CC BY
202
СТАНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ НАСЕЛЕНИЯ В США НА РУБЕЖЕ XIX-XX вв.:
БОРЬБА ИДЕОЛОГИЙ
О. Г. ШАДСКИЙ
В статье рассмотрено идеологическое противоборство основных филантропических движений данного исторического периода по вопросу о необходимости государственной системы социальной защиты населения, ее функциях. Подробно анализируются доминировавшие взгляды и эволюция воззрений на сущность, цели, задачи и практику социальной помощи.
Ключевые слова: история, США, движение обществ организации благотворительности, движение сеттльментов, система социальной защиты/
На становление государственной системы социальной защиты населения в США формирующее влияние оказали два крупных филантропических общественных движения последней трети XIX - начала XX в.: общества организации благотворительности (далее - ООБ) и сеттльментов. ООБ подходили к вопросу об организации помощи нуждающимся с традиционных для американского среднего класса позиций протестантской трудовой этики, индивидуализма и экономического либерализма. Подход участников движения сеттльментов имел явный социалистический уклон и подразумевал необходимость социального реформирования, направленного на усиление перераспределительных функций государства. Представители обоих движений обосновывали преимущество своего видения помощи нуждающимся теоретическими, моральными и философскими аргументами.
Противостояние двух идеологий оказания помощи составило контекст, в котором рождалась профессия социальной работы и делались первые шаги по организации государственной системы социальной защиты населения в США. Ключевым вопросом этого противостояния стал вопрос о возможности, уместности включения различных форм и методов социального обслуживания, не предполагающих прямой материальной помощи, в деятельность государственных учреждений социальной защиты.
На рубеже XIX-XX вв. социальные реформаторы начали создавать институт государственной социальной защиты населения. Их деятельность вызвала защитную реакцию со стороны работников благотворительных организаций, расцени-
вавших реформы как вторжение на свое исконное поле деятельности и стремившихся сделать индивидуальное социальное обслуживание отличительной и главной чертой исключительно своей деятельности.
В статье очерчиваются границы дискуссии по поводу государственного социального обслуживания, в которую сообщество социальных работников было вовлечено на рубеже веков. Исследуются две противоположные точки зрения на социальную работу, которые сформировались в «прогрессивную эру»: социальная работа как индивидуальное обслуживание и социальная работа как социальное реформирование. Предметом пристального рассмотрения является борьба двух лагерей по вопросу разграничения функций государственных и частных социальных учреждений.
Джон Эренрайх утверждает, что движение обществ организации благотворительности, возникшее в 80-е гг. XIX в., стало «ответом американского среднего класса на социальные дислокации, явившиеся следствием процессов индустриализации, урбанизации и иммиграции конца XIX в.» [20]. «Организаторы благотворительности» стремились изменить, по их мнению, неорганизованные и «ненаучные» методы филантропической деятельности, практиковавшиеся в отношении низших городских слоев населения [58]. Взамен лидеры ООБ стремились разработать «организованную и научную благотворительность» [41].
ООБ стремились «зарегистрировать всех представителей зависимых классов... и наладить обмен этой информацией между всеми благотворительными организациями» для того, чтобы из-
бежать дублирования деятельности и предотвратить злоупотребления со стороны получателей помощи. Организаторы благотворительности заявляли о необходимости «расследования всех конкретных случаев обращающихся за помощью с целью отделения действительно нуждающихся от обманщиков» [41].
Подчеркивание важности задачи изучения жизненных обстоятельств нуждающихся отражало общий настрой благотворителей второй половины XIX в. Стремясь реформировать организацию благотворительной деятельности, лидеры ООБ желали, прежде всего, изменить бедных. Сторонники организованной благотворительности верили, что денежная и натуральная помощь пауперизирует бедных, приучая их к зависимости от нее как от главного источника дохода. Эта убежденность основывалась на том предположении, что главной причиной бедности являются личностные особенности бедных [38]. В конце
XIX в. большинство работников ООБ разделяли мнение о том, что «источник зла коренится в личностях самих бедных - в лености, пассивности, пьянстве или порочности». Это вело сторонников ООБ к заключению, что «не менее девяноста процентов обращающихся за немедленной помощью вследствие, по их словам, бедственного положения, на самом деле, не заслуживают ее получения» [21].
Убежденные, что бедность является результатом «морального состояния», организаторы благотворительности заявляли, что «подаяние не пища, но яд», а «беспорядочная благотворительность поощряет безделье» [21]. Как сказал руководитель одного ООБ, «существо, которое кормится, не прилагая к тому никаких усилий, становится паразитом». А благотворительные учреждения, таким образом, должны акцентировать внимание просителей на «необходимости трудиться, а не просить милостыню», дабы «спасти человечество от развращения экономической зависимостью» [29]. Наиболее радикальные сторонники «научного подхода» к благотворительности предлагали «даже заслуживающим помощи предоставить привилегию голодания» и оставить «бороться самостоятельно с их несчастьями», а не поощрять пауперизм, предоставляя поддержку «всем без разбора» [19].
Самыми вредными организаторы благотворительности считали муниципальные программы помощи, особенно в виде натуральной и денежной помощи на дому [45] Муниципальное предоставление помощи, утверждали лидеры ООБ, является «ограблением налогоплательщика», так как
средства распределялись без достаточного расследования потребностей реципиентов [21, р. 31]. По словам одного из лидеров движения, «муниципальная помощь по месту жительства вообще не является благотворительностью, скорее она представляет собой «насильственный отъем денег у одного класса и передачу их другому». Подобная система «принудительной филантропии деморализовала богатых и в конечном итоге подавляла их благотворительные порывы» [63].
Также лидеры ООБ опасались, что деньги муниципальных и штатных бюджетов, выделявшиеся на благотворительность могут использоваться в целях подкупа избирателей-бедняков [26]. Распорядители муниципальной помощи характеризовались как «прихвостни успешных политических боссов» [22].
Сторонники организованной благотворительности считали муниципальную материальную помощь на дому «одной из наиболее опасных форм благотворительной помощи, так как она ослабляет личность реципиента и снижает его способность к экономической независимости» [63, р. 25]. Материальная помощь, не связанная с помещением человека в работный дом или дом престарелых, утверждали работники ООБ, «развращает бедных», убеждая их, что «они имеют законное право претендовать на часть общественных денег» [21, р. 30]. «Когда мы прекратим помощь, оказываемую согласно законам о бедных, - высокопарно выразился один из организованных благотворителей, - мы перерубим корень ядовитого дерева пауперизма» [59, р. 338]. Поэтому организованные благотворители в конце XIX в. развернули кампанию за отмену материальной помощи на дому [45, р. 41-42].
Важнейшей особенностью подхода к борьбе с бедностью организованных благотворителей, нерушимо веривших в пауперизирующее влияние материальной помощи, стала ее замена социальным обслуживанием [25]. Руководители ООБ взяли на вооружение технологию «дружественного посещения» как «посредника между нуждающимися и их донорами». «Посредством дружественного посещения, - утверждали они, - разумные благотворители смогут собирать необходимую информацию, необходимую для выявления честных бедных среди тунеядцев» [21, р. 26].
Однако дружественное посещение было большим, чем просто методом распознавания «достойных» получения помощи среди массы «недостойных» [37]. Для работников ООБ «конечной целью этого организованного движения была возможность наладить контакт с человеком» [42]. Установив личные взаимоотношения с бедными,
дружественный посетитель мог «наставить их на путь экономической независимости» [21]. «Когда [дружественный] посетитель приходит не с деньгами в руке, а с желанием стать другом, - объясняли организованные благотворители, - они [бедные] охотно расскажут о своих проблемах и попросят совета» [21]. Такие личные взаимоотношения будут способствовать «личностному росту» нуждающихся [42, р. 371], поскольку дружественный посетитель «придаст им импульс для развития энергичности и самоконтроля» [21].
Уверенность лидеров ООБ в том, что «личные взаимоотношения» могут «помочь бедному перестать быть бедным», нашла выражение в девизе движения: «Не милостыня, но дружба». Важнейшей задачей дружественного посещения стало «вновь поставить на ноги того, кто сбился с пути, сел на мель нужды» [42]. Главным, по словам его поборников, было «любым возможным способом...возвысить личность» и «дать надежду и самоуважение отчаявшимся и уступившим собственным слабостям» [29] посредством «индивидуальной работы», которая «помогает исполнять свой долг по достижению экономической самостоятельности» [37, р. 245].
По замыслу организаторов, движение обществ организации благотворительности также должно было «при помощи дружественного посещения способствовать установлению взаимопонимания между состоятельными и бедными гражданами» [6]. Один лидер ООБ пафосно провозгласил, что «сотни молодых людей, сердца которых жарко бьются желанием помочь бедным, пойдут к ним как братья и скажут: «Позвольте нам научиться понимать ваши злоключения и попытаться помочь вам, если сможем» [21, р. 25-26]. Другой деятель ООБ отмечал, что в условиях, когда «обыкновенный гражданин не приникнут духом высокой социальной сопричастности по отношению к менее успешным согражданам», задачей движения должно стать «пробуждение в семьях и отдельных гражданах высоких социальных порывов» [56].
Концепция благотворительной работы, основанной на установлении тесных личных взаимоотношений с бедными, предложенная обществами организации благотворительности, оказала огромное влияние на становление профессии социальной работы.
В конце XIX в. те, кто работал с нуждающимися слоями населения, еще не имели единого названия [51]. Работники частных благотворительных организаций назывались «посетителями» или «агентами». К муниципальным служащим применялись термины «агент» или «служащий». На ру-
беже веков в письменных источниках по благотворительной работе начинает появляться обобщающий термин «работник» [9]. А уже в середине первого десятилетия распространение получает термин «социальный работник», который используется по отношению к сотрудникам как частных, так и государственных социальных организаций и учреждений [10]. Эта эволюция отражала важные изменения, которые происходили в сфере благотворительной работы.
В последнее десятилетие XIX в. лидеры ООБ начали высказывать сомнения по поводу продуктивности использования добровольцев в качестве дружественных посетителей. Добровольцы, по их мнению, не обладали достаточными знаниями, чтобы эффективно осуществлять процесс «регистрации и экзаменации» соискателей на получение помощи. Один из работников ООБ выразил свою озабоченность следующим образом: «Работа, которую требуется делать, так важна, а ошибки так катастрофичны, что мы не можем позволить себе использовать волонтеров» [6, р. 237]. «Влияние на жизнь и личность человека, - отмечал другой, -требует как самодисциплины. так и немалых знаний человеческой природы». А стандарты обслуживания должны предусматривать, что только «подготовленные работники, понимающие всю сложность человеческой жизни и причины, приводящие к кризисам в ней, могут быть допущены к обслуживанию нуждающихся» [56, р. 268].
Критики использования волонтеров в благотворительной работе настаивали на необходимости профессиональной подготовки по «прикладной филантропии» [55]. Первые шаги в этом направлении были сделаны еще в конце XIX в.: в 1882 г. в нью-йоркском ООБ была создана библиотека; в 1891-м, во время проведения конференции на базе бруклинского ООБ, были проведены подготовительные курсы; в 1892-м имели место курсы бостонского ООБ; в 1894-м курс, состоявший из двенадцати лекции, предлагался нью-йоркским ООБ [61]. В 1898 г. на базе нью-йоркского ООБ работала так называемая Летняя школа филантропической работы, которая «впервые продемонстрировала систематический подход к обучению» [48] и практически единодушно считается исследователями точкой отсчета профессионального образования в социальной работе.
Таким образом, на рубеже веков общества организации благотворительности начали повсеместно заменять дружественных посетителей-добро-вольцев платными сотрудниками, «получившими практическую подготовку по филантропической и социальной работе» [10, р. 7]. К концу первого
десятилетия большинство ООБ завершили переход от использования труда неквалифицированных добровольцев к труду платных, получивших специальную подготовку сотрудников [27].
Усилия по организации профессиональной подготовки работников благотворительных учреждений явились важным и сознательным шагом на пути к профессионализации деятельности по социальному обслуживанию населения. Как заявил один работник благотворительного агентства, «главной задачей ООБ должна стать систематизация и развитие неорганизованно и быстро развивающейся профессии. дабы превратить благотворительную работу в науку социального обслуживания» [63, р. 277].
Безоговорочный лидер и теоретик движения ООБ конца XIX - начала XX в., автор первых учебников и программ подготовки социальных работников Мэри Ричмонд, будучи убежденным и последовательным сторонником профессионализации благотворительной работы, говорила о необходимости появления «профессионального благотворительного работника», который бы обладал «более организованным мышлением и более высокими идеалами» по сравнению с необученным добровольцем. По ее словам, «только обученный работник может увидеть ресурсы и возможности там, где другой увидит только отца-пьяницу, больную мать и прогуливающего школу сына, понять не только что должна сделать община, но и как убедить ее это сделать, и таким образом вновь собрать кусочки разбитой жизни вместе» [54]. Эта задача требовала наличия у профессионального социального работника уникального метода предоставления индивидуального обслуживания нуждающимся. Он предполагал выработку рационального плана «социальной терапии», направленного на решение специфических проблем клиента и основанного на исчерпывающих знаниях профессионала о природе, сути и методах решения различных социальных проблем. Один из первых преподавателей по социальной работе так определил качества, которыми должны обладать «новые благотворительные работники»: «Они должны уметь в любой момент и в любом месте предлагать наилучшие способы решения проблемы. обладать рациональными знаниями о потребностях и возможностях тех, о ком они заботятся» [9, р. 292].
К середине первого десятилетия XX в. приверженцы профессионализации достигли общего консенсуса по «основным принципам. лежащим в основе хорошей социальной работы». Социальные работники должны были приступать к обслуживанию клиента с проведения «тщательного
исследования, закладывающего основу последующей конструктивной работы». Также их деятельность должна была быть «не столько для клиента, сколько вместе с клиентом». Кроме того, они должны были разделять мнение о том, что «нуждающиеся в помощи должны получать индивидуальное обслуживание». Эти принципы и легли в основу метода работы со случаем или кейс-метода [35]. Ведущий педагог и теоретик социальной работы Портер Ли полагал, что работа со случаем стала «инструментом превращения ее в настоящую профессию» [35, р. 600].
Несмотря на то, что кейс-метод превозносился как новый, научный и профессиональный подход к решению проблем бедных, он сохранил многие черты, присущие традиционному подходу к благотворительной деятельности [38, р. 42-43]. Социальные работники ООБ в значительной массе продолжали покровительственно и свысока относиться к бедным и сохраняли настороженное отношение к оказанию материально-денежной поддержки [14].
Также как и их предшественники, многие социальные работники были убеждены, что они в какой-то степени действуют вопреки законам справедливости, «ставя неполноценных людей в привилегированное положение» [35]. Они также утверждали, что главной целью социальной работы должна быть «терапия» и «реабилитация» отдельных клиентов и семей [53]. И рядовые работники, и лидеры ООБ соглашались, что благотворительная работа в конечном итоге должна быть направлена на достижение ее объектом состояния устойчивой экономической самостоятельности. Как выразился один из руководителей ООБ, «благотворительная работа - это средство развития личности, моральной устойчивости и производственных качеств, которые дадут им [бедным] возможность победить в соревновании, справиться со сложностями и добыть средства для самостоятельного существования» [43].
Руководители ООБ приветствовали акцент на реабилитацию, так как ожидали, что «квалифицированное индивидуальное обслуживание» сможет «частично заменить. материально-денежную помощь» [32]. Мониторинг обществ организации благотворительности, проведенный в 1906 г., показал, что «каждое общество. решительно возражает против оказания материально-финансовой помощи всеми, кроме опытных, хорошо обученных [дружественных] посетителей. Абсолютное большинство успешно действующих обществ вообще не допускают возможности оказания такой помощи». Влиятельнейшая Мэри Ричмонд легитимизи-
ровала эту позицию, утверждая, что «материальная помощь никогда не должна выходить на первый план, и может выступать лишь как второстепенная часть плана исправительной терапии» [49].
Хотя работники со случаем начала XX в. и смягчили социал-дарвинистскую риторику, которая повсеместно озвучивалась их предшественниками в конце прошлого столетия [38, p. 42-43], тем не менее, они сохранили традиционные взгляды обществ организации благотворительности на причины бедности и пути ее преодоления [25, p. 102-103]. Бедность, по их мнению, в самой значительной степени являлась следствием личностных проблем. Поэтому работа должна быть направлена на приспособление индивида к окружающей социально-экономической среде. Ранние социальные работники были убеждены, что предоставление материально-финансовой помощи не может разрешить проблему бедности. Наоборот, они считали, что долговременным и надежным решением проблемы может стать терапия индивидуальных патологий с помощью индивидуального социального обслуживания [8].
В конце XIX в. в Соединенных Штатах возникло еще одно массовое филантропическое движение - движение сеттльментов, которое наряду с движением обществ организации благотворительности внесло большой вклад в становление профессии социальной работы, а также стало движущей силой по организации государственной системы социальной защиты. Молодые мужчины и женщины, преимущественно представители среднего класса, движимые духом noblesse oblige, поселялись в сеттльментах, считая их наилучшей формой оказания помощи городским беднякам [40]. Сеттлеры имели отличное от работников ООБ представление о сущности социальной работы. Живя в сеттльментах, которые располагались в бедняцких районах города, сеттлеры были уверены, что причины бедности нужно искать в социальных, средовых, а не индивидуальных причинах [58, p. 149-151].
Сеттлеры были движимы тем же миссионерским духом, который влек добровольцев обществ организации благотворительности. Сеттльменты предоставляли возможность молодым, получившим университетское образование мужчинам и женщинам исполнить свой христианский долг перед бедными [36]. Джейн Аддамс характеризовала сеттльмент как «средство выражения чувства вселенского братства» [1]. Другой сеттлер намеренно проводил параллели с дружественным посещением, называя свою работу «дружественным проживанием в среде бедняков», цель которого
«не отличалась от того, чего хотят достигнуть дружественные посетители» [60]. Джулия Лэтроп, одна из лидеров движения, отмечала, что сеттльменты были тем местом, где «люди, живущие в одном городе, но ведущие разный образ жизни, что препятствует личному знакомству, могли узнать друг друга» [34]. «Сеттльмент - это дом, -заявлял один доброволец, - который дает приют мужчинам и женщинам, которые посвящают свои жизни тому, чтобы стать настоящими соседями своим согражданам» [60].
Сеттлеры разделяли с организаторами благотворительности некоторые общие представления о бедных. По крайней мере на заре движения работники сеттльментов считали, что их первейшей обязанностью является «возвысить бедных иммигрантов из их родной трущобной субкультуры до равнины респектабельности американского среднего класса» [40, р. 122] Одна сеттлер выражала эту идею следующим образом: «Наша задача -открыть этим людям [бедным, иммигрантам] глаза на некоторые вещи, которые отсутствовали в их безрадостных, жалких жизнях». Жизнь в городских трущобах она описывала так: «Эти бедные люди. живут безо всякой системы. они ходят на работу, когда такая возможность представляется, или не ходят на работу. То, за что сегодня ребенок, в качестве воспитания, получает оплеуху, может вознаграждаться смехом завтра. Нет ничего регулярного, правдивого» [24]. Она описывала сеттльмент как «дом, в котором добрые женщины в приятных, чистых комнатах ведут размеренную, полезную жизнь» [24, р. 197].
Джулия Лэтроп видела сеттльмент как «маяк порядка и нравственности среднего класса в хаотическом мире этнической трущобы». Она считала, что «вопрос чистоты, порядка, безопасности улицы является. великим моральным вопросом города» [33].
В модельной атмосфере сеттльмента, утверждала одна работница, «мальчики и девочки формируются, испытывая на себе положительные влияния, находясь в среде, которая принуждает к самоуважению и самообладанию». Помогая молодым людям сформировать подобные качества, продолжала она, сеттльменты реализуют свой «высший идеал - превращают человека в гражданина» [60, р. 313].
Несмотря на некоторые общие идеи и мотивы деятельности, сеттлеры видели свою роль иначе, чем коллеги из обществ организации благотворительности, делая гораздо меньший акцент на реформировании личности клиента. Лидеры сеттльментов подчеркивали, что задача «подрыва кор-
ней пауперизма за счет развития чувства самоуважения и уверенности в своих силах» наилучшим образом может быть достигнута посредством «вселения надежды в отчаявшихся». По словам одного работника, «в сеттльменте изнуренная телом женщина и измученный душой мужчина находят дружбу, сочувствие, понимание, которые одаряют их жизни новым смыслом, расширяют горизонты их надежд и амбиций» [60, р. 312].
Сеттлеры верили, что бедные могут сами справиться со своими проблемами, если им немного помочь [16]. Главным источником позитивных изменений в условиях жизни обитателей трущоб они рассматривали совместную деятельность общины, а не отдельного человека. «Первостепенной потребностью всех жилых районов, -утверждала работник сеттльмента, - является развитие общей сознательности их жителей», которая должна проявляться в «гражданском служении» интересам микрорайона, общины [44]. Вследствие подобного взгляда на вопросы борьбы с бедностью, функция социального обслуживания сеттльментов наиболее ярко проявлялась в организации разнообразных групп самопомощи [34], деятельность которых была направлена на «развитие солидарности и гордости жителей микрорайона» [60, р. 313].
Наиболее значительное отличие идеологий обществ организации благотворительности и сеттльментов заключалось в ориентации последних на борьбу с социальными и экономическими причинами бедности [16, р. 18-19] Получившие хорошее университетское образование, сеттлеры «привнесли в сеттльменты естественнонаучные идеи о том, что изменений в общем можно добиться через воздействие на частное, как на живой организм можно повлиять через молекулу» [64]. В соответствие с этим взглядом лидеры сеттльментов рассматривали проблему городских трущоб как болезнь всего социального организма, а ее решение как шаг к построению более справедливого общества.
По мнению лидера движения Джейн Аддамс, социальная дезорганизация проистекает из-за нарушения принципа «взаимной зависимости классов» [16, р. 19]. Ее возмущало то, что «в то время как одна часть общества накопила сверхбогатства, другая прозябает в нищете». А так как работники сеттльментов «рассматривают город как единый организм, - продолжала она, - их обязанность состоит в гармоничном объединении всех элементов и защиты от чрезмерной социальной дифференциации. Идеалы, в основании которых лежит представление о единстве человечества, требуют
скоординированных усилий по разрешению социальных проблем, порожденных современным индустриальным обществом» [16, р. 19].
Работники сеттльментов были уверены, что их деятельность покоится на твердых научных основах, а они сами сохраняют «непредвзятость стороннего исследователя» [64]. Джулия Лэтроп объясняла, что работник сеттльмента «обучен выявлять причины. убогой жизни. добираться до самых корней текущей плачевной ситуации». «Социальные работники, - продолжала она, - пытаются изучить условия жизни социума в индустриальном обществе» [34, р. 109]. Еще один видный деятель движения - Роберт Вудс определял его цель следующим образом: «Сеттльмент должен был привести университет в самое сердце городского индустриального общества. где члены его семьи смогли бы наблюдать своих соседей в естественной среде обитания и учиться у них» [64].
Однако работники сеттльментов приходили в городские трущобы не только для того, чтобы «исследовать», но и для того, чтобы «улучшать условия жизни» своих соседей [60]. Лэтроп считала, что главной целью сеттльментов было «создание условий для улучшения жилищных условий, санитарно-гигиенического контроля, школ,. очищения улиц и парков от мусора, и бесконечного множества других вещей» [34].
В первое десятилетие XX в. работники сеттльментов активно участвовали в социальнореформистском движении «от имени раненных в неравной битве с современным промышленным обществом» [3]. Лидеры движения были убеждены, что добиться устойчивого улучшения жизни обитателей городских трущоб можно, только победив бедность и социальное неравенство [30]. При этом они считали, что правительство должно взять на себя ответственность за улучшение положения бедных [3, р. 2-3]. Сеттлеры активно поддерживали законодательные инициативы, направленные на регулирование заработной платы, рабочего времени и охраны труда, запрет детского труда и развитие социальной защиты несовершеннолетних, общественного здравоохранения, решение проблемы городских трущоб [2].
Таким образом, движение сеттльментов оказало большое влияние на становление государственной социальной политики в Соединенных Штатах. Законы, которые поддерживали сеттлеры, развивали идею государственной ответственности за проблемы, порожденные структурным несовершенством общества и экономики [13]. Движение, по сути, заложило основы государственной системы социальной защиты [39]. Являясь сторонниками со-
циально-экономического подхода к объяснению причин бедности, сеттлеры были уверены, что общество обязано предпринимать последовательные действия по улучшению положению наименее благополучных своих членов [14, р. 18]. В демократическом государстве, заявляли они, государство является проводником воли общества, а государственная система социальной защиты является тем инструментом, который позволит справиться с социальными проблемами [39, р. 91-92].
Так как участники движения сеттльментов считали именно себя настоящими социальными работниками, они стремились дистанцироваться от организованных благотворителей. Нередко они позволяли себе насмешливые, иронические высказывания в их адрес. Джулия Лэтроп, например, однажды заметила, что «каждый раз, когда упоминается слово «благотворительная организация» сеттлер вздрагивает так, как если бы его теплый плащ вдруг превратился во влажное одеяло» [34]. Джейн Аддамс указывала на высокомерие и скупость работников ООБ по отношению к бедным [4]. Роберт Хантер критиковал ООБ за отказ от натуральных форм помощи, «оставивший бедным только пустые обещания»: «Известно, что многие бедняки, обращавшиеся за помощью [в ООБ], после того как их отсылали из одного места в другое, возвращались домой с пустыми рукам. Многие хорошие люди, связанные с благотворительными организациями, просто не понимают всю жесткость такого пренебрежительного бесконечного перенаправления бедных от одной организации к другой» [31]. Далее он сравнивает работника ООБ с шекспировским Гамлетом: «Когда страдания находятся перед его взором, когда голод обступает его со всех сторон, он неустанно размышляет делать или не делать. Он очень хочет оказать адекватную, щедрую и немедленную помощь, но перед его мысленным взором всегда встает предупреждение: «Остерегайся пауперизма, если можно воздержись от оказания прямой помощи, не разрушай независимость личности» [31, р. 308]. Подобная критика в адрес обществ организации благотворительности со стороны сеттльментов была основана на убеждении, что организованные благотворители заблуждаются относительно истинных причин бедности и подходов к работе с нуждающимися. Обслуживание, которое предоставлялось бедным со стороны ООБ, утверждали сеттлеры, «было, главным образом, направлено на борьбу со следствиями. а не с причинами бедности» [23]. На аргумент о том, что с помощью консультирования бедных можно «реформировать», научить быть экономически
независимыми, работники сеттльментов отвечали: «Реформировать надо не бедных. В реформе нуждается само общество». По их мнению, было необходимо переходить «от лечения к предотвращению» [3]. Для того чтобы создать «жизненно необходимую» систему социальной защиты для всего населения США, Джейн Аддамс призывала отказаться от традиционной идеологии благотворительности в пользу новой «философии общественного благосостояния» [3, p. 3].
В начале XX в. точка зрения сеттльментов на социальное обеспечение обрела широкую поддержку в сообществе социальных работников [11]. В 1909 г. на собрании Национальной конференции благотворительных и коррекционных учреждений (National Conference on Charities and Corrections) один из участников заявил, что активное содействие социальных работников развитию системы государственной социальной защиты является вопросом, по которому достигнуто «общее согласие» [47]. Свидетельством возросшего влияния сеттлеров в сообществе социальных работников является и то, что на ежегодном собрании Конференции в 1909 г. социальные работники избрали ее президентом Джейн Аддамс [12]. Был также сформирован Комитет по стандартам жизни и труда, который во время избирательной кампании 1912 г. рекомендовал принять программу про-грессистской партии в качестве официальной позиции социальных работников относительно социальных реформ [15]. Резолюция призывала принять законы о минимальной заработной плате, компенсацих по потере трудоспособности, 8-часовом рабочем дне, 6-дневной рабочей неделе, запрете детского труда, о введении пенсионного страхования и пособия по безработице [12, p. 221-224].
Эдвард Дивайн, один из влиятельных лидеров движения ООБ, признал в 1916 г., что «социальная работа и социальные реформы должны идти рука об руку». Последовательный сторонник профессионализации социальной работы, он верил, что «мечта о новом социальном порядке, при котором бедность, преступность и болезни, если и не будут полностью побеждены, то серьезно уменьшены» придаст новую энергию развитию профессии. Новая профессия социальной работы, продолжал он, потребует «основательно подготовленных экспертов по широким аспектам социальной работы». Профессиональных социальных работников Дивайн представлял себе так: «Лучший социальный работник - это неутомимый борец за реформы, он объединяет в себе знание фактов с горячим стремлением к действию; он беспрестанно агитирует за правое дело; он строит
свою работу исходя из реального жизненного опыта жертв несправедливости. а не на иллюзиях, удобных обобщениях и предубеждениях» [18].
Позиция Дивайна отражала значительные изменения отношения лидеров ООБ к социальным проблемам и сущности социальной работы. На рубеже XIX-XX вв. некоторые руководители обществ организации благотворительности начали рекомендовать своим работникам «способствовать местным организованным инициативам по улучшению санитарной обстановки. лучшему освещению и вентиляции домов, принятию лучших законов или их исполнению» [57]. Они отмечали, что агенты обществ ответственны за «создание общественного мнения, за искоренение недостатков индустриального общества», так как «посетители постоянно сталкиваются с очевидными и устойчивыми социальными причинами бедности» [6, р. 238]. Несмотря на язвительную критику со стороны Джейн Аддамс, Мэри Ричмонд миролюбиво признавала, что оба движения «могут многому друг у друга поучиться» [50]. Ричмонд даже призвала организованных благотворителей «перенимать лучшие привычки гражданина. шагая плечом к плечу со временем, ибо назрела большая реформа» [54]. В 1910 г. Ричмонд председательствовала на специальной сессии Конференции, где она аплодировала руководителям реформистских движений за привлечение внимания к «предотвращению. предотвращаемых причин бедности». Посредством их усилий, заявляла она, «мы атакуем недостатки современного общества один за другим» [52].
Общества организации благотворительности постепенно стали отходить от своей принципиальной позиции по поводу оказания прямой материальной помощи. Руководители ООБ осознали, что их отказ от нее привел к тому, что в некоторых городах «заслуживающие получения помощи бедные» оказались в ситуации, когда, в каком бы сложном положении они ни оказались, возможности получить экстренную натуральную помощь не существовало вообще, так как благотворительная сфера полностью контролировалась ООБ» [7]. А, следовательно, причиной маленьких гуманитарных катастроф в отдельно взятых городах оказывались сами организованные благотворители [5]. Некоторые лидеры движения признавали, что «необходимость расследования случая каждого просителя с целью предотвращения обмана сильно преувеличена» [28]. Один представитель ООБ отмечал, что «позиция частной благотворительности по оказанию натуральной помощи одно время была слишком ра-
дикальной. Сейчас общества организации благотворительности начали осознавать это, и. делают больший акцент на положительных сторонах такой помощи, и меньший - на связанных с нею опасностях» [5, р. 114].
Вместо применения принципа «Не милостыня, но дружба», влиятельные лидеры движения рекомендовали своим агентам применять в работе с клиентами новое правило: «Если друг приходит и ему нужна натуральная помощь, он должен получить ее» [46]. В ответ на критику, лидеры ООБ признали, что «организованная благотворительность ущербна до тех пор, пока она исключает или игнорирует материальную помощь» [62]. В 1901 г. на заседании Конференции Эдвард Дивайн был вынужден официально заявить об изменении позиции ООБ: «Поскольку многие считают необходимым публично заявить об этом, то я скажу. Принципы и методы благотворительных организаций допускают возможность накормить голодного человека. обогреть и предоставить приют бездомному и не имеющему подходящей одежды. Исследование ситуации клиента - это хорошо, но оно не является удовлетворительной заменой экстренной материальной помощи» [17].
Таким образом, в первые годы XX в. возобладали идеи социального реформизма как основного направления развития социальной работы, что открыло дорогу для становления государственной системы социальной защиты населения. Представителям частных благотворительных организаций пришлось пойти на ряд уступок. Они не только признали право государственных социальных служб на использование различных методов социального обслуживания, но и были вынуждены изменить свою позицию по оказанию прямой материальной помощи нуждающимся. Впрочем, по нашему мнению, идеологическая победа сторонников социального реформизма была предрешена двумя обстоятельствами:
1) излишне «твердокаменной», затеоретизиро-ванной позицией обществ организации благотворительности по ключевым дискуссионным вопросам, противоречащей зачастую здравому смыслу;
2) самим духом времен «прогрессивной эры», когда умеренный социальный реформизм воспринимался положительно не только широкими социальными массами, но и американским истеблишментом.
Движение за огосударствление системы социальной защиты достигло своего пика в 10-е гг.
XX в. И хотя достижения реформаторов по развитию государственных форм социальной защиты были весьма скромными, их деятельность зало-
жила фундамент, на котором во второй половине 30-х гг. будет воздвигнут современный институт государственной социальной защиты США.
Литература
1. Addams J. Twenty Years at Hull House with Autobiographical Notes. Boston, 1999. P. 90.
2. Addams J. Child Labor and Education. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1909. P. 364-365.
3. Addams J. Presidential Address: Charity and Justice. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1910. P. 2.
4. Addams J. The Subtle Problems of Charity (1899) // Pumphrey, Ralph E. and Pumphrey, Muriel W. (eds.) The Heritage of American Social Work, Readings in its Philosophical and Institutional Development. N. Y., 1961. P. 268-269.
5. Almy F. The Use of Volunteers by Public Aid Officials. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1904. P. 113.
6. Ayers CW. Report of the Committee on Charity Organization. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1896. P. 235.
7. Bicknell E. С. Report of the Standing Committee on Needy Families in Their Homes. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1904. P. 188.
8. Boyer P. Urban Masses and Moral Order in America, 1820-1920. Cambridge, Mass., 1978. P. 175-178.
9. Brackett J. Present Opportunities for Training Charitable Work. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1901. P. 284-293.
10. Brackett J. Presidential Address: The Worker: Purpose and Preparation. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1904. P. 1.
11. Bremner R. H. American Philanthropy. Chicago, 1960. P. 115-116.
12. Bruno F. J. Trends in Social Work as Reflected in the Proceedings of the National Conference of Social Work, 1874-1946. N. Y., 1948. P. 113.
13. Chambers Clarke A. Paul U Kellogg and the Survey: Voices for Social Welfare and Social Justice. Minneapolis, 1971. P. 22-23.
14. Chambers C. A. Seedtime of Reform: American Social Service and Social Action, 1918-1933. Minneapolis, 1963. P. 87.
15. Cohen N. Social Work in the American Tradition. N. Y., 1958. P. 94-95.
16. Davis A. F. Spearheads for Reform: The Social Settlements and the Progressive Movement, 1890-1914. N. Y., 1967. P. 15.
17. Devine E. T. Principles and Methods in Charity. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1901. P. 324.
18. Devine E. T. When Social Work Was Young. N. Y., 1939. P. 151.
19. Donehoo E. R. Combined Efforts in Charity Work. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1885. P. 326.
20. Ehrenreich J. H. The Altruistic Imagination: A History of Social Work and Social Policy in the United States. Ithaca and London, 1985. P. 40-41.
21. Evans G. Scientific Charity. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1889. P. 21.
22. Fox H. F. Centralizing Tendencies in Administration. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1900. P. 110.
23. Frankel L. R. Report of the Committee: Needy Families in Their Homes. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1906. P. 329.
24. Freeman H. F. Lend a Hand (1890) // Pumphery and Pumphery, Op. cit. P. 200-201.
25. Galper, Jeffry H. The Politics of Social Services. Englewood Cliffs, N. J., 1975. P. 67-68.
26. Garrett, Phillip C. The Merit System in Public Institutions. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1896. P. 369.
27. Glenn J. M. The Working Force of Societies for Organizing Charity. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1908. P. 57.
28. Gutridge A. W. Investigation. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1907. P. 360.
29. Henderson C. R. The Scope and Influence of a Charity Organization Society. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1896. P. 249.
30. Hunter R. Social Settlements: Minutes and Discussion. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1903. P. 472.
31. Hunter R. The Relation between Social Settlements and Charity. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1902. P. 306.
32. Jackson J. F. Needy Families: Considering Especially the New Emphasis on the Principles of Organized Charity. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1905. P. 345.
33. Lathrop J. C. Social Settlements: Minutes and Discussion. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1902. P. 475.
34. Lathrop J. C. What the Settlement Work Stands For. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1896. P. 108.
35. Lee P. R. Committee Report: The Professional Basis of Social Work. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1915. P. 597.
36. Leiby J. A History of Social Welfare and Social Work in the United States. N. Y., 1978. P. 136-139.
37. Loch C. S. Charity Organization. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1896. P. 243-244.
38. Lubove R. The Professional Altruist, The Emergence of Social Work as a Career, 1880-1930. N. Y., 1969. P. 6-8.
39. Lubove R. The Struggle for Social Security, 19001935. Cambridge, Massachusetts, 1968. P. 94.
40. Mann A. Yankee Reformers in an Urban Age: Social Reform in Boston, 1880-1900. N. Y., 1954. P. 122-123.
41. McCulloch O. C. The Organization of Charities: Report of the Standing Committee. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1885. P. 11.
42. McCulloch Oscar C. The Personal Element in Charity. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1885. P. 341.
43. McDougall A.W. Charity Organization in Smaller Cities. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1907. P. 377.
44. McDowell M. Discussion: Social Settlements. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1910. P. 216.
45. Mohl R. A. The Abolition of Public Outdoor Relief, 1870-1900: A Critique of the Piven and Cloward Thesis // Social Welfare or Social Control: Some Historical Reflections on Regulating the Poor, ed. By William I. Trattner. Knoxville, 1983. P. 44.
46. Paine R. Personal Service. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y.,
1901. P. 334.
47. Platt R. H. A Consideration of State Intervention in the Field of Charity. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1907. P. 20.
48. Queen St. Social Work in the Light of History. Philadelphia, 1922. P. 21-22.
49. Richmond M. Discussion: Adequate Relief. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1911. P. 281.
50. Richmond M. E. Latter to Florence (1899) // Pumphery and Pumphery, Op. cit. P. 268.
51. Richmond M. E. The Need for a Training School in Applied Philanthropy (1897) // The Heritage of American Social Work, ed. by Pumphery and Pumphery. P. 287.
52. Richmond M. E. The Inter-relation of Social Movements. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1910. P. 213-214.
53. Richmond M. On the Art of Beginning in Social Work. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1911. P. 260.
54. Richmond M. The Message of the Associated Charities. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1901. P. 329.
55. Richmond M. The Need of a Training School in applied Philanthropy. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1897. P. 181.
56. Smallwood W. C. The Development of the Individual. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1896. P. 270.
57. Smith Z. D. Introduction: Needy Families in Their Homes. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1901. P. 286.
58. Trattner W. I. From Poor Law to Welfare State: A History of Social Welfare in America. N. Y., 1989. P. 83-85.
59. Walk J. W. The Relations of Organized Charity to Public and Private Relief. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1885. P. 338.
60. Warner B. The Social Settlement and Community Organization Problems. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1903. P. 310.
61. Watson F. The Charity Organization Movement in the United States, A Study in American Philanthropy. N. Y., 1922. P. 307.
62. Weller C. Relief Work and Preventive Philanthropies as Related to Charity Organization. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y.,
1902. P. 267.
63. Wilson G. S. Outdoor Relief in Relation to Charity Organization. Proceedings in the National Conference of Charities and Corrections. N. Y., 1900. P. 30.
64. Woods R. A. and Kennedy A. J. The Settlement Horizon: A National Estimate. N.Y., 1922. P. 59.
* * *
FORMATION OF THE STATE SYSTEM OF SOCIAL PROTECTION OF THE POPULATION IN THE USA AT THE TURN OF THE XIX-XX CENTURIES: FIGHT OF IDEOLOGIES
O. G. Shadsky
In article the ideological antagonism of the main philanthropic movements of this historical period of necessity of the state system of social protection of the population, its functions is considered. Dominating views and evolution of views of essence, the purposes, tasks and practice of the social help are analyzed in detail.
Key words: history, USA, movement of societies of the organization of charity, movement of settlements, system of social protection.
