CC BY
25
УДК [811.512.153: 811.112: 811.161.1] 81'27+81'38+81'42
СПОСОБЫ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ КОНЦЕПТОВ «ЯЗЫК» И «ПИТИЕ» В НЕМЕЦКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА (В СООТНЕСЁННОСТИ С ДРУГИМИ НАЦИОНАЛЬНЫМИ КАРТИНАМИ МИРА)
В. А. Савченко
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье приводятся результаты сопоставления способов актуализации концептов «Язык» и «Питие» в немецкой языковой картине мира в плане соотнесённости, где это представляется возможным, с русской, английской, китайской и хакасской языковыми картинами мира с целью выявления их общих черт и национальной специфики. Национальная картина мира находит свое отражение в семантике языковых единиц, прежде всего в паремиях и фразеологизмах.
Ключевые слова: картина мира, языковая картина мира, национальная картина мира, концепт, концептосфера, концептуальная картина мира, паремии, фразеологизмы.
Антропоцентрическая парадигма с её доминирующим интересом к «человеческому фактору» в языке объясняет обращение исследователей к основополагающим концептам культуры в плане выявления их национальной специфики, отражённой в способах репрезентации национальных картин мира и прежде всего в семантике языковых единиц.
Как отмечает Ю. М. Малинович в своих трудах, посвящённых актуальным проблемам антропологической лингвистики, семантика внутреннего мира человека, исследуемая в русле антропоцентрической парадигмы, актуализируется прежде всего в концептах, отражающих специфику общественного национального сознания -с одной стороны, национально-ментальные особенности семантики языковых единиц - с другой [1; 2]. Понятийно-содержательная составляющая семантических констант отражается в самых разнообразных сферах жизнедеятельности человека и прежде всего в языке, в языковой картине мира (ЯКМ). Поскольку концепт аккумулирует смыслы, Ю. М. Малинович рассматривает их как семантические константы, составляющие семиосферу внутреннего мира человека.
Ценным источником знаний человека о мире является лексика и прежде всего паремии и фразеологизмы, отражающие культуру и исторический опыт народа. Их концептное описание и сопоставление даёт исследователю возможность получить информацию в плане межкультурной соотнесённости быта, традиций, обычаев, верований и т. д. разных народов, получить представление об особенностях национального характера, менталитета. С. Г. Воркачёв отмечает, что паремийный фонд «можно назвать хранилищем многовекового коллективного опыта людей, народной мудрости и национальной культуры» [3, с. 68].
Человек познаёт мир фрагментарно, его познание идёт от единичного к целому. В результате концептуального осмысления действительности в его сознании создаётся комплексное представление о мире, а язык выступает как «культурный код нации». Ю. С. Степанов считает, что концепты занимают ядерное положение в коллективном языковом сознании, поэтому их исследование является чрезвычайно важной и актуальной проблемой. Автор рассматривает константу как постоянно присутствующий концепт и как «некий постоянный принцип культуры», а все базовые концепты как её константы [4, с. 42-83].
Проблема ЯКМ разрабатывается в трудах Ю. Д. Апресяна, Н. Д. Арутюновой, Г. А. Брутяна, А. Вежбицкой, С. Г. Воркачёва, Ю. Н. Караулова, В. И. Карасика, А. В. Кравченко, В. В. Красных, Е. С. Кубряковой, Ю. М. Малиновича, В. И. Постоваловой, Г. Г. Слышкина, Ю. С. Степанова и мн. др.
Сегодня различают понятия «картина мира», «наивная картина мира», «научная картина мира», «концептуальная картина мира», «национальная картина мира», «языковая картина мира» и т. д. Не вдаваясь в проблему разграничения данных понятий, отметим лишь, что большинство отечественных философов и лингвистов различают прежде всего концептуальную и языковую картины мира.
Концептуальные картины мира у разных народов одинаковы, поскольку одинаково человеческое мышление. Национальные же картины мира имеют, как отмечает В. А. Маслова, «это просто иное их «расцвечивание» [5, с. 64]. Языковая картина мира отражает национальную картину мира и актуализируется языковыми средствами разных уровней. Между картиной мира, представляющей собой всё концептуальное содержание языка, и языковой картиной мира как фиксацией этого отражения существуют сложные отношения: границы между ними «кажутся зыбкими и неопределёнными» [6, с. 271].
ЯКМ описывается через концепты, обобщающие и отражающие все концептуальное содержание языка и упорядочивающие наши сведения об окружающей действительности. Язык связывает людей в нацию (этнос) через концепты. Именно через описание концептов удаётся установить соотношение между концептуальной и языковой картинами мира; таким образом, концепты являются ключом к исследованию картины мира.
Данная статья представляет собой попытку выявить способы репрезентации концептов «Язык» и «Питие» в немецкой языковой картине мира (НЯКМ) в плане соотнесённости, где это представляется возможным, с русской, английской, китайской и хакасской ЯКМ и выявить их национальную специфику.
Концептосфера «Язык» описана на материале русского языка в статье И. В. Пекарской [7, с. 104-116], на материале хакасского и немецкого языков - в статье В. Г. Карпова и В. А. Савченко [8, с. 108-117].
Язык является, на наш взгляд, одним из универсальных базовых концептов, так как именно Язык становится основным средством общения и именно через Язык осуществляются коммуникативные связи любого рода. Так, на оригинальность национального мышления и восприятия, отражающихся в языке, указывал В. фон Гумбольдт. Всё, что есть в языке, является воплощением «народного духа», полагал он. «Национальный дух» является движущей силой языка. «Язык есть как бы внешнее проявление духа народа: язык народа есть его дух и дух народа есть его язык», - писал великий немецкий учёный [9, с. 68]. Эта идея В. Гумбольдта была подхвачена и плодотворно развивается на протяжении многих десятилетий вплоть до настоящих дней.
Концепт «Язык», как универсальный базовый концепт, в частности, реализует себя в русской, хакасской и немецкой картинах мира. Именно эти картины мира активно взаимодействуют на уровне такого поликультурного региона, как Республика Хакасия.
Мы не будем останавливаться на микро- и медиополях концептосферы «Язык», так как они подробно описаны в вышеуказанных статьях, а ограничимся лишь выводами.
Сопоставительный анализ полученных данных вышеуказанных авторов позволяет заключить, что концепт «Язык» в русской, немецкой и хакасской ЯКМ амбивалентен по своей природе, поскольку содержание этого концепта «определяется народным сознанием и как положительное и как отрицательное» (Ср.: в русском языке -Язык голову кормит; Язык мой - враг мой) [7, с. 106], в немецком языке - Beredter Mund geht nicht zugrund. -'С хорошим (метким) языком не пропадешь'; Diе Zunge ist glatt - 'Язык гладок (без костей)'; в хакасском языке - суй min - 'гладкий язык' (букв. вода-язык); топыр тш - 'косный язык' (букв. тупой язык)).
Авторы указанных работ выделяют три медио- и микрополя: «Язык», «Язык-Молчание», «Язык-Дело», которые формируются по принципу взаимнопересекающихся микроконцептосфер с наличием диффузных зон: «Язык-добро» - «Язык-зло» (с диффузной зоной «Язык - добро/зло»), «Молчание-плюс» - «Молчание-минус», ««Дело-плюс» - «Дело - минус». Перечисленные медио- и микрополя формируют макроконцептосферу «Язык» в русской, хакасской и немецкой ЯКМ.
Общее число паремий, относящихся к макроконцептосфере «Язык» в русской ЯКМ, составило 330. Из них 247 имеют отрицательное значение (75 %), 63 - положительное (25 %) [7, с. 106].
В немецком языке общий корпус паремий, актуализирующих макроконцептосферу «Язык», составляет 275. При этом 183 паремии от общего количества имеют отрицательное значение (66,5 %), 92 - положительное (33,5 %).
Число фразеологических единиц, относящихся к макроконцептосфере «Язык» в хакасской ЯКМ, составило 137. В силу того что словари пословиц хакасского языка до сих пор не выпущены, для выборки языкового материала нами использовался «Краткий хакасско-русский фразеологический словарь» Т. Г. Боргояковой [10]. Из 137 фразеологизмов, обнаруженных здесь, 92 имеют отрицательное значение (67 %), 45 - положительное (33 %) [8, с. 112].
Следовательно, микроконцептосфера «Язык-зло» доминирует во всех трёх ЯКМ. Очевидно, это объясняется тем, что в немецкой, русской и хакасской ЯКМ одинаково наблюдается негативное отношение к отрицательным чертам человека: болтливости, пустословию и т. д., что находит своё отражение во фразеологизмах и паремиях.
В совокупности указанные выше три диффузные зоны конституируют медиополе концепта «Язык» в немецкой, русской и хакасской ЯКМ. Полученные данные характеризуют их представителей, с одной стороны, как людей общительных, открытых диалогу, ценящих красноречивость, сдержанность в разговоре, с другой стороны, не лишённых таких отрицательных черт, как болтливость, пустословие, брань и т. д., но активно отрицающих эти качества.
Медио- и микрополе «Язык-Молчание» состоит также из двух зон: «Молчание-плюс» и «Молчание-минус», которые включают в себя фразеологизмы и паремии положительной и отрицательной семантики. При этом подавляющее число фразеологизмов и паремий во всех трех ЯКМ характеризуют феномен «Молчание» как положительное явление в противоположность болтливости и пустословию. И лишь фразеологизмы, характеризующие физическое состояние человека («лишиться дара речи», «язык проглотить»), имеют в хакасском языке ярко выраженную пейоративную семантику. Ср.: аасха суи оортаан чш - 'молчать, лишиться дара речи' (букв. будто воды в рот набрать).
В немецком языке в анализируемом материале паремии, характеризующие физическое состояние человека, не представлены, зато есть паремии, квалифицирующие молчание как недостаток (в хакасском материале, наоборот, фразеологизмы такой семантики отсутствуют): Schweigen bricht Freundschaft. - 'Молчание разрушает дружбу'; Wo Pflicht ist zu sprechen, ist Schweigen Verbrechen. - ,Там, где обязанность говорить, молчание - преступление'. Однако в подавляющем большинстве немецких паремий молчание оценивается положительно: Wer schweigen kann, der ist der beste Mann. - 'Кто умеет молчать, лучший человек'; Wenn der Dumme schweigt, gilt er für klug. - 'Если дурак молчит, то считается умным'.
Медио- и микрополе «Язык-дело» состоит в немецкой, русской и хакасской ЯКМ также из двух зон («Дело-плюс» и «Дело-минус»), которые включают в себя фразеологизмы мелиоративной и пейоративной семантики. При этом фразеологизмы с мелиоративной семантикой («Дело-плюс») преобладают в количественном отношении во всех трех ЯКМ. Однако следует отметить, что фразеологизмы пейоративной семантики («Дело-минус») в немецкой и хакасской ЯКМ не составляют абсолютного меньшинства (35,7% - в хакасском языке, 46,8% - в немецком).
Объективации концепта «Питие» посвящён ряд работ на примере языковых картин мира разных народов [11; 12; 13; 14 и др.].
Изучив национально-культурную специфику концепта «Питие» в русской языковой картине мира, А. Г. Бойченко приходит к выводу, что данный концепт в силу всеобщего характера распространённости данного явления в русском социуме является общекультурной константой и знаком самоидентификации народа; это - сложный социокультурный феномен, отмеченный и этнокультурной спецификой, которая проявляется в исторических и ментальных особенностях русского народа. Автор выявляет трёхчастную структуру содержания данного концепта, состоящую из номинативного, ценностного и образного компонентов, выявляет языковые средства репрезентации концепта [14, с. 176-179].
С. А. Брантова исследует национально-культурную специфику английских фразеологических единиц со значением «потребление алкогольных напитков» с точки зрения носителей одноимённого языка. Автор считает, что национально-культурная специфика фразеологизмов должна иметь средства воплощения в их знаковой организации и способ указания на эту специфику - интерпретацию их образного основания, составляющую содержание национально-культурной коннотации [13, с. 136]. Национально-культурные коннотации проливают свет на особенности менталитета народа. К факторам, влияющим на формирование фразеологизмов со значением «потребление алкогольных напитков», автор относит географический: многие фразеологизмы имеют морскую этимологию (half seas over - 'пьяный', 'море по колено'); лингвистический: в качестве образной составляющей могут выступать имена собственные (Drunk as a David's sow - 'пьян как свинья Давида'); исторический: в качестве образной составляющей выступают исторические реалии, традиции народа (hair of the dog -'вино для похмелья', take the hair of the dog - 'опохмелиться'). Автор приходит к выводу, что большинство английских фразеологизмов исследуемой семантики содержат «следы» национальной культуры [1З, с. 137].
Ма Яньли даёт сравнительную характеристику застольного ритуала и концепта «Застолье» в китайской и русской лингвокультурах [12, с. 138]. Автор приходит к выводу, что в русском языке слабо представлены или не представлены вообще такие ассоциативные группы, характерные для носителей китайского языка, как место застолья, застольный наряд, оценочное (в основном отрицательное) отношение к застолью.
В экстразону китайского и русского концептов «Застолье» входят ассоциации «застолье - изобилие» и «застолье - веселье». Для русской лингвокультуры также характерны ассоциации «застолье - похмелье - неприятности», «несвоевременное застолье - неизбежная расплата» и др. В китайской лингвокультуре представлена уникальная ассоциация «конец застолья - расставание», которая отсутствует в русской ЯКМ.
Ма Яньли приходит к выводу: китайский концепт «Застолье» обладает более высокой активностью и имеет более сложную структуру и более обширную языковую реализацию, чем русский. На уровне системного потенциала это проявляется в большей длине китайского синонимического ряда, обозначающего застолье, в большем количестве фразеологизмов и паремий с компонентом «застолье», на уровне субъективного потенциала - в большем разнообразии ассоциаций, представляемые носителями китайского языка как стимулы, связанные с застольем, на уровне текстовой реализации - в большей частотности апелляций к концепту «застолье» в текстах китайских СМИ [1З, с. 141].
Таким образом, во всех работах, посвящённых концептуальному описанию социокультурных феноменов, в определённой мере выявлена их национально-культурная специфика.
Концепт TRINKEN («Питие») в немецкой языковой картине мира представлен ядерными лексемами - глаголами trinken, saufen и их дериватами: Trinker, Säufer, Trunk, trunken, Trunkener, Betrunkener, отглагольными существительными Trinken, Saufen, лексемами Wein, Bier, Schnaps, композитами Trunksucht, trunksüchtig, Trunkenbold, Trunkenheit, Trinkerheilanstalt, Trinkerheilstätte (это - обобщённые наименования, употребляющиеся в основном значении), лексемами ближней периферии: schmausen, Schmaus, zechen, Zeche, Zecher (в семанти-
ческой структуре слова исследуемый концептуальный признак проявляется в одном из лексических значений), а также лексемами дальней периферии Glas, Becher, Flasche, Krug, Kanne (исследуемый признак присутствует в семантической структуре слова, но связь с ядром менее тесная).
Идея пития отражена в пословицах и поговорках немецкого языка. Так, в четырёх фразеологических словарях данный концепт представлен 75 паремиями [15; 16; 17; 18].
В словообразовательном плане ключевая лексема концепта «Trinken» представлена в немецком языке такими словами, как Trinken, Trinker, Trinkerei, Trunk, trunken, Trunkener, Betrunkener, Trunksucht, trunksüchtig, Trunkenbold, Trunkenheit, Trinkerheilanstalt, Trinkerheilstätte.
Исследуемый фонд паремий показывает, что языковая репрезентация данного концепта может соотноситься:
- с субъектом пития (Trinker, Trunkener, Betrunkener, Säufer, Trunkenbold, Zecher): Kinder und Betrunkene sagen die Wahrheit;
- с объектом пития (Wein, Bier, Schnaps): Auch gutes Bier macht böse Köpfe; Auch weißer Wein macht eine rote Nase; Wer dem Schnaps ergeben, verkürzt sich das Leben;
- с посудой, предназначенной для хранения, транспортировки и пития (Flasche, Fass, Glas, Becher, Krug, Kanne): Der Rausch liegt im letzten Glas; Die Karten und die Kanne machen manchen zum armen Manne; Wenn der Abt zum Glase greift, so greifen die Mönche zum Krug;
- с состоянием, как следствием чрезмерного употребления алкогольных напитков (trunken, Trunkenheit): Trunkener Mund verrät des Herzens Grund; Was man trunken gesagt, hat man nüchtern gedacht;
- с последствиями чрезмерного употребления алкогольных напитков: Borgen und Schmausen endet mit Grausen; Das viele Trinken führt zum Hinken.
Самыми употребительными в немецком языке являются ключевые лексемы, отражающие сущность исследуемого концепта: глагол trinken (30,6 % от общего количества паремий) и существительное Wein (28 %).
Сопоставительный анализ паремий немецкого языка с русскими показывает, что референтный потенциал паремий русского языка значительно шире. Так, паремий, соотносящихся с субъектом пития, в русском языке, во-первых, значительно больше, во-вторых, диапазон наименований лиц, употребляющих алкогольные напитки, более широк: синонимичные ряды, обозначающие субъект пития, значительно протяженнее. Кроме того, существует их социальная градация: асоциальные лица (бомж, алкаш, пьянь), специализированные относительно объекта пития (бражник, абсентист), регулярно участвующие в трапезах (завсегдатай, собутыльник, сотрапезник), имеющие разную степень опьянения (беспробудный пьяница, хмельной). Более широк диапазон и по другим параметрам: количество наименований, обозначающих напитки, их качество, состояния опьянения, алкогольные смеси, стадии их изготовления и т. д. [13, с. 108-139].
Большая разница также в аксеологической составляющей концепта «Trinken / Питие» в немецкой и русской языковых картинах мира: в русской ЯКМ аксеологическая составляющая исследуемого концепта антиномична. Здесь наблюдается как отрицательная оценка исследуемого социокультурного феномена (Зелено вино на пагубу дано; Кто чарки допивает, тот веку не доживает), так и положительная (Малого да пьяного Бог бережёт; Скляно пить, полно жить) [13, с. 140-141]. В немецкой языковой картине мира такая антонимия отсутствует. Здесь наличествует только отрицательная оценка чрезмерного употребления алкогольных напитков и его последствий: Heute Schmaus und morgen nichts im Haus; Wer dem Schnaps ergeben, verkürzt sich das Leben; Die Karten und die Kanne machen manchen zum armen Manne.
Полученные результаты можно считать предварительными. Материал для анализа может быть расширен за счёт привлечения фразеологизмов и паремий, косвенно отражающих содержание исследуемого концепта.
Библиографический список
1. Малинович, Ю. М. Семантика эгоцентрических категорий в концептуальной модели естественного языка / Ю. М. Малинович // Проблемы вербальной коммуникации и представления знаний: материалы Всерос. конференции, посвящённой 50-летию ИГЛУ (1112 окт. 1998 г.). - Иркутск, 1998. - С. 116-119.
2. Малинович, Ю. М. Семантика эгоцентрических категорий: воля, ее модусы и языковая онтология / Ю. М. Малинович // Когнитивные аспекты языкового значения. - Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. Серия Лингвистика. -Иркутск, 2000. - № 5. - С. 96-110.
3. Воркачёв, С. Г. Лингвокультурология, языковая личность, концепт: становление антропоцентрической парадигмы в языкознании / С. Г. Воркачёв // Филологические науки. - 2001. - N° 1. - С. 64-72.
4. Степанов, Ю. С. Константы: Словарь русской культуры / Ю. С. Степанов. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Академический проспект, 2004. - 992 с.
5. Маслова, В. А. Введение в когнитивную лингвистику: учебное пособие / В. А. Маслова. - М.: Флинта: Наука, 2007. - 296 с.
6. Караулов, Ю. Н. Общая и русская идеография / Ю. Н. Караулов. - М.: Наука, 1976. - 355 с.
7. Пекарская, И. В. Концептосфера «Язык» в РЯКМ: Опыт системного описания (паремиологическая сфера как отражение ментально-сти и стиля общества) / И. В. Пекарская // Язык, культура, коммуникация: аспекты взаимодействия: научно-методический бюллетень. - Вып. 5. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н. Ф. Катанова, 2009. - С. 104-116.
8. Карпов, В. Г.. Язык в зеркале хакасского и немецкого языкового сознания / В. Г. Карпов, В. А. Савченко // Вестник Иркутского государственного лингвистического университета. - 2012. - № 2ю (18). - С. 108-117.
9. Гумбольдт, В. фон. Избранные труды по языкознанию: пер. с нем. (общ. ред. Г. В. Рамишвили) / В. фон Гумбольдт. - М.: ОАО ИГ Прогресс, 2000. - 400 с.
10. Боргоякова, Т. Г. Краткий хакасско-русский фразеологический словарь / Т. Г. Боргоякова. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та, 1996. - 144 с.
11. Горин, Н. И. Русское пьянство как социально-культурный феномен / Н. И. Горин // Власть. - 1998. - № 3. - С. 50-57.
12. Ма Яньли. Застольный ритуал и концепт «застолье» в китайской и русской лингвокультурах: дис. ... канд. филол. наук / Ма Яньли. -Волгоград, 2005. - 154 с.
13. Брантова, С. А. Национально-культурная специфика фразеологических единиц со значением «потребление алкогольных напитков» (на материале английского языка) / С. А. Брантова // Вестник ХГУ им. Н. Ф. Катанова. Серия 5. Филология: Языкознание. / гл. ред. С. А. Боргояков, отв. ред. И. В. Пекарская. - Вып. 9. - Абакан: Изд-во Хакасского гос. ун-та им. Н. Ф. Катанова, 2008. - С. 135-139.
14. Бойченко, А. Г. Репрезентация концепта «питие» в русской языковой картине мира: дис. ... канд. филол. наук / А. Г. Бойченко. -Абакан, 2009. - 231 с.
15. Петлеваный, Г. П. 400 немецких рифмованных пословиц и поговорок: учеб. пособие / Г. П. Петлеванный, О. С. Малик. - М.: Высшая школа, 1990. - 48 с.
16. Anneliese Müller-Hegemann, Luise Otto. Das kleine Sprichwörterbuch. - 5. Aufl. - Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1972. - 152 S.
17. Байер, Х., Аннелиз Байер. Немецкие пословицы и поговорки. - М.: Высшая школа, 1989. - 392 с. [= Horst und Annelis Beyer. Sprichwörterlexikon. Leipzig: VEB Bibliographisches Institut, 1989. - 392 с.]
18. Цвиллинг, М. Я. Русско-немецкий словарь пословиц и поговорок: Ок. 700 единиц / М. Я. Цвиллинг. - М.: Русский язык, 1984. -216 с.
© Савченко, В. А., 2012
