CC BY
147
ВОПРОСЫ ИСТОРИИ
© 2003 г. А. Г. Иванов
СССР, ЗАПАДНЫЕ ДЕРЖАВЫ И ЧЕХОСЛОВАКИЯ В 1938 г.
В историографии Мюнхена и мюнхенской политики накопилось немало дискуссионных проблем, что вызвано в первую очередь разночтением историками ключевых сюжетов чехословацкого кризиса 1938 г. и недостаточной документальной базой. Так, среди западных исследователей широкое распространение получила спорная версия о заметном военном превосходстве Германии над Великобританией и Францией и соответственно безальтернативное™ их внешнеполитического курса [1]. В публикациях советских историков превалировала концепция (она не разделялась западными авторами), согласно которой СССР был преисполнен решимости оказать необходимую помощь Чехословакии [2]. Нуждаются в корректировке также проблемы англо-французских отношений накануне Мюнхена, готовность французского правительства Э. Даладье прийти на помощь своему чехословацкому союзнику и др. Архивные материалы, в частности использованные в данной статье документы из фонда Форин оффис, позволяют внести ясность в эти и подобные им сюжеты: соотношение вооруженных сил потенциальных противников в 1938 г., альтернативные варианты решения судетской проблемы, взаимоотношения Великобритании, Франции и СССР.
Чехословакия оказалась в центре внимания европейской дипломатии буквально на следующий день после аннексии Австрии третьим рейхом. 13 марта 1938 г. помощник постоянного заместителя министра иностранных дел Великобритании О. Сарджент представил на рассмотрение руководителей Форин оффис меморандум, в котором констатировал, что захват Австрии Германией намного увеличил опасность войны в ближайшие два - три года. Он предупредил правительство: «Если мы будем бездействовать, то для нас и для Франции будет потеряна вся Центральная Европа». Английский дипломат придавал большое значение нормализации отношений с Италией и позиции Франции. Французские обязательства по пакту с Чехословакией рассматривались в Лондоне как крайне невыгодные для Великобритании, поэтому Сарджент в программе действий на ближайшее время особо выделил пункт о согласовании общей с французами линии в чехословацком вопросе. Интересна также его оценка позиции СССР: «Россия в настоящий момент - совершенно неподдающаяся учету сила, и можно с уверенностью отметить лишь тот факт, что советское правительство стремится не быть вовлеченным в какое-либо рискованное предприятие... Ни Франция, ни Чехословакия не могут рассчитывать на то, что она (Россия. — А.И.) выполнит свои обязатель-
ства по договорам», и одна из причин этого - Польша, которая служит разделительным барьером между СССР и Германией. О позиции французского правительства Сарджент отозвался так: «Дельбос (министр иностранных дел Франции. - А.И.) недавно подтвердил верность Франции договору (с Чехословакией. -А.И.), но это опасная позиция, так как Франция не может рассчитывать на Россию и Польшу и без какой-либо гарантии, что Англия поддержит ее». В свете изложенного выше Сарджент предложил:
1. Начать штабные переговоры с Францией и Бельгией.
2. Попытаться выработать общую с Францией политику в отношении Чехословакии, стран Дунайского бассейна и Испании.
3. Укрепить связи Великобритании с Турцией и Грецией и рассмотреть вопрос о предоставлении гарантий турецкому правительству.
4. «Сохранить Польшу и Россию, если это возможно, в качестве дружеских нейтралов в условиях обострения ситуации».
5. Рассмотреть вопрос о займах и кредитах таким странам, как Польша, Россия, Япония, Италия, а также любому испанскому правительству («особенно, если это будет правительство Франко»).
6. «Постараться восстановить, даже если это сопряжено с локальными жертвами, хорошие отношения с Японией, причем сделать это как можно скорее».
7. Продолжать развивать отношения с США.
Британский дипломат не исключил принятие на
вооружение альтернативного курса: «Ассоциироваться с Германией и помогать ей создавать свою империю», хотя это чревато «выходом Англии из Лиги Наций, разрывом наших отношений с Францией и потерей репутации в мире в целом и особенно в США» [3, с. 115-117].
17 марта руководитель Центрального департамента Форин оффис У. Стрэнг представил свой меморандум, в котором предложил поддержать обязательства Франции по договору с Чехословакией [3, с. 122]. Такой вариант не исключил и постоянный заместитель министра иностранных дел Великобритании А. Кадо-ган: «Он самый простой и быстрый, требующий только декларации со стороны британского правительства». Правда, он тут же подчеркнул, что, «поскольку этот курс сопряжен с большим риском, многое будет зависеть от доклада начальников штабов» [3, с. 114].
Наконец, 18 марта Форин оффис представил правительству меморандум за подписью министра иностранных дел лорда Галифакса «Возможные меры по
предотвращению акции Германии в Чехословакии». В нем признавались значительное ухудшение положения Чехословакии после аншлюса и тот очевидный факт, что «германское правительство будет добиваться включения немецкого меньшинства в состав третьего рейха, переходной ступенью чего будет автономия» (Судетской области. - А.И.). Далее указывалось: «Германия рассчитывает также разрушить договоры Чехословакии с Францией и СССР и создать из Чехословакии нейтральное государство типа Швейцарии». Галифакс считал, что принятие Англией обязательства об оказании помощи чехам может существенно уменьшить опасность войны. Но с другой стороны, такое обязательство увеличит «шансы вовлечения (Великобритании. - А.И.) в войну раньше, чем это представляется желательным».
Вниманию кабинета предлагались три варианта действий в связи с угрозой, нависшей над Чехословакией: 1. Большой союз против агрессора с участием Франции и других стран (предложение У. Черчилля в палате общин парламента 14 марта). 2. Новое обязательство по отношению к Франции, т.е. косвенная помощь Чехословакии.’ 3. Никаких новых обязательств в отношении Франции.
Аргументация против первого варианта свелась к тому, что образование большого союза - «дело чрезвычайно трудное», тогда как Чехословакия нуждается в незамедлительной помощи. Кроме того, перспектива оформления такого союза подтолкнет Германию к провокациям и предоставит ей возможность покончить с Чехословакией.
Реализация второго варианта обставлялась условиями: чехословацкое правительство должно было гарантировать «хорошее обращение» с судетскими немцами, а Франция, прежде чем прийти на помощь Чехословакии, - получить одобрение Великобритании.
Галифакс склонился к третьему варианту: не принимать обязательств по отношению к Чехословакии, убедить ее и Францию в том, что наилучшим исходом было бы достижение соглашения с Германией [4]. Но такой внешнеполитический курс, охарактеризованный министром как «негативный», скорее всего привел бы к полному подчинению Чехословакии диктату Гитлера.
Таким образом, уже на начальной стадии чехословацкого кризиса официальный Лондон определился с позицией в судетском вопросе, что подтверждает также протокол заседания английского кабинета от 18 марта. Премьер-министр Н. Чемберлен успокоил членов правительства, высказав убеждение, что в планы Гитлера входит не захват всей Чехословакии, а только включение в рейх немцев. В таком случае, подчеркнул он, «можно найти приемлемое решение по Чехословакии и договориться с Германией». Его поддержал министр по координации обороны Т. Инскип: «Германия менее чем за неделю может опустошить Чехословакию и поставить всю страну под полный контроль». В этой связи особо был выделен пункт об обязательствах Англии по отношению к Франции,
которые рассматривались сквозь призму франкочехословацкого пакта о взаимопомощи. Галифакс отметил нежелательность принятия каких-либо новых обязательств, необходимость сохранения за Великобританией свободы действий: «Очень важно держать как Францию, так и Германию в неведении относительно нашей позиции», и это, «несомненно, окажет сдерживающий эффект на Францию и Германию. Чем теснее будет наше сотрудничество с Францией и Россией», тем более неблагоприятное впечатление Англия произведет на Германию, а это чрезвычайно затруднит урегулирование англо-германских отношений [4, с. 122]. Другим важным результатом заседания кабинета явилась установка добиваться мирного решения судетской проблемы.
Перспектива вооруженной агрессии против Чехословакии беспокоила руководителей Великобритании в смысле вероятного вовлечения Франции в военные действия против Германии на стороне своего чехословацкого союзника. Правда, такая вероятность была скорее гипотетической, нежели реальной с учетом стратегической зависимости Франции от Великобритании. Правительство Л. Блюма и сменившее его в апреле 1938 г. правительство Э. Даладье формально выступали за выполнение обязательств по франкочехословацкому договору о союзе и дружбе 1924 г. и пакту о взаимных гарантиях 1925 г., хотя подлинные намерения этих правительств были весьма далеки от публичных деклараций. Наиболее влиятельные круги во Франции стремились избавиться от обременительных для них обязательств.
К сторонникам такого курса относился, в частности, один из лидеров партии радикалов, бывший пре-мьер-министр П. Фланден. В беседе с английским послом в Париже Э. Фиппсом 27 марта 1938 г. он заявил: «Защитить Чехословакию невозможно, и было бы глупо пытаться сделать это» [5].
Мнение Фландена разделяли и английские начальники штабов. 21 марта они представили на рассмотрение правительства меморандум «Военное значение германской агрессии против Чехословакии», который сыграл ключевую роль в развитии чехословацкого кризиса. В нем указывалось: «Никакое давление с нашей стороны и со стороны наших союзников не в состоянии помешать Германии вторгнуться в Богемию и...нанести решающее поражение чехословацкой армии. Поэтому предстоит долгая борьба за восстановление Чехословакии. В настоящей ситуации более чем очевидно: Италия и Япония воспользуются обстановкой, чтобы вмешаться и осуществить свои цели и намерения» [6, с. 63].
22 марта при обсуждении меморандума кабинетом лорд Галифакс оценил его как «крайне меланхолический», который «ни одно правительство не может игнорировать». «Учитывая этот доклад, - заявил он, -я не осмелюсь предложить политику, грозящую втягиванием (Великобритании. — А.И.) в войну». Министр иностранных дел предложил склонить Чехословакию к прямому соглашению с судетскими немцами, используя с этой целью и правительство Фран-
ции. Чтобы исключить нежелательную для Англии реакцию Франции (оказание помощи Чехословакии), было решено «дать понять французам, что мы не можем брать на себя какие-либо новые обязательства и оставить вопрос о войне и мире в их руках» [6, с. 107 -109].
Как явствует из протокола заседания кабинета, Чемберлен и его окружение учитывали также итальянский фактор. Италия рассматривалась как крайне нежелательный противник Великобритании в случае войны. Поэтому английское руководство не оставляло попыток’добиться соглашения с Италией и обеспечить • ее ’ дружественный • нейтралитет. В этой > связи подчеркивалось: «Переговоры с Италией могут быть успешными, если мы оставим Чехословакию». Кабинет одобрил курс на мирное решение судетского во-проса. Была отмечена важность-перевооружения.армии, авиации и флота страны, а также соглашения с Муссолини [6, с. 111, 113, 118]. Последнее было достигнуто уже в апреле 1938 г., когда Великобритания признала захват Эфиопии Италией.
За день до заседания кабинета, 21 марта, лорд Галифакс направил в посольство в Париже меморандум с изложением ситуации в Центральной Европе для передачи его содержания правительству Франции. В нем подчеркивалось: «Захват Австрии серьезно осложнил положение Чехословакии. Рано или поздно Германия добьется своего; и, даже если Франция и СССР будут с ней воевать, это не предотвратит военной оккупации Чехословакии». Министр иностранных дел отметил, что в случае возникновения войны Англия сможет помочь Франции лишь посредством оказания «экономического давления (на Германию. -А.И.), а это, как показывает опыт, медленный процесс и с запоздалым эффектом». Английское правительство, указывалось в меморандуме, убеждено в том, что Франция совместно с Великобританией должна принять любые возможные меры воздействия на Чехословакию по урегулированию проблемы судетских немцев [3, с. 197]. 22 марта этот документ, облеченный в форму дипломатической. ноты, был передан Фиппсом по назначению..
• Итак, меморандум английских начальников штабов сделал свое дело. Их пессимизм относительно исхода вероятного столкновения Германии с Чехословакией даже с учетом возможного вовлечения в конфликт союзников последней передался правительству Чемберлена. К тому же в правительстве доминировали сторонники политики умиротворения, и для них выводы военных служили в качестве весомого аргумента в пользу широкого соглашения с Германией. Но анализ соотношения сил вероятных противников в меморандуме начальников штабов не может быть признан корректным, так как они преувеличивали возможности Германии, недооценивая одновременно потенциал Чехословакии и Франции. По их расчетам, Германия могла выставить на фронт 57 дивизий [6, с. 59] (на самом деле вермахт обладал 51 дивизией неполного состава). Численность чехословацкой армии определялась по масштабам мирного
времени - 17 пехотных и 4 кавалерийские дивизии [6, с. 57]. Таким образом, мобилизационные возможности Чехословакии не принимались в расчет. Между тем английский военный атташе в Праге подполковник Г. Стронге в донесении в Лондон от >5 апреля 1938 г. констатировал: в случае германо-чехословацкого - вооруженного конфликта армия Чехословакии «удивит всех своей способностью обороняться» [7].
Начальники штабов недооценили и потенциал французской армии. В меморандуме отмечалось: «Хотя Франция может мобилизовать 53 дивизии, это возможно провести лишь за счет промышленности и сельского хозяйства, и она (Франция) будет не в состоянии обеспечить (военным снаряжением. - А.И.) такое количество дивизий на фронте», а «сможет поддерживать от 30 до 40 дивизий» [6, с. 57].
. Но имелись и иные точки зрения. Так, чехословацкий военный атташе в Москве Дастих в беседе со своим английским коллегой Р. Файербрейсом 30 мая 1938 г. заявил, что его страна готова к обороне и может продержаться в случае нападения Германии в течение 3 месяцев. Правда, тут же последовало важное уточнение: «Если Франция и СССР не окажут помощи Чехословакии, Чехословакия пойдет, на соглашение с Германией и не будет воевать с ней один на один» [8, с. 240]. Министр экономики Франции Р. Патенотр (он был известен своей близостью к Да-ладье) изложил 7 мая позицию своего правительства английскому послу в Париже Э. Фиппсу: «Если Гер> мания нападет на Чехословакию, Франция придет на помощь в надежде на поддержку Англии. С чехословацкой армией и русской, авиацией англо-франко-русско-чехословацкий союз . будет сильнее Германии». И далее: «Франция убеждена, что через два-три года военная мощь Англии и Франции будет, возрастать быстрее, чем германская. Но если Венгрия и Румыния будут потеряны, Германия окажется сильнее». Министр привел еще один аргумент в пользу необходимости сопротивления германской агрессии: «Английский флот лучший в Европе, а французская армия лучше немецкой, к тому же Франция имеет большое превосходство в артиллерии». Единственное, что беспокоило Патенотра, это положение в воздухе, так как, на его взгляд,. объединенная мощь ВВС Англии и Франции уступала германо-итальянской [9]. Впрочем, и эта оценка была некорректной. Италия вообще не собиралась воевать и не случайно не фигурировала в качестве вероятного противника в меморандуме английских начальников штабов от 21 марта 1938 г. По их подсчетам, люфтваффе (а это в общей сложности 2860 самолетов) могли противостоять 753 французским и 804 английским самолетам. К тому же по своим техническим характеристикам французская авиация уступала немецкой, а у английской имелись мобилизационные проблемы. Чехословакия обладала примерно 400 самолетами первой линии, а ее аэродромы были в состоянии принимать советские истребители и бомбардировщики [6, с. 57 - 58]. После войны исследователи внесли существенные коррективы в оценки французов и англичан: в сентябре 1938 г.
Германия имела 2847 самолетов первой линии, а Великобритания и Франция - 3436. Как отмечает английский исследователь Р. Овери, «до 1939 г. западные союзники преувеличивали силу немцев, а немцы недооценивали силу союзников» [10]. Расхождение оценочных данных англичан и французов с действительным состоянием люфтваффе он объясняет, во-первых, тем, что к разряду боевых самолетов относили гражданские, и, во-вторых, учетом тех самолетов, которые немцы могли произвести в ходе мобилизации.
Итак, весной и летом 1938 г. сложилась непростая конфигурация сил. Гитлер оказывал возраставший нажим на Чехословакию, активно используя в качестве подрывной пятой колонны судето-немецкую партию К. Генлейна. Лозунг автономии Судетской области, провозглашенный генлейновцами, служил лишь ширмой для прикрытия истинных намерений фюрера - отторжения области от Чехословакии с последующей оккупацией всей страны. Франция, давно уже попавшая в стратегическую зависимость от Великобритании, действовала с оглядкой на своего британского союзника и была готова поступиться интересами Чехословакии, изыскивая удобный предлог для этого. Англичане не собирались воевать с Германией, тем более из-за Чехословакии, и делали все возможное, чтобы склонить чехословацкого президента Э. Бенеша к соглашению с Генлейном. Что касается СССР, то он пребывал в трудном положении. Сталинские репрессии командного состава Красной Армии серьезно ослабили его оборонный потенциал и посеяли сомнения в столицах европейских стран относительно готовности и желания СССР прийти на помощь Чехословакии. Вот как, например, оценил ситуацию германский военный атташе в Москве генерал Кестринг в беседе с полковником Файербрейсом 30 мая 1938 г.: «До 1936 г. Красная Армия была очень сильной. Если бы не чистки в ее рядах и если бы процесс ее совершенствования не был остановлен, мы сейчас не были бы в Австрии» [8, с. 241]. Характерно, что с такой оценкой согласился и британский военный атташе [8,с. 244]. Положение для СССР и Чехословакии осложняло отсутствие у них общей границы. Румыния и особенно Польша, пограничные с Чехословакией, не желали пропускать советские войска через свою территорию. Министр иностранных дел Польши Ю. Бек, флиртуя с Гитлером, рассчитывал заполучить часть чехословацкой территории в случае решения проблемы Судет в пользу Германии. Наконец, необходимо учитывать и то обстоятельство, что Франция, хотя и связанная пактом о взаимопомощи с СССР (отсутствие военной конвенции делало пакт мало эффективным), придавала ему гораздо меньшее значение, нежели отношениям с Великобританией. В равной степени это относится и к Чехословакии: президент Бенеш ориентировался на западные державы. 17 мая 1938 г. он заявил английскому посланнику в Праге Б. Ньютону, что отношения Чехословакии с СССР «всегда были и всегда останутся второстепенным вопросом, зависящим от позиции Франции и Ве-
ликобритании... Если Западная Европа потеряет интерес к России, то Чехословакия его тоже потеряет» [11]. В конечном счете ключ к решению проблемы европейской безопасности находился не в Москве или Париже, а в Лондоне, и не случайно все инициативы по урегулированию судетского вопроса исходили от правительства Чемберлена.
Первая из них предусматривала нейтрализацию Чехословакии, т.е. отказ от пактов о взаимопомощи с Францией и СССР и превращение в государство типа Швейцарии. Ее появление в конце мая 1938 г. было вызвано обострением германо-чехословацких отношений - Гитлер выдвинул войска к границе с Чехословакией, а президент Бенеш был вынужден провести частичную мобилизацию, под ружье были призваны 176 тыс. резервистов. Угроза войны становилась реальной. По информации, полученной Форин оффис из источников, близких к германскому генеральному штабу, в Берлине полагали, что ситуация складывается неблагоприятно для Германии и оценивали шансы вовлечения Франции и СССР в войну на стороне Чехословакии как два к одному [12]. Но подобное развитие событий никак не устраивало англичан, ибо грозило разрастанием конфликта и вовлечением в него Великобритании. Поэтому на заседании английского кабинета 25 мая и было принято решение предложить чехам отказаться от пактов. Вот что заявил в этой связи лорд Галифакс: «Наша точка зрения такова, что война невыгодна, и она совпадает с точкой зрения Франции. .. Обязательства Франции (по пакту с Чехословакией. - А.И.) были приняты много лет назад в совершенно иных обстоятельствах... Поэтому было бы желательно освободить французов от их обязательств» [13]. План нейтрализации Чехословакии был одобрен кабинетом и в тот же день передан чехословацкому посланнику в Лондоне Я. Масарику [8, с. 113].
Но здесь возникала серьезная проблема. В случае реализации данного плана на свет неизбежно появлялась система международных гарантий Чехословакии, одним из гарантов которой скорее всего стала бы Великобритания [8, с. 114]. Однако это противоречило линии Лондона на отказ от каких-либо твердых обязательств. Поэтому лорд Г алифакс в меморандуме от 14 июня поставил под сомнение формулу нейтралитета. Он также отметил, что «система нейтрализации может не устроить Германию, которая будет возражать против того, чтобы Франция и Россия были гарантами» [14].
16 июня этот документ обсуждался на заседании комитета по внешней политике - узкого состава кабинета во главе с премьер-министром. Глава Форин оффис подчеркнул, что для Великобритании и Франции предпочтительнее, если Чехословакия реконструирует свои договоры. «Я думаю, - заявил он, - что Боннэ (министр иностранных дел Франции. - А.И.) был бы, несомненно, рад избавиться от стеснительных обязательств прийти на помощь Чехословакии более или менее автоматически» [15]. Кабинет поддержал меморандум Галифакса; был одобрен курс на отказ Чехословакии от пактов о взаимопомощи с
СССР и Францией. При этом особо подчеркивалась необходимость оказать необходимое давление на Бенеша с тем, чтобы он пошел на «максимально возможные уступки» в вопросе об автономии Судетской области [15].
В июне 1938 г. в Лондоне прорабатывался еще один вариант решения проблемы судетских немцев -проведение в Судетской области плебисцита по вопросу ее автономии [16]. Однако и в данном случае возникли затруднения: во-первых, для чехословацкого правительства такой вариант оказался неприемлемым, так как нарушилась бы территориальная и административная целостность страны и, во-вторых, он не устраивал Гитлера, который претендовал на большее.
В июле в Лондон поступила информация о намерении Германии осенью разрешить судетский вопрос с помощью оружия. Руководитель Центрального департамента Форин оффис У. Стрэнг в письме послу в Германии Н. Гендерсону от 21 июля указал, что Гитлер и Геринг приняли решение напасть на Чехословакию, используя временное превосходство в воздухе над Англией и Францией. Кроме того, в Берлине рассчитывают на то, что в случае вторжения Великобритания не выступит, что позволит Германии завершить операцию. Затем Гитлер предложит условия мира, которые будут приняты западными державами [17, с. 32-33].
Эта информация воспринималась официальным Лондоном с известной тревогой и учитывалась британским руководством при проведении линии на подчинение Чехословакии диктату Гитлера. Впрочем, даже такой пораженец, как Гендерсон (он был известен своими симпатиями к нацизму), сильно сомневался в том, что Германия нападет на Чехословакию, считая ее поведение блефом. В донесении в Форин оффис от 5 июля он отметил, что Гитлер ставит задачу реализовать свои ближайшие планы в Европе мирными средствами, так как его армия еще не готова к войне [18].
С учетом полученной информации в Лондоне разработали еще один вариант решения судетской проблемы: было принято решение направить в Прагу лорда Ренсимена в качестве посредника на переговорах между правительством Чехословакии и Генлей-ном. По существу речь шла о том, чтобы склонить чехов к максимальным уступкам немцам. Это понимал и Бенеш: в беседе с Ньютоном 20 июля он выразил озабоченность, как бы миссия Ренсимена не свелась к тому, что «чехословацкое правительство должно будет капитулировать перед всеми немецкими требованиями». Президент считал вмешательство Великобритании преждевременным и сожалел, что «такое серьезное предложение было сделано без предварительной консультации» [17, с. 40]. Иного мнения придерживался премьер-министр Чехословакии М. Год-жа, известный своей расположенностью к третьему рейху. Он заявил Ньютону 21 июля, что инициатива правительства Чемберлена - это «проявление доброй воли» Великобритании и что чем раньше Ренсимен прибудет в Прагу, тем лучше [19, с. 107].
В Лондоне придавали большое значение успешному завершению миссии Ренсимена. На заседании кабинета 27 июля было решено оказать ему всю возможную помощь [20]. Однако полной уверенности в благоприятном исходе переговоров не было; так, ведущий сотрудник Центрального департамента Форин оффис Т. Робертс в памятной записке от 20 июля отметил: «К сожалению, разрыв между двумя партиями на пражских переговорах слишком велик, чтобы его можно было устранить» [17, с. 251]. И действительно, генлейновцы, следуя согласованной заранее с Берлином тактике, постоянно ужесточали требования и тем самым вызывали новые разногласия. Это грозило сорвать переговоры, что в свою очередь осложнило бы действия британской дипломатии по достижению широкого соглашения с Германией. Поэтому правительство Чемберлена заготовило еще один вариант решения судетской проблемы: 21 июля Гендерсон предложил провести конференцию с участием Великобритании, Франции, Германии и Италии [19, с. 113 -114]. Реализация этого варианта зависела от результатов миссии Ренсимена.
При обсуждении предложения Гендерсона в Форин оффис развернулась оживленная полемика. Так, дипломатический советник правительства Р. Вансит-тарт (он имел репутацию убежденного антинациста) высказался в пользу участия СССР в решении вопроса о Судетской области и подверг сомнению правомерность подключения к этому Италии. Присутствие Италии на конференции, отметил он в памятной записке кабинету от 25 июля, «только укрепит решимость Германии» и поможет ей в «исключении России из Европы» (хотя наилучшим вариантом, на его взгляд, было бы «не иметь на конференции ни Италии, ни России») [19, с. 111]. Гендерсон, полемизируя с Ванситтартом, в письме к Стрэнгу от 2 августа возразил, что «в разгар кризиса не будет времени для приглашения России» [21, с. 36].
Разгар чехословацкого кризиса наступил в сентябре 1938 г. К тому времени германо-чехословацкие отношения обострились настолько, что, казалось, войны не избежать. Гитлер приступил к концентрации войск на границе с Чехословакией; по сведениям, поступившим в Лондон и Париж, германское командование сосредоточило против нее 22 дивизии, имея в резерве 18 [4, с. 130]. 12 сентября Гитлер на съезде нацистской партии в Нюрнберге обрушился с нападками на Чехословакию, обвиняя чехословацкое правительство в «преследовании» судетских немцев и угрожая разрешить вопрос о немецком национальном меньшинстве силой оружия.
Гневные тирады Гитлера в адрес Чехословакии произвели соответствующий эффект в столицах западных держав. 13 сентября Чемберлен уведомил фюрера о готовности посетить его на следующий день. Это решение с одобрением было встречено правительством Франции [21, с. 314,336 - 337].
Результаты челночной дипломатии Чемберлена общеизвестны: при его активном участии линия капитуляции Великобритании и Франции перед агрессо-
ром была доведена до логического конца. Для британского премьер-министра Чехословакия не представляла особого значения, для него гораздо важнее было обеспечить широкое соглашение с Германией. На заседании кабинета 14 сентября 1938 г. Чемберлен подчеркнул, что на предстоящих переговорах в качестве приманки для Гитлера следует использовать возможность «обеспечить лучшие отношения между Германией и Англией» [22].
Что касается Франции, то она уже давно следовала в фарватере британской внешней политики. Правительство Даладье было готово поступиться интересами Чехословакии ради сохранения лояльности Англии и в надежде на то, что передача Судетской области Германии будет способствовать коренному улучшению франко-германских отношений. О степени зависимости Франции от Великобритании свидетельствует заявление Боннэ Фиппсу от 10 сентября 1938 г. о готовности его правительства принять любой английский вариант решения судетского вопроса [23]. Фактически это означало, что Франция согласна не только на передачу Судетской области Германии, но и денонсацию своего пакта с Чехословакией. Такая позиция выглядела самоубийственной, подрывавшей безопасность самой Франции: во-первых, она лишалась союзника, обладавшего современной армией; во-вторых, неизбежно последовало бы разрушение Малой Антанты, что в свою очередь устранило бы для Германии угрозу войны на два фронта.
Гипотетически эта угроза сохранялась вплоть до Мюнхенской конференции, причем шансов победить в войне против западных держав и их союзников на востоке Европы у Германии было немного. В пользу такого вывода свидетельствует дискуссия, развернувшаяся на заседании английского кабинета 25 сентября. На нем обсуждались итоги переговоров Чемберлена с Гитлером в Годесберге, во время которых фюрер ужесточил свои требования: незамедлительная передача Судетской области Германии и удовлетворение территориальных претензий к Чехословакии со стороны Венгрии и Польши. Настроение некоторых членов правительства было подавленным. Так, президент Торговой палаты О. Стэнли заявил, что невозможно доверять Гитлеру, который так часто нарушает данное им слово. Он указал, что если Чехословакия отвергнет новые германские требования, а Франция придет к ней на помощь, Англии следует поддержать Францию. Лорд Галифакс поначалу склонился к такому же мнению, но в конце заметил, что не считает его окончательным.
В защиту линии на сговор с агрессором выступил лорд-канцлер Моэм. Он нарисовал мрачную картину столкновения с Германией: «Россия беспомощна как союзник; состояние французской авиации вызывает тревогу; Италия и, вероятно, Япония выступят против нас». Моэм заявил, что правительство должно убедить чехов принять все германские требования [24, с. 31-34].
В свете этих высказываний небезынтересным представляется мнение министра по координации
обороны Великобритании Т. Инскипа: «Мы, если будем воевать, одержим победу, но это будет стоить очень дорого. С точки зрения наших интересов, нам не следует ввязываться в войну» [24, с. 35]. Инскипа поддержали канцлер казначейства Дж. Саймон и министр авиации К. Вуд.
Чемберлен подвел черту под дискуссией убийственной фразой: «Строго говоря, мы не оказывали на чехов никакого давления; вот если бы мы угрожали им войной в случае непринятия условий Гитлера, -это было бы давление» [24, с. 56]. Кабинет принял решение воздержаться от объявления войны Германии, даже если чехословацкое правительство отвергнет годесбергский ультиматум Гитлера. Было условлено, что Чехословакия и Франция должны быть «поставлены... перед реальными фактами» < [24, с. 58]. Такая формулировка не оставляла сомнений в том, что английское руководство было преисполнено решимости довести до конца линию капитуляции перед агрессором.
Несколько дней спустя в Мюнхене был вынесен смертный приговор Чехословакии. Последовавшее расчленение страны имело катастрофические последствия для нее и для Европы в целом, ускорив начало второй мировой войны.
Литература
1. Blum J., Cameron R., Barnes T. The European World. A History. Boston, 1970. P. 953; Munich: Blunder, Plot or Tragic Necessity. Lexington, Mass., 1970. P. 87-88; Bond B. British Military Policy between the Two World Wars. Oxford, 1980. P. 277, 282; Douglas R. World Crisis and British Decline 1929-1956. L., 1986. P. 74,77; Bell P. М. H. The Origins of the Second World War in Europe. L., 1986. P. 233-236.
2. История второй мировой войны 1939 - 1945. М., 1974. Т. 2. С. 99 - 109; История внешней политики СССР 1917 - 1985. М., 1986. Т. 1. С. 334 - 347; Мюнхен - преддверие войны (исторические очерки). М., 1988. С. 45 - 48, 51 - 55 и др.; 1939 год. Уроки истории. М., 1990. С. 129- 131,137- 138.
3. Public Record Office (Государственный архив Великобритании). FO 371/21674. (Далее - PRO).
4. Иванов А.Г. Агрессоры и умиротворители. Гитлер, Муссолини и британская дипломатия. М., 1993.
5. PRO. FO 371/21672. Р. 56-57.
6. PRO. FO 371/21713.
7. PRO. FO 371/21715. P. 110.
8. PRO. FO 371/21723.
9. PRO. FO 371/21675. P. 31-32.
10. Overy R.J. The Air War 1939 - 1945. L., 1980. P. 22,
23. .
11. Documents on British Foreign Policy 1919-1939. Third Series. L., 1949. Vol. 1. P. 314. (Далее - DBFP).
12. PRO. FO 371/21721. P. 109.
13. PRO. FO 371/21722. P. 74.
14. PRO. FO 371/21724. P. 163.
15. PRO. F0 371/21725. Р. 338.
16. PRO. F0 371/21726. Р. 293.
17. PRO. FO 371/21728.
18. PRO. FO 371/21663. P. 129.
19. PRO. FO 371/21729.
20. PRO. FO 371/21730. P. 74.
21. DBFP. Third Series. L„ 1949. Vol. II.
22. PRO. FO 371/21738. P. 92.
23. PRO. FO 371/21736. P. 67.
24. PRO. FO 371/21742.
Кубанский государственный университет
7 мая 2002 г.
2003 г. Е.А. Паламарчук
ПРОБЛЕМЫ БЕЗРАБОТИЦЫ В НАЦИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ И МЕТОДЫ ИХ РЕШЕНИЯ
Тема данной статьи, посвященной одному из важнейших направлений социальной политики, проводившейся нацистским режимом, имеет огромное значение для понимания этой политики в целом. В отечественной науке она затрагивалась в монографии А.А. Галкина. Однако, на наш взгляд, в ней неоправданно скромное внимание уделено «программе создания работ» и ее месту в процессе милитаризации германской экономики [1, с. 199-200, 202], заслуживающим более детального анализа, что и является одной из основных задач, которые автор ставит перед собой в этой публикации.
Придя к власти на волне «великой депрессии» 1929 - 1933 гг. с порожденными ею проблемами, решение которых оказалось не по зубам последним веймарским кабинетам, понимая, что прочность и стабильность нового режима во многом зависят от того, насколько успешно-и оперативно им удастся справиться с безработицей, принявшей массовый характер, национал-социалисты поспешили осуществить ряд широкомасштабных мер. Одной из наиболее значимых среди них стало расширение программы общественных работ, претворение которой в жизнь было начато уже их предшественниками.
Собственно говоря, соответствующие планы разрабатывались и реализовывались на местном уровне еще в начале 20-х гг. (за точку отсчета может быть взято создание в 1920 г. системы социального обеспечения лиц, потерявших работу). С образованием в 1927 г. имперского учреждения по трудовому посредничеству и страхованию безработных их финансирование осуществлялось частично посредством государственных субсидий, отчасти же - за счет отчислений в фонд страхования по безработице. Особую остроту этот вопрос приобрел в кризисные годы.
Если в канцлерство Брюнинга дело не пошло дальше обсуждения проектов создания работ, то правительство фон Папена выделило 302 млн марок на дорожные и мелиорационные работы, строительство жилья в пригородах. Особые надежды при этом возлагались на системы специальных ваучеров, которые не только гарантировали их владельцам предпринимателям налоговые льготы, но также служили им компенсацией за предоставление безработным работы [2, с. 281-282].
Генерал фон Шляйхер, возглавивший последний «президентский» кабинет-Веймарской "республики 2 декабря 1932 г., попытался ускорить реализацию программы общественных работ. Он назначил Г. Тереке членом кабинета в ранге имперского комиссара по трудоустройству. Именно к последнему со всех концов Германии поступали подготовленные сельскими общинами и местными властями проекты обеспечения безработных рабочими местами, касавшиеся • главным образом «расширения сети дорог, особенно в мелких общинах, которые еще не имели прочных коммуникаций с районными центрами, проведения мелиорационных работ, постройки дамб, устройства канализации, расширения электрической сети» [3, с. 212, 216]. (Характерно, что принятая в том же году текущая экономическая программа Национал-социалистической германской рабочей партии - НСДАП, разработанная Г. Штрассером, также отводила особое место организации кредитования строительных, землеустроительных, мелиорационных и иных работ, что в значительной степени способствовало успеху национал-социалистов на выборах в рейхстаг в июле
1932 г.) [4, с. 179].
Финансовая база программы создания работ, доставшейся в наследство Гитлеру, в целом составляла 1098 млн марок, из которых в фонд «экстренной программы Тереке» (в дальнейшем - «программа первоочередных мер») было передано лишь 500 млн марок, а из них в свою очередь 400 млн предназначались для осуществления проектов, инициированных на местном уровне [5, с. 117-118]. Нацисты отвели на реализацию последней четыре месяца [2, с. 283], а в июне
1933 г. решением имперского правительства с целью практического воплощения планов, имевших «общенациональное политическое значение», бюджет «программы первоочередных мер» пополнился еще 100 млн рейхсмарок [5, с. 118].
Новый импульс этой политике был придан 1 июля 1933 г., когда вступил в силу (также несший на себе печать плагиата) «Первый закон о сокращении безработицы», за первым разделом которого, посвященным созданию работ, закрепилось название «плана» или «программы Рейнхардта», по имени статс-секретаря имперского министерства финансов, официально считавшегося его автором.
