CC BY
977
А.П. Чудинов, Э.В. Будаев
СТАНОВЛЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ КОГНИТИВНОГО ПОДХОДА К МЕТАФОРЕ
С момента выхода книги Т. Куна «Структура научных революций»1 понятие «научная парадигма» прочно закрепилось в научном терминологическом аппарате. Накладывая понятийную сетку куновской методологии на эволюцию той или иной науки, исследователи рассматривают становление и развитие науки как смену научных парадигм (научных революций). С середины 70-х годов в области гуманитарных наук появляется тенденция включать в сферу исследовательского интереса вопрос о когнитивных структурах и когнитивных механизмах оперирования этими структурами для объяснения феноменов, которые не поддавались адекватному изучению в рамках традиционной позитивистской методологии. Впоследствии этот процесс получил название когнитивной революции (cognitive revolution), когнитивного поворота (cognitnve turn), приведшего к возникновению когнитивной науки (когнитологии, когитологии).
Необходимо уточнить термин когнитивный, определяющий одно из направлений в современной лингвистике и подход к исследованию метафоры. Едва ли есть смысл (если не учитывать «дань научно-языковой моде») использовать термин когнитивный как синоним традиционного для ряда наук термина познавательный. Как отмечает Е.С. Кубрякова, заимствованный из английского языка термин cognition означает не только познание, как процесс достижения знания, но и само знание, как его результат2, поэтому когнитивная наука ставит своей целью исследовать как процессы восприятия, категоризации, классификации и осмысления мира3, так и системы репрезентации и хранения знаний4. Другими словами, когнитивный значит относящийся и к знанию, и к познанию.
Когнитивная лингвистика - направление, «в центре внимания которого находится язык как общий когнитивный механизм»5 и когниция «в ее языковом отражении»6. Когнитивная лингвистика возникла в США (Дж. Лакофф, М. Джонсон, Р. Лангакер, Л. Талми, У. Чейф, Р. Джэкендофф, М.Тернер, Ч. Филлмор, Ж. Фоконье и др.) и получила значительное распространение, дальнейшее развитие и свою интерпретацию в российской науке (Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Д.О. Добровольский, Н.Н. Болдырев, В.И. Карасик, В.З.Демьянков, Е.С.Кубрякова, Ю.Н. Караулов, В.В. Петров, Е.В. Рахилина, Ю.С. Степанов, И.А. Стернин, А.П. Чудинов и др.). Становление когнитивной лингвистики, развитие ее проблематики и научный аппарат подробно охарактеризованы в работах А.Н.Баранова и Д.О. Добровольского7, В.З. Демьянкова8, Е.С. Кубряковой9, Е.С. Кубряковой и др.10, Масловой11, З.Д. Поповой и И.А. Стернина12, Е.В. Рахилиной13, А.В. Рудаковой14, Т.Г. Скребцовой15, А. Ченки16, А.П. Чудинова17 и др.
Центральное место в когнитивной лингвистике занимает проблема категоризации окружающей действительности, важную роль в которой играет метафора как проявление аналоговых возможностей человеческого разума. Метафору в современной когнитивистике принято определять как (основную) ментальную операцию, как способ познания, категоризации, концептуализации, оценки и объяснения мира. Мы взяли в скобки слово основную, потому что, как будет показано ниже, не все исследователи когнитивной метафоры придают ей статус основной операции.
Основными предпосылками когнитивного подхода к исследованию метафоры стали положение о ее ментальном характере (онтологический аспект) и познавательном потенциале (эпистемологический аспект).
На феномен метафоричности мышления обращали внимание Д.Вико, Ф. Ницше, А. Ричардс, М. Бирдсли, Х. Ортега-и-Гассет, Э. МакКормак, П. Рикер, Э. Кассирер, М. Блэк, М. Эриксон и другие исследователи (работы многих из них представлены в сборнике «Теория метафоры»18). В 1967 го-
ду М. Осборн указывал на то обстоятельство, что человек склонен метафорически ассоциировать власть с верхом, а все нежелательные символы помещать внизу пространственной оси, что, по сути, соответствует классу ориентационных метафор в теории концептуальной метафоры19, а в разработанной М. Осборном теории архетипичных метафор просматриваются истоки теории «телесного разума»20. Относительным аналогом концептуальных метафор можно считать метафорические кластеры, как способ опи-
21
сания системности политических метафор у Д. Джемисон .
Отечественному читателю малоизвестны работы американского ученого Дж. Джейнса. Занимаясь проблемой генезиса и эволюции человеческого сознания, Дж. Джейнс предложил оригинальную гипотезу об исторической динамике функциональной асимметрии человеческого мозга, отраженной в письменных источниках различных исторических эпох. В 1976 году исследователь выпустил книгу «The Origin of Consciousness in the Breakdown of the Bicameral Mind», в которой отдельная глава была посвящена метафорам, что отражает ту роль, которую ученый отводил метафоре в формировании когнитивной системы человека22. Дж. Джейнс связывал эволюцию сознания со способностью к метафоризации и считал, что, метафора - это способ расширения нашего понимания мира, экспансии человеческого сознания. Как отмечал Дж. Джейнс, «абстрактные концепты
23
формируются c помощью конкретных метафор» , но большинство людей не осознает метафоричности многих слов - «слова, обозначающие абстрактные понятия, как древние монеты, чье изображение стерлось от часто-
24
го использования» . По Дж. Джейнсу, понять - значит найти хорошую метафору, подобрать хорошо знакомый и связанный с нашими сенсорными ощущениями образ для осмысления неизвестного и малопонятного. Для описания того, как функционирует метафора, Дж. Джейнс предложил понятия метафира (metaphier), метафранда (metaphrand), парафира (paraphier) и парафранда (paraphand). Метафранд - это объект действительности, ко-
торый мы не достаточно хорошо понимаем и который сравниваем с чем-то другим. Метафир - это то, что понятно и воспринимается нашими органами чувств. Свойства метафиров и связанные с ними ассоциации - это их парафиры. Например, одеяло - это то, что всем нам знакомо (метафир), с ним связан ряд ассоциаций-парафиров (тепло, защита, горизонтальное положение, кровать и др.). Эти ассоциации проецируются на понимаемый объект (метафранд) и становятся парафрандами этого объекта, т.е. его новыми свойствами. Таким образом с помощью метафоры возникают новые идеи. Например, метафора «the snow blankets the ground» (снег накрывает землю одеялом) благодаря метафорической проекции приводит к возникновению парафрандов. В данном примере новая идея может состоять, например, в том, что земля под одеялом будет спокойно спать до весны и т.п.
Дж. Джейнс выделил ингерентные свойства сознания, лежащие в основе когнитивных процессов человека (нарратизация, отбор, серийность и др.). Некоторые из этих свойств тесно связаны с метафорой. Например, к свойствам сознания Дж. Джейнс причисляет «опространствование» (spati-alization). Все в нашем сознании получает пространственное измерение, без которого мы не можем что-нибудь осмыслять. «Мысль имеет связь с конкретными действиями в конкретном мире»25, поэтому в нашем мысленном пространстве мы постоянно оперируем объектами, помещаем их рядом друг с другом или разделяем их. По этой же причине единственный способ понять время или сознание - это дать ему пространственное измерение через метафору.
Предложенные Дж. Джейнсом понятия метафранда, метафира, пара-фира и парафранда соотносятся со сферами источника и мишени и метафорическими следствиями (entailments) в теории концептуальной метафоры. Вместе с тем эти понятия нельзя отождествлять. Метафир и метаф-ранд - это объекты действительности, имеющие языковое отображение, а парафиры и парафранды - это исходные и полученные в результате мета-
форизации знания об этих объектах действительности и связанные с объектами ассоциации, опять же объективированные в языке. В то время как у Дж. Джейнса метафора еще сильно привязана к языковой системе, в теории концептуальной метафоры локус концептуальных сфер и метафорических следствий исключительно в когнитивной системе человека и окружающая человека действительность рассматривается через систему когнитивных репрезентаций,
Все рассмотренные исследования способствовали становлению когнитивного подхода к метафоре, но именно в книге Дж. Лакоффа и М. Джонсона «Metaphors We Live by»26 была разработана теория, которая привнесла системность в описание метафоры как когнитивного механизма и продемонстрировала большой эвристический потенциал применения теории в практическом исследовании. Как и их предшественники, авторы постулировали, что метафора не ограничивается лишь сферой языка, а сами процессы мышления человека в значительной степени метафоричны. Метафора как феномен сознания проявляется не только в языке, но и в мышлении, и в действии. «Наша обыденная понятийная система, в рамках которой мы думаем и действуем, по сути своей метафорична»27. Такой подход позволил окончательно вывести метафору за рамки языковой системы и рассматривать ее как феномен взаимодействия языка, мышления и культуры. В более поздней работе «The Contemporary Theory of Metaphor» Дж. Лакофф строго разграничил метафорическое выражение и концептуальную метафору, подчеркивая, что «локус метафоры - в мысли, а не в
28
языке» .
Согласно теории концептуальной метафоры в основе метафоризации лежит процесс взаимодействия между структурами знаний (фреймами и сценариями) двух концептуальных доменов - сферы-источника (source domain) и сферы-мишени (target domain). В результате однонаправленной метафорической проекции (metaphorical mapping) из сферы-источника в
сферу-мишень сформировавшиеся в результате опыта взаимодействия человека с окружающим миром элементы сферы-источника структурируют менее понятную концептуальную сферу-мишень, что составляет сущность когнитивного потенциала метафоры. Базовым источником знаний, составляющих концептуальные домены, является опыт непосредственного взаимодействия человека с окружающим миром, причем диахронически первичным является физический опыт, организующий категоризацию действительности в виде простых когнитивных структур - «схем образов». Метафорическая проекция осуществляется не только между отдельными элементами двух структур знаний, но и между целыми структурами концептуальных доменов. Предположение о том, что при метафорической проекции в сфере-мишени частично сохраняется структура сферы-источника,
29
получило название гипотезы инвариантности (Invariance Hypothesis) . Благодаря этому свойству становятся возможными метафорические следствия (entailments), которые в метафорическом выражении эксплицитно не выражены, но выводятся на основе фреймового знания. Таким образом, когнитивная топология сферы-источника в некоторой степени определяет способ осмысления сферы-мишени и может служить основой для принятия решений и действия.
Конвенциональные метафорические соответствия между структурами знаний (концептуальные метафоры) согласованны с определенной культурой и языком. Например, концептуальная метафора ARGUMENT IS WAR (СПОР - ЭТО ВОЙНА) согласована с базовыми ценностями культуры носителей английского языка. Метафора не столько средство описания спора в понятиях войны, сколько устойчивый способ осмысления спора: можно проиграть или выиграть спор, оппонент воспринимается как противник, спорящие разрабатывают стратегии, занимают позиции, «расстреливают» (shoot down) аргументы противника и т.д. Вместе с тем, можно «представить культуру, в которой спор рассматривается как танец, участ-
ники - как танцоры, а цель заключается в гармоническом и эстетически привлекательном танце», а не в победе над противником30. Концептуальные метафоры «являются неотъемлемой частью культурной парадигмы носителей языка»31, укоренены в сознании людей и настолько привычны, что нередко не осознаются как метафоры.
В типологии американских исследователей концептуальные метафоры, разделяются на три основные группы: структурные, онтологические и ориентационные. В структурных метафорах когнитивная топология сферы-мишени является моделью для осмысления сферы-мишени (ARGUMENT IS WAR), онтологические метафоры категоризируют абстрактные сущности путем очерчивания их границ в пространстве (MIND IS MACHINE) или с помощью персонификации (Inflation is eating up our profits), ориентационные метафоры отражают оппозиции, в которых зафиксирован наш опыт пространственной ориентации в мире (GOOD IS UP, BAD IS DOWN).
Многообразие современных исследований по концептуальной метафоре свидетельствует не только о непрекращающемся, но и растущем интересе к теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона. Утверждение о том, что концептуальные метафоры охватывают всю сферу человеческого опыта и обладают значимым когнитивным потенциалом, на сегодняшний момент подкрепляется многочисленными исследованиями концептуальной метафоры, охватывающими практически большинство сфер человеческой деятельности. В исследованиях по концептуальной метафоре даже сложилась своеобразная «мода» называть научные работы по образцу классической монографии Дж. Лакоффа и М. Джонсона, что часто являлось указанием на методологию и новую сферу применения теории: «Metaphors we can
32 33 34
learn by» , «Metaphors we ought not live by» , «Metaphors we die by» , «Metaphors we surf the web by»35, «Metaphors we discriminate by»36 и др.
Сфера применения эвристик этой теории постоянно расширяется за счет включения в научные изыскания материалов все большего количества языков: примером могут служить публикации, посвященные арабским или китайским метафорам37. Еще одно направление развития названной теории - это обращение к метафорическому потенциалу невербальных семиотических систем, то есть исследование концептуальной метафоры в ка-
38 39 40
рикатуре , жестах и в визуальном ряде креолизованных текстов .
Пересматривается традиция ограничивать роль метафоры в философии и науке. Хотя когнитивная метафора обычно и противопоставляется традиционному пониманию феномена, возводимому к Аристотелю, исследователи все чаще отмечают, что именно Аристотель первым указал на познавательный потенциал метафоры. Философы последующих поколений не обратили должного внимания на указанную Аристотелем способность «метафоры проникать в сущность вещей»41, а «представители естественных наук относились к метафоре пренебрежительно, как лежащему за пределами грамматики средству, характеризующему неряшливое мышление, а
42 и
не как к законному теоретическому инструменту» . На настоящий момент широкое распространение получили исследования когнитивного потенциала метафоры в получении научного знания. Влияние концептуальной метафоры на развитие научных идей исследовалось применительно к самой философии, а также биохимии, истории, математике, педагогике, политологии, психологии, генетике, экономике и многим другим научным
43
направлениям .
Особенное распространение получили исследования концептуальной метафоры в сфере политической коммуникации. Перспективы применения когнитивных эвристик к политическому дискурсу были намечены Дж. Ла-коффом и М. Джонсоном44. Помимо общей характеристики теории концептуальной метафоры американские исследователи рассмотрели следствия милитарной метафоры Дж. Картера и показали, что, казалось бы, со-
вершенно лишенная эмоциональной оценки метафора ТРУД - ЭТО РЕСУРС позволяет скрывать антигуманную сущность экономической политики государств, как с рыночной, так и с тоталитарной экономикой.
Положение о том, что субъект склонен реагировать не на реальность как таковую, а скорее на собственные когнитивные репрезентации реальности, приводит к выводу, что и поведение человека непосредственно определяется не столько объективной реальностью, сколько системой репрезентаций человека. Из этого следует, что выводы, которые мы делаем на основе метафорического мышления, могут формировать основу для действия. Это объясняет особенно повышенный интерес современных исследователей к концептуальной метафоре в сфере политической коммуникации по всему миру (А.Н. Баранов, Д. Берхо, Т.С.Вершинина, Р. Дирвен, П. Друлак, Р. Каган, Ю.Н. Караулов, А.А. Каслова, Х. Келли-Холмс, В. Кеннеди, И.М. Кобозева, В. Кристол, Дж. Лакофф, Дж. Лавтон, М. Луома-ахо, Дж. Люл, Дж. Милликен, С.Н. Муране, А. Мусолфф, В. О’Реган, Р. Пэрис, Е. Рефайе, Т. Рорер, А.Б. Ряпосова, О. Санта Ана, Н.А. Санцевич, Е. Семино, Т.Г. Скребцова, А.В. Степаненко, А.М. Стрельников, Дж. Торнборроу, Ю.Б. Феденева, И. Хеллстен, Р. Хюльсе, А. Ченки, П. Чилтон, Н.М. Чуда-кова, А.П. Чудинов, Й. Цинкен, О.А. Шаова, К. Шеффнер и др.)45
Исследователей политической метафоры интересуют два типа корреляции метафорических выражений и сознания человека. С одной стороны корпусные исследования метафор позволяют выявить структуры «коллективного подсознательного», которые не выражены эксплицитно. Например, А.Н. Баранов с помощью метафорического анализа показал, что, несмотря на эксплицитное неодобрение взяточничества, политики и предприниматели используют преимущественно органистическую метафору и воспринимают взяточничество как естественное положение дел46. Этот аспект можно сформулировать как «сознание (подсознательное) определяет метафоры» и соответственно анализ метафор - это анализ концептуальных
структур. Вместе с тем, прагматический потенциал метафор сознательно используется в политическом дискурсе для переконцептуализации картины мира адресата. Этот подход можно выразить в формуле «метафоры определяют сознание». Первый аспект рельефно проявляется в исследованиях стертых метафор, второй - при анализе ярких, образных метафор, хотя жесткого разграничения, конечно же, нет.
Исследователи сходятся во мнении, что политическая метафора -значимый инструмент манипуляции общественным сознанием. Вместе с
47
тем, как показал еще Дж. Лакофф , предлагаемые политиками метафоры лишены аргументативной силы, если они не согласуются с концептуальными прототипами того или иного общества. В этом отношении показа-
48
тельна работа П. Друлака , в которой автор анализирует кризис словацко-чешских отношений накануне распада Чехословакии. В конце 1991 году чешский премьер-министр Петр Питхарт, пытаясь ослабить националистические разногласия, выступил по телевидению с речью, в которой он признал, что в прошлом к словакам относились не совсем справедливо, и предположил, что обе нации могли бы в будущем жить в своего рода «двойном доме» (double-house). Метафора «двойного дома», не использовавшаяся до этого в чехословацком политическом дискурсе, вызвала бурные споры, а менее чем через год лидеры Чехии и Словакии пришли к решению о невозможности дальнейшего сосуществования в рамках одного государства. Следуя за П. Чилтоном и Дж. Лакоффом, исследователь отмечает, что метафора дома как контейнера с четким разграничением внутреннего и внешнего пространств доминировала в осмыслении государства на протяжении столетий. Предложенный политиком концепт должен был стать альтернативой представлениям о едином чешском доме или двух отдельных домах для каждой нации, но П. Питхарт не смог объяснить, как выглядит такой «двойной дом», поэтому ни чехи, ни словаки ее просто не
поняли и предпочли прототипический вариант собственного дома для каждой нации.
Смена научных представлений об онтологическом статусе метафоры и ее гносеологическом потенциале легли в основу философского уровня когнитивного подхода к метафоре, однако при решении вопросов о процедурах обработки знаний и механизме метафоризации, способах репрезентации когнитивных структур и их системности мнения исследователей расходятся. На современном этапе можно выделить несколько взаимодействующих, дополняющих и развивающих друг друга подходов, которые, объединяясь по принципу «фамильного сходства», формируют сложный научный прототип когнитивного подхода к исследованию метафоры: классическая теория концептуальной метафоры49, теория концептуальной интеграции50, теория первичных и сложных метафор51, когерентная модель
52 53
метафоры , модель концептуальной проекции , коннективная теория метафорической интерпретации54, дескрипторная теория метафоры55, теория метафорического моделирования56 и др.
Несмотря на разнообразие подходов, исследователи до сих пор продолжают развивать и дополнять отдельные положения теории концепту-
57
альной метафоры. Так, А. Мусолфф в ряде работ отмечает, что необходимо пересмотреть тот взгляд на концептуальную метафору, при котором структура сферы-источника жестко детерминирует постижение сущностей сферы-мишени и предлагает дополнить теорию концептуальной метафоры понятием концептуальной «эволюции» (conceptual evolution) метафор. Тот факт, что в политическом дискурсе реализуются различные или совершенно противоположные по оценочному смыслу сценарии одной и той же метафорической модели, указывает на необходимость учитывать два взаимодополняющих фактора: экспериенциальную основу (традицию) и «концептуальную гибкость». Другими словами, метафора функционирует в политическом дискурсе, подобно тому, как живой организм, обладающий свой-
ствами наследственности и изменчивости, взаимодействует с окружающей средой, т.е. «эволюционирует» и «выживает» наряду с другими метафорами. По существу, подчеркивается необходимость учета дискурсивных факторов, оказывающих значительное влияние на функционирование концептуальной политической метафоры.
Отдельное внимание исследователей привлекает осмысление и уточ-
58
нение постулатов теории «телесного разума». И. Цинкен , отмечая значимость сенсомоторного опыта человека для метафорического осмысления действительности, подчеркивает, что при анализе метафор важно учитывать культурный, исторический опыт. Выделив в отдельную группу интертекстуальные метафоры (intertextual metaphors), исследователь показал их идеологическую значимость для осмысления политических событий в польском газетном дискурсе. Например, противники вступления Польши в Евросоюз использовали для концептуализации будущего своей страны интертекстуальную метафору Освенцим59, коммунистов в Польше в 1989 г. часто метафорически представляли завоевателями-крестоносцами60 и т.п. Такой подход перекликается с идеей финского лингвиста И. Хеллстен о необходимости различать общие структурные метафоры (general structural metaphors) и исторические метафоры (historical metaphors), при порождении которых исторические имена и события проецируются на современные политические ситуации61. Сходную позицию занимает Р. Пэрис62, выделяя в отдельную группу исторические метафоры (historical metaphors).
Модифицированный вариант рассматриваемой концепции предложен Д. Ричи в коннективной теории метафорической интерпретации63. Принимая тезис о базовой опосредованности мышления телесным опытом, исследователь отмечает, что метафоры необходимо анализировать в когнитивном и коммуникативном контексте, включающем детализированную репрезентацию речевого общения и предшествующий опыт участников коммуникации64. Интерпретация метафор напрямую связана с фондом об-
щих знаний и убеждений (common ground) участников коммуникации, поэтому для исследователя важно учитывать этот аспект при рассмотрении интеракции сферы-источника и сферы-мишени. Каждая метафора интерпретируется в специфичном, уникальном коммуникативном контексте и индивидуальные интерпретации могут значительно варьироваться65. Более сложный характер, по мнению исследователя, носят отношения между концептуальными доменами. Например, «война» - это не обязательно первичный концепт при осмыслении спора. Существует сложный спектр интерпретаций спора (от простых дискуссий через соперничество до тотальной войны). Рассматривая такие метафоры как «defend», «position», «maneuver», or «strategy» невозможно априори определить, относится ли подразумеваемое к войне, соревнованию атлетов или игре в шахматы. Подобные метафоры отображают когнитивные ответы на прототипические си-
66
туации, а не проекцию одного концепта на другой .
Подход к концептуальной метафоре в Люблинской этнолингвистической школе проанализирован в работе Й. Цинкена67. Автор обсуждает возможность разработки лингвокогнитивной теории метафоры, объединяющей антропологический и когнитивный ракурсы в изучении языка, и указывает на необходимость учета социокультурных условий функционирования языка и когниции, что означает включение в поле интересов исследователя реконструкции языковых картин мира, анализа социальных (национальных, профессиональных, гендерных и др.) стереотипов, квантитативного анализа, широкого культурного контекста.
Подвергается пересмотру тезис об однонаправленности метафорической проекции. Так, группа исследователей из Бирмингемского университета указывает на то, что при анализе междоменных корреляций (interdomain influences) в концептуальной метафоре следует учитывать обратное влияние (reverse influence) сферы-цели на сферу-источник, которое наиболее очевидно проявляется в вопросах и командах68. С. Коулсон отмечает,
что возможны метафоры, в которых сфера-мишень служит основанием для обратного осмысления сферы-источника, иллюстрируя это положение на примере анализа метафорической номинации компьютерного вируса «Братья Менендес». Братья Менендес убили своих родителей, и по праву наследования им полагалось значительное состояние. На открытом судебном процессе они заявили, что долгое время подвергались насилию со стороны родителей, а убийство было самообороной (родители в момент убийства были безоружны, а оба брата были в возрасте старше 20 лет). Компьютерный вирус «Братья Менендес», уничтожая файлы, оповещает пользователя о том, что он был жертвой физического и сексуального насилия со стороны уничтоженных файлов. С одной стороны вирус - мишень для метафорической проекции, с другой - содержит в себе инференции, оценочные интерпретации реального случая с братьями Менендес69.
Как отмечает А.Н. Баранов, не всегда концепты сферы-мишени более конкретны, чем концепты сферы-источника (например, метафоры со сферами-источниками ЛИТЕРАТУРА, СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫЕ СУЩЕСТВА, ИСТОРИЯ). В таких случаях следует говорить не о прояснении, а о переструктурировании сферы-мишени. Вместе с тем «в целом следует признать верным, что ядро метафорической системы образуют метафоры, отвечающие сформулированному тезису об однонаправленно-
70
сти» .
Большой интерес теория концептуальной метафоры вызвала у исследователей психолингвистического направления. Основные сомнения у психолингвистов возникали по вопросу о том, сопровождается ли актуализация стертых метафор активными операциями над концептуальными доменами и не являются ли подобные метафоры своеобразными клише, пассивно усваиваемые носителями языка. Интересный эксперимент по верификации предположения Дж. Лакоффа о «телесном разуме» и подсознательном характере базовых концептуальных метафор был проведен в Ка-
лифорнийском университете в Санта Круз Р.В. Гиббсом и Н.Л. Вилсон . В ходе эксперимента было установлены корреляции между моторикой испытуемых и употреблением антропоморфных метафор. При этом корреляции не варьировались в зависимости от национальности испытуемых (в эксперименте участвовали носители португальского и английского языков -бразильцы и американцы). В этой же публикации авторы рассматривают исследования, подтверждающие взаимовлияния между активацией отвечающих за моторику участков головного мозга и лингвистическими выражениями, связанными с телесным опытом взаимодействия с окружающим миром.
Альтернативный подход к анализу когнитивной метафоры, известный как теория концептуальной интеграции (теория блендинга), развивается с середины последнего десятилетия прошлого века (Дж. Барнден, С. ван Петтен, Т. Вил, Дж. Грэди, М. Тернер, С. Коулсон, Т. Оукли, Ж. Фоко-нье и др.). Следует, однако, подчеркнуть, что идею «смешения» концептов обозначил еще А. Ричардс, отмечая, что «когда мы используем метафору, у нас присутствуют две мысли о двух различных вещах, причем эти мысли взаимодействуют между собой внутри одного-единственного слова или
72
выражения, чье значение как раз и есть результат этого взаимодействия» .
Основатели рассматриваемой теории М. Тернер и Ж. Фоконье пришли к выводу, что метафоризация не исчерпывается проекцией из сферы-цели в сферу-мишень, как эксплицировано в теории концептуальной метафоры, а включает в себя сложные динамические интеграционные процессы, создающие новые смешанные ментальные пространства, которые способны в самом процессе концептуальной интеграции выстраивать структуру значения. Когнитивный подход к метафоре в рамках этой теории разрабатывался на основе синтеза теории ментальных пространств Ж. Фоконье73 и теории концептуальной метафоры, отдельные положения которой под-
74
верглись пересмотру . Прежде всего, М. Тернер и Ж. Фоконье предложи-
ли альтернативную двухдоменной модели метафоры (two-domain model)
75
модель нескольких пространств (many-space model) . По мнению исследователей, однонаправленная метафорическая проекция из сферы-источника в сферу-цель представляет собой только частный случай более сложного, динамического и вариативного комплекса процессов, для экспликации которых необходимо ввести в исследование когнитивной метафоры два промежуточных пространства (middle spaces). Таким образом, в отличие от двух концептуальных доменов в теории Дж. Лакоффа и М. Джонсона, предлагается рассматривать четыре ментальных пространства: два исходных пространства (input spaces), общее пространство (generic space) и смешанное пространство (blended space) или бленд (blend). Исходные пространства соотносятся со сферой-источником и сферой-целью в теории концептуальной метафоры, хотя количество исходных пространств может быть больше двух.
Ментальные пространства не тождественны концептуальным доменам. Ментальное пространство - это относительно небольшой «концептуальный пакет», который эксплицитно заимствует из концептуального домена только часть структуры и конструируется для понимания конкретной ситуации или действия76. Применительно к метафорам исследователи нередко используют понятие «исходный домен» (input domain), что является научным термином-блендом, совмещающем идеи теории концептуальной метафоры и теории концептуальной интеграции.
Общее пространство содержит наиболее абстрактные элементы (роли, фреймы и схемы), присущие обоим исходным пространствам, т.е. выступает основанием метафоризации на самом абстрактном уровне. В бленде «смешиваются» детали исходных пространств, в результате чего образуется качественно новая концептуальная структура, которая больше не зависит от исходных пространств и имеет собственные потенции к даль-
нейшему развитию. По метафорическому выражению исследователей
77
бленд «живет своей собственной жизнью» .
Такой подход можно продемонстрировать на примере некогда популярной в Вашингтоне политической метафоры: «Если бы Клинтон был Ти-
78
таником, то утонул бы айсберг» . В рассматриваемом бленде осуществляется концептуальная интеграция двух исходных ментальных пространств, в котором президент соотносится с кораблем, а скандал с айсбергом. Бленд заимствует фреймовую структуру как из фрейма «Титаник» (присутствует путешествие на корабле, имеющем пункт назначения, и столкновение с чем-то огромным в воде), так и каузальную и событийную структуру из известного сценария «Клинтон» (Клинтон уцелел, а не потерпел крушение). В рассматриваемом примере общее пространство включает один объект, вовлеченный в деятельность и побуждаемый к ней определенной целью, который сталкивается с другим объектом, представляющем огромную опасность для деятельности первого объекта. Очевидно, что в общем пространстве результат этого столкновения не предопределен. Междоменная проекция носит метафорический характер, однако смешанное пространство обладает каузально-событийной структурой, не выводимой из фрейма источника. Если метафорические инференции выводить только из ментального пространства-источника, то Клинтон должен потерять президентский пост. Полученные инференции не выводятся и из пространства-цели. В бленде появляется новая структура: Титаник все-таки не потопляем, а айсберг может утонуть. Эта «невозможная» структура не доступна из исходных пространств, она конструируется в бленде и привносит совершенно новые, но понятные инференции.
В теории блендинга процесс концептуальной интеграции проходит в три этапа: композиция (composition), оформление (completion) и разработка
79
(elaboration) . На этапе композиции содержание исходных пространств проецируется в смешанное пространство. При оформлении смешанное
пространство воспринимается как долгосрочная единая концептуальная структура, которая может бесконечно видоизменяться и разрабатываться на завершающем этапе.
При анализе метафор исследователям бленлинга часто приходится сталкиваться с интеграционными сетями (integration networks), которые включают сразу несколько (больше двух) исходных пространств с разными видами проекции (например, и метонимию и метафору)80. На основе анализа сетевых структур М. Тернер и Ж. Фоконье разработали принципы оптимальности интеграционных сетей:
1. Принцип интеграции. Смешанное пространство должно создавать жестко интегрированную среду, которой можно оперировать как единым целым.
2. Принцип сети. Манипуляция блендом должна поддерживать сеть соответствующих связей с исходными пространствами без дополнительных наблюдений или вычислений.
3. Принцип распаковки. Данный бленд должен позволять реконструировать исходные пространства, междоменную проекцию, общее пространство и сеть связей между всеми пространствами.
4. Принцип топологии. Каждый элемент в бленде должен функционировать согласно структурным отношениям, присущим его исходному пространству.
5. Принцип подходящего основания. Если элемент появляется в бленде, то появляется необходимость найти значимость для этого элемента. Значимость включает релевантные связи с другими пространствами и релевантные функции, задействованные в бленде.
6. Принцип уменьшения метонимической дистанции. Если один элемент проецируется из исходного пространства в бленд, а другой элемент из того же пространства проецируется благодаря ме-
тонимической связи с первым, то в бленде укорачивается метонимическая дистанция между обоими элементами81.
Например, в метафоре DEATH IS THE GRIM REAPER (СМЕРТЬ - СТАРУХА С КОСОЙ) детали интеграционной сети разрабатываются в самом бленде и не выводятся из метафорической проекции: если отношение смерти и жнеца с косой метафорическое, то отношение между смертью и скелетом метонимическое, и по принципу метонимического сужения скелет становится в большей степени связанным в бленде, чем в исходном пространстве-источнике. Отметим также, что перевод «старуха» не совсем верен: английский прототипический образ смерти - скелет, облаченный в монашеское одеяние с капюшоном. В бленд также проецируется церковное облачение, ассоциирование с религиозными ритуалами,
82
связанными со смертью человека .
Важно иметь в виду, что блендинг понимается довольно широко и совсем не ограничивается исследованием процессов метафоризации: его значимость в когнитивных процессах практически тотальна. Блендинг -«когнитивный механизм, охватывающий многие (возможно, все) когнитивные феномены, включая категоризацию, построение гипотез, инферен-цию, происхождение и комбинирование грамматических конструкций, аналогию, метафору и нарратив»83. Как видно из определения, в теории блендинга метафора занимает место только одного из когнитивных механизмов, точнее разновидностью всеобщего механизма концептуальной интеграции. При таком подходе возникает необходимость объяснить, чем метафорический блендинг отличается от блендинга не метафорического. В наиболее общем виде предлагается считать метафорическим такое смешанное пространство, в котором концептуальная интеграция сопровождается фузией (fusion) элементов исходных пространств. Например, в бленде «Государство - это Корабль» метафора «корабль» представляет из себя некий «сплав», соотносится и с концептом корабля, и с концептом госу-
дарства в исходных пространствах, в то время как в неметафорическом бленде один элемент смешанного пространства обычно соотносится только с одним исходным пространством. Однако фузия не всегда признак метафоры. В бленде «Карл - холостяк» также происходит «сплавление» концепта «Карл» и принятого в данной культуре прототипического концепта «холостяк». Метафорическая фузия характеризуется запретом на вхождение в бленд некоторых значимых элементов исходных пространств84.
Подчеркнем, что едва ли можно говорить о разногласиях на общетеоретическом уровне: все подходы объединены общим взглядом на онтологический статус и эпистемологическую роль метафоры. К тому же не всегда границы между подходами можно провести отчетливо. Например, в исследованиях по политической метафорике А. Мусолфф выражает приверженность теории концептуальной метафоры и развивает идею «концептуальной эволюции» метафор, которая по сути объединяет дискурс-анализ
85
с этапом разработки в блендинге . В Спелманн и др. подвергают пересмотру тезис об однонаправленности метафорической проекции, но исследование метафорики политического кризиса в Персидском заливе не многим отличается от традиционной методики по Дж. Лакоффу86. Как отмечает А.П. Чудинов, в теории метафорического моделирования следует учитывать идеи теории блендинга87, а Дж. Грэди, Т. Оукли и С. Коулсон указывают, что теория концептуальной метафоры и теория блендинга носят
88
комплементарный характер и др.
Вместе с тем, исследователи блендинга анализируют единичные примеры (в основном свежие метафоры) и корпусных исследований метафоры в рамках этой теории не проводилось. Очевидно, это связано с большой практической сложностью корпусного описания концептуальных интеграционных сетей (уникальных для каждого конкретного случая) и отсутствием соответствующей методики. Исследователи блендинга предприняли попытку отобразить динамику метафоризации и обратились к
анализу единичных примеров. Однако преодоление статического ракурса в рассмотрении метафорических соответствий чрезвычайно усложнило корпусное описание согласованных с определенной культурой метафорических моделей. Таким образом, новые эвристики были получены за счет отказа от старых. При этом важно учитывать, что исследователи блендинга ставят перед собой несколько другие цели: изучить метафору не как культурно-статический, а как индивидуально-динамический феномен.
Как показывает представленный обзор, когнитивный подход к анализу метафоры занимает ведущее положение в современной метафороло-гии, но очень многие аспекты когнитивной теории по-прежнему остаются дискуссионными. Предложенная Дж. Лакоффом и М. Джонсоном теория получила широкое признание в мировой науке и нашла многостороннее применение в практических исследованиях, вместе с тем эта теория активно развивается и интерпретируется во многих научных школах и направлениях, получая новые импульсы к эволюции в рамках различных методологических установок.
1 Кун Т. Структура научных революций. М., 1977.
2 Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика - психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 35.
3 Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика: Курс лекций по английской филологии. Тамбов, 2001. С. 8.
4 Кубрякова Е.С. Указ. соч. С. 34.
5 Демьянков В.З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопросы языкознания. 1994. № 4. С. 304.
6 Рудакова А.В. Когнитология и когнитивная лингвистика / Под ред. И.А. Стернина. Воронеж, 2002. С. 10.
7 Баранов А.Н. Добровольский Д.О. Постулаты когнитивной семантики // Известия АН. Сер. лит. и яз. 1997. Т. 56. № 1.
8 Демьянков В.З. Указ. соч.
9 Кубрякова Е.С. Начальные этапы становления когнитивизма: лингвистика - психология - когнитивная наука // Вопросы языкознания. 1994. № 4; Кубрякова Е.С. Семантика в когнитивной лингвистике // Известия АН. Сер. лит. и яз. 1999. Т. 58. № 5-6; Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. М., 2004.
10 Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.
11 МасловаВ.А. Введение в когнитивную лингвистику. М., 2004.
12 Попова З.Д., Стернин И.А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж, 2002.
13 Рахилина Е.В. О тенденциях в развитии когнитивной семантики // Известия РАН. Сер. лит. и яз. 2000. Т. 59. № 3.
14 Рудакова А.В. Указ. соч.
15 Скребцова Т.Г. Американская школа когнитивной лингвистики / Послесл. Н.Л. Суха-чева. СПб, 2000.
16 Ченки А. Современные когнитивные подходы к семантике: Сходства и различия в теориях и целях // Вопросы языкознания. 1996. № 2.
17 Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991 - 2000): Монография. Екатеринбург, 2001.
18 Теория метафоры: Сб. / Пер. с англ., фр., нем., исп., польск. яз.; Вступ. ст. и сост. Н.Д. Арутюновой. М., 1990.
19 Osborn M. Archetypal Metaphor in Rhetoric: The Light-Dark Family // Quarterly Journal of Speech. 1967. Vol. 53.
20 Ibid.
21 Jamieson K.H. The Metaphoric Cluster in the Rhetoric of Pope Paul VI and Edmund G. Brown, Jr. // Quarterly Journal of Speech. 1980. Vol. 66.
22 Jaynes J. The origin of consciousness in the breakdown of the bicameral mind. Boston, 1976.
23 Ibid. P. 50.
24 Ibid. P. 51.
25 Ibid. P. 61.
26 Lakoff G., JohnsonM. Metaphors We Live by. Chicago, 1980.
27 Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем: Пер. с англ. / Под. ред. и с предисл. А.Н. Баранова. М., 2004. С. 25.
28 Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor // Metaphor and Thought / Ed. A. Or-tony. Cambridge, 1993. P. 203.
29 Lakoff G. The Invariance Hypothesis: Is Abstract Reason Based on Image Schemata? // Cognitive Linguistics. 1990. Vol. 1 (1); Turner M. Aspects of the Invariance Hypothesis // Cognitive Linguistics. 1990. Vol. 1 (2).
30 Лакофф Дж., Джонсон М. Указ. соч. С. 26-27.
31 Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor. P. 210.
32 Ponterotto D. Metaphors we can learn by // English Teaching Forum. 1994. № 32 (3).
33 Adamson T., Johnson G., Rohrer T., Lam H. Metaphors We Ought Not Live By: Rush Limbaugh in the Age of Cognitive Science // University of Oregon Philosophy Department. Режим доступа: http://philosophy.uoregon.edu/metaphor/rush.htm, свободный.
34 Goatly A. Green grammar and grammatical metaphor, or Language and the myth of power, Metaphors we die by // Journal of Pragmatics. 1996. Vol. 25 (4).
35 Maglio P.P., Matlock T. Metaphors we surf the web by. Workshop on Personalized and Social Information Space, Stockholm, Sweden // Almaden Research Center. Режим доступа: http://www.almaden.ibm.com/cs/people/pmaglio/pubs/meta4surf.ps, свободный.
36 Refaie E. Metaphors we discriminate by: Naturalized themes in Austrian newspaper articles about asylum seekers // Journal of Sociolinguistics. 2001. Vol. 5. № 3.
37 Ahrens K. When Love is Not Digested: Underlying Reasons for Source to Target Domain Pairings in the Contemporary Theory of Metaphor // Proceedings of the First Cognitive Linguistics Conference / Ed. Yuchau E. Hsiao. Cheng-Chi University, 2002; Ahrens K., Chung
S., Huang C. From Lexical Semantics to Conceptual Metaphors: Mapping Principle Verification with WordNet and SUMO // Proceedings of the 5th Chinese Lexical Semantics Workshop (CLSW-5). Singapore, 2004; Chung S., Ahrens K., Huang C. ECONOMY IS A PERSON: A Chinese-English Corpora and Ontological-based Comparison Using the Conceptual Mapping Model // Proceedings of the 15th ROCLING Conference for the Association for Computational Linguistics and Chinese Language Processing, National Tsing-Hwa University. Taiwan, 2003; Chung S., Huang C., Ahrens K. ECONOMY IS A TRANSPORTATION DEVICE: Contrastive Representation of Source Domain Knowledge in English and Chinese // Proceedings of the special session of Upper Ontologies and Natural Language Processing (UONLP), 2003 International Conference on Natural Language Processing and Knowledge Engineering (NLP-KE). Beijing, 2003; Chung S., Ahrens K., Sung Y. “STOCK MARKETS AS OCEAN WATER: A Corpus-based, Comparative Study in Mandarin Chinese, English and Spanish // Proceedings of the 17th Pacific Asia Conference on Language, Information and Computation (PACLIC). Singapore, 2003; Maalej Z. Metaphoric Discourse in the Age of Cognitive Linguistics, with Special Reference to Tunisian Arabic (TA) // Kerman Khajeh-Nasir Higher Education Center. Режим доступа: http://www.kkhec.ac.ir, свободный; Yu N. Figurative uses of finger and palm in Chinese and English // Metaphor and Symbol. 2000. Vol. 15. No.3; Yu N. Chinese metaphors of thinking // Cognitive Linguistics. 2003. Vol. 14 (2/3).
38 Bergen B. To Awaken a Sleeping Giant: Cognition and Culture in 23 September 11 Political Cartoons // Language, Culture, and Mind / Ed. M. Achard, S. Kemmer. Stanford, 2004.
39 Cienki A. Bush’s and Gore’s language and gestures in 2000 US presidential debates: A test case for two models of metaphors // Journal of Language and Politics. 2004. Vol. 3. № 3.
40 Шинкаренкова М.Б. Концептуальная метафора в креолизованных тестах в дискурсе русской рок-поэзии // Риторика и лингвокультурология: материалы межвузовской научной конференции, посвященной юбилею УрГПУ, Екатеринбург, 25-26 ноября 2005. Екатеринбург, 2005; Чудакова Н.М. Концептуальная область «Неживая природа» как источник метафорической экспансии в дискурсе российских средств массовой информации (2000 - 2004 гг.). Дис. ... канд. филол. наук. Екатеринбург, 2005.
41 Лакофф Дж., Джонсон М. Указ. соч. С. 213.
42 МакКормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М., 1990. С. 372.
43 Ивина Л.В. Лингво-когнитивные основы анализа отраслевых терминосистем (на примере англоязычной терминологии венчурного финансирования). М., 2003; Avise J.C. Evolving Genomic Metaphors: A New Look at the Language of DNA // Science. 2001. Vol. 294. № 5540; Baars B.J. Metaphors of consciousness and attention in the brain // Trends in Neurosciences. 1998. Vol. 21 (2); Brown T. Making Truth. The Roles of Metaphor in Science. University of Illinois Press, 2003; Fernandez-Duque D., Johnson M. Attention Metaphors: How Metaphors Guide the Cognitive Psychology of Attention // Cognitive Science. 1999. Vol. 23. № 1; Graham C. Acquisition and participation: two metaphors are better than one // Academic Exchange Quarterly. Fall 2001. Vol. 5. № 3; Lakoff G., Nunez R.E. Where Mathematics Comes From: How the Embodied Mind Brings Mathematics into Being. New York, 2000; Lorenz C. Can histories be true? Narrativism, positivism, and the “metaphorical turn” // History and Theory. 1998. Vol. 37 (3); Rohrer T. The Cognitive Science of Metaphor from Philosophy to Neuropsychology // University of Oregon Philosophy Department. Режим доступа: philosophy.uoregon/edu/metaphor/metaphor.htm, свободный; Thagard P., Beam C. Epistemological Metaphors and the Nature of Philosophy // Metaphilosophy, 2004, Vol. 35 (4) и др.
44 Lakoff G., Johnson M. Op. cit.
45 Подробный анализ современных исследований по концептуальной метафоре в политическом дискурсе представлен в: Будаев Э.В., Чудинов А.П. Концептуальная метафора в политическом дискурсе: американский, европейский и российский варианты исследования // Известия УрГПУ. Лингвистика. Вып. 17. Екатеринбург, 2006; Чудинов А.П., Будаев Э.В. Концептуальная метафора в политическом дискурсе: новые зарубежные исследования (2000-2004) // Вопросы когнитивной лингвистики. 2005. № 2.
46 Баранов А.Н. Метафорические грани феномена коррупции // Общественные науки и современность. 2004. № 2.
47 Lakoff G. Metaphor and War. The Metaphor System Used to Justify War in the Gulf.
48 Drulak P. Metaphors and Creativity in International Politics. Discourse Politics Identiy // Lancaster University. Режим доступа: www.lancaster.ac.uk/ias/researchgroups/ dpi/docs/dpi-wp3-2005-drulak.doc, свободный.
49 Lakoff G., JohnsonM. Op. cit.; Lakoff G. The Contemporary Theory of Metaphor;
50 Fauconnier G., Turner M. Conceptual integration networks // Cognitive Science. 1998.
Vol. 22. № 2; Fauconnier G., Turner M. Conceptual Projection and Middle Spaces // UCSD: Cognitive Science. Режим доступа:
http://www.cogsci.ucsd.edu/research/files/technical/9401.ps, свободный; Turner M., Fauconnier G. Conceptual Integration and Formal Expression // Metaphor and Symbolic Activity. 1995. Vol. 10. № 3; Turner M., Fauconnier G. Metaphor, Metonymy, and Binding // Metaphor and Metonymy at the Crossroads: A Cognitive Perspective / Ed. A. Barcelona. Berlin; New York, 2000.
51 Grady J., Oakley T., Coulson S. Conceptual Blending and Metaphor // Metaphor in Cognitive Linguistics / Ed. R. Gibbs, G. Steen. Philadelphia, 1999.
52 Spellman B., Ullman J., Holyoak K. A Coherence Model of Cognitive Consistency: Dynamics of Attitude Change During The Persian Gulf War // Journal of Social Issues. 1993. Vol. 49.
53 Ahrens K. Op. cit.; Chung S., Ahrens K., Huang C. Op. cit.
54 Ritchie D. “ARGUMENT IS WAR”- Or is it a Game of Chess? Multiple Meanings in the Analysis of Implicit Metaphors // Metaphor and Symbol. 2003. Vol. 18. № 2; Ritchie D. Categories and Similarities: A Note on Circularity // Metaphor and Symbol. 2003. Vol. 18. № 1; Ritchie D. Common Ground in Metaphor Theory: Continuing the Conversation // Metaphor and Symbol. 2004. Vol. 19. № 3; Ritchie D. Metaphors in Conversational Context: Toward a Connectivity Theory of Metaphor Interpretation // Metaphor and Symbol. 2004. Vol. 19. № 4.
55 Баранов А.Н. Политическая метафорика публицистического текста: возможности лингвистического мониторинга // Язык СМИ как объект междисциплинарного исследования. М., 2003; Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Русская политическая метафора: Материалы к словарю. М., 1991; Баранов А.Н., Караулов Ю.Н. Словарь русских политических метафор. М., 1994.
56 Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991 - 2000); Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации: Монография. Екатеринбург, 2003.
57 Musolff A. Metaphor and conceptual evolution // Metaphorik.de. 2004. № 7; Musolff A. Metaphor and Political Discourse. Analogical Reasoning in Debates about Europe. Basingstoke, 2004.
58 Zinken J. Ideological Imagination: Intertextual and Correlational Metaphors in Political Discourse // Discourse and Society. 2003. Vol. 14. № 4; Zinken J. Imagination im Diskurs. Zur Modellierung metaphorischer Kommunikation und Kognition: Dissertation zur Erlangung der Wurde eines Doktors im Fach Linguistik. Bielefeld, 2002.
59 Zinken J. Imagination im Diskurs. Zur Modellierung metaphorischer Kommunikation und Kognition. P. 143.
60 Ibid. P. 221-223.
61 Hellsten I. Door to Europe or Outpost Towards Russia? Political metaphors in Finnish EU journalism // Journalism at the Crossroads: Perspectives on Research / Ed. J. Koivisto, E. Lauk. Tartu, 1997.
62 Paris R. Kosovo and the Metaphor War // Political Science Quarterly. 2002. Vol. 117. № 3.
63 Ritchie D. “ARGUMENT IS WAR”- Or is it a Game of Chess? Multiple Meanings in the Analysis of Implicit Metaphors; Ritchie D. Categories and Similarities: A Note on Circularity; Ritchie D. Common Ground in Metaphor Theory: Continuing the Conversation; Ritchie D. Metaphors in Conversational Context: Toward a Connectivity Theory of Metaphor Interpretation.
64 Ritchie D. Categories and Similarities: A Note on Circularity.
65 Ritchie D. Common Ground in Metaphor Theory: Continuing the Conversation; Ritchie D. Metaphors in Conversational Context: Toward a Connectivity Theory of Metaphor Interpretation.
66 Ritchie D. “ARGUMENT IS WAR”- Or is it a Game of Chess? Multiple Meanings in the Analysis of Implicit Metaphors.
67 Zinken J. Metaphors, stereotypes, and the linguistic picture of the world: Impulses from the Ethnolinguistic School of Lublin // Metaphorik.de. 2004. № 07.
68 Barnden J.A., Glasbey S.R., Lee M.G., Wallington A.M. Varieties and directions of interdomain influence in metaphor // Metaphor and Symbol. 2004. Vol. 19. № 1.
69 Coulson S. The Menendez Brothers Virus: Analogical Mapping in Blended Spaces // Conceptual Structure, Discourse, and Language / Ed. A. Goldberg. Palo Alto, 1996. P. 143-158.
70 Баранов А.Н. Предисловие редактора. Когнитивная теория метафоры почти 20 лет спустя // Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. М., 2004. С. 11.
71 GibbsR.W. Jr., WilsonN.L. Bodily action and metaphorical meaning // Style. 2002. Vol. 36
(3).
72 Ричардс А. Философия риторики // Теория метафоры. М., 1990. С. 46.
73 Анализ теории см.: Скребцова Т.Г. Американская школа когнитивной лингвистики / Послесл. Н.Л. Сухачева. СПб, 2000. С. 137-146.
74 Coulson S. Op. cit.; Fauconnier G., Turner M. Conceptual integration networks; Fauconnier G., Turner M. Conceptual Projection and Middle Spaces; Turner M., Fauconnier G. Conceptual Integration and Formal Expression; Turner M., Fauconnier G. Metaphor, Metonymy, and Binding.
75 Fauconnier G., Turner M. Conceptual Projection and Middle.
76 Turner M., Fauconnier G. Conceptual Integration and Formal Expression. P. 184.
77 Turner M., Fauconnier G. Metaphor, Metonymy, and Binding. P. 137.
78 Ibid. P.133-134.
79 Grady J., Oakley T., Coulson S. Conceptual Blending and Metaphor. P. 106.
80 Fauconnier G., Turner M. Conceptual integration networks.
81 Turner M., Fauconnier G. Metaphor, Metonymy, and Binding. P. 138-139.
82 Fauconnier G., Turner M. Conceptual Projection and Middle Spaces. P. 21; Turner M., Fauconnier G. Metaphor, Metonymy, and Binding. P. 138; Grady J., Oakley T., Coulson S. Conceptual Blending and Metaphor. P. 108-109.
83 Fauconnier G., Turner M. Conceptual Projection and Middle Spaces. P. 3-4.
84 Grady J., Oakley T., Coulson S. Conceptual Blending and Metaphor. P. 109-114.
85 Musolff A. Metaphor and conceptual evolution.
86 Spellman B., Ullman J., HolyoakK. Op. cit.
87 Чудинов А.П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. С. 5.
88 Grady J., Oakley T., Coulson S. Conceptual Blending and Metaphor.
