CC BY
91
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2012. Вып. 6 (49). С. 7-19
Сравнительный анализ
НАУЧНЫХ ЗАРУБЕЖНЫХ КОМАНДИРОВОК ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ И ВЫПУСКНИКОВ РОССИЙСКИХ ДУХОВНЫХ АКАДЕМИЙ
и университетов (1869—1917)
Р. К. Лесаев
Статья посвящена сравнительному анализу научных зарубежных командировок преподавателей и выпускников российских духовных академий и университетов. Впервые изучается роль таких командировок в развитии духовно-академической науки. Автор проводит сравнение командировок преподавателей и выпускников российских духовных академий и университетов по мотивации и задачам; организации и делопроизводственному оформлению; финансовой поддержке, правам и обязанностям командируемых; географическим направлениям; результатам.
Научные зарубежные командировки были важной составляющей в развитии российской науки XIX — начала XX в. Обучению российского юношества за границей в целом и его влиянию на развитие университетского образования и науки в последние годы было посвящено несколько специальных исследований1. Кроме того, этот вопрос затрагивался в монографиях по истории университетского образования и российской науки2 и истории ученых степеней3.
Но исследователи, изучая командировки университетских преподавателей и выпускников, не принимают во внимание научные поездки представителей духовных академий. Ввиду особого положения духовно-учебной системы и ее подчиненности не Министерству народного просвещения (МНП), а Синоду этот вопрос требует особого изучения. Однако специальных исследований по
1 См.: Андреев А. Ю. Русские студенты в немецких университетах XVIII — первой половины XIX века. М., 2005; Трохимовский А. Ю. Заграничные командировки ученых Московского университета в 1856—1881 гг. Дис. ... канд. ист. наук. М., 2007.
2 См.: Соболева Е. В. Организация науки в пореформенной России. Л., 1983; Иванов А. Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX века. М., 1991; Петров Ф. А. Российские университеты в первой половине XIX века. Формирование системы университетского образования: В 4 кн. М., 1998—2003; АндреевА.Ю. Российские университеты XVIII — первой половины
XIX века в контексте университетской истории России. М., 2009 и др.
3 См.: Иванов А. Е. Ученые степени в Российской Империи XVIII в. — 1917 г. М., 1994; Якушев А. Н. Организационно-правовой анализ подготовки научных кадров и присуждения ученых степеней в университетах и академиях России (1747—1918): история и опыт реализации. Дис. ... канд. юр. наук. СПб., 1998 и др.
этому вопросу практически не проводилось, за исключением нескольких статей Н. Ю. Суховой4, хотя вопрос затрагивался в монографиях и диссертациях по истории духовных академий5. Тем более исследователи не пытались сравнивать в этом отношении (научные поездки за рубеж и их результаты) университеты и духовные академии. Но тема представляет интерес ввиду важности этого процесса для развития российской науки, с одной стороны, интереса к сходству и различию двух научно-образовательных систем — университетской и духовноучебной — с другой.
Хронологические рамки статьи охватывают период активных международных связей духовных академий — 1869—1914 гг. Но для понимания проблематики требуется краткий обзор предшествующего периода.
Поездки российского юношества за границу с образовательной целью являются заметной страницей в истории отечественного образования XVII—XVIII вв. В то время основным направлением служили Польша и Южная Европа, прежде всего Италия, во второй половине XVIII в. акцент сместился на Северную Европу — прежде всего в Германию6. В XVIII в. была предпринята и кампания, связанная с развитием духовных школ: в 1760-х гг. были отправлены в Оксфорд, Лейден, Геттинген 15 студентов из Московской академии и семинарий7.
В первой половине XIX в., в связи с попытками развития российских университетов, МНП использовало зарубежные стажировки в качестве средства подготовки к профессорским кафедрам. Эта возможность предусматривалась Уставом российских университетов 1804 г.8, хотя она была сопряжена и с финансовыми сложностями, и с опасениями вредного влияния на молодых людей «духа своеволия и безбожничества»9. При министре народного просвещения графе С. С. Уварове стажировка в заграничных университетах будущих университетских профессоров превратилась в централизованную, четко действующую систему10.
4 См.: Сухова Н. Ю. Научные командировки преподавателей духовных академий за границу и их значение для российского образования и науки (вторая половина XIX — начало
XX в.) // Сухова Н. Ю. Вертоград наук духовный: сб. статей по истории высшего духовного образования в России XIX — начала XX в. М., 2007. С. 172—216; Она же. Представители духовной школы в Русском Археологическом институте в Константинополе // Научные проблемы гуманитарных исследований. Научно-теоретический журнал. 2009. Вып. 10 (2). С. 105—111.
5 См.: Тарасова В. А. Высшая духовная школа России в конце XIX — начале XX века. М., 2005; СуховаН. Ю. Высшая духовная школа: проблемы и реформы (вторая половина XIX века). М., 2006; Она же. Система научно-богословской аттестации в России в XIX — начале XX в. М., 2009; Журавский А. В. Казанская духовная академия на переломе эпох (1884—1921 гг.) Дис. ... канд. ист. наук. М., 1999; Карпук Д. А. История Санкт-Петербургской духовной академии (1889—1918 гг.). Дис. ... канд. богосл.: В 2 т. СПбДА, 2008.
6 См.: Андреев А. Ю. Русские студенты в немецких университетах...
7 См.: Сухова Н. Ю. Научные командировки преподавателей духовных академий. С. 176-178.
8 Устав 1804 г. предусматривал отправлять каждые два года за границу по два лучших воспитанника (см.: Высочайше утвержденный 5 ноября 1804 г. Устав Императорского Московского университета // ПСЗ I. Т. XXVIII. СПб., 1830. № 21498. § 131-133. С. 583).
9 См.: Андреев А. Ю. Российские университеты... С. 474 -476.
10 См.: Там же. С. 538-544. См. также: Якушев А. Н. Организационно-правовой анализ... С. 107-130.
Однако высшая духовная школа, выделенная в 1808-1814 гг. в особую ступень, до 1869 г. своих представителей за границу практически не отправляла. На рубеже 1820— 1830-х гг. в Берлинский университет в составе будущих «профессоров российского права» было отправлено несколько выпускников духовных академий, но к этому проекту М. М. Сперанского духовное ведомство непосредственного отношения не имело11. И пополнили эти стажеры университетские, а не духовно-академические корпорации.
Единственным исключением в эти годы была командировка бакалавра турецко-татарского языка КазДА Н. И. Ильминского 1851-1854 гг. в Турцию, Сирию и Египет, которая позволила ему подготовиться к преподаванию в про-тивомусульманском миссионерском отделении12. Но и в этом случае к организации командировки большее отношение имела Академия наук, нежели Духовное ведомство.
Лишь с конца 1860-х гг., после принятия нового Устава 1869 г., который вменил духовным академиям в непосредственную обязанность развитие научных исследований и предоставил для этого некоторые средства, научные командировки за границу должны были стать и духовно-академической реальностью13. Но в Уставе не были даны какие-либо практические рекомендации по организации научных командировок, поэтому вырабатывать их академии должны были самостоятельно, учитывая при этом как опыт российских университетов, так и собственный.
При анализе начала «командировочного» процесса в духовных академиях следует учитывать контекст. В 1862 г., при подготовке к введению нового университетского Устава (1863), оказалось, что из существующих 265 университетских кафедр 22 вакантны, 10 заняты привлеченными преподавателями, не имеющими профессорского статуса, а на 178 новых кафедр, запланированных вводимым Уставом, ставить некого14. Таким образом, российская университетская система в эти годы не просто была заинтересована в зарубежных стажировках кандидатов на профессорские кафедры, но видела в этом единственное средство выйти из создавшегося кризиса. Кроме того, были заметны инициативы по привлечению в университеты наиболее талантливых выпускников духовных академий, и им делались заманчивые предложения отправиться в зарубежные командировки.
В основной части статьи проводится сравнение командировок, организуемых духовным ведомством и МНП, по мотивации и задачам; организации и делопроизводственному оформлению; срокам; финансовой поддержке, правам и обязанностям командируемых; географическим направлениям; результатам.
11 См.: Иванов А. Е. Ученые степени... С. 76; Сухова Н. Ю. Научные командировки преподавателей духовных академий. С. 179.
12 РГИА. Ф. 802 (Учебный комитет). Оп. 5. Д. 13584. Л. 1-5.
13 Высочайше утвержденные 30 мая 1869 г. Устав и штаты православных духовных академий. § 169-171 // Полное собрание законов Российской империи. Второе собрание. Т. XLГV. Отд. 1. СПб., 1873. № 47154. С. 555.
14 См.: Якушев А. Н. Организационно-правовой анализ... С. 130.
Командировки представителей духовного ведомства совершались по следующим основным мотивам:
1) стажировки действующих преподавателей-специалистов в европейских университетах с участием в учебном процессе, изучением программ и методик лучших специалистов;
2) работа в библиотеках по конкретным темам: несмотря на то что разрешение 1867 г. выписывать из-за границы научную литературу без цензуры существенно обогатило духовно-академические библиотеки современной инокон-фессиональной литературой, все же этого было недостаточно для специальных профессиональных исследований;
3) поиск, систематизация и описание источников в церковных архивах, монастырских библиотеках, музеях;
4) изучение самой жизни, взглядов, традиций, менталитета западных конфессий (актуальное для специалистов, занимающихся соответствующей тематикой — историей западных исповеданий, сравнительным богословием);
5) подготовка кандидатов для замещения кафедр.
Командировки представителей университетов, организуемые МНП, совершались по тем же мотивам, однако подготовка кандидатов для замещения кафедр, не так часто реализуемая в академиях, для университетов имела очень большое значение. При обсуждении вопросов, связанных с заграничными командировками, и в МНП, и в университетах, этот мотив приобретал доминирующее значение. В первой половине XIX в. зарубежная подготовка отечественных кадров считалась одним из необходимых средств для постепенной замены профессоров-иностранцев профессорами-россиянами и формирования национального ученого корпуса. Но и во второй половине XIX в., и в начале XX в. многие представители российской науки считали обязательным для каждого потенциального профессора и ученого пройти стажировку в европейских университетах. Так, хирург Н. И. Пирогов, сам учившийся в 1833-1835 гг. в Германии, настаивал на таких стажировках для поддержания связей с западной наукой и следования ритму ее жизни15. Историк и филолог В. И. Модестов вообще связывал начало настоящей науки в российских университетах со стажировками: «В наших университетах после возвращения из-за границы большого количества молодых ученых и вслед за новой организацией университетов, действительно началась научная жизнь»16. Кроме того, с университетской системой были связаны и командировки, нацеленные на подготовку не к университетско-преподавательской, а к государственной службе17.
Следует отметить, что иногда профессора университетов, как и профессора духовных академий, отправлялись в зарубежные командировки с целью сбора материала для будущей диссертации или монографии. Однако такая конкретность некоторым казалась недопустимой узостью: так, упомянутый выше Н. И. Пирогов настаивал на том, что за границей нужно только собирать мате-
15 См.: Пирогов Н. И. По поводу занятий русских ученых за границею // Голос. 1863. 24-
26 октября.
16 Модестов В. И. Русская наука в последние двадцать пять лет. Одесса, 1890. С. 17.
17 См.: Якушев А. Н. Организационно-правовой анализ... С. 130.
риал для диссертации, а не писать ее и заниматься не одним узкоспециальным вопросом, а посещать более общие курсы, расширяя, тем самым, свой научный кругозор18. Однако в дальнейшем, с усилением специализации, большинство университетских профессоров старались выбрать для стажировки конкретную тему, причем такую, «над которой можно было работать только за границей», то есть связанную с изучением реалий, источников или литературы, недоступных в России19.
В первые годы действия нового Устава духовных академий (1869) не существовало никакой системы и даже единого нормативного документа, регулировавшего административную сторону командировок Духовного ведомства. Первым вариантом была инициатива конкретного преподавателя, желавшего использовать возможность, предоставленную Уставом: он формулировал свое желание в виде проекта с указанием мотива, задач, планируемого маршрута, предполагаемых результатов и подавал в Совет академии прошение о ходатайстве пред Синодом. Случались, однако, ходатайства о командировании за границу самих профессоров — не через Совет, а напрямую, перед синодальными органами. Именно так поступил в 1872 г. профессор МДА по русской церковной истории Е. Е. Голубинский, предполагавший, что «старички, сидевшие в правлении Академии» и не особенно «жаловавшие» Голубинского, «несомненно, заставили бы. досыта накланяться им». Он подал прошение обер-прокурору Синода графу Д. А. Толстому, указав причину желаемого путешествия — изучение документов по истории южных православных славян и греков, необходимых для написания истории Русской Церкви первых веков, — и маршрут: южнославянские страны и Греция20. У Е. Е. Голубинского был задел, свидетельствующий о серьезности его намерений, — только что изданная монография по истории южно-славянских Православных Церквей, удостоенная от Академии наук Ува-ровской премии21. Но все же обер-прокурор запросил отзыв ректора МДА протоиерея Александра Горского, и, возможно, очень благожелательный отзыв последнего решил дело: командировка была дана, причем на полтора года: с июня 1872 г. до Рождества 1874 г. Но все же это был особый случай: основная часть профессоров действовала через академические Советы.
Вторым вариантом организации зарубежных командировок — более редким — была инициатива самих Советов. Она проявлялась в тех случаях, когда в академии была вакантная кафедра, на которую трудно было найти кандидата, и Совет видел выход лишь в подготовке такового из своих выпускников, но с помощью европейских ученых, университетов, библиотек. Примером может служить
18 Свои соображения по организации обучения, наиболее плодотворному использованию времени конкретными кандидатами Н. И. Пирогов излагал в письмах, которые он регулярно посылал из Гейдельберга министру народного просвещения: Извлечение из письма Н. И. Пирогова из Гейдельберга. СПб., 1863.
19 Казанский П. Е. Краткий отчет о заграничной командировке в 1895/6 году. Казань, 1897.
С. 2.
20 См.: Голубинский Е. Е. Воспоминания // Полунов А. Ю., Соловьев И. В. Жизнь и труды академика Е. Е. Голубинского. М., 1998. С. 206-208.
21 См.: Голубинский Е. Е. Краткий очерк истории Православных Церквей Болгарской, Сербской и Румынской или Молдо-Валашской. М., 1871.
подготовка в МДА и КДА кандидатов на кафедры славянских наречий, введенные в духовных академиях в 1869 г. Так как кафедры были для академий новыми, своими силами обойтись было невозможно, университетские же кадры этим академиям привлечь не удалось. Поэтому в 1871 г. Совет МДА, а в 1873 г. Совет КДА с разрешения Синода отправили студентов выпускных курсов Г. А. Воскресенского и В. Н. Малинина соответственно одинаковым путем: в столичный университет для специального изучения славянских наречий, а затем за границу, в славянские земли, для практического освоения требуемых языков22.
Дважды решения о подготовке молодых преподавателей в Европе принимала СПбДА. В 1882-1884 гг. магистр СПбДА И. С. Пальм ов по ходатайству Совета был отправлен для приготовления к проектируемой кафедре истории славянских Церквей в обширное путешествие по Восточной Европе, Австрии и Греции23. В 1891 г. Совет столичной академии хотел отправить в Геттинген к лучшему в Европе специалисту по семитским языкам профессору де Лагарду выпускника 1890 г. А. П. Рождественского, предполагаемого на кафедру Священного Писания Ветхого Завета. В данном случае Совет действовал по инициативе
B. В. Болотова, который позже отговорил Совет от этого ходатайства в связи с кончиной Лагарда: другие специалисты Болотова не устраивали, в таком случае лучше было учиться в России24.
Заметим, что и в дальнейшем, когда зарубежные командировки были уже привычным делом, Святейший Синод чрезвычайно редко проявлял инициативу по их централизованной организации — наиболее частыми по-прежнему были указанные варианты. Удалось выявить только два случая централизованных кампаний по подготовке к кафедрам в духовных академиях. В 1878-1880 гг. была предпринята централизованная кампания по повышению уровня преподавания классических языков, в которой было решено использовать опыт европейской системы образования. Практически одновременно в 1877 г. в Европу были отправлены преподаватели-классицисты из трех академий: доцент МДА по латинскому языку П. И. Цветков (в Германию и Италию) и приват-доценты СПбДА по греческому и латинскому языкам Я. Смирнов и А. Садов (в Берлин)25. В 1878 г. поездки этих же лиц повторились26, а осенью 1880 г. в Германию отправился и доцент латинского языка КДА Н. М. Дроздов27. Эти командировки позволили
22 См.: ЖЗС МДА за 1874 г. Сергиев Посад, 1875. С. 54-55; ЦГИАУК. Ф. 711. Оп. 3. Д. 802. Л. 1-14; Там же. Д. 1020. Л. 3-5; Там же. Д. 1136. Л. 3-8; ЖЗС КДА за 1877 г. С. 126; Извлечение из Всеподданнейшего отчета обер-прокурора Святейшего Синода графа Д. Толстого по ведомству Православного исповедания за 1875 год. СПб., 1876. С. 158-159. О подробностях и результатах этой подготовки подробнее см.: Сухова Н. Ю. Научные командировки. С. 187-189.
23 Отчет об этих занятиях был издан: Из путешествия по греко-славянским землям. СПб.,
1890.
24 ОР РНБ. Ф. 88. Оп. 1. Д. 118. Л. 3-4 об.; Там же. Д. 267. Л. 2-4.
25 РГИА. Ф. 796. Оп. 158. Д. 513. Л. 1-17; Там же. Д. 566. Л. 1-9; Журналы Совета МДА за 1877 г. С. 34-35.
26 РГИА. Ф. 796. Оп. 159. Д. 463. Л. 1-50; ЦГИА СПб. Ф. 277. Оп. 1. Д. 2877. Л. 1-18; Журналы Совета СПбДА за 1879 г. С. 72, 149-170; То же за 1880 г. С. 18-23; То же за 1881 г.
C. 155-165.
27 РГИА. Ф. 796. Оп. 160. Д. 236. Л. 1-16; ЦГИАУ. Ф. 711. Оп. 3. Д. 1317. Л. 1-3; Журналы Совета КДА за 1879 г. С. 191-207.
повысить уровень преподавания классических языков и внести в учебный процесс современные достижения в области языкознания и источниковедческой работы с древними текстами28.
Вторым случаем централизованных действий Духовного ведомства по организации заграничных стажировок можно считать направление стипендиатов из академий в Русский Археологический институт в Константинополе (РАИК), начавшееся в 1902 г.29
В большинстве же случаев Синод лишь давал разрешение на командировку того или иного представителя духовной академии и выделял дополнительно определенную сумму к обычному окладу, предоставляя самому стажеру или Совету академии заниматься разработкой задания и маршрута. Были и случаи отклонения ходатайств академических Советов, которые объяснялись либо финансовой недостаточностью Духовного ведомства, либо учебно-организационной причиной: продолжительное отсутствие нескольких членов преподавательской корпорации могло нанести ущерб учебному процессу30.
МНП также не участвовало в непосредственном выборе лиц для стажировок за границей, а лишь утверждало кандидатов, представленных через окружного попечителя Советом университета. Таким образом, ключевым звеном в деле заграничных стажировок являлись Советы академий и университетов. Однако МНП неоднократно предпринимало централизованные кампании по подготовке кандидатов к университетским кафедрам. Особенно мощными они были в периоды подготовки и проведения университетских реформ. Ярким примером является подготовка к проведению реформы 1863 г.: кадровый кризис, о котором говорилось выше, удалось решить, но для этого МНП была предпринята мощная кампания по подготовке кандидатов на кафедры. В 1862 г. Н. И. Пирогов был отправлен от МНП в Гейдельберг для централизованного руководства за границей молодыми русскими учеными, посланными для подготовки к профессорским кафедрам, направляя их в зависимости от предполагаемой специализации к лучшим профессорам.
Более ярко, чем на духовных академиях, на университетах сказалась попытка обер-прокурора Синода и министра народного просвещения графа Д. А. Толстого конца 1870-х гг. усилить в России классическое образование. Если в академиях дело ограничилось двумя преподавателями и двумя приват-доцентами, то из университетов в Германию была отправлена целая плеяда кандидатов на эти кафедры31.
Документальное оформление заграничных командировок в обоих ведомствах было в целом сходно: обширный пласт формальных документов, переписки разных органов и учреждений. Но наиболее интересны, конечно, планы коман-
28 См.: Сухова Н. Ю. Научные командировки... С. 193-194.
29 РАИК был учрежден в 1894 г., но командировки представителей духовных академий в него начались только в 1902 г. (см.: Сухова Н. Ю. Представители духовной школы в Русском Археологическом институте. С. 105-106).
30 Например, когда в 1876/77 уч. г. четыре преподавателя СПбДА одновременно подали прошение о командировании за границу, двое из них были отклонены ввиду неудобства для правильного хода академических чтений (РГИА. Ф. 796. Оп. 158. Д. 353. Л. 1-14).
31 См.: Иванов А. Е. Ученые степени... С. 80.
дировок и отчеты о их выполнении. Профессорским стипендиатам и молодым преподавателям обычно давались планы и инструкции от Совета, старшие члены корпораций составляли их сами. Иногда преподаватель мог получить особое задание, например обратить внимание на методологические аспекты учебного процесса, составить каталог наиболее значимых источников и историографии для академической библиотеки или археологического кабинета.
Профессора, командированные на официальные средства, представляли отчеты о проделанной работе — иногда это конструктивные записки, включающие сравнительный анализ европейской университетской и российской духовно-учебной образовательных систем. Примером дальнейшего творческого использования этого материала может служить духовно-учебная концепция профессора МДА И. В. Попова, на основе которой был составлен проект Устава духовных академий, представленный Советом МДА в Синод в 1905 г. В этой концепции И. В. Попов попытался использовать сильные стороны немецкого образования — гибкость и целенаправленность узкой специализации, — которые он подробно изучил во время стажировки в Берлинском и Мюнхенском университетах в 1901/02 уч. г.32
Часто преподаватели представляли неофициальные отчеты в виде специальных статей, а также статьи-наблюдения за интеллектуальной жизнью западного мира: «Немецкая интеллигенция (Письма из-за границы)» П. А. Милославско-го33; «Письма из-за границы: Посвящается моим родным и друзьям» Н. В. Покровского34; «Западная действительность и русские идеалы: письма из-за границы» А. И. Введенского35.
Инструкции молодым стажерам были более основательны и включали обычно три основных составляющих:
1) выявить главные направления дисциплины, кандидатом на которую являлся командированный, уяснить ее положение среди других богословских или гуманитарных наук;
2) максимально освоить учебно-методические приемы, новые образовательные формы;
3) ознакомиться с доступными источниками и лучшими пособиями по своей дисциплине.
При этом чаще всего рекомендовались конкретные университеты и другие учреждения, в которых кандидат должен был работать, лучшие профессора-специалисты, иногда даже конкретные курсы лекций. Стажеры должны были каждый семестр присылать отчет о своих занятиях непосредственно в Совет или через курирующего преподавателя. Официальные отчеты обычно публикова-
32 Подробнее об этом см.: Сухова Н. Ю. Проблемы научной аттестации в православных духовных академиях (по материалам 1905-1906 г.) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2010. Т. 9. № 1. С. 128-133.
33 См.: Милославский П. А. Немецкая интеллигенция (Письма из-за границы) // Православный собеседник. 1875. Т. Т-Ш.
34 ОР РНБ. Ф. 593. Оп. 1. Д. 30.
35 См.: Введенский А. И. Западная действительность и русские идеалы (Письма из-за границы) // БВ. 1892. Т. I. № 2. С. 403-414.
лись в журналах Совета академии, иногда отчет представлялся в виде статьи в академическом периодическом издании.
В процессе стажировки нередко давались дополнительные и уточняющие инструкции как в официальной форме, так и в неофициальной, в личной переписке. Примером таких уточняющих советов может служить переписка уже упомянутого приват-доцента СПбДА И. С. Пальмова со своими старшими коллегами И. Е. Троицким и В. В. Болотовым. Так, В. В. Болотов укорял стажера в том, что тот слишком много времени уделял светскому общению, вместо того чтобы сосредоточиться исключительно на науке — «Geschichte der Altslavischen Kirchen», и призывал выбирать города и университеты, имеющие научные традиции и серьезный настрой36.
Соответствующие категории университетских стажеров МНП получали примерно такие же инструкции. Характерной чертой отчетности университетских профессоров являлась публикация статей не только в отечественных, но и в зарубежных изданиях. Так, профессор-юрист Казанского университета П. Е. Казанский в своем отчете о командировке в Германию указывал, что обработанные результаты предполагает представить в виде монографии, промежуточные же опубликовал в виде трех статей: в «Журнале Министерства народного просвещения», в одном из научных берлинских изданий и в материалах Московского юридического общества37.
Но кандидатов на университетские кафедры курировали централизованно и более строго, чем в Духовном ведомстве: отчеты о проделанной работе они должны были отсылать каждые три месяца, причем в Ученый комитет МНП, и только после этого получали очередное денежное содержание. Ввиду интереса этих отчетов не только для специалистов, но и для широкого круга людей, интересующихся развитием науки и образования, МНП публиковало отчеты в «Журнале Министерства народного просвещения»38. Форма отчетности со временем претерпела некоторые корректировки, но не столь существенные: главными для Министерства оставались как можно большая конкретность и содержательность отчетов. Начиная с 1903 г., профессорские стипендиаты университетов, посланные на стажировку, обязаны были вместе с отчетами предоставлять и свои научные работы.
Кроме этих обязательных форм отчетности университетских стажеров, поощрялось издание в Европе и России научных статей или брошюр, связанных со стажировкой. Иногда эти статьи могли заменить отчеты. Проверенным способом контроля эффективности стажировки по-прежнему оставались испытания для возвратившихся в виде экзаменов и пробных лекций, темы для которых назначал сам министр народного просвещения39. Как и в духовных академиях, все официальные виды отчетности университетских командировок дополнялись
36 ОР РНБ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 166. Л. 2-2 об., 9 об. — 10.
37 См.: Казанский П. Е. Краткий отчет. С. 1.
38 См.: Отчет за 1876-1879 гг. и речь, произнесенная в торжественном собрании Императорского Московского университета 12 января 1879 г. М., 1879. См. также: Трохимовский А. Ю. Заграничные командировки... Автореферат. С. 14.
39 См.: Трохимовский А. Ю. Заграничные командировки... С. 155.
письмами и воспоминаниями. В них чаще всего давалась чрезвычайно высокая оценка научного уровня западных профессоров40.
Неотъемлемой частью научных командировок являлась, конечно, финансовая составляющая. Представителям духовных академий во время командировок выплачивалось их обычное жалование с некоторой добавочной суммой (от 300 до 1000 руб., чтобы в сумме было 1500 руб. на год). Кандидатам на кафедры выделялось пособие в те же 1500 руб. на год. Сумма назначалась и выплачивалась Святейшим Синодом из духовно-учебного капитала. Иногда Совет академии или Синод выделяли командируемым особые суммы на приобретение источников, рукописей, книг, фотографических снимков с древнехристианских памятников. Особенно плодотворными в этом отношении были командировки профессора МДА Е. Е. Голубинского, приобретшего в поездке по Балканам ряд редких изданий и рукописей для академической библиотеки41, и доцента КазДА Н. Ф. Красносельцева, заказавшего во время поездки по Италии, Германии, Франции в 1881/82 уч. г. коллекцию копий для планируемого археологического музея42. Но случаи выделения денег на такие нужды не были частыми.
На основании университетских правил командированным за границу профессорам выдавалось до 1000 руб. в год помимо зарплаты. Многие из них ездили в краткосрочные командировки с 1 мая по 1 сентября, получая треть годовой суммы. Но в ходе поездок шире, чем в академиях, практиковалась закупка оборудования, инструментов, книг43. Практически все командировки профессорских кандидатов МНП субсидировались самим Министерством; выдаваемые суммы от 1500 руб. в год нередко существенно превышали эту нижнюю границу. В целом, у МНП сформировалась достаточно эффективная финансовая система денежного обеспечения командировок, которая, с одной стороны, не была непосильной для МНП, с другой — удовлетворяла университеты.
Кроме того, с 1844 г. Сенат разрешил лицам, отправляемым в чужие края для усовершенствования в науках, выдавать безденежно заграничные паспорта, и в дальнейшем это неоднократно подтверждалось44.
Представителей духовных академий командировали обычно на один год, были и короткие научные поездки преподавателей в каникулярное время. Официальные прошения о продлении срока пребывания за границей поступали редко, хотя о недостаточной продолжительности командировок говорили многие: видимо, они просто не питали надежды на удовлетворение своих прошений. Малый состав корпораций не позволял профессорам-специалистам совершать длительные зарубежные вояжи, ибо некому было исполнять их пре-
40 См.: Трохимовский А. Ю. Заграничные командировки... Автореферат. С. 23.
41 РГИА. Ф. 796. Оп. 153. Д. 918. Л. 1-22; Там же. Ф. 797. Оп. 41 (отд. 1, ст. 2). Д. 90. Л. 1-13; Голубинский Е. Е. Воспоминания. С. 207-209.
42 РГИА. Ф. 796. Оп. 162. Д. 598. Л. 1-9; НА РТ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 7590, 7804.
43 Трохимовский А.Ю. Заграничные командировки... С. 154.
44 О безденежной выдаче заграничных паспортов лицам, отправляемым в чужие края для усовершенствования в науках. 15 марта 1844 г. // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Отд. 2: 1840-1855. СПб., 1876. Т. 2. № 354. Стб. 474-475; О выдаче беспошлинно заграничных паспортов ученым, отправляющимся за границу для усовершенствования в науках. 10 июня 1847 г. // Там же. № 695. Стб. 861.
подавательские функции45. Тем не менее известны случаи продления командировок: в 1907 г. была продлена на год заграничная командировка доцента КДА по кафедре экспериментальной психологии И. П. Четверикова в Германии46; в 1912 г. — командировка профессорского стипендиата КазДА по кафедре истории и обличения ламайства иеромонаха Амфилохия (Скворцова) в Монголии, где он изучал тибетский язык47.
Советы университетов чаще всего ходатайствовали об отправлении за границу кандидатов на кафедры на двухлетний срок: это время позволяло повысить уровень знаний, приготовиться к приобретению ученой степени и занятию места на кафедре, ознакомиться с новейшими научными достижениями Запада. Что касается действующих профессоров, то в этом случае, как и в академиях, сроки командировок были разными: от краткосрочных (3-4 месяца) до годовых и двухлетних. Иногда командировку, данную на один учебный год, продлевали на три летних месяца — в значительной степени это было связано с учебным графиком европейских университетов48. Даже такой срок, практически недопустимый в академиях, университеты могли позволить, ибо чаще всего при каждом профессоре были и доценты, и приват-доценты, способные подменить коллегу.
Обязательства представителей духовных академий, получивших возможность стажировки за границей, формально не оговаривались: преподаватели, просившие командировки, академий обычно не покидали, поэтому отработка была естественной. Нечастые случаи приготовления к кафедрам за границей были так редки, что практически всегда получали реализацию.
В университетах система была более формализована: лица, отправленные на казенный счет за границу, были обязаны прослужить по ведомству МНП определенное время. В 1830— 1840-е гг. этот срок составлял шесть лет за каждый год стажировки, впоследствии его снизили до двухлетней выслуги за год.
Проведенное за границей время засчитывалось в действительную службу, хотя в целом не более трех лет49. Это правило в 1893 г. было распространено на стажеров духовного ведомства50.
Географические направления командировок преподавателей духовных академий и университетов в целом зависели не от ведомства, а от специальностей командируемых. Если исследования были связаны с древними христианскими источниками — а это было актуально и для многих университетских историков, филологов, правоведов, — стремились в библиотеки и архивы Иерусалима, Синая, Афона, Константинополя, а также в музеи Западной Европы, известные богатыми коллекциями. Конечно, в этих направлениях, а также в посещении Святой Земли богословы доминировали, но не абсолютно. Как духовно-
45 Было два варианта: либо лекции по соответствующей дисциплине пропускались, а по возвращении профессора из командировки читались одновременно двум курсам либо лекции не читались коллегой, максимально близким по специализации. Но оба варианта не были совершенно удовлетворительными.
46 ЦГИАУК. Ф. 711. Оп. 3. Д. 2974. Л. 1-4 об.
47 НА РТ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 11510. Л. 1-3.
48 Казанский Е. Краткий отчет... С. 1.
49 Трохимовский А. Ю. Заграничные командировки. Автореферат. С. 18, 20-21.
50 Высочайшее повеление от 1 июля 1893 г.
академическим, так и университетским психологам был интересен Лейпциг, Геттинген, Берлин, Сорбонна с лабораториями и институтами экспериментальной психологии. Впрочем, германские университеты привлекали специалистов многих направлений.
Однако в потоке молодых преподавателей-стажеров университетские кандидаты составляли несомненное большинство в немецких университетах, да и в европейских университетах в целом. Отдельные посланцы духовных академий терялись в групповых стажировках выпускников российских университетов, а по специфическим богословским направлениям кандидатов на кафедры отправляли редко.
Таким образом, командировки действующих преподавателей духовных академий и университетов были очень сходны по мотивации, задачам, организации, отчетности, роли и действиям в этом процессе как самих преподавателей, так и академических и университетских руководящих органов, и даже Синода и МНП. Различающие нюансы были не столь значительны и обусловливались особенностями тех или иных органов, круга их прав. Но сравнение финансовой стороны и сроков командировок приводит к выводу, что стесненность в средствах и времени духовно-академических профессоров была определенной проблемой для развития богословской науки. Хотя большая часть преподавателей, серьезно занимавшихся наукой, даже в этих границах имела возможность фундаментальной и плодотворной работы в европейских университетах или архивах, это давалось им гораздо ббльшим личным усилием. То, что в особых случаях Советам удавалось исходатайствовать расширение финансовых и временных рамок стажировок профессоров, давало основание надеяться на повышение внимания церковной власти к проблемам научного развития. Но, несомненно, финансовая скудость сдерживала развитие системных международных контактов духовных академий.
Отличия более заметны на уровне организации стажировок кандидатов на кафедры и профессорских стипендиатов. Если командировки кандидатов на университетские кафедры представляли четкую систему, достаточно централизованную и возглавляемую Министерством, то подготовка научнопреподавательских кадров для духовных академий очень слабо была связана с заграничными командировками. Подготовка к кафедрам в виде стажировок так и не стала системой: ни Синод, ни Учебный комитет практически не планировали централизованных действий, отдельные случаи определялись общероссийскими кампаниями (усиление классической подготовки, РАИК). Во-первых, стесняла упомянутая финансовая скудость духовно-учебного ведомства, а масштабные кампании требовали существенных затрат. Во-вторых, сказывалась специфика богословской науки, ее конфессиональность: превращать подготовку молодых богословов в университетах иной конфессиональной ориентации в систему не всегда казалось разумным. У этого были положительные стороны — академии вырабатывали собственную традицию, преемство, а вчерашние студенты не должны были в одиночку адаптировать в своем сознании идеи западного богословия, — но были, конечно, и немалые сложности для академических корпораций.
Все это приводило к тому, что в академиях эффективно использовали командировки преимущественно уже состоявшиеся ученые, самостоятельно планировавшие свои заграничные маршруты, задачи, способные анализировать результаты и корректировать начальные планы.
Тем не менее при всех сложностях и высказываемых пожеланиях, как для университетов, так и для духовных академий заграничные командировки были одним из сильнейших научно-образовательных средств. И, как писал уже упомянутый профессор Казанского университета П. Е. Казанский, «заграничные командировки являются. одним из сильнейших образовательных средств, которому вполне основательно завидуют ученые многих стран»51.
Ключевые слова: научные зарубежные командировки, православные духовные академии, российские университеты.
The Comparative Analysis of Academic Missions Abroad of Teachers and Graduates of Russian Ecclesiastical Academies and Universities (1869—1917)
R. K. Lesayev
The article is devoted to the comparative analysis of academic missions abroad of teachers and graduates of Russian ecclesiastical academies and universities. For the first time the author studies the role of scientific visits abroad in the development of Russian science of the XlX-th — the beginning of XX-th centuries. He compares the academic missions and classifies them according their motivation and purpose; organization and the registration of an office work; sponsorship, rights and duties of travelers; geographical directions and results.
Keywords: academic missions abroad, Russian ecclesiastical academies, Russian universities.
51 Казанский П. Е. Краткий отчет... С. 2.
