CC BY
78УДК 81.22+81.367
А. С. Комкова
Средства выражения экспрессивности в японском синтаксисе:
к постановке проблемы
В последнее время эмоциональная сфера деятельности человека во всех ее проявлениях привлекает к себе все больше внимания исследователей различных лингвистических направлений. Статья посвящена актуальной проблеме выражения эмоций в языке, экспрессивности речи. Как известно, средства выражения повышенной экспрессии можно найти на всех языковых уровнях: фонетическом, лексическом, морфологическом, синтаксическом. В рамках настоящего исследования лингвистическая категория экспрессивности рассматривается в ее связи со специализированными синтаксическими средствами выражения эмоционально окрашенного отношения говорящего к содержанию или адресату речи. В работе затрагиваются вопросы национальной специфики грамматики японского языка, обращение к которым позволяет утверждать, что японцы в основном используют достаточно простые грамматические конструкции для изложения мыслей и в то же время крайне сложные для выражения чувств, эмоций и отношения к собеседнику или предмету речи. Отмечается наличие не только лексических форм вежливости, но и грамматических, строгость социальных правил употребления слов и грамматических форм, различия мужского и женского вариантов японского языка. Вследствие этого японский синтаксис и структура предложений могут представлять сложность для понимания. Цель настоящей работы - сопоставить взгляды лингвистов на проблему актуализации категории экспрессивности в японском синтаксисе и выявить наиболее характерные экспрессивные синтаксические конструкции, представляющиеся таковыми большинству исследователей в этой области. Полученные результаты могут быть использованы в учебном процессе в курсе грамматики японского языка, в практических курсах, а также в переводческой практике.
Ключевые слова: эмоции в языке, категория экспрессивности, синтаксис, японский язык, стилистические приемы и выразительные средства.
Основной задачей нашей речи, несомненно, выступает оформление средствами языка содержания каждой нашей мысли. Наряду с этим, задачей речи является и коммуникация, т. е. доведение до сознания собеседника содержания своей мысли, а также связанных с ним ощущений, чувств и эмоций. Выполнение языком поставленных задач имеет общие закономерности и специфические аспекты, различные для каждой языковой системы и во многом обусловленные особенностями национальной культуры.
В этом отношении интересен материал японского языка, функционирование которого имеет немало специфических черт, отражающих особенности социальных отношений между людьми, а также следы многовековой изоляции Японии. Вопрос происхождения японского языка и его систематического положения среди языков остается весьма спорным [1-4]. Как следствие такой лингвистической дистанции, грамматика японского языка значительно отличается от грамматики других языков. Мы сталкиваемся не просто с различием грамматических форм и окончаний, как это обычно бывает между грамматиками европейских языков, но и с иной классификацией человеческого опыта [5].
Опираясь на следующие фундаментальные работы в области теоретической грамматики японского языка [1, 5-8] и справочные источники [3], можно говорить о том, что японские грамматические формы на удивление просты и имеют мало исключений, хотя это компенсируется тем фактом, что японский синтаксис и структура предложений могут быть весьма сложными для понимания. Отмечается, что ситуация существенно влияет на речь говорящего, выбор грамматических форм и синтаксических конструкций. Так, характерной чертой считается существование форм вежливости (кэйго) - определенных языковых средств выражения социальных отношений между участниками разговора. И хотя в определенной степени, как известно, формы вежливости есть в каждом языке, в этом плане японский язык отличает наличие лексических и грамматических форм вежливости, а также строгость социальных правил употребления лексических единиц и грамматических форм. Следует упомянуть и существенное различие между речью мужчин и женщин в Японии, проявляющееся на всех языковых уровнях, но особенно в области грамматики и лексики. Примером может служить использование мужчинами и женщинами разных модально-
экспрессивных частиц для передачи значения подтверждения, просьбы, обращения, а также чувств и эмоций.
Таким образом, японцы в основном используют довольно простые грамматические конструкции для изложения своих мыслей, идей и крайне замысловатые для выражения своих эмоций, чувств и отношения к собеседнику.
Проблеме выражения эмоций в языке, экспрессивности речи уделялось особое внимания такими зарубежными и отечественными лингвистами, как Ш. Балли, Ж. Вандриес, М. Я. Блох, В. В. Виноградов, В. Н. Телия, Г. Н. Акимова, О. В. Александрова, В. И. Ша-ховский. Экспрессивность традиционно определялась как «совокупность семантико-стили-стических признаков единицы языка, которые обеспечивают ее способность выступать в коммуникативном акте как средство субъективного выражения отношения говорящего к содержанию или адресату речи» и выявлялась на всех языковых уровнях [3, с. 591]. Однако в последнее время данную лингвистическую категорию все чаще связывают именно с синтаксическими средствами выражения эмоционально окрашенного отношения говорящего объекту или предмету действительности (экспрессивный/стилистический синтаксис) [9, с. 7-8; 10, с. 36-66]. Особую важность приобретают исследования способов актуализации категории экспрессивности в синтаксисе языков разных структурных типов, в результате которых устанавливается степень межъязыкового изоморфизма и межъязыковой идиоматичности в экспрессивном синтаксисе нескольких языков.
В настоящей работе была предпринята попытка сопоставить взгляды лингвистов-теоретиков на проблему выражения оценки, чувств и эмоций в японском синтаксисе и выявить наиболее характерные, с точки зрения большинства исследователей, экспрессивные синтаксические конструкции.
Все предложения японского языка (как и любого другого) служат средством оформления мышления, передачи информации и осуществления общения, но при этом они могут различаться особенностями конструкции, степенью сложности, расчлененности, принадлежностью к тому или иному стилю речи и т. д.
В синтаксисе японского языка предложение не просто играет роль центральной син-
таксической единицы, но и является своеобразным «фокусом», в котором перекрещиваются и интегрируются единицы всех уровней языка и речи. В работе «Введение в синтаксис современного японского языка» [7] И. В. Го-ловнин, пытаясь выявить общую систему типов предложения, опирается на тот факт, что конструктивный и коммуникативный планы предложения характеризуются рядом свойств, образующих аспекты предложения. По мнению ученого, всю систему типов японского предложения первоначально можно представить в виде двух подсистем: элементарных (ядерных) предложений и производных (от элементарных, т. е. преобразованных) предложений. Эти подсистемы, безусловно, взаимосвязаны и в языке представляют собой неразрывное целое. Однако если элементарные предложения - это самостоятельно функционирующие глубинные конструкции, то производные, превосходя элементарные по объему (они масштабней) и по значимости в коммуникации (несут большую смысловую нагрузку), являются более поверхностными, развившимися на базе элементарных синтаксическими конструкциями. Иначе говоря, «первая и вторая подсистемы соотносятся друг с другом как фундамент и надстройка» [7, с. 207].
Любое предложение, как уже было сказано, устроено так, чтобы выразить наши мысли, чувства, отобразить событие, участниками которого мы стали, дать нашу оценку ситуации, и оформлено таким образом, чтобы придать этому вид сообщения. Так, в каждом предложении сочетаются две стороны: план выражения (конструктивный план - конструк-тема) и план содержания (коммуникативный план - коммуникатема), соединение которых создает «коммуникативно-функциональную микросистему предложения» [7, с. 208]. При систематизации типов японских предложений учитываются признаки этих двух планов, распределенные по аспектам, которые образуют свою систему. Следовательно, в японском синтаксисе система типов предложений непосредственно связана с системой его аспектов.
И. В. Головнин выделяет десять аспектов японского предложения, наибольший интерес из которых в рамках настоящего исследования представляет аспект степени экспрессивности (экспрессии). Данный аспект охватывает
поверхностные свойства конструктивного и коммуникативного планов предложения, выступающих в качестве модификаций уже действующей микросистемы предложения. Так, к аспекту экспрессии относится все, что делает речь выразительной: как эмоциональность -восклицательность, так и различные средства указания на значимость коммуникатемы в общем потоке речи. Экспрессивность понимается ученым как «нечто внешнее и максимально вариативное в предложении». В рамках аспекта степени экспрессивности выделяются два типа японских предложений:
1) предложения с нейтральной (простой) экспрессивностью (так называемые неэкспрессивные предложения), в которых эмоциональность специально никак не выражается. Часто это все элементарные предложения;
2) предложение с выраженной особыми средствами экспрессией (экспрессивные предложения) [7, с. 316-317].
Отметим, что исследователь И. В. Жукова также говорит об экспрессивных, или эмфатических, высказываниях в японском языке как об «осложненных информационных сообщениях», в той же степени коммуникативных, но более выразительных. В качестве иллюстрации И. В. Жукова приводит следующий пример: глагольная форма ари я синай в предложении Нака ва караппо дэ, нани мо ари я синай н да. - «Внутри пусто. Ничего нет» эмоционально окрашена, более интенсивна, по сравнению с ее неэмфатическим эквивалентом аримасэн или най [11, с. 18].
Следует сказать, что экспрессивные предложения по вариативным свойствам повышенной экспрессии также делятся на многочисленные подтипы, виды и подвиды. Вопрос количества разновидностей экспрессивных предложений, объема и содержания подтипов и видов экспрессии в японском языке является спорным и сегодня. Так, И. В. Головнин в своей работе [7] выделяет следующие подтипы экспрессивных предложений, сопровождая их соответствующими примерами из японских книг, журналов и газет:
1) предложение, сопровождаемое грамматическим и интонационным выражением чувств автора (например, эмоционально-повествовательное предложение: Кё: ва ий тэнки дэс нэ. - «Сегодня хорошая погода»);
2) предложение собственно восклицательное (например: Икитэ ита! Икитэ! - «Жив! Жив!»);
3) предложение с подчеркнутой требовательностью вопроса или повеления (например: Усо о цукуру моно ка. - «Да разве я вру?!»);
4) предложение с выраженной лексически эмоциональной и другой субъективной оценкой содержания высказывания (например: Сё:дзи-кини иттэ, дзэнтайтоситэ индо но фудзин-тати ва нихон но фудзинтати га хэйваундо: ни санкаситэ иру ходо дайкибо ни ва хэйва ундо: о яттэ оримасэн. - «Откровенно говоря, индийские женщины в целом не участвуют в движении за мир в таких же крупных масштабах, как это делают японские женщины»);
5) предложение с усиленным утверждением или отрицанием (например: Окоттэ нанка имасэн ё. - «Да, не сержусь!»; Тито мо отоконоко расий токоро ва арии я синай. -«Нисколько не похож на мальчика»);
6) предложение с указанием степени значительности сообщаемого факта (например: Сорэ ва итирэй ни сугинай. - «Это всего лишь один пример»);
7) предложение с выраженной особой значимостью его частей (например: Кодомо дэ саэ дэкиру. - «Даже ребенок может это (сделать)»);
8) предложение с указанием его места и роли в общем потоке речи (например: Мо: хи-тоцу ва сигото ва дзибун га сэнтакусуру кото га дэкиру то омотто иру. - «И еще одно: они думают, что могут сами выбирать работу») [7, с. 317-319].
Каждый из восьми подтипов экспрессивных предложений делится на виды и подвиды. Средства выражения повышенной экспрессии можно найти на всех уровнях японского языка: фонетические (громкость, темп, повышенный регистр, интонация, особые паузы и др.); лексические (особо выразительные слова, удвоенные слова, эмоциональные частицы и междометия, частицы типа саэ -«даже» и косо - «именно», мо, надо, дэмо, мадэ, дакэ, бакари и т. п.); морфологические (формы типа ёми ва суру (синай) - «обязательно буду (не буду) читать»); синтаксические (перестановки (внутренняя инверсия), инверсия (особенно внешняя), пропуск пози-
ционно-синтаксических показателей-граммем типа га, ни, о) [7, с. 318].
Говоря о таких чисто языковых средствах выражения повышенной экспрессии, как эмоциональные частицы и восклицательные слова (междометия), следует упомянуть о роли восклицательных предложений в языке. Именно восклицательные предложения часто относят к одному из средств выражения экспрессивности на уровне синтаксиса.
Крупнейший отечественный востоковед, лингвист Н. И. Конрад [8] называет восклицательные предложения эмоциональными, указывая, что понимаемые в таком широком смысле, они занимают огромное место в нашей речи. Эмоциональная окраска речи говорящего может быть двух видов: в речи может передаваться переживание говорящего, вызванное содержанием высказывания и/или внешней ситуацией; речь может содержать определенное воздействие на собеседника с целью придания значимости своему высказыванию в целом или его части или осуществления непосредственного общения и т. д. Так появляются два типа восклицательных предложений: предложения, передающие эмоцию говорящего; предложения, содержащие эмоциональное воздействие на слушателя. Средства такой эмоциональной выразительности речи различны. В этом смысле огромную роль играет интонация, мимика и пантомимика и, конечно, жест. К языковым же средствам относятся восклицательные слова и восклицательные частицы. В японском языке их много, причем место первых - в начале предложения, последних - в конце.
С точки зрения наличия восклицательных элементов восклицательные предложения японского языка могут быть трех типов:
1) с междометиями и частицами, которые как бы обрамляют всю конструкцию (Ма: ниой но ии кото. - «Ах, какой аромат!»);
2) только с междометиями или только с частицами (Са:, каэро:. - «Ну, идем домой!», Ёку дэкита ва нэ:. - «Ах, как хорошо получилось!»);
3) без междометий и частиц, восклицательный характер передается специальной конструкцией: такое предложение состоит из качественного понятия (субстантивизирован-ного прилагательного с окончанием на са) и подчиненных ему слов: Асахи ни ниоу то:ка
но уцукусиса. - «О, краса цветков риса, блестящих на утреннем солнце!») [8, с. 363-364].
При этом эмоциональную окраску в японском языке могут получить высказывания любого типа, а значит, восклицательными могут быть:
1) повествовательные предложения (Саки но хо:га ёпподо фукай ё. - «Впереди значительно глубже!»; Мё:ничи кара хаяку окиру са. - «С завтрашнего дня встаю рано!»);
2) повелительные предложения (Матэ ё. -«Стой!»; Ватакуси нимомисэтэ кудасайна. -«Покажи и мне!»);
3) вопросительные предложения (прямой вопрос: Ара:, до:сита но? - «О, что с вами?!»; Ма:, дарэ дэсё:? - «Гм, кто бы это мог быть?!» или риторический вопрос: Мэдзурасии дэ ва аримасэн ка? - «О, разве это не удивительно?!»);
4) номинативные предложения: Яманака но аоба но уцукусиса ё! - «О, красота зеленой листвы в горах!» [8, с. 364-365].
На основании анализа научной литературы по вопросам изучаемой темы можно утверждать, что, помимо восклицательных предложений, выделяют и другие экспрессивные средства японского синтаксиса. Так, большинство лингвистов рассматривают актуально-синтаксическую вариацию членопо-рядка в японских предложениях как один из приемов, способствующих эмоциональной окрашенности речи.
Обычно японский язык характеризуют как язык с относительно свободным порядком слов (кроме сказуемого). Запрещается лишь помещение зависимого элемента после «вершины», откуда следует конечное положение сказуемого во всех типах предложений. Остальные составляющие предложения могут располагаться в любом порядке. Тем не менее определение порядка слов в японском языке как свободного остается спорным.
В. М. Алпатов, П. М. Аркадьев и В. И. Под-лесская в своей работе по теоретической грамматике японского языка [6] пытаются доказать, что кажущаяся на первый взгляд безграничной «свобода» порядка слов в действительности регулируется жесткими грамматическими правилами. Свободный порядок слов предполагает, что размещение членов предложения не диктуется их синтаксическими
функциями, как в языках с фиксированным порядком слов, например, в английском. Но свободный порядок слов и не предполагает, что, во-первых, в языке допустимы вообще любые перестановки членов предложения, а, во-вторых, перемещение составляющих никак не влияет на грамматические и семантические свойства предложения.
И. Ф. Вардуль в свое время также настаивал, что в японском языке существуют определенные тактические закономерности, согласно которым устанавливается порядок членов предложения и самих предложений. Эти закономерности были представлены в виде следующих правил:
1) подлежащее предшествует сказуемому;
2) нерасчлененное и называющее последуют всем остальным членам предложения;
3) определение предшествует определяемому, дополнение - дополняемому, и вообще, подчиненный член предшествует подчиняющему;
4) сочиненные члены следуют один за другим, между ними могут быть только члены, подчиненные непервым сочиненным членам;
5) сочиненные предложения следуют непосредственно одно за другим [12, с. 38].
Некоторые японисты [5, 6] даже говорят, что в японском языке существует такой базовый порядок слов (в скобках указаны элементы, которые могут отсутствовать в предложении):
(Топик) - подлежащее - (обстоятельства, дополнения) - сказуемое.
Причем обстоятельство времени предшествует обстоятельству места; наречия образа действия и степени стоят сразу перед глаголом, а прилагательные помещаются перед существительными, характеристиками которых они являются. Любые изменения порядка слов в предложении ведут к отклонению от базовой нормы [5, с. 118-119] и могут быть сделаны с определенной целью, в том числе и для придания речи определенной эмоциональной окраски.
И. В. Головнин называет такое экспрессивное синтаксическое средство, как перестановка, суть которой заключается в изменении расположения синтаксемы (синтагмы) внутри предложения. Перестановка может либо сопровождаться, либо не сопровождаться переоформлением (изменением) переставляемых
синтаксем. Ученый обращается к следующему примеру перестановки без переоформления: Кадзэ га соёсоёто фуку ^ Соёсоёто кадзэ га фуку. - «Ветерок слегка дует» ^ «Слегка дует ветерок». Переставляться одновременно могут несколько синтаксем, как входящих, так и не входящих в одну синтагму: Ватаси но ути ни мо тэрэби ва ару ^ Тэрэби ва ватаси но ути ни мо ару. - «У меня дома телевизор есть» ^ «Телевизор и у меня дома есть» [7, с. 243-244]. Особая интонация таких предложений придает им повышенную эмоциональность и экспрессивность [11, с. 42].
К перестановкам, по мнению И. В. Голов-нина, относится и внутренняя инверсия, при которой один или несколько членов предложения выделяются путем изменения их типичной позиции и, соответственно, интонации. К примеру, определение может тематизироваться: Масумасу || боку ва дзибун о самэру. - «Все больше и больше я упрекаю себя»; Кэтата-масику || цума но Токико ва вараидасита. -«Громко начала смеяться жена Токико». Или препозитивный союз принимает дополнительную оценочно-коммуникативную функцию, сдвигаясь в середину предложения: Токидоки ва сикаси тиммоку га футари но айда ни куру кото мо атта. - «Иногда тем не менее (все же) между нами водворялось молчание». Кроме того, в результате внутренней инверсии может произойти переход подлежащего в позицию заключительного компонента и оформление его как «сказуемого»: Орэ но маэ ни ару но ва омаэ дакэ да. - «Впереди меня -только ты» [7, с. 190].
При этом И. В. Головнин четко определяет границы между такими синтаксическими явлениями, как парцелляция, интеграция и внутренняя инверсия. С точки зрения ученого, о парцелляции предложений можно говорить в том случае, если неполное предложение, примыкающее к полному, имеет с последним «общее подлежащие» и если неполное предложение имеет предикативно оформленный заключительный компонент. В работе приводятся следующие примеры: Карэ ва има мо То:кико о уцукусику омоттэ иру. Соситэ суки да. -«Он и сейчас считает Токико красивой. И любит (ее)»; Ватакуситати ва мэ дэ мимас. Хон я дзасси о ёмимас. - «Мы с помощью глаз видим. Читаем книги и журналы». Каждое пар-
целлярное предложение является отдельной фразой, но, будучи неполным, коммуникативно примыкает к предшествующему. При парцелляции предложения разделяются точками (паузами) и соответствующим образом интонируются. Так создается период или абзац [7, с. 62-63].
От парцелляции неполных предложений следует отличать интеграцию. Интегрированные неполные предложения тоже имеют общее подлежащие с предшествующим полным. Заключительный компонент таких предложений также оформлен как предикативный. Но в отличие от парцеллярных интегрированные неполные предложения объединяются с предшествующим предложением в единую сложную фразу, например: Дзибун ва корэ кара но нингэн да, Тайки - бансэй но нингэн да. - «Я человек будущего, человек, который полностью раскроет и покажет себя в будущем»; Киё ни ва каси о морау, токидоки хомэрареру. - «Киё дает (мне) сладости, иногда хвалит». В приведенных примерах после первого предложения стоит не точка, а запятая, что также подчеркивает интеграцию неполного предложения с предшествующим полным в единую фразу. Это можно рассматривать как еще один способ создания периода или абзаца, объединяемого общностью интонации [7, с. 63].
Для предложений с внешней инверсией, которая также рассматривается как экспрессивная синтаксическая конструкция, характерно размещение зависимых от сказуемого компонентов после него самого, т. е. как бы за границей предложения. Обычно инверсированные компоненты отделены от предшествующей части паузой (запятой), тем не менее это одно предложение. Обратимся к примерам, предлагаемым в работе И. В. Головнина: Да-маттэ аната кийтэта но нэ, атаси но хито-ригото о. - «Ты молчала и слушала... что я говорила про себя». Мы видим две фразы, одна из которых не закончена, и одно предложение. При внешнепредложенческой инверсии пропущенные члены тематического состава как бы добавляются к уже завершенному сообщению, создавая впечатление, что тема сообщения говорящему кажется недостаточно раскрытой и понятной для своего оппонента: Кондо отонари э кита одзёсан, мита? Иро но сирой, сэ но такай. - «Видели де-
вушку, проходившую недавно к соседям, беленькую, высокую?». В данном случае к тематическому дополнению добавляются присуб-стантивные определения [7, с. 63-64].
В своей работе «Стилистика японского языка» исследователь И. В. Жукова среди средства эмфатичности также выделяет изменение привычного порядка членов предложения (т. е. внутреннюю инверсию) и обособление части высказывания, выделение из распространенного предложения самостоятельного предложения (т. е. внешнюю инверсию). Кроме того, эмоциональную окраску речи придает употребление междометий и восклицательных частиц: кангаэтэ ва сина е - «Ни о чем я не думаю»; повышение тональности высказывания с помощью вопросительных слов - кисэй га нани мо наку... - «Нет никаких правил»; коннотативное использование служебных слов типа симау в предложении: Ути ни иру но ва ундзари ситэ симау. - «Быть дома -невыносимо скучно» и т. п. [11, с. 18].
Считается, что наиболее ярким средством усиления высказывания, добавления к его содержанию различных экспрессивно-эмоциональных оттенков является использование стилистических фигур. И. В. Жукова разделяет это мнение и определяет стилистические фигуры как «особые синтаксические конструкции, используемые для усиления образно-выразительной функции речи». При этом, можно выделить четыре наиболее распространенные в японском языке стилистические фигуры: эллипсис, умолчание, риторический вопрос и повторы [11, с. 40].
Действительно, особенностью японского языка, отличающей его от таких языков, как английский (немецкий, французский), является чрезвычайно широкое распространение эллипсиса (опущения) членов предложения. В этом японский язык имеет сходство с русским языком, который так же более, чем некоторые европейские языки, склонен к эллипсису составляющих предложения. Явление эллипсиса в языке ведет не просто к «опущению» члена предложения, а к «опущению» его выражения при ситуативной/контекстуальной очевидности содержания, что не может не оказать определенного влияния на слушателя или читателя. Полное предложение японского языка допускает опущение любого его члена,
кроме сказуемого [5-7, 11]. Обратимся к следующему примеру: О дзё:дзу дэс нэ! -Ииэ, ха-насита кото ва амари наката моно дэс га. -«Вы прекрасно владеете японским языком!» -Нет, совсем не было возможности говорить по-японски». В данном диалоге опущено слово нихонго - японский язык. Чаще всего явление эллипсиса можно встретить в японской разговорной речи, в стилях бытового общения и художественной литературы, публицистике и прессе (реклама, заголовки, объявления) эллипсис используется [11, с. 41].
Распространенными стилистическими приемами в синтаксисе японского языка, как уже было сказано, служат умолчание, т. е. логическая и структурная незаконченность, когда оппонент может сам догадаться о недосказанном из ситуации/контекста, как в следующем диалоге: А-сан: Ватаси ва икимасэн. - В-сан: Кё:сюку вакэ дэс. - «Господин А: Я не пойду. -Господин В: Потому что Вы смущены»; а также повтор - повторение слова, словосочетания или предложения в рамках одного и того же высказывания с выражением субъективного отношения говорящего к предмету: Гёко са! Сидзука ни наримасита. Гёко са! - «Повезло! Стало тихо. Повезло!» [11, с. 41-42].
Специалисты в области синтаксиса японского языка едины во мнении, что одним из синтаксических средств экспрессивной речи является риторический вопрос - положительное или отрицательное суждение, оформленное в виде вопроса, не требующего ответа. Рассматриваемая фигура речи обычно используется, чтобы привлечь внимание оппонента, к примеру: Усо о цуку моно ка?! - «Да разве же я вру?!»; Рэнингора:до ва дайнибаммэ но ко:эн тоси ни атару дэсё:ка?! - «Вероятно,
Ленинград - это второй город, где вы выступаете с гастролями?!».
В сущности, риторический вопрос представляет собой замечание в форме вопроса, имеющее обратный смысл. Риторический вопрос имеет ту же форму, что и прямой вопрос, и узнается лишь по содержанию фразы и интонации: Сонна бакана кото га ару ка? -«Разве бывают такие глупости?»; Кими то ситэ сонна каттэна кото га иэмасу ка? -«Разве тебе пристало говорить такие своевольные вещи?». Но риторический вопрос в японском языке может иметь и свою особую форму - наличие мон ка в конце: Сонна бакана кото га ару мон ка? - «Разве бывают такие глупости?».
От риторического вопроса следует отличать вопрос, задаваемый в отрицательной форме, соответствующий русскому «разве не» и рассчитанный на утвердительный ответ. Такое предложение обычно заканчивается дэ ва аримасэн ка или дзя аримасэн ка: Ясуй дэ ва аримасэн ка? -«Разве не дешево?»; Ико: дзя аримасэн ка? -«Разве не пойдем?» [11, с. 41; 8, с. 364].
Таким образом, наша речь может передавать не только содержание мысли, но и наши ощущения, чувства, эмоции и оценку, а, следовательно, содержание высказывания может быть не только понятийным, но и эмоциональным. К типичным средствам выражения экспрессивности в области синтаксиса японского языка относятся такие синтаксические явления, как восклицательные предложения, внешняя инверсия, внутренняя инверсия, парцелляция, интеграция, эллипсис (остается спорным), повтор, умолчание, риторический вопрос. Это необходимо учитывать в процессе изучения и преподавания японского языка и в переводческой практике.
Библиографический список
1. Алпатов В. М., Аркадьев П. М., Подлесская В. И. Теоретическая грамматика японского языка : в 2 кн. Кн. 1. М. : Наталис, 2008. 560 с.
2. Алпатов В. М., Басс И. И., Фомин А. И. Японское языкознание VIII-XIX вв. // История лингвистических учений. Средневековый Восток. Л.,1981. С. 262-292.
3. Лингвистический энциклопедический словарь. М. : Советская Энциклопедия, 1990. 685 с.
4. Старостин С. А. Алтайская проблема и происхождение японского языка. М. : Наука, 1991. 190 с.
5. Bleiler EverettF. Essential Japanese Grammar. NY : Dover Publications, 1963. 156 p.
6. Алпатов В. М., Аркадьев П. М., Подлесская В. И. Теоретическая грамматика японского языка : в 2 кн. Кн. 2. М. : Наталис, 2008. 448 с.
7. Головнин И. В. Введение в синтаксис современного японского языка. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1979. 376 с.
8. Конрад Н. И. Синтаксис японского национального литературного языка. М. : Изд. тов-во иностр. рабочих в СССР, 1937. 375 с.
9. Александрова О. В. Проблемы экспрессивного синтаксиса: На материале английского языка : учеб. пособие. 2-е изд., испр. М. : ЛИБРОКОМ, 2009. 216 с.
10. Телия В. Н., Графова Т. А., Шахнарович А. М. Человеческий фактор в языке: Языковые механизмы экспрессивности. М. : Наука, 1991. 214 с.
11. Жукова И. В. Стилистика японского языка. 5-е изд., перераб. и доп. М. : Кругъ, 2013. 226 с.
12. Вардуль И. Ф. Очерки потенциального синтаксиса японского языка. М. : Наука, 1964. 149 с.
A. S. Komkova
On the Problem of Expressive Syntactic Means in the Japanese Language
Abstract. The emotional sphere of human activity in all its manifestations has been paid much attention to by researchers in various directions of linguistics studies. This article is devoted to the actual problem of expressing emotions in the language and the expressiveness of speech. Emotions are known to be expressed by different means belonging to different language levels: phonetic, lexical, morphological, syntactic. In the following study the linguistic category of expressiveness is considered in its connection with the specific syntactic means of expressing the emotionally colored relation of the speaker to the content or to the addressee of speech. The study is concerned with the national specifics of the Japanese grammar that testifies to the existence of fairly simple grammatical constructions for expressing thoughts in Japanese and rather sophisticated ones for expressing feelings, emotions and subjective attitude to the reality. The presence of not only lexical forms of politeness, but also the grammatical ones, the strictness of social rules for the use of words and grammatical forms, and the difference between the male and female versions of the Japanese language are noted. As a result, the Japanese syntax and sentence structure may be difficult to understand. The aim of the work is to compare the views of linguists to the problem of actualizing the category of expressiveness in the Japanese syntax and to identify the set of typical expressive syntactic means that seem to be of the type for most researchers in this field of study. The preliminary findings can be used in the educational process in Japanese language teaching and learning courses, as well as in the translation practice.
Key words: emotions in language; category of expressiveness; syntax; Japanese language; expressive means and stylistic devices.
Комкова Анастасия Сергеевна - кандидат филологических наук, доцент кафедры «Английский язык» СГУПСа. E-mail: raykova88@mail.ru
