CC BY
62
УДК 81'367 + 811.112.22
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ПОРЯДКА СЛОВ В РЯДЕ НЕМЕЦКИХ ОСТРОВНЫХ ДИАЛЕКТОВ
© Г. Ф. Поздерова
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074 г. Уфа, ул. Заки Валиди, 32.
Тел.: +7 (347) 272 35 62.
E-mail: [email protected]
В данной статье представлены результаты анализа одного из синтаксических аспектов, а именно порядка слов, в двух островных диалектах, которые рассматриваются автором как варианты немецкого языка. Пенсильванский немецкий — идиом на основе пфальцского диалекта — является языком представителей нескольких религиозных сект, эмигрировавших в Северную Америку в XVII—XVIII вв. и относится к числу «новых» островных диалектов. Кимбрский островной диалект, напротив, является «старым» диалектом. Он распространён в нескольких анклавах на северо-востоке Италии. Описание и сравнение словопорядковых параметров анализируемых диалектов затрагивает, в первую очередь, такие характерные для немецкого синтаксиса аспекты, как место финитного глагола в зависимом и независимом предложении, порядок следования компонентов глагольного комплекса, глагольно-сказуемная рамка.
Ключевые слова: островной диалект, пенсильванский немецкий, кимбрский диалект, порядок слов, позиция финитного глагола, расположение компонентов глагольного комплекса, глагольно-сказуемная рамка.
Языковые острова, возникшие в результате миграции больших групп населения, вызывают большой интерес со стороны лингвистов, работающих в рамках разных лингвистических направлений — диалектологии, социолингвистики, контактной и ареальной лингвистики, а в последние десятилетия также генеративной грамматики и типологии.
Сам термин «языковой остров» специалисты определяют по-разному, выделяя либо (социолингвистический, либо этнографический аспект, что, скорее всего, бывает продиктовано теми целями, который ставит перед собой исследователь таких языковых сообществ. В качестве одного из примеров приведём определение, данное этому понятию А. И. Домашневым, для которого языковой остров - «маргинальная область распространения языка (диалекта), отделённая от ареала своего ядра территориально-политической границей и находящаяся в пределах других политических (государственных) границ в иноязычном окружении» [1, с. 752]. Сам термин не всегда находит поддержку в кругах лингвистов. Так, венгерский германист Ч. Фёльдеш считает, что он «не способен гарантировать адекватного систематизирующего и объяснительного подхода к рассмотрению актуальных языковых и коммуникативных феноменов немецкого языка за пределами закрытого... немецкоязычного ареала»1 [2, с. 327-328] (все переводы выполнены автором статьи). Он предлагает использовать его только относительно диахронических исследований. Основные претензии к исследованию языковых островов лингвист формулирует следующим образом: «Исследование языковых островов оперирует в первую очередь в рамках языковой географии и занимается исследованием диалекта лишь
для того, чтобы идентифицировать его где-нибудь в системе единого немецкоязычного ареала; оно традиционно направляет свой взгляд на архаизмы, древненемецкие языковые реликты, этимологию и подобное» [2, с. 329-330]. Современное состояние «островного» языка в условиях утраты своеобразной «островной» сегрегации характеризуется наличием интенсивного контакта с языком-суперстратом/языком-донором (и культурой), что ведёт к необходимости использования его носителями коммуникативных приёмов билингвального характера и не может не отражаться на языке-субстрате/языке-реципиенте. Вместо островной лингвистической парадигмы Ч. Фёльдеш предлагает рассматривать возникающие сегодня феномены в рамках межкультурной или транскультурной лингвистики [2, с. 335-336].
Многочисленные попытки дать исчерпывающее определение языковому острову свидетельствуют о сложности объекта. Такой же непростой задачей является и классификация языковых островов. Здесь принимаются во внимание разные факторы. Например, с точки зрения местонахождения языковых островов относительно ядерного ареала немецкого языка выделяют типы контактно и дистантно расположенных языковых островов. К первым - «окраинным» - островам относятся области распространения немецких вариантов во Франции, Бельгии, Нидерландах, Дании. Вторую группу образуют немецкоязычные острова в других частях Европы, в Северной и Южной Америке, Австралии. В соответствии с хронологией образования различают старые острова, возникшие в Средние века, и новые - те, формирование которых происходило в основном уже в Новое время (XVI—XVШ вв.). Их основное отличие заключается в том, что «ос-
нователи новых поселений владели не только своим диалектом, но знали также и литературный язык» (см. [1, с. 752]). Включение фактора «немецкий литературный язык/немецкий языковой стандарт» позволяет также разделить языковые острова на те, где стандарт выполняет функцию языка-крыши, и такие, где литературный язык не оказывает никакого влияния на язык острова (см. подробнее [3]). Само взаимодействие жителей острова с литературным языком может иметь разный характер. Так, в среде нижненемецких меннонитов, использующих немецкий литературный язык преимущественно в религиозной сфере своей жизни, сложился своеобразный стандарт, который отличается от того стандарта немецкого языка, который действует в ядерном ареале/ареале иррадиации. Здесь, пожалуй, нельзя не согласиться с И. А. Бах-мутовой, которая, отдавая дань традиции отечественной германистики и восприятию этого варианта самими носителями, называет данный идиом немецким литературным языком, но при этом замечает: «Следует помнить, что в данном случае речь идёт о разговорной речи» [4, с. 127]. В других случаях немецкий языковой стандарт теряет роль перекрытия, как, например, в отдельных областях Франции (Эльзас) и в Люксембурге, что приводит к тому, что устные формы обиходно-разговорного языка можно лишь условно назвать вариантами немецкого языка [5, с. 104].
Интерес к говору обитателей языковых островов, являющихся, по словам В. М. Жирмунского, «как бы экспериментальной лингвистической лабораторией» [6, с. 492], обусловлен несколькими обстоятельствами. Так, П. Розенберг [7], рассматривая процессы конвергенции и дивергенции в немецких островных диалектах, называет среди прочего следующие:
1. Жители языковых островов зачастую являются носителями разных диалектов, которые подвергаются процессам выравнивания.
2. В собственной диасистеме зачастую отсутствует языковой стандарт в качестве языка-крыши и не препятствует языковым изменениям и смешению языков.
3. Языковые острова находятся в условиях интенсивного языкового контакта. Сравнение особенностей языкового развития позволит выявить, насколько процессы изменения языка обусловлены внешними и/или внутренними факторами.
Кроме того следует добавить, что наблюдение над изменениями, происходящими под влиянием языка-суперстрата, позволит выявить как наиболее слабые, так и самые резистентные к иноязычному влиянию (и вообще, к изменениям) участки системы. Правда, какие-либо типологические (и не только) обобщения (например, об изменении языкового типа) необходимо делать, проявляя осторожность, поскольку, как замечает П. Ауэр, некоторые диалекты в условиях изоляции обнаруживают «сума-
сшедшие» (crazy) структуры [8, с. 70]. Хотя это было сказано вообще о диалектах, данное замечание несомненно справедливо по отношению к островным диалектам.
Попробуем определить на примере порядка слов, есть ли общие черты в развитии немецких островных диалектов. Для этого сравним топологические особенности, отмечаемые исследователями для следующих идиомов: пенсильванский немецкий, который относится к разряду новых, и некоторые диалекты немецких анклавов на северо-востоке Италии, являющиеся старыми диалектами. Все эти идиомы мы можем отнести к разным группам не только как с точки зрения хронологической составляющей, но также удалённости от ядерного немецкоязычного ареала, степени взаимодействия с литературным языком, языкового окружения.
Пенсильванский немецкий диалект (в данном тексте понятия диалект, язык и идиом используются как синонимы) является языком различных сект протестантов, которые спасаясь от религиозного преследования, переселились в Америку, в Пенсильванию, в XVII и XVIII вв. из Пфальца, а также Бадена, Вюртемберга, Швейцарии и Эльзаса. Сегодня они проживают на территории нескольких штатов США и в провинции Онтарио в Канаде. В результате процессов выравнивания среднефранк-ских, рейнскофранкских, швабских и алеманнских диалектов на базе пфальцского диалекта возник единый вариант немецкого языка. Существует также вариант литературного языка, количество использующих его, однако, незначительно. Для анализа мы взяли электронный вариант издания секты амишей Hiwwe wie Driwwe (осень/зима 2013 г.), а также опирались на работу М. Л. Лоудена (2011), в которой описывается глагольный комплекс в придаточном предложении.
Проанализированные тексты представляют собой сообщения репортёров и письма читателей данного издания. Примечательно, что некоторые тексты достаточно сильно отличаются друг от друга в топологическом оформлении предложения. Так, в тексте Дугласа Маденфорда (Douglas Madenford, далее DM), который носит несколько патетический характер, последовательно соблюдаются следующие правила: второе место финитного глагола в простом повествовательном предложении
(1), рамочное оформление двухчленного глагольного комплекса и глагола с отделяемой приставкой
(2), последнее место финитного глагола в придаточном предложении (3), ср.:
(1) Sie wuhne mit verbrochene Familiye. (DM)
(2) a. Ich bin uff en gleene Bauerei in Centre Taunship uffgwaxe. (DM)
b. Es macht nix aus, was... (DM)
(3) Ich hab zwee Eldere, die mei ganze Lewe zamme waare. (DM)
Нарушения глагольно-сказуемной рамки в простом повествовательном предложении не на-
блюдается за исключением тех случаев, когда в предложении присутствует глагольный комплекс из трёх глагольных форм, при этом один из глаголов является модальным и находится в перфекте. В таких случаях в немецком стандарте используется так называемый замещающий инфинитив (Ersatzinfinitiv), или Infinitivus pro Participio (далее IPP). Для сравнения мы приводим в этом примере подстрочный перевод на немецкий литературный язык (4b) и стандартный вариант (4c), ср.:
(4) a. Ich hab gemisst in der Gaarde schaffe, es Grass maehe un aa in es Haus helfe. (DM)
b. Ich habe gemusst im Garten arbeiten, das Gras mähen und auch im Haus helfen.
c. Ich habe im Garten arbeiten (müssen), das Gras mähen und auch im Haus helfen (müssen).
Как видно из примера, в данном предложении конструкция IPP не используется и конструкции с модальными глаголами, сопровождаемыми инфинитивом, оформляются как у остальных глаголов, способных управлять инфинитивом, ср.:
(5) Er hot versucht, mich zu en gleene Schreiner zu mache, awwer seil waar net mei Koppche Tee. (DM)
(6) Ich hab gekennt naus geh un ich hab viel Blatz zu schpiele ghatt. (DM)
Ich habe ausgehen können (dürfen?) und ich habe viel Platz zum Spielen gehabt.
В последнем примере во второй части сложносочинённого предложения внутри рамки оказывается инфинитив с частицей zu, который можно рассматривать как определение к существительному. Видимо, с этим связана его контактная постпозиция к существительному. В первой части предложения за рамку вынесена неопределённая форма глагола. По-видимому, форма причастия модального глагола коррелирует с позицией его инфинитива.
Рассмотрим теперь порядок следования глагольных элементов в придаточном предложении, для чего приведём сначала несколько примеров:
(7) Ass ich en Kind waar, hawwich viel Glick ghatt. (DM)
(8) Ich weess net, wie mei Eldere es gemacht henn, awwer ich will aa so en Exempel ferm ei Dochter sei. (DM)
(9) Ich habe gelannt, wie mer uff Gediere uffbas-se muss. (DM)
(10) Ich waar net en Kind, wu allsfatt mit sei Freinde sei hot misse. (DM)
Как следует из примеров, простое глагольное сказуемое находится в придаточном предложении на последнем месте (см. (7), а также (3)), как в немецком стандарте. Соответствующим стандарту является также порядок в составном сказуемом из двух глагольных форм: финитный глагол стоит на последнем месте, а причастие II (8) или инфинитив (9) непосредственно предшествуют ему. В (10) глагольное сказуемое, состоящее из трёх форм — инфинитива, вспомогательного глагола и причастия II
в форме IPP — обнаруживает последовательность компонентов, встречающуюся в нижнебаварских диалектах, она также отмечена как южный региональный вариант в стандартном (!) немецком языке прессы Германии (см. [9]).
Нарушение рамки встретилось в одном простом предложении (6). В придаточном предложении нам встретился только один случай, когда после финитного глагола оказалось существительное, которое, судя по контексту, выполняло функцию отсылки к последующему модальному предложению, см.:
(11) Ich hoff, ass meine Dochter uff mich gucke un denke watt der Weg, ass ich uff mei Daadi geguckt un von ihm gedenkt hab. (DM)
Ich hoffe, dass meine Tochter auf mich gucken und denken wird auf solche Weise, wie ich...
В других проанализированных нами текстах наблюдается более пёстрая картина. Так, в тексте Ларри Градволя (Larry Gradwohl, далее LG), в котором он описывает, как и какие подарки он готовит своим внукам на Пасху, куда он эти подарки прячет и как дети их ищут, нами обнаружены 13 случаев нарушения рамки, её стяжения в простом и придаточном предложении. Причём элементы, выносимые за рамку, могут значительно отличаться друг от друга как по объёму, так и по синтаксической функции, что свидетельствует скорее о том, что степень грамматикализации рамки в данном идиоме отличается от того же параметра в немецком языковом стандарте, что создаёт в пенсильванском немецком дополнительные возможности для реализации прагматической функции порядка слов, ср.:
(12) Zuerscht misse mer aafange mit Oyer, gell?
(LG)
(13) Awwer da sinn net gfarebte Oyer, wie mer gemacht hot in de aide Daage. (LG)
(14) Mir henn en nein Aart Oyer kaaft im Schtor, ass aus Blaesdick gemacht sinn warre. (LG)
(15) Iwwerm Winder hot seller en Deckung druff, un ich hab e paar Oyer neigewickelt drunner. (LG)
(16) Un ich warr es auslege do, wie mir's zam-megeduh henn die letschte zwee Yaahr. (LG)
(17) No iss en deitsch Waddebuch gelegt warre uff mei Scheibdisch fer die Hieweise in de Breisoyer zu verschteh. (LG)
По нашим наблюдениям, за рамку здесь выносятся:
1) предложные группы в функции дополнения (12) или обстоятельства времени (13), места (14);
2) группа существительного (16) (здесь в функции обстоятельства с темпоральным значением);
3) обстоятельства, выраженные указательными местоимёнными наречиями, типа drin, drunner (15).
Вынесенные за рамку предложения элементы могут присоединять другие компоненты предложения, например, инфинитивные обороты, как в (17), которые сегодня принято выносить за рамку. Однако если этот инфинитивный оборот состоит из од-
ного инфинитива и является определением, то он может оказаться и внутри рамки предложения (ср. также (6)):
(18) ... selli henn sie Hilfferfnne gebraucht. (LG)
Схожие регулярные явления обнаруживают и
сообщения о разных событиях, как, например, о мероприятии, связанном с немецким языком (далее NS), и о возобновлении богослужения в одной из церквей. В первом сообщении идёт перечисление тех мероприятий, которые прошли в рамках первой встречи пенсильванских немцев. В этих предложениях, которые следуют практически друг за другом, за рамку регулярно выносятся различные члены предложения разного объёма, есть даже случаи обособления (24):
(19) Des iss en Fescht der alles Deitsches am geh halde: die Schprooch, die Kultur, un alles, was zamme geht mit sell. (NS)
(20) Die heit, ass datt waare, henn Lieder gheert vom "Der Nei Dolpebock Saenger Chor" un "Die Schwadore Schalle". (NS)
(21) Der Patrick Donmoyer hot en Feschtrede gewwe wege Haussege. (NS)
(22) Etliche Leit henn en "bargain" grickt vun die deitsch Fendu. (NS)
(23) Die Miller Brieder henn der Daag zugemacht mit ihre "Dummheide". (NS)
(24) Die Leit henn die Handwarrich Schtaends bsuche kenne, un aa etliche historische Gesellschafte. (NS)
(25) In der Bicherschtubb hot die Ruth Bridegam en pennsylvaanisch deitsch Pikter Bingo gschpielt mit de Kinner. (NS)
(26) Maniche Leit waare geindresst in selle un henn viel mit em Butch gschwetzt. (NS)
(27) .ass die Frehlichkeit vun die Deitsche lewendich un gsund iss in Pennsylvaani. (NS)
Таким образом, можно предположить, что в пенсильванском немецком действуют более свободные правила в отношении соблюдения рамочного принципа оформления предложения, что позволяет более широко использовать порядок слов в прагматических целях. Продуктивность модели вынесения элементов предложения в правую периферию (заполье) в пенсильанском синтаксисе отмечает и М. Л. Лоуден (2011). Однако он связывает способность быть вынесенным за рамку с синтаксической позицией элемента — внутри рамки остаются только аргументы [10, c. 168]. Это обнаруживается также и в проанализированных нами текстах, хотя встречаются единичные случаи вынесения (факультативных) аргументов за рамку предложения (см. (12), (19), (26)).
Рассмотрим последовательность элементов глагольного комплекса в придаточных и простых предложениях. Последние будут нас интересовать только в том случае, если глагольный комплекс в них включает более 2-х компонентов. Как наглядно демонстрируют примеры (1З), (16), (27), финитный
глагол занимает в придаточном предложении традиционную для немецкого синтаксиса постпозицию по отношению к нефинитным формам глагола. В указанных примерах сказуемое — глагольное и глагольно-именное — представляет собой двухком-понентные группы.
Что касается глагольных комплексов, включающих в себя три компонента, то здесь обнаруживаются разные подходы к оформлению в зависимости от нескольких факторов. Первым можно назвать тип предложения. Так, для простых предложений с трёхчленным сказуемым характерны традиционные для немецкого предложения варианты словорасположения: Vfm - (...) [Part - Partaux] в пассивной конструкции (17) и (28); V^ - (...) [Part -Partaux] в двойном перфекте (29), (30) и Vfin - (...) -Infinitiv - MVIPP в предложениях с модальными глаголами (24), (31) и (32).
(28) En Fimfdaalernote iss net eigwickelt warre inner Oi. (LG)
(29) Yaahre zerick henn mir en Schwimmblatz kaaft ghabt, wu uff em Grund gschtellt iss warre. (LG)
(30) Newich sei Disch henn mir en "Deitsch Schwetze Disch" uffgsetzt ghatt. (NS)
(31) Denneweg kenne sie deitsche Wadde lanne un henn aa ihre "Bingo" Babiere mit heem nemme kenne. (NS)
(32) .un die Leit henn schtobbe kenne un
Deitsch schwetze odder yuscht abhariche. (NS)
Впрочем, необходимо признать, что здесь также допустимы некоторые вариации, как, например, в предложениях (4) и (6), где причастие 2 модального глагола имеет слабую форму, а его дополнение обособлено.
Интересная картина обнаруживается в тех случаях, когда такое глагольное сказуемое находится в придаточном предложении. В современной специальной литературе, описывающей последовательность компонентов в многочленном глагольном сказуемом, принято обозначать порядок их следования цифрами. Так, единица (1) - это спрягаемая форма глагола, дальнейшая нумерация отражает степень зависимости между этими формами. В примерах (10), (29) и (33) перед нами последовательность 3 - 1 - 2, а в (34) - 3 - 2 - 1.
(33) Mir henn en nein Aart Oyer kaaft im Schtor, ass aus Blaesdick gemacht sinn warre. (LG)
(34) Die deitsche Leit gleiche ihre Siesssach, un die Leit, ass sell all geblaant ghatt henn. (NS)
В тех примерах, которые обнаруживают последовательность 3 - 1 - 2, перед нами перфект пассив. В тех немногочисленных примерах, которые мы встретили в анализируемых текстах, отмечается только такая последовательность в данных конструкциях. М. Л. Лоуден пишет о том, что здесь существовали ранее и продолжают сохраняться два варианта - наряду с 3 - 1 - 2 встречается порядок 3 -2 - 1, причём последний характерен для более
молодых носителей данного языка [10, с. 177]. Выявляемый в наших примерах порядок расположения обнаруживает параллели с трёхкомпонентными конструкциями с модальными глаголами в придаточном предложении, которые описаны М. Л. Ло-уденом, ср.:
(35) Sie hen gwisst, as ich sie heere hab kenne (цит. по [10, с. 167])
М. Л. Лоуден объясняет данный факт тем, что глагол warre в пенсильванском не имеет, в отличие от немецкого стандарта, двух форм причастия (iworden/geworden), позволяющих дифференцировать конструкции, образуемые с его помощью. Эта омонимия, сближающая данный глагол с модальными, провоцирует такой же порядок слов внутри группы глагола «поскольку говорящие могут неосознанно относить warre к IPP, что приводит к инверсии в двух- и трёхчленных глагольных комплексах» [10, с. 177-178].
К сожалению, в анализируемых нами текстах мы не встретили трёхчленных глагольных комплексов с модальным глаголом в форме IPP перфекте. Поэтому при описании их последовательности мы вынуждены опираться на данные М. Л. Ло-удена. Исследовав два варианта пенсильванского идиома, которые обнаруживают расхождения в лексическом составе, но демонстрируют единообразие синтаксических структур, М. Л. Лоуден пытается сформулировать правило, или, лучше сказать, следующую гипотезу: «правая скобка [глагольной рамки - ГП] в пенсильванском предложении может содержать не более одного лексического глагола; дополнительные лексические глаголы должны перемеситься за рамку вправо на периферию предложения» [10, с. 173]. Американский германист провёл диахроническое исследование и выявил интересные инновации, касающиеся порядка слов в рассматриваемых конструкциях. Согласно его наблюдениям, порядок следования компонентов в трёхчленных глагольных комплексах 3 - 1 - 2 имел ранее более широкое распространение, поскольку, с одной стороны, большее количество глаголов могло образовывать форму IPP (например, hawwe, losse, brauche, mache, sehne, heere, helfe и др.), а не только модальные глаголы, как сегодня. Кроме того, инвертированный порядок компонентов провоцировали и причастные формы глаголов ghatt, gwest, grigt, warre. М. Л. Лоуден отмечает, что эти глаголы были со временем переосмыслены (reanalyze): первые утратили форму IPP, и все группы глаголов, за исключением модальных, перцептивных и helfe, имеют либо порядок 2 - 1 |3 (gebraucht hot kumme), либо 3 - 2 - 1 (geh glost hot) [10, с. 178-179]. Иногда могут иметь место колебания в порядке компонентов, объясняемые М. Л. Лоуденом особенностями интерпретации глаголов - отнесение их к лексическим или вспомогательным (см. [10, с. 176]).
Кроме трёхчленных глагольных комплексов в проанализированных нами текстах встретились два предложения с четырьмя компонентами:
(36) ...so ass ушсЫ: en bissel Fareb gsehne hot warre kenne. (LG)
(37) .so ass es nimmi am Fes^t gsehne hot sei kenne. (HD, с. 8)
Последовательность глагольных форм здесь можно описать формулой 4-1-3-2. М. Л. Лоуден также приводит пример с четырехкомпонентным глагольным комплексом:
(38) Sie hen gwisst I as kh gehe hab welle schwimme [10, с. 171].
Как видим, данный пример обнаруживает другие стратегии при расположении компонентов: 31-2-4. Данный порядок М. Л. Лоуден сокращает до 2-1-3, рассматривая hab welle как одно морфологическое слово. Однако в наших примерах при размещении частей этого целого имеет место дистак-сия. Интерпретация указанных порядков требует значительно большего объёма материала, чем имеется в нашем распоряжении на сегодняшний день. Поэтому мы вынуждены лишь констатировать наличие данных вариантов расположения компонентов в четырёхчленном глагольном комплексе.
Характеризуя основные особенности слово-расположения в пенсильванском немецком, кроме перечисленных выше можно отметить последовательную постановку финитного глагола на второе место в простом предложении. Интересной особенностью является клитизация местоимённого подлежащего в постпозиции к финитному глаголу, что, однако, возможно не всегда. По нашим наблюдениям, эта возможность коррелирует с фонетической формой слова, ср.:
(39) a. Datt kammer sell finne... (HD, с. 3)
b. Nau hawwich mei eegni Dorter... (DM)
(40) a. Awwer dann misste sie selwert es Geld neiduh. (LG)
b. .awwer des lets^ henn sie zuerst ums Haus rumgeguckt. (LG)
Обратимся теперь к диалектам нескольких немецких островов на северо-востоке Италии. Их особенностью является то, что эти острова относятся к разряду старых островов, возникшим в Средние века. Так, носители цимбрского, или кимбрского, диалекта, проживающие сегодня в провинциях Тренто, Верона и Виченца, переселились сюда предположительно в период с 1050 по 1350 гг. XIII-XIV вв. являются также временем переселения в этот регион Европы носителей ка-ринтских диалектов. В целом, в Италии среди двенадцати признанных законом меньшинств носителями германской группы языков являются представители четырёх ветвей - мокенской, вальсеровской, кимбрской и пустеро-каринтской [11, с. 10]. Характерным для них является сильное влияние как со стороны местных диалектов, так и литературного итальянского языка. Насколько сильным оказалось
романское влияние на синтаксис этих диалектов определить сложно. Так, М. А. Смирнова, исследовавшая тимаушский идиом, относящийся по своему происхождению к каринтской группе баваро-австрийских диалектов, приходит к выводу, с которым трудно не согласиться: «Синтаксические явления, о которых речь пойдет ниже, не могут однозначно рассматриваться как «нарушение» германской фразы или как результат влияния романского окружения. Они обусловлены внутренними сдвигами в системе самого диалекта» [11, с. 24]
М. А. Смирнова отмечает следующие слово-порядковые особенности исследуемого диалекта [11, с. 24-26]:
1. Позицию сказуемого в главном предложении.
2. Позицию инфинитива, причастия прошедшего времени и ударной подвижной приставки внутри составного сказуемого главного предложения. Замечено, что романский порядок слов преобладает в длинных предложениях с большим числом дополнений.
3. Порядок слов в придаточном предложении.
Как показывает приводимый ею пример, сказуемое не имеет фиксированного места в предложении (мы взяли на себя смелость привести подстрочный перевод на немецкий язык, автор даёт итальянский и немецкий варианты), ср.:
(41) In den leistn zeichn joar da ckindar af Tisch-elbong sent obla bianigar asou vil in asilo a bi in da schual [11, с. 25].
In den letzten zehn Jahren die Kinder in Timao werden immer weniger in den Kindergärten und in den Schulen.
Если в немецком повествовательном предложении финитный глагол должен занимать второе место, то в данном примере он находится просто в центре предложения, именная часть сказуемого расположена контактно, что также отличается от традиционной немецкой структуры. Во втором приводимом М. А. Смирновой примере также обнаруживается контактное расположение частей глагольного сказуемого (ist eröffnet worden), хотя сказуемое занимает вторую позицию.
(42) In avoscht is oufa gabeisn in asilo va Ti-schelbong a moschtra van zoi as in doarf is mit dar hont boarn gamocht [11, с. 25].
В приводимом исследовательницей последнем примере порядок слов в придаточном предложении обнаруживает несовпадение с современной немецкой нормой словорасположения (сначала даётся подстрочный вариант, а затем стандартная структура), ср.:
(43) Is puach, as mar ost geim geistar nockmittog, is vil schian [11, с. 25].
Das Buch, das mir hast gegeben gestern Nachmittag, ist sehr schön.
Buch, das du mir gestern nachmittag gegeben hast, ist sehr schon.
Обращает на себя внимание и отсутствие подлежащего, что создаёт эффект полного калькирования итальянского предложения (хотя подлежащее могло превратиться в энклитику, как это часто наблюдается в кимбрском диалекте, но здесь это определить сложно), ср.:
(44) II libro che mi hai dato ieri pomeriggio e molto bello [11, с. 25].
Обобщая, можно констатировать, что характерными чертами топологии предложения данного идиома являются а) незакреплённость позиции глагола как в простом, так и придаточном предложении, иначе говоря, позиция глагола не грамматикализована; б) из (а) вытекает, что порядок слов в придаточном предложении такой же, как и в простом, т.е., опять же, не выполняет грамматической функции; в) отсутствие рамки — как глагольно-сказуемной, так и рамки придаточного предложения, или же её необязательность.
Судить о расположении частей сложного глагольного сказуемого мы не можем вследствие отсутствия у нас достаточного количества материала, но возможно предположить, что нефинитная часть сказуемого находится в постпозиции к финитной.
Обратимся к кимбрскому диалекту, который рассматривается некоторыми исследователями как очень архаичный, застывший в средневерх-ненемецком состоянии (см. подробнее [12]). Как отмечает Э. Роули, до 15 века у жителей этого немецкого анклава существовали связи с их прародиной, но после Реформации эти связи оборвались [12, с. 16]. Таким образом, кимбрский диалект утратил немецкий язык в качестве языка-крыши. Представление о том, что этот идиом продолжает оставаться реликтом средневерхне-немецкого, представляется нам несколько романтизированным. Язык развивался под давлением собственной системы, также нельзя исключать давления на него со стороны мажоритарных романских языков. То, что в кимбрском языке происходили изменения, доказывает ряд исследований и, в частности, работа Е. Бидезе и А. Тома-зелли (2005), которые выявили определённые изменения в топологии кимбрского предложения.
Рассмотрим некоторые особенности словорас-положения в кимбрском предложении. К основным исследователи относят следующие черты:
1. Позиция финитный глагола в простом (основном) предложении: в специальной литературе по данному вопросу отмечаются определённые расхождения. Так, в [13] и [14] обращается внимание на то, что в кимбрском предложении вторая позиция спрягаемого глагола не является обязательной, эта форма может перемещаться и на третье (и даже дальше) место, ср.:
(45) [Gheistar] [in Giani] hot gehakat iz holtz ime balt.
Gestern der Hans hat gehackt das Holz im Wald [14, с. 264].
(46) Übar diisa hooghe ebane in daü zait ist ga-beest allez an balt, ba habent ganestet de peeren un de bölve un khoone laüte. (Benedikt Ghit von Putz)
[Über diese hohe Ebene] [in dieser Zeit] ist gewesen alles ein Wald...
(47) De iarn eersten haüsar saint gabeest hütten, halbe vorgraabet, zo sicharn-sich von billen viigarn un vomme vroste in bintar-zait (Benedikt Ghit von Putz).
[Die ihren ersten Häuser] sind gewesen Hütten.
Таким образом, такой порядок слов можно описать с помощью формулы XP YX Vfin.
Х. Тиролер в своём «Грамматическом описании кимбрского языка Лузерны» вообще не отмечает этой особенности. Касаясь типологии порядка слов, он относит кимбрский язык, как и итальянский, к типу S — V — O, в то время как немецкий представляет собой тип T — V — X, где Т обозначает позицию топика [15, с. 199]. По мнению Х. Ти-ролера, подобная топикализация в кимбрском языке также возможна, но тогда в главном предложении в предполье стоит обстоятельство или придаточное предложение, а местоимённое подлежащее следует сразу за финитным глаголом, рамка закрывается, далее идут другие дополнения и, наконец, предложение замыкает вторично топи-кализованное, более точно определяемое подлежащее, так что кимбрское предложение варьирует между типами S — V — O и T — V — X — S. Такой подхват подлежащего происходит в том случае, если оно ранее не называлось. Иначе это можно описать также формулой T1 — V — X — T2 [15, с. 200]. Х. Тиролер иллюстрирует данную закономерность следующим примером, в котором мы жирным шрифтом выделили глагольное сказуемое, а жирным курсивом — подлежащее (существительное и резумптивное местоимение, его замещающее):
(48) a. di khua hat gekhelbart haüt morng.
b. haüt morng hat se gekhelbart, di khua [15, c. 200].
2. Позиция финитного глагола в придаточном предложении не отличается от его позиции в главном предложении, что означает отсутствие присущей немецкому языку асимметрии между этими двумя синтаксическими структурами, ср.:
(49) De ünzarn eltarn habent hortan khöt, daz dar ünzar stamm von Zimbarn ist von taütschen lentarn afan ndrt khemmet in dez bellasche lant, in zait vomme khriighe, ba dar grooze stroach ist den gant üübel (Benedikt Ghit von Putz).
.dass [der unsere Stamm von Zimbern] ist von deutschen Ländern auf dem Norden gekommen in das welsche Land.
3. Глагольно-сказуемная рамка не является обязательной, можно наблюдать как неполную рамку (см. (49)), так и полностью контактное расположение частей сказуемого (45—47), что влечёт за собой также вынесение различных членов предложения в правую периферию предложения.
4. Последовательность компонентов глагольного комплекса с модальными глаголами в прошедшем времени. По мнению Х. Тиролера, кимбр-ский следует здесь итальянскому образцу: в этом случае IPP, в отличие от немецкого, отсутствует и последовательность компонентов также обнаруживает отличия от немецкого [15, c. 201], ср.:
(50) нем.: Der Bub hat lernen müssen
кимбр.: dar pua hat gemucht lirnen.
итал.: il ragazzo ha devuto studiare [15, c. 201].
Однако здесь следует заметить, что такая последовательность компонентов (1—2—3) зафиксирована не только в данном диалекте, но и в других немецких диалектах как с IPP, так и с обычной формой причастия II модального глагола, что вряд ли позволяет говорить о её чисто итальянском происхождении, ср.:
(51) алем.: So hei si's welle ha, d'Lüt im Rümli-ge-Dörfli, und me het ne der Wille müesse tue (Tavel. Ds verlorne Lied).
люкс.: well en huet welle bei mech kommen [16, с. 27].
пенс.: Ich hab gekennt naus geh un. (DM)
Она также встречается как один из вариантов у Мартина Лютера, ср.:
(52) .da wir haben müßt schwitzen. (Luther)
5. Позиция отделяемой приставки. Как отмечает А. Падован, характерная для немецкого языка отделяемая приставка глагола в кимбрском также может отделяться, но её позиция отличается вариативностью, ср.:
(53) a. I hon au-gehöart di arbat ka Tria [17, c. 282].
Ich habe aufgehört die Arbeit in Trento.
b. I hon gehöart au di arbat ka Tria [17, c. 282].
Ich habe gehört auf die Arbeit in Trento.
c. ...az-ar-en ä hat gerüaft [17, c. 283]
.dass-er-ihn an hat gerufen.
В последнем примере мы имеем придаточное предложение с союзом az. Как указывает А. Падо-ван, подобная позиция отделяемой приставки возможна только в придаточном предложении именно с этим союзом [17, c. 283].
Характеризуя в целом топологию кимбрского предложения, необходимо отметить следующее: относительно возможных причин тех особенностей, которые отличают порядок слов в кимбрском от немецкого, а также трактовки типологической принадлежности данного идиома, существуют различные мнения. Так, Х. Тиролер отмечает наличие смешанных черт, ср.: «кимбрский синтаксис демонстрирует частично итальянское или романское влияние, что выражается, прежде всего, в обращении с глагольным комплексом, но, с другой стороны, сохраняет также типично немецкие структуры, чуждые итальянскому языку» [15, c. 199]. Он отмечает, что большая глагольно-сказуемная рамка в кимбрском языке Лузерны невозможна, здесь наблюдаются параллели с итальянским языком, проявляющиеся в контактном расположении частей
сказуемого, между которыми возможна постановка только небольших частиц, энклитик и отрицания [15, с. 199]. Э. Бидезе/А. Томазелли осторожно замечают, что «постепенная утрата ограничения V2 в кимбрском языке представляет собой... хороший пример возможного романского влияния на этот германский диалект» [13, с. 2]. Итальянские лингвисты, проанализировав ряд источников, начиная с Катехизиса 1602 г. по настоящее время, пришли к выводу, что инновации, касающиеся позиции финитного глагола, начались с вынесения свободный темы в левую периферию вопросительного предложения. Затем возможность вынесения разных элементов в левую периферию была распространена на повествовательное предложение. Утрату ограничения V2 исследователи датируют XIX веком [13, с. 14]. В своих выводах Э. Бидезе/А. Томазелли констатируют, что влияние романского синтаксиса на кимбрский ограничено определёнными условиями [13, с. 19]. То, что кимбрский синтаксис не копирует просто романский образец, демонстрируют такие феномены, как обязательная лексикали-зация местоимённого подлежащего, которая означает сохранение двусоставности предложения; инверсия местоимённого подлежащего по немецкому образцу; расположение рефлексива и клитики дополнения только в правой части предложения; наличие энклитик при отсутствии характерных для романских языков проклитик [13, с. 20].
Несколько иной взгляд представляет В. Абрахам, который гипостазирует, что синтаксические инновации в кимбрском диалекте не являются результатом влияния романского окружения, а вытекают из устного характера данного идиома [18, с. 234]. Как мы видели, отдельные явления в миноритарном языке, которые, казалось бы, обнаруживают параллели в мажоритарном языке, могут оказаться просто случайными, но, с другой стороны, они могут «открыть ворота» для проникновения инноваций под влиянием интерференции в условиях билингвизма, поскольку, как справедливо отмечает М. А. Смирнова, «возможность интерференции поддерживается самими структурами языков» [11, с. 25-26].
Суммируя результаты проделанного анализа топологии предложения в пенсильванском немецком и кимбрском наречиях, можно отметить следующее:
1. Вторая позиция финитного глагола в простом предложении в пенсильванском немецком представляется нам вполне устойчивой и сохраняющей своё структурообразующее значение, чего нельзя сказать о кимбрском (и тимаушском) диалектах, где не только вторая позиция спрягаемого глагола в простом предложении, но и конечная его позиция в придаточном утратили своё функциональное значение и не являются релевантными для структуры предложения.
2. Что касается структуры придаточного предложения в пенсильванском немецком, то, несмотря на отдельные случаи вынесения некоторых членов предложения за правую рамку придаточного предложения (см. (11), (13), (16), (19)), доминирующей является финальная позиция спрягаемого глагола, которая также преобладает в двухкомпонентных глагольных комплексах. В трёхкомпонентных комплексах, как показал М. Л. Лоуден, существует своеобразная топологическая оппозиция «лексический глагол» vs. «вспомогательный глагол», однако сам глагольный комплекс тяготеет к конечной позиции в придаточном предложении. Также финальной является позиция четырёхчленного глагольного комплекса. Несмотря на определённые расхождения в постановке его отдельных компонентов, закономерности которой пока остаются неисследованными, эти альтернации внутри глагольного комплекса (во всяком случае, пока) никак не влияют на сохранение типичной для немецкого языка топологической асимметрии между зависимым и независимым предложением.
3. Относительно сохранения рамочного принципа оформления предложения следует заметить, что он довольно хорошо сохранился в пенсильванском немецком, в то время как в кимбрском преобладает контактная постановка элементов (потенциальной) рамки, между которыми могут помещаться лишь определённые классы слов, которые можно охарактеризовать как «лёгкие» элементы. Как мы отмечали выше, в одном из текстов, а именно, в письме Д. Маденфорда, рамочное оформление предложения характеризуется устойчивой последовательностью, что, возможно, объясняется тем фактом, что Д. Маденфорд является учителем. Достаточно многочисленные случаи вынесения различных составляющих предложения за рамку отражают, на наш взгляд, близость к устной форме и, за некоторыми исключениями, типичны также и для немецкого устного синтаксиса. Что касается упомянутых исключений, то особый интерес представляет вынесение за рамку наречий. Это, по мнению Г. В. Фитча, является индикатором влияния контакта с английским языком [19, с. 382-383].
4. В вопросе о том, какие же элементы оказываются наиболее устойчивыми к изменениям, можно высказать предположение, что таковыми являются личные местоимения, которые дольше остальных сохраняют свою позицию в предложении, например, в кимбрском языке. Интересно в этой связи отметить, что этот класс слов также достаточно устойчив к утрате падежного маркирования (см. [7]).
5. Говорить о прямом влиянии иноязычного контакта на процессы синтаксического изменения в островных диалектах можно лишь с большой осторожностью и оговорками. Скорее всего, как отмечается многими исследователями, в структуре самого диалекта существуют предпосылки, позво-
ляющие в условиях билингвизма вызывать интерференцию и создавать базу для инноваций.
Сокращения
алем. = алеманнский итал. = итальянский кимбр. = кимбрский люкс. = люксембургский нем. = немецкий пенс. = пенсильванский IPP = Infinitivus pro Participio S = подлежащее V = глагол O = дополнение T =топик
X = произвольный элемент
XP = произвольная группа
YX = другая произвольная группа
Vfin = финитный глагол
Part = причастие II смыслового глагола
Partaux = причастие II вспомогательного глагола
MVIPP = модальный глагол в форме IPP
Источники
HW - Hiwwe wie Driwwe. Harebsch/Winder 2013. Volume 17. No 2. URL: http://issuu.com/hiwwewiedri
wwe/docs/hwd_2.13_printversion_4c_-_01.10.1
DM - Douglas Madenford. Was waar un was watt. // Hiwwe wie Driwwe. Harebsch/Winder 2013. Volume 17. No 2. S. 10. URL: http://issuu.com/hiwwewiedriw
we/docs/hwd_2.13_printversion_4c_-_01.10.1
LG - Larry Gradwohl. En deitschi Oschteroyer Yacht. // Hiwwe wie Driwwe. Harebsch/Winder 2013. Volume 17. No 2. S. 10. URL: http://issuu.com/hiwwewie
driwwe/docs/hwd_2.13_printversion_4c_-_01.10.1
NS - Scott Ney, Alice Spayd. Erschter deitscher Zam-melaaf in Lebnen. // Hiwwe wie Driwwe. Ha-rebsch/Winder 2013. Volume 17. No 2. S. 3. URL:
http://issuu.com/hiwwewiedriwwe/docs/hwd_2.13_pri
ntversion_4c_-_01.10.1
Benedikt Ghit von Putz - Benedikt Ghit von Putz. Abestamm dar Zimbarn. URL: http://www.cimbern-kuratorium-bayern.de/mediathek/texte/ Tavel. Ds verlorne Lied. - Rudolf von Tavel. Ds verlorne Lied. // Beat Siebenhaar; Fredy Stäheli. Stadtberndeutsch [Medienkombination]: Sprachporträts aus der Stadt Bern. Bern Langnau Murten: Licorne-Verl., 2000. S. 48.
Luther - M. Luther. Ein Sendbrief vom Dolmetschen. // Martin Luther, Wenzeslaus Link. Sendbrief von Dolmetschen und Fürbitt der Heiligen. Rhaw, 1530. 30 S. URL: http://books.google.ru/books/about/Sendbrie f_von_Dolmetschen_und_Fürbitt_d.html?id=O3c8AA AAcAAJ&redir_esc=y
ЛИТЕРАТУРА
1. Домашнев А. И. Труды по германскому языкознанию и социолингвистике. СПб.: Наука, 2005. С. 752-759.
2. Földes Cs. 'Sprachmsel'-Paradigma auf dem Prüfstand: Konzept, Terminologie und Forschungsmethodologie. // Zeitschrift für deutsche Philologie. 2006. Bd. 125. H. 3. S. 321-341.
3. Löffler H. Germanistische Soziolinguistik. Berlin: Erich Schmidt, 1985. 222 S.
4. Бахмутова И. А. Лингвистические и социолингвистические особенности литературного немецкого языка российских немцев-меннонитов Омской области // Вопросы языкознания. 2012. №3. С. 122-144.
5. Spiekermann H. Regionale Standardisierung, nationale Destandardisierung // Standardvariation. Wie viel Variation verträgt die deutsche Sprache? / Hrsg. L. M. Eichinger, W. Kallmeyer. Berlin: W. de Gruyter, 2005. S. 100-125.
6. Жирмунский В. М. Общее и германское языкознание. Л.: Наука, 1976. С. 491-516.
7. Rosenberg P. Vergleichende Sprachinselforschung: Sprachwandel in deutschen Sprachinseln in Russland und Brasilien // Linguistik online. 2003. 1/03. URL: http://www.linguistik-online.com/13_01/rosenberg.html
8. Auer P. Non-standard evidence in syntactic typology - Methodological remarks on the use of dialect data vs. spoken language data // Dialectology meets Typology. Dialect Grammar from a Cross-Linguistic Perspective. (Trends in Linguistics. Studies and Monographs) / Ed. B. Kortmann. Berlin - New York: Mouton De Gruyter, 2004. S. 69-92.
9. Elspaß St., Niehaus K. Exploring the standardization of a modern pluriareal language. Proposals for the use of newspaper texts in historical linguistics // 25th Scandinavian Conference of Linguistics University of Iceland, Reykjavik, May 1315, 2013.
10. Louden M. L. Synchrony and diachrony of verb clusters in Pennsylvania Dutch. // Studies on German-language Islands / Ed. M. T. Putnam. John Benjamins Publishing, 2011. P. 165-185.
11. Смирнова М. А. Романо-германская интерференция в тимаушском языке: автореф. ... дис. канд. филол. наук. М.: МГУ, 2011. 34 с.
12. Rowley A. Eine Reise in die Zeit der Minnesänger. Sprachinseln der Zimbern und der Fersentaler // Sterben die Dialekte aus? Vorträge am Interdisziplinären Zentrum für Dialektforschung an der Friedrich-Alexander-Universität Erlangen-Nürnberg, 22.10.-10.12.2007.
URL: http://www.dialektforschung.phil.uni-erlangen.de/sterbendialekte
13. Bidese E., Tomaselli A. Formen der ,Herausstellung' und Verlust der V2-Restriktion in der Geschichte der zimbrischen Sprache // Das Zimbrische zwischen Germanisch und Romanisch. Bochum: Brockmeyer, 2005. Р. 67-88.
14. Tomaselli A., Poletto C. Die Syntax der Pronominalobjekte und die Form des Partizips. Konservative Merkmale in der Sprachgeschichte des Zimbrischen // Perspektiven Drei, Akten der 3. Tagung Deutsche Sprachwissenschaft in Italien. Rom. 14-16.2.2008. Frankfurt a.M. S. 263-274.
15. Tyroler H. Grammatische Beschreibung des Zimbrischen von Lusern. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2003. 291 S.
16. Schanen Fr. Evolution et perspectives en linguistique luxembourgeoise. 2007.
URL: http://sproochbe.sprooch.com/pdffl/conlmars07.pdf
17. Padovan A. Diachronic clues to granunaticalization phenomena in the Cimbrian CP // Studies on German-language Islands. John Benjamins Publishing, 2011. P. 279-299.
18. Abraham W. Spoken syntax in Cimbrian of the linguistic islands in Northern Italy- and what they (do not) betray about language universals and change under areal contact with Italo-Romance// Studies on German-language Islands. John Benjamins Publishing, 2011. P. 233-279.
19. Fitch G. W. Changes in frequency as a measure of language change: Extraposition in Pennsylvania German // Studies on German-language Islands. John Benjamins Publishing, 2011. P. 371-384.
Поступила в редакцию 19.11.2013 г.
