CC BY
18
Общество: социология, психология, педагогика. 2021. № 5. С. 97-105. Society: Sociology, Psychology, Pedagogics. 2021. No. 5. P. 97-105.
Научная статья УДК 159.9.072.432
https://doi.org/10.24158/spp.2021.5.16
Cравнительный анализ эмоционального состояния лиц, вовлеченных в террористическую деятельность
Кюри Арбиевич Идрисов1, Ислам Сайдахмедович Хажуев2, Асланбек Арбиевич Саидов3
123Чеченский государственный педагогический университет, Чеченская Республика, Грозный, Россия
1Чеченский государственный университет, Чеченская Республика, Грозный, Россия, kyuri.idrisov@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-5178-1519 2hazhuev@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-8070-1875 3aslsaidov@gmail.com, https://orcid.org/0000-0002-5429-3334
Аннотация. В работе представлены результаты исследования психических состояний у лиц, привлеченных к уголовной ответственности за террористическую деятельность, а также сравнительный анализ их показателей с контрольной группой, отобранной из среды обычной молодежи Чеченской Республики. Цель исследования заключалась в выявлении у испытуемых особенностей психических состояний, а также ведущих признаков тревожности, агрессивности, фрустрации и ригидности с учетом наличия или отсутствия у индивида преступного прошлого, связанного с террористической деятельностью. В рамках эксперимента было опрошено 67 человек, 32 из которых являлись в прошлом активными участниками запрещенных на территории России террористических организаций и на момент исследования находились под следствием или ранее отбывали наказание за совершенные преступления. Результаты настоящего исследования могут быть использованы в социально-психологической профилактике террористических настроений населения в рамках реализации государственной политики по противодействию идеологии экстремизма и терроризма.
Ключевые слова: террористическая деятельность, преступления, психические состояния, тревожность, фрустрация, агрессивность, ригидность
Для цитирования: Идрисов К.А., Хажуев И.С., Саидов А.А. Сравнительный анализ эмоционального состояния лиц, вовлеченных в террористическую деятельность // Общество: социология, психология, педагогика. 2021. № 5. С. 97-105. https://doi.org/10.24158/spp.2021.5.16
Финансирование: исследование выполнено при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) в рамках научного проекта № 20-013-00239.
Original article
Comparative analysis of the emotional state of those involved in criminal terrorist activities
Kyuri A. Idrisov1, Islam S. Khazhuev2, Aslanbek A. Saidov3
123Chechen State Pedagogical University, Chechen Republic, Grozny, Russia ''Chechen State University, Chechen Republic, Grozny, Russia, kyuri.idrisov@yandex.ru, https://orcid.org/0000-0002-5178-1519 2hazhuev@mail.ru, https://orcid.org/0000-0001-8070-1875 3aslsaidov@gmail.com, https://orcid.org/0000-0002-5429-3334
Abstract. This paper presents the results of a study of the mental states of persons prosecuted for terrorist activities as well as a comparative analysis of their indicators with a control group selected from among ordinary youths of the Chechen Republic. The aim of the study was to identify mental state features as well as leading signs of anxiety, aggressiveness, frustration and rigidity in the subjects, taking into account the presence or absence of an individual's criminal history related to terrorist activities. The experiment included 67 people, 32 of whom had been active members of terrorist organizations banned in Russia and were under investigation or had previously served a sentence for crimes committed at the time of the survey. The results of this study can be used in the socio-psychological prevention of terrorist attitudes among the population as part of the implementation of State policy to counter the ideology of extremism and terrorism.
Keywords: terrorist activities, crimes, mental states, anxiety, frustration, aggressiveness, rigidity For citation: Idrisov K.A., Khazhuev I.S., Saidov A.A. Comparative analysis of the emotional state of those involved in criminal terrorist activities // Society: Sociology, Psychology, Pedagogics. 2021. No. 5. P. 97-105. (In Russ.). https://doi.org/10.24158/spp.20215.16
Funding: The study was financially supported by the Russian Foundation for Basic Research (RFBR) under the scientific project № 20-013-00239.
На протяжении всей истории своего существования человечество сталкивалось с разными формами терроризма. Особого размаха это явление достигло в конце XX - начале XXI в. Жестокие террористические акты и диверсии получают широкий резонанс во всем мире, вызывая не только справедливое возмущение общественности, но и серьезное опасение за безопасность на планете [1].
Преломляя социально-экономические трудности, религиозные, национальные и этнические противоречия любого общества в политической плоскости, идеологи экстремизма и терроризма используют их в качестве инструмента и средства для разжигания конфликтов [2], создавая реальную угрозу национальной безопасности любого государства [3, с. 92].
С проявлениями идеологии насилия столкнулась и Россия, для которой угроза экстремистских атак актуальна и в настоящее время. При этом современный терроризм представляет собой сложную систему, состоящую из комплекса взаимодополняющих процессов - идеологических, криминальных, военных, экономических, политических, религиозных и националистических [4, с. 104].
Как указывают В.С. Кряжев [5] и М.А. Вершкова [6], в современных условиях наблюдается эскалация террористической деятельности экстремистски настроенных лиц, групп и организаций, усложняется ее характер, возрастают изощренность и античеловечность террористических актов.
В отличие от других преступных деяний рассматриваемое преследует цели реализации каких-то идей. В связи с этим следует считать, что нравственно-психологические черты террориста основаны на идеологии терроризма, что отражается на эмоционально-психическом состоянии приверженного ей человека, способах восприятия им внешнего мира и формировании у него специфического отношения к реальности [7].
Одной из важнейших задач в изучении проблемы терроризма в современном обществе является исследование личности террориста. Это, как правило, агрессивный, отчужденный, неоднократно привлекавшийся к уголовной ответственности и отбывавший наказание представитель преступного мира, имеющий серьезный криминальный опыт, довольно невысокий уровень образования и характеризующийся практически полным отсутствием каких-либо духовных и нравственных ориентиров [8]. При этом сложно говорить о каком-то универсальном типе террориста, можно лишь условно назвать некоторые признаки, характеризующие почти всех последователей экстремистских идей, большинство которых являются представителями криминальной среды и людьми с психическим расстройствами [9]. Так, террористы имеют следующие основные характеристики: 1) склонность к постоянному поиску различного рода источников проблем личного характера; 2) непрерывное нахождение в состоянии напряженности и в связи с этим готовность в любое время перейти к обороне; 3) видение угрозы там, где ее нет; 4) сохранение чувств и эмоций, которые были испытаны ранее по тем или иным причинам, причем эти причины давно исчезли; 5) нетерпимость; 6) полимотивированность поведения; 8) склонность к суициду среди лиц в возрасте до 30 лет [10].
Нужно отметить, что идеи терроризма в обществе получают поддержку у небольшого количества индивидов, которые поддаются радикализации и становятся на преступный путь терроризма и экстремизма. По мнению ряда авторов, к психологическим особенностям, обуславливающим возможное антисоциальное поведение в русле террористической направленности, можно отнести тревожность, фрустрацию, агрессивность, нарциссизм и ригидность [11].
В то же время само переживание этих психических состояний индивидом в значительной степени определяет восприятие им окружающего мира [12] и может способствовать обострению более серьезных структурных аномалий личности, развитию комплексов или напротив - возникновению чувства превосходства над другими [13]. Кроме того, психологические особенности могут стать причиной серьезных проблем с критическим анализом реальности и оценкой собственной персоны на фоне отрицания права выбора и альтернативы [14].
По мнению ряда авторов, одной из личностных особенностей, являющейся во многом источником для развития крайних насильственных наклонностей личности, является острое чувство неудовлетворения природосообразных потребностей индивида - фрустрация [15], при которой внутренние установки личности, ее идеологическая направленность становятся первично ригидными: в случае если окружающие люди не разделяют такое видение мира, то они подвергаются презрению, преследованию и ненависти [16, с. 197].
По мнению Ю.М. Антоняна и Е.Н. Юрасовой, тревожность личности, выражающаяся в низкой устойчивости к неопределенности, имеет особое значение среди психологических особенностей лиц, склонных к проявлению экстремизма в его крайних формах [17]. Этой же точки зрения придерживается и С.Э. Воронин, который при исследовании преступлений, связанных с религиозным экстремизмом, обнаружил, что людям, совершавшим их, свойственны неуверенность, обеспокоенность и тревожность [18].
Вместе с тем другой характерной чертой лиц, склонных к экстремистской и террористической деятельности, по всей видимости, является ригидность (от латинского «rigidus» или
«rigiditas» - жёсткий, твёрдый, застывший), проявляющаяся в виде дискомфорта в случае столкновения личности с чем-то новым или изменяющимся при преобладании у нее потребности в организации жизни согласно привычному порядку. При этом последствиями жесткой целеустремленности становятся ограниченный, сфокусированный интерес к внешнему миру, восприятие его через призму предубеждений. Как отмечает Д. Шапиро, при ригидности в психологическом портрете индивида преобладают черты мазохизма - бережного, акцентированного и внимательного отношения ко всей несправедливости в отношении себя, к собственным унижениям, обидам, уступкам и капитуляциям, все это сопряжено с требованием сочувствия и повышенного внимания к своей персоне со стороны окружающих. Однако при этом личность не остается в смирении мученика, напротив, она испытывает раздражение, злобу, горечь, чувство несправедливости [19].
Целью нашего исследования являлось изучение особенностей эмоционального состояния у лиц, вовлеченных в экстремистскую деятельность, для установления эмоциональных паттернов, повлиявших на деформацию личности и обусловивших ее террористическую ориентацию.
В исследовании приняли участие две группы молодых людей. Первая - экспериментальная - включала в себя 32 человека, находящихся под следствием за участие в преступлениях террористической направленности (средний возраст - 27 ± 5 лет). Во вторую - контрольную -вошли 35 человек, преимущественно студенты, подобранные случайным образом (средний возраст - 22 ± 3 года).
В качестве основной методики исследования был привлечен опросник психических состояний Айзенка; клинико-демографическая карта использовалась для сбора анкетных данных.
В работе применялись методы статистической обработки данных - частотный анализ, Т-критерий Стьюдента, критерий Фридмана.
Проведенное исследование позволило установить уровни выраженности состояний тревожности и агрессивности в экспериментальной и контрольной группах (табл. 1).
Таблица 1 - Уровни выраженности состояний тревожности и агрессивности
в экспериментальной и контрольной группах
Выборка Уровни тревожности N % Уровни агрессивности N %
Экспериментальная группа Низкий уровень 21 65,6 Низкий уровень 27 84,4
Средний уровень 7 21,9 Средний уровень 5 15,6
Высокий уровень 4 12,5 Всего 32 100,0
Всего 32 100,0 Низкий уровень 19 54,3
Контрольная группа Низкий уровень 23 65,7 Средний уровень 16 45,7
Средний уровень 8 22,9 Всего 35 100,0
Высокий уровень 4 11,4
Всего 35 100,0
Было выявлено, что 65,6 % лиц из экспериментальной группы имеют низкий уровень тревожности против 65,7 % испытуемых из контрольной группы. Средние и высокие показатели отмечены у 21,9 % и 12,5 % лиц с террористическим прошлым (в контрольной группе средний и высокий уровень тревожности обнаружен у 22,9 % и 11,4 % опрошенных соответственно). При этом в экспериментальной группе 84,4 % индивидов имеют низкий уровень выраженности агрессивности, а 15,6 % - средний. В контрольной группе низким уровнем агрессивности обладают 54,3 % опрошенных, а средний уровень отмечен у 45,7 % информантов. Высокий уровень агрессивности не выявлен ни у одного человека из обеих групп.
В ходе исследования был также проведен анализ уровней выраженности ригидности и фрустрации в экспериментальной и контрольной группах (табл. 2). В экспериментальной группе были обнаружены следующие данные по ригидности: низкий ее уровень выявлен у 71,9 % (против 22,9 % в контрольной группе), средний - у 15,6 % (68,6 % - в контрольной группе) и высокий -у 12,5 % (8,6 % - в контрольной группе). При этом у 65,6 % лиц из экспериментальной группы был отмечен низкий уровень фрустрации (в контрольной группе он характерен для 74,3 % испытуемых), у 31,3 % и 3,1 % участников исследования выявлены средний и высокий уровни соответственно (против 20 % и 5,7 % в контрольной группе).
Таблица 2 - Уровни выраженности состояний ригидности и фрустрации
в экспериментальной и контрольной группах
Выборка Уровни ригидности N % Уровни фрустрации N %
Экспериментальная группа Низкий уровень 23 71,9 Низкий уровень 21 65,6
Средний уровень 5 15,6 Средний уровень 10 31,3
Высокий уровень 4 12,5 Высокий уровень 1 3,1
Всего 32 100,0 Всего 32 100,0
Контрольная группа Низкий уровень 8 22,9 Низкий уровень 26 74,3
Средний уровень 24 68,6 Средний уровень 7 20,0
Высокий уровень 3 8,6 Высокий уровень 2 5,7
Всего 35 100,0 Всего 35 100,0
Приведенные данные позволяют выполнить сравнительный анализ выраженности психических состояний у участников исследования (табл. 3).
Таблица 3 - Сравнительный анализ выраженности психических состояний у лиц из экспериментальной и контрольной групп____
Психические состояния Выборка N Среднее Значимость
Тревожность Экспериментальная группа 32 6,56 0,516
Контрольная группа 35 7,37
Фрустрация Экспериментальная группа 32 5,06 0,488
Контрольная группа 35 5,86
Агрессивность Экспериментальная группа 32 3,50 0,000
Контрольная группа 35 7,69
Ригидность Экспериментальная группа 32 5,91 0,000
Контрольная группа 35 10,29
Как показывают результаты сравнительного анализа средних, достоверно установлено, что уровень агрессивности и ригидности более выражен у респондентов из контрольной группы. Это значит, что лица с террористическим прошлым к моменту обследования продемонстрировали более низкие значения по агрессивности и неуступчивости (ригидности) по сравнению с испытуемыми, не имевшими проблем с законом.
В рамках изучения социально-средовой специфики переживания психических состояний были проанализированы параметры тревожности, агрессивности, фрустрации и ригидности в зависимости от места проживания участников исследования (город/село). Результаты сравнительного анализа вывили достоверные различия у городских и сельских жителей в экспериментальной группе (см. табл. 4).
Таблица 4 - Сравнительный анализ выраженности психических состояний у лиц из экспериментальной и контрольной групп в зависимости от места проживания (город/село)
Выборка/психические состояния Город/село N Среднее Значимость
Тревожность Город 24 4,75 0,001
Село 8 12,00
Фрустрация Город 24 3,42 0,000
Экспериментальная Село 8 10,00
группа Агрессивность Город 24 2,08 0,000
Село 8 7,75
Ригидность Город 24 4,75 0,018
Село 8 9,38
Тревожность Город 29 7,62 0,480
Село 6 6,17
Фрустрация Город 29 6,24 0,295
Контрольная группа Село 6 4,00
Агрессивность Город 29 7,66 0,913
Село 6 7,83
Ригидность Город 29 10,28 0,973
Село 6 10,33
Приведенные данные свидетельствуют о том, что в экспериментальной группе представители села более подвержены развитию высокой тревожности, агрессивности, фрустрации и ригидности по сравнению с жителями городов, совершившими аналогичные преступления. В контрольной группе у представителей города чаще фиксировались психические состояния тревоги и фрустрации, тогда как жители сельской местности этой группы оказались более подвержены высокой агрессивности и ригидности, однако данные различия не обладают статистической достоверностью (р > 0,05).
В то же время сравнительный анализ выраженности психических состояний в общем по выборкам показал, что участники экспериментальной группы больше подвержены тревожности, а в контрольной выборке доминирует ригидность (см. табл. 5).
Таблица 5 - Распределение по средним значениям параметров психических состояний в экспериментальной и контрольной группах_
Выборка N Среднее Ранг Значимость
Тревожность 32 6,56 1
Экспериментальная Фрустрация 32 5,06 3 0,000
группа Агрессивность 32 3,50 4
Ригидность 32 5,91 2
Тревожность 35 7,37 3
Контрольная группа Фрустрация 35 5,86 4 0,000
Агрессивность 35 7,69 2
Ригидность 35 10,29 1
В экспериментальной группе преобладает состояние тревожности (ранг 1), по сравнению с которой менее выражены ригидность (ранг 2) и фрустрация (ранг 3), а агрессивность (ранг 4) у лиц с террористическим прошлым имеет наиболее низкие показатели по сравнению с указанными психическими состояниями (р = 0,000). При этом в контрольной группе доминирует ригидность (ранг 1) и менее выражены состояния агрессивности (2), тревожности (3) и фрустрации (4) (р = 0,000).
В рамках проведенного исследования были проанализированы также отдельные признаки рассматриваемых психических состояний по методике Айзенка, что позволило выявить наиболее выраженные признаки в разрезе тревожности, фрустрации, агрессивности и ригидности (табл. 6-9).
Таблица 6 - Распределение признаков тревожности в порядке их выраженности
Выборки/признаки тревожности Средний ранг Ранг X2
Экспериментальная группа (п = 32) Не чувствую в себе уверенности 4,04 10 х2 = 37,48 р = 0,000
Часто из-за пустяков краснею 4,52 9
Мой сон беспокоен 5,78 4
Легко впадаю в уныние 5,44 6
Беспокоюсь о только воображаемых еще неприятностях 4,89 8
Меня пугают трудности 4,93 7
Люблю копаться в своих недостатках 6,28 3
Меня легко убедить 6,61 2
Я мнительный 5,63 5
Я с трудом переношу время ожидания 6,89 1
Контрольная группа (п = 35) Не чувствую в себе уверенности 6,37 3 X2 = 44,21 р = 0,000
Часто из-за пустяков краснею 5,29 5
Мой сон беспокоен 4,34 10
Легко впадаю в уныние 4,66 9
Беспокоюсь о только воображаемых еще неприятностях 5,04 7
Меня пугают трудности 4,76 8
Люблю копаться в своих недостатках 6,79 2
Меня легко убедить 5,66 4
Я мнительный 5,06 6
Я с трудом переношу время ожидания 7,04 1
Таблица 7 - Распределение признаков фрустрации в порядке их выраженности
Выборки/признаки фрустрации Средний ранг Ранг X2
Экспериментальная группа (п = 32) Нередко мне кажутся безвыходными положения, из которых все-таки можно найти выход 6,23 1 X2 = 19,35 р = 0,022
Неприятности меня сильно расстраивают, я падаю духом 5,14 9
При больших неприятностях я склонен без достаточных оснований винить себя 5,27 8
Несчастья и неудачи ничему меня не учат 6,14 3
Я часто отказываюсь от борьбы, считая ее бесплодной 6,16 2
Я нередко чувствую себя беззащитным 5,32 7
Иногда у меня бывает состояние отчаяния 5,80 4
Я чувствую растерянность перед трудностями 5,46 5
В трудные минуты жизни иногда веду себя по-детски, хочу, чтобы пожалели 5,30 6
Считаю недостатки своего характера неисправимыми 4,16 10
Контрольная группа (п = 35) Нередко мне кажутся безвыходными положения, из которых все-таки можно найти выход 5,59 6 X2 = 31,56 р = 0,000
Неприятности меня сильно расстраивают, я падаю духом 5,70 5
При больших неприятностях я склонен без достаточных оснований винить себя 5,73 4
Несчастья и неудачи ничему меня не учат 5,83 3
Я часто отказываюсь от борьбы, считая ее бесплодной 6,30 2
Я нередко чувствую себя беззащитным 4,00 10
Иногда у меня бывает состояние отчаяния 6,49 1
Я чувствую растерянность перед трудностями 5,19 8
В трудные минуты жизни иногда веду себя по-детски, хочу, чтобы пожалели 4,96 9
Считаю недостатки своего характера неисправимыми 5,23 7
Таблица 8 - Распределение признаков агрессивности в порядке их выраженности
Выборки/признаки агрессивности Средний ранг Ранг X2
Экспериментальная группа (п = 32) Оставляю за собой последнее слово 4,54 8 х2 = 26,15 р = 0,002
Нередко в разговоре перебиваю собеседника 5,89 4
Меня легко рассердить 6,54 1
Люблю делать замечания другим 5,57 5
Хочу быть авторитетом для других 5,36 7
Не довольствуюсь малым, хочу наибольшего 5,36 7
Когда разгневаюсь, плохо себя сдерживаю 5,93 3
Предпочитаю лучше руководить, чем подчиняться 5,98 2
У меня резкая, грубоватая жестикуляция 4,38 9
Я мстителен 5,46 6
Контрольная группа (П = 35) Оставляю за собой последнее слово 5,77 4 х2 = 23,31 р = 0,006
Нередко в разговоре перебиваю собеседника 5,66 5
Меня легко рассердить 5,11 8
Люблю делать замечания другим 5,17 7
Хочу быть авторитетом для других 5,57 6
Не довольствуюсь малым, хочу наибольшего 5,83 3
Когда разгневаюсь, плохо себя сдерживаю 6,53 1
Предпочитаю лучше руководить, чем подчиняться 6,33 2
У меня резкая, грубоватая жестикуляция 4,26 10
Я мстителен 4,77 9
Таблица 9 - Распределение признаков ригидности в порядке их выраженности
Выборки/признаки ригидности Средний ранг Ранг X2
Экспериментальная группа (п = 32) Мне трудно менять привычки 5,66 5 х2 = 15,15 р = 0,087
Нелегко переключать внимание 5,16 7
Очень настороженно отношусь ко всему новому 5,98 3
Меня трудно переубедить 5,09 8
Нередко у меня не выходит из головы мысль, от которой следовало бы освободиться 6,05 2
Нелегко сближаюсь с людьми 4,63 10
Меня расстраивают даже незначительные нарушения плана 5,59 6
Нередко я проявляю упрямство 4,70 9
Неохотно иду на риск 6,38 1
Резко переживаю отклонения от принятого мною режима дня 5,77 4
Контрольная группа (П = 35) Мне трудно менять привычки 6,30 3 х2 = 26,75 р = 0,002
Нелегко переключать внимание 5,06 7
Очень настороженно отношусь ко всему новому 5,03 8
Меня трудно переубедить 5,26 6
Нередко у меня не выходит из головы мысль, от которой следовало бы освободиться 6,31 2
Нелегко сближаюсь с людьми 4,91 9
Меня расстраивают даже незначительные нарушения плана 5,50 5
Нередко я проявляю упрямство 6,66 1
Неохотно иду на риск 5,66 4
Резко переживаю отклонения от принятого мною режима дня 4,31 10
Итак, согласно результатам ранжирования ответов по методике Айзенка в экспериментальной группе наиболее выраженным психическим состоянием по шкале «Тревожность» является ощущение трудности, связанное со временем ожидания («Я с трудом переношу время ожидания»), а также неспособность противодействовать суггестивным воздействиям («Меня легко убедить»), тогда как наименее распространено чувство собственной неуверенности («Не чувствую в себе уверенности») (х2 = 37,481; р = 0,000). В контрольной группе самым популярным также является состояние, связанное со временем ожидания («Я с трудом переношу время ожидания»), а самым редким - переживание, связанное с беспокойным сном («Мой сон беспокоен») (х2 = 44,211; р = 0,000).
В рамках шкалы «Фрустрация» наиболее выражено в экспериментальной группе состояние, связанное с ощущением безвыходности положения, из которого все-таки можно найти выход («Нередко мне кажутся безвыходными положения, из которых все-таки можно найти выход»), и менее распространено мнение о неисправимости недостатков собственного характера («Считаю недостатки своего характера неисправимыми») (х2 = 19,348; р = 0,022). В контрольной группе более популярно фрустрационное состояние, связанное с состоянием отчаяния («Иногда у меня
бывает состояние отчаяния»), и менее распространено чувство собственной беззащитности («Я нередко чувствую себя беззащитным») (х2 = 31,564; р = 0,000).
В числе признаков агрессивности в экспериментальной группе преобладает ответ «Меня легко рассердить», при этом наименее распространен вариант о наличии резкой и грубоватой жестикуляции (х2 = 26,150; р = 0,002). В то же время в контрольной группе более популярен ответ «Когда разгневаюсь, плохо себя сдерживаю», а наименее - «У меня резкая, грубоватая жестикуляция» (х2 = 23,312; р = 0,006).
В комплексе признаков ригидности в экспериментальной группе преобладает отсутствие желания идти на риск («Неохотно иду на риск»), наименьшие значения обнаружены для варианта «Нелегко сближаюсь с людьми» (х2 = 15,147; р = 0,087). В контрольной выборке более популярно проявление упрямства («Нередко я проявляю упрямство»), а наименее выражено отклонение от принятого режима дня («Резко переживаю отклонения от принятого мною режима дня») (х2 = 26,746; р = 0,002).
В настоящем исследовании были проанализированы параметры развития психических состояний в контексте причастности индивида к экстремистской деятельности. Результаты показали, что лица, совершившие преступления террористического характера, оказались менее подверженными реакциям агрессии и ригидности по сравнению с молодыми людьми, не имеющими преступного прошлого. Объяснить данные различия возможно одновременным влиянием на испытуемых двух основных факторов - социального и психологического.
В качестве социального предиктора для обострения психических состояний у лиц из контрольной группы, состоявшей из молодых людей, не имевших проблем с законом, можно назвать режим жесткой самоизоляции в Чеченской Республике в связи с пандемией коронавируса, когда в результате длительного ограничения социальных контактов в психическом пространстве личности могли накопиться напряжение, ощущение недовольства и агрессивности, а отсутствие возможности коммуницировать могло значительно сузить механизмы сублимации данных негативных переживаний. Напротив, лица, задержанные правоохранительными органами за преступления террористической направленности, уже проявили свои негативные внутриличностные переживания в конкретных видах деятельности (в данном случае - в террористической) и в результате оказались в руках правосудия, что могло стимулировать выработку ими более социально-оправданных и правильных форм поведения, включая также желание продемонстрировать менее агрессивную и ригидную натуру.
Исследование также показало, что среди лиц, причастных к преступлениям террористической направленности, выходцы из сельской местности оказываются более подверженными развитию тревожности, агрессивности, фрустрации и ригидности, что, возможно, объясняется социально-экономическими особенностями проживания. Среди молодежи, не имеющей преступного прошлого, напротив, не выявлено различий в выраженности психических состояний в зависимости от фактического места жительства.
В контексте террористической направленности личности трудности со временем ожидания могут быть обусловлены стационарной тревожностью и страхом, связанным с витальной угрозой и ожиданием неотвратимости наказания за содеянное, тогда как у молодежи, не участвовавшей в террористической деятельности, данное состояние может быть детерминировано как индивидуально-психологическими особенностями, так и социально-средовым фактором (режимом длительной самоизоляции). Вместе с тем лица, задержанные правоохранительными органами за террористическую деятельность, могли длительно испытывать состояние фрустрации в поисках способов возвращения к мирной жизни. При этом оно могло также усугубиться в результате ареста и начатого судебно-производственного процесса в рамках уголовного дела. Имея, с одной стороны, склонность к вспыльчивости, лица с террористической направленностью также продемонстрировали наличие способности проявлять осторожность, излишне не рискуя, что объясняется жестким соблюдением конспирологических правил в самой террористической организации. Это, по мнению И.В. Белашевой и соавторов, является одной из особенностей членства индивида в экстремистской группе [20, с. 48].
В заключение сформулируем основные выводы, полученные в ходе исследования:
1. Установлено, что агрессивность и ригидность как психические состояния более выражены у молодых людей, не принимавших участия в совершении преступлений террористической направленности, по сравнению с лицами, задержанными правоохранительными органами за причастность к террористическим организациям.
2. Выходцы из сельской местности, виновные в совершении преступлений экстремистского характера, оказались более подвержены тревожности, фрустрации, агрессивности и тенденциям ригидности по сравнению с жителями города.
3. Доминирующим психическим состоянием лиц, имевших в прошлом проблемы с законом, связанные с осуществлением ими террористической деятельности, является тревожность, тогда как молодые люди, не причастные к подобного рода преступлениям, более подвержены ригидности.
4. У лиц, задержанных за участие в террористических актах, более выражены переживания, связанные со временем ожидания, ощущением безвыходности собственного положения, вспыльчивостью и слабостью желания идти на рискованное деяние.
Следует резюмировать, что исследования в направлении изучения психических состояний лиц, причастных к террористической деятельности, вызывают стойкий интерес у представителей научного сообщества. Результаты настоящего исследования позволяют оценить особенности протекания психических состояний у человека, причастного к совершению особо тяжких преступлений, изучить его психический статус и изменения в поведении после совершенного преступления и последовавшего за этим задержания правоохранительными органами.
Практическая значимость исследования обусловлена возможностью использования его результатов для социально-психологической профилактики террористических настроений населения в рамках реализации государственной политики по противодействию идеологии экстремизма и терроризма.
Список источников:
1. Белашева И.В., Ершова Д.А., Есаян М.Л. Психология терроризма. Ставрополь, 2016. 120 с.
2. Экстремизм как цивилизационный вызов : коллективная монография / В.Ш. Сабиров [и др.]. Новосибирск, 2012. 419 с.
3. Писарев О.М., Молчанова Е.П. Особенности смысловых установок осужденных за экстремизм // Вестник Томского института повышения квалификации работников ФСИН России. 2020. № 1 (3). С. 91-108.
4. Протопопова А.Б. Психологические особенности террористических, деструктивных и экстремистских групп // Противодействие идеологии терроризма в образовательной сфере и молодежной среде : сборник статей. М., 2019. С. 103-117.
5. Кряжев В.С. Взгляд на проблему борьбы с терроризмом и экстремизмом с учетом современных реалий // Российский следователь. 2016. № 2. С. 35-39.
6. Вершкова М.А. К вопросу об особенностях мотивов и целей лица, совершающего преступления экстремистской направленности // Вестник Московского гуманитарно-экономического института. 2019. № 4. С. 147-151.
7. Харзинова В.М. Социально-психологическая, криминологическая характеристика личности экстремиста, террориста, занимающегося пропагандой среди молодежи // Историческая и социально-образовательная мысль. 2016. Т. 8, № 4-1. С. 112-115. https://doi.org/10.17748/2075-9908-2016-8-4/1-112-115.
8. Волкова Н.С. Психология личности террориста-смертника // Символ науки. 2016. № 7-2 (19). С. 118-120.
9. Пимакова О.Г. Личность преступника террориста // Виктимология. 2018. № 4 (18). С. 54-58.
10. Грачёв Ю.А., Петров И.Ю., Сагайдак А.Ю. Эмоционально-мотивационные аспекты личности террориста // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2016. № 3 (71). С. 101-104 ; Сердюк Л.В. Насилие: криминологическое и уголовно-правовое исследование. М., 2002. 384 с.
11. Ермаков Ю.А., Арчаков М.К. Социальная ненависть: штрихи к портрету современного экстремиста // Известия Уральского федерального университета. Серия 1: Проблемы образования, науки и культуры. 2015. Т. 135, № 1. С. 206216 ; Харзинова В.М. Указ. соч. ; Этнорелигиозный терроризм / Ю.М. Антонян [и др.]. М., 2006. 318 с.
12. Окшин М.С. Факторы агрессивности осужденных в различных условиях содержания колонии особого режима // Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия: Психология. 2016. № 1 (19). С. 18-31.
13. Оганесян С.С., Лобачева Л.П. О психологических особенностях экстремистов и террористов: общее и специфическое // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2018. № 6. С. 19-23. https://doi.org/10.18572/2072-4438-2018-6-19-23.
14. Вершкова М.А. Указ. соч. ; Косова А.С. Психологические особенности молодежного экстремизма в образовательной сфере // Молодой ученый. 2016. № 11 (115). С. 1768-1770.
15. Давыдов Д.Г. Причины молодежного экстремизма и его профилактика в образовательной среде // Социология образования. 2013. № 10. С. 4-18.
16. Шарапов А.В. Психолого-педагогические признаки и типология экстремистской направленности личности // Вестник Череповецкого государственного университета. 2017. № 6 (81). С. 196-204. https://doi.org/10.23859/1994-0637-2017-6-81-28.
17. Антонян Ю.М. Криминогенное влияние на личность на стадии ранней социализации // Lex Russica (Русский закон). 2013. Т. 95, № 7. С. 735-741 ; Антонян Ю.М., Ростокинский А.В., Гилинский Я.И. Экстремизм и его причины. М., 2010. 288 с. ; Юрасова Е.Н. Психологические особенности лиц, склонных к экстремизму, терроризму и ксенофобии // Юридическая психология. 2008. № 4. С. 27-35.
18. Воронин С.Э. Использование полиграфа и метода психологического профилирования в расследованиях преступлений, связанных с религиозным экстремизмом // Российский следователь. 2016. № 3. С. 16-19.
19. Шапиро Д. Автономия и ригидная личность. М., 2009. 160 с.
20. Белашева И.В., Ершова Д.А., Есаян М.Л. Указ. соч. С. 48.
Информация об авторах
К.А. Идрисов - доктор медицинских наук, профессор кафедры специальной психологии и дошкольной дефектологии, Чеченский государственный педагогический университет, Чеченская Республика, Грозный, Россия; профессор кафедры госпитальной терапии, Чеченский государственный университет, Чеченская Республика, Грозный, Россия.
И.С. Хажуев - доцент кафедры специальной психологии и дошкольной дефектологии, Чеченский государственный педагогический университет, Чеченская Республика, Грозный, Россия.
А.А. Саидов - старший преподаватель кафедры психологии Чеченский государственный педагогический университет, Чеченская Республика, Грозный, Россия.
Information about the authors K.A. Idrisov - MD, Professor, Department of Special Psychology and Preschool Defectology, Chechen State Pedagogical University, Chechen Republic, Grozny, Russia; Professor, Department of Hospital Therapy, Chechen State University, Chechen Republic, Grozny, Russia.
I.S. Khazhuev - Associate Professor, Department of Special Psychology and Preschool Defectology, Chechen State Pedagogical University, Chechen Republic, Grozny, Russia.
A.A. Saidov - Senior Lecturer, Department of Psychology, Chechen State Pedagogical University, Chechen Republic, Grozny, Russia.
Статья поступила в редакцию / The article was submitted 19.04.2021; Одобрена после рецензирования / Approved after reviewing 29.04.2021; Принята к публикации / Accepted for publication 27.05.2021.
