CC BY
0
DOI: 10.25693/SVGV2024.47.2.009 УДК 81'373.613
Сравнительно-сопоставительный анализ именной лексики в эвенкийском и монгольских языках (на материале имени прилагательного)
К.Н. Стручков О
Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН,
г. Якутск, Российская Федерация, kstruchkov@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена сравнительно-сопоставительному анализу именной лексики эвенкийского и монгольских языков. Целью являются определение некоторых закономерностей адаптации заимствованных монгольских прилагательных в эвенкийском языке, выявление общих и заимствованных прилагательных структурно близких языков - эвенкийского и монгольских, - появившихся в результате их исторического взаимодействия. Предпринята попытка определить конкретный язык-источник заимствования, охарактеризовать лексико-семантические группы прилагательных. Источниками послужили диалектологические словари эвенкийского и монгольских языков, этнографические и исторические материалы. Выделены предполагаемый общеалтайский пласт прилагательных в эвенкийском языке, общий монголо-тунгусо-маньчжурский пласт лексики на материале прилагательных.
Ключевые слова: эвенкийский язык; монгольский язык; бурятский язык; языковые контакты; заимствования; именная лексика; прилагательные
Для цитирования: Стручков К.Н. Сравнительно-сопоставительный анализ именной лексики в эвенкийском и монгольских языках (на материале имени прилагательного) // Северо-Восточный гуманитарный вестник. 2024. № 2 (47). С. 111-120. DOI: 10.25693/SVGV.2024.47.2.009
Comparative Analysis Nominal Vocabulary in the Evenk and Mongolian Languages (Based on the Adjective Materials)
K.N. Struchkov [¿3
Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences, Yakutsk, Russian Federation, kstruchkov@mail.ru
Abstract. The scientific novelty of the study is in the fact that for the first time an attempt was made to conduct a comparative analysis of the nominal vocabulary of the Evenk and Mongolian languages. The relevance of this article is indisputable it is determined by the lack of knowledge of the vocabulary of the Evenk and Mongolian languages in a comparative aspect. The purpose of the article is to identify common and borrowed adjectives of structurally similar languages - the Evenk and Mongolian languages, which appeared as a result of their historical interaction, as well as to determine the specific language - the source of borrowing; consider lexical-semantic groups of adjectives. The research is conducted on the basis of comparative analysis. The sources of the article were dialectological dictionaries of the Evenk and Mongolian languages, ethnographic and historical materials. The supposed common Altai layer of adjectives in the Evenk language is highlighted; common Mongol-Tungus-Manchu layer of vocabulary based on the adjectives.
© Стручков К.Н., 2024
As you can see, the vocabulary of the Evenk language contains a large number of Buryatisms and Mongolisms that were included at different times. The proposed list of lexical borrowings is not exhaustive, their maximum expansion and etymological analysis were not the main aim of the study. When identifying borrowed adjectives, cultural and economic influences were taken into account.
Keywords: Evenk language; Mongolian language; Buryat language; language contacts; borrowings; nominal vocabulary; adjectives
For citation: Struchkov K.N. Comparative analysis nominal vocabulary in the Evenk and Mongolian languages (based on the adjective materials). In: North-Eastern Journal of Humanities. 2024. № 2 (47). Pp. 111-120. DOI: 10.25693/SVGV.2024.47.2.009 (In Russian)
Введение
Проблема языковых контактов и взаимных заимствований между отдельными группами алтайских языков и отдельными языками, принадлежащими к разным группам языков, объединенных в алтайскую семью, объективно существует и является особо актуальной.
Так, алтаисты Г.И. Рамстедт [1957] и Б.Я. Владимирцов [1989] считали, что алтайский праязык распался вначале на общетунгусский и общемонголо-тюркский, а последний затем - на общетюркский и общемонгольский. Аналогичных взглядов придерживался и Г.Д. Санжеев [1983: 81-108]. Н.Н. Поппе пришел к выводу, что сначала выделилась пра-тюркская группа, а монголо-тунгусо-маньчжурская распалась позже, поэтому монгольские и тунгусо-маньчжурские языки развивались долгое время в составе единой группы [Poppe, 1965]. Такая противоречивость в выводах свидетельствует о сложности проблемы. Но в любом случае бесспорным остается наличие в тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языках общих элементов, в основном лексических, несколько в меньшем количестве -грамматических, а также общих типологических черт на фонетическом и синтаксическом уровнях.
Впоследствии алтаисты стали понимать, что невозможно объяснить все сходства только одним генетическим родством, и начали выделять среди алтайских параллелей заимствования. При этом наиболее изученными на сегодняшний день оказались взаимоотношения между тюркскими и монгольскими языками. Имеется ряд работ разного времени, посвященных тюркизмам в монгольских языках [Рассадин, 2007] и монголизмам в тюркских [Рассадин, 1980].
Взаимодействие же монгольских и тунгусо-маньчжурских языков изучено намного меньше. Имеющиеся работы посвящены в основном монгольским заимствованиям в тунгусо-маньчжурских языках, обратные заимствования до недавнего времени почти не изучались [Рассадин, 1989: 145-152]. В последние годы в этой области исследований стал намечаться некоторый сдвиг.
Эвенкийскими элементами в бурятском языке занимался Ц.Б. Цыдендамбаев, опубликовавший на эту тему две статьи [1978: 79-95; 1981: 70-91]. Проанализировав собранный им большой материал по этнонимии, топонимии и лингвистике, он пришел к выводу, что рассмотренные данные «в достаточной мере свидетельствуют о заметном этническом и языковом проникновении эвенкийских элементов в бурятскую среду». В своих работах Ц.Б. Цыдендамбаев убедительно доказал эвенкийское происхождение 17 бурятских родов, что составляет около 10 % всех бурятских родов.
Не менее убедительно показывает он и эвенкийское происхождение нескольких десятков топонимов и слов бурятского языка, как литературного, так и некоторых диалектных его форм. Например: Дэрээн - местность в Баргузинском районе Бурятской АССР (эвенк. дэрэн 'исток', 'начало реки'); Элхи - местность и река в Заи-граевском районе Бурятской АССР (эвенк. илки 'цветок'); оро 'домашний олень' (эвенк. орон id.); сагдуул 'молодой лес' (эвенк. дягда 'сосна'); унгэлбб 'кабарговая струя' (эвенк. ун-гулэ 'самец кабарги'); тутуу 'дикий голубь' (эвенк. туту id) [Цыдендамбаев, 1972: 513-530; 1978: 79-95; 1981: 70-91; Будаев, 1978: 153].
Об эвенкийском субстратном влиянии на бурятский язык, в частности о появлении фарин-гального h на месте исконного *с в бурятском
языке, пишет в своих работах И.Д. Бураев [1976: 68-70], который, помимо лингвистического и топонимического, привлек также и фольклорный материал.
Именно заимствованные лексические единицы в разные десятилетия XX века были предметом внимания в работах Б.Я. Владимирцова, В.Л. Котвича, Г. Д. Санжеева, В.И. Цинциус и др.
Важнейшим этапом в изучении лексического состава тунгусо-маньчжурских языков и источников заимствований в их лексике явилось издание двухтомного «Сравнительного словаря тунгусо-маньчжурских языков» [1975; 1977], в котором обобщены почти все ранее опубликованные материалы по лексике тунгусо-маньчжурских языков, и исследования, посвященные изучению лексических параллелей тунгусо-маньчжурских языков и языков других групп алтайской семьи.
Языковые контакты бурятского, монгольского и эвенкийского этносов до недавнего времени практически не изучались. В бурятском языкознании имеются работы, в которых анализируется влияние тунгусо-маньчжурских языков на бурятский, - это работы Ц.Б. Будаева (1978; 1992), В.И. Рассадина (1982), Г.Н. Чимитдоржи-евой (2012), Д.М. Берелтуевой (1985; 1990), Е.Ф. Афанасьевой (2000). Изучением грамматического строя бурятского и эвенкийского языков в сравнительно-сопоставительном плане занимается С.Л. Чареков (1993; 1999; 2000).
При столкновении языковых систем наиболее проницаемой является лексика. Сравнительное изучение словарного состава бурятского и эвенкийского языков было начато не так давно. Сохранение эвенкийских слов в говоре хамниган отмечалось в работах Д.Г. Дам-динова [1968: 88; 1977: 42]. Ц.Б. Цыдендамба-ев представляет комплексное решение проблемы контактов двух языков в результате анализа большого лексического материала: бурятских хроник, бурятских родовых названий, топонимики этнической Бурятии и в целом словарного состава бурятского языка и его говоров [1972: 513-530; 1978: 70-95; 1981: 70-91]. Ценность его исследования заключается в том, что он выделяет маньчжурские и эвенкийские элементы в бурятском языке, поскольку науке в большей степени известны работы по монго-лизмам в тунгусо-маньчжурских языках.
В данной статье мы попытаемся выявить общие и заимствованные лексические элементы генетически и структурно близких языков -монгольских и эвенкийского языков, появившиеся в результате их исторического взаимодействия, а именно - именные лексемы на примере прилагательных.
Материалы и методы
Исследование осуществлено с помощью метода сплошной выборки лексем из лексикографических источников, метода лингвистического описания для выявления дополнительного значения слова, сравнительно-сопоставительного анализа для определения семантики лексем.
Основными источниками для данной работы послужили словари: «Эвенкийско-русский словарь» Г.М. Василевич [1958] (около 25000 слов), «Большой академический монгольско-русский словарь» [2001-2002] (около 70000 слов), «Бурятско-русский словарь» М.К. Черемисова [1973] (около 44000 слов), «Словарь баргузин-кого говора эвенкийского языка» [2022] (объем 408 с.) и «Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков» [1977] (в 2-х томах), в котором обобщена лексика монгольских и тунгусских языков.
Произведен анализ результатов собранного в 2013 г. фольклорно-лингвистического материала путем опроса и интервьюирования носителей баргузинского говора эвенкийского языка в п. Улюнхан Курумканского района, Республика Бурятия [ПМА, 2013].
Результаты и обсуждение
В определении причин, условий и результатов взаимодействия языков, а также родства монгольских, тюркских и тунгусо-маньчжурских языков или его отрицания невозможно обойтись без глубокого проникновения в суть исторических, межэтнических и других связей между носителями этих трех групп языков [Чи-митдоржиева, 2012: 10]. Автор отмечает, что данные археологии, антропологии, истории и этнографии свидетельствуют о том, что взаимодействие указанных языков происходило в течение тысячелетий.
Монголо-тунгусо-маньчжурские языковые связи имеют давнюю и богатую историю. А.М. Щербак [1966: 22-23] считает, что активное взаимодействие монгольских и тунгусо-маньчжурских языков относится к эпохе существования киданьской империи Ляо (X-XII вв.). Эпоха Великого Ляо была периодом постоянного общения монгольского и тунгусского населения Маньчжурии [Чимитдоржиева, 2012: 21].
Хотя вопрос о контактах монгольских языков с тунгусо-маньчжурскими ставился давно, но изучалось главным образом монгольское влияние на тунгусо-маньчжурские языки. Влияние же тунгусо-маньчжурских языков на развитие отдельных монгольских языков почти не затрагивалось, за исключением ряда работ.
В конце 1960-х гг. началось изучение проблемы влияния тунгусо-маньчжурских языков на развитие бурятского языка. Однако до настоящего времени вопрос об их влиянии на лексику других монгольских языков остается недостаточно изученным. При этом следует сказать, что в результате сопоставления лексики бурятского и эвенкийского языков исследователям удалось выявить довольно значительное количество общих словарных элементов. Большое количество лексики монгольского языка оказалось тунгусо-маньчжурским по происхождению. Поэтому дальнейшее углубленное изучение влияния тунгусо-маньчжурских языков на монгольские языки представляется крайне важным для изучения глубины их взаимовлияния.
Сравнительно-сопоставительный анализ словарного состава бурятского и эвенкийского языков дает интересные материалы. В результате сопоставления лингвистам удалось выявить значительное количество общих словарных элементов [Чимитдоржиева, 2002а: 76-86].
Сравнительно-историческое исследование лексики бурятского и эвенкийского языков показало, что выявленные общие словарные элементы по своему составу не однородны [Чимит-доржиева, 2002б: 232-236].
В процессе сравнительно-исторического анализа установленных параллелей были определены следующие лексические пласты монголо-тунгусо-маньчжурских соответствий: предполагаемый общеалтайский пласт в тунгу-
со-маньчжурской лексике, лексика общего монголо-тунгусо-маньчжурского характера, монго-лизмы и эвенкизмы в бурятском языке. Рассмотрим первые два пласта.
Предполагаемый общеалтайский пласт в тунгусо-маньчжурской лексике
К словам, предположительно относящимся к алтайскому лексическому пласту, лингвисты отнесли общетунгусо-маньчжурские, имеющие параллели в монгольских и тюркских языках.
Т.-ма.: *аjа 'хороший, добрый, красивый. Здоровый, удобный, вкусный' // мо.: п.-мо. ауа 'положение, обстоятельство; способ, характер; обыкновение, обычай; приличие, хорошее качество', х.-м. аятай 'подходящий, приличный; хороший, приятный; сладкий; благоприятный; удобный', бур. ая 'приличие, такт, благопристойность, хороший тон', аятай 'приличный, пристойный; подходящий, годный; покладистый, сговорчивый', калм. айта 'хороший, приличный; приятный, подходящий' // тюрк.: ДТС *а]'а- I 'беречь, содержать в порядке; жалеть, щадить', *а/а- II 'почитать, относиться с глубоким почтением, благоговеть', др.-уйг. аjl [айы] 'добрый, ясный, чистый' // ср.кор. аjарри- 'быть хорошим' [ССТМЯ, 1975: 18-20].
Эвенк. ала - алау Алд, З, Чмк, алау Брг, Н, Учр 'пестрый, пятнистый, пегий, белобокий (о масти животных)', сол. алау, эвенк. ала 'пестрый', нег. алш 'нерпа (пестрая)', нан. алха 'пестрый, пегий', ма. Алха 'пестрый, пегий, пятнистый; разноцветный' // монг.: п.-мо. алау, х.-м. алаг 'пестрый', бур. алаг 'пестрый, пегий, белобокий, полосатый', калм. алг 'пестрый, полосатый; белобокий; пегий (о масти)' // др.-тюрк. 'пегий (конь)', тур. а1а 'пестрый, пятнистый, пегий, полосатый, разноцветный', як. ала, алакка 'пестрый, пегий, белобокий, полосатый'; ср. кор. аллак-аллак-хада 'пестрый, пятнистый, разноцветный' и др. [Там же: 1975: 27].
В результате проведенного исследователями сопоставления лексики монгольских языков с лексикой тунгусо-маньчжурских обнаружилось большое количество (около 2-2,5 тыс.) общих словарных элементов [Рассадин, 1989: 145-152]. Сравнительно-исторический анализ всех этих монгольских слов, имеющих параллели в тунгусо-маньчжурских языках, позволил установить их разнородность. При сравнении в данном слу-
чае ими привлекались, кроме монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, также и тюркские. Каждая монголо-тунгусо-маньчжурская параллель была сопоставлена с тюркским языковым материалом. Такой подход позволил получить достаточно объективную картину дистрибуции этих параллелей по языкам-источникам. Так, предварительное рассмотрение лексики предположительно алтайского языка позволило выявить, например, общемонгольский корень ^ула - 'красный' (ср.: средневековая монгольская форма hула'ан, современные монгольские улаан 'красный', улайх - 'краснеть', улаав-тар 'красноватый') имеет параллель в тунгусо-маньчжурских языках в виде подобного же корня ^ула- (14) с той же семантикой (ср.: тунг.-маньчж. hуларин, hулама 'красный', hула-качи 'красноватый', hуларга - 'краснеть'). В тюркских языках им соответствует корень *ал 'ярко-красный' (15). Но подобных общих корней пока выявлено немного, так как они мало изучены [Там же].
Общемонгольская лексика в тунгусо-маньчжурских языках
Рассматриваемые в этой группе слова невозможно объяснить конвергенцией или древними взаимными заимствованиями, поскольку невозможно установить, кто у кого заимствовал, и заимствовал ли вообще те или иные слова, сходные по звучанию и значению. Таких корневых слов оказалось довольно много. Они представлены во всех монгольских языках, нет сомнения в том, что они монгольские по происхождению, но в то же время имеют параллели в тунгусо-маньчжурских языках [Чимитдоржиева, 2012: 38-58]. В отсутствие документальных письменных источников по тунгусо-маньчжурским языкам (как по монгольским и тюркским) пока не выявлены все монгольские заимствования в тунгусо-маньчжурских языках, и все говорит о том, что эти слова, представляющие собой корневые основы, относятся к общему монголо-тунгусо-маньчжурскому слою. Об этом свидетельствует в первую очередь совпадение лексем именно на корневом уровне. Подобные лексемы убеждают, что монгольские и тунгусо-маньчжурские языки, возможно, действительно составляли длительное время некое единство, отделившееся довольно рано от тюркских языков. Изучение монгольских заим-
ствований в тунгусо-маньчжурских языках дает ценный материал монголоведам и тунгусо-мань-чжуроведам для исследования истории развития этих языков.
В лексико-грамматическом аспекте эти слова представляют собой существительные, прилагательные, наречия, глаголы, числительные и междометия. Рассмотрим список общих монголо-тунгусо-маньчжурских прилагательных.
Прилагательные, заимствованные из монгольского языка в эвенкийский
В лексике эвенкийского языка лингвисты выделяют самые ранние заимствования из древне-монгольского языка (]адаку 'бедный, бедняк; бедность' < п.-мо. у/адакуи 'бедный, неимущий; слабый, бессильный'; ср. х-м., бур. ядуу, калм. яду 'бедный, неимущий; слабый, бессильный', тауу ~таву, тагу ~ таву 'галка' < п.-мо. tayu; ср. бур. туун 'галка', х.-м. алаг туу '(пестрая) галка' и др.), средневекового монгольского языка (сир-га 'соловый, желтоватый (о масти)' < монг.; ср. п.-мо. sirqа 'соловый (о масти, х.-м., бур. шарга, калм. шарh 'соловый (о масти), палевый (о цвете) ') и др. [ССТМЯ, 1975: 337-338; 1977: 151].
Ранние монгольские заимствования находятся в общеэвенкийском лексическом фонде и в лексике нескольких тунгусо-маньчжурских языков. Применяемый фонетический критерий, по мнению лингвистов, при разграничении монгольских заимствований не всегда надежен, т.к. трудно определить время заимствования и язык-источник.
Заимствованные основы имен прилагательных семантически отражают внешние признаки по масти и цвету (боро 'серый', ко,|ор 'гнедой, чалый', ноуон 'зеленый' и др.). качественные признаки, формы и размеры (мадкар 'плешивый', гойо, гэйэ 'нарядный, красивый', карги 'мелководный' и др.), качественное состояние (бэки 'крепкий', сула 'слабый', дулумкун, ду-лумду 'спокойный, смирный, тихий, кроткий' и др.), относительные признаки (барон 'правый' дапкур 'кратный', зиц 'достоверный, верный, истинный' и др.) Заимствованы прилагательные с монгольскими словообразовательными суффиксами, например: -уип: аривун, арун, арун 'чистый' < п.-мо. аriуин 'чистый'; -ngqаi: ту-румка/ 'тощий, истощенный, худой' < монг.; ср. п.-мо. Turangqai, х.-м., бур. туранхай, калм. ту-раща 'тощий, истощенный, худой, слабый' и
др. [БАМРС, 2001-2002; БРС, 1973; СБГЭЯ, 2022; ЭРС, 1958; ССТМЯ, 1975: 258].
В состав выявленных общих монголо-тунгусо-маньчжурских прилагательных входят слова, обозначающие относительные и качественные признаки:
- прилагательные, обозначающие относительные признаки: зегин I 1. 'левый; неловкий (о человеке) левша', зун, зунтэ К., зун, зунта Брг., Нрч., сол.ш^ун'дэ Ив. 'восток', сол. зэцгу, эвен. зэуьндэ, нег. зиуинцидэ, ороч. зэн'зе ~ Зэн'зи, орок. дэвун'зи, нан. зэуцгиэ 'левый', уд. зиэцэзэ, ульч. зуэнзи ~ зэвунзи 'левый; левая сторона', мА. зун 'слева, налево' // монг.: п.-мо. jеgun, х.-м., бур. зуун, калм. зун 'восток; восточный; левый', як. зэгин ~ зигин~ зыгин 'левша' [ССТМЯ, 1975: 282]; hуцту П-Т, Алд, Брг, Е, З, И, Н, Сх,Урм, Учр, Члм, Чмк, уцту П-Т, С, С-Б, Сх, эвен. h0нть 'другой, иной, особый; чужой, неизвестный', сол. энту 'другой', хоцто 'другой, иной; чужой', ороч. хонто ~ хоцто 'другой, чужой, посторонний', уд. хоцто 'другой, иной', мА. энчу 'другой, иной; отличный, особенный, непохожий', монг.: п.-мо. о^ии, х.-м., бур. он-доо, калм. оцдан 'другой, иной; отличный, особый'; ср. др.-тюрк. 6^ 'другой, иной' [Там же: 349-350];
- прилагательные, обозначающие качественные состояния: зоки П-Т, зоке З 'подходящий, удобный; впору', зоки- П-Т, Н, Тнг; зоке- - П-Т, З, Н, С, зокив- Сх, Урм 'приводить в соответствие, угождать; исправлять, чинить', зокилди-П-Т, Алд, Е, З, Н, Сх, Тнг,Урм, Учр 'соответствовать, годиться; соглашаться, договариваться, мириться', сол. зохи- 'подобать, быть справедливым', эвен. зо^- 'годиться, подходить; соглашаться', нег. зокилди- 'соглашаться', орок. зокки- 'получаться' // монг.: п.-мо. зоЫв, х.-мо. зохид(той), зохистой 'подходящий, подобающий', бур. зохид 'подходящий, подобающий; надлежащий, приличный', калм. зокаста 'подходящий, соответствующий, удобный, приличный', п-мо. зоЫШи-, х.-мо., бур. зохилдо- 'соответствовать друг другу, совпадать, подходить, годиться', калм. зоклц 'соответствовать, гармонировать; подходить'[Там же: 1975: 262]; сокто П-Т, Алд, Брг, З, Н, Хнг, Чмк, Тнг, Ыктд Е, И, шактд П-Т,С., шакту С-Б 'пьяный, пьяница', сокто- П-Т, Алд, Брг, В-Л, Втм, З, Н, С-Б, Сх, Тнг, Урм, Учр, Ыкто- Е, И, шокта П-Т,С., С-Б,
шокто- С-Б, 'опьянеть', сол. соктоо- 'напиться', нег. ороч., уд. сокто- , ульч., орок, нан., ма. соцто- 'опьянеть', чж. sд-t'д-huо 'пьяный' // монг.: п-мо. soYта— soYтu-, х.-м. согто-, бур. soYто-, калм. soгт- 'опьянеть', п-мо. soYtаYU— soYtUYU, х.-м. согтуу, бур. Иогтуу, калм. согту 'пьяный' [Там же: 1977: 106];
- прилагательные, обозначающие качественные признаки, формы и размеры: эвенк., уд. бали, эвен., нег., орок., нан. бали, ороч. бали, ульч. бали 'слепой', эвенк., бали, эвен., нег., орок., нан. бали, ульч. бали-бали- 'ослепнуть', ма. балу 'слепец' // монг.: п-мо. балаi 'слепой, темный', х.-м. балай 'мрачный, слепой', бур. ба-лай 'темный, непроглядный; слепой', калм. бала 'темный, слепой; темнота, слепота' [Там же: 1975: 70]; каптама 'плоский', Брг 'широкий (о плоском предмете)', каптавун Сх, Учр, кап-таhун Сх, Урм, Учр, Чмк, каптаYа ~ каптака И. Нрч, Тнг, К. 'доска', капта- П-Т, Е, И, Сх, Ткм 'сровнять, сделать ровным (о поверхности) ', сол. каттаг, эвен. цаптан'а, нег. каптаха 'плоский', сол. хаттасу ~ каптусун, нег. кап-таYун, ороч. каптаси, уд. капахи 'доска', эвен. цапта- 'сплющить, расплющить; сжать, зажать', ульч. цапта 'рыба (мелкая, плоская)', ма. %абта 'крылья, доски (боковые)у седла' //монг.: п-мо. gаbtаYа ~gаbtаYаi, х.-м. хавтгай, калм. хавтха 'плоскость; плоский', п.-мо. gаbtаi-'становиться плоским', бур. хабтай- 'быть плоским', калм. хавта- 'быть плоским, сплющиваться', п.-мо. gаbtаYаilа-, х.-м. хавтгайла-, калм. хавтхал- 'сплющивать', п.-мо. gаbtаsun, х.-м. хавтас, бур. хабтаhа(н) 'доска; папка, переплет (книги)', бур. хабтагай 'доска; плоский'; ср. як. хапта§ай, хапта§ар 'плоский, гладкий; плоскость; доска; лыжи' [Там же: 377].
Таким образом, особенностью слов этой группы является их сравнительная фонетическая и семантическая схожесть. Общая лексика эвенкийского и бурятского языков восходит к общему монголо-тунгусо-маньчжурскому лексическому фонду и в семантико-функциональном плане, отражая многие явления окружающей действительности. Например, сокто 'пьяный' и 'опьянеть'; бали 'слепой' и 'ослепнуть' и др.
Результаты проведенного в 2013 г. интервьюирования носителей баргузинского говора эвенкийского языка показали, что информанты также считают рассмотренные нами лексемы более
древними заимствованиями, чаще всего таковыми являются наименования домашних животных по масти: бурул 'чалый', дёрдэ 'рыжий', кэер 'гнедой' и др. [ПМА, 2013]. Данные лексические заимствования свидетельствуют об этнокультурных контактах вышеназванных групп эвенков с монголоязычными на протяжении длительного исторического периода, и связаны они в большей части с уходом за скотом и использованием его в хозяйстве эвенков.
Известно, что многозначное слово одного языка очень редко проникает в другой язык сразу во всей совокупности своих значений, обычно заимствуется лишь одно из них. Хотя иногда слово может попасть в лексику другого языка в более широком и обобщенном основном значении, из которого в дальнейшем могут появиться более частные узкие значения. Однако лингвисты считают, что подобная миграция с их последующим развитием происходит редко [Чимит-доржиева, 2012: 77-78].
Заключение
Таким образом, анализ собранного материала заимствованной именной лексики подтверждает, что связи монгольского и маньчжурского языков были длительными. Наличие значительного количества монгольских лексических заимствований, проникших в различные области лексики (особенно прилагательные - качественные и относительные, наречия и большое число глагольных основ [Стручков, 2020: 89-95]), свидетельствует о древности, глубине и широте связей предков эвенков с монголоязычными группами. Выявленные прилагательные также охарактеризованы по лексико-грамматическим разрядам: рассмотрены лексемы, обозначающие качественные и относительные признаки.
По фонетическому облику монголизмы эвенкийского языка не имеют существенных отличий от их оригиналов. Применяемый фонетический критерий, по мнению лингвистов, при разграничении монгольских заимствований не всегда надежен. Трудно определить время заимствования и указать язык-источник.
В морфологическом отношении большинство анализируемых слов не претерпело ка-
ких-либо значительных изменений. Что касается семантической освоенности монгольских заимствований, то наряду с тем, что значительная их часть так или иначе сохраняет свои значения, многие участвуют в процессах развития семантики.
Анализ лексики современного эвенкийского языка показывает большой пласт монгольских лексических заимствований, проникших в различные области эвенкийской лексики, что, вне сомнения, говорит об исторических связях предков эвенков с монголоязычными группами племен Забайкалья и Прибайкалья, уходящих в глубину неолитического времени. Проведенный опрос и интервьюирование носителей языка, касающиеся семантики данных лексем, выявили полную степень освоения большинства иноязычных лексических заимствований [ПМА, 2013].
Предложенные перечни эвенкийско-бурятских соответствий не являются исчерпывающими, максимальное их расширение не было основной целью данного исследования.
В ходе изучения заимствованной лексики в современном эвенкийском языке пришли к выводу, что в нем имеется большое количество монголизмов, вошедших в разное время, и, безусловно, важен сам факт чрезвычайно высокой продуктивности монголо-тунгусо-маньчжурских языковых связей, тогда как степень освоения отдельных заимствованных слов не имеет принципиального значения.
Список информантов1:
Диктор 1. Афанасьева Е.Ф., 17 октября 1954 г.р., род - Баликагир. Родилась в с. Курумкан Ку-румканского района Республики Бурятии, к.фи-лол.н., доцент кафедры бурятской и эвенкийской филологии Бурятского государственного университета им. Д. Банзарова, г. Улан-Удэ, Республика Бурятия. Владеет эвенкийским, бурятским и русским языками.
Диктор 2: Берелтуева Д.М., 20 июня 1956 г.р., род - Тэпкогир. Родилась в с. Нама Курумканского района Республики Бурятии, к.филол.н. В настоящее время является членом Общественной палаты Республики Бурятии. Владеет эвенкийским, бурятским и русским языками.
1Настоящие имена раскрыты автором статьи с согласия информантов.
Дополнительные источники и принятые сокращения:
БАМРС - Большой академический монгольско-русский словарь. В 4 т. / Ё. Баярсайхан, Г. Ган-тогтох, Д. Дорж, Г. Мижиддорж, Б. Сумъяабаатар, О. Сухбаатар - с монгольской стороны; А.А. Дарбеева, Г.Ц. Пюрбеев, 3.В. Шевернина -с российской стороны. В 4 т. М.: Academia, 20012002. Т. 1: А-Г: 2001. 485 с.; Т. 2: Д-О. 2001. 506 с.; Т. 3: О-Ф. 2001. 437 с.; Т. 4: Х-Я. 2002. 501 с.
БРС - Бурятско-русский словарь / сост. М.К. Черемисов. М.: Советская энциклопедия, 1973. 803 с.
ЭРС - Василевич Г.М. Эвенкийско-русский словарь. Грамматический очерк эвенкийского языка. М.: ГИИНС, 1958. 803 с.
СБГЭЯ - Словарь баргузинского говора эвенкийского языка / Е.Ф. Афанасьева, Д.М. Берелтуева, М.Е. Берельтуева, Е.С. Степанова. Улан-Удэ; 2022. 408 с.
ССТМЯ - Сравнительный словарь тунгусо-маньчжурских языков. Материалы к этимологическому словарю. В 2 т. / сост. В.А. Горцевская, В.Д. Колесникова, О.А. Константинова, К.А. Новикова, Т.И. Петрова, В.И. Цинциус, Т.Г. Бу- гаева. Л.: Т. 1. 1975. 672 с.; Т. 2. 1977. 992 с.
ПМА - полевые материалы автора: п. Улюнхан Курумканского района, Республика Бурятия, 2013 г. Языки:
Ма - маньчжурский
Мо., монг. - монгольский
Бур. - бурятский
Др.-тюрк. - древнетюркский
Калм. - калмыцкий
Нан. - нанайский
Орок. - орокский
Ороч. - орочский
П.-мо - письменный монгольский
Сол. - солонский
Ульч. - ульчский
Х.-м. - халха-монгольский
Чж. - чжурчженьский
Эвен. - эвенский
Як. - якутский
Диалекты и говоры эвенкийского языка: А - аянский диалект Алд - верхне-алданско-зейский диалект Бнт - баунтовский говор витимско-нерчинского диалекта
Брг - баргузинский диалект В-Л - верхоленский говор токминско-верхолен-ского диалекта
Втм - витимо-нерчинский диалект Е - ербогаченский говор
З - зейский говор верхне-алданско-зейского диалекта
И - илимпийский говор Н - непский Нрч - нерчинский
П-Т - подкаменнотунгусский диалект С - сымский диалект С-Б - северобайкальский диалект Сх - сахалинский диалект
Тнг - тунгирский говор олекминского диалекта Урм - урмийский говор буреинско-урмий-ско-амгунского диалекта
Учр - учурско-зейский диалект Хнг - хинганский говор верхне-алданско-зейско-го диалекта
Члм - чульманский говор верхне-алданско-зей-ского диалекта
Чмк - чумиканский диалект
Список литературы:
Будаев Ц.Б. Лексика бурятских диалектов в сравнительно-историческом освещении. Новосибирск: Наука, 1978. 153 с.
Бураев И.Д. Фарингальный h в бурятских диалектах // Языки и топонимия. Томск: Изд-во Томского ун-та, 1976. С. 68-70.
Владимирцов Б.Я. Сравнительная грамматика монгольского письменного языка и халхаского наречия. Введение и фонетика. 2-е изд. М.: Наука, 1989. 449 с.
Дамдинов Д.Г. Этнолингвистический очерк хам-ниганского говора // Исследование бурятских говоров. Улан-Удэ, 1968. Вып. 2. С. 74-116.
Дамдинов Д.Г. О языке закаменских (армакских) хамниган // Исследование бурятских и русских говоров. Улан-Удэ, 1977. С. 40-46.
Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание. Морфология. М.: Иностр. лит., 1957. 254 с.
Рассадин В.И. Монголо-бурятские заимствования в сибирских тюркских языках. М.: Наука, 1980. 115 с.
Рассадин В.И. О тунгусо-маньчжурских элементах в монгольских языках // Этнокультурные процессы в Юго-Восточной Сибири в средние века. Новосибирск: Наука, 1989. С. 145-152.
Рассадин В.И. Очерки по истории сложения тюрко-монгольской языковой общности. В 2 ч. Ч. 1: Тюркское влияние на лексику монгольских языков. Элиста: Изд-во КалмГУ, 2007. 165 с.
Санжеев Г.Д. Заметки по этнической истории бурят // Современность и традиционная культура народов Бурятии. Улан-Удэ: Наука, 1983. С.81-108.
Стручков К.Н. Монгольские лексические заимствования в эвенкийском языке // Северо-Восточный гуманитарный вестник. 2020. № 2 (31). С. 89-95. DOI: 10.25693/SVGV.2020.31.2.010
Цыдендамбаев Ц.Б. Бурятские исторические хроники и родословные. Историко-лингвистическое исследование. Улан-Удэ: Бурят. кн. изд-во, 1972. 134 с.
Цыдендамбаев Ц.Б. Об эвенкийских элементах в этническом составе и языке бурят // Взаимовлияние языков в Бурятии. Улан-Удэ: БФ СО АН СССР, 1978. С. 79-95.
Цыдендамбаев Ц.Б. Заметки об этнических и языковых контактах бурят и эвенков // Языки и фольклор народов Севера. Новосибирск: Наука, 1981. С. 70-91.
Чимитдоржиева Г.Н. К проблеме бурятско-эвенкийских языковых контактов // Altaica II. Улаанбаа-тар, 2002а. С. 76-86.
Чимитдоржиева Г.Н. Обогащение языка эвенков Бурятии за счет влияния бурятского языка // XXIII Дульзоновские чтения. Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур. Преподавание иностранных и национальных языков: мат-лы междунар. конф. (г. Томск, 25-27 июня 2002 г.). В 2 ч. Ч. 2. Томск: Изд-во ТГПУ, 2002б. С. 232-236.
Чимитдоржиева Г.Н. Исторические связи бурятского и эвенкийского языков (на примере лексики). Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2012. 212 с.
Щербак А.М. О характере лексических взаимосвязей тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков // Вопросы языкознания. 1966. № 3. С. 21-35.
Poppe N. Introduction to Altaic linguistics. Wiesbaden, 1965. 40 p.
References:
Budaev C.B. Leksika burjatskikh dialektov v sravnitel'no-istoricheskom osveshhenii [Vocabulary of Buryat dialects in a comparative historical view]. Novosibirsk: Science Publ., 1978. 153 p. (In Russian)
Buraev I.D. Faringal'nyjj h v burjatskikh dialektakh [Pharyngeal h in Buryat dialects]. Jazyki i toponimija [Languages and Toponymy]. Tomsk: Tomsk State University Publ., 1976. Pp. 68-70. (In Russian)
Chimitdorzhieva G.N. K probleme burjatsko-ehvenkijjskikh jazykovykh kontaktov [On the problem of Buryat-Evenk language contacts]. AltaicaII [Altaika II]. Ulaanbaatar, 2002a. Pp. 76-86. (In Russian)
Chimitdorzhieva G.N. Obogashhenie jazyka ehvenkov Burjatii za schet vlijanija burjatskogo jazyka [Enrichment of the Evenk language of Buryatia through the medical Buryat language]. XXIII Dul'zonovskie chtenija. Sravnitel'no-istoricheskoe i tipologicheskoe
izuchenie jazykov i kul'tur. Prepodavanie inostrannykh i nacional'nykh jazykov (materialy mezhdunarodnojj konferencii. Tomsk, 25-27 ijunja 2002 g.) [XXIII Dulzonov Readings. Comparative historical and typological study of languages and culture. Teaching foreign and national languages (proceedings of the International Conference. Tomsk, June 25-27, 2002)]. Tomsk: Tomsk State Pedagogical University Publ., 2002b. Part 2. Pp. 232-236. (In Russian)
Chimitdorzhieva G.N. Istoricheskie svjazi burjatskogo i ehvenkijjskogo jazykov (na primere leksiki) [Historical connections between the Buryat and Evenk languages (using the example of vocabulary)]. Ulan-Ude: Buryat Scientific Center SB RAS Publ., 2012. 212 p. (In Russian)
Damdinov D.G. Ehtnolingvisticheskijj ocherk khamniganskogo govora [Ethnolinguistic sketch of the Khamnigan dialect]. Issledovanie burjatskikh i russkikh govorov [Study of Buryat and Russian dialects]. Vol. 2. Ulan-Ude, 1968. Pp. 74-116. (In Russian)
Damdinov D.G. O jazyke zakamenskikh (armakskikh) khamnigan [About the language of the Zakamensky (Armak) Khamnigans]. Issledovanie burjatskikh i russkikh govorov [Study of Buryat and Russian dialects]. Ulan-Ude, 1977. Pp. 40-46. (In Russian)
Poppe N. Introduction to Altaic linguistics. Wiesbaden, 1965. 40 p.
Ramstedt G.I. Vvedenie v altajjskoe jazykoznanie. Morfologija [Introduction to Altai linguistics. Morphology]. Moscow: Foreign Literature Publ., 1957. 254 p. (In Russian)
Rassadin V.I. Mongolo-burjatskie zaimstvovanija v sibirskikh tjurkskikh jazykakh [Mongol-Buryat borrowings in Siberian Turkic countries]. Moscow: Science Publ., 1980. 115 p. (In Russian)
Rassadin V.I. O tunguso-man'chzhurskikh ehlementakh v mongol'skikh jazykakh [About Tungus-Manchu elements in Mongolian countries]. Ehtnokul'turnye processy v Jugo-Vostochnojj Sibiri v srednie veka [Ethno-cultural processes in South-Eastern Siberia in the Middle Ages]. Novosibirsk: Science Publ., 1989. Pp. 145-152. (In Russian)
Rassadin V.I. Ocherki po istorii slozhenija tjurko-mongol'skojj jazykovojj obshhnosti. Chast' 1. Tjurkskoe vlijanie na leksiku mongol'skikh jazykov [Essays on the history of the formation of the Turkic-Mongolian linguistic community]. In 2 parts. Part 1. Turkic influence on the vocabulary of Mongolian languages Elista: Kalmyk State University Publ., 2007. 165 p. (In Russian)
Sanzheev G.D. Zametki po ehtnicheskojj istorii burjat [Notes on the ethnic history of the Buryats].
Sovremennost' i tradicionnaja kul'tura narodov
Burjatii [Modernity and traditional culture of the peoples of Buryatia]. Ulan-Ude: Science Publ., 1983. Pp. 81-108. (In Russian)
Tsydendambaev Ts.B. Burjatskie istoricheskie khroniki i rodoslovnye. Istoriko-lingvisticheskoe issledovanie [Buryat historical genealogies. Historical and linguistic research]. Ulan-Ude: Science Publ., 1972. 134 p. (In Russian)
Tsydendambaev Ts.B. Ob ehvenkijjskikh ehlementakh v ehtnicheskom sostave i jazyke burjat [About Evenk elements in the ethnic composition and language of the Buryats]. Vzaimovlijanie jazykov v Burjatii [Mutual influence of languages in Buryatia]. Ulan-Ude: Science Publ., 1978. Pp. 79-95. (In Russian)
Tsydendambaev Ts.B. Zametki ob ehtnicheskikh i jazykovykh kontaktakh burjat i ehvenkov [Notes on ethnic and linguistic contacts between Buryats and Evenks]. Jazyki i fol'klor narodov Severa [Languages and folklore of the peoples of the North]. Novosibirsk: Science Publ., 1981. Pp. 70-91. (In Russian)
Vladimirtsov B.Ya. Sravnitel'naja grammatika mongol'skogo pis'mennogo jazyka i khalkhasskogo narechija. Vvedenie i fonetika [Comparative grammar of the Mongolian written language and the Khalkha dialect. Introduction and phonetics.]. 2nd ed. Moscow: Science Publ., Main editor, 1989. 449 p. (In Russian)
Сведения об авторе:
Стручков Кирилл Намсараевич - к.ф.н., н.с. отдела северной филологии Института гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН; г. Якутск, Российская Федерация;
https://orcid.org/0000-0003-3693-5599;
kstruchkov@mail.ru
Information about the author:
Struchkov Kirill Namsaraevich - Cand. Sci (Philology), Research Fellow of the Department of Northern Philology of the Institute for Humanities Research and Indigenous Studies of the North SB RAS; Yakutsk, Russian Federation;
https://orcid.org/0000-0003-3693-5599; kstruchkov@mail.ru
