CC BY
63
УДК 821.161.1.09"20"
Каскина Юлия Узакбаевна
кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН, г. Москва
kaskina@inbox.ru
СПОСОБНОСТЬ К ПРЕОБРАЖЕНИЮ КАК ЧЕРТА РУССКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА (по рассказу М. Горького «Ледоход» 1912 г.)
В статье рассказывается о положительных откликах первых читателей рассказа «Ледоход». Излагается трактовка и особенности его восприятия в более поздний период. В 60-ые годы прошлого века для исследователей наиболее важным являлся показ Горьким «выдающихся качеств русского человека из народа» (В.А. Келдыш), а также новый психологизм, характеризующийся обращенностью к противоречивости человеческой души (С.Г. Бочаров). Указывая на даровитость и мудрость простого человека в изображении Горького, А.Ф. Цирулевусматривает в «Ледоходе» «диалектику революционного мышления». М.М. Голубков описывает внезапные изменения характера главного героя близким нашему пониманию основной его черты словом «преобразился». Проанализировав один из главных в рассказе мотив колокольного звона, а также особенности развития образа Осипа, отметив, что оно происходит на музыкальном фоне звучащего колокола, связав это с хронотопом «Ледохода», мы пришли к выводу о том, что способность к преображению есть черта русского национального характера, и что рассказ «Ледоход», соответствует канонам жанра пасхального рассказа.
Ключевые слова: рассказ «Ледоход», М. Горький, трактовка и восприятие, колокольный звон, русский характер, преображение, пасхальный жанр.
Рассказ «Ледоход» впервые был напечатан в журнале «Вестник Европы» в 1912 году. Его действие относится к 1883-1884 годам, к периоду работы А. Пешкова в Нижнем Новгороде десятником у В.С. Сергеева. Простота, реалистичность, народность и художественность рассказа были отмечены уже в первых откликах на него. Критики радостно приветствовали новое подтверждение «живого неоскудевающего таланта» [4, с. 592] Горького. «Ледоходом» восхищался М. Пришвин [8, с. 324], И. Сургучев [9, с. 253]. О нем положительно отзывались литературные критики. Одни ценили в незамысловатом повествовании писательское мастерство Горького и яркие образы - «это - жизнь, а не творимая легенда. Все фигуры плотников - художественно колоритны, не тени, а живые люди» [2]. Другие пленялись необъяснимым, что порой «важнее, дороже фабулы, занимательности и определенной мысли» [7].
Можно сказать, этот рассказ всегда привлекал пристальное внимание литературоведов. Было многократно отмечено и детально проанализировано его созвучие с рассказом Короленко «Река играет» (1891 г.). В.А. Келдыш убедительно показал, что «Горький раскрыл выдающиеся качества русского человека из народа: активное отношение к жизни, недюжинный, "талантливый" ум» [6, с. 135]. Но в конечном итоге делал вывод о неизбежном приходе таких противоречивых и сильных натур, как Осип, в революцию.
Обратившись к психологическому раскрытию характера в русской классической литературе и в творчестве Горького, С.Г. Бочаров именно на примере рассказа «Ледоход» обнаружил принцип «полярности» в характеристике героев. Он писал: «Духовно богатым, цельным характерам присущи в изображении Горького контрастность и неожидан-
ность обнаружения различных своих сторон и качеств» [1, с. 175]. «Ликующим аккордом» [1, с. 189] он называет слова Осипа о том, что «душа человечья крылата», отмечает дальнейшую автономность существования этого возвышающего душевного состояния. Суть нового психологизма в литературе начала XX века он видит в том, что «границы характера раздвинулись, диапазон его проявлений несказанно расширился», и считает открытия Толстого и Горького «настоящей революцией в художественном понимании человека» [1, с. 210].
То, что «Ледоход» и в настоящее время любим читателями, входит в обязательную программу при поступлении в ВУЗы, не оставлен вниманием критиков, так как часто привлекается в качестве примера при изложении своих концепций участниками горьковских конференций, лишний раз подтверждает его принадлежность к большой классической литературе. Современный исследователь А.Ф. Ци-рулев, например, традиционно отметив противоречивость характера Осипа, заключает: «Простой человек в изображении автора "По Руси" не только безмерно талантлив, но и мудр, и политически вполне прозорлив и чуток» [10, с. 56].
М.М. Голубков описывает будто бы внезапные и необъяснимые изменения характера героя, оперируя категориями, одна из которых, составляет, на наш взгляд, русскую национальную черту, верно подмеченную и художественно убедительно показанную Горьким: «Повествователя поражает мгновенное изменение характера героя, который способен из ленивого, хитрого и бестолкового балагура преобразиться в "воеводу - человека, который, идя впереди людей, заботливо, умно и властно вел их за собой"» (курсив мой - Ю.К.) [3, с. 35].
В рассказе четко определено время действия -это Страстная пятница и обозначено место - на
30
Вестник КГУ ^ № 1. 2018
© Каскина Ю.У, 2018
реке в ледоход, то есть в момент начавшегося освобождения ее от ледяных оков. Сквозь всю ткань повествования проходит колокольный звон. Заметно, что этот мотив развивается крещендо - от тихого и печального к радостному и торжественному. Всего колокольный звон «звучит» в рассказе семь раз и каждый раз по-разному.
«Работали плотники - а в городе печально и призывно пела медь колоколов. Головы рабочих поднимались вверх. Глаза задумчиво тонули в сероватой мгле, обнявшей город, и часто топор, занесенный для удара, нерешительно, на секунду останавливался в воздухе, точно боясь разрубить ласковый звон» [4, с. 154]. Так - печально, призывно и ласково звучит колокол в самом начале истории.
Образ главного героя Осипа раскрывается постепенно и на протяжении рассказа существенно меняется. На первой же странице после описания реки довольно неожиданно с многоточием вначале дается его портретная характеристика -сначала внешняя. «Староста Осип, чистенький и складный мужичок, с правильной серебряной бородкой, аккуратно завитой в мелкие кольца на розовых щеках и гибкой шее, всегда и всюду заметный...» [4, с. 154]. Чуть ниже - внутренняя: «Сам он - первейший лентяй артели. Превосходно знает свое дело, умеет работать ловко, споро, со вкусом и увлечением, но - не любит утруждать себя и постоянно рассказывает волшебные истории» [4, с. 155]. И как бы подытоживающая: «Вообще он человек "артельный", но старики его не любят, считают шутом, бездельником и относятся к нему неуважительно, да и молодежь, любя слушать его болтовню, смотрит на него несерьезно, с недоверием, плохо скрытым и часто злым» [4, с. 158]. Рассказчик - пятнадцатилетний А. Пешков признается: «Я не знаю, не могу понять, какова душа благообразного Осипа, - неуловима она умом» [4, с. 162].
Размышления молодого А. Пешкова о «человечьей душе», о познании жизни, вообще о людях имеют тот же звуковой фон: «Об этих делах я думаю, глядя на реку, где город, прилепившийся на горе, поет колоколами всех колоколен, поднятых в небо, как белые трубы любимого мною органа в польском костеле» [4, с. 162]. Здесь, может быть, непроизвольно прорывается присущее ему имманентно западничество Горького - «любимого мною органа в польском костеле».
Работа плотников, занятых починкой ледореза, идет бодро и слажено. Для ее описания используются «энергичные» глаголы со звуковой семантикой. «У нас шаркают рубанки, свистит пила, стучат топоры, загоняя железные скобы в желтое, гладко выструганное дерево, - и во все звуки втекает колокольный звон, смягченный расстоянием, волнующий душу. Кажется, что серый день всею своею работою служит акафист весне, призы-
вая ее на землю, уже обтаявшую, но голую и нищую...» [4, с. 163]. Колокольный звон, как видим, уже не просто поет и призывает, он волнует душу, настраивает ее на пробуждение и церковную службу - «день. своею работою служит акафист весне». Однако сам автор, верный себе в писательской «честности», констатирует чуть ниже: «Работают торопливо, горячо, но плохо, кое-как; всех тянет в город, в баню и в церковь.» [4, с. 163].
Оставалось сделать совсем немного, как вдруг неожиданно лед тронулся, река пошла. Все в испуге выскочили на берег. Приуныли. Но река встала, «ненадолго» - тут же верно определил Осип и задумался. Описание реки настолько виртуозно, что не нуждается в комментарии - здесь и «пугающая тишина», и «напряженное ожидание», и «зловещий шорох», «бездонная глубина», рассыпанные по страницам рассказа.
И тут начинается душевное пробуждение главного героя. «Осип, точно вдруг проснувшись, встал на ноги, снял шапку и, перекрестясь на город, сказал очень просто, спокойно и властно:
- Ну-кось, ребята, айда с Богом.» [4, с. 166].
Семеро человек во главе со старостой решаются на рисковое дело - перейти по непрочному, ненадолго остановившемуся льду на другой берег, в город. В облике старика происходит видимая внешняя перемена. «Осип словно помолодел, окреп: хитровато-ласковое выражение его розового лица слиняло, глаза потемнели, глядя строго, деловито; ленивая, развалистая походка тоже исчезла - он шагал твердо, уверенно» [4, с. 167]. Он приказал взять каждому по доске, веревку, ватерпас, снять шапки и помолиться. Выстроил всех и повел. Теперь он - «маленький», «аккуратный» с бодрым голосом, ловкий и осторожный.
В какой-то момент, предваряя кульминацию рассказа, образ Осипа и мотив колокольного звона как бы сливаются, становятся нераздельны. «Осип заткнул полы полушубка за пояс, его ноги, в серых штанах солдатского сукна, шагают легко и гибко, точно пружины. Идет он так, как будто перед ним все время вертится кто-то, видимый только ему, и мешает идти прямо, кратчайшим путем, а Осип борется с ним, стараясь обойти его, ускользнуть, подается вправо и влево, иногда круто повертывает назад и так все время танцует, описывая по льду петли и полукружия. Голос его звучит немолчно, певуче, и очень приятно слышать, как хорошо сливается он со звоном колоколов...» [4, с. 169].
Еще раз подчеркивается внешняя перемена Осипа: «Лицо странно помолодело, все знакомое стерлось с него, голубые глаза стали серыми, он словно вырос на пол-аршина. Прямой, как новый гвоздь, плотно сжав ноги, вытягиваясь вверх, он кричал, широко открыв рот:
- Не крутись, не сбивайся кучей - башки по-разобью!»[4, с. 170].
Вестник КГУ^ № 1. 2018
31
Когда движение по ожившему льду становится монотонным, тоска от предчувствия неминуемой скорой гибели сжимает сердце и исчезает всякая надежда, снова звучит колокол и в нем на этот раз слышна вера в Воскресение: «Грустно вздыхает гулкая медь колоколов, но - я помню, что через сутки, в ночь, они грянут весело, возвещая воскресение.
Дожить бы до этого звона!..» [4, с. 170].
Именно здесь мы видим кульминацию рассказа - происходит преображение главного героя Осипа. Начавшееся ранее внешнее изменение его облика достигает апогея: «Семь темных фигур качались в глазах, подпрыгивая на льду; они размахивали досками, точно гребли в воздухе, а впереди их вьюном вертится старичок, похожий на Николая Чудотворца, и немолчно звенит его властный голос:
- Не зевай!..» [4, с. 170].
Осип так умело вел людей - он «словно заранее сосчитал трещины во льду», «он играл с рекою», «казалось даже, что это он управляет ходом льда»; так заботливо и любовно подбадривал идущих: « - Не падай духом, божьи детки, э-эй!», что его новое преображенное состояние с удивлением заметили все - в общем-то не склонные к возвышенным чувствам и рефлексии простые люди: « - Ай да дядя Осип! - тихо восторгался мордвин. - Ну - человек!.. Это действительно - человек.» [4, с. 172].
И вот трудный переход завершен. Происходит обратное превращение. Осип упал, подвернул ногу. Видимо, от боли «лицо у него было синее и дрожало», глаза погасли, рот странно открылся» [4, с. 173]. Как постепенно и быстро происходило видимое преображение Осипа, так же быстро и последовательно идет снижение его образа. «Стал он маленький, сморщился и словно тает, лежа на земле, становясь все меньше» [4, с. 174].
Он снова становится плутоватым, хитроватым, крикливым обычным дядей Осипом. «Мне казалось, что Осип искренно поражен ненужностью и безумием сделанного им, - скользкий, точно облизанный, напоминая новорожденного теленка, он сидел на земле, покачивая головою, шаря руками по песку вокруг себя, и не своим голосом все бормотал покаянные слова, ни на кого не глядя. Я смотрел на него, думая - где же тот воевода-человек, который, идя впереди людей, заботливо, умно и властно вел их за собою?» [4, с. 175]. Разочарование и сожаление слышатся в этом признании рассказчика. Соответственно настроению - «в душу наливалась неприятная пустота» [4, с. 175] - меняется восприятие окружающей действительности. Даже описание природы дается теперь темными красками: «потемневшее небо», «черная щетина деревьев», «река потемнела», «грязь расходилась темным дымом по мутно-синей воде» [4, с. 176].
И вновь звучит колокол. Теперь напряжение спадает, уменьшается громкость звучания, но увеличивается эмоциональная наполненность звука.
«Из города плыл приглушенный расстоянием сладко-звучно-грустный колокольный звон» [4, с. 176].
Заканчивается рассказ на том же звуковом фоне. «Гудят, поют колокола, и радостно думается: "Еще сколько раз я встречу весну!.."» [4, с. 178].
Характерна вопросительно -восклицательная концовка рассказа:
«Осип говорит, вздыхая:
- А душа человечья - крылата, - во сне она летает.
Крылата? Чудесно!..» [4, с. 178].
Художественный анализ рассказа Горького «Ледоход» позволил выявить два ключевых момента для его более глубокого понимания. Это - мотив колокольного звона и образ Осипа.
Мотив колокольного звона является сквозным. На протяжении повествования он меняется, развиваясь крещендо - от тихого и печального до радостного и торжествующего. Колокольный звон в зависимости от ситуации передает разные чувства - тоски, опасности, надежды, веры в Воскресение.
Этот мотив тесно связан с образом главного героя. Наиболее торжественно и многообещающе он звучит во время кульминации рассказа, когда Осип становится «похожим на Николая Чудотворца». При этом мотив колокольного звона и образ главного героя сливаются воедино.
В лице Осипа обнаруживается способность русского человека под действием обстоятельств в минуту опасности вырастать в полную меру своих душевных сил и физических возможностей. На наших глазах Осип из плута и лентяя в критический момент преображается в человека-воеводу, похожего на Николая чудотворца. В нем вдруг просыпаются ум, деловитость, любовь к людям, уверенность.
Внутренние перемены Осипа мастерски изображены Горьким с помощью меняющихся портретных характеристик героя. Дело сделано, и Осип снова будто бы погас, сморщился, уменьшился, стал прежним плутишкой. Думается, не случайна концовка рассказа - «а душа человечья - крылата» (в устах Осипа) и восклицательное - «Чудесно!» (самого Горького). Это звучит обнадеживающим утверждением в неслучайности происшедшего. Душа - крылата, и потому может порой и возноситься, и преображаться, пусть потом и возвращаясь на круги своя.
Так, писатель уловил и сумел изобразить в небольшом рассказе одну из особенностей русского национального характера - способность к преображению. Сюжет, мотивы и проблематика, время действия именно этого рассказа Горького соответствуют ныне хорошо разработанным критериям жанра пасхального рассказа [5].
В. Н. Захаров, один из первых обратившийся к пасхальному рассказу, в качестве примера «полемической интерпретации» жанра приводит рассказ
32
Вестник КГУ ^ № 1. 2018
Горького «На плотах» (1895) о снохачестве. Рассказ имеет подзаголовок - «Пасхальный рассказ». Он действительно был написан Горьким для пасхального номера «Самарской газеты» по поручению редакции вместо отказавшегося из-за сильной занятости В.Г. Короленко. Исследователь справедливо называет «На плотах» «антипасхальным рассказом» [5, с. 259] с ницшеанскими идеями, указывает, что рассказ с самого начала был осужден многими критиками. Однако его сильный вывод о горьковском «конфликте с вековыми традициями русской литературы» [5, с. 259] представляется нам неверным, упрощающим художественный мир и творчество большого писателя.
Написанный в 1912 г., включенный в цикл «По Руси», один из лучших и высоко оцененных как современниками, так и потомками, и сегодня привлекающий внимание читателей и исследователей рассказ М. Горького «Ледоход» достойно продолжает традиции русской литературы. И является по-настоящему пасхальным.
Библиографический список
1. Бочаров С.Г. Психологическое раскрытие характера в русской классической литературе и творчество Горького // Социалистический реализм и классическое наследие. (Проблема характера). -М.: Госиздат, 1960. - С. 89-210.
2. Голиков В. [Рецензия] // Вестник знания. -1913. - № 1. - С. 128-129.
3. Голубков М.М. Максим Горький // Русская литература Х1Х-ХХ веков: учеб. пособие. - М.: МГУ, 2012. - Т. 2. - С. 3-37.
4. Горький М. Полн. собр. соч. в 25-ти томах. Т. 14. - М.: Наука, 1972. - 631 с.
5. Захаров В.Н. Пасхальный рассказ как жанр русской литературы // Евангельский текст в русской литературе ХУШ-ХХ веков. - Петрозаводск: Издательство Петрозаводского университета, 1994. - Вып. 1. - С. 249-261.
6. Келдыш В.А. Идейно-художественная проблематика сборника «По Руси» // Горьковские чтения. 1953-1957. - М.: АН СССР, 1959. - С. 113-169.
7. Любош С. Журнальные заметки // Современное слово. - 1912. - № 1770. - 9 декабря.
8. Письмо Пришвина от 4 (17) июня 1915 г. // Горький и советские писатели. «Литературное на-
следство». Т. 70. - М.: Изд-во АН СССР, 1963. -С. 324.
9. Письмо Сургучева от 13 (26) декабря 1912 г. // Горький и его корреспонденты. Сер. «М. Горький. Материалы и исследования». Вып. 7. - М.: ИМЛИ РАН, 2005. - С. 253.
10. Цирулев А.Ф. Диалектика революционного мышления в рассказе М. Горького «Ледоход» // Горьковские чтения, 1990. Ч. 1. М. Горький и революция. - Н. Новгород: Волго-Вят. кн. изд-во, 1991. - С. 50-56.
References
1. Bocharov S.G. Psihologicheskoe raskrytie haraktera v russkoj klassicheskoj literature i tvorchestvo Gor'kogo // Socialisticheskij realizm i klassicheskoe nasledie. (Problema haraktera). - M.: Gosizdat, 1960. - S. 89-210.
2. Golikov V. [Recenziya] // Vestnik znaniya. -1913. - № 1. - S. 128-129.
3. Golubkov M.M. Maksim Gor'kij // Russkaya literatura XIX-XX vekov: ucheb. posobie. - M.: MGU, 2012. - T. 2. - S. 3-37.
4. Gor'kij M. Poln. sobr. soch. v 25-ti tomah. T. 14. - M., Nauka, 1972. - 631 s.
5. Zaharov VN. Paskhal'nyj rasskaz kak zhanr russkoj literatury // Evangel'skij tekst v russkoj literature XVIII-XX vekov. - Petrozavodsk: Izdatel'stvo Petrozavodskogo universiteta, 1994. -Vyp. 1. - S. 249-261.
6. Keldysh VA. Idejno-hudozhestvennaya problematika sbornika «Po Rusi» // Gor'kovskie chteniya. 1953-1957. - M., AN SSSR, 1959. - S. 113-169.
7. Lyubosh S. ZHurnal'nye zametki // Sovremennoe slovo. - 1912. - № 1770. - 9 dekabrya.
8. Pis'mo Prishvina ot 4 (17) iyunya 1915 g. // Gor'kij i sovetskie pisateli. «Literaturnoe nasledstvo». T. 70. - M.: Izd-vo AN SSSR, 1963. -S. 324.
9. Pis'mo Surgucheva ot 13 (26) dekabrya 1912 g. // Gor'kij i ego korrespondenty. Ser. «M. Gor'kij. Materialy i issledovaniya». Vyp. 7. - M.: IMLI RAN, 2005. - S. 253.
10. Cirulev A.F. Dialektika revolyucionnogo myshleniya v rasskaze M. Gor'kogo «Ledohod» // Gor'kovskie chteniya, 1990. CH. 1. M. Gor'kij i revolyuciya. - N. Novgorod: Volgo-Vyat. kn. izd-vo, 1991. - S. 50-56.
Вестник Kry^J № 1. 2018
33
