CC BY
419
УДК 902/904 DOI: https://doi.Org/10.24852/pa2017.2.20.127.156
СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ ХАЗАРСКОГО И СЛАВЯНО-РУССКОГО УБОРА ИЗ УКРАШЕНИЙ К КОСТЮМУ
© 2017 г. Н.В. Жилина
Автор статьи анализирует традиции развития костюма и связанного с ним убора из украшений, присущие славянам и народам Хазарского каганата. Славяне в VI-VII вв. носили драпированную одежду, скалываемую фибулами, и обильно-металлический убор из крупных украшений. С VIII в. убор стал легче, но массивные формы гривен и браслетов сохранились. В X в. в Древней Руси был создан серебряный ювелирный филигранный убор, распространились воинские амулеты, а амулеты, связанные со сферой оседлой мирной жизни, получили вид связки на цепочках. В хазарском мире бытовала распашная одежда на пуговицах, тканевый головной убор развивался на основе кроя полотнища и сочетался с серьгами. Носились перстни, каменные и стеклянные бусы, но гривны и браслеты не были характерны. Развитая культура амулетов связана с солярными культами, плодородием, животным миром. Разница традиций связана с различием хозяйства и бытового уклада народов, оседлого и кочевого. Сходная тенденция проявляется и в уборе ювелирных украшений, распространившихся к X в. Взаимодействие между данными уборами, по мнению автора, было возможно только в тех формах, которые не нарушали традиции двух различных систем: обильно-металлического убора у славян и облегченного, с большей долей использования натуральных материалов, у кочевников.
Ключевые слова: археология, средневековье, головной убор, украшения, металл, стекло, камень, височные кольца, серьги, ожерелья, амулеты.
Введение. Наряду с характеристикой костюма конкретных народов, преобладающей в научной археологической литературе, актуален сравнительный анализ.
Рассмотрение славянского костюма и убора из украшений в евразийском контексте, сравнение его с финским, балтским, западноевропейским, восточным позволяет выявить сходства и различия в традициях разных народов, более конкретно и точно характеризовать сложившуюся у того или иного народа систему костюма и убора, судить о возможности влияний. Выявленные сходства и различия могут объясняться не только культурным воздействием, а сходной или отличной стадией развития убора: нату-
ральной, обильно-металлической или ювелирной (2ЫНпа, 2016).
Наряду с фиксацией сходств или различий в формах украшений на основании метода аналогий, важно выявление системы связи украшений в уборе. Факты заимствований важно оценивать с учетом достигнутого влиянием результата: изменения сложившейся системы или использования в рамках традиционной.
Сравнение набора из украшений хазарского мира со славянским важно для анализа культурных взаимодействий и влияний между ними. Сравнение проводится в соответствии с основными зонами расположения убора в костюме; анализируется система головного убора.
Хазарский костюм и набор из украшений отчасти продолжили тюркскую традицию. Представители хазарской знати были выходцами из аристократических родов Тюркского каганата (Степи..., 1981, с. 65). Материалы о тюркских украшениях привлечены к анализу как отправная точка. Хазарский элитарный костюм как престижный эталон повлиял на костюм народов каганата, в частности, на северо-кавказское аланское население. Поэтому известный по погребениям материал аланского костюма используется для характеристики костюма хазарского этапа (Равдоникас, 1990, с. 62-102; Доде, 2001, с. 13).
Славяно-русская традиция убора из украшений сложилась на основе традиций обильно-металлического убора восточных групп славян (наиболее ярко представленного у антов в конце У1-УП в.), затем - облегченного убора с элементами ювелирного VIII в. и новых тенденций древнерусского ювелирного убора, обогащенного скандинавским и византийским воздействием.
Головной убор
Тип и конструкция головного убора определяют структуру набора головных украшений. В кочевническом комплексе основой образования головного убора является легкая и мягкая башлыкообразная заостряющаяся форма, хорошо защищающая голову сзади и с боков, продиктованная условиями кочевого быта. Так называемые «кривые шапки» известны в кочевом мире с гуннской эпохи и начала н. э. (Равдоникас, 1990, с. 62, 63, рис. 17) (рис. 1: 1).
Тканевый головной убор из одного или двух полотнищ подтреугольной
формы образует на голове округлый верх, если заостренный конец отведен назад, если же он поднят, образуется заостренный верх. Заострение и полусферичность верха обеспечиваются и клинообразным кроем.
На тюркских каменных изваяниях показано несколько форм уборов: заостряющаяся шапка с отогнутым вперед концом; пологая, с отогнутыми лопастями (рис. 1: 2-5) (Евтюхова, 1952, с. 102-104).
Мужской головной убор хазарского этапа имел четырехклинную кон -струкцию и полусферический или конический верх, подкладку из ткани и кожи (рис. 1: 6, 7). Затылочная лопасть доходила до плеч, использовалась оторочка из полос разноцветного меха (рис. 1: 8-13). Важной знаковой частью головного убора мужчины, вождя или воина, было высокое навер-шие в виде стержня, палочки, обтянутой позолоченной кожей. Такая форма отражена изобразительными источниками - рельефами гробниц XI в. (рис. 1: 14-16). Материал и навершие, а не покрой головного убора носили статусный характер (Доде, 2001, с. 15, 16, 30-34, рис. 27, 31, ил. 1-4).
Скульптуры идолов дают древнейшие сведения о славянском мужском головном уборе. В качестве наиболее раннего примера можно предположительно привлечь изваяние с территории сложноэтничной Черняховской культуры: головной убор с задней лопастью (рис. 1: 17). Наблюдаются невысокие шапки полусферической (рис. 1: 19, 20) и конической формы (рис. 1: 18, 21). В отдельных случаях угадывается четырехклинный крой (рис. 1: 21). Наблюдаются и варианты с отвернутыми боковыми лопастями (рис. 1: 26, 27).
В сравниваемом материале сходны основные формы шапок: полусферическая, коническая, с отворотами. Но очевидно и различие: славянская традиция не имеет тенденции к выделению высокого стержнеобразного на-вершия. Такая ситуация закрепляется и с принятием Русью христианства; в конце X - начале XI в. венцом русского князя Владимира, отраженным на русских монетах, является увенчанная крестом византийская стемма с полукруглым верхом, к обручам которой впоследствии добавлена корона (рис. 1: 22, 23). Известные по изображениям на миниатюрах и перегородчатой эмали головные уборы русских князей в Х1-Х11 вв. дают две основные формы шапок. Во-первых, это повседневные мягкие, более высокие колпаки (рис. 1: 26). Во-вторых, это парадные шапки полусферической или сферо-конической формы с твердой основой, нарядно украшенные и сохраняющие элементы стеммы (рис. 1: 24-27). Отворот используется либо меховой, либо тканевый (рис. 1: 18-20, 24-27).
Шлемовидность и заостренность головного убора кочевников и хазарского мира изначально связаны с кроем из треугольных заготовок. Добавление стержневидного навершия акцентирует заострение. Эту линию продолжают тянутые войлочные шляпы половцев и монгольские мужские и женские головные уборы. Вершина головного убора всадника или всадницы находится выше головы коня, даже если конь находится во вздыбленном положении или прыжке, красиво воспринимается издалека.
В доспехах русских воинов-всадников такое восприятие обеспечивалось флажками-яловцами на шлемах.
В «Сказании о Мамаевом побоище» при поэтическом описании русского войска впечатление от них сравнивается с пламенем: «... яловци (флажки) же шеломов (на шлемах) их, аки пламя огненное пашется» (История., 1980, с. 239).
В девичьем уборе хазарского комплекса традиционно присутствует венок. Легкая ленточная диадема изготавливается из шелковой или шерстяной ткани с нашитыми украшениями (Доде, 2001, с. 20, ил. 5) (рис. 2: 5).
Тканевый башлык или капюшон может быть частью одежды (плаща) и отдельным головным убором. Треугольное покрывало, основа конструкции, известно из находок в аланском могильнике Амгата (Доде, 2001, с. 26, рис. 20) (рис. 2: 3). Частями полотнища закрываются затылочная и боковые части головы. Различные варианты кроя платка являются предпосылкой форм шапок девушек, молодых женщин и, возможно, детей.
Низкую шапку можно предполагать по тюркскому изображению на Кудыргинском валуне на Алтае (Степи., 1981, рис. 21: 2). Голова ребенка завершена полусферически, возможно, линия выше бровей намечает низ убора, не показано волос, отчетливо видны серьги и, вероятно, шнурки от завязки (рис. 2: 1).
Невысокие мягкие шелковые шапки образовывались с помощью собирания полотнища в налобной части, край включал в себя ленту-диадему, выделенную кожей, рядами мелких нашивных бронзовых бляшек и центральной брошью (рис. 2: 6, 7). Как отмечает З. Доде, собирание головного убора в центре налобной части придает ему сходство с башлыком. Шапки приспособлены для плотного
Рис. 1. Мужские головные уборы. гуннский и тюркский этапы: 1 - курган Ноин-Улы (Евтюхова, 1952, рис. 60); VI-VIII вв., Тува - 2 - Кызыл-Тей, 3 - р. Хам-Дыт (Степи..., 1981, рис. 22: 10, 11);
4 - Деспен, 5 - Эльте-Кежиг (Евтюхова, 1952, рис. 55: 1; 57: 2); хазарский этап по аланским материалам: 6 - могильник Хасаут, 7 - могильник Подорванная Балка; 8-10, 12, 13 - могильник Мощевая Балка (Доде, 2001, рис. 27, ил. 2-4; 1991, рис. 4); 11 - Нижне-Архызское городище (Орфинская, 1991, рис. 8: 1); 14 - изображения аланского правителя на гробнице XI в. (Доде, 2001, ил. 17); 15, 16 -
Кяфарская гробница XI в. (Доде, 2001, рис. 31); славянский этап: 17 - идол с территории Черняховской культуры, Ставчаны Хмельницкой обл. (Винокур, 1972, рис. 34: 1, 37); 18 - Псковская обл., Себежский идол (Рыбаков, 1987, рис. 47: 2); 19 - идол из Белоозера (Захаров, 2004, рис. 27: 2); 20 - Збручский идол (Рыбаков, 1981, с. 461); 21 - Новгород, середина X в. (Колчин, 1971, рис. 17: 2, № 230); древнерусский этап: 22 - князь Владимир Святославич, сребреник III типа, начало XI в., прорисовка Н.В. Жилиной в обработке Н.С. Сафроновой (по Сотникова, Спасский, 1983: 163, № 121); 23 - княжеский венец, гипотетическая реконструкция Н.В. Жилиной на основании эмалевых пластин оклада Мстиславова евангелия; 24 - князь Ярополк миниатюра XI в. (Кондаков, 1906: табл. VI); 25, 26 - князь Святослав и княжичи, миниатюра XI в. (Древняя одежда., 1986: цв. рис. 1); 27 - князь Глеб, эмалевая вставка колта из Старой Рязани, XI-XII вв. (Вагнер, 1971: ил. 3).
Fig. 1. Male headdresses.
завязывания и подтягивания (Доде, 2001, с. 20, рис. 17; рис. 60: 8-11). Они зафиксированы и реконструированы по археологическим материалам Северного Кавказа VII-XI вв.: городищ Адиюх и Нижне-Архызского могильников у станицы Старокорсунской и в Мощевой Балке (Иерусалимская, 1978, с. 93; Каминский, 1984, с. 20, рис. 4: 1; Равдоникас, 1990, рис. 28; Орфинская, 1991, с. 115, 116, рис. 8: 3-5). Сходные тканевые шапки с лопастями и завязками известны у киданей и монголов (Горелик, 2010, с. 33, 37, табл. IX: 1, 6). О головном уборе примерно такой же конструкции сообщает «Сокровенное сказание монголов», в котором расхваливается трудолюбивая мать Темучжина (Чингисхана). Плотно подвязанная повседневная (вдовья) шапка позволяет ей активно заниматься домашней работой (рис. 2: 13, 14):
«Мудрой женой родилась Оэлун.
Малых детей своих вот как растила:
Буденную шапочку покрепче приладит,
Поясом платье повыше подберет» (Козин, 1941, с. 88, 89; курсив мой. - Жилина).
Более нарядная и высокая баш-лыкообразная форма девичьей шапки имела шлемообразный верх, как и мужской убор. Варианты высоких шапок сохранились в аланских могильниках Эшканон и Подорванная Балка (рис. 2: 8, 9). В первом случае головной убор выполнен из цельного прямоугольного куска холста, завязанный в центре длинной стороны узел показывает родственность с формой низкой шапки. Во втором случае, наблюдается более сложный крой: шелковый желто-красный верх четы-рехклинной структуры украшен ко -
жаной аппликацией в виде ажурного геометризованного растительного орнамента, снизу пришит шелковый назатыльник, а к нему, в свою очередь, -опушка из кусков темного и светлого меха (Доде, 2001, с. 20-22, рис. 18, ил. 8, 9). Продуманный крой второго варианта шапки позволяет закрыть голову и плечи с трех сторон.
На базе башлыкообразной формы выработались составные сложные головные уборы замужних женщин, зафиксированные в могильниках Мо-щевой и Подорванной Балок (рис. 2: 10, 11). Скругленным и собранным верхом они сходны с девичьими шапками, но в отличие от них имеют на-косник (рис. 2: 12). В варианте из Мощевой Балки основная часть выполнена из цельного куска ткани, из Подорванной Балки - сшита из отдельных деталей. В составе таких уборов находились две диадемы, нижняя и верхняя относительно шапки. В качестве нижней, видимо, сохранялся вариант девичьей, а в качестве верхней использовали жгут из неплотной ткани. Сверху накладывалось полотнище с красивой каймой и иногда сложно драпировалось. З. Доде связывает распространение чалмообраз-ных конструкций с восточным, среднеазиатским влиянием (Доде, 2001, с. 22, 35, рис. 19-21, ил. 5). Но данный способ верхнего покрытия мог выработаться и самостоятельно.
Крой составных женских головных уборов и высоких отдельных шапок аналогично усложняется (от цельного куска ткани - к собиранию из частей). Возможно, высокие шапки были не только девичьими, а входили в состав башлыкообразных уборов. Составные головные уборы оставались мягкими, не включали в себя тяжелых метал-
лических частей, кроме остовов на-верший. Даже диадемы выполнялись из легкой ткани. Боковые части назатыльника свободно свисали. Таким конструкциям головных уборов соответствовали серьги в ушах.
Основным типом славяно-русского головного убора раннего Средневековья был ленточный (Жилина, 2002а, с. 161, 162, рис. 1, 2; 2002б; 2010, с. 256-261, рис. 1, 2). Главная часть убора - лента (диадема) - идет вокруг головы, образует девичий венок (рис. 2: 20). В женском головном уборе лента держит платок и украшения. Вторая часть убора - платок - покрывает голову. Типичны парные группы украшений по сторонам головы, украшения крепятся и по всему протяжению ленты.
Ленточный головной убор известен у антов Поднепровья У1-У11 вв., он характеризуется большим количеством металлических деталей в кон -струкции (рис. 2: 15). Бронзовые и серебряные головные ленты (венки) связаны с височными кольцами крупного диаметра (более 10 см), закрепляемыми кучно (концентрически) с пластинами-наушниками. Такие детали имеются в ряде кладов конца VI-VII в: Мартыновском, Трубчевском, Суджанском, Гапоновском (Гавриту-хин, Обломский, 1996, рис. 57; Родин-кова 2008: 358-361, рис. 3, 4). К VIII в. головной убор облегчается, боковые украшения становятся миниатюрней и, возможно, их носят как серьги.
В ¡Х-ХШ вв., судя по археологическим данным, налобные ленты выполняются из металла (лента и жгут) и ткани, подкладываются берестой, украшаются металлическими бляшками (рис. 2: 16, 17, 21). Девичий венок - основа ленточного женского
составного головного убора (Левашова, 1968, Седов 1994: 115-118, Сабурова 1997: 97-99; Степанова 2009:84, рис. 12: 6; Жилина 2010: 257-263, рис. 1-3). Шерстяные, льняные, клетчатые и узорные платки обшивались бляшками, бисером, трапециевидными подвесками (Сабурова 1997: 95, 96). Платки были и отдельным по-лотенчатым убором или покрывалом (рис. 2: 18).
Зафиксированы способы крепления височных колец к волосам в девичьих головных уборах. Женскому ленточному убору сопутствовали группы височных колец славянских типов по сторонам головы, закрепленные вертикально на лентах или в системах, имитирующих волосяной покров или косу. В погребениях прослежен архаичный способ одновременного крепления их к мягким тканям уха за дужки колец, и, вероятно, к головному убору с помощью шнурков, продетых в петельки височных колец. С подобными конструкциями сочетались кисти, имитировавшие волосы или косы. Примеры известны в Гочевском могильнике XI в., в курганах округи Звенигорода XII - первой трети XIII в. (Сабурова 1974, 1975, 1976; Агапов, Сарачева, 1997; Жилина 2001: 31-33, рис. 1; 2002а: 49-55, рис. 1, 2; 2002б: 161-163, рис. 1-3; 2010: 260; Ёлкина 2003: 39-41, рис. 1-3). Сохраняется и кучный способ расположения колец и крепление шпильками: Пересопниц-кий могильник в X в., Березовецкий могильник в Верхневолжье в XI в. (Мельник 1901, Успенская, 1993: 92, 93, рис. 5). Для подкладки под кольца использовались берестяные кружки-наушники. Височные кольца надевают и на венок (Сабурова 1997: 97, 99).
Ленточный убор к XI в. трансформируется в составной или кичкоо-бразный, выделяются лицевая (высокое налобное очелье прямоугольной или сегментообразной формы) и задняя (позатыльник) части (рис. 2: 23). Высокое очелье развивается, видимо, из подкладки под лицевую сторону налобной ленты, а также является следствием заломов платка впереди. Среди украшений древнерусских кладов XI - первой половины XII в. есть поднизи-позатыльники и коло-коловидные подвески-рясна, соответствующие такому головному убору (Жилина 2002б: 162, 163, рис. 4). Данные о женских шапках и кокошниках, жестких цельных головных уборах древнерусского периода пока не введены в научный оборот (рис. 2: 24).
Таким образом, базовые элементы хазарско-аланских и славянских головных уборов одинаковы: полотнище, лента-диадема. Но в разной среде базовые элементы получают разное значение. В хазарском мире основную формообразующую роль играет полотнище, на основании усложнения кроя которого возникают шапки. Легкие тканевые или кожаные ленты-диадемы имеют вспомогательное и декоративное значение. В славянском уборе более важное конструктивное значение долго сохраняет жесткая лента-венок.
С кочевническим и славянским женским головным убором происходят аналогичные конструктивные процессы: формирование на основе простых базовых элементов сложных конструкций. Но итоговые формы уборов оказываются разными. В кочевнической среде сформировался мягкий составной башлыкообразный
Рис. 2. Женские головные уборы. Тюркский каганат: 1, 2 - детская шапка мальчика и рогатый женский головной убор,
Кудыргинский валун, Алтай (Степи..., 1981, рис. 21: 2); Хазарский каганат: 3 - головное покрывало, Северный Кавказ, могильник Амгата; 4 - женский полотенчатый убор, реконструкция по росписи Пенджикента, VII в. (Доде, 2001, рис. 20, 21); народы Хазарского каганата: 5 - девичий венок (Доде, 2001, ил. 5); 6, 7 - девичьи шапки, могильники Адиюх и станицы Старокорсунской; 8, 9 - башлыкообразная шлемовидная шапка, могильник Подорванная Балка, реконструкция Л.Н. Глушкова (Доде, 2001, рис. 17, 18); 10-12 - составной головной убор,
могильник Подорванная Балка (Доде, 2001, ил. 5, 6, рис. 19); Кидани и монголы: 13, 14 - девичьи шапки X в. и XIII-XIV вв., стенопись (Горелик,
2010, табл. IX: 1, 6);
Славяне и Древняя Русь: ленточный убор - 15- Среднее Поднепровье, Гапоновский клад, VI-VII вв. (Гавритухин, Обломский, 1996, рис. 57); 16, 17 - реконструкция по кладу IX в. из Железницы Рязанской губ., 1855 г. и по Пересопницкому могильнику по описаниям Е.Н. Мельник; 18 - покрывало, Вологодская область, Новинки, курган 9, XI в. (Сабурова, 1997, табл. 78: 1); 19 - супруга Святослава, миниатюра «Изборника Святослава», XI в. (Древняя одежда., 1986, цв. рис. 1); 20 - Верхневолжье, Березовецкий могильник, курган 54, XI в. (Степанова, 2009, рис. 12: 6); ленточный убор - 21 - округа Звенигорода Московской обл., Клопово, курган 1, XII - первая половина XIII в. (Жилина, 2001, рис. 1: 2); 22 - Белорусия, с. Юдичи, территория радимичей (Сабурова, 1975, рис. 1); 23 - кичкообразный убор, реконструкция по кладам из Новгородской губ. 1892 г. и Старой Рязани 1967 г. № 2, XI-XII вв. (Жилина, 1996, рис. 1); 24 - Смоленская обл., Харлапова, курган 8, XI-XIII вв. (Савш, 1930, мал. 3).
Fig. 2. Female headdresses.
убор, в славянской - составной кичко-образный.
В мужском и женском уборе кочевников присутствуют серьги, как правило, некрупные и нетяжелые (Плетнева, 1967, с. 137-140, рис. 36). Крепежная деталь тюркских серег сохраняет круглую форму (рис. 3: 1-9). Хазарские серьги, как правило, имеют более узкую овальную крепежную деталь, что удобно для закрепления в ухе (рис. 3: 10-20). На кольце находится удлиненная подвеска или деталь, ее основные формы: удлиненно-каплевидная (рис. 3: 1-3); из нескольких шариков (рис. 3: 7, 8, 12, 18); соединение удлиненной, округлой или граненой части с шариками сверху и снизу (рис. 3: 11, 13, 14, 16, 17, 19, 20). Можно также выделить формы, подражающие филигранным украшениям, по всей видимости, византийским (рис. 3: 10, 15).
Височные украшения славян значительно более крупны и тяжелы (Щеглова 1990, с. 172). Их основой остается правильное кольцо. Наиболее крупными являются височные кольца VI-VII вв. со спиральными дополнениями (рис. 3: 21-23). Такой размер и форма показывают, что кольца крепились к головному убору, для их поддержки требовался металлический ленточный венок. Такова традиция ношения головных украшений в обильно-металлическом уборе. Изменения в способе ношения начинаются в VIII в., когда под воздействием византийского ювелирного дела распространились более миниатюрные головные украшения и убор в целом облегчился (рис. 3: 24-38). С этого времени античная традиция ношения серег в ухе начала взаимодействовать с исконной традицией ношения височных колец в системе головного убора.
OJ ON
Vl-VM вв.
VII—VI 11 pp портя IHMWin
■СрвЗН 1И1Н11ЧИ1М l\ II-
комем Vlll - \ в,
\Ö
Biopaii половина VIII- середина L\ a. Начале IX в. — <f 'Ч,
коней IX - первая половина X в.
*
N>
hJ О
K>
о
a
о
cd g
*
Г)
Я >
>
4
X
M g
О '-i
5 Sq
Рис. 3. Украшения головного яруса.
Народы, связанные с кочевыми государственными объединениями: тюрки Саяно-Алтая, серьги - 1-3 - могильник Кудыргэ, серебро, медь, серебро (Степи., рис. 19: 53-55); 4, 5 - Катанда II (курган 5), Курай VI (курган 1), медь (Степи., 1981, рис. 19: 86, 87); 6 - Курай IV (курган 1), золото (Степи., 1981, рис. 19: 117); 7-9 - серьги и височное кольцо (?), Курай III (курган 2), Саглы, Катанда II
(большой курган, впускная могила 2), медь (Степи., 1981, рис. 24: 28-30); Хазарский каганат (салтово-маяцкая культура, в соответствии с классификацией и хронологией С.А. Плетневой): 10-20 - серьги (Степи., 1981, рис. 37: 1-5,
97-99, 139-141);
Поднепровье (в соответствии с хронологией О.А. Щегловой): 21-23 - клад, Марты-новка, серебро, проволока (Корзухина, 1996, табл. 17: 3, 5, 6; с. 362, кат. 27: 19в, 18); 24-27 - клад Пастерское 1949 г., серебро, литье (Корзухина, 1996, табл. 26: 3, 7, 5, 9; с. 376, 377; кат. 73: 10, 14, 11, 15); 28-29 - клад Харивка, серебро, филигрань (Корзухина, 1996, табл. 72: 1, 2; с. 406, кат. 89, 7, 8); 30, 31 - отдельные находки (Корзухина, 1996, табл. 91: 7, 10; с. 412, 354; кат. 102: 35; 10: 3); 32-36 - Зайцевский клад, серебро, проволока (Корзухина, 1996, табл. 106: 4, 11-14; с. 420, кат. 129, 5, 6); 37, 38 - Пень-
ковская культура, поселение Семенки (Седов, 1982, табл. IV: 1, 2; с. 26); Древняя Русь, клады и поселения: 39, 40, 52, 53 - клад из Железницы Рязанской губ., 1855 г., салтовские серьги, присоединены к проволочным височным кольцам, лучевые височные кольца, серебро (Макарова, 2005, рис. 3; Жилина, 2014, с. 191, № 8/5, 4);
городище Новотроицкое Сумской обл., Роменско-Боршевская культура: 41, 42, 43 - клад из кв. Ш2 1953 г., подвеска к серьге, серьга и гроздевидно-лучевая подвеска, серебро (Жилина, 2014, с. 194, №177/3, 8, 9); 44-46 - клад из кв. У3, 1953 г., лучевое височное кольцо, браслетообразные височные кольца, серебро, бронза, литье, проволока (Жилина, 2014, с. 194, № 176/3, 5, 6); 47 - клад из Супруты Тульской обл.,
1972 г., серьга салтовского типа, серебро, литье (Жилина, 2014, с. 194, № 178/1); 48, 49 - височные кольца, одно бусинное, бронза, серебро, жилища 5 и 21 (Ляпушкин, 1958, рис. 40: 4, 58: 3); 50, 51 - гроздевидные наушницы, бронза (?), серебро, жилище 5, 43 (Ляпушкин, 1958, рис. 40: 3, 83: 11); 54 - клад из Полтавы 1905 г., спиральное височное кольцо, серебро (Жилина, 2014, с. 187, № 1/4); височные кольца - ромбо-щитковые, серебро, латунь - 55 - клад Горошково, Любоежа Новгородской обл., 2001 (Жилина, 2014, с. 214, № 236/25); 56 - Новгород, рубеж X-XI вв. (Седова, 1981, рис. 1: 4; с. 9, 10); 57 - браслетообразное с каменными бусинами, клад из Гнездово Смоленской губ. 1867 г. (Жилина, 2014, с. 205, № 23/8); перстнеобразные 58 - завязанное, клад из Гнездово 1993 г., серебро (Жилина, 2014, с. 211, № 180/14); с бусинами из стеклянной пасты - 59 - золото (Жилина, 2014, с. 217, № 242/6); 60 - Новгород, от рубежа X-XI вв., биллон (Седова, 1981, рис. 3: 4; с. 13); гроздевидные наушницы, серебро: 61 - проволочно-каркасной конструкции, клад из Денис Полтавской губ., 1912; 62 - тисненая, клад из Гнездово 1993 г., (Жилина 2014, с. 201, № 18/3а; с. 211, № 180/2а); бусинные кольца, серебро: 63, 64 - многобусинные из клада в Гнездово 1867 г. с гладкими и филигранными бусинами (Жилина, 2014, с. 204, 205; № 23: 5а, б, в3-в5; 17); 65 - Новгород, трехбусинное кольцо с бусинами узелковой конструкции, вторая четверть XI в., бронза (Седова, 1981, с. 14, рис. 3: 6).
Fig. 3. Head adornments.
Формы украшений VIII в. сохраняют структуру серег, состоят из двух разделенных частей: кольца и медальона (рис. 3: 24-30, 32, 37, 38). Встречаются и простые кольца (рис. 3: 33-36) (Григорьев, 2000, с. 127-133, рис. 44, 46; Жилина, 2007, с. 86, 87, рис. 1).
В конце VIII-IX в. у славян не так много нарядных изделий, напоминающих своим обликом ювелирные. Потребность в них реализуется восприятием каплевидных хазарских серег, присоединяемых к крупным славянским височным кольцам (рис. 3:
39, 40, 41, 42, 47) (Макарова, 2005, с. 127, 128). Этот факт ярко показывает разницу традиций кочевнического и славянского уборов. Заимствованное украшение используется в системе славянского убора.
В вв. у славян и в Древ-
ней Руси развиваются навыки филигранного дела, разрабатываются простые гранулированные формы украшений, кольца дополняются элементарными треугольниками зерни, изготавливаются подражания в литье. Кольцевидные формы продолжают исконную славянскую традицию обильно-металлического убора (рис. 3:43, 44, 52, 53) (Жилина, 2007,с. 89-92, рис. 2; Пушкина, 2012). Крупные браслетообразные кольца и мелкие перстнеобразные дополняются бусинами и имитирующими их плоскими щитками - ромбощитковые (рис. 3: 55-60, 63-65). Наиболее архаичны спиральные височные кольца, продолжающие традицию выделения медальона ниже кольца аналогично звездообразным украшениям VIII в. (рис. 3: 54).
Распространяются гроздевидные наушницы, сформировавшиеся на основе грануляции (рис. 3: 50, 51, 61, 62). В славянском уборе их способы ношения были различны. Возможно, их закрепляли на кожаных наушниках, носили в ушах (Мельник, 1901, с. 497, 498).
Несмотря на различие в традициях головных украшений славян и кочевников, можно отметить параллели в общем развитии украшений. Воздействие форм развитого византийского ювелирного убора привело к появлению сходных по деталям формы, но разных по размерам и назначению лучевых украшений, лучи которых
происходят от филигранных треугольников: серег в хазарском комплексе и височных колец в славянском (рис. 3:
10, 52, 53).
Украшения рук
Для украшений рук салтово-маяц-кой культуры браслеты нехарактерны. В тюркском и хазарском уборе представлены перстни. Наиболее просты пластинчатые и рифленые формы VI-
VII вв. (рис. 4: 1, 2). Литые перстни со вставкой и четырьмя крестообразно-расположенными крапанами конца
VIII - начала IX в. создают впечатление более дорогого ювелирного изделия (рис. 4: 3). В IX-X вв. появляются перстни с более изящно оформленными щитками со вставками и без них, а также - с филигранью (рис. 4: 4-8).
В уборе алан представлены браслеты: дротовые с обрубленными, сужающимися и зооморфными концами (рис. 4: 10, 13, 14). Перстни проходят путь от простых проволочных и пластинчатых форм (рис. 4: 9, 15) - к щитковым, перстням-печатям (рис. 4:
11, 12, 16, 17, 18), к перстням со вставками (рис. 4: 19).
В X-XI вв. серебряные браслеты распространяются у осевших кочевников в Саркеле-Белой Веже и По-росье, местах соприкосновения с русским населением (Макарова, 1962, с. 133).
Славянский убор в VI-VII вв. демонстрирует крупные массивные исходные формы тяжелых кованых браслетов с расширяющимися концами (рис. 4: 20, 21). В VIII в. наблюдается сохранение формы, но облегчение ее за счет технологии ковки, браслеты становятся полыми (рис. 4: 22, 23). В
IX в. характерны более тонкие дротовые браслеты со слегка расширяющимися концами (рис. 4: 30). Пла-
стинчатые браслеты делаются либо из ровной пластины, либо сохраняют расширяющиеся концы (рис. 4: 31, 32). Эти более легкие формы выглядят как плоскостное отражение прежних объемных. В X в. концы браслетов обрубаются, слегка сужаются и, наконец, завязываются, появляются витые браслеты с перевитью из тонкой проволоки (рис. 4: 33, 38-40).
Перстни для славянского убора VI-VIII вв. единичны. Можно предположить, что некоторые простые кольца носили как перстни (рис. 4: 24-26). Практически первой формой перстней, распространившейся у славян в VIII в., являются салтовские со щитками, вставками и крапанами (рис. 4: 27, 28). В К-Х вв. перстни изготавливаются в собственной традиции металлического убора - пластинчатые с заходящими и завязанными концами (рис. 4: 29, 35, 36). X в. приносит филигранные перстни как элемент первого славянского ювелирного убора (рис. 4: 34). Появляются и перстни с кастовыми вставками (рис. 4: 37).
Таким образом, традиции славянского и кочевнического убора в украшениях рук противоположны. У кочевников отсутствуют тяжелые металлические браслеты, используются перстни. У славян мало используются перстни, видимо, в обильно-металлическом уборе они не актуальны -незначительны по весу и размеру. Традиция ношения тяжелых металлических браслетов, наоборот, чрезвычайно развита. Тем не менее тенденция, связанная с появлением и развитием ювелирного убора - снова в целом сходная. И там и здесь появляются похожие перстни со щитками, вставками, с филигранью.
Шейно-нагрудные украшения
В костюме кочевников, судя по изображениям, какие-либо ожерелья или нагрудные подвески фигурируют весьма редко (рис. 5: 1, 2). В археологическом материале Северного Кавказа с VI-VII вв. наблюдаются каменные, в основном сердоликовые, а также стеклянные и пастовые бусы (рис. 5: 3-22). В VIII-IX вв. в материале салтово-маяцкой культуры наблюдается увеличение количества стеклянных бусин, связываемое с возникновением местного Северо-Кавказского производства (Деопик, 1961, с. 231, 232, табл. 2-6) (рис. 5: 23-41). Ожерелья составлялись из амулетов, перламутровых дисков.
В ранне славянском уборе VI-VII вв. используются тяжелые нагрудные цепи с крупными подвесками: круглыми, лунничными, трапециевидными, прямоугольными и колоко-ловидными (рис. 5: 44-51), а также гладкие гривны простых форм без выраженного замка (рис. 5: 43). Встречаются крупные раковины (рис. 5: 52). Нити бусин, вероятно, преимущественно крепились к металлическим нагрудным цепям (рис. 5: 42). На следующем этапе крупных тяжелых форм меньше. В VIII в. крученые гривны получают профилированный замок из пластины (рис. 5: 53). Металлические цепи нехарактерны, распространяются ожерелья из бусин, янтарных, стеклянных и пастовых (рис. 5: 54-58). Появляются металлические бусины (рис. 5: 60). В уборе участвуют некрупные раковины (рис. 5: 59).
В конце IX - первой половине X в. среди украшений салтово-маяцкой культуры появляются ювелирные филигранные лунничные подвески,
Рис. 4. Украшения рук.
Народы, связанные с кочевыми государственными объединениями: тюрки Саяно-Алтая - 1, 2 - пластинчатые перстни (Гаврилова, 1965, табл. XX: 4, 5); Хазарский каганат (салтово-маяцкая культура, в соответствии с классификацией и хронологией С. А. Плетневой): перстни - 3 - со вставкой и крапанами, 4 - с цельным ромбическим щитком, 5 - со вставкой в гнезде и многоугольным щитком, 6 - с округлым щитком в обрамлении зерни, 7 - со вставкой в гнезде и высоким овально-ромбическим щитком, 8 - с плоским подпрямоугольным щитком (Степи., 1981, рис. 37: 6, 7, 100, 138, 142, 143); аланские могильники Средней Кубани VIII-IX вв., бронза: перстни - 9 - дротовый; 11 - с уплощенным щитком, 12, 19 - со стеклянными вставками; 15 - пластинчатый с заходящими концами; 16 - с круглым щитком; 17, 18 - перстни-печатки (Каминский, 1984, рис. 1: 10; 7: 12, 17, 15, 16; 8: 27, 28; 7: 14); браслеты дротовые - 10 - с обрубленными концами; 13 - с четырехгранными концами; 14 - со звериноголовыми окончаниями (Каминский, 1984, рис. 1: 11; 3: 24; 7: 10); Поднепровье (в соответствии с хронологией О.А. Щегловой): браслеты - 20, 21 -браслеты кованые с округлыми и гранеными концами, серебро, клады Малый Ржавец
1889 г. и Мартыновка 1907 г. Киевской губ. (Корзухина, 1996, табл. 4: 1; 14: 3; с. 359, 362; кат. 26: 2; 27, 20); 22, 23 - полые с расширенными округлыми и гранеными концами, Киев, случайные находки, серебро (Корзухина, 1996, табл. 1: 3; 2: 1; с. 352; кат. 3: 3 и 5); перстни - 24 - бронза, Пастерское, случайная находка (Корзухина, 1996, табл. 42: 3; с. 392, кат. 73: 188); 25, 26 - Зайцевский клад, серебро, проволока (Корзухина, 1996, табл. 106: 13, 14; с. 420, кат. 129: 6); Древнерусские клады IX-X вв.: перстни - 27 - со вставкой и четырьмя крапанами, серебро, Ивахники Полтавской губ. 1905 г. (Жилина, 2014, с. 188, № 2/5); 28 - с уплощенным щитком, бронза, городище Новотроицкое, кв. У3 1953 г. (Жилина, 2014, с. 194, № 176/4); 29 - пластинчатый с длинными отходящими концами - усами, серебро, городище Новотроицкое, кв. Ш2 1953 г. (Жилина, 2014, с. 194, № 177/1); 34 - перстень филигранный, серебро, Гущино близ Чернигова 1930-е гг. (Жилина, 2014, с. 204, № 21/4); 36 - пластинчатые с завязанными концами, серебро, Киев 1863 г. (Жилина, 2014, с. 198, № 14/2аб); 37 - со стеклянными вставками в пластинчатом касте, Гнездово Смоленской обл., 2000/2001 г., серебро (Жилина, 2014, с. 217, № 241/4); браслеты - 30 - дротовый со слегка расширяющимися концами, серебро, Железницы Рязанской губ. 1855 г. (Жилина, 2014, с. 191, № 8/3); 31, 32 - пластинчатые, один - с расширяющимися концами, серебро, городище Новотроицкое, кв. Ш2 и У3 1953 г. (Жилина, 2014, с. 194, № 177/7, № 176/2); 33, 38 - дротовый со слегка сужающимися и с сужающимися для завязывания концами, серебро, Копиевка Киевской обл., 1928 (с. 200, № 16/7а2, 7в); 39 - витой с завязанными концами, золото, Киев 1913 г. (с. 197, № 13/2б1); 40 - витой с завязанными концами и перевитью, серебро, погребение конца X - начала XI в., Куреваниха, курган 2 (Равдина, 1988, табл. 6: 15;
с. 80, № 115).
Fig. 4. Hand adornments.
находящие место в элитарном костюме (рис. 6: 1). Общий характер убора средних слоев населения, видимо, не меняется (рис. 6: 2-6).
В IX-X в. в славянском уборе используются шейные гривны с развитым пластинчатым замком, круглые подвески-медальоны (рис. 6: 8, 10, 11). В VIII-X вв. стеклянные бусины преобладают, и их процент увеличи-
вается (рис. 6: 7, 9, 12-32). Известны бусины сирийского и египетского, а с X в. - византийского производства (Щапова, 1987, с. 84, 85).
В X в. в Древней Руси сложился серебряный филигранный убор ювелирной стадии (рис. 6: 33). Он включал в себя крупные ожерелья из лунничных подвесок, полусферических медальонов и бусин (рис. 6: 34-43). Их за-
крепляли либо на гибкой связи, либо на жестком дроте, аналогичном гривне. Этот вариант ювелирного убора оставался близок обильно-металлическому. В ожерельях применялись подвески в скандинавских стилях, мо-нетовидные, а также с пышным растительным декором (рис. 6: 44-47).
По материалу ожерелий, при разнице главных традиций, можно вновь отметить сходное движение к украшениям ювелирного убора. Но в Древней Руси формируется свой вариант славянского убора в технике скани и зерни, в хазарском мире спорадически используются отдельные ювелирные изделия.
Амулеты
Определенную роль в костюме играли амулеты, они не всегда находились снаружи одежды, а иногда бывали спрятаны от взора. Культура сал-тово-маяцких амулетов разнообразна и развита.
Возможно, роль амулетов играли бубенчики, подвешиваемые как к конской сбруе, так и к одежде (рис. 7: а-е). Во второй половине VIII -первой половине IX в. используются металлические амулеты: солярные кольцевидные с включением изображений животных и птиц; в виде изображений животных, коней и птиц; кости и клыки животных (рис. 7: 1-8). Амулеты найдены на груди или в районе пояса. Они входили в состав поясных подвесок, делались специальные колодки для их крепления. К IX - первой половине X в. фигурки животных перестали применяться, отсутствовало и поясное крепление. Главную роль играли натуральные материалы: кусочки янтаря, каменные привески, просверленные грецкие орехи, зубы, когти, пястные кости лисы и собаки
(Плетнева, 1967, с. 140, 172-179). В VIII-IX вв. у хазар и алан в качестве амулетов широко распространены просверленные перламутровые диски из раковин моллюсков. Их носили в ожерельях на шнурке, подшивали к одежде, вдевали в петли платьев из тесьмы, подвешивали к ним бусины и другие амулеты. В погребениях их находят в районе головы, верхней половины тела, включая пояс. Предполагается, что они могли быть пришиты к головному убору, вплетены в косы (Аксенов, 2015) (рис. 7: 5-13).
У алан Северного Кавказа в качестве амулетов использовались медвежьи зубы и когти. Сугубо женскими талисманами были кости зайца и лисы, орехи. В погребениях Мощевой Балки кости зайцев находились в карманах платьев или в шкатулках, пришивались с изнанки у боковых разрезов. В могильнике Эшканон - плоды грецкого ореха с просверленной скорлупой входили в состав ожерелий. В Мощевой и Подорванной Балках найдены просверленные зубы оленя, имитация зуба из стекла. Зафиксированы обереги, нашитые на одежду или закрепленные в мешочках на поясе у мужчин или левом плече платья у женщин (Доде, 2001, с. 22-24).
В славянском уборе VI-IX вв. данные об амулетах значительно менее выразительны. Возможно, они выполнялись из плохо сохранявшихся натуральных материалов. Для VI-VII вв. один предмет можно связать с ролью амулета, состоящего из кольца с надетыми на него колокольчиками, височным кольцом, фрагментами цепочек (рис. 7: 14). Такая форма амулета известна по более позднему времени. Обильно-металлический убор в целом играл роль оберегающего покрова и
предметы-амулеты, составляли единое целое с ним (шумящие подвески, колокольчики).
В VIII-X вв. продолжали использоваться трапециевидные привески (рис. 7: 18, 30). Так же, как и у кочевников, амулетами были зубы хищников - лисы (рис. 7: 19, 31).
Данные об амулетах X-XI вв. более многочисленны, но происхождение ряда из них требует исследования (Журжалина, 1961). Остановимся на основных, более определенно связанных со славянскими верованиями. К концу X-XI вв. в Древней Руси распространились подвесные фигурки в виде животных (рис. 7: 23, 24). Обобщенная форма подвески-конька известна в XI-XII вв. (Рябинин, 1981, с. 28-31, 57, табл. 1: группа III, тип XIV).
Продолжает формироваться ансамбль из амулетов в связке, закрепленных на кольце и цепочках. Связки крепились к одежде или другим украшениям, находились в области груди, плеча, на боку, поясе. Известны случаи вхождения их в состав ожерелья, единично - у виска, в этом случае предполагается крепление к головному убору. Иногда амулеты не связывались с одеждой, их клали в могилу в качестве дара умершему (Рябинин, 1981, с. 30, 31). В состав связки, как правило, входили бубенчики (рис. 7: 16, 17, 20, 31). В XI в. известны привески из бубенчиков, закреплявшиеся либо на плече, либо - в головном уборе (Хвойко, 1904; Жилина, 2007, с. 94, рис. 3: 22). Миниатюрные предметы набора связаны с трудом, достатком в доме, чистотой, гигиеной, здоровьем. Среди них: ложечки, ключ, рыболовная блесна, гребень (рис. 7: 21, 22, 25-29). Не входили в общую связку
воинские мужские амулеты-топорики (в виде топора с оттянутым вниз лезвием и в виде секиры), символы Перуна, в основном распространившиеся в XI в. (Даркевич, 1961, с. 93-100; Макаров, 1992, с 43-51) (рис. 7: 32, 33).
Выводы
Таким образом, для народов Хазарского каганата и славян выявляются различные традиционные пути развития костюма и связанного с ним убора из украшений.
У славян в VI-VII вв. используются драпированная одежда, скалываемая плечевыми фибулами, и тяжелый вариант обильно-металлического убора из украшений. Его составляют крупные объемные изделия, покрывающие костюм плотным металлическим слоем. Височные кольца большого диаметра поддерживаются жестким металлическим венком, используются шейные гривны и браслеты с расширяющимися концами. В нагрудном ярусе находятся цепи с крупными подвесками различной формы, в том числе шумящие. Мелкие украшения (перстни, металлические бусины) в уборе не распространены. Идея обе-регания изначально введена в металлический убор - покров металла защищает человека, поэтому отдельные подвески-амулеты не выделены. Но некоторые предметы в его составе имели большее значение как амулеты, например, подвески-колокольчики. С древнейших времен в качестве оберегающего средства выделяется шум, производимый металлом. В VIII в. убор облегчается, распространяются миниатюрные головные украшения, звездообразные и гроздевидные, некоторые из них, возможно, использовались как серьги. Тем не менее, варианты ношения головных колец
Рис. 5. Ожерелья и их детали VI-VIII/IX вв. Тюрки: 1 - Афросиаб (Самарканд); 2 - Корумды, оз. Иссыккуль (Степи., 1981, рис.
22: 1, 4); Северный Кавказ, бусы (по классификации и хронологии В.Б. Деопик): 3-8 - сердоликовые (Деопик, 1961, рис. 2: 1, 2, 5, 7, 13); 9-19 - стеклянные одноцветные (Деопик, 1961, рис. 3: 1а, 2а, 3а, 8, 9, 11б, 13, 14, 15, 18, 23); 20-22 - стеклянные
разноцветные (Деопик, 1961, рис. 5: 1, 5, 11); салтово-маяцкая культура: 23-26 - сердоликовые (Деопик, 1961, рис. 2: 1, 3, 6); 27-35 - стеклянные одноцветные (Деопик, 1961, рис. 3: 1а, 8, 9, 10, 11, 12, 14, 23, 24); 36-41 стеклянные разноцветные
(Деопик, 1961, рис. 5: 2, 6, 7, 9, 10, 11); Поднепровье, клады (по хронологии О.А. Щегловой): VI-VII вв. - 42 - реконструкция убора, Гапоново (Гавритухин, Обломский, 1996, рис. 57); 43 - гривна дротовая, медная основа обтянута серебром, Мартыновка Киевской губ. 1907 г. (Корзухина, 1996, табл. 14: 1, кат. 27: 13); 44, 45, 52 - трапециевидные подвески, серебро и раковина Cypraea pantherina на медном кольце, Хацки Киевской губ 1893 г. (Корзухина, 1996, с. 373, табл. 22: 15, 21, 53; кат. 64: 21, 25); 46, 47, 57 - цепь бронзовая с колоколовид-ными подвесками, бусы янтарные, стеклянные и пастовые, Новая Одесса Харьковской губ. 1920 г. (Корзухина, 1996, с. 396, табл. 44: 5, 9; 46: 23; кат. 80: 11, 24); 48, 49 - прямоугольная подвеска и цепь с подвесками, бронза (?), Козиевка Харьковской губ. 1920 г. (Корзухина, 1996, с. 398, 399; табл. 52: 1, 53: 15-18; кат. 81: 63, 98, 97, 99аб); 50, 51 - круглая подвеска с полусферой и прямоугольные, серебро и бронза, Суджа Курской обл. 1947 г. (Корзухина, 1996, с. 404; табл. 67: 6, 1; кат. 85: 8, 9); VIII в.: 53, 59- серебряная гривна и раковины Cypraea moneta, Харивка Сумской обл., 1949 г. (Корзухина, 1996, табл. 76: 2; 73: 4; с. 407, кат. 89: 12, 22); 54-56 - бусы янтарные, стеклянные и пастовые, Пастерское 1949 г. (Корзухина, 1996, табл. 27: 6 -22, 23-26, 27-40, с. 377, кат. 73: 24, 25); 58 - бусы, стеклянные и пастовые, Колосково Воронежской губ. 1895 г. (Корзухина, 1996, табл. 105: 5-7; с. 419, кат. 128: 8);
60 - бусы серебряные, Пастырское 1949 (Корзухина 1996, табл. 27: 5).
Fig. 5. Necklaces and their details of 6th-8th /9th centuries.
остаются сложными, сохраняются традиционные архаичные конструкции крепления их в системе головного убора. В ожерельях все более применяются металлические и стеклянные бусины, крупные формы гривен и браслетов сохраняются. Отказ от плечевых и распространение подковообразных фибул свидетельствует о переходе к туникообразной конструкции основной одежды. В X в. в Древней Руси создается серебряный филигранный убор ювелирной стадии, в костюме известны пуговицы. Амулеты к XI-XII вв. получают вид многочастной связки на кольце и цепочках, на связках закреплены предметы, в основном связанные со сферой земледельческого оседлого быта.
У кочевников и народов Хазарского каганата существует распашная
одежда на пуговицах, хотя продолжают использоваться фибулы (Доде, 2001, с. 26, 27; Степи., 1981, рис. 37: 23, 135; Прошкин, 2017, рис. 9: 11-15) (рис. 1: 2). Наблюдается тканевый головной убор, усложняющийся по крою, дополняемый легкими тканевыми составными частями. Такая конструкция сочетается с легкими серьгами, носимыми мужчинами и женщинами. Из металлических украшений кроме серег носят небольшие перстни. В уборе кочевников практически нет ни гривен, ни браслетов. В ожерельях применяются каменные и стеклянные бусины. Здесь не распространен тяжелый металлический убор (за исключением поясного набора). В уборе используются копоушки (бытовые предметы) (Степи..., 1981, рис. 37). Существует развитая куль-
Рис. 6. Ожерелья и их детали IX-X вв. Салтово-маяцкая культура: 1 - филигранная лунница (Степи., 1981, рис. 37: 137);
2-6 - стеклянные многоцветные бусы (Деопик, 1961, рис. 5: 22, 33, 44, 52, 59); городище Новотроицкое: 7 - бусина ребристая, стеклянная паста, жилище 25: (Ля-пушкин, 1958, с. 98, рис. 65: 4); 8 - медальон, бронза, жилище 30 (Ляпушкин, 1958, с. 104, рис. 69: 1); 9 - бусы, стекло, жилище № 21 (Ляпушкин, 1958, с. 90, рис. 58: 3);
10 - реконструкция Н.В. Жилиной по погребению ребенка в жилище 30 (Ляпушкин, 1958, рис. 69: 1); Древнерусские клады IXиXв.: 11 - гривна, серебро, Ивахники Полтавской губ. 1905 г. (Жилина, 2014, с. 188, № 2/1); 32 - гривна, серебро, Борщевка Волынской губ. 1883 г. (Жилина, 2014, с. 200, № 17/4б2); филигранный серебряный убор X в. -33 - общий вид, реконструкция Н.В. Жилиной (рисунок О.В. Федорова) (Жилина, 2002а, рис. 4); 34, 35 - бусины, Юрковцы Киевской губ. 1864 г. и Гнездово Смоленской губ. 1867 г. (Жилина, 2014, с. 198, 204, 205; № 15/4а, 23/5в1); 37-41 - медальоны, Гнездово 1993 г. (Жилина, 2014, с. 211; № 180/5); 42, 43 - лунницы, Копиевка Киевской обл. 1928 г. и Борщевка Волынской губ. 1883 г. (Жилина, 2014, с. 198, 200; № 16/3, 17/2б); 44-48 - подвески в скандинавских и декоративном растительном стилях, монетовидные, дисковидные, Гнездово 1867, 1993 (Жилина, 2014, с. 204, 205, 211; № 23/13, 6а, 1б1; 180/6, 8); 36 - филигранная бусина, погребение конца X - начала XI в., Куреваниха, курган 2 (Равдина, 1988, табл. 6: 20; с. 80, № 115); Бусы стеклянные и каменные (по классификации Ю.Л. Щаповой, опубликованы без масштаба): VIII-X вв. - 12-15 - одноцветные цилиндрические зонные и кольцевидные, пронизки сирийского производства, 16, 17 - шарообразные и овальные в сечении, декорированные глазками и полосами (Щапова, 1997, с. 84, 85; рис. 62: 1, 8, 11, 18, 22, 26); 18 - египетская мозаичная, 19 - византийская синяя (Щапова, 1997: рис. 62: 30, 31); 20, 21 - хрустальные шарообразные и призматические сердоликовые (Щапова, 1997: рис. 62: 33, 35); вторая половина X - начало XI в. - 22, 23 - лимоновидные (Щапова, 1997: рис. 62: 48, 50); 24 - эллипсоидные с шейкой (Щапова, 1997: рис. 62: 55); 25 - ребристые (Щапова, 1997: рис. 62: 58); 26 - цилиндрические зонные
(Щапова, 1997: рис. 62: 69); 27 - декорированные (Щапова, 1987: рис. 62: 80); 28, 29 - сердоликовые и хрустальные (Щапова, 1997: рис. 62: 33, 94); 30, 31 - бочон-кообразные и цилиндрические с подкладкой из фольги, византийского производства
(Щапова, 1997: рис. 63: 1, 2).
Fig. 6. Necklaces and their details of 9th - 10th centuries.
тура амулетов, связанных со сферой Наряду с различием можно отме-
солярных и лунарных культов, пло- тить сходную тенденцию распростра-
дородия, животным миром (культ ду- нения в уборе ювелирных филигран-
хов-онгонов). Амулеты представляют ных украшений к X в. Воздействие
собой мелкие предметы, которые мог- византийской ювелирной культуры
ли находиться в специальных скры- результировалось в создании у кочев-
тых местах костюма, подвешиваться ников и славян разных по форме, но
к плечам и поясу, входить в состав сходных по элементам, лучевых укра-
культовых ожерелий. Со временем в шений. В Древней Руси складывается
изготовлении амулетов возобладали сложный по составу самостоятельный
натуральные материалы. вариант общеславянского убора. В ха-
Разница традиций, прежде всего, зарском мире распространены отдель-
связана с различием хозяйства и бы- ные филигранные изделия (перстни,
тового уклада народов, оседлого и ко- серьги, лунницы).
чевого. Важен был и тот набор мате- Общее в отношении к амулетам
риалов, которым они располагали. связано с общими компонентами язы-
Рис. 7. Амулеты.
Хазарский каганат (салтово-маяцкая культура, в соответствии с классификацией и хронологией С. А. Плетневой): 1-4 - вторая половина VIII - начало IX в. (Степи., 1981, рис. 37: 46, 52, 55, 56); 5-8 - середина IX в. (Степи., 1981, рис. 37: 62, 66, 71, 73, 105, 106); 9, 10 - конец IX - первая половина X в. (Степи., 1981, рис. 37: 136, 155); 13 - ожерелье из перламутровых дисковидных амулетов, аланы, Северный Кавказ, могильник Подорванная Балка; а-е - бубенчики (Степи., 1981, рис. 37: 18-21,
147; Прошкин, 2017, рис. 9: 7, 8); Славяне и Русь: клады - 14 - Козиевка Харьковской губ. (Корзухина, 1996, с. 399, кат. 81: 102, табл. 54: 1); 15 - Фотовиж (Комар, Стрельник, 2011, рис. 9: 6); 16-18 - Ивах-ники (Жилина, 2014, № 2: 8, 6б); 19 - подвеска из клыка лисицы, городище Новотроицкое, жилище № 27 (Ляпушкин, 1958, рис. 66: 4); погребения - 20 - подвеска-бубенчик, Тимерево близ Ярославля, курган 5, начало X в. (Равдина, 1988, с. 116, табл. 9: 16); 21, 22 - подвеска в виде гребня и округлая выпуклая, Новоселки Смоленской обл., курган 2, X в. - ? (Равдина, 1988, с. 90, табл. 6: 25, 26); 23, 24 - подвески-коньки, Верхоляны Псковской обл. (курган 7) и Ригачева Ленинградской обл. (курган 1), первая половина XI в. (Равдина, 1988, с. 33, 107, 108, табл. 2: 10; 8: 22); 25, 26 - поясные подвески в виде ключа и ложки, Заозерье Ленинградской обл., курган 1, погребение 3, XI в. (Равдина, 1988, с. 60, табл. 4: 15, 16); 27 - подвеска в виде рыболовной блесны, Избрижье под Тверью, курган 4, XI в. (Равдина, 1988, с. 61, 62, табл. 4: 19); 28 - подвеска в виде ложечки, около висков, Каменка Псковской обл., курган 47, XI в. (Равдина, 1988, с. 68, 69, табл. 5: 16); 31 - цепочка, клык лисицы, бубенчик, Шейки Московской обл., 76, XI в. (Равдина, 1988, с. 129, табл. 14: 8); Новгород Великий - 29, 30 - привеска-ложка, Неревский раскоп, конец X начало XI в. (Седова, 1981, рис. 7: 11); 32, 33 - амулеты-топорики, Буянский и Неревский раскопы, начало - первая четверть XI в. (Седова, 1981. Рис. 7: 8, 9). Fig. 7. Amulets.
ческих религий: культом солнца (образ коня), ролью животных (кости и зубы животных), оберегающим значением шума (бубенчики).
Взаимодействие между анализируемыми уборами из украшений было возможно в формах, не нарушавших рамки различных сложившихся систем: обильно-металлического убора у славян и облегченного, с большей долей использования натуральных материалов, у кочевников. Салтов-
ские серьги у славян занимают место не серег, а подвесок к височным кольцам. Распространяются сходные формы перстней, поскольку эти украшения рук не нарушают общего строя убора, его системы. Заимствования со стороны представителей хазарского мира от славян могли быть усилены переходом к оседлости. В целом же каналов взаимного восприятия между костюмами и уборами славянского и хазарского мира было не так много.
ЛИТЕРАТУРА
1. Агапов А. С., Сарачева Т.Г. О способах ношения височных колец // РА. 1997. № 1. С. 99-108.
2. Аксенов В.С. Пуговицы из раковины моллюсков у аланского населения салто-во-маяцкой культуры (по материалам катакомбных могильников бассейна Северского Донца) // Хазарский альманах. Т. 13 / Гл. ред. О.Б. Бубенок. М.: Институт славяноведения РАН, 2015. С. 65-80.
3. ВагнерГ.К. Рязань. М.: Искусство, 1971. 164 с.
4. Винокур 1.С. ктор1я та культура чернях1вських племен Дшстро-Дншровского межир1ччя П-У ст. н.е. Кшв: Наукова Думка, 1972. 180 с.
5. Гаврилова А.А. Могильник Кудыргэ как источник по истории алтайских племен. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1965. 113 с.
6. Гавритухин О.И., Обломский А.М. Гапоновский клад и его культурно-исторический контекст / Раннеславянский мир. Археология славян и их соседей. Вып. 3 / Ред. Г.Е. Афанасьев, И.П. Русанова. М.: ИА РАН. 1996. 296 с.
7. Горелик М.В. Введение в раннюю историю монгольского костюма (X-XIV вв., по изобразительным источникам) // Батыр. Традиционная военная культура народов Евразии. № 1. / ред.? Место?, 2010. С. 16-79.
8. Григорьев А.В. Северская земля в VIII - начале XI века по археологическим данным. Тула: Гриф и К, 2000. 263 с.
9. Даркевич В.П. Топор как символ Перуна в древнерусском язычестве // СА. 1961. № 4. С. 91-102.
10. Деопик В.Б. Классификация бус Юго-Восточной Европы VI-IX вв. // СА. 1961. № 1 С. 202-232.
11. Доде З.В. Средневековый костюм народов Северного Кавказа. Очерки истории. М.: Восточная литература РАН, 2001. 136 с.
12. Древняя одежда народов Восточной Европы / Отв. ред. М.Г. Рабинович. М.: Наука, 1986. 272 с.
13. Евтюхова Л.А. Каменные изваяния Южной Сибири и Монголии // МИА. № 24. М.: Изд-во АН СССР, 1952. С. 72-120.
14. Елкина И.И. Текстиль из древнерусских погребальных памятников округи Звенигорода // Вопросы археологии, истории, культуры и природы Верхнего Поочья. Материалы Х региональной конференции. (Калуга, 25-27 марта 2003 г.). Калуга: Гриф, 2003. С. 34-41.
15. Жилина Н.В. Архаический головной убор (археология, этнография, народное искусство) // Stratum plus. 2010. № 6. С. 255-268.
16. Жилина Н.В. Височные украшения славяно-русского убора: византийское влияние и собственные традиции // Музейш читання. Матер1али науково1 конференций «Ювелшрне мистецтво - погляд кр1зь вши» / Кшв: «XIK», 2007. С. 86-101.
17. Жилина Н.В. Древнерусские клады IX-XIII вв. Классификация, стилистика и хронология украшений. М.: URSS, 2014. 400 с.
18. Жилина Н.В. Зернь и скань Древней Руси и русская народная вышивка // Живая старина. 1996. № 3. С. 24-28.
19. Жилина Н.В. О различии убора, воссоздаваемого по древнерусским кладам и погребениям // Звенигородская земля. История, археология, краеведение. Материалы научной конференции, посвященной 80-летию Звенигородского историко-архитектур-ного и художественного музея. Звенигород: Звенигородский историко-архитектурный и художественный музей, 2001. С. 29-38.
20. Жилина Н.В. Русский ювелирный убор // Родина. 2002а. № 11, 12. С. 160-165.
21. Жилина Н.В. Эволюция височной подвески славяно-русского металлического убора // КСИА. Вып. 213. М.: Наука, 2002б. С. 49-60
22. Журжалина Н.П. Древнерусские привески-амулеты и их датировка // СА. 1961. № 2. С. 122-140.
23. Захаров С.Д. Древнерусский город Белоозеро. М.: Индрик, 2004. 592 с.
24. Иерусалимская А.А. Новые данные к этнической истории Северо-Западного Кавказа // VIII Крупновские чтения (тезисы докладов). Нальчик: Kabardino-Balkarian Institute of History, Philology and Economy Балкарский ордена «Знак Почета» институт истории, филологии и экономики, 1978. С. 93-95.
25. История русской литературы X-XVII веков / Под ред. Д. С. Лихачева. М.: Просвещение, 1980. 462 с.
26. Каминский В.Н. Раннесредневековые аланские катакомбы на Средней Кубани // Вопросы археологии и этнографии Северной Осетии / Отв. ред. В. А. Кузнецов. Орджо-
никидзе: Северо-осетинский научно-исследовательский институт истории, филологии и экономики при Совете Министров Северо-Осетинской АССР, 1984. С. 11-28.
27. Козин С.А. Сокровенное сказание. Монгольская хроника 1240 г. Т. I. Введение в изучение памятника, перевод, тексты, глоссарии. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1941. 620 с.
28. Колчин Б.А. Новгородские древности. Резное дерево / САИ. Е1-55. М.: Наука, 1971. 63 с.
29. Комар А.В., Стрельник М.А. «Репрессированный» клад: комплекс ювелирных изделий VIII в. из находки у с. Фотовиж // Stratum plus. 2011. № 5. С. 143-164.
30. Кондаков Н.П. Изображения русской княжеской семьи в миниатюрах XI века. СПб.: Императорская академия наук, 1906. 123 с.
31. Корзухина Г.Ф. Клады и случайные находки вещей круга «древностей антов» в Среднем Поднепровье. Каталог памятников // Материалы по археологии, истории и этнографии Таврии. Вып. V / Глав. ред. А.И. Айбабин. Симферополь: Таврия, 1996. С. 352-435, 586-705.
32. Левашова В. П. Венчики женского головного убора из курганов X-XII вв. // Славяне и Русь / Ред. Е.И. Крупнов. М.: Наука, 1968. С. 91-97.
33. Ляпушкин И.И. Городище Новотроицкое. О культуре восточных славян в период сложения Киевского государства / МИА. № 74. М.; Л.: Издательство АН СССР, 1958. 327 с.
34. Макаров Н.А. Древнерусские амулеты-топорики // РА. 1992. № 2. С. 41-56.
35. Макарова Т.И. Зарайский клад и проблема наследия в ювелирном деле восточных славян в XI столетии // Русь в IX-XIV веках. Взаимодействие Севера и Юга. / Отв. ред. Н.А. Макаров, А.В. Чернецов.М.: Наука, 2005. С. 126-131.
36. Макарова Т.И. Украшения и амулеты из лазурита у кочевников X-XI вв. // Археологический сборник. Славянские древности. Вып. 4 / Ред. С.С. Сорокин. Л.: Изд-во Государственного Эрмитажа. 1962. С. 127-134.
37. Мельник Е.Н. Раскопки в земле лучан, произведенные в 1897-1898 гг. // Труды XI АС в Киеве. Т. I. М. 1901. C. 479-513.
38. Орфинская О.В. Реконструкция одежды населения Нижне-Архызского городища VII-IX веков // Вопросы археологии и истории Карачаево-Черкессии. Сборник научных трудов. / Отв. ред. Е.П. Алексеева. Черкесск: Карачаево-Черкесский научноис-следовательский институт истории, филологии и экономики, 1991. С. 112-123.
39. Плетнева С.А. От кочевий к городам. Салтово-маяцкая культура / МИА. № 142. М.: Наука, 1967. 198 с.
40. Прошкин О.Л. Кочевнические древности IX-X веков в северо-западной части бассейна Верхней Оки // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 13 / Отв. ред. А.В. Энговатова. М.: ИА РАН, 2017. С. 33-44.
41. Пушкина Т.А. Центральное Гнёздовское городище (предварительные итоги изучения 2008-2012 гг.) // Сборник материалов «Славяне Восточной Европы накануне образования Древнерусского государства». Научная конференция, посвященная 110 годовщине со дня рождения И.И. Ляпушкина.СПб.: Соло, 2012. С. 206-209.
42. Равдина Т.В. Погребения X-XI вв. с монетами на территории Древней Руси. Каталог. М.: Наука, 1988. 150 с.
43. Равдоникас Т.Д. Очерки по истории одежды населения Северо-Западного Кавказа (V в. до н.э. - конец XVII в.). Л.: Наука, 1990. 144 с.
44. Родинкова В.Е. Система женского раннесредневекового убора Среднего Под-непровья (ретроспективный анализ) // Восточная Европа в середине I тысячелетия н.э. / Раннеславянский мир. Археология славян и их соседей. Вып. 9. / Отв. ред.: И.О. Гав-ритухин, А.М. Обломский. Москва: ИА РАН, 2007. С. 358-388.
45. Рыбаков Б.А. Язычество Древней Руси. М.: Наука, 1987. 784 с.
46. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981. 608 с.
47. Рябинин Е.А. Зооморфные украшения Древней Руси X-XIV вв. / САИ. Е1-60. Л.: Наука, 1981. 144 с.
48. Сабурова М.А. Древнерусский костюм. Одежда // Древняя Русь. Быт и культура / Археология / Отв. ред.: Б.А. Колчин, Т.А. Макарова. М.: Наука, 1997. С. 93-102.
49. Сабурова М.А. Женский головной убор у славян (по материалам Вологодской экспедиции) // СА. 1974. № 2. С. 85-97.
50. Сабурова М.А. О женских головных уборах с жесткой основой в памятниках домонгольской Руси // КСИА. Вып. 144. М.: Наука, 1975. С. 18-22.
51. Сабурова М.А. Шерстяные головные уборы с бахромой из курганов вятичей // СЭ. 1976. № 3. С. 127-132.
52. Савгн Н.1. Раскопш курганоу у Дарагабусшм i Ельншсшм паветах Смаленскай губ. // Зашсш аддзелу гумаштарных навук. Кшга 11. Працы археолёпчнай камюп. Т. II / Пад рэд. Археолёпчнай камюп. Менск: Беларуская акадэмiя навук, 1930. С. 219-252.
53. Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. / Археология СССР. М.: Наука, 1982. 328 с.
54. Седов В.В. Очерки по археологии славян. М.: ИА РАН, 1994. 128 с.
55. Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X-XV вв.). М.: Наука, 1981. 196 с.
56. Сотникова М.П., Спасский И.Г. Тысячелетие древнейших монет России. Сводный каталог русских монет X-XI веков. Л.: Искусство, 1983. 240 с.
57. Степанова Ю.В. Древнерусский погребальный костюм Верхневолжья. Тверь: Тверской государственный университет, 2009. 364 с.
58. Степи Евразии в эпоху средневековья // Археология СССР / Отв. ред. С. А. Плетнева. М.: Наука, 1981. 301 с.
59. Хвойко В.В. Раскопка могильника при с. Броварки, Гадячского у., Полтавской губ. // Древности. Труды Московского археологического общества. Т. XX. Вып. 2. М., 1904. С. 40-48.
60. Щапова Ю.Л. Украшения из стекла // Древняя Русь. Быт и культура / Археология / Отв. ред.: Б. А. Колчин, Т.А. Макарова. М.: Наука, 1997. С. 80-92.
61. Щеглова О.А. О двух группах «древностей антов» в Среднем Поднепровье // Материалы и исследования по археологии Днепровского Левобережья. Сборник научных трудов / Ред. Р.В. Терпеловский. Курск: Курский областной краеведческий музей, 1990. С. 162-205.
62. Zhilina N. Attire of the adornments: the main historical stages: natural, heavy metal, jewelry, the accessory // 22nd Annual Meeting of the EAA. 31st August - 4th September 2016. Vilnius / ed. A. Zilinskaite.Vinius: SauliusJokuzys Publishing-Printing House, 2016. P. 87.
Информация об авторе:
Жилина Наталья Викторовна, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник, Институт археологии РАН (г. Москва, Россия); nvzhilina@yandex.ru
COMPARATIVE ANALYSIS OF THE KHAZAR AND SLAVIC-RUSSIAN ATTIRE OF ADORNMENTS
N.V. Zhilina
The author analyzes the development traditions of the costume and associated attire of adornments characteristic of the Slavs and Khazar khaganate peoples. In 6th - 7th centuries the Slavs wore decorated clothing fastened with fibulae and an attire of large adornments mainly composed of metal. Since 8th century the attire became lighter, but the massive shapes of torcs and bracelets remained. Among the adornments crafted in Ancient Rus during 10th century were a silver jewellery filigree attire and widespread military amulets, whereas the amulets related to settled peaceful lifestyle took the shape of clusters on chains. The Khazar
people wore buttoned clothing, their textile headdresses developed on the basis of the sheet style and was combined with earrings. They wore signet rings, stone and glass beads, but torcs and bracelets were not characteristic. A developed culture of amulets is associated with solar cults, fertility and the animal world. The difference in traditions is related to the various economies and household organization of settled and nomadic peoples. A similar tradition is refl ected in the attire ofjewellery adornments which had become widespread by 10th century. Combination of these attires, according to the author, was only possible in forms which did not interfere with the traditions of two different systems: a primarily metal attire of the a lighter attire of nomads largely consisting of natural materials.
Keywords: archaeology, the Middle Ages, headdress, adornments, metal, glass, stone, temple rings, earrings, necklaces, amulets.
REFERENCES
1. Agapov, A. S., Saracheva, T. G. 1997. In Rossiiskaia Arkheologiia (Russian Archaeology) (1), 99-108 (in Russian).
2. Aksenov, V. S. 2015. In Bubenok, O. B. (ed.). Khazarskii al'manakh (Khazar Almanac) 13. Moscow: Instutite for Slavic Studies, Russian Academy of Sciences, 65-80 (in Russian).
3. Vagner, G. K. 1971. Riazan'(Ryazan). Moscow: "Iskusstvo" Publ. (in Russian).
4. Vinokur, I. S. 1972. Istoriia ta kul'tura cherniakhivs'kikh plemen Dnistro-Dniprovskogo mezhirichchia II-V st. n.e. (History and Culture of the Chernyakhov Tribes from the Dniester-Dnieper Interfl uve of 2nd-5th Centuries A.D.). Kiev: "Naukova Dumka" Publ. (in Ukranian).
5. Gavrilova, A. A. 1965. Mogil'nik Kudyrge kakistochnikpo istoriialtaiskikhplemen. (Kudyrge Burial Mound as a Source on the History of Altai Tribes). Moscow, Leningrad: the Academy of Sciences Publ. (in Russian).
6. Gavritukhin I. O., Oblomsky A. M. 1996. In Afanasyev, G. E., Rusanova, I. P. (eds.). Ga-ponovskii klad i ego kulturno-istoricheskii kontekst (Gaponovo Hoard and its cultural and historical Context). Series: Ranneslavianskii mir. Arkheologiia slavian i ikh sosedei (The World of the early Slavs. The Archaeology of the Slavs and Their Neighbours) 3. Moscow: Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences (in Russian).
7. Gorelik M. V. 2010. In: Batyr. Traditsionnaya voennaya kul'tura narodov Evrazii (Batyr. Traditional Military Culture of the Peoples of Eurasia). (1), 16-79 (in Russian).
8. Grigor'ev, A. V. 2000. Severskaia zemlia v VIII - nachale XI veka po arkheologicheskim dannym. (Seversk Land in S"1 - early 9th Centuries According to Archaeological Data). Tula: "Grif i K" Publ. (in Russian).
9. Darkevich, V. P. 1961. In SovetskaiaArkheologiia (SovietArchaeology) (4), 91-102 (in Russian).
10. Deopik V. B. 1961. In Sovetskaia Arkheologiia (Soviet Archaeology) (1), 202-232 (in Russian).
11. Dode, Z. V. 2001. Srednevekovyi kostium narodov Severnogo Kavkaza. Ocherki istorii. (Medieval Costume of North Caucasian Peoples. Essays on History). Moscow: "Vostochnaya literatura RAS" Publ. (in Russian).
12. Rabinovich, M. G. (ed.). 1986 Drevniaia odezhda narodov Vostochnoi Evropy (Ancient Clothing of Eastern European Peoples). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
13. Evtiukhova, L. A. 1952. In Materialy i issledovaniia po arkheologii SSSR (Materials and Research in the USSR Archaeology) 24. Moscow: Academy of Sciences of the USSR, 72-120 (in Russian).
14. Elkina, I. I. 2003. In Voprosy arkheologii, istorii, kul'tury iprirody Verkhnego Pooch'ia. (Issues of Archeology, History, Culture and Nature of the Upper Oka Region). Kaluga: "Grif' Publ., 34-41 (in Russian).
15. Zhilina, N. V. 2010. In Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology (6), 255-268 (in Russian).
16. Zhilina, N. V. 2007. InMuzeini chitannia. Materialy naukovoi konferentsii "Uvelirne mystet-stvo -pogladkriz'viki" (Museum Readings. Proceedings of Scientific Conference "JewelryАrt- View Through the Centuries"). Kiev: "KhlK" Publ., 86-101 (in Russian).
17. Zhilina, N. V. 2014. Drevnerusskie klady IX-XIII vv. Klassifikatsiia, stilistika i khronolo-giia ukrashenii (Old Russian Hoards of 9,h-13,h Centuries. Classification, Stylistics and Chonology of Adornments). Moscow: "URSS" Publ. (in Russian).
18. Zhilina, N. V. 1996. In Zhivaia starina (LivingAntiquity) (3), 24-28 (in Russian).
19. Zhilina, N. V. 2001. In Zvenigorodskaia zemlia. Istoriia, arkheologiia, kraevedenie (Zvenig-orod Land. History, Archaeology, Local Lore). Zvenigorod: Zvenigorod Historical, Architectural and Art Museum, 29-38 (in Russian).
20. Zhilina, N. V. 2002a. In Rodina (Homeland) 11, 12. Moscow: "Rodina" Publ., 160-165 (in Russian).
21. Zhilina, N. V. 2002b. In Kratkie soobshcheniia Instituta arkheologii (Brief Communications of the Institute of Archaeology) 213. Moscow: "Nauka" Publ., 49-60 (in Russian).
22. Zhurzhalina N. P. 1961. In Sovetskaia Arkheologiia (Soviet Archaeology) (2), 122-140 (in Russian).
23. Zakharov, S. D. 2004. Drevnerusskii gorod Beloozero (The Old Rus Town of Beloozero). Moscow: "Indrik" Publ. (in Russian).
24. Ierusalimskaia, A. A. 1978. In VIIIKrupnovskie chteniia (tezisy dokladov) 8thKrupnovReadings (Abstracts)). Nalchik: Kabardino-Balkarian Institute of History, Philology and Economy, 93-95 (in Russian).
25. Likhachov, D. S. (ed.). 1980. Istoriia russkoi literatury X-XVII vekov (History of Russian Literature of 10'h-17'hCenturies). Moscow: "Prosveshchenie" Publ. (in Russian).
26. Kaminskii, V. N. 1984. In Kuznetsov, V. A. (ed.). Voprosy arkheologii i etnografii Severnoy Osetii (Issues of Archaeology and Ethnography of North Ossetia). Ordzhonikidze: North Ossetia Research Institute of History, Philology and Economy, 11-28 (in Russian).
27. Kozin, S. A. 1941. Sokrovennoe skazanie. Mongol'skaia khronika 1240 g. T. I. Vvedenie v izuchenie pamiatnika, perevod, teksty, glossarii (Arcane Narrrative. Mongolian Chronicle of 1240. Introduction to the Study of the Monument, Translation, Texts, and Glossaries) I. Moscow; Leningrad: the USSR Academy of Sciences (in Russian).
28. Kolchin, B. A. 1971. Novgorodskie drevnosti. Reznoe derevo (NovgorodAntiquities. Carved Wood). Series: Svod arkheologicheskikh istochnikov (Code of archaeological sources) E1-55. Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
29. Komar, A. V., Strelnikov M. A. 2011. In Stratum plus. Archaeology and Cultural Anthropology (5), 143-164 (in Russian).
30. Kondakov, N. P. 1906. Izobrazheniia russkoi kniazheskoi sem'i v miniatiurakh XI veka (Images of the Russian Princely Family on Miniatures of 11th Century). Saint Petersburg: Imperial Academy of Sciences (in Russian).
31. Korzukhina, G. F. 1996. In Aibabin, A. I. (ed.). Materialypo arkheologii, istorii i etnografii Tavrii (Materials on Archeology, History and Ethnography of Tavria) V. Simferopol: "Tavriya" Publ., 352-435, 586-705 (in Russian).
32. Levashova, V. P. 1968. In Krupnov, E. I. (ed.). Slaviane i Rus' (The Slavs and Rus). Moscow: "Nauka" Publ., 91-97 (in Russian).
33. Lyapushkin, I. I. 1958. Gorodishche Novotroitskoe. O kul'ture vostochnykh slavian vperiod slozheniia Kievskogo gosudarstva (Novotroitskoye Fortified Settlement. On the Culture of the Eastern Slavs during the Development of the Kievan State). Series: Materialy i issledovaniia po arkheologii (Materials and Studies in the USSR Archaeology) 74. Moscow; Leningrad: the USSR Academy of Sciences (in Russian).
34. Makarov, N. A. 1992. In RossiiskaiaArkheologiia (Russian Archaeology) (2), 41-56 (in Russian).
35. Makarova, T. I. 2005. In Makarov, N. A., Chernetsov, A. V. (eds.). Rus' v IX-XIV vekakh. Vzaimodeistvie Severa i Iuga (Rus in 9th-14th Centuries. Interaction of the North and South). Moscow, "Nauka" Publ., 126-131 (in Russian).
36. Makarova, T. I. 1962. In Sorokin, S. S. (ed.). Arkheologicheskii sbornik. Slavianskie drevnos-ti (Archaeological Collected Articles. Slavic Antiquities) 4. Leningrad: State Hermitage Museum, 127134 (in Russian).
37. Mel'nik, E. N. 1901. In TrudyXIArcheologicheskogo syezda v Kieve (Proceedings of the 11th Archaeological Congress in Kiev) I. Moscow, 479-513 (in Russian).
38. Orfinskaia, O. V. 1991. In Alekseeva, E. P. (ed.). Voprosy arkheologii I istorii Karachaevo-Cherkessii (Issues of Archaeology and History of Karachay-Cherkessia). Cherkessk: Karachay-Cher-kess Research Institute of History, Philology and Economy, 112-123 (in Russian).
39. Pletneva, S. A. 1967. Ot kochevii kgorodam. Saltovo- maiatskaia kul'tura (From Camps to Towns. Saltovo -Mayaki Culture). Materialy i issledovaniia po arkheologii (Proceedings and Research in Archaeology of the USSR) 142. Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
40. Proshkin O. L. 2017. In Engovatova, A. V. (ed.). Arkheologiia Podmoskov'ia: Materialy nauchnogo seminara (Archaeology of the Moscow Region: Materials of the Seminar). Moscow: Institute of Archaeology, Russian Academy of Sciences, 33-44 (in Russian).
41. Pushkina, T. A. 2012. In: Sbornik materialov «Slaviane Vostochnoi Evropy nakanune obrazovaniia Drevnerusskogo gosudarstva». Nauchnaia konferentsiia, posviashchennaia 110 godovshchine so dnia rozhdeniia I.I. Liapushkina (Collected Works "The Slavs of Eastern Europe on the Eve of the Formation of the Old Russian State". Scientific Conference Dedicated to the 110th Anniversary of I.I. Lyapushkin). Saint Petersburg: "Solo" Publ., 206-209 (in Russian).
42. Ravdina, T. V. 1988. Pogrebeniia X-XI vv. s monetami na territorii Drevnei Rusi. Katalog (Burials of10'h-11'h Centuries with Coins in the Territory of Ancient Rus. Catalogue). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
43. Ravdonikas, T. D. 1990. Ocherki po istorii odezhdy naseleniia Severo-Zapadnogo Kavkaza (V v. do n.e. - konets XVII v.) (Essays on the History of Clothing of the North-West Caucasus Population (5th Century B.C. - Late 17th Century A.D.). Leningrad: "Nauka" Publ. (in Russian).
44. Rodinkova, V. E. 2007. In Gavritukhin, I. O., Oblomskii, A. M. (eds.). Vostochnaia Evropa v seredine I tysiacheletiia n.e. (Eastern Europe in the Middle of the I Millennium A.D.). Series: Early Slavic World. Archaeology of Slavs and Their Neighbors 9. Moscow: Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences, 358-388 (in Russian).
45. Rybakov, B. A. 1987. Yazychestvo Drevney Rusi (Paganism of Ancient Rus). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
46. Rybakov, B. A. 1981. Iazychestvo drevnikh slavian (Paganism of the Early Slavs). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
47. Ryabinin, E. A. Zoomorfnye ukrasheniya Drevney Rusi X-XIVvv. (Zoomorphic Adornments in Ancient Rus of 10th-14th Centuries). Series: Svod Arkheologicheskikh Istochnikov (Corpus of Archaeological Sources) E1-60. Leningrad: "Nauka" Publ. (in Russian).
48. Saburova, M. A. 1997. In Kolchin B. A., Makarova T. A. (eds.). DrevniaiaRus'. Bytikul'tura (Ancient Russia. Everyday Life and Culture). Series: Archaeology of the USSR 16. Moscow: "Nauka" Publ., 93-102 (in Russian).
49. Saburova, M. A. 1974. In Sovetskaia Arkheologiia (Soviet Archaeology) (2), 85-97 (in Russian).
50. Saburova, M. A. 1975. In Kratkie soobshcheniiaInstituta arkheologii (Brief Communications of the Institute of Archaeology) 144. Moscow: "Nauka" Publ., 18-22 (in Russian).
51. Saburova, M. A. 1976. In Sovetskaia etnografiia (Soviet Ethnography) (3), 127-132. (in Russian).
52. Savin, N. I. 1930. In Zapiski addzelu gumanitarnykh navuk. Kniga 11. Pratsy arkheolegichnai kamisii (Bulletin of the Humanities Department. Book 11. Proceedings of the Archaeological Commission) II. Minsk: Belarus Academy of Sciences, 219-252 (in Belorussian).
53. Sedov, V. V. 1982. Vostochnye slaviane v VI—XIII vv. (Eastern Slavs in 6'h-13'h Centuries). Series: Archaeology of the USSR 14. Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
54. Sedov, V. V. 1994. Ocherki po arkheologii slavian (Essays on the Archaeology of the Slavs). Moscow: Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences (in Russian).
55. Sedova, M. V. 1981. Iuvelirnye izdeliia drevnego Novgoroda (X—XV vv.) (Jewelry of Old Novgorod (10th-15'h Centuries)). Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
56. Sotnikova, M. P., Spasskii, I. G. 1983. Tysiacheletie drevneishikh monet Rossii. Svodnyi katalog russkikh monet X-XI vekov (Millennial Anniversary of Ancient Russian Coins. Joint Catalogue of Russian Coins of 10'h-11'hCenturies). Leningrad, "Iskusstvo" Publ. (in Russian).
57. Stepanova, Yu. V. 2009. Drevnerusskii pogrebal'nyi kostium Verkhnevolzh'ia (Old Russian Burial Costume of the Upper Volga Region). Tver: Tver State University (in Russian).
58. Pletneva, S. A. (ed.). 1981. Stepi Evrazii v epokhu srednevekov'ia (Eurasian Steppes in the Middle Ages). Archaeology of the USSR 18. Moscow: "Nauka" Publ. (in Russian).
59. Khvoiko, V. V. 1904. In Drevnosti. Trudy Moskovskogo arkheologicheskogo obshchestva (Antiquities. Proceedings of Moscow Archaeological Society) XX (2), 40-48 (in Russian).
60. Shchapova, Yu. L. 1997. In Kolchin B. A., Makarova T. A. (eds.). Drevniaia Rus'. Byt i kul'tura (Ancient Russia. Everyday Life and Culture). Series: Archaeology of the USSR 16. Moscow: "Nauka" Publ., 80-92 (in Russian).
61. Shcheglova, O. A. 1990. In Terpelovskii, R. V. (ed.). Materialy i issledovaniiapo arkheologii Dneprovskogo Levoberezh'ia (Materials and Research on the Archeology of the Left Bank of the Dnieper). Kursk: Kursk Regional Museum of Local Lore, 162-205 (in Russian).
62. Zhilina, N. V. 2016. In: A. Zilinskaite (ed.). Attire of the Adornments: the Main Historical Stages: Natural, Heavy Metal, Jewelry, the Accessory. 22nd Annual Meeting of the EAA. 31s'August - 4th September 2016. Vilnius. Vinius: Saulius Jokuzys Publishing-Printing House Publ., 87.
About the Author:
Zhilina Natalia V., Doctor of Historical Sciences. Institute of Archaeology of Russian Academy of Sciences. Dmitriya Ulyanova Str., 19, Moscow, 117036, Russian Federation; nvzhilina@yandex.ru
Статья поступила в номер 17.04.2016 г.
