Способы изменения кодифицированных написаний как проявление характерных свойств неофициальной коммуникации Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Вестник Томского государственного университета. 2023. № 493. С. 89-102 Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 2023. 493. рр. 89-102

Научная статья

УДК 81'35:81'276.6

doi: 10.17223/15617793/493/11

Способы изменения кодифицированных написаний как проявление характерных свойств неофициальной коммуникации

Михаил Юрьевич Шипилов1

1 Иркутский государственный университет, Иркутск, Россия, ironhawk1123@gmail.com

Аннотация. Выявляются основные способы образования эрративов и определяются факторы, обусловившие продуктивность этих способов в неофициальной письменной коммуникации. Автор доказывает, что намеренное изменение кодифицированных написаний отражает специфические свойства неофициального общения, такие как принципиальность несоблюдения нормы, склонность коммуникантов к индивидуализации речи и т. д. С помощью формального анализа эрративов объясняется закономерность широкого распространения данных единиц в современной интернет-коммуникации.

Ключевые слова: эрратив, орфография, неофициальная коммуникация, письменная речь

Для цитирования: Шипилов М.Ю. Способы изменения кодифицированных написаний как проявление характерных свойств неофициальной коммуникации // Вестник Томского государственного университета. 2023. № 493. С. 89-102. doi: 10.17223/15617793/493/11

Original article doi: 10.17223/15617793/493/11

Methods of alteration of standard spellings as display of characteristic features

of informal communication

Mikhail Yu. Shipilov1 1 Irkutsk State University, Irkutsk, Russian Federation, ironhawk1123@gmail.com

Abstract. The article is devoted to the study of erratives (intentionally misspelled words) in informal online communication. The initial hypothesis is that methods of creating such misspellings are directly related to the very nature of informal communication; to its most characteristic features, such as frequent violation of conventional rules, linguistic or otherwise; a tendency to conserve communicative efforts; individualization of speech; and abundance of word play. In order to prove the hypothesis, the author compiled an extensive database of linguistic material, which consists of over 300 000 direct messages of the social network VK dated from 2010 to the present day. First, the author briefly describes the main approaches to researching erratives in contemporary linguistics: erratives as display of illiteracy, erratives as means of conserving communicative efforts, and erratives as written signs able to convey linguistic meaning and express writers' intentions. The author argues why these approaches are insufficient when it comes to explaining the omnipresence of erratives in informal online communication and the range of methods of creating them. Then the author proceeds to analyze the spellings of erratives and finds out that the same standard spelling can be altered either to reflect the phonetic changes of the word (koroch ^ koroche), or to exploit the complexity of orthography, creating a form that violates the standard one but still denotes the same combination of sounds (karoche ^ koroche). These methods can also be combined in the same spelling: karoch ^ koroche. These three kinds of erratives, corresponding to the two methods and the combination of them, are then described in detail. Erratives that reflect phonetic changes made to conserve oral efforts are especially valuable in written speech because they allow writers to imitate oral speech, the most common and well-developed form of informal communication. Erratives that combine previously described methods achieve the same goal while reinforcing the display of informality with a conscious violation of the written standard, made possible by the necessity of creating new spellings for phonetic variants that in the past were exclusively used in oral speech. Finally, erratives that exploit the complexity of orthography while denoting the standard sound combinations allow for deviation in writing to happen regardless of linguistic context, which in turn reflects a high level of independency of the written form of informal communication. Erratives of this last group are also divided into three sub-categories, depending on how exactly they violate orthography. These sub-types of erratives allow internet users to conserve writing efforts in the most effective way possible (e.g. sps ^ spasibo); to demonstrate simplicity and freedom from any kind of convention by making spellings more accurate from phonetic point of view (e.g. kharasho ^ khorosho); and to play with standard, trying to deviate from it as far as possible by creating unique forms that individualize one's written speech (e.g. ischo ^ eshchyo). Based on these arguments, the author concludes that the rapid spread and diversity of erratives is explained not only by their vast functionality, but also by their invaluable role in displaying the informality of written communication with their very form and the various methods of creating it. Keywords: errative, orthography, online communication, written speech

© Шипилов М.Ю., 2023

For citation: Shipilov, M.Yu. (2023) Methods of alteration of standard spellings as display of characteristic features of informal communication. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal. 493. рр. 89-102. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/493/11

Введение

В последние годы все больше лингвистических научных работ посвящается изучению интернет-коммуникации [1-6]. Такая тенденция закономерна: сегодня уже не возникает сомнений, что сетевое общение прочнейшим образом закрепилось в жизни современного человека, став одной из основных форм речевого взаимодействия. При этом многочисленные особенности онлайн-коммуникации, отражающие актуальные языковые и семиотические процессы и явления, остаются в целом малоизученными, требуя от исследователей более пристального внимания и менее предвзятого отношения.

Одной из таких особенностей сетевого общения являются слова, написание которых намеренно искажено, а также сами такие написания (атлична вместо отлично, каво вместо кого, превед вместо привет и т.п.). Вслед за Г.Ч. Гусейновым мы будем называть подобные единицы эрративами [7]. В научном сообществе можно выделить несколько оценок столь неоднозначного коммуникативного средства.

Во-первых, оценивая эрративы с культурно-этической и дидактической точки зрения, некоторые исследователи объясняют распространение эрративов низким уровнем грамотности наиболее молодых и активных интернет-пользователей, бездумно копирующих деструктивные провокационные написания в силу своей незрелости и необразованности [2. С. 6-7]. Во-вторых, эрративы часто связывают с законом экономии речевых усилий, действие которого ярче и разнообразнее всего проявляется именно в неофициальной онлайн-коммуникации: «Нормы кодифицированной письменной речи нарушаются из-за опечаток, которые автор не успевает исправить, так как нет времени на редактирование письменного текста. <.. .> Человек сегодня, ежедневно сталкиваясь с огромным потоком информации, воспринимает только ее суть, перестает обращать внимание на ее форму, постепенно привыкая к некоторым ошибкам» [8. С. 36]. В-третьих, эрративы описывают как особые графические знаки, выполняющие разнообразные коммуникативно значимые функции. Так, согласно Н.Д. Голеву, эрративы являются одним из наиболее ярких проявлений графодериватоло-гии - «весьма развитой системы всевозможных сокращений словесных и фразовых написаний, замен букв, буквосочетаний, написаний слов и фраз небуквенными элементами, элементами других буквенных и графических систем» [9. С. 10]. Графодериватология отражает тенденцию письменной коммуникации Новейшего времени к «холистическому представлению коммуникативного содержания, тесно увязанную с усилением визуального канала передачи информации» [9. С. 6]. Согласно данному взгляду, с помощью передачи тех или иных смыслов, характерных для звучащей речи, эрративы способствуют «погружению письменной речи в речевую действительность <. > движению от

пофонемно-побуквенного письма к дискурсивному, где единицей передачи становится не букво-фонема, а квант дискурса, во всем богатстве разворачивающегося смысла и формы в их единстве» [9. С. 14]. Кроме того, эрративы наряду с другими следствиями нарушения кодификации относят к неполному стилю написания, или аллегровому письму, которое является своеобразной нормой неофициального общения в сети: «Под неполным стилем написания мы понимаем такой способ написания, для которого характерны нарушения норм орфографии <.> использование логографи-ческих символов, консонантное письмо, фонетическое письмо, аббревиация (типа лол), элиминация знаков препинания, псевдопарцелляция, хэштег. Нормой неполного стиля написания являются искажение идеального орфографического облика слов и пренебрежение правилами пунктуации» [10. С. 113]. Иными словами, нарушая норму традиционной письменной речи, эрра-тивы реализуют норму непринужденной виртуальной коммуникации, которая формируется по аналогии с ал-легровым произношением в неформальной устной речи. В рамках данного аспекта изучения эрративов также проводятся исследования, посвященные конкретным написаниям и определяющие коммуникативные интенции, с которыми эти написания употребляются [5, 11]. Например, использование эрратива может быть обусловлено стремлением пишущего уточнить лексическое значение слова [11] или как можно более выразительно передать эмоции [12. С. 75].

Каждый из этих аспектов важен для понимания феномена эрративов, однако ни один из них не помогает понять причину разнообразия способов, с помощью которых интернет-пользователи изменяют кодифицированные написания, и их самоценность для онлайн-коммуникации в целом. Дело в том, что подавляющее большинство посвященных эрративам исследований фокусируется на функциях отступления от нормы, оставляя форму без должного внимания, а ведь именно графическая специфика эрративных написаний делает их настолько характерным семиотическим средством. При этом стоит отметить, что в научных работах исследователи зачастую ограничиваются самоочевидным комментарием о выборе некорректного буквенного знака на месте орфограмм. Более того, как известно, форма и содержание любого знака состоят в диалектических отношениях, а значит, подробно изучая одно, при этом не уделяя внимания второму, нельзя составить полноценную научную картину анализируемого явления.

Как утверждает М.Ю. Сидорова, «нельзя приравнивать фиксацию нового факта, явления, процесса в русскоязычной интернет-коммуникации к обнаружению чего-то принципиально нового в системе языка. Отступление от орфографических норм в письменно-разговорных жанрах Интернета - особенность данных жанров, потенциально обусловленная языковой системой, выявляющая какие-то внутренние тенденции

языка» [13. С. 58]. Основываясь на данном утверждении, а также на предварительном анализе материала, мы считаем, что генезис разнообразных эрративных форм восходит к универсальным лингвистическим явлениям, тем самым «внутренним тенденциям языка», которые регулируют неофициальную коммуникацию, и описание этого генезиса позволит объяснить, почему эрративы оказались частотными и принципиально значимыми для интернет-пользователей графическими знаками. Конечно, мысль об обусловленности графо-дериватологии вообще и эрративов в частности неофициальным характером интернет-общения не нова. Однако анализ конкретных буквосочетаний и способов их образования в аспекте соотношения эрративов с явлением неофициальности осуществляется впервые и проясняет роль эрративов в виртуальной среде, расширяя тем самым научное представление о неофициальной письменной коммуникации и коммуникативных закономерностях в целом.

В соответствии с данным положением мы формулируем цель настоящего исследования: рассмотреть наиболее распространенные способы изменения кодифицированных написаний с точки зрения их связи с характерными свойствами неофициальной коммуникации, к которым мы прежде всего относим предрасположенность к речевой экономии, выборочную ненормативность, насыщенность языковой (и в целом семиотической) игрой и распространенность речевых средств самовыражения. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

- кратко охарактеризовать основные аспекты изучения эрративов и обосновать необходимость разработки новых подходов для полноценного описания анализируемого феномена;

- проанализировав форму эрративов, соответствующих одному слову, определить наиболее распространенные способы изменения кодифицированных написаний;

- на основании выявленных способов составить классификацию анализируемых единиц;

- для каждой выделенной группы эрративов выявить, как именно графическая ненормативность соотносится с неофициальностью коммуникации.

Необходимый для анализа языковой и графический материал был отобран из личной переписки одного профиля социальной сети «ВКонтакте», насчитывающей около 320 тысяч сообщений, с помощью встроенной поисковой системы. Итоговая контекстная база составила более 150 прецедентных эрративов.

1. Основные аспекты изучения эрративов

Как было сказано выше, в современной науке эрра-тивы, прежде всего, изучаются в трех аспектах: как следствие безграмотности и культурной бедности коммуникантов, как закономерное средство экономии речевых усилий в письменном общении и как функциональные единицы, реализующие разнообразные коммуникативные интенции пишущего. Рассмотрим данные подходы, чтобы оценить степень их достаточности для обоснования разнообразия эрративных форм и их

ключевой роли в обеспечении неофициальности письменного общения.

1.1. Эрративы как следствие безграмотности интернет-пользователей. Эрративы зарождаются как средство провокации в составе «олбанского языка» -специфического письменного жаргона, распространенного среди пользователей живых журналов в середине 2000-х гг. [14, 15]. Безусловно, современные эр-ративные написания тоже используются в целях «интеллектуального хулиганства» - хотя бы отчасти. Однако сами по себе подобные словоупотребления не представляют опасности ни для нормы, ни для культуры общения в целом, потому что для пишущих, владеющих правилами орфографии, их намеренное нарушение открывает новые выразительные возможности, основанные на существовании этих правил. Явлению намеренного отступления от стандарта, в частности, посвящена одна из самых известных цитат Л.В. Щербы: «Когда чувство нормы воспитано у человека, тогда-то начинает он чувствовать всю прелесть обоснованных отступлений от нее» [16. С. 21].

При этом для тех, кто не знаком с эрративами и, следовательно, не может корректно интерпретировать их ненормативность, употребление данных единиц действительно может иметь деструктивные последствия. Имеются в виду прежде всего молодые люди, среди которых, как кажется, особенно подвержены потенциальному негативному влиянию эрративов учащиеся средних общеобразовательных учреждений и иностранцы, изучающие русский язык. Существует опасность, что, столкнувшись с конкретным эрративом в интернете, пишущий либо усвоит соответствующее написание как нормативное, либо в силу влияния специфических коммуникативных условий будет воспроизводить его некорректно, игнорируя связанные с ним функции. Однако крайне важно отметить, что объективная оценка влияния эрративов на уровень грамотности интернет-пользователей возможна только с помощью статистических методов и максимально беспристрастного подхода, исключающего безапелляционные оценочные суждения.

Кроме того, рассмотрение эрративов как стихийных, произвольных единиц напоминает о важности проблемы разграничения осознанных случаев нарушения кодификации и ошибок, допущенных из-за незнания норм и/или непонимания условий их нарушения. Квалифицируя конкретные написания как эрративы, исследователи обычно ограничиваются выявлением последовательности в употреблении данных написаний, позволяющей судить об их функции в типовых контекстах [11, 12]. Однако наиболее убедительным, как кажется, является формальное доказательство, сводящее возможность неверной квалификации к минимуму. Существует несколько способов такого доказательства, самым надежным из которых представляется анализ речевого поведения. Если в текстах пишущего стандартное графическое оформление анализируемого слова чередуется с ненормативным, которое при этом не может быть объяснено ни экономией времени, ни случайным попаданием по соседним клавишам, то такая графическая форма выбирается этим пишущим

осознанно. Затем необходимо выявить принцип распределения используемых написаний и проверить, действует ли он в речи других пишущих. В случае положительного ответа следует признать, что все пользователи, чьи тексты составляют контекстную базу исследования, используют данное некодифицированное написание как эрратив, т.е. осознанно, целенаправленно и системно. Так, например, мы доказали, что к эрративам относятся широко распространенные в интернет-коммуникации написания жоский, жоско и жоска [17].

Еще один способ формального доказательства эр-ративности связан с понятием теоретической орфограммы. Из-за того что теория правописания неполностью соответствует практике письма, существуют орфограммы, не представляющие проблем для любого знакомого с алфавитом русскоговорящего и потому не воспринимаемые как таковые (например, буква для гласного в окончании словоформ дома, стула, вора и т.п.). Следовательно, некорректный знак в позиции теоретической орфограммы - это факт намеренного отступления от нормы, а значит, содержащее такой знак написание является эрративом. К подобным единицам, хотя и с некоторой долей условности, относится эрратив типо, подробно рассмотренный нами в отдельном исследовании [18].

Забегая вперед, подчеркнем, что осознанность отклонения от орфографической нормы в речи всех пишущих, чьи написания представлены в настоящей работе, была доказана с помощью описанных выше приемов.

1.2. Эрративы как средство экономии речевых усилий. Интернет-коммуникация изобилует различными способами экономии речевых (печатных) усилий: это и пропуск знаков препинания, и замена прописных букв на строчные, и, конечно, использование эрративов. Так, например, написания щас вместо сейчас и поч вместо почему, безусловно, употребляются в первую очередь для ускорения и упрощения печатания. Причина такого явного стремления к экономии ясна: неофициальная форма взаимодействия всегда тяготеет к несоблюдению тех или иных норм, в случае если их нарушение позволяет решать определенные коммуникативные задачи быстрее и проще.

Будучи одним из проявлений данной тенденции, образование и употребление эрративов, однако, не исчерпываются ею. Многие эрративные написания не могут быть объяснены с точки зрения экономии речевых усилий, так как по сравнению с нормативным графическим оформлением их печать занимает столько же или даже больше времени: чиво вместо чего, зочем вместо зачем, йа вместо я. Казалось бы, такие написания противоречат закону речевой экономии и потому не характерны для неофициальной письменной коммуникации. Но это не так, потому что стремление к экономии - это не единственная и, что важнее, не главная черта неформального общения. Как мы уже отмечали, осознанное отступление от нормы в определенных условиях может быть эффектным и эффективным средством самовыражения, и именно в неофициальной

коммуникации, наиболее толерантной к несоблюдению всякого рода норм, это средство широко используется для выражения самых разных смыслов.

Таким образом, эрративы характеризуются многофункциональностью: в зависимости от особенностей написания данные единицы могут употребляться как для экономии речевых усилий, так и для реализации разнообразных коммуникативных интенций, рассмотренных далее.

1.3. Эрративы как графическое средство реализации коммуникативных интенций. Хотя эрративы существовали и до изобретения интернета - например, в художественной литературе [19, 20], - именно ему они обязаны своим повсеместным распространением. Дело в том, что только с появлением возможности полноценного неофициального сетевого общения возникает потребность в новых графических знаках, с помощью которых письменная речь приспосабливается к нуждам неформальной коммуникации. Одним из таких знаков, отличающимся особой гибкостью, и является эрратив. При этом эрративы изучаются с точки зрения как глобальных функций, таких как дискурсивизация письменной речи [9] и формирование нормы неофициального виртуального общения [10], так и частных, присущих конкретным единицам. Если в том же «ол-банском языке» некодифицированные написания используются исключительно для провокации и маркировки особой коммуникативной среды [14], то в письменной речи вообще функции эрративов ограничены только спектром коммуникативных намерений пишущего. Маркировка новых значений и их оттенков, выражение эмоций, экспликация иронии и пародии, уточнение интонации, имитация громкости речи, сигнализация об эмфазе, передача особенностей произношения, создание выразительности - список функций эрративов продолжает пополняться с проведением новых исследований [5, 9, 11, 21].

Причина такой универсальности эрративов заключается в их удачной форме. Во-первых, она позволяет расширить объем передаваемой информации без изобретения новых графических обозначений и увеличения (или при незначительном увеличении) количества символов в печатном тексте, что делает коммуникацию более эффективной при затрачивании тех же речевых усилий. Во-вторых, своей некодифицированностью эр-ративы подчеркивают относительную свободу неофициальной коммуникации от нормы, таким образом маркируя неформальность общения. Наконец, осознанное нарушение правил и традиций - это одно из проявлений семиотической игры, которая является важнейшим способом самовыражения коммуникантов в условиях отсутствия непосредственного контакта [22]. Все это делает эрративы гибким графическим средством с большим числом функций, многие из которых активно изучаются научным сообществом.

Однако при внушительном количестве работ, посвященных конкретным функциям, изучению собственно графической специфики эрративов, которое позволило бы углубить понимание диалектической связи их формы и содержания, практически не уделяется внима-

ния. Неочевидная на первый взгляд необходимость тщательного анализа формы при исследовании эрративов обусловлена двумя факторами. Во-первых, хотя может показаться, что все эрративы одинаковы по характеру своей ненормативности, в действительности многие некодифицированные написания принципиально отличаются друг от друга, и такое разнообразие форм само по себе заслуживает полноценного научного описания. Во-вторых, формальные различия, как известно, зачастую являются отражением различий содержательных, а значит, анализ разновидностей эрративных написаний позволит расширить и систематизировать описание их функций, что в свою очередь дополнит представление о неофициальном письменном общении и его месте в вербальной коммуникации в целом.

Итак, охарактеризуем феномен эрративов в заявленном нами аспекте, описывая анализируемые единицы как результат графических преобразований, отражающих характерные свойства неофициальной коммуникации.

2. Эрративы как графическое проявление неофициальности

Эрративы, как уже было отмечено, могут различаться по характеру графической ненормативности, что является основой для их формальной классификации, необходимой для выявления способов их образования. В единственной такой классификации, обнаруженной нами в научных работах об осознанном несоблюдении письменной нормы, выделяют первичные и вторичные эрративы - в зависимости от непосредственности или, наоборот, опосредованности их связи с исходным написанием: «Первичные эрративы воспроизводят устную форму слова (камент вместо ком-мент, адназначна вместо однозначно), тогда как вторичные эрративы представляют собой гиперкоррекцию предполагаемого первичного эрратива (кросавчег от первичного эрратива красафчик от слова красавчик)» [5. С. 145]. Однако, как кажется, едва ли можно столь однозначно и категорично определить происхождение этих эрративных написаний: нет никаких предпосылок для того, чтобы полагать, что эрратив кросавчег был образован именно от написания красаф-чик, а не напрямую от кодифицированного красавчик. Кроме того, данная классификация не подходит для текущего исследования, так как она ограничивается исключительно внешними различиями. Мы же осуществляем формальный анализ некодифицированных написаний для того, чтобы прояснить, как именно эти написания отражают разные черты неофициальности письменной речи, т.е. выявить определенные функции и принцип их реализации. Подчеркнем, что речь идет о таких функциях, которые можно назвать общими, так как они неизменно выполняются всеми эрративами, образованными одним способом. При этом частные функции (сигнализация об иронии, маркировка лексических значений и т. д.), по которым друг другу противопоставлены конкретные написания, не актуальны для данной работы, потому что не связаны со спецификой ненормативности анализируемых единиц.

Предложим другую классификацию, адекватную поставленной цели. Для этого сначала выявим актуальные для настоящего исследования формальные признаки эр-ративов, сопоставив три написания, восходящие к нормативному короче (подробнее механизмы их образования и характер связи с кодифицированным графическим обликом будут рассмотрены отдельно для каждой разновидности анализируемых единиц): короч, кароче и кароч. Первый эрратив соответствует измененному, ненорма-тивнму звуковому облику [клроч'] с полностью редуцированным последним слогом (следствие распространенной в аллегровом произношении апокопы). Учитывая тот факт, что, кроме отсутствия знака для конечного гласного, данное написание ничем не отличается от стандартного, логично предположить, что образование эрратива короч обусловлено в первую очередь фонетическими причинами - изменением звукоряда, естественным образом повлекшим за собой изменение соответствующего буквосочетания. Отдельно считаем необходимым отметить, что здесь и далее измененными мы будем называть такие звукосочетания, которые, по сравнению с нормативными, подверглись действию распространенных в неполном стиле произношения фонетических явлений, таких как синкопа, апокопа, диереза, элизия и т.д., т.е. были изменены с целью экономии речевых усилий. Второе написание же, напротив, обозначает исходную, кодифицированную звуковую форму соответствующего слова. Следовательно, ненормативность эрратива кароче имеет исключительно графическую природу. Наконец, написание кароч совмещает в себе признаки первого и второго, в одном случае (конец слова) отражая изменение в звучании, возникшее в результате сильной заударной редукции, а в другом (буква для безударного гласного) - трансформируя графический облик при сохранении фонетического. Опираясь на описанные различия, поделим анализируемые единицы на три группы.

Эрративы первой группы мы будем называть фонетически обусловленными, так как изменение написания в их случае вызвано стремлением наиболее точно отразить изменившийся фонетический облик. Заметим, что изменения звукоряда, отраженные эрратив-ными написаниями первой группы, не всегда имеют исключительно фонетический характер. В частности, ненормативное написание ноут обозначает разговорную единицу, которая, согласно традиционной интерпретации, образуется с помощью компрессивной деривации от литературного слова ноутбук. Однако подобные нефонетические по своей природе явления всегда сопровождаются изменением звукового облика слова, в связи с чем их точная квалификация не имеет существенного значения для данной работы.

В отдельном пояснении также нуждается причина включения подобных написаний в класс эрративов, так как чаще всего этим термином называют только те написания, которые, нарушая орфографическую норму, обозначают тот же звукоряд, что и исходный графический облик. Мы же рассматриваем эрративы в более широком понимании, т. е. как любые намеренно используемые некодифицированные написания, потому что, даже будучи обусловленными фонетическими изменениями, эрративы остаются подчеркнуто

ненормативными письменными знаками, которые расширяют функциональные возможности графических средств и тем самым способствуют полноценной неофициальной коммуникации в письменной форме.

Однако необходимо отметить, что написания фонетически обусловленных эрративов можно признать ненормативными только при определенных условиях. Связано это с тем, что графические формы слов, возникшие вслед за изменением их фонетического облика, не регламентированы правописанием. Поясним на примере. Слово сейчас в разговорной устной речи очень часто произносится как [щ'ас]. До недавнего времени в графической фиксации данного звукоряда не было необходимости, так как использовалось такое произношение исключительно в звучащей речи. Конечно, в некоторых специфических формах письменной речи (художественная литература, расшифровки устного дискурса и т. д.) такая необходимость может возникнуть, однако мы намеренно не берем подобные случаи во внимание, так как они не отражают общей картины и являются скорее исключениями. С распространением виртуальной коммуникации появилась потребность обозначать на письме именно это, некоди-фицированное звукосочетание, в результате чего пишущие столкнулись с проблемой: у настолько актуальной фонетической разновидности нет регламентированного нормой написания. Как следствие, подходящие буквосочетания счас и щас не могут быть оценены как правильные или неправильные, так как они не имеют нормативного коррелята с тождественным звуковым значением и потому являются эрративными только в том смысле, что они не соответствуют единственному нормативному написанию сейчас. Данный вывод относится ко всем эрративам первой группы.

Эрративы второй группы обозначают тот же фонетический облик слова, что и нормативное написание. Так, эрратив лехко и кодифицированное написание легко соответствуют одному звукоряду [л'ихко], закрепленному литературной нормой. В отличие от эрра-тивов первой группы, возникновение которых мотивировано фонетическими изменениями, образование единиц второй группы обусловлено самой возможностью обозначить один и тот же звукоряд разными буквосочетаниями, в связи с чем мы будем называть соответствующие эрративы графически обусловленными.

Исходя из вышеописанных формальных различий, предлагаем еще один способ терминологического обозначения эрративов: единицы первой группы можно назвать квазиэрративами, а второй - собственно эрра-тивами. Данные термины, как кажется, очень удачно указывают на неоднородность эрративов как представителей класса речевых явлений - особенность, которую очень важно учитывать при описании содержательных характеристик анализируемых единиц.

Наконец, в последнюю группу вошли единицы, сочетающие в себе признаки фонетически и графически обусловленных эрративов. Так, написание собсна (от собственно), с одной стороны, фиксирует частотную в устной речи синкопу (полную редукцию второго слога), упрощающую произношение данного слова, а с

другой стороны, содержит отступление от кодифицированного буквосочетания, не обусловленное изменением произношения (буква А в конце слова вместо нормативной О). Считаем необходимым пояснить, что, говоря о фонетической обусловленности эрративизации, мы опираемся на сопоставление звукорядов, соответствующих нормативным и эрративным написаниям: различия в произношении закономерно мотивируют приспособление написания, в то время как их отсутствие предполагает сохранение стандартного буквенного обозначения. Так, и в собственно, и в собсна конечный звук [ъ] находится в заударном слоге после твердого согласного и представляет собой результат качественно-количественной редукции второй степени непереднерядного гласного [о]: синкопа, отраженная в эрративе собсно, никак не влияет на последний слог. Как следствие, изменение звучания здесь не создает такого фонетического повода для изменения написания, которого не было бы в литературном произношении, в связи с чем констатируем, что замена буквы О на А не является фонетически обусловленной. При этом, осуществляя такую замену, пишущие, конечно, ориентируются на реальный звуковой облик слова, но ее причину нельзя назвать фонетической, так как в данном случае изменение написания происходит при неизменности звучания. Подобные единицы, сочетающие в себе случаи фонетически и графически обусловленных фактов трансформации написания, мы будем относить к эрративам смешанного типа.

Проанализируем данные группы, переходя от наименее типичных эрративов к наиболее типичным, т.е. от фонетически обусловленных к графически обусловленным.

2.1. Фонетически обусловленные эрративы, или квазиэрративы. Как мы уже отмечали выше, квазиэр-ративы возникают вслед за изменением фонетического облика соответствующих слов. В связи с этим может сложиться впечатление, что данные единицы не представляют никакой исследовательской ценности для современной лингвистики. У такого суждения есть две причины. Во-первых, некодифицированные написания квазиэрративов легко объясняются самой сущностью фонографического письма: служащий для фиксации материальной стороны речи, данный тип письменности подразумевает графическое отражение различимых изменений звукоряда. Следовательно, появление ненормативного буквосочетания в таких условиях вполне закономерно и не требует отдельного изучения. Во-вторых, само изменение фонетического облика в данном случае обусловлено принципом экономии речевых усилий и связано с явлениями (преимущественно фонетической и словообразовательной природы), хорошо описанными в научной литературе, а потому как единицы языка квазиэрративы также не представляют собой ничего нового для лингвистической теории. Однако в то же время фонетически обусловленные эрративы отличаются двумя свойствами, которые объясняют ценность данных единиц для настоящего исследования и для языкознания вообще. Рассмотрим их по порядку.

1. Обозначенные квазиэрративами сокращенные разновидности слов до появления интернет-коммуникации традиционно использовались только в устной речи и фактически не имели графического облика. Конечно, периодически потребность в нем возникала, но употребление данных единиц в письменной речи носило в целом окказиональный характер. В виртуальном же пространстве неофициальное общение принимает графическую форму, из-за чего сокращенные разновидности слов становятся частым явлением в письменном общении. Таким образом, фонетически обусловленные эрративы обеспечивают сокращенные (и часто ненормативные) фонетические варианты языковых единиц графическим обликом, что, безусловно, делает их уникальным речевым средством онлайн-ком-муникации, заслуживающим исследовательского внимания.

2. Логично предположить, что фонетически обусловленные эрративы, отражающие на письме сокращенные варианты лексических единиц, используются в сетевой коммуникации с той же целью, что и обозначенные ими звукосочетания, - для экономии речевых усилий. Однако на самом деле это не совсем так.

Сравним эрративы короч и крч.

(1) Короч, я тебе сегодня 700 [рублей] отправила | Плез, если чо останется, перешли

(2) Крч, всегда думала, что хоккеисты люди непритязательные | Теперь знаю, что они очень большие неженки

Данные единицы являются сокращениями от вводного слова короче (которое в свою очередь восходит к сочетанию короче говоря) и означают 'подводя итог, заключая сказанное' [23]. Но если и написание короч, и графический облик крч реализуют закон экономии речевых усилий, то как объяснить их вариативность и тот факт, что одно из них короче другого? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно понять, как именно речевая экономия проявляется в использовании разных знаковых систем.

Поскольку материей естественного языка является звучание, которое производится артикуляционным аппаратом, в устной коммуникации действие данного принципа сводится к минимизации произносительных усилий. На уровне отдельного фонетического слова это может привести к двум результатам: к сокращению количества слогов (как в интересующем нас короч вследствие сильной заударной редукции) и к упрощению звукосочетаний (как, в частности, в сушай вместо слушай). Именно эти изменения и проявляются на письме в квазиэрративных буквосочетаниях.

В письменной речи описываемый закон действует иначе. Материей системы письма является зримая сущность - рисунок, создаваемый руками с помощью специальных инструментов (заостренный камень, перо, ручка, клавиатура и т.п.). Как следствие, количество слогов и сложность произношения не имеют для графических знаков и их сочетаний никакого значения. Согласно все тому же закону речевой экономии, пишущий, участвуя в печатной онлайн-коммуникации, стремится минимизировать количество нажатий на клавиши,

вследствие чего и создает такие написания, как крч вместо короче, вщ вместо вообще, всм вместо в смысле и т.п., более подробно рассмотренные в разделе 2.3.1.

Из этого следует, что с точки зрения закона речевой экономии в письменной коммуникации необходима только одна наиболее эффективная некодифицирован-ная графическая форма - крч. Однако, как мы убедились, в виртуальном общении используются оба ненормативных написания данной единицы (короч и крч), а значит, одной экономией речевых усилий сложившуюся вариативность объяснить невозможно.

Дело в том, что если графический эрратив крч в большинстве случаев действительно употребляется исключительно в качестве наиболее удобного сокращения, то фонетически обусловленный эрратив короч, как и многие другие эрративы данного типа, используется не только и не столько для экономии, сколько с целью подражания устной речи с помощью своеобразных заимствований [24]. Считаем необходимым уточнить, что здесь и далее под заимствованиями из звучащей речи, мы, вслед за другими исследователями, понимаем случаи отражения фонетических особенностей устного общения, которые не имеют кодифицированной графической формы (изменения звукоряда, эмфатическое произношение, логическое ударение и т. п.): «Мощные "заимствования" из звучащей речи в он-лайн-общении выполняют прежде всего суггестивно-модусную функцию ("язык-внушение") <...>. Звуковые заимствования усиливают дискурсивность (разговорность) письменной речи» [25. С. 15]. При этом он-лайн-общение не просто сходно с неофициальной устной речью, но организуется по ее образу и подобию, заимствуя, адаптируя и имитируя ее многочисленные средства. Обусловлено такое подражание тем, что неформальная коммуникация - это крайне важная для человека форма вербального взаимодействия, в рамках которой его речевая интенция (и, следовательно, самовыражение) не ограничена ничем, кроме возможностей используемых им семиотических систем. А так как наиболее развитой и привычной разновидностью неофициальной коммуникации является разговорная устная речь, совершенно естественно, что письменное общение в интернете, все еще очень молодое и развивающееся, стремится быть как можно более похожим на нее - как функционально, так и формально. В связи с этим употребление слов в тех фонетических вариантах, которые традиционно используются в неофициальном устном общении, оказывается одним из наиболее эффективных способов воссоздания его ярко выраженного неформального характера. Таким образом, функции фонетически обусловленных эрративов нельзя сводить к экономии речевых усилий.

Способ образования фонетически обусловленных эрративов заключается в отражении изменений звукового облика: исходное написание трансформируется в соответствии с актуальным разговорным звукорядом с помощью добавления и/или устранения определенных буквенных знаков. Так, квазиэрратив токо образуется от кодифицированного только с помощью удаления букв, фиксирующих звук [л'], выпавший в результате

диерезы; заметим, что та часть написания, которая обозначает не затронутый диерезой фрагмент звукоряда, сохраняет нормативность. Именно обусловленность, даже исчерпанность квазиэрративных буквосочетаний фонетическими изменениями позволяет квалифицировать их как самоценные заимствования из разговорной устной речи, своей привычной формой проявляющие неофициальность коммуникации. Как следствие, сам факт использования соответствующих лексических единиц в онлайн-коммуникации и создания уникального написания для их некодифицированного фонетического облика представляет собой один из ключевых механизмов формирования новой - разговорной - разновидности письменной коммуникации.

2.2. Эрративы смешанного типа. Эрративы смешанного типа обозначают сокращенные и чаще всего ненормативные лексические варианты языковых единиц, а значит, их образование, как и в случае с квазиэрративами, мотивировано фонетическими причинами. Однако в то же время графическая форма эрративов смешанного типа всегда содержит такие случаи отклонения от письменной нормы, которые никак не связаны с изменениями исходного фонетического облика.

Для иллюстрации сравним два эрратива - пасибо и пасиба. Очевидно, данные написания соответствуют распространенному в устной речи звукоряду [плс'ибъ], восходящему к нормативному [сплс'ибъ] и используемому в целях экономии речевых усилий. Так как данный случай диерезы не повлек за собой никаких других фонетических трасформаций, логично предположить, что на этом закончит изменяться и соответствующее написание. И если квазиэрратив пасибо подтверждает это предположение, то сам факт целенаправленного употребления написания пасиба свидетельствует о том, что адаптация к новой звуковой форме - это только один из факторов, обусловливающих появление эрративов. Так, если отсутствие первой буквы в пасиба отражает изменившееся произношение, то замена О на А на конце мотивировано иными причинами. Такое совмещение факторов является специфической чертой эрративов смешанного типа и свойственно всем подобным единицам.

Исходя из сравнительного анализа единиц пасибо и пасиба, можно сделать вывод о том, что эрративы смешанного типа образуются с помощью трансформации, или эрративизации, уже существующих квазиэррати-вов. Действительно, в контекстной базе исследования обнаруживается большое количество соответствующих данному выводу эрративных пар: смори — смари, скоко — скока, пасибо — пасиба, пушто — пушта и т. д.». Однако с той же долей вероятности можно предположить и обратное: данные написания могли образоваться от графически обусловленных эрративов, чья некодифицированная графическая форма обозначает нормативное, литературное звучание. Следуя такому подходу, можно составить уже другие пары: сматри — смари, сколька — скока, спасиба — пасиба, пата-мушта — пушта и т.д. Более того, нельзя определенно утверждать, что эрративы смешанного типа - это вторичные единицы, образованные от представителей

других выделенных нами классов, так как в контекстной базе нашего исследования встречаются написания, не имеющие ни фонетически обусловленных, ни графически обусловленных аналогов: чойта ^ что это в вопросительных конструкциях, ченить что-нибудь, гденить где-нибудь. Конечно, это не значит, что написания вроде *ченидь, *чойто и подобные ни при каких условиях не могут появиться в письменной коммуникации, однако, учитывая объем контекстной базы, их следует квалифицировать как исключения.

Таким образом, нельзя утверждать, что эрративы смешанного типа, сочетая в себе разные способы изменения кодифицированных написаний, образуются в два этапа. Невозможность однозначно определить класс производящих единиц (а в некоторых случаях и отсутствие этих единиц), как кажется, указывает на то, что эрративы смешанного типа образуются напрямую от кодифицированных написаний. Более точное определение происхождения эрративов смешанного типа -актуальная научная проблема, заслуживающая отдельного исследования, в связи с чем в рамках данной работы мы ограничимся констатацией неоднозначности данного вопроса.

В целях выявления особенностей анализируемых единиц разных групп мы изучили частотность употребления эрративов, входящих в приведенные выше пары, и выяснили, что в контекстной базе данного исследования эрративы смешанного типа используются гораздо чаще фонетически и графически обусловленных аналогов. Так, написание смори встречается в 17 сообщениях, сматри - в 17, а смари - в 109; эрратив скоко - в 24 сообщениях, сколька - в 9, а скока - в 493; написание пасибо - в 22, спасиба - в 68, а пасиба - в 139; эрратив пушто - в 2, патамушта - в 21, а пушта - в 40. При этом условия употребления данных эрративов в каждой паре либо отличаются незначительно, либо идентичны.

(3 а) смори что я слушаю

(зб) сматри че есть

(зв) смари что нашла

(4а) во скоко [встреча]?

(4б) хмм ва сколька [идем в кино]

(4в) во скока [турнир по компьютерной игре]?

(5а) пасибо Серега))) {благодарность за подарок}

(5б) ок, спасиба {благодарность за помощь}

(5в) Пасиба Маша) {благодарность за пожелание}

(ба) - почему не отвечаешь?

- Пушто ты надоел

(бб) я не могу [пойти в караоке] | патамушта денег риальна нет((

(бв) я потеряла мысль | пушта увидела что ты прочитал [предыдущее сообщение]

Очевидно, при наличии оппозиции написаний пишущие предпочитают фонетически и графически обусловленным эрративам парные эрративы смешанного типа. Мы считаем, что и образование эрративов смешанного типа, и их распространение, приводящее к частичному вытеснению единиц-аналогов, обусловлено их особой ролью в неофициальной письменной коммуникации. Эрративы смешанного типа представляют собой переходный этап между подражанием устной

речи, выражающемся в использовании фонетически обусловленных эрративов, и созданием уникальных графических средств, соответствующих принципам неофициальности, т.е. графически обусловленных эр-ративов. Иными словами, эрративы второй группы -это все те же заимствованные из неформального устного общения лексемы, написание которых уже не просто отражает их фонетические особенности, но адаптирует данную лексему к новой форме коммуникации, дополняя ее языковую ненормативность ненормативностью графической, что делает подобные проявления неофициальности еще более яркими. Именно эта особенность эрративов смешанного типа объясняет предпочтения пишущих при выборе эрративного написания.

Интересно также и то, что такой способ достижения ненормативности в письменной коммуникации, как представляется, подсказан отсутствием кодифицированных написаний для обозначения неофициальных фонетических вариантов слов. Сталкиваясь с необходимостью отразить те или иные изменения в традиционном звуковом облике, пишущий обнаруживает отсутствие нормативного графического обозначения соответствующего звукосочетания. В связи с этим созданное в результате написание, как мы уже замечали ранее, едва ли может быть охарактеризовано как правильное или неправильное, так как для графического обозначения данного звукоряда нет кодифицированного образца. Особенно показательны в этом смысле лексемы, фонетические изменения которых привели к появлению новых орфограмм, например чо/чё вместо что и счас/щас вместо сейчас. Как следствие, такие написания в определенном смысле существуют вне нормативных ограничений, что дает пользователям нехарактерную для письменной речи свободу в выборе буквенных знаков. Пользуясь этой свободой, пишущие активно конструируют эрративы смешанного типа, отражающие специфику неофициального общения разнообразием уникальных графических форм.

Таким образом, эрративы смешанного типа образуются с помощью, во-первых, свойственного квазиэрра-тивам способа отражения фонетических изменений и, во-вторых, такой трансформации написания, которая не мотивирована звуковыми явлениями и представляет собой следствие своеобразного графического освоения единиц разговорной устной речи в условиях неофициальной интернет-коммуникации. В результате этого приспособления ненормативность и сиюминутность сокращенных лексических вариантов, принципиально важные для неофициальной коммуникации, но проявляющиеся до сих пор только в звучащей речи, получают, собственно, письменное отражение, в известной степени независимое от фонетических явлений.

2.3. Графически обусловленные эрративы, или собственно эрративы. В отличие от анализируемых единиц двух первых групп, эрративы данного типа отличаются от нормативных написаний только графически, соответствуя при этом нормативному произношению. В современной традиции неофициальной интернет-коммуникации существует несколько продуктивных способов создания подобных единиц: сокращение,

коррекция и гиперкоррекция. Рассмотрим данные способы и конкретные примеры их реализации.

2.3.1. Сокращение. Как и следует из названия, сокращение обусловлено законом экономии речевых (печатных) усилий и заключается в уменьшении количества букв в написании конкретного слова или словосочетания. Сокращение уравновешивается, с одной стороны, стремлением минимизировать время печати и, с другой стороны, необходимостью сохранить распознаваемость графической формы. Следовательно, наиболее эффективным способом сокращения оказывается устранение всех букв для гласных и, по возможности, некоторых букв для согласных (крч вместо короче, всм вместо в смысле, вщ вместо вообще и т. д.). Устойчивые словосочетания обычно сокращаются по первым буквам входящих в их состав слов (кр вместо контрольная работа, др вместо день рождения, нг вместо Новый год и т. д.). Чаще всего графическому сокращению подвергаются написания вводных слов (вообще, короче), этикетных частиц (спасибо, пожалуйста) и устойчивых словосочетаний (день рождения, Новый год). В письменной речи эрративы данного типа употребляются точно так же, как единицы, от которых они образованы. Специфическая буквенная форма сокращений без каких-либо ограничений соседствует в одном сообщении с несокращенными написаниями, обозначающими действительный фонетический облик лексических единиц.

Таким образом, в отличие от фонетически обусловленных эрративов, которые, можно сказать, имитируют действие закона речевой экономии, свойственное устному общению, графически обусловленные эрра-тивы, образованные с помощью сокращения, являются уникальным письменным средством сохранения речевых усилий, отражающим специфику коммуникации в новой форме. В этом и заключается особая роль эрра-тивов данной подгруппы.

Кроме того, графические сокращения все же могут использоваться в звучащей речи - для подражания интернет-коммуникации. Данный факт свидетельствует о том, что письменная речь интернета, получая все более широкое распространение и развивая специфические речевые средства, также начинает воздействовать на не опосредованную графической формой и цифровыми устройствами коммуникацию.

2.3.2. Коррекция. Как показало исследование, наиболее продуктивным для интернет-общения способом изменения кодифицированных написаний является коррекция. Вслед за установившейся в лингвистике традицией мы понимаем под коррекцией не буквальное исправление орфографических ошибок, а явление совершенно противоположное - осознанное создание некодифицированного написания в соответствии с фонетическим принципом письма. Здесь важно отметить, что, хотя эрративы нарушают орфографическую норму по определению, в них, как и в обычных ошибках, задействованы те же механизмы, что и в кодифицированных написаниях: «Ненормативное письмо демонстрирует аналоги принципов письма, действующих в письме нормативном: фонематиче-

ского, фонетического, традиционного (= иероглифического), но при этом резко меняет удельный вес фонематических и фонетических написаний: в нормативном письме 95% фонематических написаний, в ненормативном - 77% фонетических» [26. С. 6]. Далее мы увидим, что алгоритм выбора ненормативной буквы далеко не всегда можно соотнести с конкретным принципом, однако в случае с коррекцией актуализация фонетического принципа орфографии бесспорна. Таким образом, условно корректным в данном случае будет считаться такое буквосочетание, которое, в сравнении с кодифицированным, более точно отражает обозначенный им звукоряд. Так, например, данным способом были образованы эрративы гатоф вместо готов, нра-вица вместо нравится, пачиму вместо почему, ка-нешна вместо конечно и т.п. (подвергшиеся коррекции орфограммы выделены полужирным шрифтом).

Коррекция, в отличие от сокращения, никак не связана с законом экономии речевых усилий. Предпосылкой для актуализации коррекции, как мы считаем, является необходимость в экспликации неофициального характера интернет-коммуникации с помощью специфических для данной формы общения графических средств. Как представляется, такая интерпретация образованных посредством коррекции эрративов обусловлена самим феноменом неформального общения и той ролью, которую в нем играет отклонение от нормы. Ненормативность как таковая свойственна всем разновидностям неофициальной коммуникации, причем природа этой ненормативности, хотя и связана с экономией речевых усилий (которая в свою очередь объясняется ориентацией на содержание), никогда ею не ограничивается. Так, если говорящий (или пишущий) в условиях неформального общения по тем или иным причинам переходит на исключительно нормативную во всех аспектах речь, то его собеседник воспримет это как на нечто выбивающееся из условий актуальной коммуникативной ситуации. Такая реакция обусловлена тем, что возможность нарушать норму -это и есть своеобразная «норма» неформального общения. С ее помощью оно дистанцируется от всех форм официального взаимодействия, ассоциирующихся в первую очередь с безличностью - качеством, которому неофициальная коммуникация противостоит по определению. Таким образом, в рамках неофициального общения некодифицированные факты письменной речи, возникшие в результате коррекции, играют, безусловно, важную роль в неофициальной интернет-коммуникации.

Кроме того, данный вывод позволяет объяснить факты употребления эрративов, никак не связанные с названными ранее специфическими функциями письменных знаков, такими как маркировка новых значений, указание на ироничность и т.д. В таких случаях использование эрратива мотивировано самими условиями неофициальной интернет-коммуникации, располагающими к свободному, непосредственному, не обремененному тотальной нормой общению.

Некоторые эрративы, однако, не просто отражают неформальный характер общения, но еще и выполняют

в речи особые функции, которые мы предлагаем называть нетривиальными, так как они не выводятся из определения знаков фонографического письма. Так, например, в ряде исследований, посвященных данным функциям, мы выяснили, что написания жоский и жо-ско, типо, класека, тупа, бомш могут маркировать новый тип употребления, появившийся у обозначенных ими единиц сравнительно недавно и не отраженный в нормативных словарях; написания абидна, ацтань, прасти, спасиба - указывать на умеренный, сдержанный, менее интенсивный и потому менее значимый характер проявления того, что обозначено соответствующей языковой единицей; написание лехко - служить графическим маркером иронического словоупотребления [11].

Больше всего данная разновидность анализируемых единиц похожа на эрративы смешанного типа, которые, кстати говоря, чаще всего тоже образуются с помощью коррекции. Существенная разница между этими классами заключается в том, что графическая ненормативность эрративов смешанного типа всего лишь дополняет ненормативность фонетическую, в то время как некодифицированность собственно эррати-вов является самостоятельным коммуникативным явлением, имеющим принципиальное значение для формирования графического инструментария средств, обеспечивающих полноценность неофициальной коммуникации в письменной форме.

2.3.3. Гиперкоррекция. Коррекции противопоставлена гиперкоррекция - такое изменение написания, которое приводит к менее точному с фонетической точки зрения отражению обозначаемого им звукоряда. Гиперкоррекция опирается на фонемную природу русской орфографии, допускающую обозначение одного и того же звука в позиции нейтрализации разными буквами. Таким образом, «ошибки гиперкоррекции демонстрируют "сверхбдительность", возбуждаемую орфографическим правилом» [26. С. 19], и имитация этой сверхбдительности становится одним из наиболее продуктивных способов намеренного отклонения от письменной нормы. К образованным данным способом эр-ративам относятся думоть вместо думать, сежу вместо сижу, кено вместо кино, огрессия вместо агрессия и т.п. (подвергшиеся гиперкоррекции орфограммы выделены полужирным шрифтом).

Коррекция, напомним, вытекает из самой сущности фонографического письма, в связи с чем данный способ изменения написаний упрощает их, делает более интуитивными. Гиперкоррекция же основана на закономерностях правописания - иными словами, следует не из системы, а из нормы, в большинстве случаев ориентированной на отражение фонемного облика слова, - и потому приводит к противоположным результатам, а именно к искусственному усложнению написаний. При этом было бы неправильным утверждать, что гиперкоррекция заключается в использовании орфографических принципов вне сферы их применения, так как выбор ненормативных буквенных знаков в данном случае не зависит от наличия или отсутствия опорных написаний, подчиняясь лишь одной за-

кономерности: буква, обозначающая реально произносимый в слабой позиции звук, заменяется на другую (или другие), которая также может обозначать этот звук в данной позиции. В то же время нельзя отрицать всякую связь гиперкоррекции с принципами орфографии: хотя конкретные эрративные буквосочетания зачастую не подчиняются одному из традиционно выделяемых принципов, намеренный выбор некорректного знака всегда основан на представлении о фонемном устройстве слова, одном из центральных для русской орфографии.

Усложнение буквосочетаний в результате гиперкоррекции порой принимает такие формы, что вызывает недоумение у тех, кто не знаком с феноменом эр-ративов: кажется, носитель русского языка никогда не напишет по ошибке кено или думоть. Эффект неожиданности, который производят подобные эрративы на неподготовленного человека, - одна из характерных черт данного графического явления, хорошо осознаваемая пользователями интернета. Исходя из этого, заключаем, что гиперкоррекция - это не только и не столько нарушение орфографической нормы, сколько игра с ней, карнавал, одновременно пародирующий кодификацию и утверждающий ее актуальность. Замечательно, что пародийность эрративов отмечается уже в «языке падонкаф», многие написания которого образованы именно с помощью гиперкоррекции: «[Олбанское письмо] - это осознанно-демонстративное проявление антикультуры (мы имеем в виду речевую культуру), подчеркивание условно-конвенциального содержания традиционных норм, которые как бы не обязательны с функциональной точки зрения» [25. С. 17]. Данный способ создания эрративов отражает еще одну отличительную черту неофициальной коммуникации - насыщенность семиотической игрой, обусловленную стремлением пишущих к самовыражению, к проявлению собственной индивидуальности. Таким образом, графически обусловленные эрративы, образованные с помощью гиперкоррекции, безусловно, представляют собой наиболее своеобразное и изобретательное графическое средство неофициальной интернет-коммуникации.

В связи с этим важно отметить, что создание как можно более изощренных, броских, сбивающих с толку написаний - это, помимо всего, прочего еще и увлекательная коммуникативная игра, невозможная без коррекции и гиперкоррекции. Однако, как ни странно, существуют и более радикальные способы создания эрративов. Например, мимикрия - замена русских букв на визуально схожие знаки и знакосочета-ния, к которым относятся буквы иностранных алфавитов, пунктуационные символы, цифры и т. д.

(7) - ёлочка потрясающая

- надо туда потом идти | когда будет темно

- угу, она еще светиться будет К Р А С и В О

Еще один похожий способ изменения кодифицированных написаний - контаминация единиц разных алфавитов и иных графических систем.

(8) оченЬ сме^'ИнО т40 пе скаже^'И))))))

Конечно, подробное описание подобных единиц

требует отдельного исследования. В рамках данной

статьи можно утверждать только о том, что их экстраординарная, вызывающая форма отражает стремление пишущих к самовыражению и свидетельствует о наличии ряда собственно графических средств реализации этого крайне важного для неофициальной коммуникации стремления.

Заканчивая рассмотрение третьей группы эрративов, предупредим возможные вопросы о преемственности разных видов ненормативных написаний. Едва ли можно утверждать, что описанные нами классы эрративов составляют последовательность, в которой каждый следующий элемент невозможен без предыдущего. Ранее мы уже обозначили неопределенность вопроса о происхождении эрративов смешанного типа; еще менее убедительными представляются потенциальные суждения о первичности фонетически обусловленных эрративов перед графически обусловленными или наоборот.

На первый взгляд может показаться, что характер взаимосвязи (от обслуживания фонетики к чистой графике) рассмотренных нами способов эрративизации указывает на их преемственность: если отражение фонетических изменений полностью зависит от устной речи и в связи с этим не требует изобретения собственно письменных проявлений ненормативности, то не влияющая на звучание трансформация написания как будто бы свидетельствует о более зрелом периоде развития неофициальной интернет-коммуникации. Однако история употребления эрративов опровергает столь размеренную периодизацию [27. С. 131]. Напомним, что жаргон «падонков» содержит большое количество эрративов, созданных с помощью гиперкоррекции: превед медвед, аффтар жжот, выпей йаду и т.п. При этом с момента создания данного жаргона прошло немало времени, прежде чем эрративы стали распространенным речевым средством в русскоязычной письменной коммуникации [27. С. 130]. Судя по всему, столь характерный способ изменения некодифицированных написаний, как гиперкоррекция, не мог быть настолько хорошо освоен пишущими на раннем этапе развития интернет-коммуникации, задолго до широкого распространения других, более простых с графической точки зрения эрративов.

Мы считаем, что описанные нами способы изменения некодифицированных написаний, проявляя разные свойства неофициальной коммуникации, представляют собой в определенной степени взаимосвязанные, но в целом самостоятельные коммуникативные явления, не вытекающие одно из другого. Как представляется, потенциал письменной системы никак не изменился с появлением неофициальной интернет-коммуникации, однако именно распространение сетевого общения привело к реализации этого потенциала, который и проявился в разнообразии эрративных написаний и способов их образования. При этом вполне закономерно, что в онлайн-коммуникации параллельно функционируют и своеобразные заимствования из устной речи, и собственно графические средства выражения неофициальности, и гибридные единицы. С одной стороны, освоение новой формы неформального общения невозможно без привлечения привычного инструментария разговорной устной речи - фонетически обу-

словленных эрративов; понятно и то, что этот инструментарий не становится менее востребованным в процессе развития интернет-коммуникации, обновляясь в соответствии с актуальными коммуникативными тенденциями и потребностями. С другой стороны, очевидно стремление пишущих обеспечить эту новую форму общения уникальными письменными средствами - графически обусловленными эрративами, проявляющими важнейшие свойства неофициальной коммуникации, такие как выборочная ненормативность, экономность и выразительность. Наконец, неудивительно и то, что в такой среде появляются гибридные средства - эрративы смешанного типа, объединяющие разные проявления неформальности в одной форме, комбинируя их эффект. Таким образом, своим разнообразием эрративы наглядно демонстрируют действие двух противоположных, диалектических тенденций неофициального интернет-общения: «...с одной стороны, современная письменная коммуникации обретает самостоятельность по отношению к звучащей речи, вырабатывая иероглифические принципы выражения, и, с другой стороны, интенсивно смыкается со звуковой речью в области реализации суггестивных интенций» [25. С. 28].

Заключение

Феномен эрративных написаний возникает как проявление неофициальности письменной интернет-коммуникации. При этом разные способы образования этих написаний (фиксация фонетических изменений, заключающаяся в приспособлении нормативных буквосочетаний к разговорному звуковому облику, сокращение, коррекция, гиперкоррекция, мимикрия, контаминация) отражают актуальность сущностных свойств неформального общения - предрасположенности к речевой экономии, выборочной ненормативности, насыщенности семиотической игрой и распространенности речевых средств самовыражения. Неофициальная природа сетевой коммуникации естественным образом обусловливает переосмысление основных графических средств письменной речи - букв и буквосочетаний. Как следствие, эрративы следует признать вовсе не преходящей инновацией, связанной с определенным типом мышления или низким уровнем культуры интернет-пользователей, а естественным явлением вербальной коммуникации, родственным, например, аллегровому произношению в разговорной речи.

В соответствии с наиболее продуктивными способами образования эрративов можно выделить три группы анализируемых написаний: фонетически обусловленные эрративы, или квазиэрративы, отражают фонетические изменения, которые происходят с лексическими единицами в условиях устной неофициальной коммуникации (лан вместо ладно, тыща вместо тысяча); графически обусловленные эрративы, или собственно эрративы, нарушая орфографическую норму, продолжают обозначать нормативный фонетический облик (девачка вместо девочка, плакоть вместо плакать); эрративы смешанного типа совмещают в себе письменную фиксацию фонетических явлений и соб-

ственно графические трансформации, не мотивированные изменениями звукоряда (намана вместо нормально, буш вместо будешь). При этом распространенных в современной лингвистике аспектов изучения анализируемых единиц (эрративы как следствие низкого уровня общей грамотности, как графическое средство речевой экономии и как способ реализации частных коммуникативных интенций) недостаточно для объяснения формального разнообразия эрративных написаний.

Все эрративные написания восходят к кодифицированным, образовываясь от них либо непосредственно, либо опосредованно. Нормативное написание как устойчивый графический образ слова служит отправной точкой для графических трансформаций, а затем становится фоном, с которым соотносятся результаты этих трансформаций.

С графической точки зрения эрративные написания чаще всего системны. Фонетически обусловленные эрра-тивы отражают реальное звучание разговорных лексических вариантов, реализуя назначение фонографического письма как такового. Коррекция и гиперкоррекция, используемые для образования эрративов смешанного типа и графически обусловленных эрративов, в абсолютном большинстве случаев следуют буквосочетательному принципу письма и имитируют действие орфографических принципов, основанных на фонемной природе русской графики. Таким образом, эрративы соответствуют естественным закономерностям письменной системы, в разнообразных формах проявляя ее имманентный потенциал. В то же время сокращенные, контаминационные и некоторые гиперкоррекционные эрративы нельзя признать системными фактами письма, однако наличие аси-стемного - естественное явление, связанное с регулярными коммуникативными намерениями. Так, закон речевой экономии в отношении письменной коммуникации требует отвлечения написания от его звукового значения, а для создания уникальных, нарочито непривычных графических средств выразительности целесообразно привлекаются единицы разных знаковых систем. Иными словами, образование графически асистемных эрративов обусловлено системными интенциями неофициальной коммуникации.

Конечно, заявленный нами аспект изучения эррати-вов не исчерпывается настоящей работой: столь многогранное языковое и графическое средство в своем развитии будет всегда опережать лингвистическое описание, и отставание теории от практики, вероятнее всего, в ближайшее время будет только усугубляться, так как компьютеризация общения едва ли достигла своего пика. В условиях вынужденной изоляции из-за пандемии соу1^ 19 сетевое общение стало еще более востребованным и фактически жизненно необходимым, что в свою очередь спровоцировало новый виток компьютеризации, продемонстрировав возможность полного перехода на дистанционную форму взаимодействия в ряде отраслей, в частности в сферах науки и образования. А значит, следует ожидать, что неофициальная письменная коммуникация будет и дальше развиваться и распространяться, расширяя свое влияние на коммуникацию в целом и тем самым продолжая привлекать внимание исследователей.

Список источников

1. Анопко Т.Н., Атаманова Н.В. Словообразовательные особенности современной молодежной неологии на примере социальной сети «ВКонтакте» // Современная научная мысль : материалы IV Междунар. науч.-практ. конф. Чебоксары, 2018. С. 8-19.

2. Арпентьева М.Р. Эрративы «интернетояза» // Языки и литература в поликультурном пространстве. Барнаул, 2018. № 4. С. 5-14.

3. Белинская Е.П. Язык интернет-коммуникации и социолингвистическая ситуация современности // Современная социальная психология: теоретические подходы и прикладные исследования. М., 2011. № 1. С. 5-10.

4. Захарова Е.С. Сленг в интернет-коммуникации (на примере англоязычной и русскоязычной сети Facebook и ВКонтакте // Молодежь в науке и образовании: проблемы и перспективы развития : тезисы VI Междунар. науч.-практ. конференции. Екатеринбург, 2016. С. 38-42.

5. Карнуп Е.В. Искажение орфографического облика слова как результат синтеза устной и письменной речи при русскоязычной коммуникации в Twitter // Научное мнение. СПб., 2014. № 3. С. 141-146.

6. Кочетков В.В., Соколов А.Н. Особенности передачи игрового языка эрративами // Научный поиск. Шуя, 2018. № 3. С. 39-41.

7. Гусейнов Г.Ч. Берлога веблога. Введение в эрратическую семантику. 2005. URL: http://speakrus.ru/gg/microprosa_erratica-1.htm (дата обращения: 29.10.2022).

8. Трач А.С. Особенности использования письменной речи в сети Интернет // Известия Южного федерального университета. Технические науки. 2010. Т. 111, № 10. С. 34-39.

9. Голев Н.Д. Письменная коммуникация Новейшего времени: основные векторы развития // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2012. № 2 (18). С. 5-17.

10. Тесленко О.А. Современная естественная письменная речь: неполный стиль написания, или аллегровое письмо // Филология и лингвистика в современном обществе : материалы III Междунар. науч. конф. М. : Буки-Веди, 2014. C. 108-114.

11. Шипилов М.Ю. Эрративы в неофициальном интернет-общении: принципиальная инновация или закономерное проявление системности языка и письма? // Аспирантские чтения - 2021 : сб. материалов науч.-практ. конф. Казань, 2020. С. 140-149.

12. Гончарова Л.М., Ковшова Н.В. Языковые новообразования в интернет-коммуникации // Гуманитарные технологии в современном мире : сб. ст. VIII междунар. науч.-практ. конф. : в 2 ч. Ч. 1. 2020. С. 73-80.

13. Сидорова М.Ю. Интернет-лингвистика: русский язык. Межличностное общение. М., 2006. 193 с.

14. Кронгауз М.А. Самоучитель олбанского. М., 2013. 416 с.

15. Гусейнов Г.Ч. Заметки к антропологии русского интернета. 2000. URL: https://magazines.gorky.media/nlo/2000/3/zametki-k-antropologii-russkogo-interneta.html (дата обращения: 16.06.2022).

16. Щерба Л.В. Спорные вопросы русской грамматики // Русский язык в школе. 1939. № 1. С. 10-21.

17. Шипилов М.Ю. Изменение графического облика языковой единицы как отражение ее семантической специализации (на примере орфографических пар жёсткий - жоский и жёстко - жоско(-а) // Материалы XXXV Международной научно-практической конференции (10.01.2018) Актуальные вопросы науки. М., 2018. № 35. С. 47-49.

18. Шипилов М.Ю., Горбунова Л.И. Изменение орфографического облика языковой единицы типа как отражение ее функциональной специализации // Вестник Иркутского университета. Иркутск, 2018. № 21. С. 178-179.

19. Кочетков В.В., Соколов А.Н. Намеренно ошибочные написания в текстах А.Н. Островского // Современные проблемы науки и образования. 2014. № 6. URL: https://science-education.ru/ru/article/view?id=16632 (дата обращения: 16.06.2022).

20. Узбеков Т.С. Качественные и количественные характеристики языковой игры в романе Т. Толстой «Кысь» // Евразийский союз ученых. 2020. № 8-2 (77). С. 48-52.

21. Нам Х.Х. Узус, норма и система в контексте современного русского языка: на материале интернет-коммуникации // Мир русского слова. СПб., 2013 № 3. С. 33-42.

22. Лутовинова О.В. Языковая игра в интернет-коммуникации // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. 2015. № 2 (97). С. 104-111.

23. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. 4-е изд. М., 1999. 944 с.

24. Воронцова К.Б. Интернет-коммуникация как слияние культур устной и письменной речи // Язык. Культура. Образование. 2017. № 2. С. 48-50.

25. Голев Н.Д. Русская письменная разговорная речь и ее отражение в обыденном метаязыковом сознании участников виртуальной коммуникации // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2013. № 5(25). С. 12-30.

26. Парубченко Л.Б. Ненормативное русское письмо (лингвистический анализ ошибок в употреблении букв) : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Омск, 2004. 67 с.

27. Карасёва А.И. Роль и функции эрратива в интернет-сленге // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. М., 2008. № 2 (86). С. 129-141.

References

1. Anopko, T.N. & Atamanova, N.V. (2018) [Word formation features of modern youth neology using the example of the social network VKontakte]. Sovremennaya nauchnaya mysl' [Modern Scientific Thought]. Proceedings of the 4th International Conference. Cheboksary. 28 January -28 February 2018. Cheboksary: Ekspertno-metodicheskiy tsentr. pp. 8-19. (In Russian).

2. Arpent'eva, M.R. (2018) Errativy "internetoyaza" [Erratives of "Internet language"]. Yazyki i literatura vpolikul'turnomprostranstve. 4. pp. 5-14.

3. Belinskaya, E.P. (2011) Yazyk internet-kommunikatsii i sotsiolingvisticheskaya situatsiya sovremennosti [The language of Internet communication and the sociolinguistic situation of our time]. Sovremennaya sotsial'naya psikhologiya: teoreticheskie podkhody i prikladnye issledovaniya. 1. pp. 5-10.

4. Zakharova, E.S. (2016) [Slang in Internet communication (on the example of the English-language and Russian-language networks Facebook and VKontakte]. Molodezh' v nauke i obrazovanii: problemy i perspektivy razvitiya [Youth in Science and Education: Problems and development prospects]. Abstracts of the 4th International Conference. Yekaterinburg. 29 March 2016. Yekaterinburg: [s.n.]. pp. 38-42. (In Russian).

5. Karnup, E.V. (2014) Iskazhenie orfograficheskogo oblika slova kak rezul'tat sinteza ustnoy i pis'mennoy rechi pri russkoyazychnoy kommunikatsii v Twitter [Distortion of the orthographic appearance of a word as a result of the synthesis of oral and written speech in Russian-language communication on Twitter]. Nauchnoe mnenie. 3. pp. 141-146.

6. Kochetkov, V.V. & Sokolov, A.N. (2018) Osobennosti peredachi igrovogo yazyka errativami [Features of the transmission of game language by erratives]. Nauchnyypoisk. 3. pp. 39-41.

7. Guseynov, G.Ch. (2005) Berloga vebloga. Vvedenie v erraticheskuyu semantiku [The Den of Weblog. Introduction to erratic semantics]. [Online] Available from: http://speakrus.ru/gg/microprosa_erratica-1.htm. (Accessed: 29.10.2022).

8. Trach, A.S. (2010) Osobennosti ispol'zovaniya pis'mennoy rechi v seti Internet [Features of the use of written speech on the Internet]. Izvestiya Yuzhnogofederal'nogo un-ta. Tekhnicheskie nauki. 10 (111). pp. 34-39.

9. Golev, N.D. (2012) Written communication of modern time: main vectors of development. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya — Tomsk State University Journal of Philology. 2 (18). pp. 5-17. (In Russian).

10. Teslenko, O.A. (2014) [Modern natural written speech: incomplete writing style, or allegro writing]. Filologiya i lingvistika v sovremennom obshchestve [Philology and Linguistics in Modern Society]. Proceedings of the 3rd International Conference. Moscow. November 2014. Moscow: Buki-Vedi. pp. 108-114. (In Russian).

11. Shipilov, M.Yu. (2020) [Erratives in informal Internet communication: a fundamental innovation or a natural manifestation of the systematic nature of language and writing?]. Aspirantskie chteniya — 2021 [Postgraduate Readings - 2021]. Proceedings of the Conference. Kazan. 22-23 April 2021. Kazan: Kazan State University. pp. 140-149. (In Russian).

12. Goncharova, L.M. & Kovshova, N.V. (2020) [New linguistic formations in Internet communications]. Gumanitarnye tekhnologii v sovremennom mire [Humanitarian Technologies in the Modern World]. Proceedings of the 8th International Conference. Pt. 2. Kaliningrad. 28-30 May 2020. Kaliningrad: RA Poligrafych". pp. 73-80. (In Russian).

13. Sidorova, M.Yu. (2006) Internet-lingvistika: russkiy yazyk. Mezhlichnostnoe obshchenie [Internet Linguistics: Russian language. Interpersonal communication]. Moscow: 1989 ru.

14. Krongauz, M.A. (2013) Samouchitel'olbanskogo [Manual of Olbanian]. Moscow: Corpus.

15. Guseynov, G.Ch. (2000) Zametki k antropologii russkogo interneta [Notes on the anthropology of the Russian Internet]. Gor 'kiy Media. [Online] Available from: https://magazines.gorky.media/nlo/2000/3/zametki-k-antropologii-russkogo-interneta.html. (Accessed: 16.06.2022).

16. Shcherba, L.V. (1939) Spornye voprosy russkoy grammatiki [Controversial issues of Russian grammar]. Russkiy yazyk v shkole. 1. pp. 10-21.

17. Shipilov, M.Yu. (2018) [Changing the graphic appearance of a linguistic unit as a reflection of its semantic specialization (using the example of spelling pairs zhestkiy - zhoskiy i zhestko - zhosko(-a)]. Aktual 'nye voprosy nauki [Current Issues of Science]. Proceedings of the 35th International Conference. Vol. 35. Moscow. 10 January 2018. Moscow: Izdatel'stvo Sputnik +. pp. 47-49. (In Russian).

18. Shipilov, M.Yu. & Gorbunova, L.I. (2018) Izmenenie orfograficheskogo oblika yazykovoy edinitsy tipa kak otrazhenie ee funktsional'noy spetsializatsii [Changing the orthographic appearance of a linguistic unit of type as a reflection of its functional specialization]. Vestnik Irkutskogo universiteta. 21. pp. 178-179.

19. Kochetkov, V.V. & Sokolov, A.N. (2014) Namerenno oshibochnye napisaniya v tekstakh A.N. Ostrovskogo [Deliberately erroneous spellings in the texts of A.N. Ostrovsky]. Sovremennye problemy nauki i obrazovaniya. 6. [Online] Available from: https://science-education.ru/ru/article/view?id=16632. (Accessed: 16.06.2022).

20. Uzbekov, T.S. (2020) Kachestvennye i kolichestvennye kharakteristiki yazykovoy igry v romane T. Tolstoy "Kys'" [Qualitative and quantitative characteristics of the language game in T. Tolstaya's novel Slynx]. Evraziyskiy soyuz uchenykh. 8-2 (77). pp. 48-52.

21. Nam, Kh.Kh. (2013) Uzus, norma i sistema v kontekste sovremennogo russkogo yazyka: na materiale internet-kommunikatsii [Usus, norm and system in the context of the modern Russian language: on the material of Internet communication]. Mir russkogo slova. 3. pp. 33-42.

22. Lutovinova, O.V. (2015) Yazykovaya igra v internet-kommunikatsii [Language game in Internet communications]. Izvestiya Volgogradskogo gosudarstvennogo pedagogicheskogo universiteta. 2 (97). pp. 104-111.

23. Ozhegov, S.I. & Shvedova, N.Yu. (1999) Tolkovyy slovar' russkogo yazyka [Explanatory Dictionary of the Russian Language]. 4th ed. Moscow: Azbukovnik.

24. Vorontsova, K.B. (2017) Internet-kommunikatsiya kak sliyanie kul'tur ustnoy i pis'mennoy rechi [Internet communication as a fusion of oral and written speech cultures]. Yazyk. Kul'tura. Obrazovanie. 2. pp. 48-50.

25. Golev, N.D. (2013) Russian colloquial written speech and the reflection of its modern state in the ordinary metalanguage consciousness of virtual communication participants. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya — Tomsk State University Journal of Philology. 5 (25). pp. 12-30. (In Russian). doi: 10.17223/19986645/25/2

26. Parubchenko, L.B. (2004) Nenormativnoe russkoe pis 'mo (lingvisticheskiy analiz oshibok v upotreblenii bukv) [Non-normative Russian writing (linguistic analysis of errors in the use of letters)]. Abstract of Philology Dr. Diss. Omsk.

27. Karaseva, A.I. (2008) Rol' i funktsii errativa v internet-slenge [The role and functions of errative in Internet slang]. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsial'nyeperemeny. 2 (86). pp. 129-141.

Информация об авторе:

Шипилов М.Ю. - аспирант кафедры русского языка и общего языкознания Иркутского государственного университета (Иркутск, Россия). E-mail: ironhawk1123@gmail.com

Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

Information about the author:

M.Yu. Shipilov, postgraduate student, Irkutsk State University (Irkutsk, Russian Federation). E-mail: ironhawk1123@gmail.com

The author declares no conflicts of interests.

Статья поступила в редакцию 27.06.2022; одобрена после рецензирования 15.05.2023; принята к публикации 08.09.2023.

The article was submitted 27.06.2022; approved after reviewing 15.05.2023; accepted for publication 08.09.2023.