет контрагента и без обращения к суду. Нет необходимости, чтобы такое право было особо выговорено в договорах: оно вытекает из самого существа договорных отношений и может представляться не «самоуправством», а следствием крайней необходимости».
Кроме того, хотелось бы отметить, что российские цивилисты досоветского времени (Д.И. Мейер, К.Н. Анненков, Ю.С. Гамбаров, В.И.Синайский) [4] внесли неоценимый вклад в дело изучения института самозащиты гражданских прав.
Первые упоминания о самозащите мы встречаем в фундаментальном курсе русского гражданского права, изданном на основе лекций профессора Д.И. Мейера.
Д.И. Мейер говорил о самозащите как о такой разновидности защиты прав, при которой она осуществляется самим его обладателем, в отличие от судебной защиты, осуществляемой «органами власти государственной». По Мейеру, самозащита допускается «только по исключению, когда помощь со стороны государства может явиться слишком поздно» Согласно его классификации, самозащита может выразиться «или в виде самообороны, т.е. самоличного отражения посягательств на право, или в виде самоуправства, т.е. самоличного восстановления уже нарушенного права» [5].
При этом он выделял формы ненаказуемого самоуправства:
право удержания, под которым понимал «право владельца чужой вещи не выдавать ее собственнику до исполнения лежащего на нем перед владельцем обязательства, причем лицо, удерживающее вещь, не имеет права само удовлетворить свое требование путем продажи или присвоения вещи»;
право самовольного установления, т.е. право лица «захватить вещь и держать ее до тех пор, пока требование его к собственнику вещи не будет удовлетворено, а в случае неудовлетворения - требовать продажи вещи и из вырученной суммы получить удовлетворение»;
осуществление уже установленного права залога, которое заключается в «праве закладодержателя в случае неисполнения обеспеченного закладом обязательства, оставить у себя заложенную вещь или самому ее продать и из вырученной суммы получить удовлетворение» [6].
Совершенно иной подход к самоуправству и самообороне можно увидеть у К.Н. Анненкова. Он рассматривает самоуправство как средство внесудебного осуществления гражданских прав, а самооборону - как средство их внесудебной защиты.
Причем К.Н. Анненков указывал на то, что в современном ему российском законе (а именно в ст.690 т^, ч.1 Свода законов), «как и в праве римском и уложении саксонском, имеется общее воспрещение самоуправства как средства внесудебного осуществления прав по имуществам».
Проанализировав действовавшее в то время гражданское законодательство Российской империи К.Н. Анненков выделил следующие главные, по его мнению, признаки воспрещенного гражданским законом самоуправства:
- «самовольное изъятие имущества из чужого владения, все равно - законного или незаконного, или же нарушение владения имуществом также законного или незаконного»;
- «изъятие имущества из чужого владения или же нарушение владения тогда только может быть принимаемо за самоуправство, когда оно предпринимается в видах осуществления какого-либо действительного или предполагаемого права на это имущество, в силу которого самоуправец полагает, что имущество должно находиться или перейти в его владение» [7].
Исходя из этого, К.Н. Анненков не считал самоуправством случаи реализации права удержания (в силу отсутствия признака самовольного изъятия имущества из чужого владения), которое Д.И. Мейер, напротив, рассматривал как одну из форм «ненаказуемого самоуправства».
Самоуправству как внесудебному средству осуществления гражданских прав К.Н. Анненков противопоставляет самооборону как средство защиты или охраны этих прав со стороны лица управомоченного или и других лиц, ему содействующих. При этом под самообороной он понимал «акт защиты или отражения даже силой каких бы то ни было посягательств на личность, жилище, или на спокойное обладание и пользование имуществом, производимое все равно - насильно или без насилия, как лично, со стороны лица управомоченного, так и с помощью других людей, или же и самостоятельно этими последними, при наличности того лишь условия, чтобы посягательство было противозаконно».
В качестве примеров самообороны К.Н. Анненков приводит следующие случаи защиты прав от противозаконных посягательств:
- удаление хозяином из его жилища вошедших туда посторонних лиц и не удаляющихся оттуда вопреки требованию хозяина;
- самозащита от чужих животных;
- уничтожение или повреждение внесенных произвольно в имение хозяина чужих вещей, угрожающих какой-либо опасностью, или наносящих вред, или же препятствующих спокойному владению и пользованию им;
- уничтожение поставленных кем-либо препятствий спокойному пользованию имуществом (как, например, уничтожение выкопанных кем-либо канав с целью воспрепятствования свободному проезду или проходу в имение, или же каких-либо иных преград пользования имуществом).
Что касается собственно самозащиты, то, К.Н. Анненков использует термин «самозащита» как синонимичный термину «самооборона». Это следует из приводимого им примера, в котором он показывает, что такие действия «есть только акт самозащиты, а не самоуправства» [8].
Итак, подведем некоторые итоги. Д.И. Мейер понимал под самозащитой такую разновидность защиты прав, проявлениями которой являются самоуправство и самооборона. К.Н. Анненков же в отличие от Д.И. Мейера отождествлял самозащиту с самообороной, которую он рассматривал как средство внесудебной защиты прав. Самоуправство же он вообще рассматривал отдельно - как средство внесудебного осуществления (а не защиты) прав по имуществам, применение которого, по общему правилу, воспрещается. Кроме того, К.Н. Анненков относил к самозащите (самообороне) не только действия непосредственно управомоченного лица, направленные на защиту своих прав, но и действия других лиц, оказывающих ему помощь в этом, или даже самостоятельно осуществляющих действия по защите чужого права.
Позицию профессора Д.И. Мейера продолжил Ю.С. Гамбаров, который в своем «Курсе гражданского права» хотя и не уделил значительного внимания институту самозащиты, но указал, что защита отправления гражданских прав, «как и защита права вообще, представлена в настоящее время более всего судебной защитой, осуществляемой в формах гражданского процесса [9]. Но независимо от судебной защиты мы встречаемся и в современном праве со многими формами самоуправства, как «самозащитой» отправления прав». Таким образом, Ю.С. Гамбаров рассматривает различные проявления дозволенного самоуправства в качестве самозащиты гражданских прав (хотя и берет слово «самозащита» в кавычки).
Заслуживает внимания позиция профессора В.И. Синайского, который дал развернутую классификацию основных проявлений внесудебной защиты гражданских прав с обстоятельным их описанием. Как и другие его современники, он отмечает, что «внесудебная защита, как защита силами частного лица, есть исключение из правила о защите государственной властью».
Он выделил три основных гражданско-правовых института, в которых выражается внесудебная защита гражданских прав:
необходимая оборона; состояние крайней необходимости;
дозволенное самоуправство, или самопомощь.
Необходимая оборона определяется В.И. Синайским как «право самозащиты, в целях охраны существующего юридического положения, на время лишь неправомерного нападения вменяемого лица» [10].
Он характеризует необходимую оборону как пассивную самозащиту (лицо охраняет свое право против насилия со стороны лица вменяемого) и выделяет следующие ее условия: 1) нападение, неправомерное (в
смысле объективном, то есть независимо от представлений о правомерности как лица нападающего, так и обороняющегося) и наличное (нападение должно начаться или, по крайней мере, должно быть налицо угрожающее положение, за которым обыкновенно следует акт нападения), и 2) защита, пока длится нападение.
Состояние крайней необходимости, по определению В.И. Синайского, «есть также самозащита, но от лиц невменяемых и вещей (в том числе и животных)».
Дозволенное самоуправство В.И. Синайский определил как «право самопомощи, в целях восстановления юридического положения». «Здесь, - указывает ученый, - в отличие от необходимой обороны, дело идет не об охране юридического положения, а именно о восстановлении его». Поэтому «самопомощь активна, агрессивна, и, как таковая, в особенности строго ограничивается правопорядком». Самопомощь, согласно В.И.Синайскому, допустима, во-первых, при невозможности своевременно прибегнуть к власти и, во-вторых, при наличности опасения, что без немедленного вмешательства осуществление притязания станет невозможным или будет значительно затруднено.
Отмечая, что современные ему российские законы не знают вообще дозволенного самоуправства, или самопомощи, В.И. Синайский указывал, что «в отдельных случаях признана самопомощь и у нас». В подтверждение чего он приводит норму, разрешающую задерживать скот и птиц, причинивших или могущих причинить потраву либо иные повреждения земельным угодьям, которую также рассматривали в качестве примера дозволенного (ненаказуемого) самоуправства Д.И. Мейер и К.Н. Анненков.
Право удержания В.И. Синайский, вслед за К.Н. Анненковым, строго отличал от дозволенного самоуправства. Право удержания, по его определению, есть «признанная правопорядком возможность обязанного лица удерживать предмет исполнения, пока не будет удовлетворено его встречное требование, вытекающее из того же правоотношения», тогда как самоуправство есть «вторжение в чужую сферу» [11].
Таким образом, практически все российские цивилисты дореволюционного периода сходились во мнении и отмечали исключительный характер самозащиты гражданских прав, допускаемой лишь в тех случаях, «когда помощь со стороны государства может явиться слишком поздно» [12].
А вот что касается содержания понятия «самозащита» в российской цивилистической доктрине не было единства, впрочем, как и не было единой терминологии. Характеризуя это правовое явление, русские ученые помимо термина «самозащита» использовали также ряд других (например, «самооборона», «самоуправство») и соответственно по-разному определяли их соотношение с категорией самозащиты.
Наиболее широко определил границы категории самозащиты Д.И. Мейер, по мнению которого, самозащита включает в себя и самооборону («самоличное отражение посягательств на право»), и самоуправство («самоличное восстановление уже нарушенного права»). При этом к ненаказуемому самоуправству Д.И. Мейер относил, в числе других случаев, и право удержания.
Противоположной точки зрения придерживался К.Н. Анненков, который вкладывал в понятие самозащиты гораздо более узкое содержание, понимая под ней только самооборону. Такое понимание рассматриваемого института основано на буквальном толковании положений действовавших в то время российских гражданских законов.
Позиция, выраженная в трудах В.И. Синайского, сходна с точкой зрения Д.И. Мейера, с той лишь разницей, что В.И. Синайский не включал право удержания в категорию дозволенного самоуправства (которое он называл самопомощью), а рассматривал право удержания, так же как и К.Н. Анненков, в отдельности.
Таким образом, следует отметить, что научные разработки российских цивилистов досоветского времени явились неоценимым вкладом в дело изучения института самозащиты гражданских прав. Многие идеи, высказанные ими, не потеряли своей актуальности и сегодня и могут быть использованы для дальнейшего исследования этого правового института.
ЛИТЕРАТУРА
1. Казакова Е.Б. Самозащита как юридическое средство: проблемы теории и практики. Автореферат
дис... канд. юрид. наук. - Пенза: Изд-во Пенз.гос.ун-та, 2005. С.16.
2. Законы гражданские (Свод Зак. т.Х, ч.1, изд. 1914 г.): С разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов, извлеченными из научных трудов по гражданскому праву и судопроизводству (по 1 февраля 1915 года). В 2 т.Т.1 / Сост. И.М. Тютрюмов. 5-е изд., испр. и доп. -Пг.: Изд. юрид. кн. магазина И.И. Зубкова под фирмою «Законоведение», 1915.
3. Гражданское Уложение. Проект высочайше утвержденной Редакционной Комиссии по составлению Гражданского Уложения / Под ред. И.М. Тютрюмова. Сост. А.Л. Саатчиан. - СПб., 1910.
4. См.: Мейер Д.И. Русское гражданское право. - М., 2000. - С.301-302; Анненков К. Система рус-
ского гражданского права. Т.1. Введение и Общая часть. - СПб., 1894. - С.564; Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. I. Часть Общая. - СПб., 1911. - С.400; Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып I. Общая часть. Вещное право. Авторское право. - Киев, 1917. - С.131.
5. Мейер Д.И. Русское гражданское право. - М., 2000. - С.301-302.
6. Мейер Д.И. Русское гражданское право. - М., 2000. - С.303.
7. Анненков К. Система русского гражданского права. Т.1. Введение и Общая часть. - СПб., 1894. -
С.565.
8. Анненков К. Система русского гражданского права. Т.1. Введение и Общая часть. - СПб., 1894. -
С.567.
9. Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. Т. I. Часть Общая. - СПб., 1911. - С.400.
10. Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып I. Общая часть. Вещное право. Авторское право.
- Киев, 1917. - С.131.
11. Синайский В.И. Русское гражданское право. Вып I. Общая часть. Вещное право. Авторское право.
- Киев, 1917. - С.131.
12. Казакова Е.Б. Самозащита как юридическое средство: проблемы теории и практики. Монография. -Пенза: Изд-во Пенз.гос.ун-та, 2007. С.60
