Специфика власти в пространстве личности: советский период Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

Э.Э. Эмирбекова

кандидат юридических наук, доцент, Филиала Южного федерального университета в Махачкале,

Дагестан *

Е.С. Сагалаева

кандидат юридических наук, доцент Юридического института Северо-Кавказского федерального университета**

Специфика власти в пространстве личности:

советский период

Актуальность обозначенной темы объясняется необходимостью осознать взаимосвязь между историческим периодом, в данном случае советским, общественным развитием и спецификой проявления власти в пространстве личности. Однако для того чтобы оценка данной взаимосвязи была адекватной, необходимо также исследовать особенности пространства личности в российском обществе советского периода. Кроме того, важность изучения данного вопроса объясняется тем, что именно этот период фактически можно рассматривать как переходный к современному российскому обществу. Данное обстоятельство делает исследование власти в пространстве личности российского общества советского периода архиважным, поскольку дает ключ к пониманию специфики власти в пространстве личности постсоветского периода.

Таким образом, тема исследования - специфика власти в пространстве личности российского общества советского периода -будет раскрываться через социально-философский анализ особенностей социального, межличностного, внутриличностного измерений пространства личности в контексте социокультурной ситуации в российском обществе обозначенного периода.

Прежде всего, необходимо отметить, что российское общество с первой трети двадцатого века до начала перестройки советского общества претерпело коренные социально-политические изменения, которые, правда, в кардинально ином направлении продолжали происходить и далее, приняв хронический характер.

Главными чертами трансформационного процесса советского периода стали системные изменения во всех структурных элементах общества. При этом структурные изменения были инициированы, что представляется вполне естественным, изменениями в идеологии

* Эмирбекова Элена Эмирбековна, e-mail: elena_1980@mail.ru

** Сагалаева Евгения Сергеевна, e-mail: 9624390000@mail.ru

власти - установлением монопольной социалистической идеологии, разрушающей предшествующий ей несоциалистический культурный слой и формирующей новую искусственную систему ценностей.

Социально-философский анализ ценностной системы социалистического периода достаточно сложен, поскольку обременен генезисом марксизма, являющегося идеологической основой советского общества. Дело в том, что марксизм как учение сформировался в европейских условиях, в контексте которых его приверженцы трактовали его предназначение как духовное объединение общества нового (капиталистического) типа. Однако в ленинской трактовке из него исчезла плюралистичность, а его ценностные основания фактически поменялись на противоположные, превратив марксизм-коммунизм в идеологическое оружие против европейской цивилизации и ее уклада.

Таким образом, в российском обществе марксизм-коммунизм стал базисом социальной системы, претендующей на мировое господство. В большой мере данное учение своей глубинной интеграцией в российское общество обязано тому, что коммунистические идеологемы оказались близки российской ментальности, сформированной на базе общинного сознания.

Н. Бердяев в работе «Судьба России» выделил следующие и эквивалентные ценности российского общинного сознания и коммунизма: принцип соборности - принцип коллективизма; религиозная вера - вера в мудрость партии; надежда на царя-батюшку -надежда на вождя партии; упование на рай после смерти - светлое будущее. Подобного взгляда придерживались и другие авторы, в частности, И. Ильин и С. Франк «...практически единодушны в выводе о том, что коммунизм как учение в России обрел почву именно благодаря соответствию многих его глубинных черт природе национального характера, а сама коммунистическая Россия явилась только очередной сменной "вывеской" Московского государства Ивана Грозного, петровской империи, вобрав в себя такие их черты, как произвол абсолютной власти, "засилие" государственной собственности, отсутствие свободного образа жизни»1. При этом один из парадоксов советского общества был в том, что благодаря целенаправленному сохранению властью архаических форм мышления и активизации форм поведения, характерных для крестьянской общины, ей удалось актуализировать посредством идеологизации социальной сферы духовные потребности, привязав их к идее социальной справедливости.

Таким образом, произошла переориентация с архетипов спаситель/жертва на архетипы учитель/ученики, которая прошла, на первый взгляд, достаточно легко вследствие общности ценностных оснований. Однако глубинные последствия были трагичны, поскольку

1

Филиппов М.Ю. Правовой механизм трансформации личности в России: социально-философский анализ. Ростов н/Д., 2009. С. 81.

ориентация на формирование некой унифицированной личности привела к трансформации мировоззренческой системы и в некотором смысле подготовила почву для раскола национальной идентичности, произошедшего в постсоветский период. Дело в том, что культурное наследие хотя и не было полностью изолировано из контекста нового общественного строя, но переведено либо в разряд иллюстраций «несовершенных» цивилизаций и их социальных конфликтов, либо локализованы в пространстве и времени в качестве идеальных образов, воплотивших в себе проявления высших человеческих качеств: мужества, любви, сострадания. То есть власть унифицировала пространство личности через политику единения (разные народности -в единый советский народ, говорящий на общем (русском) языке, где у всех общая ценностная система и общее, сформированное на основе данной системы мировоззрение). «Рабовладельческая формация в России в конце ХХ века, едва утвердившись, оказалась неустойчивой. Резкое снижение уровня жизни трудящихся явилось естественным следствием перехода к рабовладельческим отношениям. В результате разрушения общины, выполнявшей в полном объеме функции семьи трудящихся, не обеспечивается воспроизведение рабочей силы в стране. Общество живет в состоянии углубляющегося социального кризиса. В таких условиях правящему классу требуется диктатор, и он не замедлил появиться. Но единоличная власть соответствует не рабовладельческой формации с потребительным характером отношений, а меновому характеру отношений. Поэтому правящий класс с диктатором во главе быстро восстановил феодальные отношения, вобрав в себя изрядное количество бывших номенклатурных работников - носителей феодального сознания. Точнее говоря, под предводительством феодала с диктаторскими замашками была совершена рабовладельческая революция»2. Несмотря на несколько резкое содержание цитаты, важным в данном контексте является сделанный в ней акцент на формировании некого духа единения, сплочения, осуществляемого через воспитание и образование, что в конечном счете сгладило неизбежно существующие в сознании личности, принадлежащей к многонациональному государству, мировоззренческие и социокультурные противоречия. Но это имело и негативные последствия, обусловленные тем, что жесткая идеологизация привела к отсутствию устойчивого поступательного общественного развития, так как насильственная «консолидация», вызывая постоянное социальное напряжение, не давала внутренним ресурсам общества реализовать себя. Результатом стали стагнация, снижение творческой инициативы3, отсутствие плюрализма на межличностном и социальном уровнях пространства личности. Это

2

Генералов В.В. Социальный возраст народов. М., 2001. С. 155.

3 Волков Ю.Г. Креативная личность в культурно-историческом контексте. Ростов н/Д., 2011

закономерно привело к формированию двойных стандартов: соответствующих официальной идеологии и реализуемых на социальном уровне пространства личности и личностных установок, реализуемых на межличностном и внутриличностном уровнях пространства личности. Безусловно, новой власти было необходимо новое общество, а именно - антизападной ориентации. Соответственно, новое общество должно было состоять из людей нового типа, и их начали готовить уже в период Гражданской войны через создание специальных заведений: центры, курсы. Их цель - внедрение новой полярной шкалы ценностей, лежащей в основе нового государства. При этом культурное преобразование, по мысли В.И. Ленина, можно и нужно было достигнуть за одно-два десятилетия, решив при этом сразу две основные проблемы в этой области: устранить практически всеобщую культурную отсталость страны и внедрить в сознание личности новые идеологемы, подчинив таким образом все уровни пространства личности партийной идеологии. Сталин фактически продолжил культурные преобразования в стране, начатые Лениным, - тот же утилитаризм к вопросам духовной жизни личности и общества. Свой отпечаток накладывала и политика тоталитаризма, что вело к идеологизации и политизации культуры в целом, а также единообразию мнений, вкусов, убеждений. Однако учитывая социально-политический контекст -единственное социалистическое государство «в стане врагов», это были вполне оправданные меры власти по упорядочиванию пространства личности.

Тем не менее культурная революция имела негативные последствия в силу того, что привела к созданию особого типа усредненной личности, у которой отсутствовали гибкость мышления, критическое мышление и единообразное мироощущение. Это объясняется тем, что идеологизация сознания личности привела к разрыву между мышлением и языком, поскольку идея божественного, совершенного, идеального в мыслительных стратагемах была сохранена в силу своей архетипичности, а в идеологизированном языке данные понятия отсутствовали. Это обстоятельство в том числе стало впоследствии одной из предпосылок быстрой нравственной деградации российского общества в начальный период постсоветизма. Обоснованием данного положения может служить тот факт, что язык и мышление, несмотря на тесную взаимосвязь между ними, имеют возможность независимого функционирования в силу того, что онтологические понятия, существуя на уровне образов/ощущений, могут существовать и без языка, выступая основанием по отношению к гносеологическим понятиям как производным от них. Это соотношение объясняется тем, что онтологические понятия, такие как вера, Бог, любовь, милосердие, неотделимы от человеческой природы. Кстати, именно онтология веры служит базисом для формирования суггестивной функции языка и прогнозирования действий и их последствий, поскольку

эвфемизация, табуирование мотивированы именно феноменом веры. Гносеологические же понятия, классифицируемые на социализированные и личностные, имеют различие друг от друга: социализированные гносеологические понятия, существуя на уровне языка в общественном, реализуются в формах общественного поведения, в то время как личностные гносеологические понятия существуют в сознании личности часто нереализованными и неизвестными окружающим. Однако в силу того, что через язык личный опыт позволяет перевести в опыт внешний и общественный, при стечении определенных обстоятельств личностные понятия могут осознаться всеми носителями языка и перейти, таким образом, из разряда личностного гносеологического понятия в гносеологические социализированные понятия. При таком переходе может формироваться социализированное восприятие цвета или звука, например, красный цвет - жизнь, страсть, борьба, низкий звук - темный, густой, или произведения искусства. Психофизиологическим обоснованием данного феномена является то, что процесс чувственного познания через ощущения/восприятие/представление связан с осмыслением и, следовательно, с вербализацией осознаваемого ощущения, где слово, выступая в роли сигнала, воздействует на сознание смыслом, заключенным в понятии, а не звуковыми колебаниями.

Исходя из этого, можно констатировать, что при снижении в обществе значения общекультурных вечных ценностей формируется ситуация, в которой язык и мышление, разрывая логические, семантические, культурные, нравственные уровни, сложившиеся до этого периода, функционируют независимо друг от друга. В результате большинство становится неспособным к самостоятельности, что позволяет власти с наименьшими энергетическими затратами руководить им через внедрение и активизацию биологических потребностей «(пища, кров, безопасность, секс). и внедрение. в сознание личности тех ценностей, которые поддерживают удовлетворение данных потребностей и препятствуют формированию потребностей более высокого уровня: материальное благополучие, безопасность. Также активно развиваются идеи семьи, поскольку чем больше у человека круг семьи, тем более он управляем. При помощи манипуляционных методов воздействия акцент делается на формирование у личности поведенческого идеала (как я должен себя вести, чтобы получить желаемое). Истинной целью при планировании манипуляционных воздействий является формирование у личности пассивного типа поведения соответствующего позиции невмешательства. Псевдоцель - создание архицели, например "светлое будущее", куда все обязательно должны прийти и ради осуществления

которой все работают в настоящем. Играет роль отвлечения внимания и направления социальной энергии»4.

Таким образом, тотально идеологизированное общество и власть стали одним конгломератом, характерными чертами которого стали массовизация культуры и мифологизация сознания. «На службу советской мифологии были поставлены средства массовой информации, однако сильно примитивные по сравнению с западной информационной машиной в плане явной топорности изложения информации. Гораздо более важную роль играла выстроенная система государственной пропаганды советского идеологизированного мифа через систему воспитания и образования, официальные молодежные организации, коммунистическую партию, службу в советской армии, обязательное участие во всевозможных коллективных мероприятиях и общественной жизни предприятий и учреждений, через произведения искусства и культуру. Создавались фильмы и литературные произведения идеологизированного содержания, причем многие из них (в отличие от продукции западного масс-культа), даже несмотря на идеологизированность, оставались подлинными произведениями искусства»5. Но подобные процессы, если подходить объективно, можно увидеть во многих странах. Например, в Германии функционировал так называемый геббельсовский аппарат, занимавшийся обработкой сознания немцев в соответствии с задачами фашистской власти. Или в США, где до сих пор идет активная пропаганда американского образа жизни как лучшего в мире. То есть массовое производство информации в соответствии с заказом власти есть один из элементов тоталитарного государства, следствием чего становится мифологизация идеологии и адаптации под нее философии, науки, истории, литературы, языкознания. При этом, как социально-политический феномен, тоталитаризм имел и негативные последствия для российского общества, которые наиболее активно исследовали западные ученые С. Андрески, Дж. Армстронг, З. Бжезинский, К. Вердер, Дж. Грегор, Г. Конрад, Дж. Кеннан, С. Коэна, X. Спиро, А. Улам, К. Фридрих. Указывая на системные изменения, произошедшие во всех элементах общества, и выявив и объяснив факторы, влияющие на динамический характер трансформационного процесса, они тем не менее во многом примитизировали вследствие политического субъективизма смысл советского тоталитаризма, исходя из априорной идеологической установки, как для российского общества, так и для мирового сообщества. Как ни парадоксально, но наиболее объективные исследования, посвященные изучению генезиса историко-философских и социально-политических оснований российского тоталитаризма, были

4 Колесникова Г.И. Социальный механизм манипуляции сознанием личности. Ростов н/Д., 2010. С. 168-169.

Колесникова Г.И., Хубутия М.В. Мифологизация массового сознания в условиях демократизации современного российского общества. Saarbrucken (Germany), 2012. С. 87.

проведены русскими философами - эмигрантами Н. А. Бердяевым, М. С. Восленским, А. Зиновьевым, Ильиным. Кроме того, необходимо отметить, что тоталитаризм как социально-политическое явление рассматривался и учеными Советского Союза, такими как А.А. Галкин, Б.Р. Лопухов, Н. Устрялов, правда, только относительно фашизма. Однако рассматривая тоталитаризм с разных идеологических позиций, исследователи, независимо друг от друга, пришли к одному базовому выводу: власть при тоталитаризме была номенклатурна, идеологизирована и формировала ценности и мораль в государстве. Однако смена ценностей и моральных ориентиров неизбежно влечет за собой трансформацию пространства личности. То есть через трансформацию ценностной системы идет воздействие на пространство личности, формируются новые связи на социальном, межличностном и внутриличностном уровнях в системе «власть - пространство личности». Данное воздействие (через смену ценностной системы) тотально, поскольку личность, независимо от того, осознает она это или нет, воспринимает мир через призму ценностных ориентаций, выступающих неким эталоном. При этом ценности неоднородны. В них могут быть выделены, по мысли П.В. Алексеева и В.В. Миронова, в зависимости от выбранного критерия, различные группы по содержанию, субъекту, их роли в жизни человека и человечестве. Исходя из анализа данных классификаций, можно заметить, что смена ценностных ориентаций претерпела изменения, которые произошли, на первый взгляд, сглаженно, поскольку был использован метод подмены. Однако именно они подорвали архаичные ценностные основания, что привело в конечном итоге к созданию беспрецедентной социалистической системы ценностей, где на первом месте стояли не личная честь, достоинство и ответственность, но честь и достоинство партии (власти) и ответственность личности перед ней (властью). То есть ценностная система, характерная для традиционной культуры дореволюционного российского общества, включая и дворянскую, и крестьянскую, и купеческую, и городскую мещанскую субкультуры, была переориентирована на новую советскую систему ценностей, благодаря чему господствующее место в сознании личности заняли советские традиции. Но, как отмечал П. А. Сорокин, после того как власть в российском обществе советского периода освободилась от кровавых методов, свойственных всем революциям на первой стадии разрушения, Советская Россия приобрела статус величайшей империи на мировой политической арене, которую можно ненавидеть, но не считаться с которой невозможно. Кстати, и А.А. Зиновьев, не раз отрицательно отзывавшийся о советском тоталитаризме, не смог, соблюдая принцип объективизма, не отметить эффективность советской власти в управлении социально-политической сферами в условиях существующей внешней угрозы и нарастающих процессов глобализации. Кроме того, усилия власти к середине 40-х гг. ХХ в.

увенчались успехом еще и в том плане, что существенно преобладающее большинство в государстве считало советский строй не только законным, но и справедливым. Во многом это было обусловлено введением властью на социальном уровне пространства личности реально ощутимых изменений: бесплатные образование, здравоохранение, жилье, ликвидация безработицы. Все это способствовало формированию специфической разновидности государственного патернализма, сутью которого стало полное слияние главных социальных ценностей с восприятием государственной власти как государства-отца: идеализированного и оттого всегда правого, единственно обладающего возможностью награждать и наказывать, но всегда стоящего на защите своих «детей».

Однако ценности советского общества позднего, предперестроечного периода (по результатам отечественных и западных исследований) уже не были тождественны официальной коммунистической идеологии. Они представляли собой результат компромисса между официальной декларируемой властью идеологией, действительно существовавшими отношениями внутри общества и бытующими на уровне личностного сознания представлениями о государстве как источнике социальных благ. Появление социального «потребительского эгоизма» стало следствием именно государственного патернализма, когда в процессе развития государства власть стала проявлять больше лояльности и меньше требовательности по отношению к личности.

Таким образом, снижение напряженности на социальном уровне пространства личности в предперестроечный период советской власти привело к ослаблению связей на межличностном уровне пространства личности и актуализации внутриличностного пространства. Однако эта трансформация в последнее десятилетие существования советской власти не является показательной и может скорее квалифицироваться как некий подготовительный этап к последующим социально-политическим изменениям. Соответственно, данный вывод не будет учитываться при транслировании авторской новизны, поскольку не является показательным для специфики власти в пространстве личности советского периода. Однако, исходя из исследовательской объективности, мы не могли эту особенность не отметить.

Выявлено, что специфика проявления власти в пространстве личности в российском обществе советского периода определяется формой политического правления - тоталитаризмом. Социальное измерение пространства личности в российском обществе советского периода характеризуется формированием таких социальных ожиданий в системе «общество - личность», как послушание (вождю, партии, т. е. учителю); внедрением ценностной системы, базовыми элементами которой выступают исполнительность, верность идеям партии; осознание чувства долга перед партией как высшей ценности

(превалирование социального над личностным); активная позиция по исполнению воли партии, что позволяет централизованной власти бесконтрольно осуществлять свое правление; формированием образа приветствуемого властью/обществом конформного поведения -активная исполнительность - создаваемого по образцу жизни партийных лидеров. Межличностное измерение пространства личности в российском обществе советского периода характеризуется наличием в системе «личность - личность» отношений эквивалентности, сходства, антирефлексивности. Внутриличностное измерение пространства личности в российском обществе советского периода определяется такими архетипами, как учитель - ученик.

Эмирбекова Э.Э., Сагалаева Е.С. Специфика власти в пространстве личности: советский период. В статье в процессе социально-философского анализа выявляется специфика власти в пространстве личности в российском обществе советского периода. Определяются особенности проявления власти на социальном, межличностном, внутриличностном уровнях пространства личности в исследуемый период.

Ключевые слова: личность, пространство личности, власть, социальный уровень пространства личности, межличностный уровень пространства личности, внутриличностный уровень пространства личности.

Emirbekova E.E., Sagaleeva E.S. Specificity of power in the space of personality: the Soviet period. The article in the process of socio-philosophical analysis reveals the specificity of power in the space of personality in the Russian society of the Soviet period. The author determines the characteristics of manifestation of authority in social, interpersonal intrapersonal level of the space of personality in the analyzed period.

Key words: personality, personality space, power, social level space of personality, interpersonal level of the space of personality, intrapersonal level of the space of personality.