CC BY
163
УДК 378:241:1
СРАВНЕНИЕ ХРИСТИАНСКОГО И ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОГО ПОНИМАНИЯ
ФЕНОМЕНА ЛЮБВИ
Переверзев Н.О. Смирнова Ю.Д.
czareineu@gmail .сот Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия
Аннотация: Статья посвящена сравнительному анализу античного и христианского понимания любви для выявления связи между ними. Любовь имеет центральное место в жизни христианина, но до сих пор остается во многом неизученной темой, по сей день являясь предметом «религиозной мистики» и «философских умозрений». Важность и сложность явления любви определяется тем, что в нём, как в фокусе, пересеклись противоположности биологического и духовного, личностного и социального, интимного и общезначимого. Влияние древнегреческого языка на христианство прослеживается без подробного лингвистического обоснования. Христианство испытало влияние греческой культуры, не только с внешней стороны, но и с содержательной: вместе с языком перенимается культура, ценности, образ мысли. Теории древнегреческих философов являются предтечами христианского понимания любви.
Ключевые слова: любовь, агапе, древнегреческая философия, христианство, Платон, Аристотель, стоицизм, эпикурейство.
Введение. Любовь является главной ценностью жизни христианина и христианской культуры, стоит в центре жизненного мира личности. Место и значение любви в христианстве - это во многом неизученная тема, она по сей день является предметом «религиозной мистики» и «философских умозрений». Важность и сложность явления любви определяется тем, что в нём, как в фокусе, пересеклись противоположности биологического и духовного, личностного и социального, интимного и общезначимого.
Христианство зарождается на Ближнем Востоке и окончательно сформировывается уже в греко-романском мире, фундаментом которого выступает греческая философская мысль. Римская власть, захватив греческую цивилизацию, еще больше усилила степень эллинизации общества, поскольку сама опиралась на греческую культуру: «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила, в Лаций суровый внеся искусства» [1]. Влияние греко-римской цивилизации на иудейское общество несомненно, учитывая хотя бы тот факт, что древнегреческий койне долгое время являлся языком межнационального общения во всем Средиземноморье [2, с. 141]. Даже к моменту рождения Иисуса Христа, когда правили греческие династии Птолемеев и Селевкидов, иудейское общество было уже сильно эллинизировано, значительная часть верхов Иудеи из династии Хасмонеев и Иродиадов даже носили греческие имена [3].
Греческий язык оказал влияние на христианство не только с внешней стороны, но и с содержательной, ведь вместе с языком перенимается культура, ценности, образ мысли, это неизбежно, раннехристианская традиция очень схожа с древнегреческой. Поэтому данное исследование ставит своей целью проанализировать восприятие феномена любви в трудах древнегреческих философов, которые Климент Александрийский называл дарованным Богом «инструментом», для дальнейшего богопознания [4], и сравнить их со сложившимся христианским вероучением.
Доктор философских наук Рубен Грантович Апресян пишет, что в древнегреческом языке существует три парадигмальных слова для обозначения любви, каждое из которых впоследствии становится основой для философских размышлений: «Эрос», «Филия» и «Агапе». Древнегреческая мифология и философия подробнее останавливаются на «эросе» - любви-желании, страсти, но не только к человеку, а первоначально даже к пище, например, у Гомера в «Илиаде» [1]. «Филия» всеобщая симпатия, формирующая неформальные связи, чувственная и нежная любовь, дружба в душевной сфере или «братская любовь», например, в Святом благовествовании от апостола Иоанна: «Итак, бежит и приходит к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус, и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его» [1, Ин. 20:2] и «агапе» - «Божья любовь», самоотверженная, возвышенная, жертвенная, бескорыстная
и ничем не обусловленная, например, в послании Иоанна: «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей» [1, Ин. 2:15]. Для обозначения настоящей христианской любви выбирается слово «агапе» - жертвенная, снисходящая любовь к ближнему. Не к «близкому» по роду или по личной склонности, но к тому, кто случайно окажется близко, и в особенности к врагу и обидчику. Остальные слова любви для христианина, несомненно, также раскрываются во всей полноте в Священном Писании, но они не так объемны по содержанию.
В центре работы стоит сравнительный анализ античного древнегреческого и христианского понимания любви. Актуальность исследования состоит в том, что любовь имеет центральное место в жизни христианина, но до сих пор остается во многом неизученной темой. Наиболее эффективный способ выявление ее сущности - это обращение к истории. Для того чтобы разобраться в данном феномене, необходимо обратиться к греческому наследию христианства. Объектом данной работы является сам феномен любви, предметом выступает данный феномен в трудах античных мыслителей и в Священном Писании христиан. Данная работа не претендует на абсолютную исчерпаемость темы, целью выступает лишь рассмотрение того, как в контексте древнегреческого мировосприятия формировались представления о сущности любви и во что они трансформируются в христианском мировоззрении. Поэтому рассматриваются только дохристианские философы, а именно самые яркие представители классической античной философии и философы раннего эллинистического периода. Основные задачи:
1) Ознакомиться с отношением к феномену любви в Священном Писании.
2) Проанализировать труды древнегреческих философов: Платона, Аристотеля, стоиков и эпикурейцев.
3) Проследить влияние античной трактовки феномена любовь на христианские представления.
Методы. В процессе работы над статьёй был использован ряд методов, основными из которых являются: аналитический, описательный, компаративный и сравнительно-аналитический.
Результаты. Если взглянуть на отношение античных философов к любви, с прохристианских позиций, то можно назвать их теории предтечами христианского понимания: Платон пишет о богочеловечности, которую можно достичь благодаря ей; Аристотель говорит о самой высшей форме любви, что сродни Божественной; стоики и эпикурейцы воспринимают только ту любовь, которая не мешает нравственному развитию человека, а остальные проявления любви называют ложными, которые христиане в дальнейшем будут определять как греховные страсти.
Именно эти сходства являются прообразами для христианского понимания любви. Но христианство усмотрело в любви помимо сущности своего Бога, который, в отличие от богов античной религии, не только любим, но и сам любит всех, еще и главную заповедь человеку.
В результате сравнения любви в христианстве и трудах древнегреческих философов определена связь между ними. Для христиан только остается вопрос преемственности, которую часть Святых Отцов трактуют примерно в следующем русле: «Не христианство платонизирует, а Платон христианствует» [5].
Обсуждение
ЛЮБОВЬ В СВЯЩЕННОМ ПИСАНИИ
1.1 Любовь в Ветхом Завете
Любовь Бога - это идеал, высшая мера любви. Жестокое Ветхозаветное отношение Бога к людям, Который «не оставляет без наказания, наказывает вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода» [Исх. 20:5], вторично. Первичное Его отношение - любовь. Он «человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий [правду и являющий] милость в тысячи родов» [Исх. 34:6], ведь наказывает Бог «до третьего и четвертого рода», а творит милость «в тысячи родов». Соотношение кары и милости не пропорционально: милость
перевешивает во много крат. Столкновение с избирательностью любви в Ветхом Завете более явно, так как Бог избирает израильский народ и отвергает все остальные, даже не менее достойные. Любовь Бога к Израилю терпит все его предательства и уклонения от Завета, она не раз спасает Израиль от возмездия в виде уничтожения со стороны Бога: «Повернулось во Мне сердце Мое, возгорелась вся жалость Моя! Не сделаю по ярости гнева Моего, не истреблю Ефрема, ибо Я Бог, а не человек». Любовь Яхве описывается выше человеческой, у нее нет практического объяснения, она не может извлечь выгоды, она не основана на удовольствиях, она близка к тому, что Аристотель называл нравственной, но обусловлена лишь фактом объекта любви: Любовь ради нее самой.
Человеческая же любовь в Ветхом Завете изображается как искреннее исполнение заповедей, благодаря которым появляется возможность любить единственного Бога и людей через Бога. Это, несомненно, порождает и обратный эффект ко всем, кто Бога не принимает и, кто способствует отвращению от него. Известный ветхозаветный принцип талиона ограничивается еще в Левите любовью ко всему человеческому: «Не мсти и не имей злобы на сынов народа твоего; но люби ближнего твоего, как самого себя» [Лв. 19: 18], «Когда поселится пришлец в земле вашей, не притесняйте его. Пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской» [Лв. 19: 33]. Однако проявление любви не в этих двух случаях - неоднозначно. Существует разница между выражением любви к ближним и чужим. По содержанию данные повеления различны, у любви к ближнему и чужому разные основания, они проявляются в разнообразных требованиях житейского, производственного, ритуального, обычно-правового и нравственного характера. Любовь к пришлецам проявляется больше от требования этого со стороны закона для выживания. Снисхождение к врагам в тексте Ветхого Завета не прослеживается, люди поделены на ближних и чужих. Хотя в Соломоновых Притчах иесть призыв к благожелательности по отношению к врагу, оно все равно подкрепляется тем, что наказание просто передается в руки Бога [Пр 25:22]. Заповеди любви к ближнему и к пришлецу обоснованы житейским, производственным и правовым характером, что больше походит на Аристотелевскую утилитарную любовь. В Ветхом Завете любовь к Богу и к человеку сложно соотнести, они даже записаны на разных скрижалях.
1.2 Любовь в Новом Завете
Новый Завет открывает особое восприятие феномена любви, отличное от ветхозаветного. Любовь представляется фундаментальной и всеобъемлющей, она выше закона. В Евангелии от Матфея Иисус Христос, отвечая на вопрос фарисея о главной заповеди, провозглашает две: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим» и «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» [Мф. 22:37-40]. Главенство их подтверждается словами из Евангелия от Марка «Иной, большей сих, заповеди нет.» [Мк. 12:29-31], они становятся двумя важнейшими христианскими принципами, тем самым образуя новое отношение к любви [6]. Любовь между людьми ярко иллюстрируется в притче о добром самаритянине, приверженце веры, враждебной Израилю. В ней иноверец спас иудея, израненного и брошенного умирать разбойниками. Данную притчу в Евангелии от Луки рассказывает Иисус Христос на вопрос о том, кто есть ближний для человека. Получается, что ближний это каждый человек, Иисус ставит акцент на том, что пришлый - это ближний, его следует любить как своего соплеменника.
«Агапе», в отличие от «эроса» или «филии», практически лишается избирательного момента, становится всеобщей, хотя это не главный ее смысл. Во главе стоит новый дух глубинного единения между людьми. Она отличается и от ветхозаветного принципа, где «агапе» по отношению к человеку более условна, заповеди «не убивай, «не прелюбодействуй», «не кради», и т.д., предполагают за собой разрозненность людей и необходимое смягчение отношений. Новозаветные заповеди любви же предполагают единство, за которым запрещенное законом Моисея просто невозможно, оно излишне. Нет смысла в запрете на убийство, поскольку это невозможно. Как можно убить, если отрицается гнев, обида, раздор, осуждение, а прощение превозносится? Об этом противостоянии злу говорится в Нагорной Проповеди, нет надобно-
103
сти даже в запрете на прелюбодеяния, ведь для человека это должно стать просто невозможным в мысли [Мф. 5:17 - 28]. Нет «ближних», если есть «дальние», каждый человек должен стать «ближним» из-за любви. Здесь же проявляются основы христианского понимания брака: «Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон. Ибо заповеди: «не прелюбодействуй», «не убивай», «не кради», «не лжесвидетельствуй», «не пожелай чужого» и все другие заключаются в сем слове: «люби ближнего твоего, как самого себя». Любовь не делает ближнему зла; итак, любовь есть исполнение закона» Любой, кто приносит тебе вред, ненавидит тебя, проклинает, обижает, заслуживает любви. Это не ответная, а инициативная любовь.
Прощение - важнейший принцип такой любви. Он порождает следующие сближающие людей обстоятельства: прощения заслуживают просящие и даже не просящие, причиняющие вред, месть становится невозможной, суждение людей отрицается окончательно. Но прощение зла не есть его попустительство. Любя, ты ненавидишь свои пороки также, как и пороки в других людях, поэтому необходимо сделать все возможное, чтобы избавить от них людей. Христианство учит, что в любви проявляется совершенство человека, но возможно оно только через принятие Бога: «Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей». Настоящая христианская любовь к ближнему проявляется во всей полноте только через Бога. Живя по заповедям Иисуса, христианин насыщается энергией, необходимой для любви.
В Новом Завете меняется смысл любви к Богу, теперь она практически соединена с любовью к ближнему. Благодаря любви больше нет отделенности человека от божественного. Бог, став человеком, открыл людям возможность причаститься к Нему. Такая любовь не требует взаимности, как ветхозаветная, ведь Он «друг мытарям и грешникам», «ест и пьет с мытарями и грешниками». «Агапе» в христианстве безоценочна и немотивированна, она не обусловлена достоинством возлюбленных, но благодаря ей достоинство обретается. В настоящей любви христианин посвятит себя Богу, а потом ближнему, в котором он будет находить Бога.
Древнегреческие философы, которые есть фундамент, на котором воздвигается христианское вероучение, не знали такого отношения к феномену любви. Идеалы любви Бога к человеку, человека к Богу, человека к человеку постулировались иначе и были далеки от новозаветных, но имели их зачатки. Влияние древнегреческого языка на христианство прослеживается без подробного лингвистического обоснования, некоторые исследователи даже отмечают провиденциальную роль греческого языка в развитии христианского мировоззрения, В.Л. Махнач пишет о том, что Евангелие могло быть изначально написано только на греческом языке: «...это язык философии, язык тончайших нюансов, тончайших смысловых оттенков. Как отмечали иные богословы, христианское богословие вообще не могло быть создано на другом языке, кроме греческого. А если так, то Господь сам избрал носителей греческого языка быть основными отцами Церкви, быть великими богословами» [7]. Данное исследование далее обращается к древнегреческому наследию христианства, для определения данной преемственности в трудах Платона, Аристотеля, стоиков и эпикурейцев.
2. ЛЮБОВЬ В ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОЙ ФИЛОСОФИИ
2.1 Классическая античная философия
Основным мотивом античного представления о любви является тесное переплетение с жизнью природы, подчинение космосу. Человек ощущал себя частью природы, его социальные и биологические функции были объединены в одно целое, от этого появляются хтонические мифы, в которых мир ощущается как живой космос, движимый могущественными сверхъестественными силами - богами, а любовь воспринимается как могущественная сила, способная все оживлять.
С разложением олимпийской мифологии боги мельчают, делаются односторонними, они лишаются могущества и монументальности, свойственной им в более ранние периоды развития античной мифологии» [8]. Античные философы размышляют о любви на основе различных природных и космических первоначал, первым из
них нагляднее всего это пописывает Эмпедокл. В своей натурфилософской поэме «О природе» он пытается создать демифологизированную картину мира, в которой природные первоначала: огонь, вода, земля и воздух образуют все в этом мире под влиянием двух космических сил - Любви и Вражды. Любовь - это вселенская сила, благодаря которой первоначала влекутся друг к другу, мир держится на Любви и существует из-за нее. Благодаря ей сближаются люди, «она-то считается врожденною смертным членам, благодаря ей у них (людей) являются дружелюбные помыслы, совершают они дружные дела, прозывая ее Гефозиной (радостью), а также Афродитой (наслажденьем)» [8]. Но Эмпедокл оставляет много неопределённости, его понимание слишком символично и в большей мере относится к явлениям природы.
Более сложную трактовку мы находим у античного философа Платона, труды которого ключевые для описания связи древнегреческой философии и христианства, под сомнение ставится только сакральный вопрос преемственности. Данный философ создает глубокую и диалектическую философию любви, его труды можно назвать отправной точкой для теоретического истолкования данного феномена.
Эрот соединяет в себе противоположности: он некультурный и бедный, как Пения, ловкий колдун и смелый чародей, как Порос. Тем самым Эрот находится между невежеством и мудростью, от этого данный миф содержит в себе диалектическую идею противоположностей, любовь является чем-то противоречивым.
Далее Платон переходит к идее эротического восхождения [9], связывает любовь и знание. У этого восхождения несколько ступеней. Первая - это рождение детей, что влечет за собой возможность оставить о себе вечную память: любовь стремится к вечному, к бессмертию. Вторая ступень - это художественное или техническое творчество, а на самых высших ступенях зиждется любовь к красоте. От красоты тела Платон переходит к красоте души, а от него к самому высшему типу эроса -любовь к знанию всех видов вещей. «Вот каким путем нужно идти в любви - самому или под чьим-либо руководством: начав с отдельных проявлений прекрасного, надо все время, словно бы по ступенькам, подниматься ради самого прекрасного вверх - от одного прекрасного тела к двум, от двух - ко всем, а затем от прекрасных тел к прекрасным нравам, а от прекрасных нравов к прекрасным учениям, пока не поднимешься от этих учений к тому, которое и есть учение о самом прекрасном, и не познаешь наконец, что же это - прекрасное» [Пир, 211 с^]. Здесь Платон пишет, что любовь - это процесс познания, эротическое знание связано с красотой, любовь становится стремлением к эстетическому переживанию красоты.
Диалог «Федр» раскрывает новые стороны феномена любви. Душа сравнивается с колесницей, запряженной двумя конями, которые тянут ее в разные стороны. Один из коней помогает душе соприкоснуться с памятью о вечных прекрасных формах в мире божественных идей: «Она неистовствует и от исступления не может она ни спать ночью, ни днем оставаться на одном месте. В тоске бежит она туда, где думает увидеть обладателя красоты» [10]. Второй конь стремится в обратную строну, дальше от прекрасного, навстречу смерти для души. Получается также, что Эрос вызывает в душах чувство блаженства, заставляет стремиться к прекрасному и самому становиться лучше от этого.
Любовь, в платонической традиции, появляется из-за недостатка человеку материального, что порождает стремление к идеальному, при правильной направленности души. Теория любви Платона впоследствии получает название «платоническая любовь», что позволяет людям «воспарить» к идеальному миру. Любовь стремится к Единому, то есть чему-то инаковому, Другому, как символ трансценденции, она стремится к Богу. Платон, на основе мифов, рождает новый тип любви, в котором данный феномен воспринимается как эстетическое движение к Прекрасному.
Платон акцентировал свое внимание на эстетической стороне любви, на ее связи с красотой, а большинство философов после него интересовалось именно нравственной стороной любви и интерпретировали ее в системе философско-нравственных ценностей. Аристотель, ученик Платона, останавливается более подробно на «братской» стороне феномена любви, использует слово «филия». По его словам, истинное назначение
105
и смысл любви заключается именно в дружеских отношениях. «Любовь, таким образом, происходит скорее от дружбы, чем от чувственного влечения. Но если больше всего от дружбы, то дружба и есть цель любви. Следовательно, чувственное влечение или вообще не есть цель, или оно есть ради дружбы» [11]. Для Аристотеля, рассматривающего феномен любви также с точки зрения и естественной истории, эрос связан с плотскими удовольствиями. В книге «История животных», он предстает одним из трех типов удовольствий, наряду с едой и питьем, и называется «удовольствием постели». Люди стремятся к удовольствию также, как и животные, это своего рода «энергия», которая относится к животному человеческому началу. Но удовольствие, в его «Никома-ховой этике», является одной из трех целей любви, наряду с выгодой и добром. Там он анализирует функцию любви и на основе этих целей выводятся три вида дружбы: гедонический, утилитарный и нравственный. Отсюда три образа жизни: основанный на удовольствии, государственный и созерцательный.
Гедоническая дружба сближает людей на основе взаимного удовольствия, например, имеющих схожие увлечения. Такому типу дружбы свойственны глубокие и чувственные отношения, как и для второго вида «филии», которой придерживаются люди «достойные и деятельные». Такая любовь также основана на взаимных интересах и от этого также приятна, поскольку человек по своей природе социальное существо -он получает удовольствие от выгоды. «Филия» очень часто проявляется для эгоистических целей, особенно если говорить об обществе, как о социальном институте. Человек ищет выгоды от другого даже подсознательно, происходит своего рода бессознательный расчет. Именно поэтому Аристотелю приписывают странный парадоксальный афоризм: «О друг, друзей не существует», то есть, из-за вечного подсознательного поиска выгоды пропадает вообще вера в возможную любовь. Также утилитарная и гедоническая дружба непостоянна, она заканчивается, когда исчерпывается интерес или выгода. Здесь и выручает нравственная дружба, при которой человек испытывает внутренне родство к другому человеку. Первые два описанные вида могут помочь людям познакомиться ближе и привести их к бескорыстной любви, любви человека ради самого человека.
Также Аристотель пишет о «филаутии» - любви себя, «все дружественные чувства к другим являются продолжением чувств человека к самому себе» [11]. В ней нет опасности, она способствует дружбе и сочетается с ней. Любить себя необходимо для того, чтобы любить другого, «добропорядочный относится к другу, как к самому себе, ибо друг - это второй он сам». Отсюда и избирательность любви, которая расслаивает, а не сближает человечество.
2.2 Ранний эллинистический период
Уже заметно, как в древнегреческой философии вместе с позитивной интерпретацией любви встречается и критический взгляд на нее. Эту традицию также продолжают философские школы эпикуреизма и стоицизма, которые на первый взгляд, по своим основным идеям, противоречат друг другу.
Философия эпикуреизма призывает полностью освободиться от страха перед богами и природой, прославляет наслаждение и ставит в центр эвдемонизм - уподобление блаженству богов. Стоики же, напротив, выступали категорически против наслаждений и взывали к жестокой самодисциплине и воздержанию.
Но на самом деле эти две школы имели общие направленности. «Обе системы, - писал русский философ Алексей Федорович Лосев, - ставят целью освобождение личности и ее счастье, блаженство, абсолютную независимость. Обе системы высшее состояние блаженства находят в апатии, в атараксии, в апонии, в покое самоудовлетворения, в невозмутимой ясности сознания. И стоики, и эпикурейцы требуют большого аскетизма, ибо счастье достается далеко не даром; его надо воспитывать, его надо добиваться, и дороги к нему - умеренность, воздержание, самообуздывание, скромность» [12, с. 311]. Поэтому у этих школ находится схожее понимание любви. Но все равно в центре эпикуреизма стояли чувственные удовольствия, которые были целью человеческой жизни. На первый взгляд из этого могут вытекать противоречия.
Эпикур писал: «Не знаю, что и помыслить добром [благом] как не наслаждение от вкушения, от любви, от того, что слышишь, и от красоты, которую видишь» [13]. Здесь он выделяет три вида наслаждений: от еды, от любви и от красоты, где любовь находится посередине между плотским удовольствием от потребления пищи и созерцанием прекрасного, которое отсылает нас к платоновской потребности в идеальном. Но Эпикур писал, что удовольствия актуальны только тогда, когда они освобождают от страха и страданий, они не должны быть конечными целями, они должны приводить к атараксии - душевному покою. Таким образом, любовь выступает противницей атараксии, если перестает освобождать от вредных для душевного покоя мыслей. Это вытекает из его обращения: «Я узнал от тебя, что у тебя довольно сильно вожделение плоти к любовным наслаждениям. Когда ты не нарушаешь законов, не огорчаешь никого из близких, не колеблешь добрых обычаев, удовлетворяй свои желания, как хочешь. Однако невозможно не вступать в столкновение с каким-нибудь из вышеуказанных явлений: все любовные наслаждения никогда не приносят пользы; довольно того, что они не повредят» [14, с. 295]. В эпикуреизме наслаждения разделены на три типа: природные и необходимые, природные, но не необходимые, и не природные и не необходимые. Любовь относится к природным, но не необходимым удовольствиям, поэтому ее следует ограничивать.
Лукреций Кар, последователь учения Эпикура, ставит под вопрос возможность любви. Известный как ярчайший приверженец атомического материализма, он дает любви чисто физиологическую интерпретацию. Он пишет, что она «следствие физиологических процессов, происходящих в организме, связанных с накоплением соков, которые требуют выхода» [8]. Любовь, в видении Лукреция Кара, это обман, иллюзия, созданная природой. Человек обречен вечно страдать от любви, потому что ее нельзя насытить ничем, она как вредная привычка, которой ты потакаешь. Он описывает не только ее физиологический вред, но и нравственный. Любовь, по его мнению, не позволяет увидеть истинную сущность вещей, а напротив - ослепляет, человек из-за нее перестает видеть недостатки человека, и поэтому идет на вредные для себя и общества поступки.
Ясно, что эпикурейцы осуждают, а не прославляют любовь за то, что она разъединяет людей и делает их рабами иллюзий. Они лишают ее духовного смысла, в этом их мировоззрение совпадает со стоическим. Данная интерпретация позволяет избавиться от стереотипов, связанных с учением Эпикура.
Стоик Сенека пишет, что любовь - это вредная часть дружбы: «дружба приносит только пользу, а любовь иногда и вред» [15], а саму дружбу стоики относят к категории предпочтительного безразличного. Отсюда вытекает то, что любовь или дружбу не могут испытывать «преступники» (люди, противные добродетелям), ведь сложно представить добродетельного «преступника». Пособничество таким людям в дружеских целях также невозможно, потому что любовь не может стоять выше собственной нравственности. Любовь, побеждающая человеческую добродетель, является ложной, какие бы чувства не испытывались.
Стоики отдают должное только к нравственному виду «филии», о котором писал Аристотель, и только такой вид они именуют настоящей любовью. Они не отвергают существование и важность других взаимоотношений, но если, например, гедоническая любовь не проявляется во имя добродетели, то она будет осуждена. Любовные удовольствия - «самый губительный бич, который природа могла дать людям» -писал, ссылаясь на учение пифагорейцев, в своем трактате «О старости», Цицерон -известный приверженец идеалов стоической этики [16]. Они осуждаются им, потому что приводят к преступлениям, кровосмешениям и к измене. Он писал, что лишение потребности в любовных удовлетворениях - это дар, который всех настигнет в старости для осмысления своей порочной молодости и который поможет в воздержании и умеренности.
Стоицизм и эпикурейство приходят к нравственному осуждению любви. Любовь, если она вредит их высшим целям, это вред и от нее следует воздержаться. Она выступает полезной только в случае проводницы к той добродетели, к которой они стремятся.
107
Заключение. Греческая традиция выступила в роли преемницы мифологической картины мира, сохранив отдельные ее стороны в своем восприятии любви. Платон писал, что любовь постигается благодаря созерцанию красивых тел, что открывают красоту души и далее Прекрасное, оно же Единое, то есть что-то инаковое, Другое, как символ трансценденции, она стремится к Богу из-за недостаточности материального. Аристотель описывал «филию» и называл ее настоящей, представлял такую любовь как данное в человеке, которое дает истинную свободу, знание свободы, как своей сущности, как своей цели, а стоики и эпикурейцы воспринимали любое проявление любви за обычную страсть, которую необходимо обуздать.
В целом, эллинское отношение к любви не противоречит христианскому вероучению, платоновский «эрос», аристотелевская «филия» и отношение эпикурейцев и стоиков к страстям с прохристианских позиций воспринимается положительно. Учения рассматриваемых философов имеют неприемлемые для христианства моменты, но их «сверхценное» отношение к любви данная научная работа предлагает назвать предтечей для христианского отношения. И в эпикурействе, неоднократно осуждаемом еще первыми христианскими писателями, восприятие любви также похоже на христианское. То проявление любви, которое осуждали последователи Эпикура, очень похоже на то, что христианство называет греховными страстями, приносящими нравственный вред. Еще в ранние века христианства, Иероним, Григорий Назиан-зин, Амвросий Медиоланский говорили о неправильном отношении христиан к учению Эпикура, которое стоит рассмотреть более подробно для того, чтобы выявить в нем идею, схожую с христианской [17]. Но, если в отношении к любви можно проследить аналогии, то большинство остальных идей, например, учение о полном исчезновении после смерти или учение о бездействующих богах, христианство принять не могло. Стоицизм же, разделяющий естественное и правильное, был ближе христианству. Идея о воспитании в себе силы, помогающей победить естественные желания в пользу правильных, очень схожа с учением о христианских добродетелях, где любовь только способствует нравственному возвышению человека. Именно данные описанные моменты есть прообразы для христианского понимания феномена любви.
Литература
1. Гиленсон Б.А. История античной литературы. М.: Наука, 2002 г. URL: http://historylib.org/historybooks/Boris-Aleksandrovich-Gilenson_Istoriya-antichnoy-literatury-Kniga-2-Drevniy-Rim/85 (дата обращения: 14.11.2019)
2. Кахилл Т. Греческое наследство: чем цивилизация Запада обязана эллинам? / пер. с англ. О. Чу-мичевой / СПб.: Амфора, 2006. с. 346
3. Осипов С.К. Парастатов С.В. Мировоззренческое влияние древнегреческой мысли на раннее христианство (на примере концепта любви). // Материалы научно-методических чтений ПГУ. 2018. С. 73-76
4. Климент Александрийский Увещевание к язычникам. / Пер. А.Ю. Братухина. СПб., Изд-во РХГИ, 1998. 208 с.
5. Флоровский Г.В. Пути русского богословия // ред. О. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2009. 848 с.
6. Муретов М.Д. Новозаветная песнь любви в сравнении с «Пиром» Платона и «Песнью Песней» / Богословский вестник. 1903. URL: https://azbyka.ru/otechnik/Mitrofan_Muretov/novozavetnaja-pesn-lyubvi-sravnitelno-s-pirom-platona-i-pesnyu-pesnej/ (дата обращения 13.11.2019)
7. Махнач В.Л. Падение Византии, 2015. URL: https://www.proza.ru/2015/09/28/660 (дата обращения: 24.11.2019).
8. Шестаков В.П. Эрос и культура: Философия любви и европейское искусство / В.П. Шестаков. М.: Республика; ТЕРРА-Книжный клуб, 1997. URL: http://lit.lib.ru/s/shestakow_w_p/text_0010.shtml (дата обращения 17.11.2019)
9. Лосев А.Ф. Эрос у Платона. URL: https://scibook.net/pervoistochniki-filosofii-knigi/eros-platona-69552.html (дата обращения 21.11.2019)
10. Платон Федр. Под ред. А.А. Тахо-Годи. М. «Мысль», 1993. URL: http://psylib .org.ua/books/plato01/21 fedr.htm (дата обращения 20.11.2019)
11. Аристотель Никомахова этика / Философы Греции // Сочинения в 4 т.: Пер. Нина Брагинская М. 1978. URL: http://www.lib.ru/poeeast/aristotel/nikomah.txt (дата обращения 20.11.2019)
12. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Т. 2. Софисты. Сократ. Платон. / М. «Мысль», 1969. 848 с.
13. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов // Перевод с древ-негреч. М.Л. Гаспарова. М. «Мысль», 1979. URL: http://www.psylib.ukrweb.net/books/diogenl/index.htm (дата обращения 28.11.2019)
14. Тит Лукреций Кар. О природе вещей. / Библиотека античной литературы // Перевод М.Л. Гаспарова. М. «Мысль», 1983. 384 с.
15. Луций Анней Сенека // Нравственные письма к Луцилию // Перевод и примечания С.А. Оше-рова. М.: «Наука», 1977. 983 с.
16. Цицерон. О старости. О дружбе. Об обязанностях. М. «Наука», 1993. 247 с.
17. Шахнович М.М. Эпикуреизм и христианство в философском и теологическом дискурсе эллинистической эпохи // URL: https://cyberleninka.m/artide/v/epikureizm-i-hristianstvo-v-fflosofskom-i-teologicheskom-diskurse-ellinisticheskoy-epohi (дата обращения 29.11.2019)
COMPARATIVE ANALYSIS OF ANCIENT GREEK AND CHRISTIAN COMPREHENSION OF LOVE
N. Pereverzev, Y. Smirnova Kazan Federal University, Kazan, Russia
Abstract: This article is devoted to a comparative analysis ofthe ancient and Christian understanding of love in order to identify the connection between them. Love is central to the life of a Christian, but remains largely an uncharted theme, to this day the subject of "religious mysticism" and "philosophical thinking." Importance and complexity of the phenomenon of love is define by the fact that in it as in focus, contrasts biological and spiritual, personal and social, intimate and valid were crossed. Christianity was influenced by Greek culture not only on the surface, but from within: along with language adopting happening also with culture, values and way of thinking. Theories of Ancient Greek philosophers is considered to be the predecessors of Christian definition of love.
Keywords: love, agape, Ancient Greek philosophy, Christianity, Plato, Aristotle, stoics, epicureans
Сведения об авторах
Переверзев Никита Олегович, Институт социально-философских наук и массовых коммуникаций. Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия. [email protected]
Смирнова Юлия Дмитриевна, Институт социально-философских наук и массовых коммуникаций, Казанский (Приволжский) федеральный университет, г. Казань, Россия.
Authors of the publication
Nikita Pereverzev, Institute of Social and Philosophical Sciences and Mass Communications. Kazan Federal University, Kazan, Russia.
Julia Smirnova, Institute of Social and Philosophical Sciences and Mass Communications. Kazan Federal University, Kazan, Russia.
Дата поступления 30.11.2019
