CC BY
11РАЗДЕЛ 2.
ИЗУЧЕНИЕ ПАМЯТНИКОВ АРХЕОЛОГИИ
В.А. Борисов1, А.М. Илюшин1, С.С. Онищенко2
'Кузбасский государственный технический университет им. Т. Ф. Горбачева, Кемерово, Россия;
2Кемеровский государственный университет, Кемерово, Россия
СРЕДНЕВЕКОВОЕ ЖИЛИЩЕ В РАСКОПЕ №10 НА КОМПЛЕКСЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ПАМЯТНИКОВ ТОРОПОВО-7
Кузнецкая комплексная археолого-этнографическая экспедиция Гуманитарного научного центра Кузбасского государственного технического университета с 2008 г. проводит полевые исследования на комплексе археологических памятников Торопово-7, расположенном в долине среднего течения р. Касьмы на территории Ленинск-Кузнецкого района Кемеровской области [Илюшин, 2015а, с. 647-650; Илюшин, Сулейменов, Бутьян, 2009, с. 165-166; Илюшин, Бутьян, Борисов, 2012, с. 142-145; Илюшин, Борисов, Бутьян, 2014, с. 149-155; и др.]. Эти исследования показали, что на одном и том же месте в период поздней бронзы - перехода от бронзы к железу функционировало поселение ирменской археологической культуры, а в период развитого средневековья - поселение и культовые семейные площадки шандинской археологической культуры [Илюшин, 2013а, с. 137-142; 20136, с. 127-136; 2014, с. 64-69; 2016а, с. 124-129; Илюшин, Борисов, 2014, с. 100-105; 2016, с. 104-109; Илюшин, Борисов, Онищенко, 2015, с. 61-65; Илюшин, Онищенко, 2016а, с. 55-65; 20166, с. 245-250; 2016в, с. 101-108; 2016г, с. 72-74; Кутовая, Кузнецова, Илюшин, 2016, с. 257-261; и др.]. В 2016 г. были завершены полевые исследования на раскопе №10, что позволило весомо пополнить копилку вещественных источников по средневековой истории Кузнецкой котловины и сопредельных территорий.
Цель настоящей работы - ввести в широкий научный оборот новые материалы о раскопках средневекового жилища 1 на раскопе №10 и результаты их первичного исследования.
Жилище 1 располагалось в квадратах Ж7, Ж8, З7, 38 в северо-западной части раскопа №10 и представляло собой земляной котлован неправильной подчетырехугольной формы с заоваленными углами, ориентированный стенками по сторонам света с небольшим смещением (рис. 1). Размеры котлована - 2,62 х 2,81 м, общая площадь - около 7,3 м2. Котлован углублен в слой материковой глины на 0,18-0,48 м. Перепад глубины котлована связан с необходимостью выравнивания
пола, так как жилище располагалось на наклонной поверхности. При исследовании заполнения котлована и зачистки пола были найдены 27 фрагментов керамических сосудов (из них четыре венчика, одно днище и 22 тулово) и 28 миниатюрных костей (целые и фрагменты) животных, а также четыре зуба и шесть фрагментов челюстей животных (рис. 1; 2.-1-27). В центральной части котлована выявлен зольник от очага, который выделялся серо-белым цветом, имел овальную форму размером 0,87 х 0,65 х 0,16 м и был ориентирован длинной осью по линии ЮЮЗ-ССВ. В зольнике найден фрагмент тулова керамического сосуда, подверженный воздействию огня (рис. 1; 2.-28).
Рис. 1. Комплекс археологических памятников Торопово-7. Раскоп №10. План и разрезы жилища 1
Рис. 2. Комплекс археологических памятников Торопово-7. Раскоп №10. Находки из жилища 1: 1-28 фрагменты керамической посуды
Выявленные артефакты и сооружения позволяют характеризовать раскопанное жилище как полуземлянку, состоящую из наземной конструкции и земляного котлована. В котловане и вблизи него ямок не было. Вероятно, наземная конструкция была установлена на древнюю дневную поверхность, на которой и была закреплена, а котлован был сооружен внутри жилого пространства до уровня непромерзания почвы. При использовании жилища глубина котлована от уровня дневной
поверхности составляла приблизительно 0,43-0,73 м. Выявленные артефакты указывают на стационарный характер исследованного жилища, которое использовалось зимой и могло функционировать круглый год. В пользу зимней эксплуатации жилища свидетельствуют большая высота зольника очага и сильный прокал материкового грунта под ним. Большой очаг был необходим для обогрева всей площади жилища и приготовления пищи. При раскопках вход в жилище не зафиксирован. Можно предполагать, что он находился в северо-восточном углу жилища, где определены самые низкие показатели глубины котлована и прямой контур длиной 0,52 м (см. рис. 1).
Палеозоологическое исследование фаунистической коллекции, включающей 32 образца костей от различных отделов скелетов и разрозненных зубов, из которых 22 принадлежали лошади (Equus caballus), один - речному бобру (Castor fiber), четыре - лисице (Vulpes vulpes) и пять - не идентифицированному до вида животному. Среди остатков скелетов лошадей имелись два обломка от правой зубной кости с зубами, анализ которых позволил установить, что они принадлежали двум разновозрастным особям, одной из которых было на момент забоя менее 2,5 лет, а другой - более 4 лет. Наличие двух правых таранных и двух правых пяточных костей также подтверждает, что в жилище отложились остатки как минимум от двух лошадей. Относительно других видов, то от бобра имелся резец, а от лисиц - четыре зубных кости (как минимум от трех разных животных) хорошей сохранности.
Датировку и культурную принадлежность жилища можно установить по аналогиям керамической посуде, найденной в его котловане (рис. 2.-1-28). Судя по фрагменту днища (рис. 2.-9), посуда по форме дна была плоскодонной. Фрагменты венчиков можно классифицировать по профилю на три типа: отогнутый наружу (рис. 2.-5), прямой (рис. 2.-3, 8) и вогнутый вовнутрь (рис. 2.-2), а по форме - на два типа: округлые (рис. 2.-5) и с плоскими краями (рис. 2.-2, 3, 8). На трех фрагментах венчиков посуды был нанесен орнамент (рис. 2.-2, 5, 8). При этом на одном из фрагментов орнамент был как с внешней, так и с внутренней стороны (рис. 2.-5). По способу орнаментции керамической посуды можно выделить один тип - штампованный (тычковый). Среди элементов орнамента на фрагментах керамической посуды имеются круглые ямки (рис. 2.-2, 5, 8), «жемчужины» (рис. 2.-5), скобообразные насечки (рис. 2.-5), треугольные ямки (рис. 2.-5) и ямки от пальце-ногтевых вдавлений (рис. 2.-2). Мотив нанесения орнамента однотипен - горизонтальное расположение элементов (рис. 2.-2, 5, 8).
Среди орнаментированных венчиков (рис. 2.-2, 5, 8) можно выделить набор типов признаков (срезы венчиков обращены наружу, по венчику нанесены гладкие наклонные насечки и пальце-ногтевые вдав-ления, а в зоне шейки - ямки), которые в таких комбинациях характерны для керамической посуды развитого средневековья Верхнего Приобья
[Адамов, 2000, с. 29-37; рис. 108; 109; Илюшин, 2005, табл. 9.-100-103, 106-112; 10.-25-35; 16.-65, 66; Плетнева, 1997, с. 104-107; Ширин, 1992, с. 36-50; 2004, с. 86, рис. 4-6; и др.]. Исследованное жилище имеет отличия от ранее исследованных жилищ развитого средневековья на Торопово-7 [Илюшин, Борисов, 2014, с. 100-105; Илюшин, Борисов, Онищенко, 2015, с. 61-65; Илюшин, Онищенко, 2016а, с. 55-65; 20166, с. 245-250]. Обращают на себя внимание маленькая площадь котлована, очаг овальной формы, ориентация стенок по сторонам света, отсутствие керамической посуды, орнаментированной гребенчатым штампом. Последнее указывает на его индивидуальность. Однако культурная традиция сооружения жилища аналогична ранее исследованным на Торопово-7 объектам развитого средневековья. Палеозоологическая коллекция из исследуемого жилища в целом аналогична (преобладание костей лошади) ранее исследованным палеозоологическим материалам из средневековых жилищ на Торопово-7. При этом выявленные остатки от охотничьих видов животных (бобр и лисица) крайне редки и найдены не везде, что дает основание рассматривать их наличие как проявление индивидуально-семейных особенностей организации хозяйства обитателей жилища 1 из раскопа №10, эпизодически занимавшихся охотой на эти виды.
Ближайший круг аналогий для керамической посуды (форма и орнаментация) из жилища 1 раскопа №10 имеется на поселениях Торо-пово-4 (раскопы №2 и 3), Шабаново-5 и Шабаново-10, датированных 1-й половиной II тыс., XIII-XV и XI-XIII вв. [Илюшин, Ковалевский, 2012, с. 85; Илюшин, 2015б, с. 92-98; 2016б, с. 98-104]. Этнокультурная атрибуция и корреляция дат этих памятников позволяют предварительно датировать исследуемое жилище XIII в. и отнести его к шандинской археологической культуре, оставленной тюркоязычными кочевниками Восточного Дешт-и-Кипчак на территории Кузнецкой котловины.
Библиографический список
Адамов А.А. Новосибирское Приобье в X-XIV вв. Тобольск ; Омск, 2000.
256 с.
Илюшин А.М. Этнокультурная история Кузнецкой котловины в эпоху средневековья. Кемерово, 2005. 240 с.
Илюшин А.М. Касьминский археологический микрорайон и результаты раскопок на Торопово-7 // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Вып. XVIII-XIX. Барнаул, 2013а. С. 137-142.
Илюшин А.М. Семейные святилища у восточных кыпчаков (по материалам исследований Кузнецкой комплексной археолого-этнографической экспедиции в 2011 году) // Казахстан и Россия: научное и культурное взаимодействие и сотрудничество. Астана ; Омск, 2013б. С. 127-136.
Илюшин А.М. Исследование семейных культовых площадок восточных кыпчаков на Торопово-7 в Кузнецкой котловине // Полевые исследования в Верхнем Приобье, Прииртышье и на Алтае. 2013 г.: археология, этнография, устная история. Вып. 9. Павлодар, 2014. C. 64-69.
Илюшин А.М. Исследования Кузнецкой комплексной археолого-этно-графической экспедиции в 2010-2012 гг. // Археологические открытия 20102013 годов. М., 2015а. C. 647-650.
Илюшин А.М. Новые материалы о местах проживания населения Кузнецкой котловины в развитом средневековье // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Вып. XXI. Барнаул, 20156. С. 92-98.
Илюшин А.М. Культура кочевников Дешт-и-Кыпчак (по материалам раскопок на Торопово-7) // Казахи Евразии: история и культура. Омск ; Павлодар, 2016а. С. 124-129.
Илюшин А.М. Поселение Шабаново-5 как объект культурного наследия средневекового населения Кузнецкой котловины // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Вып. XXII. Барнаул, 20166. С. 98-104.
Илюшин А.М., Борисов В.А. Средневековое жилище на комплексе археологических памятников Торопово-7 // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Вып. XX. Барнаул, 2014. С. 100-105.
Илюшин А.М., Борисов В.А. Коллекция бронзовых изделий из раскопок на Торопово-7 // Сохранение и изучение культурного наследия Алтайского края. Вып. XXII. Барнаул, 2016. С. 104-109.
Илюшин А.М., Борисов В.А., Онищенко С.С. Исследования средневековых жилищ на комплексе археологических памятников Торопово-7 // Полевые исследования в Прииртышье, Верхнем Приобье и на Алтае. 2014 г.: археология, этнография, устная история. Вып. 10. Барнаул, 2015. С. 61-65.
Илюшин А.М., Ковалевский С.А. Комплекс древних поселений в долине реки Касьмы. Кемерово, 2012. 212 с.
Илюшин А.М., Онищенко С.С. О результатах исследования жилища кочевников развитого средневековья Кузнецкой котловины // Вестник археологии, антропологии и этнографии. 2016а. №1. С. 55-65.
Илюшин А.М., Онищенко С.С. Результаты исследования жилища кочевников развитого средневековья в Кузнецкой котловине // Вестник Томского государственного педагогического университета. 20166. №5. С. 245-250.
Илюшин А.М., Онищенко С.С. Кипчакские обереги по результатам раскопок средневековых жилищ на Торопово-7 // Мировоззрение населения Южной Сибири и Центральной Азии в исторической ретроспективе. Вып. IX. Барнаул, 2016в. С. 101-108.
Илюшин А.М., Онищенко С.С. Система жизнеобеспечения этнической группы восточных кыпчаков по материалам раскопок на Торопово-7 в долине р. Касьмы // Экология древних и традиционных обществ. Вып. 5: в 2 ч. Тюмень, 2016г. Ч. 2. С. 72-74.
Илюшин А.М., Сулейменов М.Г., Бутьян В.А. Результаты полевых разведок Кузнецкой комплексной археолого-этнографической экспедиции в 2008 году // Вестник Кузбасского государственного технического университета. 2009. №3. С. 165-179.
Илюшин А.М., Бутьян В.А., Борисов В.А. Исследования Кузнецкой комплексной археолого-этнографической экспедиции в 2011 году // Вестник Кузбасского государственного технического университета. 2012. №2. С. 142-152.
Илюшин А.М., Борисов В.А., Бутьян В.А. Полевые исследования Кузнецкой комплексной археолого-этнографической экспедиции в 2012 году // Вестник Кузбасского государственного технического университета. 2014. №1. С. 149-160.
Кутовая А.С., Кузнецова Е.Е., Илюшин А.М. Исследование орнамента керамической посуды с культового места ирменской археологической культуры на комплексе археологических памятников Торопово-7 // Россия молодая. Кемерово, 2016. С. 257-261.
Плетнева Л.М. Томское Приобье в начале II тыс. н.э. (по археологическим источникам). Томск, 1997. 350 с.
Ширин Ю.В. Орнаментация средневековой керамики Южного Кузбасса // Орнамент народов Западной Сибири. Томск, 1992. С. 36-50.
Ширин Ю.В. Городище Городок и его окрестности в древности // Кузнецкая старина. Вып. 6. Новокузнецк, 2004. С. 69-112.
и.А. Вальков, А.С. Федорук
Алтайский государственный университет, Барнаул, Россия
к вопросу о функциональном назначении костяных коньков
Исследование проведено за счет гранта Правительства РФ (Постановление №220), полученного ФГБОУ ВО «Алтайский государственный университет», договор №14.Z50.31.0010, проект «Древнейшее заселение Сибири: формирование и динамика культур на территории Северной Азии», а также в рамках государственного задания Алтайского государственного университета, проект №33.867.2017/ПЧ «Реконструкции технологических
приемов и методов производств древних обществ Северной Азии»
Костяные коньки являются достаточно интересной категорией предметов, обнаруживаемой при исследовании памятников различных эпох. Обширен и ареал их распространения. Применительно к эпохе бронзы коньки известны на огромной территории от Балкан до Алтая -обнаружены на поселениях срубной культурно-исторической общности и общности культур валиковой керамики. Для лесостепного Алтая находки таких предметов единичны - до недавнего времени был известен лишь один фрагмент конька, обнаруженный Г.Е. Ивановым [2005, с. 54-55] у с. Новоегорьевское в 1970-х гг. В 2010 г. на поселении Жарково-3 одним из авторов статьи при исследовании участка зольника периода поздней бронзы обнаружен фрагмент еще одного костяного конька [Федорук, 2011, с. 61, рис. 240.-1, 243.-2]. Данный предмет, помимо изучения морфологических особенностей и определения сырья, был подвергнут трасологическому анализу, позволяющему установить по следам на поверхности изделия характер обработки и специфику утилизации.
Фрагмент конька (рис. 1, 2) изготовлен из третьей плюсневой кости лошади. Выбор сырья в данном случае достаточно традиционен: как отмечает С.Н. Ляшко [1994, с. 156], в большинстве своем данная категория предметов изготавливалась из пястных и плюсневых костей лошади, реже - из аналогичных костей быков. В головке кости жар-
