CC BY
31
миссию судить поступки других людей. Главные герои писательницы - люди всё принимающие, понимающие и прощающие. Позиция автора, не судящего своих героев, но лишь наблюдающего за ними, - типична для литературы постмодернизма, но именно такая позиция близка и героям Улицкой - Медее, Даниэлю Штайну. Ведь высшая нравственная ценность для Улицкой - это спокойное и благодарное приятие всего, что человеку дано, а также - умение понять тот факт, что существуют и иные правды, иные явления, которые не всегда подчиняются раз и навсегда написанным законам. Есть и иные культуры, и иные мировоззрения, и все они сосуществуют в мире. Именно поэтому Медея оставляет свой дом татарскому мальчику, именно поэтому Даниэль мудро взирает на любовные отношения людей разных национальностей и конфессий. Это всё имеет место быть в мире, «у Бога всего много», и мудрые герои Л. Улицкой, и сама она просто принимают такое положение вещей, такое их многообразие.
Со стороны героев Улицкой следование этим нравственным универсальным ценностям проявляется, прежде всего, в том, что они умеют не только выражать свою точку зрения и следовать ей, но и допускают существование других точек зрения, и принимают их как данность, и не дают себе права судить других героев. Высшая правда заключается в том, что она многомерна, всеобъемлюща - она объединяет в себе и правду христианскую православную, и католическую, и иудейскую, и мусульманскую, и правду жизни и любви.
Библиографический список
Произведения Л. Улицкой лишены прямого морализма или идеологической подоплеки, однако авторское мировоззрение проступает в них довольно чётко и очевидно. Современный мир предстаёт перед читателями как некая мозаичная картина, порой даже - хаос, но каждый элемент в нём имеет право на существование. И героями Улицкой, и самой писательницей мир этот принимается во всём его разнообразии и противоречивости. Именно эта неявная, но в то же время отчётливая авторская установка и роднит произведения Улицкой с классическими произведениями русской литературы. Черты же постмодернизма в её романах - это хронологическая непоследовательность изложения событий, отсутствие запретных тем, некоторая отстранённость и кажущаяся безоценочность авторской позиции.
Всё это вместе позволяет нам говорить как о «пограничности», «синтетичности» метода Улицкой (это и реализм, и постмодернизм, и «новая классика»), о расширении жанровых границ (романы с элементами жития, саги, собранные из отдельных сюжетных рассказов), так и о расширении и универсальности авторского взгляда на мир, приемлющего всё сущее, а также и о расширении горизонтов и стирании границ между людьми, культурами, странами, мировоззрениями, что, однако, означает не их взаимное растворение, но взаимоприятие и взаимообогащение. Жанровые и композиционные особенности её романов служат отражением как мировоззрения писательницы, так и реалий современного многообразного и многонационального мира.
1. Гладилин Н.В. Постмодернизм в литературе стран немецкого языка. Диссертация ... доктора филологических наук. Москва, 2012.
2. Senderovich S. Translations. Tablet book reviews. June 29, 2011. Available at: https://www.tabletmag.com/jewish-arts-and-culture/books/70230/translations
3. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Русская литература XXвека. Москва: Академия, 2008, Т. 2.
4. Нефагина Г.Л. Русская проза конца XX века. Москва: Флинта-Наука, 2003.
5. Егорова Н. Проза Улицкой 1980 - 2000-х годов: проблематика и поэтика. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Астрахань, 2007.
6. Скокова Т. А. Проза Людмилы Улицкой в контексте русского постмодернизма. Диссертация ... кандидата филологических наук. Москва, 2010.
7. Улицкая Л. Медея и её дети. Москва: Эксмо, 1996.
8. Кумбашева Ю.А. Романы Л. Улицкой: традиции и новации. К проблеме преподавания современной литературы. Международное сотрудничество в образовании и науке: материалы Международной конференции, 21 - 25 июня, Санкт-Петербург, 2006: 365 - 369.
9. Улицкая Л. Мой любимый араб. Люди нашего царя. Москва: Эксмо, 2005.
References
1. Gladilin N.V. Postmodernizm vliterature stran nemeckogoyazyka. Dissertaciya ... doktora filologicheskih nauk. Moskva, 2012.
2. Senderovich S. Translations. Tablet book reviews. June 29, 2011. Available at: https://www.tabletmag.com/jewish-arts-and-culture/books/70230/translations
3. Lejderman N.L., Lipoveckij M.N. Russkaya literatura XX veka. Moskva: Akademiya, 2008, T. 2.
4. Nefagina G.L. Russkaya proza konca XX veka. Moskva: Flinta-Nauka, 2003.
5. Egorova N. Proza Ulickoj 1980 - 2000-h godov: problematika i po'etika. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Astrahan', 2007.
6. Skokova T.A. Proza Lyudmily Ulickoj v kontekste russkogo postmodernizma. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 2010.
7. Ulickaya L. Medeya iee deti. Moskva: 'Eksmo, 1996.
8. Kumbasheva Yu.A. Romany L. Ulickoj: tradicii i novacii. K probleme prepodavaniya sovremennoj literatury. Mezhdunarodnoe sotrudnichestvo v obrazovanii i nauke: materialy Mezhdunarodnoj konferencii, 21 - 25 iyunya, Sankt-Peterburg, 2006: 365 - 369.
9. Ulickaya L. Moj lyubimyj arab. Lyudinashego carya. Moskva: 'Eksmo, 2005.
Статья поступила в редакцию 04.11.19
УДК 811 DOI: 10.24411/1991-5497-2019-10205
Mishaeva M.V., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: mishmar78@mail.ru
Magomedova T.I., Doctor of Sciences (Pedagogy), professor, Dagestan State University (Makhachkala, Russia), E-mail: slovakia68@mail.ru
SOME VERBAL FORMS FOR EXPRESSING OF ASPECTUAL MEANINGS IN LANGUAGES OF DIFFERENT TYPOLOGIES. The article provides a comparative analysis of some verbal forms of the aspectual meanings in the German and Dagestani languages. The study tends to avoid the interference phenomena, as the lexical-semantic and functional features of these forms in the languages are not alike so the identification of sets of linguistic means of implementing aspectual meanings in languages of various typologies with their subsequent detailed study in a comparative plan can help. A verbal affix is a means of space-temporal modification of an action in Russian while in the Dagestani and German languages this meaning is expressed analytically by lexical units and constructions. The explicit comparison makes it possible to reveal features of the studied means in each of the languages involved in the analysis, otherwise these can be missed without reference to the external standard. Methodologically the research is based on scientific and theoretical works on various aspects of linguistics of multi-structural languages. Such scientific methods as the theoretical analysis and synthesis, and comparative historical and descriptive approaches to research are used. The authors use data of Got and Old German to find out grammatical or lexical means of the verbal aspect in German predicates.
Key words: Dagestani languages, German languages, comparative analysis, verb, aspect.
М.В. Мишаева, канд. филол. наук, доц., ФГБОУ ВО «Дагестанский государственный университет», г. Махачкала, E-mail: mishmar78@mail.ru
Т.И. Магомедова, д-р. пед. наук, проф., Дагестанский государственный университет, г. Махачкала, E-mail: slovakia68@mail.ru
СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ АСПЕКТУАЛЬНЫХ ЗНАЧЕНИЙ В РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ
В статье проводится сопоставительное изучение форм вербализации аспектуальных значений в германских и дагестанских языках. Основной целью исследования является выявить наборы языковых средств реализации аспектуальных значений в языках различных типологий с последующим детальным их изучением в сопоставительном плане. Актуальность задачи обусловлена тем, что выявление языковых средств для передачи одной и той же семантики в разных языках поможет избежать явления интерференции. В русском языке носителем значения пространственно-временной модификации действия является глагольная приставка, в то время как в дагестанских и в германских (английском и немецком) языках эту функцию выполняют лексемы бинарного строения - лексические аналитические конструкции. Научной новизной является то, что подобное эксплицитное сопоставление позволяет выявить особенности способов реализации исследуемых значений в каждом из привлеченных к анализу языков, которые без обращения к внешнему эталону могли бы
ускользнуть из поля зрения языковедов. Материал и результаты анализа могут способствовать более глубокому пониманию грамматических и лексических компонентов исследуемых языковых единиц. Основные способы глагольного действия, такие как значение начинательности, окончательности, интенсивности и направленности, передаются разными способами: посредством специальных морфем в индоевропейских языках и аналитическими сочетаниями в кавказских языках. Методологическая база исследования основывается на таких подходах к исследованию разноструктурных языков, как теоретический анализ и синтез, а также сравнительно-исторический и описательный методы. Для сопоставительного исследования категории вида в разноструктурных языках авторы привлекают не только материал современных языков, но включают данные древневерхненемецкого, готского языков и таким образом описывают данное явление в диахронии.
Ключевые слова: кавказские языки, германские языки, сопоставительный анализ, глагол, вид.
Динамический характер глагола, способы действия и выражения разнообразных пространственно-временных представлений имеют разнородную языковую репрезентацию в типологически различных языках. В качестве определённых хронотопных характеристик процесса [1], которые несет в себе глагол, можно обозначить видовые, временные, пространственно-направительные, модальные и другие. В настоящее время актуальной остается задача сопоставления форм вербализации аспектуальных значений в разноструктурных языках. В русской аспектологической школе глагольную приставку принято считать носителем значения пространственно-временной модификации действия, так как именно ей принадлежит особая семантическая роль во взаимодействии с бесприставочным глаголом. В германских (английском и немецком) языках, в отличие от русского, эту функцию выполняют лексические аналитические конструкции. Аналитические единицы (лексемы бинарного строения) выражают аспектуальные значения и в дагестанских языках.
В системе временных форм глагола немецкого языка обычно выделяют шестичленную оппозицию. Е.И. Шендельс [2] представляет ее графически в виде двух треугольников. Внутренний треугольник включает абсолютные временные формы глагола: настоящее время (презенс), прошедшее время (претерит) и будущее время (футурум I), а внешний треугольник состоит из относительных времен: перфекта, предпрошедшего времени (плюсквамперфекта) и футурума II. Парадигматические значения шести временных форм глагола в немецком языке в одной матрице представлены О.И. Москальской. Выделенные для временных форм семы либо отмечены для данной временной формы в матрице, либо не отмечены. Основное значение временной формы можно определить по набору семантических признаков отмеченных, т.е. характерных для данной временной формы [3]. Иначе применяет этот же метод компонентного анализа Е.И. Шен-дельс [2]. Она не сводит временные формы в одну матрицу с едиными для всех временных форм семами, а выделяет для каждой временной формы парадигматическое значение и характеризующие его семы. Иной подход мы находим в работах В.А. Жеребкова [4], который строит свою гипотетическую систему времен, определяя темпоральные характеристики как векторные и реляционные.
Интенсивность процесса глагольного действия в немецком языке передается посредством лексической семантики, а повторяемость действия - аналитическим путем, при помощи функционально вспомогательных глаголов pflegen, gewohnt sein и прилагательных и наречий täglich, immer [3].
Видовое значение некоторых глаголов движения иногда указывает на использование вспомогательных глаголов sein или haben в перфекте и плюсквамперфекте. Так, глагол sein употребляется там, где по-русски употребляется совершенный вид, а глагол haben, - где несовершенный: Ich habe im Sommer viel geschwommen 'Летом я много плавал'; Er ist ans andere Ufer hinübergeschwommen 'Он переплыл на другой берег'.
Аналитические глагольные конструкции, образованные сочетанием причастия намерения с вспомогательным глаголом буго - 'есть' передают значение начинательности в аварском языке: вач1инехъинев еуго - 'собирается прийти'. Такая аналитическая форма выражает намерение осуществить действие в ближайшем будущем. Примечательно, что семантическое различие обнаруживают глаголы состояния и глаголы действия при одинаковом формальном выражении. Глаголы действия в данной форме выражают значение намерения осуществить какое-либо действие в ближайшем будущем, например: Мусаца гьабизехъин буго дуе кумек - 'Муса намеревается помочь тебе'. А глаголы состояния в данной форме имеют значение начала процесса: Дун вакъизехъин вуго - 'Я начинаю испытывать голод'. По мнению З.М. Маллаевой, этот факт является дополнительным аргументом в пользу наличия противопоставления статичность ~ динамичность в глагольной системе аварского языка [5].
Начинательный способ глагольного действия может быть выражен в аварском языке аналитической формой, образованной сочетанием смыслового глагола в форме инфинитива и финитной формой функционально вспомогательного глагола байбихьизе - 'начать', например: хъвазе байбихьизе - 'начать писать', г1одизе байбихьизе - 'начать плакать': Инсуца радалго хур бекьизе байбихьана -'Отец с утра начал пахать поле'. Значение начинательности может передаваться двумя способами: а) при помощи специальных морфем (индоевропейские языки) или аналитическими сочетаниями (кавказские языки); б) посредством корневой морфемы, в которой уже заключена семантика начала действия.
Ряд лингвистов-кавказоведов придерживаются мнения, что разница между видом / аспектом и акционсартом носит принципиальный характер [6]. Так, Т.И. Дешериева считает, что термины «однократный», «многократный», употребляемые в кавказоведении для обозначения вида при характеристике аспекту-альности, следует использовать для наименования соответственно однократного и многократного способов действия. А глагольная категория вида правомерно
представлена только в тех языках, где встречаются глаголы совершенного и несовершенного видов, так как именно они являются основными компонентами этой категории [6]. З.М. Маллаева [4] высказывает другую точку зрения, она считает, что противопоставление совершенности ~ несовершенности является основным компонентом категории вида в частной грамматике славянских языков, в то время как в дагестанских языках видовая семантика выражается иными корреляциями.
Основные способы глагольного действия, выделяемые в лакском языке, образуются аналитическим путем. Это такие способы глагольного действия, как начинательный, окончательный, интенсивный и направленный.
Семантика начинательности выражается при помощи вспомогательного глагола ик1ан (бик1ан, дик1ан) - 'быть', который сочетается с инфинитивом дю-ративного вида, например: чичлан иек1унни - 'стал писать', хъян иек1унни - 'засмеялся', ччан бик1ан - 'захотеть', гьанан дик1ан - 'завертеться'. Такой способ действия может образоваться также посредством вспомогательного глагола ачин - 'пойти'. Сочетаясь с дюративным деепричастием смыслового глагола, он образует стилистически маркированную форму (экспрессия неодобрения) начинательного способа действия. Например: буслай аечунни - 'и пошел рассказывать'. В сочетании с инфинитивом смыслового глагола форма приобретает значение прерванного начала, например: буслан аечунни - 'начал было рассказывать'.
Окончательный способ глагольного действия в лакском языке выражается при помощи глагола къабитан (къаритан) - 'прекратить' в функции вспомогательного глагола. В высказываниях данный вспомогательный глагол сочетается с деепричастием перфектного вида, и форма, образованная таким образом, приобретает семантику решительности, окончательности, которая может усиливаться присоединением классных аффиксов -ва (1, 3 гр. кл.), -ра (2, 4 гр. кл.). Например: уекунну къабитан - 'взять и сказать', дарххунну (ра) къаритан - '(все же) взять и продать'. Эти значения Г.Т. Бурчуладзе квалифицирует в лакском языке как модальные [7], однако явная семантика исчерпанности, бесповоротности позволяет отнести их и к акциональным значениям.
Глаголы движения лаган - 'пойти' и гьан дан - 'послать', используемые в качестве вспомогательных глаголов, способствуют выражению интенсивного способа глагольного действия. В сочетании с перфектными деепричастиями смыслового глагола они десемантизируются и обозначают интенсивность действия, например: иещуну лаегунни - 'сильно ударился' (букв.: 'ударившись, пошел'), рирщуну гьан дарунни - 'ударил наотмашь' (букв.: 'ударив, послал').
Направленный способ действия образуется от глаголов направленного движения, соотносимых с глаголами неоднонаправленного движения, при помощи глагола нан - 'идти', использованного в функции вспомогательного, в сочетании с перфектным деепричастием глаголов движения [8]. Например: леххан - 'полететь' - лееххун нан - 'лететь', ср.: лехлан - 'летать', лихъан -'убежать', лиехъун нан - 'убегать', лахъан - 'подняться', лаехъун нан - 'подниматься' и т.д.
Тенденцию к расширению границ грамматических категорий обнаруживает И. Эрбен. Но [9] считает вид одной из основных характеристик глагола, одного ряда с категориями лица, времени и реальности, несмотря на то, что вид не имеет собственного грамматического оформления в немецком языке. Так, к средствам выражения законченного действия И. Эрбен относит приставки, отделяемые и неотделяемые, сложные глаголы типа totschlagen, сочетания с обстоятельственными словами, типа: in die Tiefe sinken, а также вспомогательный глагол sein: Er ist durch den Flub geschwommen наряду с Er hat geschwommen, конструкции с «вспомогательными» глаголами aufhören, aufgeben он также относит к средствам выражения категории вида в немецком языке.
В конце XIX в. известный германист В. Штрейтберг поднял вопрос о существовании категории вида в древнегерманских языках. Его утверждение стремились подтвердить материалом различных немецких языков, начиная с древнейшего - готского языка и включая данные немецкого языка. Так, например, категория вида не имела выражения в системе словоизменения личных форм готского языка, однако утверждать, что готскому языку были чужды видовые значения, было бы тоже неверно, так как видовые значения передавались посредством различных языковых средств. Противопоставление предельный глагол - непредельный глагол имело скорее лексический характер и не охватило всей глагольной системы. Предельность и непредельность могли быть выражены в самом глагольном корне: так, глагол qiman - 'приходить' был предельным, а глагол gaggan - 'идти' - непредельным. Предельность могла выражаться также посредством глагольных префиксов, особенно часто в этой функции выступал префикс ga-:
hailjan 'лечить' - gahaijan 'излечить',
hausjan 'слушать' - gahausjan 'услышать'.
Однако всю лексическую систему готского глагола эти противопоставления не охватывали. Множество глаголов были нейтральными в отношении предельности и непредельности, и в зависимости от контекста, могли иметь как предельное, так и непредельное значение. Многозначный префикс да- не всегда был связан с категорией предельности.
Противопоставление несовершенного и совершенного вида в древнегер-манских языках чаще всего выражалось в различии значений приставочных и бесприставочных глаголов. Глагольные приставки да-, д- почти не изменяли лексические значения глаголов. Аналогия между германскими и славянскими языками, на которой основывалась теория Штрейтберга, не имела достаточных оснований, и наблюдаемое в германских языках противопоставление значений отражает различие непредельных (курсивных) и предельных (терминативных) глаголов.
Различие предельных и непредельных глаголов в древневерхненемецком языке не имеет систематического формального выражения, и, соответственно, не образует грамматической категории. Приставка да-, д- во-первых, не используется систематически как прямое средство противопоставления бесприставочного глагола приставочному без изменения лексического значения глагола; во-вторых, д- становится формальным признаком партиципа II, который у предельных глаголов имел значение законченности действия.
Видовое значение имели в древневерхненемецком языке сочетания глаголов wësan и wërdan с предикативным партиципом I. Сочетания с wërdan выражали начинательность (инхоативность) действия, причем связка выступает почти исключительно в претерите: №ю ииагс! mund siner а sprechanter - 'тут уста его сразу заговорили'.
В этих случаях мы видим действительно видовые значения, поскольку тут действие характеризуется с точки зрения его протекания. Однако и здесь мы не имеем основания, считать подобные конструкции сложными глагольными формами, а не словосочетаниями. Все сказанное показывает, что в древневерхненемецком языке не существовало грамматической категории вида. Таким образом, категория вида у глаголов в немецком языке не получила развития, но видовая семантика достаточно четко выявляется у причастий на всех этапах развития языка.
Предположение об отсутствии в древнейших индоевропейских языках глагольных форм времени не раз высказывалось учеными-лингвистами [10]. Глагольные временные формы возникли позднее на основе видовых различий Законченное (завершившееся) действие было переосмыслено в прошедшее время, а незаконченное (не завершившееся) - в настоящее, затем на основе настоящего времени развилось и будущее время.
Л. Мейгре одним из первых выделил предельные и непредельные глаголы в романских языках. К началу XIX века лингвисты, особенно младограмматики, начали изучение соответствующих фактов германских языков. Однако значение предельности неправомерно приравнивалось к славянскому совершенному виду. Только в начале ХХ века оппозиция предельность~непредельность в германских языках получила адекватное описание. Во второй половине ХХ столетия были выделены аспектуально значимые классы и подклассы глагольной лексики и, соответственно, семантические типы видовой соотносительности и несоотносительности, исследования затронули контекстуальные и ситуативные условия реализации отдельных видовых значений. В это время появляется понятие функционально-семантического поля аспектуальности, выдвигается вопрос об иерархии семантических признаков вида, выявляется роль видовых противопоставлений в
Библиографический список
организации текста и отношения между видом и значением определенности~не-определенности именной группы.
В работах ряда зарубежных ученых вид описывается как универсальная психологическая или стилистическая категория либо представляется, что категория вида функционирует в противопоставлении предельных и непредельных глаголов и в других явлениях, относимых рядом аспектологов к неграмматическим элементам функционально-семантического поля аспектуальности.
В качестве выводов проведенного исследования можно сказать следующее.
Грамматическая категория вида не представлена в немецком языке, однако видовая характеристика, определяющая то, как протекает действие во времени, передается различными языковыми средствами. Прежде всего, это лексическая семантика глагола. В этом плане глаголы немецкого языка традиционно делят на предельные и непредельные. Это подразделение в немецких грамматиках принято отождествлять с грамматической категорией вида. На наш взгляд, здесь скорее есть основание говорить о сходстве, нежели о тождестве; 2) неверность (или ошибочность) квалификации предельности ~ непредельности как грамматической категории вида объясняется тем, что грамматическая категория предполагает наличие регулярного и закономерного противоположения (оппозиции) грамматических разрядов, выражаемых в определенных формах. Так в русском языке и обстоит дело с грамматической категорией вида, где совершенный и несовершенный вид обнаруживается в противополагающих глагольных формах, как, например, выполнять - выполнить, прыгать - прыгнуть, развивать - развить. Ввиду наличия таких ясно выраженных видовых противопоставлений в пределах, несомненно, одной лексической единицы, в русском языке видовое противопоставление имеет место и в словах делать - сделать; писать - написать, в которых приставки не меняют лексического значения глагола, и в словах пилить - выпилить, стрелять - застрелить, где наряду с изменением грамматического вида имеет место и изменение лексического содержания глагола; 3) предельность ~ непредельность глаголов рассматривается в отечественной германистике как лексическая характеристика глаголов. Согласно этой точке зрения, действие, выраженное предельным глаголом, рассматривается как направленное к завершению, к достижению какого-либо результата, например: aufatmen, kommen, а в действие, обозначаемое непредельными глаголами, как непрерывно длящееся и не ограниченное никаким пределом, например: atmen, gehen. Такое чисто лексическое понимание предельности ~ непредельности, естественно, должно вызывать разногласие отнести глаголы к первой или второй группе. Действительно, трудно объяснить, почему действие, обозначаемое глаголом gehen, не стремится к пределу, к какой-нибудь цели. По этому принципу глаголы можно разделить на имперфективные (Imperfektive oder durative Verben). О них мы говорим при нейтрально-временном действии, которое показывает только ход событий: jagen, schlafen, essen, laufen, wachen, frieren, gehen; и перфективные (Perfektive Verben). Это глаголы, которые обозначают действие, направленное на достижение какого-то результата. То есть в самой семантике действия предусмотрен предел. Пределом глагольного действия можно считать выражение либо начала действия, либо его конца.
Как видим, даже при отсутствии грамматической категории язык в состоянии выразить ту или иную семантику, используя для этого различные языковые средства. При этом разные языки для передачи одной и той же семантики используют разные способы и разные языковые средства. На это следует обратить особое внимание при обучении иностранным языкам, чтобы избежать явлений интерференции.
1. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка е познании мира. Москва: Языки славянской культуры, 2004.
2. Шендельс Е.И. Многозначность и синонимия в грамматике. Москва: Высшая школа, 1970.
3. Moskalskaja O. Grammatik der Deutschen Gegenwartssprache. Москва, 1983.
4. Жеребков В.А. Опыт описания грамматической категории времени в системе немецкого глагола. Ученые записки Калининского педагогического института. Калинин. 1970; № 3: 199.
5. Маллаева З.М. Видо-еременная система аварского языка. Махачкала, 1998.
6. Дешериева Т.И. Исследование еидо-еременной системы в нахских языках (с привлечением материала иносистемных языков). Москва, 1979.
7. Бурчуладзе ГТ. Лакский глагол. Система времен и наклонений. Тбилиси, 1987.
8. Баширова РС. Грамматикализация аналитических конструкций глагола аварского литературного языка. Махачкала, 2015.
9. Erben I. Abriss der deutschen Grammatik. Berlin, 1964.
10. Есперсен О. Философия грамматики. Москва, 1958.
References
1. Kubryakova E.S. Yazyk i znanie: Na puti polucheniya znanij o yazyke: Chasti rechi s kognitivnoj tochki zreniya. Rol' yazyka v poznanii mira. Moskva: Yazyki slavyanskoj kul'tury, 2004.
2. Shendel's E.I. Mnogoznachnost'isinonimiya v grammatike. Moskva: Vysshaya shkola, 1970.
3. Moskalskaja O. Grammatik der Deutschen Gegenwartssprache. Moskva, 1983.
4. Zherebkov V.A. Opyt opisaniya grammaticheskoj kategorii vremeni v sisteme nemeckogo glagola. UchenyezapiskiKalininskogopedagogicheskogo instituta. Kalinin. 1970; № 3: 199.
5. Mallaeva Z.M. Vido-vremennaya sistema avarskogo yazyka. Mahachkala, 1998.
6. Desherieva T. I. Issledovanie vido-vremennoj sistemy v nahskih yazykah (s privlecheniem materiala inosistemnyh yazykov). Moskva, 1979.
7. Burchuladze G.T. Lakskijglagol. Sistema vremen inaklonenij. Tbilisi, 1987.
8. Bashirova R.S. Grammatikalizaciya analiticheskih konstrukcij glagola avarskogo literaturnogo yazyka. Mahachkala, 2015.
9. Erben I. Abriss der deutschen Grammatik. Berlin, 1964.
10. Espersen O. Filosofiya grammatiki. Moskva, 1958.
Статья поступила в редакцию 01.11.19
