CC BY
621
СПОСОБЫ ПЕРЕДАЧИ СТИЛИСТИЧЕСКИХ ОСОБЕННОСТЕЙ ОРИГИНАЛА ПРИ ПЕРЕВОДЕ (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕВОДОВ НА РУССКИЙ ЯЗЫК ПОЭМЫ ЭДГАРА АЛАНА ПО "ВОРОН")
В.В. Пахомова
Переводоведение как наука оформилось только в 60-е годы XX века, хотя переводческая практика насчитывает тысячелетия. Проблема передачи стилистических особенностей оригинала всегда стояла перед переводчиками художественной литературы. А теория перевода как лингвистическая дисциплина изучает закономерности подбора соотносительных способов выражения содержания подлинника (из состава средств языка перевода).
Современные исследователи перевода, такие как Е.Г. Эткинд, А.Д. Швейцер, Т.Р. Левицкая, С.М. Гончаренко, Р.К. Миньяр-Белоручев, В.В. Иванов и многие другие, подчеркивают большое значение смыслового и стилистического анализа подлинника. При этом центральной проблемой перевода является сохранение смысла и образов исходного текста в переводном тексте с учетом полного соответствия нормам языка перевода, что является основным условием доступности перевода для читателей.
Изучение образных средств при переводе поэтического текста вызывает необходимость отметить специфичность поэзии как жанра в целом. Поэзия характеризуется определенным и, как правило, стройным ритмом, выраженным в законах стихосложения. Интонации стиха присущ оттенок музыкальности. Поэтическая музыка опирается на ритмический строй, а ритм здесь, в отличие от прозы, не зависит от синтаксиса, а, наоборот, сам воздействует на синтаксические построения посредством метра.
Несмотря на сходство русского и английского языков в фонологическом отношении (наличие фонологически нефиксированного динамического ударения), перед переводчиком стоит ряд трудностей, связанных с расхождением систем стихосложения этих языков.
Прежде всего, современный английский язык, будучи языком аналитическим, характеризуется недостаточной развитостью флективных окончаний. Отсюда -бедность рифм в английском языке. Другая его особенность - большая краткость слов по сравнению с русским языком. Поэтому английская стихотворная строка вмещает больше слов и, следовательно, больше мыслей и художественных образов.
Поиски решений тех задач, которые стоят перед переводоведением, наглядно отразились в многочисленных переводах поэмы основоположника американского символизма Эдгара Алана По "Ворон". Это стихотворение настолько насыщено символами и скрытыми смыслами, настолько выразительны его синтаксические построения, что вот уже на протяжении более чем целого века поэты и переводчики ищут способы наиболее адекватно отразить специфику оригинала. Молодые поэты уже в XXI веке пытаются наиболее точно донести до русского читателя атмосферу таинственности и зловещности, сохранить лексику и основные стилистические лейтмотивы оригинала.
Эдгар Алан По - один из самых сложных и своеобразных поэтов США. Его творчество оказало огромное влияние на развитие мировой литературы. Он был не только талантливым лириком, но и экспериментатором, расширившим возможности поэтического языка, первым в американской литературе теоретиком стиха.
С выходом в свет поэмы Э. По "Ворон" в 1845 году началась новая эра в истории лирической поэзии - эра суггестии.
В поэме "Ворон" наиболее ярко воплотилось мастерство зрелой поэзии Эдгара По. Здесь появляются конкретный фон и время действия, напряженность нарастает постепенно. По использованию аллитерации, ассонансов поэма не имеет себе равных в
англоязычной поэзии. Придавая большое значение оригинальности, поэт смело вводит новые приемы - перебои ритма, неожиданные внутренние рифмы. Стихотворение отличается особой "застывшей живописностью", которая возникает с помощью подбора деталей, создающих нужное настроение. Все эти качества определили успех "Ворона", который и по сей день остается шедевром мировой литературы.
Образ "Ворона" Эдгара По стал источником вдохновения для многих поэтов последующих поколений - Стефана Малларме, Поля Валери, Константина Бальмонта, Александра Блока и других. Об особой популярности "Ворона" в России свидетельствуют и количество переводов поэмы на русский язык (на сегодняшний день опубликовано 19 переводов), и тот факт, что среди переводчиков встречаются такие имена, как Константин Бальмонт, Валерий Брюсов, Михаил Зенкевич, Дмитрий Мережковский.
Произведения Эдгара По получили известность в России в эпоху символизма, и именно на этот период приходится наибольшее число переводов поэмы "Ворон". Поэтому нам показалось целесообразным рассмотреть переводы этой поэмы трех крупных представителей символизма - Дмитрия Мережковского (1890), Константина Бальмонта (1894) и Валерия Брюсова (1915; 1924).
При проведении сопоставительного анализа переводов поэмы "Ворон" учитывались не только стилистические приемы, но и звуковой строй, рифма и рефрены, так как у Эдгара По и структура строфы, и рифмовка, и аллитерация не только оформляют содержание, но и сами несут определенный самостоятельный смысл, т.е. все внешние эффекты согласуются с содержанием и обусловлены им. Их цель -создание определенного настроения у читателей, так как основой сюжета поэмы является смена психологических состояний героя. Как пишет сам Эдгар По, "каждая из этих строк, взятая в отдельности, употреблялась и раньше, и та оригинальность, которой обладает "Ворон", заключается в их сочетании, образующем строфу, и в сочетании строф".
Рассмотрим стилистические особенности оригинала и способы их передачи на русский язык, найденные переводчиками.
Звуковой строй, рифма и рефрены
Все 18 строф оригинала объединены постоянной рифмой 6-й строки (nothing more, evermore, nevermore). Кроме того, с ней рифмуются 2-я и 4-я - 5-я строки. Все они оканчиваются на мужскую рифму [o:], которая служит мелодико-связующим элементом произведения. Благодаря этой рифме образуется единство всех 18 строф поэмы, что очень важно для сохранения целостности её восприятия. А ведь при переводе это единство разрушается естественным образом, так как невозможно подобрать в русском языке перевод для nothing more (больше ничего), рифмующийся с evermore (навсегда) и nevermore (никогда). Рассмотрим, как справились с этой задачей переводчики.
У Д. Мережковского 6 строф оканчиваются рефреном "больше ничего" и 11 строф - рефреном "никогда".
К. Бальмонт в фонетическом плане варьирует концовки I-VII строф (дней, ничего, ко мне, над ней), которые явно не рифмуются с "никогда". Но переводчик сохраняет время появления этого рефрена в конце VIII строфы.
В. Брюсов заканчивает 6 строф своего перевода рефреном "больше ничего", а 11 строф - рефреном "больше никогда". Следует отметить, что Брюсов нашел более точное лексическое соответствие английскому слову "nevermore" (больше никогда, никогда в будущем, никогда вовеки).
Повторы
Стихотворение "Ворон" содержит множество повторов. Рассмотрим повтор, перевод которого наиболее удался русским переводчикам.
Последняя строфа оригинала начинается словами: And the Raven, never flitting, still is sitting, still is sitting... В этой строке прием повтора используется По, чтобы подчеркнуть недвижимость Ворона, который будет сидеть так бесконечно долго, напоминая лирическому герою о тщетности его надежд обрести счастье, о "сильной необратимости" времени.
Все переводчики находят способы передать это состояние лирического героя с помощью повторов. Д. Мережковский: И сидит, сидит с тех пор он / Там над дверью чёрный Ворон ... К. Бальмонт: И сидит, сидит зловещий, Ворон черный, Ворон вещий... Особенно выделяется вариант перевода этой строки В. Брюсовым, который находит решение, конгениальное оригиналу: И как будто с бюстом слит он, все сидит он, все сидит он. (сравните составные рифмы у Э. По в VI строфе: that is / lattice / thereat is). Повторяющееся "все сидит он, все сидит он" не только буквально, но и музыкально передает "still is sitting, still is sitting".
Аллитерация
У Эдгара По в I и II строках много сонорных (upon, midnight, pondered, many, volume, ember, maiden, etc.). Автор как бы подводит читателя к своей знаменитой строке: And the silken, sad, uncertain rustling of each purple curtain ., где звуковая форма и содержание настолько слились, что эта фраза служит классическим примером звукописи. Такое скопление свистящих в одной строке призвано дать читателю слуховое, физическое ощущение зловещего шелеста занавесок и пробудить в нем то же неясное чувство ужаса, которое вызвал он у героя.
Все переводчики, кроме Бальмонта, постарались передать зловещий тон этой строки, используя аллитерацию. Д. Мережковский: ... занавески шелк пурпурный / Шелестел. В переводе В. Брюсова обращает внимание чередование шипящих и свистящих звуков, что наиболее адекватно соответствует аллитерации в строке Э. По: Шелковистый и не резкий, шорох алой занавески ... У К. Бальмонта свистящие и шуршащие элементы (час, грезам, гость, ожидание, жаждал, прежних и т.д.) заполнили две первые строфы, в III же строфе он не использует аллитерацию на шипящие или свистящие: И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет.
Метафора
5 строка XVII строфы содержит ключевую метафору, подводящую к символике стихотворения: Take thy beak from out my heart. Лирический герой хочет, чтобы Ворон вынул клюв из его сердца, чтобы освободил его от затянувшегося страдания.
Из трех рассматриваемых переводчиков только Д. Мережковский отказался от передачи данной метафоры. У нега эта строка звучит так: Из души моей твой образ / я исторгну навсегда! Здесь потеряна не только форма выражения, но и мотив оригинала. Если герой По выдвигает требование, выполнение которого зависит от Ворона, то герой Мережковского использует угрозу, исполнение которой зависит от него самого.
К. Бальмонт несколько усиливает выражение оригинала, добавив эпитет "жесткий": Вынь свой жесткий клюв из сердца моего. Вариант В. Брюсова также отличается точностью: Прочь - из сердца клюв .
Аллюзия
XV строфа оригинала заканчивается аллюзией - вопросом: Is there - is there balm in Gilead? Вопрос лирического героя отсылает читателя к ветхозаветному пророку
Иеремии, которому принадлежит фраза "Разве нет бальзама в Галааде?", что обозначает "разве нет исцеления?".
У всех рассматриваемых переводчиков лирический герой ищет не исцеления, а забвения, отдыха или мира. Д. Мережковский отказывается от передачи библейской образности: Будет ли ... / Сердцу отдых навсегда? У К. Бальмонта в XV строфе не только не передан мотив исцеления, но и повторяется мотив забвения, на котором построена предыдущая строфа: О скажи, найду ль забвенье, - я молю / Скажи, когда? Лирический герой В. Брюсова ищет мира, а не исцеления: В Галааде мир найду я? Обрету бальзам когда? Однако следует отметить, что Брюсов первым из русских переводчиков снял табу со слова "Галаад".
Таким образом, на основании проведенного сопоставительного анализа переводов поэмы Эдгара По "Ворон" можно сделать вывод, что всем переводчикам в той или иной степени удалось передать стилистические особенности оригинала. Однако каждый последующий перевод содержит новые, более адекватные способы передачи особенностей подлинника. Еще хотелось бы отметить, что для передачи приемов поэмы переводчиками были найдены различные способы, каждый из которых имеет право на существование.
В заключении необходимо подчеркнуть, что, хотя переводчики и добились значительных результатов при передаче стилистических особенностей поэмы Э. По "Ворон", никому из них не удалось создать текст, конгениальный оригиналу.
