CC BY-NC
40Филология: научные исследования
Правильная ссылка на статью:
Мещерякова С.Д. — Сравнительный лингвистический анализ переводов китайских сказок // Филология: научные исследования. - 2022. - № 7. DOI: 10.7256/2454-0749.2022.7.35329 EDN: MERHPJ URL: https;//nbpublish.com'library_read_article.php?id=35329
Сравнительный лингвистический анализ переводов китайских сказок
Мещерякова Софья Дмитриевна
бакалавр, кафедра китайского языка, Национальный исследовательский Томский Государственный
Университет
634050, Россия, Томская область, г. Томск, ул. Пр. Ленина, 36 И sonya.mesch@yandex.ru
Статья из рубрики "Лингвистика"
DOI:
10.7256/2454-0749.2022.7.35329
EDN:
MERHPJ
Дата направления статьи в редакцию:
25-03-2021
Аннотация: В исследовании проведен сравнительный лингвистический анализ оригиналов китайских сказок и их переводов на русский язык (обязательным условием было наличие не менее двух интерпретаций каждой отобранной для анализа сказки). Переводы были сопоставлены не только с текстами оригинала, но также и между собой, с целью установить стратегии переводческой деятельности и используемые методы переводческих трансформаций. Источниковой базой исследования стал сборник китайских сказок известнейшего российского синолога Бориса Львовича Рифтина и аналогичный сборник сказок «Волшебные сказки Поднебесной», переведенный и подготовленный к изданию редакцией «Седьмая книга» в 2012 году. Выявлены две стратегии: форенизация и доместикация, а также методы генерализации, добавления, опущения, транскрипции, компенсации, членения предложений. Установлено, что в ряде случаев переводчики меняли или упускали китайские культурные символы, предложено возможное объяснение этому феномену: поэтизация, модернизация смыслов, эмоционально-экспрессивное выделение какого-либо значимого элемента (эмфаза). На практике установлено, как эпоха, в которой живет переводчик, и культура накладывают отпечаток на переводы древних иноязычных текстов. Проведен лингвистический анализ китайских фразеологизмов, встречаемых в сказках, и их русскоязычных аналогов или смысловых замен. Проанализировано, как и почему морально индифферентные
китайские сказки осмысливались в логике победы добра над злом. Полученные результаты могут быть использованы в курсе преподавания дисциплин «Письменный перевод (китайский язык)», «Поэтический перевод китайских текстов», а также в научно-исследовательской деятельности.
Ключевые слова: китайские сказки, переводы китайских сказок, лингвистический анализ, стратегия доместикации, стратегия форенизации, виды переводческих трансформаций, генерализация, транскрипция, поэтизация, модернизация смыслов
Интерес к интерпретации китайских сказок на русский язык возник из-за очевидной разницы текстов оригиналов сказок и их переводов. В фокусе внимания статьи вопросы: какие виды переводческих трансформаций использовались, почему интерпретаторы отказывались от одних символических единиц и значений в пользу других, как социокультурный контекст страны переводчика мог повлиять на интерпретацию текста, -все эти элементы лингвистического анализа помогут установить стратегии переводческой деятельности интерпретаторов китайских традиционных текстов и углубить наше понимание, как взаимодействие двух культур в момент переложения текста с одного языка на другой рождает новые культурные смыслы.
Объект исследования: переводы китайских сказок на русский язык.
Предмет: стратегии переводов и виды переводческих трансформаций.
Основным методом исследования является сравнительный анализ текстов. Теоретическую базу исследований составили: концепция переводческих стратегий
форенизации и доместикации и концепция видов переводческих трансформаций.
Для проведения сравнительного анализа был проведен отбор источников на основании двух критериев:
1) наличие китайского оригинала сказки;
2) наличие не менее двух переводов китайской сказки на русский язык.
В ходе поисков было установлено, что авторитетнейшим переводчиком китайских сказок на русский язык являлся филолог-китаист Борис Львович Рифтин (1932-2012). Он сделал
первые переводы еще в 1960-ые годы. И они до сих пор являются образцовыми ^^ Кроме того, объемным корпусом сказок стал сборник, подготовленный и выпущенный
издательством «Седьмая книга» «Волшебные сказки Поднебесной. Китайские сказки»^41. Перевод осуществлялся по заказу издательства, к сожалению, авторы переводов в сказках не указаны, поэтому по тексту статьи ссылаться будем на сам сборник. Всего двум критериям отбора подошли три сказки, представленные в Таблице 1.
Таблица 1. Источниковая база исследования
№ Оригинал Перевод Б.Л. Рифтина Перевод «Волшебных сказок»
1 аШШ (1папхшсао) Мимоза Мимоза
2 ^еп^апдй) Небесный барабан Небесный барабан
3 эдашй (Нин xífй) Женщина-лисица Женщина-лисица
1. Мимоза ('М^ (1папхшсао)).
В обоих вариантах интерпретации название сказки одинаковое, Мимоза. Точный перевод с китайского языка - мимоза стыдливая (лат. Mimosa púdica). По ходу прочтения становится понятным, почему сказка в оригинале имеет именно такое название.
Сказка начинается с ЛЛй^ (Cóngqián you). Это традиционная формула зачина в китайской сказке, в словарях и соответствующей литературе переводится как «жили-были», если переводить дословно, то звучит как «в прежние времена был». Б. Л. Рифтин Мй^ переводит как «Не знаю, в каком краю, не ведаю, в какие времена приключилась эта история». В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» эта же формула переводится как «Когда это было, в какой стороне, не ведомо». Можно сказать, что оба переводчика прибегают к генерализации и добавлению. Они заменяют слово, имеющее узкое значение словами, с более широким значением, при этом добавляя новую информацию, которая не была упомянута в оригинале.
Полное предложение: (Cóngqián you yígé hen ylngjun
de xiáohuózi, jíngcháng waichü diaoyú) можно передать как «Жил-был один очень красивый молодой человек, который часто ходил на рыбалку». Б. Л. Рифтин в своем вновь прибегает к добавлению. Его перевод этого предложения звучит так: «Не знаю, в каком краю, не ведаю, в какие времена приключилась эта история. Да и не все ли равно? Может, далеко - там, где небо с землей сходятся. А может, близко - рукой подать. Жил некогда на свете юноша. Пригожий да статный. Каждый день ходил на реку рыбу ловить». В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» перевод звучит следующим образом: «Когда это было, в какой стороне, не ведомо. Ж ил на белом свете один юноша. И собой хорош, и нрава доброго. С ранней зари ходил юноша рыбу в реке ловить». Переводчик добавил к оригиналу, что юноша был не только красивым, но и добрым, а также ввел указание времени, тогда как в оригинальном тексте не упоминается, что юноша ловил рыбу именно в раннее время суток.
В этом же абзаце есть интересное выражениеФЙЙ^^Й^ (Xiáo yú mo lái da yú dao). Б. Л. Рифтин переводит его почти дословно: «Уходи, малая рыбка, приходи, большая!». В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» перевод звучит так: «Ловись рыбка большая, уплывай маленькая». В этом варианте нельзя не заметить схожесть с цитатой Волка из русской сказки «Лисичка-сестричка и серый волк», только там фраза звучит как «Ловись рыбка большая и маленькая». Здесь просматривается стратегия доместикации, переводчик постарался максимально приблизить перевод к русской культуре.
Переводческая адаптация сказок - это серьезная, трудоемкая работа, которая требует особого внимания. В основном используется две переводческие стратегии: доместикации и форенизации -ЦШ. Сравнительный анализ двух этих стратегий был впервые дан в конце XX века американским переводчиком Лоуренсом Венути -U^i.
При применении форенизации акцент делается на лингвокультурную ценность языка перевода, подчеркиваются культурные особенности оригинального текста, приближая читателя к культуре оригинала. Доместикация - это переводческая концепция, при которой текст максимально адаптируется к лингвистическим формам и культурным нормам принимающего языка с минимальным сохранением оригинала. Здесь язык рассматривается как инструмент коммуникации. Акцент ставится на легкости понимания для читателя, но не на максимально точной передаче оригинала.
В сказочных переводах Б. Л. Рифтина очень много образности. В конце первого абзаца Мимозы есть предложение (Láohan shuo wán, rén bujianle). Дословно оно
звучит так: «Когда старик закончил говорить, он ушел». В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» зафиксирован именно такой перевод. Б. Л. Рифтин же предложил следующее: «Сказал так старик, тряхнул леской, только волны по воде забегали, а сам исчез». В первом предложении второго абзаца юноша называет этого старика1ШЛ (Xianrén). Переводится это слово как «небожитель, бессмертный человек». В своем варианте Б. Л. Рифтин также подчеркивает, что старик бессмертен, но при этом добавляет «шэньсянь», чего нет в тексте оригинала. Читателю, который не знаком с китайской культурой будет непонятен этот термин. Шэньсянь это «бессмертные» адепты, достигшие искомого состояния. Термин принадлежит китайскому учению Сянь-сюэ (^Щ, Xian xué) , и является одной из важнейших доктрин даосизма [5, с- 4221.
В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» переводчик вообще не включил это предложение. Из этого следует вывод, что Рифтин воспользовался стратегией форенизации и методом транскрипции, акцент делается на лингвокультурную ценность языка перевода, подчеркиваются культурные особенности оригинального текста, приближая читателя к культуре оригинала. А автор сборника «Волшебные сказки Поднебесной» напротив, воспользовался стратегией доместикации, предложение максимально адаптируется к лингвистическим формам и культурным нормам принимающего языка.
После встречи со стариком юноша встречает Деву-лотос, в обоих сборниках именно такой вариант перевода. Текст оригинала 7(Xiao
huo z! huí daojia, xín xiang chile, renwéi zhe héhua nu, d)ng sh) xiannu) переводится как «Когда юноша вернулся домой, он был очарован, думая, что Дева-лотос, должно быть, фея». Б.Л. Рифтин отметил это в своем переводе, так как по сюжету факт того, что Дева-лотос - фея, очень важен. В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» эта деталь опускается. Переводчик посчитал, что информация о том, что Дева-лотос фея -не ре ле в а нтна я .
В разговоре с Девой-лотос юноша говорит о себе «ШЖШМ—ЛШ» (Wо sh) güshen yirén ya). Выражение Ш#—Л (güshen yirén) переводится как «одинокий человек». В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» переводчик использует стратегию добавления, и переводит предложение как «Один я на всем белом свете!». Б. Л. Рифтин же прибегает к стратегии доместикации и переводит выражениеШ#—Л (güshen yirén) как «один-одинешенек». Возможно, переводчик специально использует исконно-русское прилагательное, близкое любому русскому читателю.
Юноша и Дева-лотос полюбили друг друга, и Дева сказала ему:
(Zh!yao n! zhenxin shíy), wo jiu hé n! yikuai táozou). В этом предложение есть китайский фразеологизм Й'^Ш (zhenxin shíy)), переводится он как «всем сердцем и умом; всей душой; от всего сердца; со спокойным сердцем; со всей серьёзностью». В варианте Б. Л. Рифтина предложение переведено так: «Если не ведаешь ты страха и нет у тебя, как говорится, "трех сердец и двух мыслей", давай убежим с тобой к самому краю неба на остров морской», а в сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» это же передано следующим образом: «Если чисты твои помыслы, и нет у тебя - «трех сердец и двух мыслей», тогда давай отправимся вместе на край земли, за далёкие моря на зелёный остров». На деле, перевод предложения «Пока ты искренен, я сбегу с тобой». Интересно отметить, что помимо стратегии добавления, оба переводчика переводят фразеологизмЙ'^Ш (zhenxin shíy)) как «три сердца и две мысли». Такой вариант перевода не был найден ни в одном словаре или соответствующем материале.
В следующем предложении представлены сразу же два фразеологизма: «MM^ít^^w,
Ж^^''» (Xiáohuózi dui tian fash], yóng bu bianxín). ^SH (dui tian fash]) переводится как «клясться Небесам», аЖ^^'' (yóng bu bianxín) «оставаться всегда верным». То есть, предложение можно перевести: «Юноша клялся небесам, что всегда будет верным». В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» переводчик пользуется стратегией доместикации, заменяя оба эти фразеологизма простым и понятным русскому читателю выражением: «Готов с тобой пойти на край земли». Б. Л. Рифтин же полностью меняет предложение, его вариант звучит так: «С тобой везде мне радость - хоть в высоких горах, хоть в диких лесах». Сложно сказать, почему переводчик это сделал, возможно он хотел придать сказочности выражениям, тогда можно предположить, что Рифтин прибегнул к эмфазе для усиления эмоциональной выразительности речи.
Юноша занимался охотой, девушка же ткала. В оригинале сказки говорится, что однажды Дева-лотос вытащила из головы иглу и отдала ее юноше:
S^m'M^í» (Héhua nu cóngtóu shang bá xia yí gen zhen jiao gei xi áohuózi). Сама игла - это оберег от злых сил. Удивительно, но в обоих вариантах перевода иглы как таковой вообще не встречается, оба переводчика заменили ее на цветок лотоса. Например, в абзаце о схватке с тигром 7» (Ta yong héhua nu gei ta de
báo zhen yí zh!, láohu táopáole) ясно видно, что юноша пользуется именно иглой, чтобы отпугнуть животное (Он показал иглу, которую дала Дева-лотос, и тигр убежал.). Рифтин же пишет «Отпрянул в страхе юноша, цветок заветный тигру показал, из цветка того красный луч вырвался, тонкий и длинный, ну, прямо молния. Повернулся тигр, прочь побежал». В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» этот текст передан так: «Испугался юноша и показал тигру цветок. Увидел тигр лотос и побежал в страхе от юноши». Лотос в Китае - священное растение. В восточной культуре лотос - это образ производительной силы, символ возрождения жизни, счастья и чистоты. Также лотос — это атрибут возвращения молодости и обретении бессмертия, а как известно из сказки, Дева-лотос была бессмертной, но пожертвовала своей красотой ради любимого человека. Получается, что оба переводчика прибегают к стратегии форенизации, используют именно «лотос», подчеркивая культурные особенности страны текста
оригинала, приближая читателя к культуре Китая Ü^I.
С другой стороны, оба автора игнорировали культурно-исторический контекст. В феодальном Китае ремесло и искусство существовали еще не раздельно, как и в других аграрных обществах. Орудия труда были дороги и ценны и в прямом смысле. Металлическая игла могла быть важной составляющей приданого девушки, а то и источником материального обеспечения семьи. Были они ценны и в символическом смысле Мы можем обнаружить аналоги и в русской культуре: подкова - символ счастья, булавка, подколотая за воротник, защищает от сглаза. И у иероглифа # есть также значение - «булавка». В русской традиции булавка — это не просто приспособление для скрепления частей одежды, но также очень важный оберег от
несчастий и злых духов Поэтому не совсем понятно, почему оба переводчика меняют настолько логичную булавку на лотос. Возможно, недооценка культурного смысла орудия ремесла - это продукт советского индустриализма, заложником которого стал Б. Л. Рифтин и его последователи. А возможно, это следствие общекультурной традиции поэтизации мифов, представление изображаемого в более возвышенном виде, которую, начиная с эпохи романтизма, пережило ни одно эпическое наследие I101.
В предложении;ЦР®ЖЖЙ1±, 'М^^Ж^ЙИЙ (Dongkóu bian jTn jTn bi shang, xi áohuózi bei j)n zai dong nei) говорится о том, что вход в пещеру, куда угодил юноша, был плотно закрыт, и молодой человек оказался в ней заперт. Оба переводчика воспользовались стратегией доместикации и приемом добавления. В сборнике «Волшебные сказки
Поднебесной» переводчик пишет, что «ворота захлопнулись и тьма такая опустилась, что хоть глаза выколи», используя всем знакомый русский фразеологизм. Б. Л. Рифтин переводит как «ворота захлопнулись и стало темным-темно», добавляя просторечное наречие.
Несмотря на то, что по сюжету сказки юноша предал свою жену, Деву-лотос, она все равно решает его спасти и вытащить из смертельной ловушки. В предложении^^^^Т^
(Héhua nu daole dong ménkou, ba kaishan yaoshi y! zh!, dong mén da ka i) можно увидеть, что Дева-лотос воспользовалась именно ключом, чтобы высвободить юношу из заваленной пещеры. Но оба переводчика заменили ключ на серебряный наперсток. В русской культуре считается, что наперсток - это самый важный символ женственности, символ поддержания семейного быта [Волгин В.]. Возможно, именно поэтому переводчики выбрали стратегию доместикации, добавляя Деве-лотос важный атрибут любящей жены, меняя текст оригинала.
Несмотря на то, что Дева-лотос приложила огромные усилия для освобождения юноши, он все равно поддался соблазнам и злой дух настиг его. В оригинале предложение звучит так: (Shaonu
chen ta síxiáng dongyáo de yíchana, b a shoupa y! baidong, bian ba xiao huo z! huachéng shengzhang zai dishang de róuruo xiao cao). Смысл его в том, что злой дух превратил юношу в слабую траву, растущую на земле. Русские переводчики ужесточили текст. В обоих вариантах злой дух убил юношу, и Дева-лотос увидела лишь его разбросанные кости. В финале оригинальной сказки написано, что с тех пор эту слабую траву называют мимозой. В обоих вариантах русского перевода возникает дополнение, отсутствующее в оригинале. Дева-лотос встречает того самого старика, который уже появлялся в начале истории. Он отдает ей лотос, который девушка пожертвовала своему любимому, и девушка снова становится прекрасной феей. Можно провести аналогию со сказкой Г.-Х. Андерсена «Русалочка». Нет места прекрасному духу в мире людей. Здесь ее ждет предательство и обман.
Возможно, то, что оба переводчика изменили финал, объясняется тем, что для русской сказки принципиальным моментом является победа добра над злом. В китайской же сказке не побеждает ни добро, ни зло, лишь неверный муж получает по заслугам и превращается в слабую траву. Для российских переводчиков оказалось важным подчеркнуть возрождение добра. Главный положительный персонаж повествования, Дева-лотос, в финале получает назад свою красоту и свое бессмертие
Изучив оба перевода сказки, «Мимоза», можно заметить, что вариант Б. Л. Рифтина более свободный, некоторые события не соответствуют оригинальному тексту. Переводчик добавил множество фразеологизмов, его описания гораздо более красочные чем в оригинале. Перевод в сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» также во многом отличается от оригинала. Складывается ощущение, что переводчик из этого сборника во многих аспектах строил свою интерпретацию, опираясь на текст Рифтина. То, что оба использовали такие образы как лотос и наперсток просто не может быть случайным совпадением.
Если говорить о стратегиях и видах переводческих трансформаций, то Б. Л. Рифтин очень часто прибегал к добавлению: текст оригинала в несколько раз короче, чем его перевод. Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» напротив, чаще прибегал к опущению, убирая незнакомые русскому сознанию китайские образы.
Также Б. Л. Рифтин гораздо чаще прибегает к стратегии форенизации, пытается
познакомить русского читателя с культурой Китая. Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» чаще прибегает к доместикации, стараясь заменить китайские образы, фразеологизмы и культурные особенности на более привычные русскоязычные аналоги.
1. Небесный барабанЯ^^ (zhentiangu)
Сказка «Небесный барабан» начинается так:
(Tiangong li you ge láo shénxian, ta yóu qí ge nu'ér, zuixiáo de nu'ér jiao qí jie, shige hen yuemu di güniáng). Здесь сразу вводятся главные действующие лица бессмертный старец и его младшая дочь - Ци Цзе. В этой сказке оба переводчика воспользовались стратегией форенизации, здесь просматривается та же самая доктрина даосизма что и в первой сказке - Сянь-сюэ (ШШЩ, Xian xué), и имя старца восходит к этому древнему учению. Его зовут ЖШ (shénxian), что буквально значит «бессмертный». Оба переводчика переложили его имя Шэньсянь, воспользовавшись методом транскрипции, так же, как и при передаче имени его дочери. Б. Л. Рифтин даже сделал сноску, поясняя, что Ци-цзе с китайского языка буквально переводится «седьмая дочь», а в сказке она как раз седьмая и самая младшая.
Оба переводчика прибегли к дополнению и в первом абзаце написали информацию, которой не было в тексте оригинала, о том, что отец дочерей запрещал им даже мечтать о земной жизни, поэтому воспитывал их в строгости и даже не разрешал прогулки. Б. Л. Рифтин также добавил, что младшей дочери было восемнадцать лет, хотя в тексте оригинала ее возраст не упоминался.
Однажды Ци-цзе услышала флейту, доносящуюся с Земли, и сбежала из Небесного замка, чтобы посмотреть, кто так прекрасно играет. В оригинальном тексте «ММВйШ^Ш
(Ta liáng yán xúnzhe dí shengwang qu, zh! jian yíge niánqíng de geng tián rén, zheng zuo zai yí ke da li ucün páng chuí dízi) упоминается, что на флейте играет именно молодой крестьянин из деревни Далиу. Оба переводчика воспользовались стратегией опущения и не упомянули, что молодой человек был крестьянином из деревни.
Юношу, который играл на флейте звали Ван Сань (!£, wáng san), и в обоих вариантах перевода у него именно такое имя. В предложении#Й#^7,Я^ЧЙЖ^^ЭД—^Л (Die ma z áos!le, zhlyóu ta gülínglíng de yíge rén) говорится о том, что родители Ван Саня рано умерли и он все время был один. И Б. Л. Рифтин, и переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» воспользовались устойчивыми словосочетаниями при переводе этого предложения. В варианте Рифтина Ван Сань был «круглым сиротой», а переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» написал, что Ван Сань «был один на всем белом свете».
В сказке рассказывается, что Ван Сань спас пятнистого оленя Цзи-цзе, за которым охотился волк. В предложении
£» ("Wáng san suíshóu xiang xífang yí zh! shuo:"Piejianle, xiang nal! páole."Yúshi láng bian xiang xífang zhuíle guoqu) сказано, что, когда волк спросил у Ван Саня, куда именно побежал олень, тот указал ему на запад. В отличие от Рифтина, переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» опускает то, что Ван Сань показывает волку именно путь на запад, хотя это важный момент. В китайской мифологии Запад - это страна
мертвых, которую охраняет Бай-ху (ЙЙ, белый тигр) í^.
После спасения олень благодарит Ван Саня и спрашивает его о семье, на что он отвечает: «Я^й—^ЛВД» (zh!yóu wó yíge rén a), что буквально переводится как «только
я один». Б. Л. Рифтин передает это устойчивым словосочетанием «один я на белом свете», а переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» - исконно-русским фразеологизмом «один как перст». В старину у славян считали по пальцам и первые десять цифр назывались перстами, первым был большой палец, стоящий особняком, отдельно от других сомкнутых пальцев открытой ладони, от этого и пошло это выражение
Отсюда следует, что переводчик сборника воспользовался стратегией доместикации, максимально пытаясь адаптировать текст для русского читателя.
В предложении про встречу юноши с девушкой говорится: —
(Ta z ou dào yïtiao xiao hépàn, piejiàn yïgè shen chuan hong yïshang de gûniang, zài hépàn xï zhuo yïshang, rongmào yuèmù jile). В оригинале на девушке надето красное платье. В Китае красный цвет всегда ассоциировался со счастьем, успехом и радостью [Япин]. В русской культуре красный цвет означает не только нечто позитивное: солнце, любовь, теплота, но также цвет-предупреждение о какой-либо опасности. Оба переводчика заменили цвет платья девушки, Б. Л. Рифтин «одел» девушку в розовое, а переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» в белое. Скорее всего выбор Рифтина связан именно с неоднозначностью красного цвета в русской культуре. Значение розового цвета схоже с красным, но не несет его негативного смысла. Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной», возможно, облачил девушку в белое платье чтобы подчеркнуть ее невинность, святость и чистоту, ведь именно такое значение у белого цвета в русской культуре. Но, эта замена выглядит неуместной. Поскольку в Китае белый цвет олицетворяет смерть, предательство и старость -Ш.
Девушкой той была Ци-цзе, они полюбили друг друга с юношей и стали вместе жить. Но отец был против их союза и забрал дочь в небесную тюрьму. Пятнистый олень помог юноше придумать план, как добраться до их Небесного замка. Отец возлюбленной придумал юноше несколько испытаний. Второе звучало так:
(Jiào ta na lai yï dôu long kang dui wangsandào). В этом предложении есть счетное слово ■(dôu). Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» воспользовался стратегией доместикации, переводя ■(dôu) как «мешок», что понятно русскому читателю. Б. Л. Рифтин прибег к методу транслитерации и перевел как «доу», вынося в сноску, что это мера сыпучих тел, равная 10 литрам. Это явная стратегия форенизации, которая знакомит русского читателя с чем-то новым, так как в русском языке такой измерительной единицы не существует.
Юноша украл небесный барабан и ушел, поэтому обезьяны, охранявшие сокровище, решили его догнать: (Wang san"dé dé dé
de zài qianmiàn pao, hôuzimen"bèng bèng bèng"de zài bèimiàn zhuï!). «###» (dé dé dé) -это звукоподражание цокота копыт, а «ШШШ» (bèng bèng bèng) - это танец, исполняемый вприпрыжку. Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» использовал стратегию доместикации и метод компенсации при переводе этого предложения. Его вариант звучит так: «Быстрее ветра мчится Ван Сань, а обезьяны всё равно нагоняют». Он меняет китайские выражения на привычное русскому человеку словосочетание «быстрее ветра». В переводе Б. Л. Рифтина «Дун-дун-дун - бежит Ван Сань; пэн-пэн-пэн - мчатся следом за ним обезьяны». Переводчик использовал стратегию форенизации с помощью транскрипции, оставляя оригинальное звучание.
Аналогичное решение можно увидеть на примере предложения
(Houzimen yôu"hua hua hua hua, hua hua hua"de youguô hé, zhuïle guôlai). Выражение (hua hua hua) - это имитация шума реки. Б. Л. Рифтин
переводит так: «Хуа-хуа-хуа - зашлепали обезьяны лапами по воде, вплавь пустились». Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» использует стратегию доместикации и метод компенсации, не заостряясь на звуке реки. У него этот отрывок звучит так: «Закричали обезьяны, кинулись в воду, и стали вплавь переправляться».
Текст (Wáng san y6u"dé
dé dé"de zai qiánmian pao, hóuzimen y6u"beng beng beng"de zai beimian zhuí, genzhe y6u yao zhuí shangle) у Б. Л. Рифтина звучит: «Дун-дун-дун - бежит Ван Сань; пэн-пэн-пэн -мчатся следом за ним обезьяны». Опять же, переводчик использовал стратегию форенизации с помощью транскрипции, оставляя оригинальный смысл. Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» переводит так: «Бежит Ван Сань со всех ног, барабан на спине несёт, а обезьяны опять его нагоняют. Совсем уже близко, в спину дышат». «###» (dé dé dé) переводчик меняет на фразеологизм «со всех ног», а звукоподражание «ШШШ» (beng beng beng) заменяет на словосочетание «дышать в спину», показывая, что обезьяны совсем близко и вот-вот схватят юношу. Переводчик использовал стратегию доместикации и метод компенсации, меняя китайские выражения на русские фразеологизмы и устойчивые словосочетания.
В абзаце про погоню говорится:
(Wáng san bian ba huoshí xiang dishang yí pao, shenh6u lijí chéngxianle yízu6 gao gao de huoshan). «^W» (huoshan) при переводе имеет только одно значение - вулкан, однако оба переводчика меняют вулкан на гору. Возможно, из-за негативного значения вулкана как символа. Вулкан связывается с катастрофическим проявлением природных сил, предстает как стихия разрушения, зла, воспринимается как врата подземного мира; в ряде культур существовал обычай бросать в кратер усопших. А у гор только положительное значение. Горы - это символ превосходства, вечности, чистоты,
постоянства, подъема, устремленности, вызова i14!.
В предложении ("Duö"de yísheng, zhen dé shuye
döu"shäshä"de lu6xia lái) представлено звукоподражание «^» (Duo), имитирующее дрожь, и звукоподражание (shasha), имитирующее шуршание. Б. Л. Рифтин в
очередной раз использует стратегию форенизации и метод транскрипции, его вариант перевода звучит так: «Дон! - прогремел барабан; ша-ша-ша - посыпались с деревьев листья». Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» использует те же стратегии только наполовину, звук (shasha) он опускает и его вариант перевода
звучит так: «Дон! - загремел барабан, и тут же все листья с деревьев посыпались».
В отличие от сказки «Мимоза», концовка этой сказки соответствует оригиналу. Б. Л. Рифтин практически не пользуется стратегией доместикации, весь перевод выполняя с помощью форенизации. Возможно, из-за этого перевод сложнее воспринимается читателем, незнакомым с культурой Китая, но, зато, сказка выглядит аутентичной и более интересной для тех, кто увлечен китайской традиционной культурой.
Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» напротив, практически не прибегает к стратегии форенизации, и все незнакомые русскому читателю явления переводит с помощью стратегии доместикации. Также он часто использует метод компенсации, меняя незнакомые читателю явления на более привычные, и при этом текст становится русифицированным, теряется культурная специфика оригинала.
Б. Л. Рифтин делает несколько сносок, поясняя необычные для русского читателя китайские явления. Получается, что сказка в его переводе - это не просто интересное повествование, но и своеобразный «справочник», который помогает носителям русского
языка познакомиться с чем-то новым, непривычным. Несмотря на то, что филолог пытается максимально полно передать суть оригинала, он, как и переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» в каких-то моментах меняет непонятные китайские явления на знакомые русскому читателю эквиваленты (например, красный цвет, вулкан). С этим текст становится проще воспринимать, но суть немного меняется, хотя расхождение с оригиналом совсем небольшое. Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» чаще прибегает к опущению, что во многом меняет смысл оригинала. Можно сказать, что текст перевода Б. Л. Рифтина более полный, художественный. Автор перевода старается полностью передать явления культуры Китая, не упуская важные аспекты.
3. Женщина-лисица ШЯШЙ (НиК xífй).
Оба переводчика предложили название - «Женщина-лисица», но дословно сказка переводится, как «Невестка-лиса». А еще точнее ШЙ - сноха, жена сына по
отношению к его отцу.
Зачин оригинала
Ш», - дословно можно переложить так: «Для начала я должен сказать кое-что, чтобы потом вы не сказали, "эй, да как такое может быть". Сказка на то и сказка, в ней нужно искать скрытый смысл».
Б.Л. Рифтин предлагает следующую интерпретацию: «Наперед знаю, спросишь ты: «Разве такое бывает?» Все в сказке бывает. Подумай, пораскинь мозгами и поймешь, какой в этой сказке смысл заложен». В целом, верность оригиналу сохраняется. Но при этом, Рифтин прибегает к стратегии доместикации, добавляя выражение «пораскинуть мозгами». Это фразеологизм, что более интересно - разговорный. Обычно, при переводе художественной литературы разговорные фразеологизмы не применяются, так как сразу же меняют стиль речи, но в сказке, возможно, это уместно.
Во втором переводе зачин звучит следующим образом: «Чего только не бывает на свете! А в сказках и того больше случается. Главное - слушать да на ус мотать, что бывает с добрыми, и как злых да нерадивых судьба наказывает». Переводчик сборника использует метод добавления. В оригинале нет никакого морализаторства. Также как и предложения «мотать на ус». Введение в текст русского устойчивого выражения проявление стратегии доместикации, в целом свойственной сборнику.
В предложении оба переводчика
придерживаются оригинала. У Рифтина: «Жил в старину юноша по прозванью Да Джуан. Жил вдвоем с матерью в маленьком домике у самой горы». В сборнике «Волшебные сказки Поднебесной»: «Жил когда-то в Поднебесной юноша по имени Да Джуан. Жили они с матерью в крошечном домишке у подножия горы». В следующем предложении «^
в начале представлен китайский фразеологизм переводится он: «в холод ли, или в жару; круглый год; непрестанно». Он очень удачно совпадает с русским устойчивым выражением, чем в своем переводе и воспользовался Б. Л. Рифтин: «И в холод и в зной ходил он в горы хворост рубить, тем и кормился». Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» это выражение опускает по неясным причинам: «Кормились они тем, что юноша хворост рубил и продавал его людям».
Если переводить дословно следующее предложение:
звучит так: «Давным-давно, в феодальном обществе, все родители покупали и
продавали дочек в качестве жен, и не знал никто, сколько смертей это понесло. Делали это родители независимо от того будут ли их дети счастливы в будущем, главное, что будут деньги». В предложении есть сразу же несколько интересных китайских устойчивых выражений: переводится как покупка жены, или же брак в форме
купли-продажи и 'ШйШ'л - совпадение чувств и интересов или же жить душа в душу. У Рифтин это собрано следующим образом: «В былые времена все отец с матерью решали: за кого дочь замуж отдать, на ком сына женить, - не то свадьба, не то торги - не поймешь. Часто до смерти чадо свое доводили. И все едино им было - полюбят молодые друг дружку или не полюбят. Только бы в богатый дом чадо свое сбыть - и ладно».
Перевод в сборнике «Волшебные сказки Поднебесной»: «В те времена за молодых все родители решали: на ком сына женить или за кого дочку выдать. Да все выгадать старались, чтобы в дом побогаче, чадо свое пристроить. А про любовь и слышать не желали». Во-первых, оба переводчика прибегли к методу членения предложений. Во-вторых, оба переводчика пишут про то, что сын также не имел выбора, но выражение ^^ относится только к продаже девушек. С чем связано такое расширение смысла оригинального текста не понятно, и имеет ли оно под собою культурно-исторические основания?
Далее идет предложение: ......». Здесь встречается
китайская реалия - НЩИй. Смысл выражения в том, что у кого-то есть много жен и наложниц. Это выражение пошло из романа Цао Сюэциня «Сон в красном тереме». Дословно предложение переводится так: «Есть деньги - есть много жен и наложниц, а бедняк навсегда холостяком останется». Выражение буквально переводится как
«быть голой палкой». Перевод Рифтина: «У богатого в доме три женских покоя, а то и четыре наложницы сразу; бедный весь век бобылем живет». Перевод в сборнике «Волшебные сказки Поднебесной»: «Вот так и выходило, что у богатого по три жены, а бедный так до старости не женится никак». Рифтин в одном предложении использует сразу же две стратегии - и доместикацию, и форенизацию. Он достаточно точно передает китайскую реалию в первой части предложения, но в конце использует слово «бобыль», которое пришло с древней Руси. Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» прибегает только к стратегии доместикации, не передавая китайскую реалию.
Однажды Да Джуан работал и увидел двух девушек:
В этом
предложении есть интересное китайское выражение: Дословно оно
переводится как «лицо как утиное яйцо». Но его переносное значение - «продолговатое и круглое лицо (именно у женщины)». Оба переводчика прибегли к калькированию и написали «утиное лицо» без пояснений. Воспринимает ли российский читатель его округлым или на ум приходит «нос уточкой»? Именно в данном случае дословный перевод кажется недостаточным
Спустя время Да Чжуан познакомился с девушкой в красном и начал с ней хворост наперегонки собирать. В тексте «ЙЙЭД^"^^^*^®
говорится о том, что девушку зовут Ху Эрни и живет она за горой со своей старшей сестрой. Рифтин отразил все из вышеперечисленного в своем переводе, а переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» прибег сразу же к двум методам: опущению и добавлению. Он не упомянул, что у девушки фамилия Ху, и почему-то добавил, что девушка живет не только со своей сестрой, но и со своим отцом, чего не было в тексте оригинала. Оба переводчика пишут имя девушки как Эр-ни. Переводческая практика писать двухсложные китайские имена через дефис существовала в России вплоть до
конца двадцатого века. Но после обращения КНР в ООН с просьбой придерживаться в орфографии имён норм путунхуа и пиньиня, написание китайских имён при переводе
через дефис считается неправильным [8]. Сборник Б. Л. Рифтина вышел из печати в 1972 году, а «Волшебные сказки Поднебесной» в 2012, поэтому переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» сделал грубую ошибку, а Б.Л. Рифтин нет.
В предложении говорится о том, что Эрни была очень прилежна
и делала все, чтобы заработать на жизнь. Перевод Рифтина: «И до того трудолюбива была Эр-ни! За что ни возьмется - все у нее спорится». Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» интерпретировал так: «Трудилась она с утра до ночи, и всякая работа у нее спорилась». Удивительная судьба у устойчивого выражения «руки золотые, за что не возьмется, все в руках спорится». Мы можем обнаружить его и в переводе вьетнамской народной сказки «Трое умельцев» и в карельской народной
сказке «Пряхи у проруби» Очевидно, что это переводческая стратегия
доместикации, подводящая текст к единому для русскогоязычного читателя знаменателю.
Эрни и Да Джуан поженились, у них появился ребенок, они были счастливы, но отец заставил Эрни уйти от мужа и вернуться домой. Да Джуан не выдержал разлуки с любимой и отправился на ее поиски. Он нашел Эрни, но ее отец решил устроить испытания для молодого человека. В предложении говорится о том,
что Да Джуан последовал за ним (отцом) в северную комнату. Б. Л. Рифтин так и написал в тексте перевода, а переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» заменил север на юг, что является не только нарушением оригинального текста, но и грубой ошибкой в отношении передачи китайских реалий. Север в Китае - символ изначального хаоса, то есть имеет отрицательный посыл. Так как отец в сказке отрицательный персонаж, такой символ это подчеркивает. А юг для китайцев самая важная сторона света, ассоциирующаяся с красным цветом [Тресиддер]. То есть, меняя север на юг, переводчик добавил отцу положительную характеристику, что является ошибкой.
Эрни и Да Джуан решили напоить отца отравленным вином. В предложении
говорится о том, что вино было настояно на османтусе. Б.Л. Рифтин заменил последний на коричные цветы, а переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» на цветы дикой сливы. Совершенно необъяснимая замена. Османтус - это самый часто встречаемый цветок в Китае, который цветет исключительно осенью. Он один из самых знаковых символов, олицетворяет собой плодородие, мир, верность и любовь, являясь к тому же традиционным свадебным
цветком И^!. Так как Эрни пыталась отравить своего отца ради любимого мужа, этот цветок не просто часть повествования, а важнейший символ, в том числе противоречия между почитанием деспотичного отца и любовью к мужу, который никак нельзя опускать или заменять.
При анализе переводов этой сказки можно сразу же заметить, что Б.Л. Рифтин гораздо реже применяет стратегию форенизации, чем в предыдущих сказках. Переводчик сборника «Волшебные сказки Поднебесной» как будто бы вообще отказывается от этой стратегии, заменяя все китайские реалии на что-то более понятное русскому читателю. Но при этом сказка не звучит «по-русски», она как будто бы является странным, и не совсем уместным сочетанием русских и китайских реалий. Замена сторон света и растений - выглядит ошибкой для переводчиков китайских сказок, так как теряется скрытый смысл повествования. Эти замены не кажутся оправданными.
Сравнивая оригиналы сказок и по две их интерпретации, не сложно заметить, что Б. Л. Рифтин чаще прибегает к стратегии форенизации, отражая в своих переводах культурную специфику Китая. Борис Львович был выдающимся знатоком китайской литературы и шире китайской культуры. Он один из шести синологов мира, который за свои исследования удостоен золотой медали Министерства образования КНР, за заслуги в изучении китайской литературы. То, что он в своих переводах он приобщает читателя к культуре Китая, - вполне закономерно.
Переводы сказок в сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» вторичны по отношению к Рифтину, нельзя не заметить заимствования в передаче наиболее сложных культурных смыслов и специфических терминов. В целом переводы придерживаются стратегии доместикации, приближая текст оригинала к культуре языка перевода.
Кроме двух стратегий, переводчики активно пользуются такими методами переводческих трансформаций как генерализация, добавление, опущение, транскрипция, компенсация, членение предложений. Кроме того, были выявлены следующие особенности переводов:
1) Недооценка культурных смыслов отдельных символов: сторон света, бытовых предметов, цветов.
2) Подмена культурных символов: как булавки на лотос. Возможно, ставшее проявлением поэтизации мифов.
3) Осовременивание: сближение текста с реалиями своей эпохи, культуры.
4) Навязывание морали, что не свойственно китайским сказкам, но без чего русская сказка кажется не законченной, не осмысленной.
Библиография
1. Белый цвет в культуре России и Китая / Т. У. Матназаров, Дарья Кузякова, У. В. Хоречко. // Молодой ученый. 2015. № 11 (91). С. 1822-1825.
2. Варавина Г.Н. Традиционные символы-обереги в верованиях народов севера (на примере родильной обрядности эвенов и эвенков)// Наука и современность. 2014. № 31. С. 32-37.
3. Волгин В. Свадебный эксклюзив [Электронный ресурс]// Копейский рабочий. 9 июля 2012. Режим доступа: https://kr-gazeta.ru/obshchestvo/svadebnyy_eksklyuziv/ (дата обращения: 19.03.2021)
4. Волшебные сказки Поднебесной. Китайские сказки. М.: Седьмая книга, 2012. 360 с.
5. Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т. / Гл. ред. М.Л.Титаренко; Ин-т Дальнего Востока.-М.: Вост. лит., 2006. Т. 1. Философия / ред. М.Л.Титаренко, А.И.Кобзев, А.Е.Лукьянов. 2006. 727 с.
6. Китайские народные сказки / пер. с китайского Б.Рифтина. М.: Художественная литература, 1972. 549 с.
7. Кобзев А.И.; Рифтин Б.Л., Анашина М.В. Бай-ху. Духовная культура Китая: энциклопедия: в 5 т.. Вост. лит. (2006).
8. Концевич Л. Р. Китайские имена собственные и термины в русском тексте. М.: Муравей 2002. 263 с.
9. Леонтьева И.П. Эмблема как семиотическая система // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2014. № 5 (61). С. 66-71.
10. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 2000. 408 с.
11. Пряхи у проруби. Карельская сказка. М.: Речь, 2014. 16 с.
12. Сказки народов Азии. Минск: Юнацтва, 1994. 400 с.
13. Справочник по фразеологии [Электронный ресурс] // Грамота.ру. 2012. Режим доступа: http://new.gramota.ru/spravka//phrases/ (дата обращения: 19.03.2021)
14. Тресиддер, Джек Словарь символов. М.: Изд.-торг. дом «Гранд»: Фаир-пресс, 2001. 444 с.
15. Универсальная энциклопедия Кирилла и Мефодия [Электронный ресурс]// Megabook. Режим доступа: https://megabook.ru (дата обращения: 19.03.2021)
16. Цун Япин. О национальном своеобразии цветовой символики в русском и китайском языках // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2017. Т. 9. Вып. 1. С. 93-97.
17. Шелестюк Е.В., Гриценко Э.Д. О форенизации и доместикации в переводе и возможностях их лингвистической оценки // Вестник Челябинского государственного университета. 2016. №. 4 (386). Филологические науки. Вып. 100. С. 202-207.
18. Domestication and Foreignization in Translation Studies / M.Jänis, H.Kemppanen & A.Belikova (eds.). Frank & Timme GmbH, 2012. 231 с.
19. Venuti L. The Scandals of Translation: Towards an Ethics of Difference. Routledge, 1998
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Предметом изучения статьи «Сравнительный лингвистический анализ переводов китайских сказок» явились стратегии переводов и виды переводческих трансформаций. В рецензируемой работе автор также исследует, почему интерпретаторы отказывались от одних символических единиц и значений в пользу других, как социокультурный контекст страны переводчика мог повлиять на интерпретацию текста. Эти элементы лингвистического анализа помогают автору установить стратегии переводческой деятельности интерпретаторов китайских традиционных текстов и углубить понимание, как взаимодействие двух культур в момент переложения текста с одного языка на другой рождает новые культурные смыслы. В качестве основного метода исследования выбран сравнительный анализ текстов, который вполне продуктивно позволяет автору решить поставленные задачи. Формулировка названия статьи отражает содержание и релевантна целям и тематике журнала «Филология: научные исследования», работа будет интересна широкому кругу читателей, особенно тем, кто занимается сопоставительным переводом, а также исследованием переводческих трансформаций. Теоретическую базу работы составили концепция переводческих стратегий форенизации и доместикации и концепция видов переводческих трансформаций. Материалом исследования послужили оригинальные сказки (hanxiücäo), (zhèntiangu), Ш
ЙШЙ (Huli xifù) и два вида их перевода: перевод Б.Л. Рифтина (Мимоза, Небесный барабан, Женщина-лисица) и перевод «Волшебных сказок» (автор не указан) (Мимоза, Небесный барабан, Женщина-лисица). В результате глубокого и логичного исследования автор получает собственные выводы, которые составляют научную новизну работы. Авто заключает, что Б.Л. Рифтин чаще прибегает к стратегии форенизации, отражая в своих переводах культурную специфику Китая. Переводы сказок в сборнике «Волшебные сказки Поднебесной» вторичны по отношению к Рифтину,
здесь автор замечает заимствования в передаче наиболее сложных культурных смыслов и специфических терминов. В целом переводы придерживаются стратегии доместикации, приближая текст оригинала к культуре языка перевода. Автор также заключает, что переводчики активно пользуются такими методами переводческих трансформаций как генерализация, добавление, опущение, транскрипция, компенсация, членение предложений. В выводах также содержатся особенности переводов. Полученные автором выводы не вызывают сомнений, подкрепляются большим количеством языкового материала. Статья обладает практической значимостью, поскольку может использоваться при подготовке переводчиков. Список литературы состоит из 19 ссылок, в работе соблюдаются основные правила цитирования других авторов, а также источников языкового материала. Релевантность источников проблематике исследования не вызывает сомнения, их количество вполне достаточно для достижения поставленной цели исследования. Качество оформления работы достаточно высокое. Статья соответствует требованиям, предъявляемым к подготовке академических журнальных статей. В целом работа читается легко, создает положительные впечатления и рекомендуется к публикации в журнале «Филология: научные исследования».
